Текст книги "Проклятие бронзовой лампы"
Автор книги: Джон Диксон Карр
Жанр:
Классические детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
Дверь захлопнулась за старшим инспектором. Одри медленно окинула взглядом холл – резную каменную лестницу, два комплекта доспехов, черных и позолоченных, безмолвно стоящих на своих пьедесталах…
– Что он имел в виду? – пробормотала она.
Кит пожал плечами. Одри подошла к камину, где раньше стоял Мастерс. Хотя она старалась выглядеть спокойной, Кит заметил, как она сдерживает учащенное дыхание. С небрежным видом Одри открыла сумочку, достала оттуда пудреницу, раскрыла ее и принялась изучать свое отражение в зеркальце.
Вертя головой в поисках лучшего освещения, она спросила:
– Знаешь, Кит, какое сегодня число?
– 30 апреля. А что?
– Канун 1 мая, – сказала Одри. – Ночь, когда злые духи отправляются на прогулку.[43]43
Имеется в виду так называемая Вальпургиева ночь (ночь перед Днем святой Вальпурги, отмечаемым 1 мая), когда, согласно средневековым германским суевериям, нечистая сила собирается на шабаш.
[Закрыть]
– Ради бога, Одри, хоть ты не начинай!
– Я хочу, чтобы сюда приехал Сэнди, – продолжала Одри, все еще глядя в зеркальце. – Он форменная свинья, но мозгов у него больше, чем у нас всех, вместе взятых! Держу пари, он сможет узнать…
– Слушай, Одри, – неуверенно начал Кит. – Ты очень влюблена в Сэнди?
– Он тоже в меня влюблен. Просто… у меня для него маловато денег. – Одри рассмеялась и защелкнула пудреницу. – Это правда – к чему отрицать? У Сэнди голова командует сердцем.
– Конечно, это не мое дело, Одри, но… неужели он причинил тебе недостаточно боли?
– А Хелен тебе? – сверкнула глазами Одри.
– Тут совсем другое дело. Хелен не виновата, если…
– Если кто-то перерезал ей горло?
– Очевидно, я именно это имел в виду.
– А я имела в виду, – темные глаза девушки смягчились, – не сожалеешь ли ты теперь, Кит.
– О чем?
– О несделанном, – ответила Одри. – О том, что не сказал Хелен о своих чувствах, когда у тебя была такая возможность.
– Конечно, сожалею.
– Разве деньги Хелен и все деньги в мире имеют сейчас какое-то значение? Ты знаешь, что нет, Кит. Это всего лишь комариный укус по сравнению с чем-то настоящим. Ты был упрямым идиотом и не признался, что любишь ее. А теперь она исчезла.
– Заткнись, черт бы тебя побрал!
Последовала пауза.
– Я… Прости меня, Кит.
– Ладно, все в порядке.
Одри спрятала пудреницу в сумочку и закрыла ее.
– Но я бы хотела заставить Сэнди понять, что деньги не так важны, как ему кажется. Он по-настоящему любит меня, Кит. Просто Сэнди актер и законченный лгун. Он был влюблен в деньги Хелен и попутно наслаждался чувством превосходства, проводя время с разными ужасными мелкими шлюшками вроде… вроде…
– Вроде кого?
– Вроде Джулии Мэнсфилд, – ответила Одри. – Необычайно утонченной особы, которая ненавидит захолустный Глостер и мечтает о большом мире.
(Теперь многое прояснилось. К счастью, мисс Мэнсфилд была достаточно безобидна.)
– Так вот почему, Одри, у тебя появился взгляд василиска,[44]44
Василиск – мифологическое чудовище, чей взгляд мог убивать.
[Закрыть] когда я упомянул ее имя? И когда ты увидела ее у окна кабинета?.. Погоди! Куда ты?
– В постель. К моему стыду, я не в состоянии контролировать свои эмоции. – Ее голос изменился. – Нет, не провожай меня! Я сама доберусь до комнаты. Запрусь там и буду пить виски. Только сообщи мне, если…
– Если – что?
– Если окажется, что Г. М. тоже исчез, – закончил; Одри.
Кит слышал, как высокие каблуки девушки стучат по камню, видел изгибы ее накидки из чернобурки и блеск черных волос на вызывающе вскинутой голове, когда она шла к лестнице. Одри поднималась не спеша, и Кит знал, что она плачет. В холле воцарилась тишина, нарушаемая только потрескиванием огня в каминах.
