Текст книги "Убийства в Плейг-Корте"

Автор книги: Джон Диксон Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 9

Прежде чем заговорить, Мастерс увел меня на кухню. Джозефа там уже не было. Верстак стоял поперек комнаты прямо перед дверью, на нем горели выстроившиеся в ряд свечи, в нескольких шагах был установлен стул для свидетелей. Картина напоминала изображения инквизиторского трибунала.

На заднем дворе царил шум, стремительно метались бесчисленные фонарные лучи, кто-то карабкался на крышу каменного домика, сверкали фотовспышки… Домик, стены, кривое дерево казались фантастической сценой с гравюры Доре. Глухой голос поблизости с благоговейным ужасом произнес:

– Слушай, понял, а?

Другой проворчал:

– Ух!

Кто-то чиркнул спичкой.

Мастерс ткнул пальцем в окно, за которым шла бурная деятельность.

– Я потерпел поражение, сэр, – провозгласил он. – По крайней мере, в данный момент, и не стыжусь в этом признаться. Не могло такого случиться, однако случилось. У нас есть свидетельства – очевидные, точные, – что никто на всем белом свете не мог войти в домик и выйти оттуда. Но Дартворт мертв. Хуже не придумаешь, доложу я вам. Постойте! Вы что-нибудь выяснили?

Я коротко пересказал то, что услышал, но, когда заговорил о Джозефе, он меня остановил:

– Ах!… Ах да. Хорошо, что вы его видели; и я тоже. – Инспектор по-прежнему мрачно улыбался. – Я его отправил на такси домой под охраной констебля. Возможно, опасность ему не грозит, но, с другой стороны…

– Опасность?

– Да. О, сэр, сначала все сходится. Полностью. Абсолютно. Дартворт боялся домика вовсе не из-за привидений. С духами он на короткой ноге. Он боялся чьего-то реального нападения… Иначе зачем бы он заперся изнутри на щеколду и на шпингалет? Ему бы в голову не пришло запираться от привидения на железный засов. Но он заподозрил, что кто-то из участников маленького спиритического кружка задумал с ним расправиться, и не знал, кто именно. Поэтому велел Джозефу сидеть нынче вечером в другом месте и вести наблюдение. Об опасности он узнал из записки, которую в листы бумаги, приготовленные для плутовского сеанса, мог сунуть только один из присутствовавших. Понимаете, сэр? Дартворт чего-то или кого-то смертельно боялся, на что и рассчитывал злоумышленник, кем бы он ни был. До того момента он считал себя в безопасности…

Тут я рассказал о свидетельстве майора Фезертона.

– «Я знаю, где зарыт труп Элси Фенвик»… – повторил Мастерс. Могучие плечи окостенели, а глаза сощурились. – Знакомое имя. Знакомое, клянусь святым Георгием! Причем связано с Дартвортом, могу поклясться. Хотя я очень давно просматривал его досье, поэтому не совсем уверен. Берт должен знать. Элси Фенвик! У нас положительно что-то есть…

Он надолго умолк, покусывая костяшку большого пальца и что-то бормоча про себя. Потом обернулся:

– А теперь позвольте описать, во что мы вляпались. Понятно ли вам, что мы никогда не сможем предъявить предполагаемому убийце никаких обвинений, пока не объясним, каким образом совершилось убийство? Не осмелимся даже возбудить судебное дело. А? Слушайте.

Начнем с дома. Стены прочные, каменные, ни трещин, ни даже крысиных нор. Один из моих парней прополз по перекрытиям дюйм за дюймом – они такие же крепкие, Цельные, как во времена постройки. Прощупали каждый дюйм пола…

– Вижу, – вставил я, – вы времени зря не теряли.

– Ах-х-х! – вздохнул инспектор, теряя последние остатки гордости.

– Да. Не каждому удастся вытащить полицейского врача из постели в три часа ночи… Итак, осмотрели пол, потолок, стены. Выбросьте из головы всякие мысли о потайных люках, подземных ходах и так далее. Их отсутствие удостоверено и засвидетельствовано моими людьми.

