Текст книги "Все новые сказки"

Автор книги: Джоди Линн Пиколт

Соавторы: Чак Паланик,Нил Гейман,Диана Уинн Джонс,Джоанн Харрис,Майкл Джон Муркок,Джеффри Дивер,Джозеф Хиллстром Кинг,Питер Страуб,Джеффри Форд,Майкл Маршалл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 31 страниц)

– Извини, – выдохнул Леонард. Он взмахнул рукой, точно разрубая дым. И дым рассеялся. Пламя погасло. Лицо Леонарда почернело от копоти. Робби осоловело прикоснулся к щеке, осмотрел пальцы: вымазаны чем-то темным, маслянистым.

Эмери, пыхтя, остановился и уставился на развороченные остатки банки. На земле светящаяся нить ползла к сухому листку, но тут же испустила дух – остался только серый дымок. Эмери с грозным видом прицелился из огнетушителя, но тут же поставил его на землю и растоптал банку ногами.

– Хорошо еще, ты это здесь проделал, а не в музее, – проворчал Робби и отпустил руку Леонарда.

– А мог бы! – отрезал тот. – Думаешь, у меня такого соблазна не было?

Они выехали вечером в пятницу. Робби отпросился на неделю: долго канючил под недоверчивым взглядом начальника, что на юге родственник при смерти. Зак разорался и разбил лампу, выслушав новость, что весенние каникулы проведет с отцом в поездке.

– С Эмери и Леонардом?! Ой бля, ты спятил или как?

Робби так вымотался, что сил на ссору у него не было. Он быстренько предложил взять с собой Тайлера. Тот, что удивительно, согласился и даже пришел в пятницу пораньше, чтобы помочь с погрузкой. Робби демонстративно не приглядывался к рюкзакам и спортивным сумкам, которые парни забрасывали в багажник немолодого «Тауруса». Спиртное? Наркотики? Оружие? Ему было уже все равно.

Робби занялся другим – найденным в Интернете прогнозом погоды на острове Кауана. Плюс двадцать семь градусов, солнечно, на фото – синие волны, белый песок да стая пеликанов, пролетающих над самой водой. И всего-то десять часов езды. Поддавшись еще одной минутной слабости, он пообещал Заку, что пустит его за руль – надо же отоспаться.

– А мне? Можно мне за руль? – спросил Тайлер.

– Только если я вообще не проснусь, – отрезал Робби.

В шесть вечера Эмери подъехал к дому и посигналил.

Ребята уже развалились на сиденьях «Тауруса»: Зак на переднем, вязаная шапка натянута на глаза, на висках болтаются наушники-«гвоздики», Тайлер на заднем, тупо смотрит в пространство, точно они уже выехали на автостраду.

– Готовы? – Эмери опустил стекло. Он был в синей фланелевой рубашке и бейсболке с надписью «Академия Звездного Флота».

Леонард, сидевший рядом, углубился в дорожный атлас. Потом поднял глаза и улыбнулся Робби:

– Выходим на трассу!

– Ага, – улыбнулся Робби в ответ и похлопал по крыше машины Эмери. – Увидимся.

Лишь через два часа они вырвались с «околовашингтонской орбиты» – проще говоря, преодолели пробки на кольцевой. В этих местах давно не осталось ни ферм, ни лесов – все расчерчено сетью торговых центров и жилых комплексов, многие из которых пустуют. Каждый раз, когда Робби, заслышав что-то любимое, делал радио погромче, парни жаловались, что его песни перебивают звук в их наушниках.

Только когда начало смеркаться и из Вирджинии они выехали в Северную Каролину, окружающий мир стал выглядеть не столь прозаично: вдали мерцали зеленые и желтые огоньки, появились первые звезды и сияющий полумесяц. Сосновые рощи вытеснили городские аггломерации. Мальчики давно уже дрыхли – погрузились в феноменальную спячку, в которую умели проваливаться усилием воли, на шестнадцатой минуте пребывания в обществе взрослых. Робби потихоньку включил радио, переключал частоты, пока не поймал эхо какой-то знакомой мелодии. Вспомнил, как они с Анной катались: жена на переднем сиденье, Зак буянит в автокресле у них за спиной; они ехали куда глаза глядят, пока малыш не засыпал, – тогда можно было поговорить или заехать на какой-нибудь пустырь и поласкаться.

