Текст книги "Огонь, гори!"

Автор книги: Джон Диксон Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 9
Невиновность Флоры Дрейтон

Полковник Чарльз Роуэн стоял у стола в своем кабинете; рядом с ним был мистер Мейн. Алан Хенли сидел за конторкой в углу. Полковник испытывал счастье и гордость. Однако на его длинном, невыразительном лице эти чувства почти не отражались.

– Мистер Чевиот, – начал он, – имею честь познакомить вас с мистером Робертом Пил ем!

Пятый человек в кабинете, который смотрел в окно, как облетает листва с единственного дерева и кустов в Грейт-Скотленд-Ярде, заложив руки за спину и выпятив верхнюю губу, развернулся на каблуках.

Мистер Пиль оказался высоким и крупным человеком с лохматой головой и властной внешностью. На нем был длиннополый коричневый сюртук с высоким черным бархатным воротником и аксельбантами. В сорок один год лицо его было красное, но глаза большие и умные. Судя по тому, что Чевиот про него читал, он воображал Пиля человеком холодным и напыщенным; разумеется, речи мистера Пиля в парламенте пестрели высокопарными фразами и многочисленными латинскими изречениями. Но сейчас он держался совершенно по-иному.

– Мистер Чевиот! – Мистер Пиль широко улыбнулся, пожимая ему руку. – Вы сразили меня наповал. Вы приняты.

– Простите, сэр?

– Вы приняты, старина! Получаете пост. Отныне вы суперинтендент полиции!

– На мистера Пиля, – вмешался полковник Роуэн, перебиравший многочисленные бумаги на столе, – произвел большое впечатление ваш рапорт.

– Лучший рапорт из всех, какие я читал, – отрывисто произнес мистер Пиль. – Вас послали расследовать кражу… как его? Птичьего корма. Вы же доказываете (и очень ловко!), что украли драгоценности. Вы безошибочно идете к тому месту, где прятали драгоценности. Вы догадываетесь, кто их украл, и практически вынуждаете Марию Корк подтвердить вашу правоту. Рапорт составлен аккуратно, четко, с привлечением, я бы сказал, математических доказательств… Вы математик, мистер Чевиот?

– Нет, сэр. Математика всегда давалась мне труднее других дисциплин.

Брови мистера Пиля взлетели вверх и тут же опустились.

– Хм. Жаль! Вы меня удивляете. Я сам математик. Скажу вам больше: я ланкаширец, и, как все ланкаширцы, я человек действия. Если тот или иной метод не годится, используй противоположный и оставайся в деле; вот что такое практическая политика. Не важно, как вас называют, главное – вы правы. Вас все равно будут ругать, как ругают меня.

Мистер Пиль энергично зашагал по комнате. Всем показалось, что в затхлый кабинет ворвался порыв ветра. Хотя кабинет полковника Роуэна и мистера Мейна никоим образом нельзя было назвать маленьким, в присутствии такой важной персоны он показался просто крошечным.

Красное лицо, обрамленное лохматыми волосами, повернулось к Чевиоту.

– Так вот, сэр, что касается вас. Вы суперинтендент отдела расследований. Все равно! Мы не можем допустить, чтобы вы рисковали вашими замечательными мозгами, участвуя в уличных драках.

– Но, сэр…

– Я еще не закончил, мистер Чевиот.

Было три часа пополудни; дул сильный октябрьский ветер. Размытое солнце, бросая отблески на последние листья, проникало сквозь красные шторы и высвечивало красный турецкий ковер, засыпанный пеплом.

С прошлой ночи здесь ничего не изменилось. Даже пистолет с серебряной рукояткой по-прежнему стоял на примитивном предохранителе. Он лежал под незажженной красной лампой; очевидно, его не трогали.

Чевиоту, успевшему принять ванну, побриться и переодеться в свежую одежду, его положение казалось уже не таким странным. Его уже не удивляло, что он снимает роскошные меблированные комнаты в «Олбани», а молодой туповатый слуга наливает ему ванну и помогает одеться.

Если бы Чевиот задумался, все эти обстоятельства привели бы его в ужас. Однако он не думал; министр внутренних дел словно гипнотизировал его взглядом.

– Я еще не закончил, мистер Чевиот!

– Извините, сэр!