Дальше, окна исключаются. Решетки глубоко вделаны в камень, и тут нет вопросов. Ячейки столь узкие, что в них, например, не пройдет даже лезвие того кинжала – мы пробовали. В дымоход человек не пролезет, даже осмелившись прыгнуть в пылающий огонь. Кроме того, чуть повыше он тоже затянут прочной железной решеткой. Исключается. Дверь… – Он замолчал, взглянул во двор и взревел:

– Ну-ка, слезайте с крыши! Кто это там? Я же вам говорил, обождем до утра! Там сейчас ничего не увидишь…

– «Дейли экспресс», инспектор, – ответил из темноты голос. – Сержант разрешил…

Мастерс ринулся вниз по лестнице и исчез. Послышались неразборчивые красноречивые выражения, после чего он вернулся, запыхавшись.

– Осмелюсь сказать, большого значения не имеет, – мрачно заметил он. – Не очень-то много нам известно. Так о чем я говорил? Дверь. О двери вы знаете. Закрыта на щеколду, поперек которой идет шпингалет, ни один болт не выдернут. Даже изнутри нелегко открыть…

Наконец, самое невероятное. Придется обождать, пока полностью рассветет, чтоб окончательно убедиться, но могу рассказать то, что знаю сейчас. За исключением следов, которые оставили мы с вами, – и те, кто пришел позже, а они шагали точно по нашим следам, чтобы не натоптать, – больше нет ни одного отпечатка на расстоянии в двадцать футов от домика! А мы с вами помним – не так ли? – что, идя туда первыми, на всем пути не видели никаких следов.

Это была безусловная истина. Перед моим мысленным взором встала густая, липкая, нигде не тронутая грязь. Однако я сказал:

– И все-таки послушайте, Мастерс… Вечером во время дождя через двор прошла масса народу, входившего и выходившего из дома. Почему тогда грязь повсюду осталась нетронутой? Почему там не было следов, когда мы выходили?

Мастерс вытащил блокнот, ущипнул себя за нос, нахмурился.

– Видимо, дело в почве. В каких-то пластах, физических качествах, еще в чем-то, не знаю, но вот у меня тут записано. Об этом рассуждали Макдоннел и доктор Блейн. Дом стоит на каком-то плато. Когда дождь прекращается, вода, по словам Берта, стекает, унося с участка слой мелкого песка, который размазывается, вроде известки под мастерком каменщика. Вы заметили, вероятно, что во дворе дурно пахло. И слышали, как что-то журчало уже после дождя. По мнению Берта, где-то проходит сточная канава, которая тянется под землей к подвалу… Так или иначе, дождь прекратился за добрых три четверти часа до убийства Дартворта, и грязь кругом сгустилась в кисель.

Он прошелся по кухне, мрачно растирая лицо, угрюмо уселся на ящик за верстаком – взбешенный инквизитор, перепачканный грязью, в полутемной комнате.

– Вот так вот – сплошная грязь. Нетронутая. Невозможно. М-м-м… О чем я говорил? – переспросил инспектор. – Видно, старею, и спать хочу… Никаких следов возле домика, вообще никаких! Дверь, окна, полы, потолок, стены – настоящая каменная коробка! И все-таки где-то должен быть ход. Не поверю…

Он взглянул на бумаги, лежащие на столе: письмо Джорджа Плейга, документ, газетная вырезка. Перевернул их с угрюмым любопытством, вложил в папку, взмахнул ей, бешено потряс.

– В это никогда не поверю.

– Вы оставили привидению не так-то много шансов, Мастерс. Когда ввалилась полиция, бедный старик Луис… – Я вспомнил, как леди Беннинг, обернувшись, обожгла меня взглядом, вспомнил ее упреки и обвинения в мой адрес. – Ну, не важно. Есть хоть что-нибудь вещественное, определенное?

– Дактилоскописты работают. Доктор составил краткое заключение, а полный протокол вскрытия будет только завтра. Фургон здесь, его увезут, как только Бейли сфотографирует все внутри. А-а-ах! – воскликнул он, стиснув руки. – Если бы это случилось днем! Между нами говоря, никогда в жизни мне так не хотелось, чтобы сейчас был день. Где-то Должны быть следы… где-то они есть… а я их не увидел.

И тут напортачил. Заместитель комиссара сделает выговор, скажет: не надо было мне оставлять свои следы на пути к домику, надо было доску перед собой бросать, еще какую-нибудь ерунду наплетет. Как будто у меня была такая возможность! Ах-ах, начинаю понимать… Начинаю понимать, как трудно быть методичным и соблюдать все правила, когда ты сам причастен к делу. Что-нибудь вещественное? Нет. Мы обнаружили только то, что вы видели собственными глазами. За исключением носового платка. Платок Дартворта с его инициалами лежал под трупом.

