355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Джон Диксон Карр » Девять плюс смерть равняется десять » Текст книги (страница 1)
Девять плюс смерть равняется десять
  • Текст добавлен: 15 октября 2016, 04:52

Текст книги "Девять плюс смерть равняется десять"


Автор книги: Джон Диксон Карр



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Джон Диксон Карр
Девять плюс смерть равняется десять

От автора

Эта книга посвящается моим попутчикам на борту теплохода «Джорджик» в память о нашем плавании из Нью-Йорка в «британский порт» в начале войны.

Путешествие проходило в тех же условиях, при тех же затемнениях и спасательных жилетах, которые описаны здесь. Но на этом сходство с реальностью заканчивается. Дело было в сентябре 1939-го, а не в январе 1940 года. Корабль не перевозил боеприпасы. На его борту не происходило подобных описанным, прискорбных событий. Ни один персонаж книги – будь то пассажир, офицер или член команды – не имеет ни малейшего отношения к какому-либо лицу, существующему в действительности. Короче говоря, все, за исключением атмосферы, плод фантазии автора.

Картер Диксон

Лондон, Северо-Западный округ, 3

Май, 1940 г.

Глава 1

Серый, как линкор, корабль стоял у причала, за которым начиналась Западная Двадцатая улица. Это был двадцатисемитысячетонный лайнер «Эдвардик» компании «Уайт плэнит», отплывающий во второй половине дня в «британский порт». Дома на фоне зимнего нью-йоркского неба блестели, как лезвия коньков. Хотя было только час дня, в некоторых окнах уже горел свет. Неспокойная грязная вода в гавани выглядела так, словно, упав в нее, можно было замерзнуть через несколько секунд. Ветер, со свистом проносящийся сквозь открытый пункт таможенного контроля, был немногим лучше.

Длинный и в то же время широкий «Эдвардик» казался крепким и надежным судном. Его борта изгибались, как дуга лука. Из таможни он виделся вымершим, если не считать тонкой струи коричневатого дыма, поднимающейся из единственной короткой трубы. Это были машинные выхлопы, тут же относимые в сторону ветром. Все казалось серым – палубы, мачты, вентиляторы, даже наглухо затемненные иллюминаторы.

Портовые полицейские ежились у грязной воды. Курить запрещалось даже в просторном и промозглом зале ожидания. Хотя погрузка давно закончилась, охранники никому не позволяли приближаться к судну. Наконец хриплый голос в громкоговорителе объявил посадку, и несколько человек вышли из зала ожидания, топая ногами и дыша на пальцы рук под аккомпанемент гудка буксира. Провожающие на борт не допускались, ибо «Эдвардик», хоть и числившийся пассажирским кораблем, вез в Англию боеприпасы. Его груз состоял из фугасных бомб стоимостью в полмиллиона фунтов и четырех бомбардировщиков «Локхид», припаркованных на верхней палубе. Пассажиров было только девять.

Для одного из них, стоящего в носовой части палубы «А», положив на перила большие руки, явилось величайшим облегчением, когда «Эдвардик» наконец тронулся с места.

Пассажир сам не понимал, почему с таким нетерпением ждал отплытия. Для этого не было никаких причин. Он покидал Америку ради сомнительной работы и сомнительного будущего в своей родной стране. Из-за частичной хромоты его никогда не взяли бы в армию. Следующие восемь дней (а может быть, девять, десять или одиннадцать, в зависимости от январской погоды и указаний адмиралтейства) ему предстояло провести внутри плавучего порохового склада, который одно удачное попадание торпеды разнесло бы на куски вместе со всеми живыми существами на борту.

Тем не менее его нервное напряжение как рукой сняло, когда «Эдвардик» заскользил задним ходом, медленно описывая широкую кривую, и между кораблем и причалом появилась полоса пенистой воды. Закутавшись в пальто, пассажир прислонился к перилам всем весом своего тела. Это был темноволосый молодой человек лет тридцати с небольшим, с приятным, хотя и мрачноватым лицом, в чьей внешности отсутствовало что-либо особо примечательное, если не считать легкой хромоты, которую он пытался скрыть при помощи трости. На нем были плотное ворсистое пальто и теплая шапка. Молодого человека звали Макс Мэттьюз – ранее он был журналистом, и притом хорошим. Его отговаривали плыть этим кораблем – существовало много итальянских и американских лайнеров, которые могли бы доставить его в Англию куда более долгим, зато более безопасным южноевропейским маршрутом. В данный момент молодой человек был возбужден сильнее, чем когда-либо бывал на его памяти за всю прошлую жизнь. «Слава богу! – думал он. – Наконец-то мы отплыли!»