Канун 1 мая, когда злые духи отправляются на прогулку…
Кит Фэррелл долго стоял, положив руку на каменный выступ камина и глядя на огонь. Потом медленно побрел наверх, к своей спальне.
Она находилась на северной стороне второго этажа, прямо над кабинетом. Кит закрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной, не зажигая свет.
Маленькие окна с гербом Севернов посредине, выходящие на север, сейчас были открыты, так как ночь была теплой. Луна окрашивала пол серебром, тускло освещая кровать с балдахином, стулья с высокими спинками, кресло возле окна – единственную уступку комфорту, дрова в очаге камина.
«Сожалеешь о несделанном…»
Черт возьми, он должен выкинуть это из головы!
Кит протянул руку к выключателю, но тут же передумал. При свете страшная правда выглядела бы еще беспощаднее. А темнотой можно прикрыться, как щитом…
Он на ощупь добрался до кресла у окна и сел, пока часы на башне били одиннадцать.
«Сожалеешь о том, что не сказал Хелен о своих чувствах, когда у тебя была такая возможность…»
Надо попытаться расслабиться…
Хотя что толку? Все равно заснуть не удастся.
Кит поднялся. Пижама и халат лежали на кровати. Он разделся, повесил одежду с непривычной для него медлительной тщательностью, облачился в пижаму и плотный шерстяной халат, сунул ноги в шлепанцы и вернулся к креслу у окна.
Рядом с креслом находился дубовый стол с пепельницей, сигаретами, спичками и стопкой усыпляющих книг, которыми Кит пытался успокоить свое воображение в предыдущие ночи. Он нащупал в темноте сигарету и зажег ее.
«Ты был упрямым идиотом и не признался, что любишь ее. А теперь она исчезла…»
Похоже, предстоит самая скверная ночь.
Оранжевый кончик сигареты казался висящим в воздухе, приближаясь ко рту и вновь удаляясь от него. Дым тоже выглядел призрачным. Говорят, слепые не могут наслаждаться курением. Главное – победить страх перед бессонницей, и тогда…
Кит откинулся на спинку кресла, пытаясь расслабить мышцы. Он прикрыл глаза и опустил сигарету в пепельницу, продолжая держать ее.
Попробовать читать стихи? Или хотя бы думать в стихотворном ритме, погружая мысли в дремоту? Беда в том, что на ум приходит галопирующий размер в духе Киплинга или Честертона, который только возбуждает фантазию. Нет, нужно другое… Что-то вроде…
В краю, где нет волнений,
Где нет тревожных дум,
Под грузом сновидений
Смолкает моря шум.
Вот, самое оно! Кит слышал собственный голос, шепчущий в темноте ночному ветерку. Монотонный шепот звучал и смолкал, подобно тиканью часов, отсчитывающих секунды…
Со страхом и надеждой
В краю блаженном том…
Хелен! Хелен! Хелен!
Слова «до моря добежит» остались непроизнесенными. Ладонь Кита опустилась на дубовый стол со слабым стуком, которого он не услышал.
Сновидения уносили его в страну блаженства. Больше не было ни горестей, ни тревог, ни мучительных воспоминаний. Но постепенно пейзаж начал меняться. Становилось все темнее и холоднее. Кит знал, что приближается к царству чудовищ, но не мог остановиться. Какая-то сила толкала его вперед. Он очутился на крыше квадратной башни, готовый прыгнуть вниз. Сейчас…
Сквозь окружающий его туман послышался бой часов. Час ночи…
Ощущая лютый холод даже сквозь шерстяной халат, Кит внезапно выпрямился, нащупал подлокотники кресла и убедился в его реальности.
Снова кошмарный сон…
Он протянул руку к сигарете, потухшей два часа назад. Но рука повисла в воздухе.
Бледные полосы лунного света чередовались на полу с тонкими тенями оконных перемычек, доходя до кровати с балдахином и тяжелым пологом.
Возле кровати, глядя на него, стояла Хелен.
Глава 16
Должно быть, сон продолжался, ибо Хелен была одета в тот же застегнутый сверху донизу макинтош, что перед самым исчезновением.
Луна не позволяла толком различать цвета, но Кит мог бы поклясться, что видит коричневые чулки и красно-черные лакированные туфли.
Светлые, коротко остриженные волосы на непокрытой голове девушки слегка растрепались. Одна рука лежала на груди. В карих глазах читались усталость и тревога – казалось, она пытается улыбнуться, но губы ей не повинуются. Хелен выглядела почти так же, как в тот день, когда она бежала под дождем к дому.