– На полу валялось несколько листов бумаги и авторучка, – вспомнил я. – На них что-нибудь было написано?

– Не повезло. Пусто. Чисто. Абсолютно. И больше ничего.

– Ну… и что теперь?

– Теперь, – энергично ответил Мастерс, – расспросим нашу небольшую компанию. Берт постоит у дверей, никто нам не помешает.

Давайте еще разок по порядку посмотрим, заглянем в блокнот. Гм… Грубо говоря, около половины первого мы с Бертом и мистером Холлидеем оставили вас здесь читать этот бред и пошли обратно, в переднюю комнату. Мисс Латимер, услышав грохот разбившейся цветочницы, побоялась, как бы с Холлидеем чего не случилось, выбежала в вестибюль, наткнулась на нас и вцепилась в Холлидея. Потом мы направились к остальным. Берт держался в сторонке, а я имел беседу, которая оказалась… – Он нахмурился.

– Бесплодной? – подсказал я.

– Ну, пожалуй, что так, осмелюсь сказать. Старая леди с полным хладнокровием приказала мне отыскать несколько стульев, чтобы все расселись. Так я и сделал, разрази ее гром. Кстати, это была неплохая возможность оглядеться вокруг. В доме полным-полно разбитой мебели. Затем они захлопнули дверь у меня перед носом, но мы успели прихватить малыша Джозефа. Вместе с Бертом отвели его в комнату напротив, набитую всяким хламом, зажгли свечу, поговорили…

– Он уже был накачан морфием?

– Нет. Но нуждался в наркотике. Какое-то время он сидел тихо, но вскоре начал дергаться. Никаких предположений у него не было. Но затем, как я теперь припоминаю, когда он принял дозу, кое-что появилось. Без конца жаловался, что в комнате очень жарко, шмыгал в темноту, прикидываясь, будто срывает с окна доски, однако не сорвал. Я пошел, чтобы вернуть его на место, а он в тот момент что-то прятал во внутренний карман… Я его потащил и нащупал что-то круглое, гладкое, небольшое… Ха. Думаю, если шприц с наркотиком, то пускай хорошенько подействует перед дальнейшим допросом. Поэтому оставил придурка с Бертом, который всегда чертовски вежлив и любезен для службы в полиции, и отправился осматривать дом. Было это приблизительно без десяти час или чуть позже, хотя мы немного времени потратили. Вышел в вестибюль. В комнате, где впятером сидели члены кружка, было тихо и вроде темно. А парадная дверь слегка приоткрыта. Знаете, та, высокая, в которую мы вошли.

Он многозначительно на меня покосился, и я заметил:

– Мастерс, это абсурд! Безусловно, никто не осмелился бы в присутствии офицера полиции… Кроме того, парадная дверь стояла открытой, когда мы пришли. Может, ветер…

– Ах! – простонал инспектор, стукнув себя в грудь. – И я точно так же подумал. Не обращая внимания на присутствующих в доме, присматривал, как вам ясно, за Дартвортом. Хотел разоблачить игру, и таким образом… Ну, я плотно закрыл дверь и запер ее на задвижку, затем поднялся наверх на разведку. Раньше казалось, каменный домик лучше виден из окон, которые выходят на задний двор. Оказалось, что нет. А когда я спускался по лестнице, парадная дверь вновь была приоткрыта. У меня был только фонарик, но я сразу это заметил. – Он грохнул по верстаку кулаком. – Скажу вам, сэр, я стоял в вестибюле один, сам до чертиков перепуганный, но… если б мне только пришло в голову, что кто-то задумал убить Дартворта… Я выскочил в ту самую дверь…

– Кругом была грязь, – напомнил я. – Заметили следы?

– Ни единого, – тихо ответил Мастерс.

Мы с ним переглянулись. Даже в присутствии полицейских и жаждущих новостей репортеров, при свете фотовспышек дом был переполнен страхом и ужасом, описанными в прочитанных мной письмах.

– Завернул за угол… – продолжал инспектор. – Я уже рассказывал вам об увиденном и услышанном. Дартворт стонал, умолял, а потом звякнул колокол.

Он сделал паузу и громко выдохнул, словно слишком поспешно хлебнул крепкого спиртного и у него перехватило дух.

– Да-да, сэр, вот о чем я хочу вас спросить. Вы говорили, что слышали, как кто-то прошел мимо закрытых дверей кухни, где вы сидели, читая бумаги. Правильно? А скажите, в каком направлении? К заднему двору или оттуда?

Я мог ответить только одно:

– Не знаю.

Мастерс хрипло вздохнул:

– Если проходивший возвращался в дом – я имею в виду, в этот дом, в большой, «навестив», так сказать, Дартворта в маленьком домике… Понимаете, я повернул за угол, на задний двор. И видел черный ход, где горела свеча. Частично даже двор видел перед собой. Какой же дьявол мог выйти в парадное, дойти до домика, не оставив ни следа в грязи на дворе, убить в каменном мешке Дартворта и вернуться сюда незамеченным через заднюю дверь, пройдя мимо горевшей свечи?

Помолчав, инспектор коротко кивнул и направился к двери. Я слышал, как он посылает констебля в переднюю комнату караулить пятерых подозреваемых, едва расслышал указание препроводить в «совещательную комнату» леди Беннинг и слегка призадумался: а что об этом запутанном деле сказал бы мой бывший шеф из разведывательного управления, великий человек, о котором напомнил мне Фезертон? «Какой же дьявол мог…»

Вернувшийся Мастерс нерешительно заколебался:

– Если старушка снова пойдет вразнос, как, по вашим словам, уже было…

Он прервался, помедлил, сунул руку в боковой карман, вытащил стальную фляжку, которую при всей своей невозмутимости постоянно носил при себе для нервных любителей спиритических сеансов, и потряс ее в руке с удивительно безмятежным видом. В галерее послышались шаги, хромавшие по направлению к совещательной комнате, и гулкий предупредительный голос констебля.

– Лучше сами выпейте, Мастерс, – посоветовал я.

Глава 10

Подлинно дословной фиксацией полученных показаний я обязан дотошности Мастерса. Он не делал кратких заметок, а стенографировал в пухлых блокнотах каждое слово, разумеется, кроме высказываний, наверняка не имеющих отношения к делу. Затем записи были расшифрованы, отредактированы, перепечатаны, представлены на подпись свидетелям. С его разрешения я получил копии, добавив заданные инспектором, но не записанные на месте вопросы. Поэтому записи представляют собой просто выдержки из сумбурных речей, безусловно неполные, но, может быть, интересные для любителей загадок. Кроме того, в них содержится несколько важных деталей.

Сначала цитируются заявления леди Энн Беннинг, вдовы покойного сэра Александра Беннинга, кавалера ордена Британской империи третьей степени. Записи не передают атмосферу полутемной комнаты, где фальшивая маркиза с картины Ватто сидела при свечах перед полицейским инспектором Мастерсом. Стрелки часов ползли к четырем утра, позади в тени маячил могучий констебль, во дворе стоял шум – тело Дартворта грузили в черный фургон.

Старуха была настроена даже враждебней, чем прежде. Ее усадили на стул – вновь мелькнула красная подкладка накидки, – она сидела прямо, крепко сцепив на колене унизанные кольцами руки. Была в ней какая-то злая веселость. Голова крутилась, словно выискивая местечко, где можно побольней ужалить Мастерса, припухшие глаза были полуприкрыты сморщенными веками, на губах еще играла улыбка. Ответы на формальные вопросы следовали без запинки, хотя майора Фезертона, который настаивал на своем присутствии при допросе, с определенным трудом удалось выставить из комнаты. До сих пор вижу, как леди Беннинг вздергивает брови, помахивает рукой, слышу легкий металлический звон в ее голосе…

Вопрос. Когда вы познакомились с мистером Дартвортом?

Ответ. Не могу точно припомнить. Разве это имеет значение? Месяцев восемь, около года назад…

Вопрос. При каких обстоятельствах вы познакомились?

Ответ. Если вас это интересует, нас познакомил мистер Теодор Латимер. Он рассказывал, что мистер Дартворт интересуется оккультизмом, и привел его ко мне.

Вопрос. Ясно. И как мы понимаем, вы с легкостью попались на удочку, если можно так выразиться?

Ответ. Милый мой, я не намерена отвечать на хамские вопросы.

Вопрос. Ну хорошо. Что вам известно о Дартворте?

Ответ. К примеру, он был превосходно воспитанным джентльменом.

Вопрос. Я спрашиваю, что вы знаете о его прошлом?

Ответ. Ничего.

Вопрос. Он, случайно, вас не заверял, что сам не обладает способностями медиума, по, как очень сильный экстрасенс, чувствует ваши переживания после прискорбной утраты и знает медиума, который может помочь? Ответьте, леди Беннинг.

(Длительное молчание.)

Ответ. Да. Впрочем, не сразу, не скоро. Дартворт тяжело переживал самоубийство Джеймса.

Вопрос. Вы решили встретиться с медиумом?

Ответ. Да.

Вопрос. Где?

Ответ. В доме мистера Дартворта на Чарлз-стрит.

Вопрос. После этого вы часто виделись?

Ответ. Часто.

(Свидетельница начала выходить из себя.)

Вопрос. Леди Беннинг, каким образом вы, так сказать, «общались» с покойным мистером Джеймсом Холлидеем?

Ответ. Перестаньте терзать меня, ради бога!

Вопрос. Прошу прощения, мэм, поймите, я исполняю свой долг. Мистер Дартворт присутствовал на сеансах?

Ответ. Редко. По его утверждению, это его раздражало.

Вопрос. Значит, он вообще в кружке не бывал?

Ответ. Не бывал.

Вопрос. А что вы знаете о медиуме?

Ответ. Ничего. (Леди Беннинг заколебалась.) Только то, что он не совсем в своем уме. Мистер Дартворт консультировался насчет него с врачом из Лондонского общества милосердия, который работает с умственно неполноценными пациентами. Мистер Дартворт сказал, что доктор очень уважает Джеймса, который каждый год жертвует обществу пятьдесят фунтов. По словам мистера Дартворта, небольшой, но прекрасный сознательный поступок.

Вопрос. Правильно. Вы никого не расспрашивали о мистере Дартворте?

Ответ. Нет.

Вопрос. И денег ему никогда не платили?

(Вопрос остался без ответа.)

Вопрос. Леди Беннинг, его услуги дорого вам стоили?

Ответ. Дорогой мой, надеюсь, даже вам хватит ума признать, что это вас не касается.

Вопрос. Кто первым предложил изгнать привидение из Плейг-Корта?

Ответ (очень строгий). Мой племянник Джеймс.

Вопрос. Мне хотелось бы знать, скажем так… кто впервые вслух внятно высказал предложение?

Ответ. Спасибо за уточнение. Я.

Вопрос. Как отреагировал мистер Дартворт?

Ответ. Сначала неохотно.

Вопрос. Вы его уговорили?

(Свидетельница не ответила, пробормотав про себя: «Или, может быть, просто прикидывался, что не хочет».)

Вопрос. Вам что-нибудь говорит имя Элси Фенвик?

Ответ. Ничего.

Насколько я помню, в диалоге более не содержалось ничего существенного, кроме ответов, зафиксированных в записях Мастерса. Хотя старая леди и запиналась, но она не путалась, не отвлекалась, явно взяв себя в руки. Мастерс, по-моему, молча злился, сохраняя хладнокровие. Когда он объявил, что теперь переходит к нынешним событиям, я думал, она сразу насторожится, замкнется. Однако ничего подобного не случилось.

Вопрос. Недавно в этой комнате вы, леди Беннинг, после беседы мистера Блейка с Джозефом предложили: «Пройдите в переднюю комнату и спросите, кто из пас убил Роджера Дартворта…»

Ответ. Да.

Вопрос. Что вы при этом имели в виду?

Ответ. Вы когда-нибудь слышали о сарказме, сержант? Просто думала, глупые полицейские именно так и поступят.

Вопрос. Хотя совершенно не верили…

Ответ. Чему?

Вопрос. Тому, что один из пяти членов кружка убил мистера Дартворта.

Ответ. Нет.

Вопрос. Расскажите, пожалуйста, что происходило в передней комнате после того, как вы, оставшись впятером, закрыли дверь и погрузились в молитву. (Последние слова вычеркнуты из стенограммы.)

Ответ. Ничего особенного. В кружок не садились. Расселись у камина, кое-кто стоял на коленях – по собственному усмотрению.