Порыв ветра ударил ему в лицо, пробрав до костей, и он крепче ухватился за перила. «Эдвардик», которого тянули и подталкивали буксиры, покачнулся на развороте, но вновь спокойно заскользил, оживленный тарахтением собственных машин. Водное пространство между ним и портом становилось все шире.

Они поплыли вперед – в темноту и одиночество, под небом, казавшимся еще более пустым, чем с суши. На прощальный гудок корабля отозвались траурные свистки буксиров.

– Холодно, – заметил голос неподалеку.

Макс огляделся вокруг. У перил, глядя на носовые люки и полубак, в обычных рейсах служащие местопребыванием пассажиров третьего класса, стоял мужчина в легком пальто. Ветер прижимал к его глазам поля мягкой шляпы.

– Холодно, – повторил он.

Незнакомец и Макс признавали морской разговорный этикет. За пробным началом могло ничего не последовать. Если бы Макс всего лишь ответил: «Да, верно?» – и снова отвернулся, это означало бы, что он не в настроении для бесед. Но если бы он добавил какое-нибудь свое замечание, это свидетельствовало бы о желании продолжить разговор. К своему удивлению, Макс внезапно обнаружил, что не прочь поболтать.

– Да, верно? – сказал он. – Думаю, потом станет еще холоднее.

– Или жарче, чем нам бы хотелось, – добродушно, но загадочно отозвался незнакомец и полез в карман пальто. – Сигарету?

– Спасибо. – Это было окончательным знаком согласия на беседу. Ветер свистел даже с подветренной стороны, когда они отошли под частичное прикрытие палубного трапа, и после вежливых попыток подержать спичку друг для друга они зажгли сигареты самостоятельно.

Незнакомец, хорошо видимый в пламени спички, был высоким, крупным мужчиной с крепкими белыми зубами, сверкающими при улыбке. На вид ему было лет шестьдесят, и, хотя видневшиеся из-под шляпы волосы поседели, движения оставались упругими и энергичными. Карие глаза на массивном лице с резкими чертами блестели, как у молодого человека. Макса озадачивало, что он выглядел, говорил и был одет словно американец, хотя американские заграничные паспорта, как дали понять Максу, в эти дни было трудно раздобыть и американцам категорически запрещалось плавать на судах воюющих стран.

– Мне сказали, нас здесь всего девять, – продолжал незнакомец, взмахнув уже погасшей спичкой.

– Пассажиров?

– Да. Никого в туристическом или третьем классе. Только девять в первом, включая двух женщин.

– Двух женщин? – удивленно переспросил Макс.

– Да, – кивнул незнакомец. – Хотите сказать, что им здесь не место? Тем не менее капитан говорит… – Он развел руками.

– Вы видели капитана?

– Только мельком, – быстро отозвался незнакомец. – Перекинулся с ним несколькими словами утром. А что? Вы его знаете?

– Вообще-то он мой брат, – смущенно сказал Макс. – Если вы говорили с ним, вам повезло больше, чем мне. Вряд ли мы часто будем видеть его во время плавания.

– Ваш брат, вот как? Очевидно, потому вы и путешествуете на этом корыте?

– Это одна из причин.

– Меня зовут Латроп. – Незнакомец неожиданно протянул большую руку. – Джон Латроп.

– А меня Мэттьюз, – ответил Макс, пожимая руку.

Максу казалось, что знакомство прогрессирует слишком быстро, но дружелюбие и вежливость Латропа ему нравились. Оба зажмурились при очередном порыве ветра, спасая глаза от искр, летящих во все стороны от кончиков сигарет. «Эдвардик» быстро набирал скорость. Его винты вспенивали воду, создавая вибрацию, ощутимую на всех палубах. На горизонте исчезали небоскребы Нижнего Манхэттена. На фоне почти черного неба они казались белыми, а среди бескрайнего моря – карликовыми.

