Текст книги "Действо на планете Иан"

Автор книги: Джон Браннер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

XI

– Грегори принимает группу ианцев, – шепнула Мораг, когда они с Марком пошли к кораблю. – Но я проведу вас на борт.

Она включила свой маскирующий аппаратик и обхватила Марка за талию, чтобы поле прикрыло их обоих.

Марку хотелось бежать сломя голову. Но другая часть его сознания, доминирующая часть, желала знакомства с Чартом. Он страстно хотел услышать от знаменитости хвалу своим трудам на Иане. Местные жители не ценили его по-настоящему. Как максимум, они вздыхали или улыбались.

Жалкое утешение для человеческого существа…

Но по пути к кораблю Марк начал различать слабый звон колоколов памяти – эхо имени этой женщины звучало все сильней и сильней, пока наконец, как раз тогда, когда стали отчетливо видны очертания корабля, он не вспомнил окончательно. Харриет Покород бинтовала солнечные ожоги на его руках, ногах и лице, ожоги, которых никто не касался почти три недели. И говорила, что такой случай она последний раз видела…

Да, он вспомнил правильно. Мораг Фенг – так звали женщину, которая прибыла на Иан за десять лет до него, а возможно, и за двенадцать, жила среди ианцев и пыталась ощутить на себе воздействие Вспышки Мутины.

Стоило ему подумать о собственной попытке пройти это ужасное испытание, как голова пошла кругом. Что-то произошло, когда солнце оказалось под определенным углом к кристаллическим колоннам Мандалы. Создался резонанс, если можно так сказать. На расстоянии зрители видели только красочную игру света, слепящую и прекрасную. Но изнутри этой структуры…

Нечто неописуемое. Его опустошенное подсознание вытеснило давний план – медленно готовиться к этому, приходить день за днем и наблюдать Вспышку, подбираясь каждый раз все ближе и ближе, пока не удастся снова войти в Мандалу и постигнуть то, что творит в ней солнечный свет. До нынешнего дня Марк почти не вспоминал об этом.

Сейчас, шагая рядом с женщиной, он сотню раз собирался спросить: «Вы – та самая Мораг Фенг?»

И сотню раз не отваживался.

Когда они вышли на пустошь, зеваки толпились с другой стороны корабля. Женщина направила Марка прямо к нему и провела сквозь обшивку. Он вздрогнул, входя внутрь. За долгие годы, проведенные на Иане, он почти забыл о проницаемых дверях. Внутри был коридор, такой же гладкий и белый, как корабельный корпус, хороших пропорций, но без украшений.

– Грегори! – сказала Мораг в пустоту.

Из пустоты пришел ответ:

Господин Чарт сейчас занят с ианцами. Однако предполагается, что до конца встречи осталось не более четырех – шести минут. Обороты, уместные при прощании, были определены во время беседы.

– Прекрасно, – сказала Мораг. – Тогда перенеси нас, пожалуйста, в главную галерею.

Коридор мгновенно превратился в подъемник, и Марк ощутил неприятный толчок – изменилось гравитационное поле. Потрясающе. Оборудование у этого судна было просто фантастическое.

– Это и есть корабль, о котором вы говорили? – спросил он.

– Да. Понимаете, его построили на Тубалкейне специально для Грегори.

Через несколько секунд они очутились на галерее с серебристыми перилами, нависающей над центральным отсеком корабля – огромным, хотя он был только частью корабельного чрева, в котором, без сомнения, помещались также и двигатели, системы жизнеобеспечения и профессиональная аппаратура Чарта. На нижнем этаже, рядом с телевизионным экраном, была сооружена превосходная имитация иан-ской гостиной, и там сидел землянин – очевидно, Чарт, – беседующий со Старейшиной Кейдадом, Ветчо и Гойделом. Прошло довольно много времени, пока Марк сообразил, что разговор идет на местном языке.

– Неужели Чарт говорит по-иански? – спросил он.

– Сейчас? Конечно же, нет! – нетерпеливо ответила Мораг. – Корабль переводит на ианский. – Она уставилась на Марка горящими глазами и несколько мягче добавила: – Большую часть словаря взяли из ваших переводов. Можете гордиться. Ну вот, они уходят… Перенеси нас вниз.

Марка на мгновение затошнило: галерея наклонилась – самую малость, но слишком уж неожиданно – и вся целиком опустилась на главную палубу. Имитация богатого ианского дома исчезла, едва Чарт проводил гостей к двери, а когда он повернулся и увидел Марка и Мораг, на месте комнаты образовалась славная полянка, покрытая травой и окруженная деревьями.

– Должно быть, вы Марк Саймон.

Голос – самый обыкновенный. Не гулкий, подобный божьему грому, как Марк был склонен воображать. И вот он протягивает руку навстречу руке Чарта и обнаруживает, что рука у великого человека костистая и довольно вялая, что улыбка у него мертвенная, а тело совсем тощее.

Но глаза у него были огненные, и встретив их взгляд, Марк понял, почему этот человек велик.

Чарт погладил обнаженную руку Мораг и распорядился:

– Сядьте. Эй, чего-нибудь прохладительного! Без сомнения, Мораг вам сказала, что это огромное удовольствие для меня, долгожданное удовольствие.

Неизвестно откуда появились плетеные кресла и столик с кувшином охлажденного вина.

– Как же хорошо устроиться в кресле – к вашим ианским подушкам нужна привычка.

С этими словами Чарт опустил свое костистое тело на сиденье, взмахнул рукой, и вино само разлилось по кружкам. Одна кружка, налитая до краев, скользнула по столу к руке Марка. Мораг выбрала кресло, стоящее несколько в стороне, словно бы не желая участвовать в беседе.

– За ваше здоровье! – проговорил хозяин и поднял кружку, очутившуюся перед ним. – За здоровье человека, глубоко проникшего в культуру Иана! – Он вытер губы тыльной стороной ладони.. – Кстати, что такое «шримашей»?

Все это происходило чересчур быстро для Марка, привыкшего за последние годы к неспешному ритму ианской жизни. Мораг тронула Чарта за руку и сказала:

– Ты его ошарашил. Простите его, Марк, если проект по-настоящему его захватывает, он бывает очень порывист.

– И верно, верно! – Чарт захихикал. – Да, простите меня, в таком состоянии я малость перехватываю. Не обращайте внимания. Так можете объяснить насчет шримашея? Мне необходимо это узнать.

Марк ответил после короткого раздумья:

– Ну, прежде всего это средство для сохранения равновесия внутри популяции. Вы, наверное, и сами знаете.

– Да, конечно! У меня есть километры, световые годы, парсеки записей на эту тему!

Чарт поднял руку, часть лужайки исчезла, и появилось изображение шримашея, проходящего под открытым небом – вид со спутника на это редкое общественное событие, случающееся раз в десять или пятнадцать лет, в котором участвовала половина населения целого города. Эту запись Марк видел и прежде, но по спине пробежали мурашки, как будто он наблюдал это в первый раз: скопище взрослых, зрелых ианцев, громоздящихся друг на друге – извивающаяся, вспученная масса тел.

В тот раз было десять смертей.

– Сейчас нам известно, – проговорил хозяин, – что после рождения ребенка взрослые ианцы собираются группами и пьют этот наркотик, который отключает их разум, и тогда их поведением руководит нервный узел внизу позвоночника. Тот самый, что задействован при половом контакте. Верно?

«Половой контакт»… – подумал Марк. И внезапно вспомнил историю Мораг Фенг – он слышал ее когда-то, не заинтересовался ею… но сейчас его словно ударило. Он вяло ответил:

– Да, верно.

И подумал об Элис Минг: слышала ли она, что Мораг вернулась?

– Надеюсь, вы простите меня, – промурлыкал Чарт, – но вы живете с девушкой-ианкой, и я хотел бы спросить насчет половой совместимости…

Марк не успел ответить резкостью – Мораг угадала его намерения и вмешалась:

– Грегори получил информацию с женской точки зрения. Он хочет выслушать мужчину.

Марк в растерянности придвинул свою кружку к кувшину – кружка наполнилась, – откинулся на спинку кресла и заговорил:

– Ну, вы, наверное, знаете, у них есть этот орган, венерин грот, и когда он входит в контакт с мужским хоботком, то начинает… начинает вибрировать и этим массажем снимает с него чешуйки кожи. Чешуйки и оплодотворяют, но весьма неэффективно, поскольку оплодотворение у ианских женщин возможно только дважды за все время жизни, а половая активность у них длится с двадцати четырех до ста тридцати пяти лет. У них не так, как у нас, нет такой интенсивности, нет настоящего оргазма, но это… м-м… приносит им огромное удовольствие, они готовы делать это без конца. И еще – эмоциональные обязательства. Это не похоже на акт любви у людей. Больше походит на… Словно вместе отправляетесь на другую планету. Примерно так. Да, свершение.

– И у мужчин такая же – как вы это назвали? – такая же вибрация, – сказал Чарт. – Понимаю. Она управляется тем же нижним нервным узлом позвоночника, что активируется во время шримашея… Но это доставляет удовольствие и людям?

Было что-то отталкивающее в голосе Чарта, грязное, как у извращенца, подсматривающего в замочную скважину. Марк едва не ответил резкостью – хотя сам он был не в силах передать свои ощущения от близости с Шайели, рассказать о всех красках иллюзий, о решимости преодолеть межзвездную бездну – такой же решимости, какая, возможно, была в Темные века у немногих отважных людей, пытавшихся навести мосты между расами и языковыми группами. Марк молчал, и Мораг ответила нервно:

– Да!

Ему пришлось добавить, что это справедливо и для мужчин.

– Но высшая точка не достигается, – задумчиво возразил Чарт. – Не содержится ли некая правда во мнении, что шримашей – разновидность оргазма, мгновенная разрядка для невротических и асоциальных стремлений?

Марк мгновенно забыл о том, как неприятен был ему Чарт минуту назад, и уважительно подумал, что если Чарт так осведомлен, то он основательно изучил информацию об Иане, собранную исследователями-землянами. Отхлебнул из кружки и ответил:

– На этот счет имеется теория, и я к ней склоняюсь. Известно, что оргазм действительно снимает напряжение у людей. Можно ожидать, что аналогичная потребность есть и у ианцев. Но предполагают, что…

– Взамен оргазма у них катарсис, – предположил Чарт.

– Хорошо сказано! Да, наше слово «катарсис» лучше всего соотносится с понятием «шримашей».

– И этот катарсис действует, – пробормотал Чарт.

– Действует нечто, – возразил Марк. – Во всяком случае, их…

– …их общество тысячелетиями остается стабильным, – поддержал его мысль Чарт. – Я об этом слышал. Но вот что меня интересует больше всего: вам известно, что за последнее столетие на Иане регулярно проводились переписи?

– Что-о? Ведь ианцы… – Марк изумленно уставился на него, но сейчас же подумал: «А, понятно. Не они. Мы проводили».

– Вижу, вы соображаете быстро, – Чарт улыбнулся. – Верно, мы проводим регулярные переписи со времени первого контакта. Вы знаете, что здесь живут сто миллионов семь тысяч ианцев, и за последнее столетие ни разу не было отклонения больше, чем на пять тысяч?

Марк повторил про себя эти цифры, вскинулся, едва не разлив вино, и хрипло возразил:

– Такой точности быть не может!

– У переписи? – осведомился Чарт.

– Нет… У механизма контроля популяции.

– Очевидно, может, – вмешалась Мораг. – Когда я уехала отсюда… вы знаете, что я здесь не в первый раз? Вижу по вашему лицу, что знаете… Я решила раздобыть все, что известно насчет Иана, вплоть до тех сведений, которые земные бюрократы держат в секрете. Я потеряла счет мужчинам, которых пришлось соблазнить, пока не добыла все, что хотела, зато эти знания сослужили мне добрую службу – благодаря Грегори.

Чарт улыбнулся волчьей ухмылкой, которая странным образом его состарила.

– Это все из-за моих рабочих методов, – сказал он. – Из-за того, что в художественных целях я всегда использую технические новинки – вроде нового корабля, который мне построили на Тубалкейне взамен прежнего. А с помощью Мораг я отыскал несколько завитков иан-ской культуры, не различимых без техники. Конечно, земным поселенцам, решившим проводить переписи, известна точность, с которой шримашей регулирует население. Они не использовали эту информацию _ только вели записи. А я глубоко увлечен мыслью о половом инстинкте, в котором содержится техника столь точного регулирования населения. Увлечен тем, что существует наркотик, вызывающий шримашей. Для меня это – подтверждение того, что так называемые Созидатели (или Постановщики) существовали. Вспышка Мутины, Маллом Ват, Световые Менгиры – статические объекты, не правда ли? Но ведь есть и динамический процесс, запущенный во взрослых членах многих поколений, действующий уже тысячелетия! И мало того, есть еще «Эпос Мутины», который вы так замечательно перевели!

– Причем здесь «Эпос»? – непослушными губами выговорил Марк.

– Сколько в нем книг?

– Ну… одиннадцать…

– Я полагаю, что их двенадцать, – с нажимом сказал Чарт. – При всем уважении к вам замечу: вы кое-что проглядели. «Эпос» – не только поэмы, это техническая инструкция, и к ней недостает только ключа!

XII

Подумав, Марк ответил:

– Боюсь, что не совсем вас понял.

– Алхимия! – воскликнул Чарт. – Вы знакомы с магическими и алхимическими инструкциями, написанными на Земле полторы тысячи лет назад?

Вопрос этот, конечно, подразумевал утверждение: мол, знаком. Марк чистосердечно признался, что он не читал ничего подобного.

– Пришлось в них заглянуть, когда меня последний раз подрядили на европейском континенте, – пояснил Чарт, придвигая кружку к кувшину. Он говорил и двигался лениво, с небрежностью человека, обладающего высшим знанием. – Эти штуки писали на закодированном языке, используя согласованные образы: драконы, астрологические символы и прочие тайные обозначения. В расчете, что посвященный прочтет все относительно легко. А несведущий просто запутается. Честно говоря, меня удивляет, что вы не знакомы с этой литературой. Из известного мне, ничто, кроме алхимических инструкций, даже издали не походит на ваш перевод «Эпоса Мутины».

– Но у вас ужасный вариант перевода! Да, я гордился им несколько лет назад, но теперь понял, какие в нем изъяны.

– Можете их устранить? – требовательно спросил Чарт.

– Ну… – Марк облизал пересохшие губы. – Некоторые смогу.

– Очень хорошо. Без сомнения, вы заметили, что этот корабль оснащен самым совершенным компьютером, последней тубалкейнской моделью, с мощностью примерно в шестнадцать тысяч мегабайт. Гораздо больше, чем нужно для работы Врат. Сейчас у меня есть две версии «Эпоса Мутины»: ваш перевод и факсимильный текст, подготовленный вами для издания; они сравнивались со всеми алхимическими инструкциями, которые мне удалось обнаружить. Есть очень высокий уровень соответствия между тончайшими характерными чертами и стилем. Могу вас уверить, что так называемые «великие ученые» этой планеты были заражены эстетизмом. Иными словами, это были художники.

– Странное дело, – отозвался Марк через секунду. – Как раз перед тем, как Мораг нашла меня, я думал, что вы ближе к ианским Постановщикам, чем любой другой человек.

Чарт поднял брови, но ответил без ложной скромности:

– Оч-чень интересно… Это сходство не ускользнуло от меня. Даже изучая ваш перевод – хоть вы его и принижаете, – я ощутил некий интеллектуальный контакт.

– Но послушайте – эта мысль, что «Эпос» на деле есть техническая инструкция… Конечно, интересная гипотеза. Но какие у вас доказательства?

Чарт передернул плечами.

– Думаю, об этом надо спросить у корабля. Он только что проанализировал мою беседу с Кейдадом, Ветчо и Гойделом. Но прежде – еще один вопрос. Верно ли я полагаю, что для переговоров с землянами ианцы выбирают самых консервативных своих сородичей? Я предложил проанализировать эту версию компьютеру.

– О, несомненно! Из разговоров я понял, что их общество устроено наподобие башни, наподобие Маллом Ват; оно гибкое – как раз настолько, чтобы выдерживать бури, не сопротивляясь им. И вершина башни, та часть, которая раскачивается сильнее всего, должна быть более совершенной.

– Понимаю… – Чарт задумчиво потер подбородок. – Маллом Ват, если я верно помню, одно из древних чудес, из тех, что нам трудно воспроизвести?

– Правильно! – Теперь разговор стал затягивать Марка; он подался вперед, уперся локтями в колени. – Она еще удивительней, чем Мандала Мутины: одинокая овальная колонна посреди океана Сканда, сто тридцать метров над водой, двадцать под водой, и пятнадцать уходят в скальное основание. Вы слышали, наверное, что инженеры-исследователи первой экспедиции прикидывали, как ее воспроизвести, и не поняли, каким образом удалось установить ее вертикально. А кроме того, материал этой башни – что-то вроде фарфора – не выдержал бы удара.

– Наслышан, – сказал Чарт. – Но ведь в этой штуке нет смысла? Я имею в виду, такого смысла, как в Мандале Мутины.

– Ну, при сильном ветре она поет, как любая открытая труба. Но и только. – Марк взглянул на Мораг и нерешительно промолвил: – Между прочим, когда мы встретились, я не сразу вас узнал.

Она улыбнулась, но глаза остались мрачными.

– Теперь я вспомнил. Не вы ли первой испытали на себе Вспышку Мутины изнутри Мандалы?

Она сжала свою кружку так, что костяшки пальцев побелели. После напряженной паузы ответила нервно:

– Да, я. Разве я до сих пор в одиночестве?

– Я тоже это испытал, – сказал Марк.

– Вот как! И…

– Чуть не умер, – пробормотал он, глядя в кружку. – Потом обещал себе постепенно готовиться к повторению. Не вышло. Я даже долгое время не приближался к Мандале.

– Уж эта Вспышка… – отозвался Чарт. – Понятное дело, Мораг мне о ней рассказывала. Самый загадочный фокус древних памятников. Как по-вашему, что это?

– Я знаю только то, что сказано в «Эпосе».

– Да-да. – Чарт вздохнул. – Он гласит, что Вспышка есть полная информация об искусстве Постановщиков, хранимая в кристаллических друзах. Своего рода запись, которую солнце будет воспроизводить ежедневно и до конца мира. Вы верите этому?

– Наверное, верю. Только не убежден, что земляне когда-нибудь смогут прочесть сообщение. Я подозреваю, что для восприятия нужен нервный узел ианцев – тот, который включается под действием наркотика шейашрим.

– Но ведь ианцы не обращают внимания на памятники старины, – вмешалась Мораг. – Это верно?

– Верно, – ответил Марк. – Понимаете, дети иногда ходят посмотреть, но взрослые обычно игнорируют. Даже когда отправляются в дальний город, где никогда не были, не сделают крюка и в пять километров, чтобы взглянуть на памятник.

Март спросил:

– Вы действительно полагаете, что люди не могут воспринять послание Мутины, поскольку им недостает нервного узла вроде ианского? А не думаете ли вы, что причина заключена в Кольце, поскольку его пыль искажает солнечный спектр?

Марк долго молча смотрел на Чарта и наконец пробормотал:

– Я об этом не подумал. Интересная мысль! Ее можно проверить?

– Конечно. Я уже проверяю. Точнее, я начну получать результаты завтра после полудня. Раз уж ианцы не дают себе труда посещать памятники, то, наверное, не станут возражать, если я поставлю в Мандалу датчик моего компьютера. Задача простая: компьютер будет фиксировать Вспышку день за днем, отыскивая максимумы – сигнал, скрытый за шумами – и отфильтровывая помехи. Со временем, если повезет, я смогу воссоздать Мандалу здесь, в корабле, и использовать искусственный солнечный спектр, чтобы «разыграть» послание.

– Невероятно! – вскрикнул Марк.

– Одобряете?

– Одобряю?! – Марк чуть ли не подпрыгивал от волнения. – Будет чудесно, если получится! Так вот что вы имели в виду, когда говорили о двенадцатой книге «Эпоса»!

Чарт ухмыльнулся, оскалив зубы. В этот момент он походил на скелет.

– Конечно же. Это сама Мандала, которая сто веков торчит у всех под носом.

– Кодовый справочник для посвященных, – добавила Мораг. – Тот самый ключ.

– Это вы подали Чарту идею? – спросил Марк.

– Думаю, я его подтолкнула. Но главное – в нем самом, в его удивительном воображении. Вы знакомы с работами Чарта? Он нерешительно ответил:

– Не особенно. Кроме Хайракса…

– Снова-здорово! – фыркнул Чарт. – Как будто освобождение кучки крепостных – единственная заслуга в моей жизни! Я полагаю это унизительным, почти позорным! К примеру, совсем недавно ваш доктор Лем осудил мою работу на Хайраксе – я сказал ему все, что думаю, и убежден, что он пропустил мои слова мимо ушей. А вот вы послушайте, молодой человек… Вы – поэт. Если вы не сможете понять мою философию и мои методы, то кто тогда сможет?

Марк слушал, как во сне. Не мог поверить, что он действительно здесь, на корабле Грегори Чарта – слушает лекцию великого человека об искусстве. А Чарт внезапно ожил. Огонь, скрытый в глазах, вырвался наружу, словно костерок на поляне запалил целый лес.

– Убежден, вы согласитесь со мной: величайшая творческая сила среди любых разумных существ на всех планетах – те, кто творит культуру. Мы должны склониться перед этой силой – перед поэтами, музыкантами, режиссерами, философами. Культура эволюционирует спокойно и без конца обновляется; это Вселенная, которая вбирает в себя все, это истинный венец творения! И дело не в личностях – разве что иногда появляется индивид, способный оставить свой след в текучем процессе культуры. Знаете, в чем она проявляется? В музейных экспозициях? Нет! В стишках, что лепечут дети, в литературных героях, которым они стремятся подражать, в жаргонных выражениях, в шутках, дающих квинтэссенцию социальных установок общества, чистую, как лекарство в шприце.

Марк покосился на женщину. Она сидела неподвижно, подобно статуе, но так, словно каждую секунду была готова кивнуть в знак полнейшего согласия.

– И все это входит в идеалы членов культурного сообщества, в обычаи народа, в его предпочтения, пусть они и кажутся маловажными, – говорил Чарт. – Теперь, когда появились Врата, мы свободны мчаться от одной к другой… сколько их, планет? Почти сотня. Девяносто одна, кажется – я недавно проверял. – Он коротко, хрипло рассмеялся. – Культура? В мире, где первопроходцы строят себе несколько хижин и здание для собраний и прячутся там, поскольку ненавидят аборигенов? В мире, где люди хотят иметь постоянный дом, чтобы он был с ними на десятках планет? Об этом мире я и пекусь. Я творю разные культуры. Переделываю их, по крайней мере. Драматизирую. Делаю живыми, доступными, открытыми для их обитателей. Иногда работаю с древними традициями – на Земле. Меня дважды нанимали в Северной Америке, трижды – в Европе, и по одному разу в Азии, Африке и Австралии. Звали в Южную Америку, но я отказался. Двигался дальше – на Сайнулу, Хайракс, Гросейл, Логр, Пе-т-шве. И в каждом новом месте анализировал, изучал, отбирал все эти шутки, колыбельные, народные поверья, сказки, баллады, речения и символы, символы, в которых выражен опыт десятков миллионов людей. Есть ли гуманоидная культура в галактике? Если есть, то построил ее именно я. Я!

У Марка пересохло в горле. Он не осмелился бы возразить гордецу, даже если бы от этого зависела его жизнь.

– Понимаете? Мне сто сорок пять лет. Я творил почти на всех планетах, заселенных людьми – хотя бы по одному разу. Последнее и величайшее из моих творений создано на Тубалкейне, и там мне заплатили постройкой этого корабля. Учредить культуру на планете, управляемой машинами в такой полноте, что там нет буквально ничего, произведенного без участия этих машин – разве что дети… Даже воздух, питьевая вода, пища… Но я создал культуру. Не с помощью этого корабля, заметьте. С помощью старого, который я использовал полвека. И собственного мозга.

– И что же получили жители Тубалкейна? – шепотом спросил Марк.

– Ощущение принадлежности к человеческому сообществу. Я делал все, как обычно: ставил пьесу. Просыпались ли вы утром, желая… А! Не знаю, кто ваши герои. Скажем, просыпаетесь, чтобы увидеть героя, который приветствует вас и зовет с собой в поход, который войдет в легенды! Или команду воителей, которая принимает вас как равного и позволяет разделить с ними великую победу! В Азии я дал это чувство соучастия – на месяц – ста восьмидесяти восьми миллионам людей. Но, конечно, Земля так невероятно богата… – добавил он тихо.

Мораг улыбнулась и откинулась в кресле, словно до этого момента беспокоилась, сможет ли Чарт описать свою работу во всей полноте.

– Через десять тысяч лет, – сказал Чарт, – во мне увидят связующее начало людских колоний в космосе. Достаточная причина для того, чтобы сказать себе: хватит. К несчастью, я еще здоров, подвижен и не желаю останавливаться. Не повстречайся мне Мораг, я бы согнулся и в отчаянии даже мог бы покончить с собой. Но она меня нашла и предложила Иан. Я узнал, что ианцы – не люди, но удивительно похожи на землян. Великолепно! У них есть культура, гаснущая под мягким, едва заметным воздействием земной колонии. Нужно ли им, чтобы культуру укрепили, вновь драматизировали – после многих тысячелетий, когда они довольствовались лишь фольклором и древними легендами? Как по-вашему? Я собирался спросить об этом у корабля. Как раз сейчас он должен закончить анализ беседы с делегацией ианцев.

Марк вздрогнул – голос из воздуха заговорил снова:

Анализ подтвердил предварительные посылки. Действительно, их культура не в силах устоять перед высокими материальными достижениями человечества; ианская группировка хратов отчаянно пыталась возродить великое прошлое и тем воспротивиться так называемому «обезьянничанью» младшего поколения. Вопреки всем усилиям, это не удалось, и теперь они готовы использовать любые доступные им средства. С их стороны предвидится всемерная поддержка.

Когда голос умолк, Чарт повернулся к Марку.

– Могу я также рассчитывать на содействие величайшего из ныне живущих переводчиков с ианского? Думаю, мне это понадобится. Машины, как я убедился на Тубалкейне, очень далеки от совершенства.

Некоторое время Марк сидел молча. С одной стороны – опасность развала ианского общества, столь устойчивого и долговечного, под напором земных нововведений; с другой – волнующая возможность участия в первом спектакле Чарта, построенном на инопланетных традициях… Но если Чарт прав, если он действительно знает, как прочитать инструкцию, скрытую в «Эпосе»… И внезапно он ответил, не совсем еще приняв решение:

– Конечно, можете!