Вопрос. Вы видели друг друга или в комнате было слишком темно?

Ответ. Пожалуй. Огонь в камине погас. То есть я не заметила.

Вопрос. Как – не заметили?

Ответ. Ох, до чего же вы глупый! Голова другим была занята. Знаете, что такое молитва? Настоящая? Знали бы, не задавали бы дурацких вопросов.

Вопрос. Допустим. И вообще ничего не слышали? Никто не вставал, например, стул не скрипел, не отодвигался, дверь не открывалась…

Ответ. Нет.

Вопрос. Уверены?

(Нет ответа.)

Вопрос. Кто-нибудь что-нибудь говорил после начала сеанса и до удара колокола?

О т в е т. Я ничего не слышала.

Вопрос. Сможете показать под присягой, что так оно и было?

Ответ. Я не готова ни в чем присягнуть, сержант. Пока.

Вопрос. Очень хорошо, леди Беннинг. Тогда скажите хотя бы вот что: в каком порядке вы сидели? Я имею в виду, кто какое место занимал?

(Последовали слабые протесты и возражения.)

Ответ. Я сидела в крайнем кресле справа от камина. Рядом мой племянник Дин, потом, кажется, мисс Латимер. Насчет других точно не могу сказать.

Вопрос. Не знаете, кто мог желать зла мистеру Дартворту?

Ответ. Нет.

Вопрос. Вы считаете его мошенником?

Ответ. Возможно. Впрочем, это не имеет ни малейшего отношения… к истинному положению дел.

Вопрос. Вы по-прежнему отрицаете, что платили ему деньги?

Ответ (очень едкий и неожиданный). Я ничего подобного не отрицала. Если даже платила, неужели вы думаете, будто я признаюсь в подобной глупости?

Когда Мастерс ее отпустил, она, кажется, торжествовала победу. Майор Фезертон вызвался проводить ее в переднюю комнату. Инспектор молчал с непроницаемым видом и попросил пригласить Теда Латимера.

Тед оказался совсем другим свидетелем. Влетел в комнату с высокомерным, презрительным видом, стараясь обескуражить Мастерса своим нахальством, но в результате лишь выглядел слегка подвыпившим. Инспектор позволил ему оглядеться, прикидываясь, будто что-то записывает. Тед в тишине с грохотом подтащил к себе стул, сел, насупился, все больше мрачнея. Не отказываясь от бравады, начал давать многословные показания. В записях посторонние фразы обозначены многоточиями.

Вопрос. Давно вы познакомились с мистером Дартвортом?

Ответ. Ох, около года назад или что-нибудь вроде того. Мы оба интересовались современным искусством. Знаете галерею Кадрок на Бонд-стрит, инспектор? Ну, вот там мы и встретились. Леон Дюфур выставил несколько чудных вещичек из мыла…

Вопрос. Из чего?

(Свидетель довольно усмехнулся, почувствовал себя свободней.)

Ответ. Из мыла, вы не ослышались. Скульптура, понимаете? Для своей библиотеки мистер Дартворт предпочитал прочные вещи – из каменной соли. Согласен, они долговечнее, только им не хватает тонкости линий Дюфура…

Вопрос. Хорошо, мистер Латимер, подобные вопросы нас, к сожалению, не занимают. Леди Беннинг рассказала о своем знакомстве с мистером Дартвортом и дальнейших событиях. Видно, вы крепко с ним подружились…

Ответ. Он меня очень заинтересовал. Культурный человек, гражданин мира, которого редко можно встретить в Англии. Учился у доктора Адлера в Вене – вы о нем, разумеется, слышали, – сам стал выдающимся психологом. Естественно, мы, как культурные люди, часто беседовали на взаимно интересующие нас темы.

Вопрос. Что вам известно о его прошлом?

Ответ. Не так много. (Свидетель колеблется.) По правде сказать, я в то время был жутко влюблен в одну юную леди из Челси и… э-э-э… из-за некоторых затруднений не имел возможности вступить с ней в интимную связь. Мистер Дартворт разрешил проблему, объяснив, что ее породил комплекс страха, который возник из-за внешнего сходства той девушки с гувернанткой, которая за мной присматривала в детские годы. Я призадумался, понял и через пару месяцев успешно справился… Помнится, мистер Дартворт заметил, что подобная проблема возникала у него с покойной женой…

Болтая всякий вздор, Тед наслаждался собой, а Мастерс был явно шокирован. Новых фактов мы не добыли. В ходе беседы Тед проявлял к Мастерсу все больше благосклонности, обращаясь к нему почти отеческим тоном.