– Я тут подумал… – внезапно начал Латроп.

– Да?

– Мы вдевятером болтаемся в этом корыте, как горошины в бочке. Должно быть, большинство пассажиров – чертовски решительные люди.

– Почему?

Латроп облокотился на перила, выбросив сигарету. Ветер обжигал им глаза солеными брызгами.

– Очевидно, у них есть причины желать поскорее оказаться в Англии. Конечно, можно воспользоваться безопасным маршрутом до Генуи или Лиссабона, а оттуда добираться по суше, но это требует времени. Если они предпочли сесть в этот ящик с динамитом, у них должны быть на то веские основания. Думаю, среди них немало интересных личностей.

– По-видимому.

Латроп открыл один глаз.

– Вы имеете в виду, что вам на это наплевать?

– Нет, не совсем. Но я провалялся в больнице одиннадцать месяцев вот с этим. – Макс коснулся тростью больной ноги. – Все, что мне нужно теперь, – это морской воздух и непереполненный корабль.

– Простите, – с достоинством произнес Латроп. – Я не хотел навязываться.

– Нет-нет, вы не поняли. Я имел в виду хорошее плавание с хорошей пищей и хорошим вином, но без шумной компании. По-моему, этот рейс мне подойдет.

Латроп засмеялся, откинув голову.

– Тут вы правы, – согласился он. – Значит, вот причина вашего путешествия?

– Если это можно назвать причиной.

– Я не пытаюсь выведывать обстоятельства вашей личной жизни, – продолжал Латроп, внимательно глядя на него. – Что касается меня, моя история более простая и одновременно более странная. Я преследую убийцу.

Последовало молчание, которое нарушил хриплый гудок лайнера. Даже в гавани море было неспокойным. Глядя на сигарету в своей руке, Макс внезапно осознал, что курит на корабле с боеприпасами. Усомнившись, что на палубе вообще разрешено курить, он бросил сигарету и придавил ее ногой.

– Время идет. Лучше спуститься и распаковать вещи. Кажется, мы должны заполнить какую-то бумагу для судового эконома…

– Думаете, я вас разыгрываю? – осведомился Латроп. – Насчет убийцы?

– А разве нет?

– Ни в коей мере. – Проницательные карие глаза снова блеснули. – Расскажу вам позже. Где вы сидите в столовой?

– Думаю, за столом брата. Почему бы вам не присоединиться к нам?

– За капитанским столом? С удовольствием! Тогда увидимся позже… Вот это да-а! – Последняя фраза была произнесена вполголоса и адресована самому себе. Обернувшись, Макс увидел вызвавшую ее причину.

По деревянному настилу палубы «А», между темно-серыми переборками с одной стороны и рядом спасательных шлюпок – с другой, к ним приближалась женщина в собольей шубе. Ее глаза были полузакрыты из-за ветра, но походка оставалась твердой. Разноцветная косынка с развевающимися кончиками прикрывала светлые волосы. Лицо было полным и смуглым, а кожа под глазами лоснилась, словно смазанная вазелином. Глаза – вернее, та часть их, которая оставалась видна, – были голубыми, а губы полными. Хотя она, несомненно, перешагнула сорокалетний рубеж, это можно было заметить только вблизи. Под распахнутой шубой женщина была одета в шелковую блузку с бриллиантовой застежкой на груди и темную юбку. Ветер демонстрировал отсутствие бюстгальтера, а также округлые бедра и великолепные ноги в туфлях на высоком каблуке.

Все трое – Макс, Латроп и женщина – старательно игнорировали присутствие друг друга. Женщина проплыла мимо с все еще полузакрытыми глазами, держа под мышкой сумочку из змеиной кожи. Латроп посматривал ей вслед, а Макс направился вниз.

Его раздражало, что образ женщины стоял у него перед глазами. Мужчина, полностью восстановивший здоровье после одиннадцати невыносимых месяцев монашеской жизни в больнице, становится слишком восприимчивым и некритичным. Конечно, женщина была привлекательной, но в ее лице ощущалось нечто неприятное – возможно, из-за маленьких морщинок в уголках рта, придававших ему недовольное выражение.

