Текст книги "Неоновые джунгли"

Автор книги: Джон Данн Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Тот только пожал плечами:

– Господи ты боже мой, Рик, но я же предупреждал тебя о ставках!

– В размере центов, Верн. Центов!

– Да нет же, Рик, нет. Я четко сказал «долларов»! В таких делах обычно не ошибаются. Мне казалось, для тебя эти ставки не проблема и ты вполне можешь позволить себе такое. Ты же сам не раз говорил мне, что копишь бабки, как минимум, лет с шестнадцати, разве нет?

– Да, но на банковском счете у меня сейчас всего около тысячи ста, не больше.

Выражение лица «банкира» каким-то невероятным образом вдруг сильно изменилось. Глаза из бесстрастно невозмутимых превратились в колючие, жесткие...

– А знаете, Тассен (похоже, он намеренно неправильно назвал его фамилию), такого со мной себе никто не позволяет. Учтите, никто и никогда!

– Такого – чего?

– А такого, чтобы приходить сюда без денег и пытаться сорвать куш на дармовщину! Эти номера здесь не проходят... Локтер, по-моему, тебе лучше отвести твоего слишком прыткого дружка в уголок и доходчиво разъяснить ему, как все обстоит на самом деле.

Так они и сделали. Отошли в угол, и Верн сказал:

– Черт тебя побери, Рик, какую же глупость ты сотворил! Я же был абсолютно уверен, ты все понял... Конечно же я готов отдать тебе мои двести пятьдесят, но, боюсь, этого не хватит. Сколько у тебя с собой?

– Всего пятьдесят два бакса, Верн. Это все, что у меня с собой есть, клянусь тебе.

– Ты что, на самом деле не знаешь, кто этот «банкир»?

– Конечно же нет, Верн, его имя мне ничего не говорит. Кстати, я даже не помню, как его зовут...

– Это же Каршнер. Кличка Судья. Работает на очень крутого парня. Самого крутого во всем городе. Ему стоит только щелкнуть пальцами, как к тебе явятся его парнишки и зажарят в собственном соку. Не успеешь даже моргнуть. Не успеешь даже понять, Рик, что, собственно, происходит!

– Ну и что же, Верн, мне теперь делать?

– Откуда мне знать? Их планы и решения никому не известны. Может, они тебя простят, может, как говорится, «не отходя от кассы» отправят на поправку в ближайшую больницу. На очень долгую поправку...

– Но за что? Это же вышло совсем не нарочно! Просто случайная ошибка! Я же не знал!

– Может, и случайная ошибка, может, ты на самом деле не нарочно, а просто ничего не знал, но для них это не имеет значения. Накажут тебя хотя бы только для острастки. Чтобы другим неповадно было. Это их принцип и стиль. Я же предупреждал тебя, что игра будет крутой, разве нет? Ведь если бы ты выиграл, то взял бы все деньги, разве не так?

– Нет, взял бы только то, что они смогли бы отдать.

– Думаешь, я в это поверю?

– Но это же чистая правда. Клянусь богом!

– Ладно, побудь немного здесь. Пойду попробую с ними поговорить. Конечно, вряд ли что получится, но попытка не пытка. За нее, во всяком случае, тебя за яйца не подвесят.

– Иди, Верн, иди. Ты должен, нет, просто обязан вытащить меня из этой ситуации. Иди и сделай все, что можешь! Прошу тебя, иначе...

– Ладно, Рик, хватит жевать сопли и скулить! Стой здесь и жди. Может, все и образуется. Во всяком случае, будем надеяться. Больше ничего не остается...

Он стоял в темном углу около большого бильярдного стола и смотрел, как Верн неторопливо вернулся в яркий луч света над ломберным картежным столиком, покрытым зеленым сукном, и сел. О чем они там говорили – Рик, естественно, не слышал. До него доносилось лишь невнятное журчание голосов... Затем все четверо, кроме Локтера, встали и, смеясь, вышли из комнаты. Видя, что они ушли, Рик решил подойти к приятелю.

– Ну как?.. Что они сказали?

– Заткнись!

– Верн, речь идет о моей судьбе! Неужели я не имею права знать?! Скажи мне, что они решили? Ты же должен мне помочь! Ты же сам меня сюда привел!

– Да, привел. В этом-то все и дело. Поэтому-то я и должен получить все, что положено тебе, сукин ты сын! Теперь они считают, что мы, действовали на пару! Ты понял?

– Да нет же, ты тут совсем ни при чем. Просто произошла какая-то ошибка, только и всего. Я сам им скажу об этом, не сомневайся.

– Рик, ты придурок! Самый настоящий придурок! Ну неужели ты думаешь, они этому поверят? Даже не надейся!

– Ну и что они теперь собираются делать?

– Толком пока не знаю, но передаю тебе то, что они сказали. Слово в слово... Они хотят, чтобы мы не дергались, сидели спокойно. А когда будет надо, они сами нас найдут. Для них это совсем не проблема... Похоже, кому-то из их друзей нужна помощь. Совсем небольшая. Если мы сможем им помочь, тогда все решится намного проще. Если же нет... – Верн выразительно пожал плечами.

– Если нет, то что?

– Тогда, Рик, к нам явятся их ребята и... и медленно, со знанием дела нас четвертуют. Делать они это будут долго и, поверь мне, очень мучительно.

– Да какие проблемы, Верн? Лично я готов сделать для них все, абсолютно все, что им надо! Со мной у них не будет никаких проблем, Верн, поверь мне.

Все это произошло, казалось бы, давным-давно – почти два года назад. Целая вечность... Но Рик знал, что он никогда не забудет панического, почти животного страха тех двух дней полной неизвестности. И когда Верн Локтер наконец-то пришел к нему в комнату и сообщил, что Судья, так сказать, в виде эксперимента решил все-таки прибегнуть к их помощи, Рик чуть не заплакал от счастья и самой искренней благодарности.

Впрочем, работа оказалось очень простой. Каждый понедельник после первой доставки заказов Верн будет возвращаться в магазин с «товаром» – обычно в небольшой коробочке размером с пачку сигарет, в которой будут лежать упаковки в виде цилиндриков, туго обернутых в прозрачный целлофан и скрепленных вместе липкой лентой. А все, что требуется от Рика, – это незаметно взять у него коробочку и спрятать ее где-нибудь в своем отделе магазина. Это оказалось совсем нетрудно, поскольку таких укромных мест имелось сколько угодно – в малой холодильной камере, за ломтерезкой... Трудно было только точно запоминать их названия. Девять упаковок в каждой коробочке, и каждая со своим названием! Обычно Верн заставлял его повторять их до тех пор, пока он не был готов даже во сне точно и безошибочно назвать любое.

Процедура реализации «товара» заключалась в следующем: в магазин по телефону поступал некий заказ, который обычно принимала либо Яна, либо Доррис, либо кто-нибудь еще; в заказе назывался тот или иной мясной продукт, и если его название было одним из тех самых девяти, то Рику предстояло проделать в заказанном мясе небольшое углубление, заложить туда соответствующий цилиндрик, после чего аккуратно завернуть продукт в плотную коричневую бумагу, взвесить его, написать цену, адрес и передать его в отдел доставки. Только и всего.

Первые две недели счастливое чувство освобождения от смертельной опасности владело Риком Стассеном настолько сильно, что он даже не задумывался над тем, чем, собственно, ему приходится заниматься. Надо было только следить, чтобы никто не видел, куда он это прячет и как он это делает, помнить и, упаси господь, не перепутать названия. Не более того. Но на третий понедельник он задумался...

Верн категорически не хотел говорить на эту тему дома, поэтому в воскресенье утром они отправились прогуляться по парку. Там в самом дальнем углу они нашли пустую скамейку.

– Ну и в чем, Рик, собственно, проблема?