Вопрос. Вы представили мистера Дартворта своей сестре?

Ответ. О да. Сразу же.

Вопрос. Он ей понравился?

(Свидетель колеблется.)

Ответ. Кажется, да. Весьма. Конечно, инспектор, Мэрион – странная девочка, не вполне развитая, если вы меня понимаете. По-моему, он хотел ей добра, растолковывал ее собственные переживания и эмоции…

Вопрос. Гм, правильно. Вы его познакомили с мистером Холлидеем?

Ответ. Вы имеете в виду Дина? Нет. Это сделала Мэрион… или леди Беннинг. Точно не помню, кто именно.

Вопрос. Они хорошо поладили?

Ответ. Ну нет. Знаете, Дин парень неплохой, но несколько буржуазный, как будто из довоенных времен. (Примечание: кажется, сказано именно «буржуазный», хотя слово написано очень коряво.)

Вопрос. Бывали между ними открытые стычки?

Ответ. Не знаю, можно ли назвать это стычкой в подлинном смысле. Однажды вечером Дин сказал, что с удовольствием разбил бы ему морду и повесил его на люстре. Понимаете, со стариной Дартвортом трудно было ссориться. Он не поддавался на провокации. Иногда, черт возьми… (Тед замолчал, замямлил, инспектор велел ему продолжать.) Могу только сказать, хотелось бы мне на такую стычку посмотреть. Я не знаю другого такого проворного боксера-любителя среднего веса, как Дин. На моих глазах он уложил Тома Ратгера…

Видно было, что по причине нахлынувшего на него порыва откровенности молодой человек вырос в глазах Мастерса. Вопросы быстро следовали один за другим. По всему судя, Дартворт почти сразу завел разговор об оккультизме. На первом сеансе с участием Джозефа кто-то упомянул о неупокоившемся духе в Плейг-Корте и душевных страданиях Джеймса Холлидея. Услышав это, Дартворт еще больше заинтересовался и заволновался, часто вел долгие разговоры с Мэрион Латимер и леди Беннинг – «особенно с Мэрион», – выпросил у Холлидея письма управляющего Плейг-Корта; в конце концов, по настоянию леди Беннинг, решено было поставить эксперимент.

Возможно, Мастерс допустил ошибку, слишком долго и подробно об этом расспрашивая. Так или иначе, за это время Тед успел превратиться в прежнего фанатика. Улыбающаяся физиономия Дартворта стояла у нас перед глазами, неотступно маячила, приобретая чудовищные черты. Он насмехался над нами после смерти. Мы ощущали его, боролись с ним, но не могли уничтожить зловещую власть, в которой он держал деспотичную старуху с ее неприязнью, фантазиями и неуравновешенного юношу, который сидел в кресле, оглядываясь на Мастерса.

Борьба накалялась с каждым адресованным ему вопросом. В какой-то момент Тед просто взбесился. Он растирал руками мрачную физиономию, стучал по подлокотнику кулаком, то хохотал, то чуть не плакал, словно подлинный призрак самого Дартворта стоял с ним рядом в эти холодные предрассветные часы и доводил его до истерики. Мастерс начал метать настоящие громы и молнии.

Вопрос. Очень хорошо! Если вы не верите, что Дартворта убил человек, то как объясняете утверждение Джозефа Денниса, что он опасался реального покушения со стороны кого-то из собравшихся в доме?

Ответ. Вранье, черт возьми! Вы собираетесь верить на слово чертову наркоману?

Вопрос. Значит, вы знали, что он наркоман?

Ответ. Догадывался.

Вопрос. И все-таки верили ему?

Ответ. Это не имеет значения, не отражается на его экстрасенсорной силе. Разве не ясно? Художник, композитор остается гением, несмотря на пьянство и наркотики. Проклятие, вы слепые, что ли? Как раз наоборот!

Вопрос. Успокойтесь, сэр. Вы отрицаете, что кто-то из присутствовавших в передней комнате мог в темноте встать и выйти? Отрицаете?

Ответ. Да!