Макс открыл одну из дверей на палубе «А», с трудом прыгнул внутрь и позволил сквозняку захлопнуть за ним дверь. Коридоры были душными и пахнущими резиной – в них царила тишина, нарушаемая лишь слабым поскрипыванием переборок. Этот скрип словно следовал за Максом. Спустившись по ступенькам, которые покачивались под ним, повторяя движения корабля, Макс оказался на палубе «Б», где было еще более душно. Согласно приказу, иллюминаторы всех спален были постоянно закрыты шторками и задраены. Даже наверху, в общественных помещениях, и в дневное время иллюминатор можно было открыть только с разрешения стюарда. Макс еще никогда не ощущал такого одиночества.

Его каюта – просторная и с отдельной ванной – находилась по правому борту палубы «Б». Пройдя по узкому коридору, он свернул в короткий проход и открыл дверь слева. Все лампы были включены – их отсвет поблескивал на белых стенах. Электрический вентилятор урчал в каюте, слегка уменьшая духоту. Чемодан Макса стоял у одной из коек – каюта была двухместной, хотя Макс ни с кем ее не делил. На покрывавшем пол зеленом ковре стояли два плетеных стула. В ванной, чью открытую дверь придерживал крючок, на полке над умывальником вибрировало зеркало и фыркал кран. Все казалось спокойным и мирным. Но…

В дверь негромко постучали, и в щели появилось серьезное лицо стюарда.

– У вас есть все, что вам нужно, сэр?

– Да, спасибо.

– Я принес ваш чемодан.

– Вижу.

– Когда через несколько минут прозвучит гонг, сэр, все пассажиры должны собраться в салоне наверху.

– Зачем?

– Для инструкций. Пожалуйста, захватите спасательный жилет. Вы умеете с ним управляться?

– Да.

– Вы уверены, сэр? – настаивал стюард, ловко проскальзывая в каюту. Улыбка держалась у него на лице как приклеенная, отражаясь в зеркале гардероба, на верху которого лежали два спасательных жилета. Макс поднял руку и стащил один из них вниз. Жилет состоял из двух больших продолговатых пробковых блоков, обшитых брезентом, с брезентовыми плечевыми и шейными лямками. В последние требовалось просунуть голову, чтобы пробковые блоки оказались по обеим сторонам шеи, а затем продеть руки в плечевые лямки и завязать сзади брезентовые шнурки, наподобие фартука. Макс быстро надел жилет.

– Великолепно, сэр, – одобрил стюард. – А теперь, пожалуйста, заполните этот бланк, – он кивнул в сторону полки, где рядом со списком пассажиров лежал длинный розовый лист бумаги, – и принесите его вместе с вашим паспортом в офис эконома, как только сможете.

– Ладно. – Макс не заметил ухода стюарда. Похожий на Голиафа в своем спасательном жилете, он разглядывал разноцветный буклет, содержащий перечень пассажиров «Эдвардика».

Ему никак не удавалось выбросить из головы образ блондинки отнюдь не первой молодости, проходящей мимо, полузакрыв глаза и подставив лицо ветру. Черт возьми, ведь он наконец свободен и хотел только покоя и одиночества, согласившись ради них переплывать океан даже с грузом взрывчатки! Тем не менее его интересовало имя блондинки, и он раскрыл буклет с более чем скудным списком имен:

Арчер, д-р Реджиналд

Бенуа, капитан Пьер

Зия-Бей, м-с Эстелл

Кенуорти, достопочт.[1]1
  Достопочтенный (the Honourable) – в Англии титул детей пэров. (Здесь и далее примеч. пер., кроме примеч. авт.)


[Закрыть]
Джером

Латроп, м-р Дж. Э.

Мэттьюз, м-р Макс

Хупер, м-р Джордж Э.

Четфорд, мисс Вэлери

Стоп! Здесь было только восемь имен, а Латроп говорил, что на корабле девять пассажиров. Вероятно, он ошибся. Но внимание Макса привлекло третье имя в перечне. Если какое-нибудь имя подходило виденной им женщине, так это «миссис Эстелл Зия-Бей».

– Но разве она турчанка? – обратился Макс к жужжащему вентилятору. – Если я когда-нибудь видел англичанку, так это она.