– Хорошо, хорошо! – Мистер Пиль махнул рукой. – Отныне большая часть ваших обязанностей переходит к старшему инспектору. Вы не будете носить форму, даже с золотой шнуровкой по воротнику, чтобы обозначить ваш ранг. Вы должны оставаться в пестрой одежде, в какой вы сейчас.

«Почему же я сам не догадался? – подумал Чевиот. – Пестрая одежда обозначает просто „гражданское“; мне бы догадаться после слов того кучера».

– Пока у нас нет собственно уголовной полиции, – продолжал мистер Пиль. – Более одного человека в штатском может возбудить подозрения, и люди начнут кричать: «Шпион!» Но у нас есть он. – Пиль кивнул в сторону Чевиота. – Он замещает всю уголовную полицию в одном лице. Вы математик, полковник Роуэн?

– Мистер Пиль, – вежливо отвечал полковник, – у меня лишь начальные…

– А вы математик, мистер Мейн?

Молодой адвокат округлил глаза, что лишь еще более подчеркнуло его круглые щеки и выдающиеся бакенбарды, и собрался уже разразиться длинной речью, но потом криво улыбнулся и просто покачал головой.

Мистер Пиль хмыкнул:

– Ну хорошо. Вам математика действительно ни к чему. Просто ведите счет вознаграждениям, выплачиваемым проклятым сыщикам с Боу-стрит. За задержание взломщика сорок фунтов. За поимку грабителя с большой дороги сорок фунтов. За поимку убийцы сорок фунтов. – Он снова кивнул в сторону Чевиота. – Теперь вы понимаете, сколько денег мы сэкономим с ним?

– О, не сомневаюсь, – без улыбки заметил полковник Роуэн.

– Итак? – спросил мистер Пиль, разворачиваясь к Чевиоту.

– Простите, сэр, что?

– Мне пора в парламент. Я не могу здесь оставаться. Но я не уйду, не узнав самого главного.

Мистер Пиль вернулся к столу и стукнул внушительным кулаком по листкам с рапортом Чевиота.

– Кто убил племянницу Марии Корк, Маргарет Ренфру? И каким образом мерзавец сделал свое черное дело?

На Чевиота устремились четыре пары глаз. В них сквозило любопытство, любопытство почти детское. Даже у мистера Пиля! Министр внутренних дел поджал губы. Ричард Мейн буквально поедал Чевиота взглядом. Алан Хенли в углу, за своей конторкой, встал и оперся на палку черного дерева. Хотя полковник Роуэн лучше других скрывал свои чувства, он все же нервно хлопал и хлопал белыми перчатками по белым панталонам.

– Сэр, – заявил Чевиот, – пока я не могу этого сказать.

– Не можете? – изумленно повторил мистер Пиль.

– Да, сэр. Пока не могу. Сегодня утром я получил весьма ценные сведения от мистера Фредерика Деббита, о чем в рапорте не говорится. Но…

Мистер Пиль повернулся к остальным. На лице его застыло недоверчивое выражение.

– Вот человек, которому достаточно одного взгляда на место происшествия, и он рассказывает нам почти все, что случилось! И он же не в состоянии добавить нам такую незначительную подробность?

У Чевиота упало сердце.

После его трудов в прошлую ночь – заместитель комиссара в прошлой жизни не удостоил бы его ни словом похвалы – эти люди настолько воодушевились, что ожидают от него чуда. Они серьезно считают его волшебником.

И более того. Старый дом, с пристроенным крылом, в котором должен разместиться комиссариат полиции, сегодня шумит и гудит, несмотря на то что стройка еще не окончена. Четыре инспектора с коротким серебряным шнуром по вороту и сержанты с металлическими бляхами, на которых значатся номера от единицы до шестнадцати, все на месте и держатся вежливо. Шестьдесят пять констеблей, сказали ему, ждут его смотра на маленькой парадной площадке с тыла здания.

С ними нелегко будет справиться – они начнут ворчать или злиться, если суперинтендент не сумеет с ними совладать. Едва войдя, Чевиот услышал торопливые шаги, учуял запах бренди, услышал топот: два каких-то шутника что было сил молотили друг друга деревянными дубинками.

Он проходит настоящее испытание.

Чевиоту, который с самого раннего утра вынужден был смирять свой характер, на сей раз удалось не выдать своих чувств.