– Нет, проблем пока, слава богу, нет, но вот эти маленькие цилиндрики... Все-таки хотелось бы знать, Верн, для чего они и кому. Чем нам с тобой приходится заниматься? Причем с такой секретностью... Почти как иностранным шпионам.

Верн бросил на него откровенно презрительный взгляд:

– Неужели ты такой тупой, Рик?

– Извини, Верн, но мне на самом деле хотелось бы знать.

– Хотелось бы знать? На самом деле? Хорошо... Скажи, тебе хоть когда-либо приходилось слышать о наркоте? О «снежке»? О «трухе»? О «Большом Д»?

– О наркотиках? Конечно же доводилось. И не раз. От них люди дуреют и совершают преступления, так ведь?

– Вот-вот. Так что, по-твоему, в этих маленьких цилиндриках? Теперь, надеюсь, догадываешься?

Рик посмотрел на него немигающим взглядом.

– Но ведь за их распространение людей сажают в тюрьму. Говорят, иногда на очень долгий срок.

– Да, сажают, но только если их найдут у тебя лично. В кармане, в квартире или во время самого кайфа.

– Значит, эти девять разных человек по разным адресам... они что, наркоманы?

– Нет, ни в коем случае! В каждой из этих упаковок достаточно продукта, чтобы... Ладно, считай, что уговорил. Наверное, тебе на самом деле лучше знать, чем мы с тобой занимаемся. Ну тогда слушай: эти девять – так называемые толкачи, розничные торговцы, которые через нас, посредников, получают что-то вроде опта, а потом делят его на требуемые дозы и продают, кто где может. Прямые контакты между оптовиками и толкачами сейчас становятся все опаснее и опаснее. И для тех и для других. Поэтому я придумал ловкий ход. То есть саму схему, конечно, разработали другие, но это не важно. Главное, что она отлично работает! Кто, по-твоему, самый незаметный человек во всем мире? Тот, кто доставляет товары. Я же официально и открыто разъезжаю по всему городу, поскольку это моя работа. Так вот, в нужное время я оказываюсь в определенном месте, куда доставил сделанный клиентом продуктовый заказ. В карманах у меня всегда какая-то сумма денег, поскольку за полученный заказ клиенты расплачиваются не с кем другим, а именно со мной. Ну, допустим, вдруг меня остановят и даже обыщут. Деньги? Ну и что? Разве это преступление? Особенно если это моя работа. И кому это, интересно, придет в голову копаться в завернутом куске сырого мяса? Причем чужого сырого куска мяса! А заказ на него, как тебе прекрасно известно, принял кто угодно, только не я! И не ты! Кто-то по телефону... Идеальное прикрытие, разве нет? Надежно и практически полностью безопасно. Я отдаю клиенту заказ, получаю деньги, благодарю за щедрые чаевые и ухожу. Через главный вход, ни от кого не прячась. Что они делают с «товаром», это уже их личное дело. Ни я, ни ты здесь совершенно ни при чем. Они же делят его на положенные дозы, расфасовывают, маскируют под сахарную пудру, рисовую муку или под что-то иное, упаковывают и продают. Причем учти: как минимум, со стопроцентной прибылью! Так что, как видишь, система посреднической доставки просто идеальна, поэтому они готовы за нее щедро и даже с удовольствием платить... То есть, я хотел сказать, они вполне готовы забыть о том маленьком инциденте, когда ты крупно лажанулся с картежным долгом. Сделав меня в каком-то смысле своим под ельником...

– А откуда этот «товар» поступает к нам?

– А нам-то с тобой какое дело? С чего бы это могло нас волновать? Мы с тобой тут совсем ни при чем.

– Да, но дело-то ведь все равно грязное. Мы же помогаем травить людей!

Верн Локтер покровительственно похлопал его по плечу.

– А ты попробуй посмотреть на это с другой стороны: если этого не будем делать мы, значит, поскольку есть спрос, есть и предложение, займется кто-то другой. Обязательно займется! Это же простая экономическая истина, неужели непонятно? Ну а против законов природы не попрешь, вот так.