Голос эхом отозвался в замкнутом пространстве. Палуба «Эдвардика» под его ногами начала медленно подниматься, потом угрожающе накренилась с резким скрипом переборок, так что ему пришлось ухватиться за край койки, чтобы не упасть. Испытывая неприятное ощущение в желудке, Макс Мэттьюз внезапно понял причину возбуждения, не покидавшего его с момента отплытия. Все дело было исключительно в нервозности. Расстегнув жилет, Макс снял его и повесил на руку. Теперь он слышал звуки гонга, постепенно приближающиеся к его двери.

«Все пассажиры должны собраться в салоне…» Тяжко вздохнув, Макс снял пальто – теперь ему стало жарко – и снова подобрал жилет. Открыв дверь и прикрепив ее крючком к стене, чтобы в каюту проникало больше воздуха, он шагнул в маленький проход-нишу и столкнулся с блондинкой лицом к лицу. Должно быть, ее каюта находилась прямо напротив. Вытянув руку вперед, Макс мог коснуться белой двери с номером Б-37. Женщина свернула в проход, быстро идя по нему, и они буквально налетели друг на друга.

– Прошу прощения, – извинился Макс.

– Не за что, – после короткой паузы отозвалась блондинка. – Это моя вина. – Ее голос звучал хрипловато, как у курильщицы. Когда Макс остановился, пропуская ее, она нащупала ручку и открыла дверь. В ее каюте горел свет. Помещение с отдельной ванной ничем не отличалось от каюты Макса, если не считать обоев, но было уже захламлено содержимым двух больших чемоданов с инициалами «Э. З.-Б.».

Все это Макс успел заметить, прежде чем женщина повернулась, чтобы закрыть дверь, бросив на него взгляд через плечо. Сумочка из змеиной кожи все еще торчала у нее под мышкой. Макс снова обратил внимание на морщинки в уголках слегка отвисшей нижней губы, придающие лицу раздраженное выражение. Но его интересовало не это, а то, как женщина посмотрела ему прямо в глаза, прежде чем дверь закрылась.

Глава 2

Макс поднялся по главной лестнице в салон на палубе «А». Впоследствии он признавал, что если бы в течение первых суток уделил больше внимания другим пассажирам, то можно было бы избежать изрядного количества крови и насилия. Но в начале путешествия никто, как правило, почти не замечает своих спутников, чувствуя себя слишком усталым и поглощенным собственными заботами. Лица пассажиров кажутся пустыми, и даже спустя несколько дней их бывает нелегко отличить друг от друга. Конечно, на «Эдвардике» было так мало людей, что они могли сойти за призраков, бродящих по причудливо декорированному дому с привидениями, и это должно было значительно облегчить наблюдение за ними. Ответ заключался в грузе взрывчатых веществ, способном отвлечь любого детектива от слежки за поведением убийцы. Собрав пассажиров в салоне, третий помощник капитана ясно дал понять, что плавание не окажется пикником.

Салон представлял собой просторное помещение с мозаичным потолком из цветного стекла, поддерживаемым колоннами из красного дерева. Столики с зелеными скатертями и мягкие, обитые парчой стулья стояли вокруг пространства для танцев, сейчас прикрытого ковром. Электрический свет был тусклым и призрачным, да и собравшиеся походили на людей, ожидающих услышать историю о привидениях. Но третий помощник, напомнивший Максу сэра Малколма Кэмбелла,[2]2
  Кэмбелл сэр Малколм(1885–1948) – британский автогонщик.


[Закрыть]
говорил быстро и уверенно.

– Леди и джентльмены, – начал он, присев на край стола, уставленного квадратными картонными коробками, – никому из нас не нравится принимать эти меры предосторожности и беспокоить ими вас. Но нужда диктует, когда дьявол этого хочет. – Он изрек это bon mot[3]3
  Острота (фр.).


[Закрыть]
со зловещей интонацией. – Прежде всего, я хочу, чтобы вы подошли сюда и надели противогазы. Стюард!

«Противогазы? Зачем противогазы в море?» – мелькнуло в голове у каждого. Но никто ничего не сказал.

– Если они не понадобятся вам здесь, – сухо добавил третий помощник, – то наверняка пригодятся, когда вы высадитесь в Англии. Поэтому вам придется взять их. Напишите на коробке ваше имя и номер каюты. Прошу вас.

Пассажиры покорно подошли. Стюарды надели на них противогазы, превратившие лица в подобия свиных рыл. Дыхание в них сопровождалось длинным фырканьем, которое ударяло в уши при каждом выдохе.