Сколько лет он об этом не вспоминал? Кажется, целую вечность. Он прогонял мысли об Анне; иногда казалось, будто он гонит саму Анну, а ее кулаки колотят его, когда он наливает себе еще стопочку или, шатаясь, бредет в спальню.

Теперь темнота принесла ему успокоение, как Зака когда-то убаюкивали прогулки в автомобиле. Робби почувствовал, как боль в груди утихла – точно занозу выдернули; он удивленно моргнул… и заметил в зеркале заднего вида лицо Анны: вполоборота, любуется небом за окном.

Робби вскинулся, сообразив, что начал клевать носом. На приборной доске горел красный огонек – ага, индикатор топлива. Робби позвонил Эмери, и обе машины при первой возможности свернули с автострады. Через несколько минут им попалась заправка – на отдалении от дороги, среди сосен. С краю – старомодный насос. Желтый свет сочится сквозь дверь, забранную москитной сеткой. Ребята проснулись, протерли глаза.

– Где мы? – спросил Зак?

– Понятия не имею, – ответил Робби и вылез из машины. – В Северной Каролине.

Ощущение – будто в сумерках ты вышел из дома в сад. Или в зоопарке зашел в павильон с особой биосферой. Его окутало тепло, фиолетовое, зеленое, шелестящее листьями, пропахшее жимолостью и мокрыми камнями. Он слышал шум воды, шорохи ветра в кронах и бесчисленные негромкие звуки – трели лягушек, голоса неведомых насекомых. Какая-то ночная птица трескуче кричала. Во мраке позади здания, между деревьями, задыхающимися от вьюнков кудзу, парили светлячки – ни дать ни взять рыбешки, только светятся.

На миг ему померещилось, что он сам завис в воздухе, окруженный темнотой со всех сторон. Теплый воздух пронизывал тело, сладкий, ароматный, пульсирующий жизнью, которую Робби не мог ни увидеть, ни осязать. Почувствовал во рту медовый, слегка вяжущий вкус. Шумно вдохнул.

– Ты чего это? – окликнул Зак.

– Ничего, – Робби покачал головой и занялся насосом. – Просто… правда, тут здорово?

Он наполнил бак. Зак с Тайлером отправились на поиски еды. Подошел Эмери:

– Ну как, держишься?

– Нормально. Наверное, передам ненадолго баранку Заку. Надо поспать.

Робби отогнал машину от насоса и зашел в здание, расплатиться. Леонард как раз покупал сигареты, ребята шли к «Таурусу», нагруженные энергетическими напитками и чипсами. Робби подал кредитную карту женщине за прилавком. Из выреза ее блузки выглядывало татуированное лицо – похоже, портрет Мэрилина Мэнсона, но, может, и лик Иисуса.

– У вас есть туалет?

Женщина дала ему ключ:

– Обойдете кругом, там увидите.

– В туалет сходим здесь, – окликнул Робби парней. – Дальше поедем без остановок.

Все трое вошли в сырую комнату с серыми стенами. Под потолком жужжала лампа дневного света. Тайлер управился быстро, а Робби и Зак, стоя бок о бок, долго пытались выжать из ржавого крана воду и вымыть руки.

– Хрен с ней, с гигиеной, – заявил наконец Робби. – Поехали. Хочешь порулить?

– Пап, – Зак указал на потолок. – Пап, гляди.

Робби поднял глаза. Москитная сетка в окошке над раковиной оттопыривалась. Наверно, к ней что-то прилипло – сухой лист, обрывок бумаги? Но лист шевельнулся, и он понял, что это бабочка. Ночная бабочка. Таких здоровенных он в жизни не видел – шире, чем его ладонь. Веерообразные верхние крылья раскрылись, демонстрируя сияющие золотистые «глаза»; нижние крылья были резные – этакие изящные арабески. Сама бабочка была лучезарного зеленого цвета с молочным отливом.

– Сатурния луна, – выдохнул Робби. – В первый раз в жизни вижу…

Зак взобрался на раковину:

– Она хочет наружу…

– Погоди, – Робби поддержал его, чтобы под тяжестью сына раковина не обрушилась. – Осторожнее! Не повреди ее…

Бабочка осталась на месте. Робби закряхтел – Зак весил не меньше его самого – почувствовал, как подгибаются ноги. Сын оттянул сетку и пытался освободить бабочку:

– Она застряла. Никак не получается…

Бабочка слабо билась. Кончик одного крыла у нее был неровный, словно опаленный.

– Оторви ее! – закричал Робби. – Сетку, сетку оторви!

Зак ухватился пальцами за сетку в углу рамы и потянул – так энергично, что потерял равновесие. Робби поймал его. Порванная сетка свесилась вниз над раковиной. Сатурния переползла на подоконник.

– Ну давай! – Зак стукнул по стене. – Давай же, лети!

Точно воздушный змей, поймавший попутный ветер, бабочка поднялась в воздух. Ее нижние крылья задрожали, «глаза» на крыльях словно моргнули – бледное личико уставилось на людей из темноты. А в следующее мгновение она исчезла – только ее и видели.

– Круто! – Рука Зака на секунду обняла отца за плечо. Мимолетно – наверное, Робби это только почудилось. – Ладно, я пошел в машину.

Когда сын ушел, Робби попытался поставить сетку на место. Потом вернул женщине ключ и присоединился к Леонарду, который курил на опушке леса. Сзади взревел клаксон.

– Садись! – крикнул Зак. – Сейчас уеду!

– Удачи на трассе, – сказал Леонард.

И Робби забылся беспокойным сном на заднем сиденье. Пока Зак вел машину, он все препирался с Тайлером о музыке и какой-то Эйлин. А через час Робби снова сел за руль.

Ночь тянулась бесконечно. Парни заснули. Робби выпил банку «Ред Булла» из их запаса и задумался о сатурнии: мерцающее чудо природы. На горизонте появилась тонкая изумрудная полоска. Потемнела, сделалась желтовато-медной, золотой, разлилась по всему небу. Среди сосен и дубов стали попадаться пальмы-сабали и какие-то незнакомые колючие растения. Робби опустил стекло. Запахло розами и морем.

– Эй, – растолкал он Зака, который пыхтел на соседнем сиденье. – Эй, почти приехали.

Робби перечитал адрес. Мимо пронеслась машина, Эмери указал рукой на проселок, ведущий налево. Вдоль проселка тянулись изгороди из колючей проволоки и заросли кактусов, облепленных цветами лимонно-кремового оттенка. Сосны окончательно уступили место пальмам и каким-то доисторическим на вид деревьям с кривыми корнями, растущими над водоемами, где цапли тыкались клювом в ил – ловили лягушек.

– Гляди, – сказал Робби. Дорога превратилась в тропку, по которой еле-еле могла проехать одна машина. Дорожное покрытие было смешанное – где бетонные плиты, где ракушки. С одного бока смутно виднелись кипарисы да голенастые птицы, с другого – зеленовато-голубая дельта реки, переходящая в океан и покатые белые дюны. Робби полз на самой малой скорости, переезжал через горки ракушек, старался огибать карстовые воронки. Через четверть мили мощеная кое-как дорога закончилась. На земле валялись смятые и заржавевшие железные ворота, заросшие вьюнками. С кипариса свисала облезлая вывеска: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА ОСТРОВ КАУАНА. НА БАГГИ-ДЮНОХОДАХ [136]136
  Багги-дюноход – транспортное средство для передвижения по песку.


[Закрыть]ВЪЕЗД ВОСПРЕЩЕН».

Они проехали мимо остова трейлера. Машина Эмери куда-то запропастилась. Робби достал мобильник – сети нет. На заднем сиденье зашевелился Тайлер.

– Эй, Роб, мы где?

– Уже тут. Только где это «тут»… На острове, в общем.

– Ништяк, – Тайлер перегнулся через спинку сиденья и растолкал Зака. – Подъем!

Робби вглядывался в заросли, высматривал что-нибудь, отдаленно напоминающее постройки. Пытался припомнить, какой ураган потрепал этот участок побережья и давно ли. Два года назад? Пять лет? Казалось, здесь уже несколько десятилетий не ступала нога человека. Повсюду – поваленные пальмы с жесткими красновато-бурыми листьями, похожими на ржавые кинжалы. Некоторые уцелели, но ветер обкорнал им кроны. На асфальте грелись кислотно-зеленые ящерицы, сквозь битум прорастали папоротники. Руины террас и навесов торчали из гор досок и штукатурки в черных разводах плесени. Правда, кое-где в джунглях цветущих вьюнков попадались уцелевшие, просто-таки невредимые бунгало. Но ни людей, ни автомобилей, если не считать внедорожника, раздавленного упавшим столбом. Магазин только один – скромная продуктовая лавка с кирпичным фасадом и разбитыми окнами. Внутри виднелись призрачные контуры прилавков и полок.

– Как в «Двадцати восьми днях» [137]137
  «28 дней спустя» – английский постапокалиптический фильм режиссера Денни Бойла. Действие фильма происходит в наши дни в Великобритании, где свирепствует вирус, превращающий людей в безумных убийц.


[Закрыть], – Зак испепелил отца взглядом.

Робби пожал плечами:

– Скажи это нашему академику Звездного Флота.

Он съехал в глубокую колею, увидев машину Эмери: припаркована под здоровой пальмой. Тропинка, обозначенная кучами плавника, вела к старому деревянному каркасному дому на сваях. Дом был окружен зарослями цветущих кактусов и жимолости. Вместо газона – мозаика из ракушек: концентрические круги и спирали. На террасе, подгоняемая бризом, кружилась облупленная красная карусель, свисали обмякшими коконами веревочные гамаки.

– Чур, я там ночую! – сказал Тайлер.

Леонард, загадочно улыбаясь, рассматривал дом. Эмери уже взбежал по неровным ступенькам к двери. Приподнял коврик из кокосового волокна, что-то нашел. Распрямился, ухмыляясь.

– Сюда! – прокричал он, отпер дверь, и другие припустились бегом.

Линолеум на полу был припорошен тонким слоем песка. Меблировка разномастная – плетеные кресла, кушетки с выцветшими подушками, парусиновый стул на каркасе, подвешенный к потолку на цепочке (когда парни усаживались в него, он зловеще скрипел). Бриз колебал пыльные белые занавески. По полу сновали хамелеоны. Тайлер пошел в душевую на улице и тут же выскочил оттуда с воплем: увидел паука, «черную вдову» [138]138
  Паук «черная вдова» – ядовитый паук, распространенный в Северной Америке и завезенный в Австралию и Океанию; назван «черной вдовой», поскольку самка, как правило, сжирает самца после совокупления.


[Закрыть]. Свет был, зато не было ни кондиционеров, ни телевидения, ни Интернета.

– Триста долларов в мертвый сезон, чего ты хочешь, – сказал Эмери, когда Тайлер принялся ныть.

– Не понимаю, – проговорил Робби, стоя на террасе. За пустой дорогой тянулись дюны в шапках из колючих кустарников. – Ураган ураганом, но это практически первая линия у океана. Где же люди?

– А где деньги? – возразил Леонард. – Кому теперь по карману строиться? Пошли, надо затащить мои вещи в дом, а то на жаре все расплавится.

Леонард завладел главной спальней. Выложил свой лэптоп, камеру Эмери, стопки раскадровок, коробку с моделью «Беллерофонта». Занял каждый дюйм пола, всю поверхность теннисного стола.

– А зачем в спальне теннисный стол? – спросил Робби, подыскивая место для штатива.

Эмери пожал плечами:

– Спроси лучше, почему не во всех спальнях стоят теннисные столы.

– Мы пошли на пляж, – оповестил Зак.

Робби скинул ботинки и двинул за ребятами – пересек дорогу, побрел по тропинке через мини-дебри из кактусов и колючих лиан. В голове шумело от недосыпа, а также от пива, которое он стащил из ящика, привезенного Эмери. Песок был уже горячий; дважды ему приходилось останавливаться и выдергивать из босых ступней острые шипы. Через тропинку перебралась рогатая жаба. Потом – сцинк с синим языком. Робби услышал смех своего сына и звук прибоя.

На вершине крайней дюны густым ковром росли мелкие желтые розы, и их благоухание, какое-то мыльное, смешивалось с соленым ветерком. Робби наклонился, сорвал горсть лепестков, подбросил в воздух.

– Не худшее место для полетов, а?

Обернувшись, он увидел Эмери, голого до пояса. Тот вручил Робби бутылку «Текате» с ломтиком лайма, вставленным в горлышко, и отхлебнул из своей.

– Красиво. – Робби выжал в пиво лайм и тоже выпил. – Но эта модель… Она не полетит.

– Знаю, – проговорил Эмери, глядя, как Зак и Тайлер скачут на мелководье, брызгаются друг на друга, взметая маленькие радуги. – Но скажи, разве плохой предлог для отпуска?

– Отличный, – отозвался Робби и съехал по дюне к ребятам.

Несколько дней они прожили в странном ритме – почти не спали, до двух-трех ночи засиживались за выпивкой и разговорами. Взрослые делали вид, будто не замечают, как парни тырят из холодильника пиво. Игнорировали они и дым с запахом благовоний, распространяющийся с террасы, когда сами ложились спать. Вскоре после рассвета все, даже Зак с Тайлером, просыпались. Ослепительное солнце пронизывало рваные занавески. На террасе, где они лежали в своих гамаках, закутавшись в одеяла, покрикивала древесная лягушка – голосом ржавых дверных петель. Спали слишком мало, зато пили многовато.

Однако, по какому-то волшебству, и недосып, и перепой оставались без последствий. Когда Робби входил в теплую, как кровь, воду, похмелье куда-то улетучивалось. Он плавал на спине и смотрел, как прямо над ним, низко-низко, летают пеликаны. Потом таскал технику из дома в дюны, где Эмери смастерил навес из простыней и старых раскладных кресел с матерчатыми сиденьями. Ребята тоже помогали – все втроем они транспортировали штативы и цифровые видеокамеры, коробку с «Беллерофонтом» работы Леонарда и, конечно, сумку-холодильник, набитую пивом и «Ред Буллом».

Эмери вел хозяйство. Он обнаружил старинный красный карт, полузанесенный песком, и возил на нем чипсы и вторую сумку-холодильник – с пивом и лаймами. Магазина на острове не было, если не считать руин, которые попались им по дороге. Заправок тоже не имелось. Здание общества краеведов, похоже, давным-давно исчезло с лица земли.

Тем не менее когда Эмери катался на карте, он наткнулся на лоток, с которого торговали домашним соусом «сальса» в стеклянных банках и серовато-зелеными куриными яйцами в картонной таре из-под фирменных. Боковая дорожка позади лотка была перегорожена колючей проволокой. На столбе висела табличка: «ОСТОРОЖНО, ДВУХГОЛОВАЯ СОБАКА».

– А собаку ты ни разу не видел? – спросил Тайлер.

– He-а. Вообще никого не видел, только аллигатора, – ответил Эмери, откупоривая пиво. – Здоровый такой. Двухголовую собаку съест и не поперхнется.

К утру четверга они отвезли на карте все необходимое на другой конец острова. Теперь они с растущим нетерпением ждали, пока Леонард лазал по дюнам и мрачно смотрел на синий горизонт.

– А как ты узнаешь, где правильное место? – спросил Робби.

– Понятия не имею, – помотал головой Леонард. – Мэгги говорила, по ее ощущениям, где-то здесь…

Он ткнул пальцем в сторону высокого песчаного вала, вздыбленного над пляжем, точно замороженная волна. Внизу Тайлер и Зак спорили, чья очередь опять волочь все в гору. Робби нацепил солнечные очки.

– Этот пляж небось сто раз смыло с тех пор, как сюда приехал Макколи. Может, выберем место наугад? Самую высокую дюну, типа…

– Да, наверное, ты прав, – вздохнул Леонард. – Пожалуй, вот тут – лучший вариант.