Вопрос. Вы подтвердили бы под присягой, что никто не выходил?

Ответ. Да!

Вопрос. А если я скажу, что свидетели слышали, как скрипнул, сдвинулся стул, как открылась и закрылась дверь?

(Легкое колебание.)

Ответ. Они лгут.

Вопрос. Подумайте хорошенько, припомните. Вы уверены?

Ответ. Да. Может быть, кто-то ерзал на стуле… Скрип! Ну и что? В темноте всегда слышатся скрипы, треск, скрежет…

Вопрос. Члены кружка сидели близко друг к другу?

Ответ. Не знаю. Может быть, в двух-трех шагах…

Вопрос. Лично вы слышали какие-нибудь звуки? Может быть, кто-то встал и вышел, ступая по каменному полу, стараясь не привлечь внимания?

Ответ. Я вам уже сказал, никто не выходил.

Вопрос. Вы молились?

Ответ. Что за чушь! Абсолютная чушь, как и все остальное. Молился! Нет, конечно. Разве я похож на благочестивого методиста? Я пытался наладить контакт и психической силой изгнать злой дух. Сосредоточился изо всех сил, мозги чуть не закипели. Молился! Надо ж такое придумать…

Вопрос. В каком порядке вы сидели?

Ответ. Не могу точно сказать. Когда Дин гасил свечи, все стояли. Потом стали нащупывать уже расставленные стулья, кресла. Знаю только, что я был крайним слева от камина. Мы… пребывали в волнении.

Вопрос. Вы ничего не заметили после удара колокола, когда все вскочили?

Ответ. Нет. Началась суета. Старик Фезертон, изрытая проклятия, зажег свечи. Потом все бросились к двери. Кто где был, я не знаю.

На том Мастерс его отпустил, посоветовав ехать домой, но Тед, хотя он был совсем измотан и находился на грани нервного срыва, отказался, решив дождаться остальных.

Инспектор угрюмо задумался, обхватив руками голову.

– Дело только сильнее запутывается, – заключил он. – Все либо взвинчены, либо бьются в истерике, либо еще что-нибудь. Если мы не получим конкретных свидетельств…

Он размял пальцы, затекшие от писания, и устало велел констеблю пригласить майора Фезертона.

Допрос отставного майора Уильяма Фезертона из 4-го Королевского Ланкаширского пехотного полка был очень кратким и лишь в самом конце относительно результативным. Майор лишился прежней помпезности, отбросил привычное многословие, давал четкие, осмысленные ответы. Он сидел в кресле выпрямившись, точно на заседании военного трибунала, смело глядя на Мастерса из-под нависших седых бровей. Речь его прерывалась лишь кашлем, время от времени он наклонял голову, вытирал носовым платком шею. Я заметил, что, кроме леди Беннинг, у него одного руки чистые.

Он объяснил, что был мало знаком с Дартвортом и впутался в историю исключительно из-за дружеских отношений с леди Беннинг. Дартворта видел всего пару раз, почти ничего о нем не знает. Не может утверждать, будто кто-то конкретно желал ему зла, хотя догадывается, что в принципе его не любили, неоднократно забаллотировав на выборах в члены разных клубов.

Вопрос. Нынче вечером, сэр…

Ответ. Задавайте любые вопросы, какие вам будет угодно, инспектор Мастерс. Я докажу, что ваши подозрения нелепы, мне известно, в чем заключается ваш и мой долг.

Вопрос. Спасибо, сэр. Правильно. Итак, долго ли вы, по вашей оценке, сидели в темноте?

Ответ. Минут двадцать – двадцать пять. Я несколько раз поглядывал на свои часы… со светящимся циферблатом. Интересно было узнать, долго ли продлится это дурачество.

Вопрос. Значит, вы не были сосредоточены на молитве?

Ответ. Нет.

Вопрос. Что-нибудь видели, когда глаза привыкли к темноте?

Ответ. Стояла полная тьма, будь я проклят. А зрение у меня уже не столь острое, черт побери. Нет, почти ничего не видел. Ну, может быть, силуэты.

Вопрос. Не заметили ли вы, чтобы кто-то вставал?

Ответ. Нет.

Вопрос. И ничего не слышали?

Ответ. Слышал.

Вопрос. Ах вот как… Что именно? Расскажите, пожалуйста.