Как выяснилось, мисс Четфорд и мистер Кенуорти в салон не явились. Стюард доложил, что у них морская болезнь. Третий помощник выглядел раздосадованным, но потом решил, что позже заглянет к ним в каюты.

– Завтра, – продолжал он, – вам дадут подробные инструкции. В одиннадцать состоится учебная тревога. Услышав колокол, идите в столовую на палубе «В» и ждите указаний. Захватите спасательные жилеты, противогазы и одеяла. Помните: если нас атакуют с моря или с воздуха, вы должны идти в столовую. Пока это все. – Третий помощник улыбнулся. – И давайте не будем беспокоиться.

Пассажиры гуськом выходили из салона. Не слышалось ни комментариев, ни шуток, ни смеха. «Эдвардик» сильно качало, и пустые лица указывали на растревоженные желудки. Первым вечером обедать пришли только четверо пассажиров и ни одного офицера, за исключением эконома. В столовой, сверкающей зеркалами и красным лаком, слышались лишь похоронный шепот и доносившееся из кухни звяканье посуды. Стюарды казались еще более подавленными, чем пассажиры. За круглым капитанским столом, рассчитанным на шесть персон, сидели Макс, вежливый мистер Латроп и невысокий толстый мужчина средних лет, представившийся как мистер Джордж Э. Хупер из Бристоля. На некотором расстоянии от них, за столиком на двоих, в одиночестве поместился жилистый смуглый мужчина в военной форме с красно-золотыми погонами капитана французских тиральеров.[4]4
  Тиральеры – французские колониальные воинские подразделения в Северной Африке, Сенегале и Индокитае.


[Закрыть]
Макс решил, что это, должно быть, капитан Пьер Бенуа. Лицо его было лишено всякого выражения, и он не отрывал глаз от тарелки.

Под аккомпанемент плеска волн за иллюминаторами столовая медленно поднималась, как воздушный шар, и быстро падала, как скоростной лифт. Посуда со звяканьем съезжала к центру стола.

– Крабовый коктейль, – отважно читал меню Латроп. – Жареная камбала под голландским соусом, бифштекс с жареным картофелем по-французски… хм… что там еще?..

– Мне бифштекс с картофелем, – сказал мистер Джордж Э. Хупер с уютным западноанглийским акцентом. – Господи! Посмотрите на царицу Савскую!

Эти слова относились к появлению Эстелл Зия-Бей. Она совершила оплошность, нарядившись к обеду в первый же вечер, но, несомненно, сделала это намеренно. В шепоте мистера Хупера звучало благоговение. На миссис Зия-Бей (черт бы побрал это имечко, думал Макс) было вечернее платье с серебряными блестками и низким вырезом, заставившим стыдливого мистера Хупера что-то пробормотать себе под нос. Платье демонстрировало роскошные плечи такого же золотисто-коричневатого оттенка, как лицо женщины, на котором сейчас не было заметно никаких морщинок. На поясе болталась черная сумочка. Корабль резко накренился, и менее устойчивая женщина налетела бы на колонну, вцепившись в юбку. Но миссис Зия-Бей только засмеялась, когда стюард подбежал помочь ей. Она шутливо толкнула его в грудь, подобрала длинную юбку и села за свободный столик на двоих. Они услышали ее резковатый голос, делающий заказ.

Трое мужчин виновато зашептались.

– Это необходимо пресечь, – пробормотал мистер Хупер, уставясь в тарелку. – Просто скандал!

– Ну, не знаю, – с терпеливым жестом отозвался мистер Латроп, по-отечески блеснув молодыми карими глазами. – Она красивая женщина. Ее зовут миссис Зия-Бей. Она разведена или разводится. По рождению она американка, но ее первый муж был англичанин, а второй (с которым она разводится) работает в турецком посольстве в Лондоне. – Как позднее узнал Макс, Латроп обладал большим талантом к собиранию сплетен, чем целая компания деревенских тетушек.

– Вы говорили с ней? – спросил Макс.

– Только мимоходом. Думаю, она хотела, чтобы я угостил ее выпивкой, но у меня при себе ничего не было. – Латроп усмехнулся. – Такие дамочки попадаются на каждом корабле, но я стараюсь не иметь с ними дела. Миссис Л. это бы не понравилось.