Затем неподвижное видение заговорило.
– Кит… – тихо произнесла Хелен.
Фэррелл встал, с трудом преодолевая судорогу в коленях. Сейчас он не смог бы заговорить, даже спасая свою жизнь.
Кит прижал пальцы к крышке дубового стола, дабы убедиться, что это не сон. Он сделал шаг вперед – пол был твердым. Кит споткнулся, но двинулся дальше, побуждаемый улыбкой Хелен и влажным блеском ее глаз. Протянув руку, он положил ее на плечо девушки и ощутил грубую ткань макинтоша и плоть плеча под ней.
Из его сердца вырвался безмолвный крик. Кит крепко обнял Хелен – настоящую Хелен! – и прижал ее к себе.
Приподняв голову девушки, чтобы посмотреть ей в глаза, он провел пальцем по мягкой щеке, коснулся век и, наконец, поцеловал ее в губы. Руки Хелен обвились вокруг его шеи, когда она отвечала на поцелуй.
– Я дура, Кит! – сказала Хелен. – Я такая…
– Помолчи! Хотя бы одну минуту!
Кит вновь стал изучать лицо Хелен, освежая в памяти каждую деталь. Он провел рукой по ее волосам, и девушка, едва не теряя сознание от любви, сочувствия, страха, а может, и других чувств, изо всех сил старалась улыбнуться.
– Ты живая! – с трудом вымолвил Кит. – Ты настоящая! Я ведь люблю тебя больше всего на свете и думал, что…
– Я тоже люблю тебя, – просто сказала Хелен. – Потому и не смогла этого вынести.
– Вынести чего?
– Видеть тебя в таком состоянии. А потом, когда мой отец…
– Иди сюда.
Осторожно, словно она могла сломаться или вновь рассыпаться на атомы, Кит подвел Хелен к креслу у окна, заставил сесть и сам опустился на подлокотник, все еще поддерживая девушку рукой. В лунном сиянии Хелен казалась нереальной, плывущей в туманном сне. Но тем не менее она была живой!
– Я нашел тебя, Хелен! И не позволю тебе исчезнуть снова!
– Нет, Кит! Только до послезавтра. А потом никогда!
– До послезавтра? – В голове Кита мелькнуло ужасное сомнение. Он снова прикоснулся к Хелен, а она схватила его руку и прижала к себе.
– Послушай, дорогой! Я опасаюсь, что случилось нечто ужасное. Честное слово, я хотела как лучше! Но боюсь… Ты поможешь мне?
– Неужели нужно об этом спрашивать, Хелен?
– Но ведь ты не знаешь… что я натворила.
– Я не знаю ничего. – Кит старался изгнать из голоса нотки отчаяния. – Что с тобой произошло? Где ты была все это время?
В карих глазах девушки появилось странное выражение.
– В этом доме, – ответила она. – И за его пределами.
– Ты вышла из дома, когда исчезла в четверг вечером?
– Да.
– Несмотря на то что за каждой стороной здания наблюдали надежные свидетели?
– Да, Кит, несмотря на то.
– И твой отец проделал то же самое сегодня?
Хелен вскинула голову:
– Нет, Кит. Потому я и говорю, что случилось нечто ужасное. Я не знаю, что с ним произошло, но боюсь… Слушай!
Они говорили шепотом – их слова, делающие сцену еще сильнее похожей на сон, не мог слышать никто за стенами комнаты. Но Хелен предупреждающе подняла руку. Действительно ли где-то в доме, являющемся отличным резонатором, раздался звук шагов?
Хелен попыталась встать, и сомнения Кита вспыхнули с новой силой. Он усадил ее в кресло.
– Куда ты, Хелен?
– Все в порядке, дорогой! Клянусь тебе!
– Да, но куда ты собралась?
– Я отведу тебя в одно место – вот и все.
Мягко высвободив руку, Хелен поднялась и коснулась рукава своего макинтоша, словно она тоже сомневалась в его реальности.
– Эти три дня казались вечностью, – промолвила она.
– Хелен, – внезапно спросил Кит, – где ты взяла этот макинтош? Он остался в холле, когда ты исчезла. Где же ты его подобрала? И почему вообще носишь его?
– Потому что я не хочу… – Хелен колебалась, – чтобы ты кое-что заметил. Завтра утром ты все поймешь. Пожалуйста, поцелуй меня еще раз. А теперь…
Осторожно подведя Кита к двери, Хелен повернула ручку и выглянула наружу.
Темноту холла второго этажа нарушал только лунный свет. Бенсон уже давно запер дом, ныне погруженный в сон. Луч фонарика, который Хелен вынула из кармана, начал шарить по боковой стене.
Рядом со спальней Кита находилась дверь, ведущая к спиральной лестнице, о которой ранее расспрашивал сэр Генри Мерривейл. Узкая и ненадежная лестница из ржавого железа внизу оканчивалась у двери в кабинет лорда Северна и тянулась вверх к холлу третьего этажа.
Хелен повела Кита вниз по лестнице, освещая ступеньки фонарем. Каждый шаг и каждый шепот отзывались эхом в пустом пространстве между стенами. Это мгновение более других походило на сон.
Девушка осторожно открыла дверь у подножия лестницы. Кит помнил, что с вечера эта дверь была закрыта на засовы с другой стороны, но, очевидно, с тех пор кто-то успел отодвинуть их.
– Не поднимай шум, – услышал он шепот Хелен. – Если нас сейчас услышат, это все испортит.
Когда Кит был в кабинете в прошлый раз, в камине горел огонь. Сейчас там виднелась лишь тлеющая масса углей под слоем пепла, создавая призрачное красноватое освещение. Четыре окна на противоположной стене, между которыми находилась дверь, ведущая на подъездную аллею, теперь скрывали тяжелые коричневые портьеры.
Хелен слегка поежилась.
– Мы можем поговорить здесь, – сказала она. – В этом кабинете моего отца видели в последний раз?
– Во всяком случае, здесь мы нашли его кепку и плащ. Самого его никто не видел.
– Не понимаю! Не могу понять! Г. М. говорит…
Кит уставился на нее:
– Ты видела Г. М.?
– Да, Кит.
– Когда?
– Сегодня вечером – точнее, вчера, так как сейчас почти утро. Я не хотела, чтобы он приезжал в Северн! – вырвалось у нее. – Я пыталась его отговорить, потому что боялась этого человека! Даже когда мы ехали с ним в поезде несколько недель назад, я боялась, что он догадается…
– А теперь он тоже исчез?
Хелен широко открыла глаза под неподвижными взглядами мумий.
– О чем ты, Кит?
– Никто не видел Г. М. со вчерашнего вечера, когда он вроде бы собирался пошарить в «темнице» с другой стороны дома. По словам старшего инспектора Мастерса, он просто ушел. Вот я и спрашиваю, он что, тоже исчез?
– Боже мой! – прошептала Хелен.
Скользнув к двери, ведущей в библиотеку, она закрыла ее на засов и зажгла свет.
Ощущение сна сразу исчезло. За исключением мумий и египетских реликвий, здесь находились обычные повседневные вещи – даже плащ и кепка лорда Северна теперь лежали на стуле. Бледное лицо Хелен, ее усталые испуганные глаза вновь кольнули Кита в самое сердце…
– Послушай, Кит, я не могу долго с тобой разговаривать…
– Неужели ты опять уйдешь?
– Только на несколько часов, милый.
Он взял ее за плечи:
– Тебе не кажется, Хелен, что это зашло слишком далеко?
– Пожалуйста!..
– Я не стараюсь принудить тебя к откровенности. Если ты должна уйти снова, я не стану тебя удерживать. Но практически все в мире – в том числе твои друзья – думают, что ты мертва. Я и сам так считал.
Он увидел, как девушка закусила губу и в ее карих глазах мелькнула нерешительность.
– Раз уж ты должна вести себя подобным образом – по своей воле или нет, – то не следует ли успокоить людей, которые тебя любят и тревожатся за тебя? Можешь объяснить мне, что с тобой произошло? Каким образом ты исчезла из холла? И где ты пряталась с тех пор?
– «Пряталась», – повторила Хелен. Держась за лацканы халата Кита, она пыталась заглянуть ему в глаза. В лице и фигуре Хелен Лоринг четко ощущалось присущее ей сочетание мягкости и силы. – Прости, Кит, – сказала она, – но я действительно должна была это сделать. Что касается объяснений…
– Ну? Где же ты пряталась?
Внезапно Хелен рассмеялась. Это был нервный и дрожащий смех, но она справилась с подступающим приступом истерии.
– Это так просто, Кит, что ты тоже будешь смеяться! Любой мог бы такое проделать! Место, где, по твоим словам, я пряталась, было вовсе не таким, как ты думаешь. Я всего лишь вошла в главный холл, неся бронзовую лампу, а потом…
Где-то близко послышался крик, сотрясший ночную тишину:
– Мистер Мастерс!
Хелен напряглась, отскочила от Кита и быстро повернулась.
– Мистер Мастерс! – кричал человек-невидимка. – Я только что слышал голос Хелен! Готов поклясться, что он доносился из этого кабинета!
Кит Фэррелл все понял. Тяжелые портьеры были задернуты, но окно, которое открыл сэр Генри Мерривейл, разговаривая с Лео Бомоном, так и осталось распахнутым.
Кит и Хелен были слишком поглощены разговором, чтобы слышать, как шуршит гравий под ногами людей, идущих по аллее к кабинету. Кит заметил шевелящуюся от ветра портьеру и бросился к окну.
Шаги снаружи перешли в бег. Ручка задергалась, и дверь распахнулась.
На пороге, тяжело дыша, стоял Сэнди Робертсон. Это его голос слышали Кит и Хелен. За ним возвышались старший инспектор Мастерс и еще один человек, которого Кит видел впервые. Несколько секунд они стояли, обшаривая глазами комнату, с одинаковым выражением на физиономиях. Отвернувшись от окна, Кит медленно повернулся к ним лицом.
Кроме него и вновь прибывших, в комнате никого не было. Хелен исчезла.
Сэнди первым нарушил молчание.
– Она была здесь! – закричал он. – Я слышал ее голос!
Мастерс шагнул вперед, отодвинув его плечом и наклонив голову, как бык.
– Это правда, мистер Фэррелл?
– Да, – ответил Кит. – Она была здесь.
Краска сбежала с лица Мастерса, голубые глаза сверкнули злобой. Он метнулся к двери в библиотеку, обнаружил, что она заперта на засов изнутри, и бросился к двери за коричневой портьерой. Дверь была закрыта, но не заперта. Распахнув ее, старший инспектор увидел спиральную лестницу, поднимающуюся в темноту.
Кивнув, Мастерс подбежал к боковой двери, высунул голову наружу и свистнул в полицейский свисток.
Ему ответил топот бегущих ног.
– Теперь, черт возьми, мы ее поймаем! – заявил старший инспектор.
Кит стряхнул оцепенение.
– Слушайте, Мастерс, что вы намерены делать?
– Где она, мистер Фэррелл? – осведомился Мастерс, игнорируя вопрос. – Выкладывайте!
– Не знаю.
– Ага! Зато мы скоро узнаем!
– Каким образом?
– Кажется, я был не прав, – сопя носом, произнес Мастерс. – Я искал мертвое тело. Ну, ничего, сойдет и живое. Дом окружен. Один из моих людей на крыше, другой охраняет вход в подвалы. Знаете почему, мистер Фэррелл?
– Успокойтесь, старший инспектор.
– Потому что я думал, будто убийца, рано или поздно, под прикрытием темноты постарается вынести тело из дому. Я считал, что труп спрятан в каком-то тайнике. Но я не собирался сидеть и ждать, пока убийца или убийцы начнут действовать, мистер Фэррелл. Я намеревался выкурить их, как только мистер Разерфорд прибудет сюда. Мистер Разерфорд, – Мастерс кивнул в сторону стоящего позади него высокого мрачноватого мужчины, – один из самых известных лондонских архитекторов. Его заинтересовала эта история, и он обещал проработать круглые сутки, если понадобится, но найти этот чертов тайник. А тем временем дом следовало окружить, чтобы убийца не смог избавиться от трупа во время поисков. Таков был мой план, молодой человек. Но сейчас ситуация упростилась. – Мастерс перевел дыхание.
– Ради бога, успокойтесь, старший инспектор! Ваше давление…
– С моим давлением все в порядке, – прервал Мастерс.
Он снова выглянул на аллею и свистнул.
– Итак, мистер Фэррелл, девушка жива, а вы тоже в этом замешаны?
– Нет! Клянусь, я ничего не знал!
– Вот как? Тогда что вы с ней делали здесь среди ночи?
– Я…
– Вы признаете, что были тут с ней?
– Да, но…
– Не важно, замешаны вы в этом или нет, – продолжал Мастерс. – Главное, что девушка жива. Я слышал ее голос собственными ушами. Возможно, она снова спряталась в тайник. Но теперь мы ее достанем. Ей отсюда не выбраться. – Он повернулся к архитектору: – Готовы, мистер Разерфорд?
– Полностью, старший инспектор.
– Можете попрощаться с проклятием Херихора, – добавил Мастерс. – Ставлю пятьдесят фунтов против одного шиллинга, что все будет кончено менее чем через час. – Он повысил голос. – Давайте, ребята!
Огромное количество полицейских – Кит никогда столько не видел – хлынуло в дом.
* * *
Если бы старший инспектор заключил пари, ему пришлось бы проиграть.
Спустя пять часов, с первыми лучами рассвета, Мастерс стоял в парадном холле. Огонь в каминах давно погас. Лампы сияли негреющим светом в утренней тишине. Старший инспектор пребывал в состоянии недалеком от помешательства. Хотя сначала он наотрез отказывался верить своим подчиненным и архитектору, подозревая их во всевозможных грехах – от слепоты до подкупа, – они стояли на своем, и ему пришлось смириться.
В Северн-Холле не было никаких тайников.
Леди Хелен Лоринг не покидала дом. Но тем не менее в доме ее тоже не оказалось.
Глава 17
Приятно отметить, что Кит Фэррелл насвистывал, спускаясь к завтраку.
В понедельник 1 мая Кит проснулся ближе к полудню. Пробудившись от крепкого сна, он выглянул в окно и глубоко вдохнул чистый воздух, нагретый ярким солнцем.
Внизу расстилался сельский пейзаж с его густой, позолоченной солнцем зеленью. Теплый воздух был насыщен запахами старой древесины и камня. Вытянув шею, Кит разглядел на востоке шиферную крышу сторожки и осаждающую ворота толпу.
Чувство, что мозги поджариваются в голове, исчезло. Кит ощущал себя другим человеком.
– Не думаю, – произнес он вслух, – что я влюбился в ведьму, которая может материализовываться и дематериализовываться, когда захочет. Вот уж никогда не казалось, что Хелен присущи такие качества! Но факт остается фактом – она была здесь. Вот кресло, в котором она сидела. Хелен обещала вернуться сегодня. Она любит меня или говорит, что любит, и это самое таинственное, что может быть. И пусть мое подсознание не подсказывает, будто мне все приснилось. Ведь Мастерсу же не приснилось!
Подобному философствованию Кит предавался во время душа, бритья и одевания. Однако встреча с Мастерсом по пути к завтраку вернула его к действительности.
Комната Мастерса находилась рядом с его спальней. Они встретились на лестничной площадке, окрашенной отблесками разноцветных стекол. Несколько секунд воспоминания о ночном переполохе заставляли их хранить молчание, подобно тому как люди во время похмелья стыдятся упоминать о своих пьяных буйствах.
Старший инспектор, казавшийся еще более желчным при свете солнца, выглядел при этом настолько утомленным и сбитым с толку, что вызывал жалость. Как бы подчеркивая то обстоятельство, что он в гостях, а не при исполнении обязанностей, Мастерс избавился от неизменного котелка.
– Только не говорите, – проворчал он, – что уже четверть двенадцатого! Я проспал!
– Я тоже.
– Но, учитывая обстоятельства…
Кит, который сегодня утром любил весь мир, улыбнулся и махнул рукой.
– Можете вы, наконец, поверить, что я не плету против вас интриг? – сказал он.
– Я вам верю, сэр.
– Что я ни разу не видел Хелен с четверга до тех пор, пока она не появилась в моей комнате прошлой ночью – в час? И я все еще не знаю, что с ней произошло. Кроме того, что она жива, а не убита, как вы, кажется, думали.
Они спускались по лестнице под красочными бликами цветных стекол в стрельчатых окнах над парадной дверью.
– Да, молодая леди жива. Но как насчет лорда Северна и сэра Генри Мерривейла?
Кит не ответил.
– Это, – продолжал Мастерс, вынимая из бокового кармана пару сложенных газет, – вежливо принесли мне на подносе вместе с утренним чаем. Несомненно, дело рук Бенсона. По-моему, молодой человек, пресса окончательно выжила из ума!
– Во всяком случае, сейчас у ворот толпа. Я видел ее из окна.
– Смотрите! Четыре экстренных выпуска сообщают, что, по сведениям из «надежных источников», сэр Генри взял бронзовую лампу и больше его не видели. В доме его нет. Где же он?
Они спустились к подножию лестницы.