– Мистер Пиль, – сказал он холодно, – прошу вас принять во внимание все трудности. Например, насколько мне известно, вы прочли мой рапорт…

– Да. От первого до последнего слова.

– И вы также видели мой набросок места происшествия – галереи?

Не говоря ни слова, Ричард Мейн порылся среди бумаг, нашел план и передал его министру.

– Но к чему все это? – поморщился мистер Пиль. – Я и так много раз видел галерею, которую вы описываете.

– Я тоже, – сказал полковник Роуэн, подняв глаза к потолку.

– Простите, – возразил Чевиот, – но мои слова вовсе не бессмысленны. Наконец, я привлекаю ваше внимание к результатам медицинского осмотра и направлению, в котором была выпущена пуля.

Он помолчал и по очереди посмотрел на каждого из слушающих.

– Пуля, – звонким голосом продолжал Чевиот, – которая убила мисс Ренфру, была пущена по прямой линии. Понимаете? В нее стреляли сзади.

Мистер Пиль как будто отступил на шаг и внимательно посмотрел на него большими умными глазами, взвешивая услышанное. Полковник Роуэн и мистер Мейн, комиссары подались вперед.

– Понимаю, что вы имеете в виду, мистер Чевиот, – произнес полковник, забрав у своего коллеги план и постукивая по нему пальцем. – В галерее, которая выходит на лестницу, слева две одинарные двери и справа двойные, ведущие в бальную залу. Следовательно, ни одну из этих дверей не открывали. Иначе пуля попала бы в нее… в бедняжку под углом.

– Вот именно!

– Черт побери, – вмешался Мейн, – ведь дело ясно как божий день!

– Неужели? – удивился Чевиот.

– Стреляли, – пояснил мистер Мейн, – сзади. Откуда-то совсем рядом с тем местом, где стояли вы и Хенли. Согласны?

– Да.

– Следует предположить, – продолжал мистер Мейн, вспоминая о своих важных адвокатских повадках, – что ни вы, ни Хенли не стреляли. Вы видели бы друг друга. Но что же с двойными дверями, которые находились у вас за спиной? А? Что же с двойными дверями будуара леди Корк?

– Простите…

– Вы стояли спиной к тем дверям. Полагаю, их кто-то мог открыть?

– Теоретически да.

– Что значит «теоретически», мистер Чевиот?

– Могли, но не открыли, – ответил Чевиот. – Замок открывается с громким щелчком – громким, как пистолетный выстрел. Как я указал в своем рапорте, замок щелкает и когда дверь открывают, и когда закрывают. Мы непременно это услышали бы, однако мы не слышали ничего. Во-вторых, возможно ли, чтобы кто-то выстрелил поверх моего плеча или плеча Хенли так, чтобы мы не ощутили ни запаха пороха, ни дуновения?

– Вероятно ли, сэр? – переспросил мистер Мейн с преувеличенным удивлением, как будто он находился в зале суда. – Вероятно ли? Мой дорогой сэр, но именно так все и было!

– Простите…

Неожиданно адвокат ткнул в него пальцем.

– Где бы ни находился стрелок, вы признаете, что он стоял неподалеку от вас? Да. И тем не менее вы уверяете, что ничего не услышали, ничего не почувствовали и ничего не увидели?

– Мистер Мейн, вы называете меня лжецом?

– Господа! – озабоченным тоном перебил их полковник Роуэн.

Роберт Пиль, который, очевидно, наслаждался стычкой, переводил взгляд с одного спорщика на другого.

– Что касается… сомнений в вашей честности, мистер Чевиот, – с достоинством заявил адвокат, – то их у меня нет. Я юрист, сэр. Я должен иметь дело с доказательствами.

– А я офицер полиции, сэр. И я тоже имею дело с доказательствами.

– Значит, будьте любезны предоставить их нам. – Мистер Мейн выхватил набросок из рук полковника и поднял его повыше. – На вашем замечательном плане, как я заметил, вы указали все двери.

– Да.

– Отлично! За некоторое время до убийства, скажем, мог ли кто-то выскользнуть из бальной залы незаметно для остальных танцующих?

– Нет, поскольку в галерее сидела леди Дрейтон.

– Ах да! Леди Дрейтон! – задумчиво протянул мистер Мейн. Его круглые черные блестящие глаза вдруг закатились. Чевиота кольнул страх. – Но мы пока про нее забудем. Леди Дрейтон, насколько я понял, не находилась в галерее все время до убийства?