Макс ел молча. Он снова заверил себя, что не собирается связываться с этой сомнительной особой – не станет заводить с ней знакомство и приглашать ее выпить. Но в глубине души он понимал, что все уже предопределено и ему не удастся этого избежать. Хуже всего было то, что ему даже не нравилась ее внешность. Но когда человек устает от жизни, он говорит себе: «Почему бы и нет?»

Стюард в униформе пересекал помещение, ловко пробираясь между покачивающимися столами.

– Мистер Мэттьюз?

– Да?

– Капитан спрашивает, сэр, не могли бы вы выпить с ним кофе в его каюте после обеда.

Макс мог и был рад предлогу, чтобы удалиться. На пути у него находился столик миссис Зия-Бей. Он мог бы избежать контакта, избрав кружной маршрут, но подумал, что это бросилось бы в глаза. Когда он проходил мимо столика женщины, она подняла голову и снова посмотрела ему прямо в глаза. Темно-красные мягкие губы слегка кривились, словно их обладательница собиралась улыбнуться. Макс захромал дальше.

Стюард поднял его в лифте на палубу «А» и повел дальше. Чтобы корабль не был замечен, наружные двери были сконструированы по принципу водонепроницаемых отсеков. Открывая панель затемнения, выходящий попадал в вестибюль, а закрыв ее за собой и открыв другую панель, выходил в свистящий мрак.

– Осторожно, сэр! – крикнул стюард.

Макс никогда даже вообразить не мог подобную темноту. Мокрая палуба приподнялась под ним, наконечник трости скользнул по влажному металлу, и он едва не растянулся во всю длину. Макс слышал свист ветра, колыхавшего брезентовые защитные полосы, привязанные наподобие экранов вдоль открытой палубы. Но ветер прорывался сквозь них, трепал волосы. Макс поднял руку и пошевелил пальцами перед лицом, но не увидел ничего. Нигде не было ни звезды, ни огонька – только сплошная чернота, которая словно оглушала и придавливала к настилу. Стюард, что-то крикнув ему в ухо, повел его к трапу, ведущему вверх, на шлюпочную палубу. По крайней мере, Макс понял, что это трап, ударившись об него голенями. Пробравшись ощупью мимо смутных очертаний зачехленных бомбардировщиков, стоящих на верхней палубе, они вскоре шагнули в ярко освещенную капитанскую каюту.

– Какого черта ты сел на этот корабль? – осведомился коммандер[5]5
  Коммандер – звание в британском флоте, соответствующее капитану 3-го ранга.


[Закрыть]
Франсис Мэттьюз, окинув взглядом брата. Он мало изменился за два или три года, прошедшие с тех пор, как Макс видел его в прошлый раз. Ему было сорок пять лет, цвет его лица напоминал сырую говядину, а поведение было спокойным, если только речь не шла о семейных делах. Коммандер Мэттьюз сидел на вращающемся стуле за полированным столом в помещении, скорее напоминавшем кабинет на загородной вилле, чем корабельную каюту, не сводя прищуренных глаз с лица брата. Четыре золотые нашивки на рукавах придавали его облику особую внушительность. – Разве ты не знаешь, что это небезопасно? Садись.

Макс засмеялся, и капитан после паузы усмехнулся в ответ.

– Ты же плаваешь на этом корабле, – указал Макс.

– Это другое дело. Здесь место моей работы. – Коммандер Мэттьюз снова стал суровым. – Что с тобой произошло? Я слышал, ты серьезно пострадал. Прости, что не смог тебя навестить. Эта чертова война…

– Знаю.

– Ну так что случилось?

– Я делал репортаж о пожаре. Мы с фотографом стояли на лесах, они рухнули, и мы оказались прямо посреди огня. Я не обгорел – меня успели вытащить, – но повредил ногу и бедро, и если бы не нашел лучшего врача в мире, то остался бы парализованным до конца дней. А Том Миллер погиб.

Последовала очередная пауза. Коммандер Мэттьюз втянул воздух через нос.

– Хм. У тебя был нервный срыв?

– Нет. По крайней мере, я на это надеюсь.

– Ну и как ты себя чувствуешь теперь?

– Сытым по горло.