– Да... в общем-то да, наверное, ты прав.

Верн, довольно улыбнувшись, протянул ему три десятидолларовые бумажки.

– А это еще для чего? – удивился Рик.

– Не для чего, а для кого. Это тебе. Маленький презент за хорошее начало. Мне тоже кое-что дали. Если все пойдет так же хорошо и дальше, будешь получать каждую неделю.

И Рик начал получать уже не по тридцать, а по пятьдесят долларов каждую неделю. Но, испытывая чуть ли не суеверный страх перед возможным разоблачением, предпочитал не нести эти «грязные» деньги в банк или тратить, а стал прятать за неприбитый угол плинтуса в углу своей комнаты.

Названия, которые ему приходилось с большим трудом выучивать наизусть, время от времени менялись. Равно как и их количество. Один раз оно дошло даже до двадцати... Раза два-три ни коробочек, ни цилиндриков вообще не было – причем без каких-либо объяснений, – а Верн по большей части сумрачно молчал и выглядел на редкость нервным, вроде даже испуганным. Но затем все постепенно вернулось на круги своя: две, три, четыре, пять, а потом и больше двенадцати упаковок в неделю. Верн заметно повеселел, Рик тоже привык относиться ко всему этому без особых переживаний. Часть этих блестящих, завернутых в прозрачный целлофан упаковок он носил в глубоком переднем кармане своего кожаного, постоянно измазанного кровью фартука. Ведь иногда названий было всего три. Или одно. Или вообще ни одного. Наученный горьким опытом, в покер он больше никогда не играл. И не ходил с Верном развлекаться по вечерам. Неизвестно почему, но чувство непонятного страха стало одним из его вечных спутников... А по ночам перед его мысленным взором возникало, будто живое, красное лицо того седого «банкира», который ледяными пальцами обхватывал его горло! Судья Каршнер. Он сидел на высоком судейском табурете и протягивал ему черный колпак. Колпак для человека, приговоренного к смертной казни через повешение. Надень его, и все будет кончено. Раз и навсегда...

Постепенно менялся и дом, и магазин: Уолтер становился все более и более кислым и молчаливым; старик после смерти Генри заметно похудел, замкнулся в себе, перестал интересоваться вообще чем бы то ни было; Тину можно было видеть только в магазине, остальное время она проводила неизвестно где... Лучше всех казалась новенькая, то есть элегантная, длинноногая, рыжеволосая Бонни. Это класс! Рик любил на нее смотреть. Иногда даже просто так, без всякой цели... Да, судя по всему. Генри сделал правильный выбор, частенько думал он. Она же совсем другое дело, не то что эта злобная склочница Доррис.

Самыми лучшими для Рика днями стали пятницы и субботы, когда работы было хоть отбавляй и не было ни одной свободной минутки, чтобы пожалеть самого себя и свою несчастную жизнь... Но в тот день было воскресенье, и, значит, ничего хорошего ждать не приходилось. Он сидел в своей комнате, радио наигрывало какую-то грустную музыку, звуки которой почему-то навевали мысли о протекающем кране в ванной... Гас сказал, что завтра к ним на работу придет новый парень. Это хорошо. Может, избавит его хотя бы от части работы, которую Рик просто ненавидел, – мыть полы, выносить мусор, чистить туалет, сортировать сдаваемые бутылки, оформлять овощную витрину... Кроме того, он сможет время от времени ездить вместе с Гасом на «предрассветный» оптовый фермерский рынок. Будет вести грузовичок, помогать грузить товары... Да и вообще делать много чего еще – решать вопрос с мясными обрезками, каждый день чистить жаровню, машину для приготовления гамбургеров, четко и красиво маркировать товары на обертке, два раза в день до блеска мыть витрину магазина... Труд, может быть, не совсем приятный, но, безусловно, нужный. Рик вспомнил, с каким удовольствием он делал все это, когда только пришел сюда, как все издержки с лихвой перекрывало ощущение того, что он теперь в семье, что он не один, что за него есть кому заступиться! Но сейчас все как-то вроде бы незаметно, но решительно изменилось. И он сам теперь уже не Рик-мальчик, а Рик-мясник из бакалейного магазина на окраине, живущий в убогой полуподвальной комнатенке прямо за кухней. Ему уже почти сорок лет, а он, всю жизнь честно работая, кроме этого ничего не имеет! Больше того, теперь он, пожалуй, закоренелый преступник, которого в любой момент могут отправить в тюрьму.

Воскресным июньским днем он сидел на своей кровати, слушая тихую мелодию Дебюсси в исполнении нью-йоркского симфонического оркестра, доносившуюся из стоявшего на столе портативного пластмассового радиоприемника. И думал о ребенке, которого уже совсем скоро родит им Доррис. Возможно, он многое изменит в доме. Может быть, даже вернет ему былую теплоту...

Он бросил взгляд на фотографию, висевшую на стене: старый магазин, перед входом в который стоят трое детей, мама, папа, Рик и счастливо улыбаются. Но сейчас ему показалось, будто бы все они давным-давно умерли. А музыка из дешевенького радиоприемника звучала так, словно где-то рядом мерно стучали капли металлического дождя...

Глава 7

Верн Локтер стоял в ванной комнате третьего этажа, накрыв плечи большим махровым полотенцем, чтобы, упаси господь, не намочить свое последнее приобретение – новую бледно-голубую рубашку, сделанную в Англии из тончайшего египетского хлопка, который выглядел совсем как дорогой шелк. В тон ей он надел светло-серые фланелевые брюки с острыми складками и узеньким матерчатым ремешком с золотистой пряжкой. Довершали его выходной гардероб белые парусиновые туфли на толстой резиновой подошве.

Верн открыл кран, подождал, пока пойдет теплая вода, затем опустил голову над раковиной и сильно намочил волосы. Закрыв кран, выпрямился, вынул из настенной аптечки с зеркальной дверкой частую расческу и узенькую бутылочку со специальным лосьоном, налил его немного в ладонь и тщательно втер во влажные волосы. Расчесал их сначала вперед, так что они повисли перед его глазами, потом назад, встряхивая головой при каждом движении расчески.

Аккуратно вытер ее о краешек полотенца, вернул в аптечку, повесил полотенце на крючок. Следом достал из аптечки тюбик с гигиеническим вазелином, выдав ил одну капельку на указательный палец и разгладил им густые черные брови, почти сходящиеся на переносице. Протерев бумажной салфеткой кончик пальца, внимательно осмотрел ногти и, убедившись, что с ними все в полном порядке, внимательно поглядел на себя в зеркало. Ткань рубашки была настолько тонкой, что даже пачка сигарет заметно оттягивала верхний карман. Локтер без малейших колебаний тут же переложил ее в правый карман брюк и постарался запомнить, что с этой рубашкой ее только там и следует носить.

Сейчас Верн ощущал себя совершенно иным человеком. Не задрипанным рассыльным, который целый день, с утра до ночи, доставляет заказы, униженно благодаря за чаевые, а молодым, полным здоровья и уверенности в себе хозяином жизни.

Между костяшками пальцев его волосатых рук отчетливо выступали небольшие мохнатые пучочки. В юности он ненавидел эти «мохнушки», считая, что они его унижают, делают похожим на животное, но позже одна девушка в колледже назвала их «в высшей степени заманчивым и показательным, хотя и вторичным свидетельством сексуального здоровья мужчины», и Верн изменил к ним свое отношение, даже запомнил эту фразу. Затем не поленился взять в библиотеке и внимательнейшим образом проштудировать целых четыре тома наиболее известных авторов, высказавшихся на эту тему: Фрейда, Юнга, Адлера и Стоклона. И нашел их всех на редкость полезными. Более того, в них чуть ли не слово в слово повторялось то, что он на собственном опыте успел узнать и о людях, и о том, как вызывать у них требуемую реакцию. Естественно, в своих интересах.

Минут двадцать Верн думал только о себе самом. Просто стоял и позволял мыслям бежать так, как они хотят. Первой на очереди оказалась Бонни, чья комната находилась в конце коридора. Вполне отчетливый запах присутствия молодой красивой женщины начал ощущаться в ванной комнате сразу же после ее появления в доме. Косметика, целый набор различных щеток, какая-то особая зубная паста, время от времени то тут, то там длинный медно-рыжий волосок... Однажды Верн взял такой в руки, понюхал, протащил между большим и указательным пальцами и с интересом пронаблюдал, как тот, наэлектризовавшись, превратился в элегантную, подрагивающую бронзовую спиральку... Столь близкое соседство невольно заставляло постоянно думать о ней. Иногда даже во сне. Но вот как именно побыстрее овладеть ею, и не в мечтах, а наяву, яснее не становилось. Может, потому, что Бонни не вписывалась в обычный контекст? Она, безусловно, все видела и понимала, имела большой практический опыт, конечно же была лишена иллюзий, но, тем не менее, в ней оставалось что-то загадочное, совершенно не подпадающее под общие категории.

Именно поэтому, как бы сильно ему ни хотелось, Верн так и не решался приблизиться к ней обычным чисто мужским путем открытого натиска. Ибо в ней чувствовалась не только готовность сопротивляться, но и самое опасное – непреодолимый страх перед игнорированием определенной логической последовательности жизненных событий.

Кроме того, он прекрасно знал и другое: подвергать риску на редкость доходный бизнес из-за спонтанного, чисто эмоционального влечения к молодой симпатичной женщине – это чудовищная глупость.

На тщательное обдумывание деталей нового дела у него ушел почти месяц. Еще одна неделя с хвостиком потребовалась, чтобы найти нужных людей. Затем Верн наконец-то встретился с Каршнером и предложил тому свои услуги. Тот ответил, что в данный момент ему это совсем не с руки, ибо он находится под пристальным наблюдением, с одной стороны, честнейшего Поля Дармонда, а с другой – этой сволочи с клоунским лицом, Ровеля. Однако план Каршнер одобрил и даже дал, как он сам выразился, «предварительное согласие», но только при условии, что мясника посадят на прочный крючок, с которого он никогда даже не попытается слезть. Верн сказал, что этот вопрос тоже детально продуман, никаких проблем не будет. Каршнер возразил, что план слишком сложен и гораздо проще было бы посадить на иглу самого мясника. Тогда Локтер заявил, что работать с пользователями нельзя, так как это в высшей степени опасно. Как показывает практика, такое никогда не кончается добром, потому что они думают прежде всего о том, как бы удовлетворить собственные потребности в «дури». Ухмыльнувшись, Каршнер объяснил, что хотел только проверить, насколько предложение Локтера разумно, не более того. Он никогда еще не наступал дважды на одни и те же грабли, так что одно дело, если в этом есть смысл, и совсем другое, если тут кроется желание просто подзаработать на халяву. Короче говоря, ему надо подумать. Особенно в отношении надежности крючка в челюсти мясника. Свое окончательное решение он сообщит Верну позже.

Дальше последовало решение не менее важных проблем, связанных с размером и формой оплаты «предлагаемых Верном Локтером услуг». На это тоже потребовалось какое-то время, но в конечном итоге все-таки был найден вариант, который в принципе устраивал все высокие договаривающиеся стороны: гонорар в тридцать долларов за каждую конкретную поставку с гарантированным минимумом триста долларов в неделю. Оплата, само собой разумеется, не должна производиться банковскими переводами или какими-то иными открытыми, легко контролируемыми путями, а исключительно наличными средствами. Так сказать, из рук в руки и без свидетелей. Тут самое главное – ни в коем случае не привлекать к себе никакого внимания! А мяснику, невзирая ни на какие обстоятельства, платить каждую неделю, чтобы он как можно прочнее сел на крючок и даже не думал с него слезать.

Наиболее уязвимая часть всей схемы заключалась в технологии передачи Верном денег (естественно, за вычетом его собственной доли) на следующую порцию товара. Именно на этом этапе следовало опасаться, что их могут поймать с поличным! Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Поэтому прежде всего надо было найти надежное место для транспортировки той самой заветной «коробочки» в магазин и не менее надежное место для передачи наличных денег за «товар», общая сумма которых в иные недели достигала десяти тысяч долларов. В принципе, неплохим передаточным пунктом вполне мог бы послужить его грузовичок, но только при условии, что и «товар», и деньги будут спрятаны в таком месте, где их нельзя будет обнаружить, даже если за руль по тем или иным причинам вместо Верна сядет кто-то другой или если он вдруг окажется в гараже для неожиданного ремонта или планового технического обслуживания.

Сначала предложение Верна им не понравилось, а ему, в свою очередь, совсем не пришлось по душе то, что предлагали они. Но затем, в результате совместных усилий, все-таки был найден компромиссный вариант – достаточно вместительный тайник за специально сделанной ложной задней стенкой в бардачке грузовичка, на котором Верн каждый день развозил по городу продуктовые заказы. Передачу же «товара» и денег было решено осуществлять на бензозаправочной станции, где Локтер обычно заправлялся. Мужской туалет там был маленьким, грязным и чрезвычайно зловонным. Ключ от него висел на длинной палке, рядом с боковой дверью приземистого здания конторы. На стене туалета довольно высоко висела металлическая полка для бумажных салфеток, но она была ржавой, искривленной, и, судя по всему, ею давно не пользовались, потому что прямо под ней находилась другая новая чистая полка, на которой теперь и лежали салфетки. Кроме того, передний край верхней полки был загнут вверх, а в силу этого увидеть снизу то, что на ней лежит, было просто невозможно.

Итак, каждый понедельник, подъезжая к заправочной станции, Верн вынимал из тайника грузовичка сверток с деньгами, из которого уже была изъята положенная ему доля, засовывал его в карман брюк, парковал машину у одной из колонок, снимал ключ с палки у боковой двери конторы, заходил в мужской туалет, запирал дверь изнутри, брал с верхней полки коробочку, а на ее место укладывал сверток с деньгами. Затем спускал воду в унитазе и выходил из туалета. Для большей убедительности, как правило, на ходу застегивая ремень брюк. Оказавшись в машине, он, не снижая скорости и не останавливаясь, прятал коробочку в тайнике, а вернувшись в магазин, находил удобный случай, чтобы незаметно передать ее мяснику Рику Стассену. Впрочем, последнее было делом совсем не трудным и не опасным.

Рассказывая Рику о механизме реализации товара, Локтер намеренно упустил из виду одно, можно сказать, важнейшее звено – находясь очень близко к самому верху пирамиды, к основному и практически единственному серьезному источнику в Джонстоне, они обеспечивали поставками «товара» не столько оптовых покупателей, сколько розничных торговцев. Между тем прекрасно известно: чем ниже спускаешься к потребителям, тем опаснее бизнес, тем больше шанс оказаться за решеткой по причине элементарной небрежности или легкомыслия кого-то из многочисленных участников процесса. Конечный обмен «товара» на деньги из рук в руки производился, как правило, в фойе дешевых кинотеатров, на школьных дворах, в боксерских залах и даже в городских автобусах. И тем более опасно, что среди уличных торговцев немало самих пользователей. Они и берутся-то торговать прежде всего для того, чтобы обеспечить самих себя дозой. Эти люди совершенно непредсказуемы. Необходимость иметь с ними дело существенно усложняла проблему, однако размер доходов был настолько высок, что у оптовиков в любом случае не оставалось иного выбора, кроме как идти на такой риск. Верн испытывал по отношению к розничным торговцам самое искреннее презрение, обоснованность которого полностью подтвердилась, когда сразу же после двух крупных провалов по их вине в город явился сам Хозяин и буквально вывернул всю систему сбыта наизнанку: поставил всех на уши, наказания раздавал моментально и беспощадно... За уличными торговцами Организация следила практически постоянно, и те знали, что при первых же признаках наркомании их немедленно заменяют другими. Они также прекрасно понимали, что если попадутся и расколются, особенно в отношении источника и методов работы, то скорее рано, чем поздно их ждет несчастный случай. И совершенно не важно где – в тюрьме или на свободе...

Но пока у них все шло без особых проблем и переживаний. Деньги, включая премии за хорошую работу, поступали регулярно. В дальнем конце подвала, у стены, нашлось местечко, которое в свое время, очевидно, просто забыли зацементировать. Там Верн и «захоронил» три жестяные банки из-под консервированных фруктов, до краев заполненные туго свернутыми пятидесятидолларовыми купюрами. Сама мысль о них грела ему душу. А поскольку испачканные, заплесневелые деньги всегда вызывают у людей определенные опасения, помимо резинового уплотнения он тщательно запечатал крышки толстым слоем свечного воска. Четвертая банка, спрятанная пока за баком со старьем, которое никто, похоже, не собирался трогать, медленно, но верно наполнялась новой порцией купюр. Когда и она будет заполнена, у него окажется где-то около сорока тысяч!

Теперь другой вопрос: почему так многие на это купились? Они же не могут не видеть или хотя бы не чувствовать грядущей опасности! Или всех так околдовал запах больших денег, что они предпочитают ничего не замечать? Еще совсем немного, ну всего разок-другой, заработаю пару штук, а затем все это брошу. Раз и навсегда! Вот на этом-то люди, как правило, и прокалываются. Забывают про осторожность, забывают смотреть по сторонам, забывают про риск, забывают обращать пристальное внимание на необычные детали, забывают вовремя и быстро «делать ноги».

Все это, конечно, правильно, но сейчас, когда Верн сам разработал такую надежную систему поставок «товара», ему тоже казалось безумством все вот так взять и бросить. Ведь они не там, внизу, где грязь, риск, опасность, а близко к самому верху пирамиды. Причем не просто близко, а, еще лучше, вроде бы как сбоку от нее! Так зачем же напрасно поднимать панику? Чтобы над тобой все дружно посмеялись? Ну а уж по-тихому сваливать в сторону или пытаться их перехитрить – это еще хуже. Обойдется себе дороже. У них длинные руки, они везде тебя найдут. Тут только вопрос времени. А если к тому же оставить за собой Рика Стассена, то это чуть ли не автоматически означает смертный приговор с обеих сторон.

Значит, идеальным решением проблемы будет расстаться с Риком Стассеном. Расстаться окончательно и навсегда. То есть... В общем, вполне понятно. Да, но без него ломается вся придуманная лично им. Верном Локтером, стройная и пока еще на редкость надежная система. Ну а сколько, интересно, времени потребуется, чтобы создать новую? Много, увы, слишком много. Только ведь рынок не ждет. Он настойчиво требует товара. Ему вынь да положь! Придется возвращаться к старым, допотопным и при этом очень рискованным способам, а значит, ему. Верну Локтеру, волей-неволей делать в ней будет больше нечего...

Рика ведь не уговоришь вот так просто добровольно взять и умереть. Лишь потому, что кому-то это вдруг стало очень нужно. Ну а на открытое убийство способен пойти только полный кретин. Таким образом, чтобы раз и навсегда избавиться от одного дурака, прежде всего предстоит найти другого дурака, который согласится это сделать.

Проблема далеко не так проста и, разумеется, требует тщательного обдумывания. И тем не менее Верн нисколько не сомневался, что рано или поздно он найдет способ, как ее решить.