– Нет. Она спускалась вниз, чтобы добыть список драгоценностей леди Корк.

– Вот именно! – согласился мистер Мейн, покачиваясь на каблуках. – Вот именно! Поэтому я повторяю: мог ли убийца – мужчина или женщина – выйти из бальной залы незаметно для других танцующих?

– Да, вполне возможно. Когда я сам заглянул в бальную залу, танцоры были настолько поглощены танцем, что почти не обратили на меня внимания.

– Ага! – Мистер Мейн снова закачался на каблуках. – Вот вам, мистер Чевиот, одно из возможных предположений. Представим, что убийца незаметно выходит из бальной залы. Он или она пересекает галерею по диагонали, направляясь к двери столовой. У нас, – он поднял повыше план, – имеется доказательство того, что из столовой дверь ведет в будуар леди Корк и еще одна дверь в будуар выходит из ее спальни.

Мистер Мейн бросил план на стол и стал качаться на каблуках. Его глаза оживленно блестели.

– Должен заметить, мистер Чевиот, – продолжал он, – что убийца мог прятаться в спальне леди Корк. Как только вы и Хенли вышли из будуара, закрыв за собой двойные двери, убийца тоже поспешил к выходу и открыл створку следом за вами. Из-за шума вы не слышали выстрела, который пришелся над вашим плечом. Затем убийца закрыл дверь и вернулся в спальню. Позвольте спросить, – мистер Мейн поднял палец, – возможно ли такое?

– Нет, – ответил Чевиот.

– Как нет?! Почему же?

– Потому что леди Корк все время находилась в будуаре.

– Я не понимаю…

– Неужели, мистер Мейн? Подумайте! Когда я через какое-то время вошел в будуар, леди Корк дремала у камина. Однако, услышав щелчок замка, она тут же проснулась.

– И что же?

– По-вашему, сэр, убийца мог прокрасться в будуар, открыть скрипучую дверь, выстрелить из пистолета, снова захлопнуть дверь и выйти – и чтобы леди Корк его не заметила? А может, вы подозреваете леди Корк в соучастии?

В комнате воцарилось напряженное молчание.

Мистер Пиль прикрыл ладонью подбородок, чтобы спрятать улыбку. На красивом лице полковника Роуэна застыло рассеянное выражение – очевидно, он думал о чем-то своем. Мейн сохранял спокойствие, хотя в глазах его бушевала ярость.

– Вы предпочитаете невозможное положение, мистер Чевиот?

– Вашему решению, сэр, да.

– Разумеется, – задумчиво заявил адвокат, – существует и другое предположение, оно достаточно простое. Однако я не решаюсь его высказать.

Чевиот пожал плечами, как бы разрешая своему противнику продолжить.

Круглое лицо Ричарда Мейна смягчилось. В глубине души, как он уже доказал в недавнем прошлом и как ему еще предстояло доказать в будущем, он был добрым человеком и хорошо знал свое дело. Однако кипучая энергия в его тридцать три года иногда доставляла ему хлопоты.

Все еще не решаясь начать, адвокат подошел к ближайшему окну и отодвинул красную штору. Он увидел жидкую грязь во дворе, изъезженную колесами экипажей и закиданную палой листвой. Там стояла и строгая, но роскошная карета мистера Пиля – в безлистных кустах, у единственного высокого и изогнутого дерева с несколькими желтыми листьями, которые все еще остались на ветвях.

Ричард Мейн сжал губы. Он вернулся к столу и похлопал по столешнице рапортом Чевиота.

– Мистер Чевиот, – сурово спросил он, – почему вы выгораживаете леди Дрейтон?

Перо выпало из руки мистера Хенли и со стуком покатилось по полу. Старший клерк подобрал его. Сердце у Чевиота ушло в пятки.

– Неужели вы усмотрели в моем рапорте доказательства того, что я покрываю леди Дрейтон? – спросил он.

Мистер Мейн досадливо отмахнулся:

– Дело не в том, что вы там написали. Главное в том, чего вы не написали. Полно! Она ваша самая главная свидетельница, но вы о ней почти не упоминаете. По вашим же собственным словам, леди Дрейтон стояла всего в каких-нибудь десяти – двенадцати футах от жертвы. И вот еще весьма необычное обстоятельство – в доме она носила муфту! Вы изучали историю, мистер Чевиот?

– К счастью для себя, да.

– Значит, вам известно, – сухо продолжал адвокат, – что еще в конце семнадцатого века, во время так называемого «папистского заговора», дамы имели привычку для самозащиты носить в муфтах карманные пистолеты. – Тут мистер Мейн запнулся. – Было бы очень жаль, мистер Чевиот, – вежливо продолжал он, – если бы наше сотрудничество началось со ссоры. Но – простите меня! – мы так мало знаем о вас. Вы считаетесь признанным атлетом. И все же… сумеете ли вы справиться с теми строптивцами, которыми вам предстоит командовать? Вчера ночью вы хвастали, будто любой из нас может взять пистолет – да-да, тот самый, что лежит на столе! – выстрелить в медведя у камина, и вы скажете, кто стрелял. Вы подтвердили свои слова? По-моему, нет. Вместо того… – Вдруг Мейн замолчал и повернулся к окну, потому что с улицы донесся голос.

Водянисто-желтый день за окном сменился уныло-серыми сумерками. Чевиот знал, кому принадлежит голос. Это был голос капитана Хогбена, только на сей раз в нем не было манерничанья и сюсюканья. Грубый, резкий, он был исполнен ненависти и ликования.

– Выходи, Чевиот! – орал капитан. – Выходи, трус, и получи то, что тебе причитается!

Глава 10
Драка в Ярде

Чевиот в три прыжка подбежал к ближайшему окну и, как мистер Мейн, приподнял штору с одной стороны. Их было трое – они стояли футах в тридцати от дома. Неподвижно стояли в грязи под высоким корявым деревом с несколькими желтыми листьями.

Капитан Хогбен и лейтенант Уэнтуорт – оба при полном параде. В сумерках на фоне алых мундиров отчетливо выделялись белые портупеи и белые брюки. На левом бедре у каждого висела длинная сабля в золотых ножнах, такая же прямая, как и высокие кивера на головах. Если бы не короткий белый плюмаж на кивере Хогбена и красный на кивере Уэнтуорта, парадную форму 1-го гвардейского пехотного полка трудно было бы отличить от формы 2-го. Однако между ними имелись и другие различия.

Капитан Хогбен пригнулся под высоким корявым деревом. Лицо его побагровело, рот над ремешком исказился от крика. Левое плечо было поднято, правое – опущено; рука в белой перчатке сжимала рукоять хлыста. Сам хлыст волочился по земле.

Лейтенант Уэнтуорт стоял прямо, по стойке «смирно». Между ними дрожал Фредди Деббит.

Хогбен заметил в окне Чевиота.

– Выходи, трус! – заревел он. – Выходи сейчас же, или…

Самообладание, которое Чевиот демонстрировал весь день, наконец разлетелось на куски. Он круто повернулся на каблуках. На лице его играла такая странная и страшная улыбка, что на секунду четверо присутствующих в кабинете решили, что перед ними совершенно другой человек.

– Извините, господа, я ненадолго, – произнес Чевиот каким-то чужим, незнакомым голосом. И, подбежав к двери, широко распахнул ее.

В коридоре уже слышался топот. Сверху по лестнице бежали высокие шапки из кожи, подбитой мехом, и узкие голубые мундиры с двумя рядами металлических пуговиц. Навстречу Чевиоту по коридору двигался высокий инспектор с коротким серебряным галуном на вороте; он сдерживал любопытных подчиненных, глазеющих из-за его спины. Но, увидев на пороге Чевиота, все они застыли на месте.

Прямо напротив оказался низкорослый, однако очень широкий в плечах человек – судя по металлическим бляхам на вороте с номером «тринадцать», сержант. У него было румяное лицо и веселые глаза. Смотрел он на новоиспеченного суперинтендента оценивающим взглядом, даже когда вытянулся и отдал честь.

– Какие будут приказания, сэр?

Чевиот говорил негромко. Но казалось, его голос слышен даже в самых отдаленных уголках здания.

– Приказаний не будет. Пусть все остаются на своих местах. Я сам с ними разберусь.

Сержант просиял. Из-под длиннополого мундира он извлек болтавшуюся на поясе длинную дубинку из прочного дерева, которое называли бакаутом, или «железным деревом».

– Дубинку возьмете, сэр?

– Скажите на милость, зачем мне оружие? Отойдите!

Чевиот побежал к парадной двери. Это была прочная, большая дверь. Он дернул ручку и открыл дверь, но сама ручка отскочила и ударилась о стену.

Все чувства Чевиота были обострены; оглядевшись по сторонам, он прыгнул прямо в грязь. В нескольких дюжинах шагов слева, дальше от кирпичной стены дома, ожидала карета мистера Пиля с двумя лакеями позади и сонным кучером на козлах. Вдруг одна лошадь взбрыкнула и заржала. Капитан Хогбен издал ликующий возглас. Заведя правую руку за спину, он побежал по двору.

По всем правилам Чевиот должен был стоять на месте и терпеливо сносить порку. Он мог даже стыдливо прикрывать руками лицо, как подобает трусу, отказавшемуся от дуэли. Так всегда происходило в книгах; Хогбен, Уэнтуорт и Фредди Деббит твердо верили, что так будет и в жизни.

Однако Чевиот обманул их ожидания. Слегка приподняв левую руку и опустив правую, он побежал вперед, чтобы встретить Хогбена посреди двора.

Хогбен слишком поздно понял, что они могут столкнуться. Слишком поздно понял, что правильнее было отступить и занести руку для удара. Он не мог унять возбуждения, и у него все еще оставалось время, чтобы воспользоваться хлыстом. Правая рука взметнулась вверх, тонкий черный хлыст взвился в воздухе.

Чевиот замер на месте. Хогбен не остановился. Пока он выбрасывал правую руку вперед для удара, Чевиот левой рукой перехватил его запястье, перенес вес тела на правую ногу, чуть развернулся и что было сил рванул на себя.

Капитан Хьюго Хогбен, около шести футов росту и весящий одиннадцать стоунов десять унций, перелетел через левое плечо Чевиота и плюхнулся в грязь. Его ножны со звоном отлетели прочь. Капитан приземлился ничком; меховой кивер упал под голову, избавив своего хозяина от сотрясения мозга. Тело рухнуло на землю с глухим стуком; Хогбен ахнул и на миг потерял сознание.

Чевиот перепрыгнул через неподвижную фигуру в алом и белом, распростертую в черной грязи. Затем вырвал из руки Хогбена хлыст, свернул его потуже, зашвырнул подальше в кусты и только после этого отскочил назад.

– А теперь вставай! – приказал он.

Лошадь, впряженная в карету, громко заржала и попятилась. Кучер, спрыгнув с козел, успокаивал лошадь, бормоча слова, которых никто не услышал. С дерева упал желтый лист, лениво покружил в воздухе и спланировал на землю.

Почти немедленно капитан Хогбен заворочался и поднялся. Левая рука в перчатке поддернула ремешок кивера. Обеими руками он осторожно снял тяжелый кивер и отшвырнул его в сторону. И форма, и лицо его были густо облеплены черной жидкой грязью, кроме мест за ушами и на щеках – потому что он упал на свой головной убор; не испачканным осталось также место под правым глазом.

Глаза Хогбена были мутными; он еще нетвердо держался на ногах. Однако храбрости в нем было на десятерых.

– Свинья! – отчеканил Хогбен, собираясь ударить противника по лицу.

Чевиот нырнул в сторону, схватил Хогбена за портупею и поднял в воздух. Рывок был настолько неожиданным, что плечи и руки Хогбена моментально обмякли. Не теряя времени, Чевиот выкрутил правую руку капитана и завернул ее за спину. Инстинктивно Хогбен принялся молотить в воздухе свободной рукой, стараясь попасть в противника, стоящего сзади. Однако от боли испустил мучительный стон.

– Еще раз попробуешь, – грозно предупредил Чевиот, – сломаешь себе руку. А теперь убирайся, пока я не бросил тебя за решетку. Впредь не грози противнику поркой, пока не убедишься, что сумеешь справиться с ним.

Лейтенант Уэнтуорт, стоящий неподвижно неподалеку, потребовал звенящим от волнения голосом:

– Отпустите его! – Он произнес эти слова так властно, что в Чевиоте снова вскипела ярость. – Слышите, вы, шпик? Отпустите его, говорю вам!

– С удовольствием, – буркнул Чевиот.

Руки у Хогбена безвольно вытянулись вдоль тела. В последний удар Чевиот постарался вложить всю силу.

Хогбен, спотыкаясь, побрел вперед, сделал три длинных шага, покачнулся и с трудом удержался, чтобы не упасть ничком. Потом наклонился. За то время, пока он стоял на одном колене, можно был сосчитать до шести. Потом Хогбен выпрямился и развернулся кругом, тяжело дыша. Белое пятно под правым глазом придавало ему зверский вид – искаженный, дьявольский.

– Будь ты проклят! – прошептал он.

Левой рукой Хогбен принялся нашаривать на боку ножны. Звякнула сталь; он извлек свою саблю и снова замахнулся.

Результат предсказать было бы трудно, если бы Хогбен, кидаясь на врага, сделал выпад издали. Одновременный вопль предупреждения, изданный многими глотками тех, кого Чевиот не видел, пронесся по двору как военный клич. Однако в предупреждении не было необходимости. Капитан Хогбен выдвинул правую руку и плечо вперед, чтобы ударить врага сверху, но через долю секунды потерял равновесие, и Чевиот набросился на него.

Роберт Пиль, полковник Чарльз Роуэн, Ричард Мейн и Алан Хенли, забыв о приличиях, отталкивали друг друга от окна, чтобы лучше разглядеть подробности схватки. Однако им почти ничего не было видно. Офицеры, а также констебли, нарушив строй, высыпали из здания и выстроились вдоль стен, наблюдая.

Мистер Пиль, к примеру, видел, как сабля, крутясь, пролетела высоко в воздухе. Она упала острием вниз и застряла в грязи неподалеку от лейтенанта Уэнтуорта. Мистер Пиль не видел, что сделал далее Чевиот. Но капитан Хогбен, казалось, взмыл в воздух и полетел – ногами вперед, спиной к земле. Все увидели подошвы его сапог, которые молотили в воздухе. Наконец он приземлился, грохнувшись спиной и головой о землю, и затих. Счастье изменило Хогбену.

Дыхание со свистом вырывалось у Чевиота из груди, по лбу тек пот. Он бросился вперед. Ухватившись правой рукой за эфес, он выхватил саблю из земли и согнул ее под тупым углом. Когда он переломил саблю о колено, раздался громкий треск. Два обломка он отшвырнул прочь.

– О боже! – прошептал Фредди Деббит.

Обычно румяное лицо лейтенанта Уэнтуорта побледнело; он облизал губы. Хотя говорил он отчетливо, в голосе его угадывался ужас.

– Вы сломали клинок гвардейского офицера, – объявил он.

– Да неужели? – равнодушно отозвался Чевиот, на которого эти слова не произвели никакого впечатления. – Интересно, – продолжал он почти весело, – кем вы, гвардейцы, себя, черт подери, воображаете?

Лейтенант Уэнтуорт не ответил. Просто не мог ответить. Чевиот словно спросил у короля, кем тот, черт подери, себя воображает, а может, задал такой же вопрос самому Создателю. И снова Уэнтуорт застыл в ошеломлении.

– Мистер Чевиот, я…

Впервые за все время Чевиот чуть повысил голос.

– Послушайте, вы, – крикнул он, вытаскивая из кармана часы, открывая крышку и глядя на поверженного Хогбена. – Даю вам тридцать секунд, чтобы забрать это… этого субъекта. Если не заберете, задержу вас всех по обвинению в нападении на полицейского. Выбирайте!

– Джек, старина! – проблеял Фредди.

– Ах, мой милый Фредди! – язвительно улыбнулся Чевиот. – Ты, кажется, утверждал, что ты мой друг? Что же ты делаешь в стане врага?

– Джек, брось! Я в самом деле твой друг! Я старался не допустить самого плохого. Спроси хоть Уэнтуорта. – Фредди вдруг посмотрел направо и в тревоге воскликнул: – Хогбен! Стойте!

Неукротимый капитан Хогбен снова пытался подняться на ноги.

– Нет! – отрывисто произнес лейтенант Уэнтуорт. Горделиво приблизившись к Хогбену, он схватил его за левую руку и потянул назад. Фредди, проявив поразительную силу и твердость, поднырнул справа и ухватил капитана за правую руку.

– Нет! – повторил Уэнтуорт. – Если ты полезешь на него с кулаками, точно неотесанный мужик, он всякий раз будет тебя укладывать. Успокойся!

– Десять секунд, – пробормотал Чевиот. Уэнтуорт выпрямился и принял официальный вид.

– Мистер Чевиот! Неужели вы действительно собираетесь арестовать…

– Разумеется! – широко улыбнулся Чевиот. – А вы как думаете?

– Мистер Чевиот, мне сообщили, что вы джентльмен, несмотря на вашу профессию. Некоторое время назад, в пылу ссоры, что вполне понятно, я произнес слова, за которые мне в высшей степени стыдно. Сэр, примите мои извинения. – Уэнтуорт еле заметно наклонил голову. – Тем не менее дело зашло слишком далеко. Теперь вы непременно должны встретиться с капитаном Хогбеном…

– С пистолетами? – иронически спросил Чевиот. – Пятнадцать секунд!

– Да, с пистолетами! Вы должны встретиться с ним, говорю я, или он получит право пристрелить вас на улице.

Чевиот уже собирался ответить презрительным отказом, но поймал на себе взгляд Фредди Деббита. Он вспомнил о том, как утром Фредди пытался в некотором роде его шантажировать, и тут суперинтендента осенило. Он понял, что может выиграть.

– Согласен! – ответил Чевиот, защелкивая крышку часов.

– Вы встретитесь с ним?

– Я встречусь с ним.

– Все было бы гораздо лучше, – заявил Уэнтуорт, испуская глубокий вздох, – произнеси вы те же самые слова утром. К кому мне следует обратиться?

– Вот к мистеру Деббиту. Он все уладит – в любое время и в любом месте, где вам будет угодно. – Чевиот положил часы в карман. – Ты согласен, Фредди?

– Я… да, черт подери!

– Отлично. Но прежде чем состоится наша официальная встреча, настаиваю на одном условии.

Лейтенант Уэнтуорт снова окаменел.

Чевиот поднял глаза в серое холодное небо; его бросало то в жар, то в холод. Он пытался в абстрактном смысле вспомнить, как выглядит квартира, в которой он жил (где?) в прежней жизни, когда еще был суперинтендентом подразделения «С-1».

Он ничего не мог вспомнить. Медленно и неуклонно его память стиралась. Зато теперь он помнил внешность людей, цифры, даже запах и обстановку мест, где, как ему казалось, он никогда не был.

– Тир Джо Мантона, – выпалил Чевиот. – Он ведь находится на Дэвис-стрит, двадцать пять? Да, да, я знаю, что Мантон умер! Но тир теперь держит его сын, как и оружейную лавку по соседству, в доме номер двадцать четыре.

– Итак?

– Перед нашей официальной встречей, – продолжал Чевиот, – мы с капитаном Хогбеном посоревнуемся в меткости стрельбы по мишени. Каждый произведет по шесть выстрелов. Ставка – любая, какую он пожелает.

Лейтенант Уэнтуорт был шокирован.

– Чтобы участники дуэли, – воскликнул он, – тренировались перед встречей?! Неслы…

– Стой! Погоди! – хрипло прокаркал Хогбен.

Он уже довольно прочно держался на ногах. Но руки его по-прежнему безвольно болтались. Лицо под коркой грязи было белым, как бумага, на фоне черных бакенбардов и тонких черных волос. Хотя дышал Хогбен с трудом, он прикусил облепленную грязью губу и снова подал голос:

– Значит, говоришь, любая ставка, а? – И капитан с жадностью облизал губы.

– Да!

– Тысяча гиней – идет?

– Идет! – отозвался Чевиот.

– Слышал я, ты мнишь себя отличным стрелком по мишеням, – насмешливо произнес Хогбен, еле переводя дух. – Но в полевых условиях все по-другому. Обещаю! И все же… Ты привык к тому, что настоящей опасности нет. Какую даешь фору?

На сей раз Чевиот сделал глубокий вдох.

– Какую угодно, – громко ответил он. – Если ты, по мнению судей, обойдешь меня, я тут же на месте плачу тебе тысячу гиней. Если я побеждаю…

– Что тогда?

– Дай слово британского офицера, что расскажешь все, что тебе известно о покойной Маргарет Ренфру. Так же поступит и твой друг лейтенант Уэнтуорт. Вот и все.