Капитан кивнул.

– Почему ты возвращаешься в Англию?

– Невозможно сохранить работу в нью-йоркской газете после одиннадцати месяцев на больничной койке. Впрочем, начальство поступило достойно, оплатив расходы до последнего цента… Война будет разгораться, Фрэнк. Думаю, я смогу найти работу в Лондоне.

– Хм. А как насчет денег?

– У меня все в порядке, спасибо.

– Я спросил про деньги, – уточнил коммандер Мэттьюз.

– А я ответил, что с ними все в порядке. Я ни в чем не нуждаюсь.

Его брат выглядел слегка озадаченным. Разговор перешел на его личные дела. Один раз корабль так качнуло, что у Макса сердце подпрыгнуло к горлу, а голова пошла кругом. Стул капитана заскользил, едва не опрокинув столик с кофейным сервизом. Коммандер Мэттьюз быстро поднялся, словно радуясь возможности переключить внимание.

– Кофе?

– Спасибо.

– Бренди?

– Спасибо. Фрэнк, что у тебя на уме? Что тебя беспокоит?

Коммандер Мэттьюз отвернулся, но Макс успел увидеть, как кровь бросилась ему в лицо, а на лбу вздулись синеватые вены. Налив кофе, капитан открыл настенный шкафчик и достал бутылку и два стакана. Бросив взгляд на переговорную трубу, связывающую его с мостиком, он налил две маленькие порции бренди.

– Полагаю, ты не знаешь, – заговорил капитан, глядя на бутылку, – что перед отплытием мы обнаружили в трюме две бомбы с часовым механизмом. Если сболтнешь кому-нибудь, я с тебя шкуру спущу! Но это факт. Они должны были взорваться часов через шесть после выхода из Нью-Йорка. Если бы Крукшенк не нашел их, мы все бы сейчас играли на арфах. – Он со стуком поставил бутылку.

– А меры предосторожности… – начал Макс.

– Ты же видел толпу полицейских в порту. Мы предприняли все возможные меры. После находки мы обследовали каждый дюйм корабля под микроскопом – ни бомб, ни зайцев, ничего. Не волнуйся, – добавил он беспечным тоном. – Мы доберемся благополучно.

– Надеюсь.

– Но на мне большая ответственность.

– Это еще мягко сказано.

Капитан колебался, нахмурив брови.

– Поскольку ты на борту, буду тебе признателен, если ты… станешь держать глаза открытыми. Я уверен в экипаже, но далеко не так уверен в своих пассажирах.

Макс выпрямился.

– Ты хочешь сказать, что кто-то мог подложить бомбу и остаться на корабле?

– Откровенно говоря, я не знаю, на что способны эти ублюдки, если им предоставляется шанс уничтожить груз вроде этого. – Капитан улыбнулся официальной и весьма неубедительной улыбкой. – Я не могу ничего тебе рассказать, Макс, так как нахожусь под подпиской адмиралтейству. Но у меня девять пассажиров…

– Восемь.

– Да, восемь, – быстро поправился капитан. – Кстати, ты уже познакомился с кем-нибудь из них?

– С очень немногими. В частности, с верзилой по фамилии Латроп, обладающим крайне примитивным чувством юмора. Он отпускает шуточки насчет преследования убийцы, но держится весьма таинственно.

– Это не шуточки, а истинная правда.

– Что ты имеешь в виду?

– Я всегда имею в виду то, что говорю, – огрызнулся коммандер Мэттьюз. На его лбу опять вздулись вены. – Ты когда-нибудь слышал о человеке по имени Карло Фенелли? Он… как это называется… рэкетир. Сидит в английской кутузке, а в Штатах разыскивается за шесть убийств. Фенелли собираются экстрадировать, но, если его повезут из Англии через Францию или Италию, ловкие адвокаты смогут задержать его там до Второго пришествия. Латроп каким-то образом связан с нью-йоркской полицией. Он предложил отправиться в Англию и доставить Фенелли на английском корабле. По крайней мере, так он говорит. С ним вроде бы все в порядке.

Залпом выпив бренди, коммандер Мэттьюз открыл список пассажиров. Его красный указательный палец скользнул вниз, задержавшись у имени «Кенуорти, достопочт. Джером».

– Этого я знаю достаточно хорошо.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю