Текст книги "Дом на Локте Сатаны. Темная сторона луны"

Автор книги: Джон Диксон Карр

Мэдж, склонная к саморазрушению, кинулась в ванную. Она разбила стакан и хотела перерезать себе вены. Миссис Хьюрет побежала за ней и успела ее остановить. Вот что тогда произошло: сцена, прерванная капитаном Эшкрофтом, которую видела, но неправильно поняла горничная.

Когда Рип Хиллборо привез нас обратно с острова Салливен, у меня были новости для Эшкрофта, а у него были новости для меня. Французская полиция дала ответ: Мэдж не была дочерью Мэйнарда. Хотя инцеста не оказалось, тем не менее все было весьма взрывоопасно.

Эшкрофт хотел немедленно взяться за Мэдж и вытянуть из нее всю правду, или, точнее, он хотел, чтобы за него это сделал я. Я же посоветовал отложить все это.

Я был уже убежден, что теперь знаю, как было совершено убийство. Однако мне пришлось притормозить и обратить внимание на значение названия «Святая Доротея». Завершенное полностью дело, безусловно, было бы лучше, чем половина дела. С Нью-Йорком легко связаться. Существует ли в действительности некое заведение под названием «Святая Доротея» и что о нем можно узнать? Он согласился подождать.

Волнения все еще продолжались. К Мэдж был приставлен полицейский, не для того, чтобы предотвратить убийство, но чтобы предотвратить самоубийство. Миссис Хьюрет, не перестававшая гадать, каким образом Мэдж смогла управлять каким-то механизмом, состоявшим из груза и веревки, полностью убедила себя в виновности Мэдж.

Она могла бы раскрыть эту вину, думала миссис Хьюрет, если бы оставила письма Генри Мэйнарда в средней школе «Пуансет» и написала последнее послание на доске. Именно поэтому, когда все предполагали, что Валери лежит и отдыхает, она выскользнула из дома с письмами в сумочке.

– Я видел, как она спускалась по черной лестнице, – сказал Алан, – и ее сумочка бросилась мне в глаза. Но не было ни малейшего намека на то, куда она собиралась идти! Поскольку казалось, что все разлетаются в разные стороны…

– Все действительно разлетелись в разные стороны, – согласился доктор Фелл. – Вы и мисс Брюс отбыли в ресторан «Дэвис» чуть позже семи часов. Капитан Эшкрофт, пребывавший в состоянии мрачной задумчивости, пока он и я медлили, уже почти решил не ждать ответа из Нью-Йорка, когда нам позвонили. Нью-Йорк сообщил, что в Куинсе имеется приют Святой Доротеи. Если нас интересуют подробности о ребенке, удочеренном из этого приюта, они предоставят информацию завтра. Эшкрофт в конце концов решил ждать.

Миссис Хьюрет, выполнив свою задачу, уговорила Крэндалла поехать с ней в город поужинать. Хотя она ни разу не сказала ничего вплоть до ее заявления, сделанного в госпитале, эта леди вовсе не является сфинксом. Всегда на что-то намекая, всегда говоря весьма туманно, она рассказала Бобу Крэндаллу вполне достаточно, чтобы заставить нервничающего, отчаявшегося человека решить, что она подозревает именно его. И с этой минуты ее жизнь была в опасности. – Доктор Фелл еще раз обратился к Алану: – Вы и мисс Брюс, вернувшись после ужина, тоже нашли и прочитали последнее послание на доске, как сделали Эшкрофт и я незадолго до вас. Мы собрались на конференцию в средней школе. Мистер Бил, который тоже прочитал его, влез через окно и присоединился к нам.

Янси вскочил на ноги:

– Я понимаю все остальное, Великий Гоблин. Но все еще не могу понять это.

– Понять – что?

– Бесплотный голос или то, что звучало как бесплотный голос, который прошептал мне здесь, в саду: «Если вам надо идти в эту школу, будьте осторожны!» Хотя откуда он мог узнать, куда я собирался идти…

– Узнать, куда вы собирались идти? – эхом повторил доктор Фелл. – Архонты афинские! Прямо перед этим, сказали вы, вы стояли перед доской и говорили вслух сами с собой на благо каждого, кто хотел вас слышать. Вы не то чтобы сходили с ума, но…

– Но там некому было меня слушать! Там не было никого, кто мог быть голосом!

– Напротив, сэр. Там кое-кто был, с кем вы говорили всего минуту назад или около того, кое-кто, уже сильно обеспокоенный ситуацией, кое-кто с привычкой оставаться совершенно незаметным…

Янси уставился на него:

– Вы же не имеете в виду, что это был Джордж, правда?

– Именно это я и имею в виду. Я имею в виду Джорджа, верного слугу, чья пресловутая преданность вам всем хорошо известна.

Какая жалость, – продолжал доктор Фелл, – что никто не передал подобного предупреждения Валери Хьюрет. Миссис Хьюрет, вернувшись из ресторана с Рипом Хиллборо и Бобом Крэндаллом, должна была удостовериться, что пачку писем обнаружили. Она оставила двух своих спутников (как считала она) неподвижно сидящими у телевизора и двинулась вперед, чтобы убедиться в результате.

Мы сами все еще блуждали в поисках комнаты номер 26. Она проскользнула через боковую дверь. Чтобы привлечь наше внимание к этой комнате, она включила виктролу, снова выскользнула и дождалась подходящего момента, чтобы драматически появиться вновь со своим разоблачением.

Однако когда она в самом деле появилась в комнате, истерия сделала ее речь бессвязной. Она кричала, что пришла кого-то обвинить. Капитан Эшкрофт, знавший, кто в действительности был виновным, спросил, имеет ли она в виду Крэндалла. Она начала это отрицать со всей искренностью. Она все еще отчаянно отрицала это, когда он выстрелил в нее через окно.

Крэндалл, в последнем порыве отчаяния, не мог допустить поражения. Рип Хиллборо, насмотревшись фильмов, заснул во время последней передачи. Крэндалл, совсем не настроенный спать, последовал за миссис Хьюрет с револьвером, взятым из подвала, и вернулся до того, как закончилась передача.

Сходное обстоятельство заставило убийцу совершить ошибку. Крэндалл был уверен, что миссис Хьюрет подозревает и может разоблачить его. Через окно комнаты номер 26 он видел, как двигались ее губы. Хотя он не мог слышать ее, он видел, как ее губы выговаривают его имя. И тогда он выстрелил, чтобы заставить замолчать одного из двух человек, которые наиболее глубоко верили в его невиновность.

Конец гротескной трагедии рассказать недолго. Меня самого вызвали в Мэйнард-Холл только в воскресенье вечером. Капитан Эшкрофт уже начал действовать. Из Нью-Йорка он получил сообщение, что Мэдж Мэйнард, хотя и была официально удочерена в возрасти шестнадцати лет и, следовательно, имела полное право носить это имя, начала свою жизнь как Мэдж Макколл из приюта Святой Доротеи. Ее истинное положение могло быть продемонстрировано с помощью писем ее «отца».

Почувствовав, что он больше не нуждается в моей поддержке (собственно говоря, он никогда в ней и не нуждался), капитан приезжает сюда и предъявляет Мэдж свои доказательства. Единственный крик, который она издает, разносится по дому. Вы, мисс Брюс, смотрите так, будто не верите, что это кричала Мэдж. Но все эти события крутились вокруг нее – это не мог быть никто другой.

Накануне вечером, по дипломатическим мотивам, я был обязан разыграть мое счастливое раскрытие метода убийства. Теперь я разыграл все в подробностях: деревянная рогатка на дереве, отсутствие листвы, бесшумно открывающееся окно. Эшкрофт же, несмотря на то что он соглашался и помогал мне, имел собственный дальнейший план.

Он был уверен, что Крэндалл, как сделал бы любой убийца, нашел железный груз на соседней свалке металлолома. Он был уверен, что Крэндалла можно подвести к мысли, что он должен вернуть эту болванку туда, откуда он ее взял и где она, следовательно, окажется незаметной среди другого металлолома.

Мне, признаюсь, это представлялось сомнительным. Но я следовал инструкциям. Когда краем глаза я заметил, что Крэндалл подслушивает за дверью фойе, я сказал, что завтра утром Эшкрофт будет обыскивать каждый уголок в доме. И обыск был бы произведен, если это было бы необходимо, но надобности в этом не было. Среди ночи Крэндалл вышел из дома – он стремился к свалке, чтобы избавиться от последней обличающей улики, и попался в полицейскую ловушку. Вот и все.

Глубоко вздохнув, доктор Фелл поднялся на ноги.

– Я сказал, что это все, – добавил он, – но остается еще и эмоциональный вопрос. Что будет с Мэдж, над чьей головой разразились все грозы мира?

В прошлый понедельник после того, как Крэндалл совершил самоубийство, мы узнали от адвоката Мэйнарда условия завещания старика Мэйнарда. Как далеко может зайти подобный человек, чтобы сохранить то, чем он когда-то обладал? Он спланировал жестко: за исключением жалких грошей, на которые она, возможно, проживет, а возможно, и нет, он лишил Мэдж наследства. Его состояние отойдет к благотворительным фондам; Холл превратится в музей. Именно это, без сомнения, заставило мистера Хиллборо столь поспешно покинуть нас. Если бы она действительно была дочерью Мэйнарда, она могла бы с легкостью оспорить подобное завещание. При существующих обстоятельствах Мэдж, разумеется, ничего не может оспорить. Она превратилась в отщепенку, презираемую порядочными людьми. И все же она тоже страдала, – мистер Бил, куда вы направляетесь?

Янси резко повернулся:

– Наверх, повидать Мэдж, как я ей обещал. Кто там говорит об отщепенках, Великий Гоблин?

– Разве я не ясно выразился, сэр? В глазах общества…

– Плевать мне на общество! – сказал Янси. – И на его глаза, и на его взгляды, и на все такое! Мэдж не будет оспаривать никакого завещания – у нее нет необходимости делать это, даже если я ей не нужен. Я полагаю, что не нужен; я не выигрыш в лотерее, и я никогда не буду давить на нее против ее желания. Но все же, если я ей понадоблюсь, я буду рядом.

И он не торопясь направился по дорожке в дом через одну из дверей в фойе. Несколько секунд доктор Фелл, мигая, смотрел на землю, потом, пробормотав что-то о конференции с капитаном Эшкрофтом, тоже пошел в дом. Алан и Камилла остались одни в роскошном саду под пасмурным небом.

– Я рада, что Янси это сделал! – выдохнула Камилла. – Я никогда не причисляла себя к порядочным людям, разумеется, но я так рада, что он такой! Мэдж это переживет, увидишь, переживет! И у нее появилась возможность стать счастливой.

– А как насчет тебя, Камилла? Ты счастлива?

– Я необыкновенно счастлива, Алан! Теперь, когда мы понимаем друг друга и больше не ссоримся…

– Мы не ссоримся, правда? И завтра ты поедешь со мной в Перле. Потом, когда мы поженимся…

– Тебе не обязательно это делать, знаешь ли. Тебе не обязательно делать из меня честную женщину!

– Вот тут ты ошибаешься. У тебя есть некоторые навыки, моя величественная антипуританка, которыми обладают далеко не все женщины-математики. Так что я не намерен отпускать тебя. Если бы только я понимал про жену сержанта…

– Жену сержанта?

– Да. Кто-то о чем-то спросил жену сержанта, и это каким-то образом должно относиться к нам. Но жизнью клянусь!..

– Ты так и не узнал, откуда это? И ты еще преподаешь английскую литературу! О, Алан! Это последняя строфа из стихотворения «Дамы» Киплинга. Я хорошо его помню, могу прочитать наизусть!

– Ты можешь цитировать Киплинга? Ты снизойдешь до того, чтобы цитировать Киплинга? С твоими вкусами, я должен был бы думать…

– Пожалуйста, милый, давай не начинать все это снова! Доктор Фелл сказал это, намекая на то, какая я надутая, и все такое… Я была надутой, я знаю, но я никогда не хотела… ну, я принимаю замечание и делаю это с радостью.

 
Что подумала полковничиха?
Никто не узнает о том.
Кто-то спросил у сержантской жены,
Сказала им обо всем.
Когда доберешься до сути людской,
Все схожи, что ни говори.
Полковничья леди и Джуди О'Треди
Родные сестры внутри.