– Только взгляните на заголовки! – Мастерс переложил газеты в левую руку. – «Вторая жертва». «Лорд Северн исчез». «Кто следующий?»
– Да, понимаю…
– Как, я вас спрашиваю, объяснить им, что леди Хелен Лоринг вовсе не жертва? «То есть как это?» – спросят они. «Я находился так близко, что слышал ее голос, а мистер Фэррелл разговаривал с ней. Но дело в том, ребята, что она снова исчезла».
– Звучит слегка невразумительно.
– Думаете, кто-нибудь проглотит такую чушь?
– Но ведь это правда!
– Знаю! Меня просто интересует, проглотят ли ее пресса, публика и, черт возьми, заместитель комиссара!
Кит покосился на него, стоя в теплом затхлом воздухе холла.
– В действительности вас больше всего беспокоит исчезновение Г. М., верно?
– Да, – признался Мастерс. – Как по-вашему, нам удастся в такое позднее время раздобыть какой-нибудь еды?
– Думаю, удастся. Бенсон… – при звуке этого имени Мастерс нервно дернулся, – принесет что-нибудь.
Бенсон и в самом деле принес.
В просторном обеденном зале, выходящем на южную террасу, стоял на серванте отполированный до блеска кофейник, а на спиртовках под крышками подогревались блюда. В комнате никого не было, но на столе виднелись остатки двух порций завтрака, а два стула были слегка отодвинуты от стола. Хотя зал оставался в тени, солнечный свет заливал каменные плиты террасы, куда можно было попасть через дубовую дверь со стрельчатой аркой. Сейчас дверь была открыта настежь, впуская тепло.
Отведав бекона, Мастерс забеспокоился с новой силой:
– Не нравится мне это, мистер Фэррелл! Я много раз предупреждал старика, что в один прекрасный день он столкнется с делом, которое ему не по зубам. И если это так…
– Но ведь вы говорили, что он в состоянии себя защитить.
– Ну, я не имел в виду буквально. Конечно, у него блестящий ум, но практического здравого смысла не больше, чем у ребенка. Кроме того, от чего защитить – от бронзовой лампы?
Кусок застрял у Кита в горле.
– Каждый раз, когда об этой чертовой лампе хотя бы просто упоминают, – сказал он, – происходит какая-нибудь дрянь.
– Да я прямо скажу, что после прошлой ночи едва не поверил в могущество старика Херихора. Только что девушка была тут, а в следующую минуту исчезла! Причем безо всяких подвохов, я сам там был и видел, как это случилось. Что касается сэра Генри… – Мастерс сделал паузу и продолжал, понизив голос: – Я старался не показывать ему, мистер Фэррелл, но старый черт мне очень нравится.
– Конечно. Он отличный парень.
Однако Мастерс счел нужным несколько скорректировать свое признание.
– Уверяю вас, – поспешно добавил он, – я считаю, что ему пойдет на пользу разок потерпеть неудачу. Но я не хочу, чтобы он исчез или погиб, мистер Фэррелл! Мне бы очень не понравилось, если бы…
Внезапно Мастерс умолк.
Причиной тому послужил голос, казалось возникший из воздуха, но в действительности доносившийся с южной террасы. Это был бас, говоривший с притворной скромностью:
– На этой фотографии, Бенсон, я изображен в роли Ивана Грозного в крикет-клубе Восточного Райслипа.[46]46
Райслип – район на северо-западе Большого Лондона.
[Закрыть] Многие говорили, что это моя лучшая роль.
– Вид у вас, сэр, и впрямь грозный.
– Угу. Вы бы узнали меня на этом снимке?
– Только с помощью очков, сэр.
– С помощью очков, сынок?
– Да, сэр. Когда я вижу в вашем альбоме фальшивую бороду чудовищного размера, то ищу соответствующие очки и таким образом могу вас опознать.
Старший инспектор Мастерс закрыл глаза и осторожно вернул тарелку с беконом на сервант. Следует с прискорбием отметить, что его рука потянулась к острому кухонному ножу, лежащему в пределах досягаемости. Но он подавил импульс, расправил плечи и вышел на террасу, где разыгрывалась в высшей степени идиллическая сцена.
Сидя за маленьким столиком, покрытым белой скатертью, который он уговорил Бенсона поставить для него на теплом воздухе, сэр Генри Мерривейл наслаждался завтраком, состоящим из бекона, сосисок, яичницы-болтуньи, тоста и кофе. В интервалах межу поглощением этих яств он переворачивал страницы альбома с вырезками, указывая вилкой на заслуживающие внимания детали.
Перед ним стоял Бенсон, также с альбомом вырезок.
– Ага! – воскликнул Г. М., настолько заинтересованный, что даже отложил нож и вилку. – Вот на это, сынок, и впрямь стоит взглянуть!
– В самом деле, сэр? – отозвался Бенсон, терпеливо ожидая возможности ввернуть словечко.
– Да. Это серия газетных фотографий, касающихся моего последнего путешествия в Соединенные Штаты.
– Надеюсь, сэр, американцы смогли оценить ваши таланты.
– Еще как, сынок! Вот здесь я исполняю обязанности почетного шефа пожарной команды. Обратите внимание на кокарду на шляпе.
Бенсон слегка нахмурился:
– По-моему, сэр, вы указали не на ту фотографию. Здесь происходит нечто похожее на драку.
– Дело в том, сынок, – виновато произнес Г. М., – что все прошло не совсем так, как надо. Я хотел сводить их на настоящий пожар.
– Ваше желание вполне естественно, сэр.
– Наконец они согласились, но с условием, что пожар не будет большим. Мы ведь уже успели немного выпить, понимаете, сынок?
– Разумеется, сэр.
– Раздался сигнал тревоги, и мы помчались под звуки сирены в самых лучших традициях. Наша поездка по улицам Гарден-Сити на Лонг-Айленде[47]47
Лонг-Айленд – остров на юго-востоке Нью-Йорка; Гарден-Сити – город на западе Лонг-Айленда.
[Закрыть] со мной на заднем сиденье пожарной машины была весьма незаурядным зрелищем. Но все кончилось неудачей.
– Надеюсь, тревога не оказалась ложной, сэр?
– Нет, с тревогой все в порядке. Но когда мы прибыли к месту происшествия, взломали топорами дверь и направили шланг на игроков в бридж, то поняли, что ошиблись и попали в дом, где нет никакого пожара.
– Весьма печально, сэр.
– Еще бы, сынок.
– Осмелюсь предположить, что хозяин дома принял вас не слишком любезно?
– Его речь просто шокировала. Мне пришлось направить струю ему в живот, чтобы заставить умолкнуть. А это я на Кони-Айленде.[48]48
Кони-Айленд – район Нью-Йорка (Южный Бруклин), где находятся парк развлечений и пляж.
[Закрыть]
По огонькам в глазах дворецкого Кит понял, что он наслаждается происходящим. Казалось, ему больше абсолютно нечем заняться.
Впрочем, на владения Бенсона было приятно смотреть. Прекрасная погода позволила вынести на террасу с белокаменной балюстрадой плетеные стулья с подушками. Узкая лестница вела в голландский сад с уже зацветающими ранними тюльпанами, тянущийся на юг к окруженной тополями лужайке для игры в шары, серой стене парка и вьющейся ленте реки.
Но Мастерс не стал разглядывать пейзаж. Громко откашлявшись, он произнес:
– Доброе утро, сэр Генри.
Г. М., сидевший к нему спиной, обернулся и начал с пугающей быстротой заталкивать пищу в рот, запивая ее мощными глотками кофе.
– Доброе утро, Мастерс, – отозвался он наконец, поставив чашку на стол с удовлетворенным вздохом.
Старший инспектор обошел стол, чтобы посмотреть ему в лицо.
– И когда же вы объявились? – спросил он.
– Я? Около часа назад. Не так ли, Бенсон?
– Примерно так, сэр.
– Могу я спросить, сэр Генри, где вы были?
– Я? – повторил Г. М. – Здесь меня не было.
– Как ни странно, мне это известно, – сказал Мастерс. – Я спрашиваю, где именно вы были.
– О, в разных местах, – ответил Г. М., делая широкий жест ножом и вилкой. – У меня были дела.
– Вы осведомлены, – продолжал Мастерс, словно барристер в зале суда, – что многих озаботило ваше исчезновение? Даже в газеты просочились слухи, что бронзовая лампа добралась и до вас.
– Эти слухи, сынок, не вполне правдивы. Бронзовая лампа не добралась до меня – я добрался до нее. – Нырнув под стол, Г. М. извлек старый портфель, достал из него бронзовую лампу и поставил ее на стол между тарелкой и альбомом. – Я брал ее с собой, Мастерс, и это принесло пользу. Понимаете, большую часть прошлой ночи я провел в отеле «Колокол»…