Он остановился, долго смотрел в небо. Наконец развернулся, спустился к ребятам.

– Будем снимать здесь, – небрежно сказал он и отправился в дом.

Под вечер они развели на пляже костер. Небо уже посерело, стало намного прохладнее, солнце исчезло в облаках цвета кровоподтеков. Робби побродил по мелководью, нащупывая ступнями ракушки. Зак прямо у костра нашел акулий зуб размером с гитарный медиатор.

– Ему, наверное, миллион лет, – завистливо протянул Тайлер.

– Чуть старше отца, – отозвался Зак.

Робби плюхнулся рядом с Леонардом.

– Странное дело, – сказал он, вытряхивая песок из раковины. – Тут целый архипелаг, но, пока мы тут живем, я еще ни одной лодки не видел.

– Ты недоволен? – спросил Леонард.

– Да нет. Просто… Как-то странно, тебе не кажется?

– Кто его знает, – Леонард бросил окурок в огонь.

– Я бы тут остался, – Зак перекатился на спину и стал смотреть на полет искр на фоне первых звезд. – Пап! Почему бы нам не остаться тут жить?

Робби надолго приложился к бутылке с пивом:

– Мне надо на работу. А вам в школу.

– Школу нафиг! – хором воскликнули Зак и Тайлер.

– Послушайте меня. – Ребята примолкли, почувствовав на себе тяжелый взгляд Леонарда. – Завтра утром я хочу все установить. Отснимем, пока ветер не слишком сильный. До конца дня я буду заниматься монтажом. Потом соберем вещи и в субботу поедем в Фейеттевилль. Переночуем где подешевле, в воскресенье поедем домой.

Зак и Тайлер недовольно взвыли. Эмери вздохнул:

– Назад, на каторгу. Мне надо позвонить одному типу насчет передачи.

– Я хочу побыть несколько часов с Мэгги, – Леонард потеребил серебряный череп, свисавший с серьги. – Я обещал медсестре, что приеду в субботу до полудня.

– Придется выехать очень рано, – заметил Эмери.

Несколько минут все молчали. Ветер шевелил кусты в дюнах у них за спиной. Пламя подпрыгнуло к небу, затем присмирело, и Зак подбросил в него узловатый кусок плавника. Визгливо вскрикнула невидимая птица. Ей начала вторить другая, затем третья, и жалобные голоса ненадолго заглушили ласковый плеск волн.

Робби всматривался в темнеющую воду. Ракушка в руке казалась теплой и шелковистой, как человеческая плоть.

– Гляди, пап, – сказал Зак. – Летучие мыши.

Робби запрокинул голову и увидел, как у него над головой черные фигурки уворачиваются от искр.

– Прелестно, – сказал он нетрезвым голосом.

– Ну-с, – Леонард встал, снова закурил. – Пойду ложиться.

– Я тоже, – сказал Зак. Робби с легким удивлением узрел, что ребята, зевая, поднимаются на ноги.

Эмери достал из холодильника непочатую бутылку пива и протянул Робби.

– Присмотри за костром, старина, – сказал он и последовал за остальными.

Робби обернулся, изучающе вгляделся в гаснущее пламя. По ветке текли зеленые и голубые ручейки – этакие призрачные струи. «Соль», – растолковал мальчикам Леонард, но Робби не верилось в это объяснение. Откуда Леонарду знать такие вещи? Робби нахмурился, взял пригоршню песка и швырнул на пламя. Оно тут же исчезло, точно проглоченное углями.

Робби вполголоса выругался. Допил пиво, встал, побрел неверным шагом к воде. Луна скрылась за облаками, но вдали в волнах отражалось смутное сияние цвета умбры. Робби уставился на горизонт, напрасно выискивая хоть какие-то признаки жизни – огни теплохода или самолета; потом повернулся, взглянул в одну сторону, в другую.

Ничего. Даже костер погас. Он встал на цыпочки, попытался заглянуть за высокую дюну, увидеть пальмовую рощу и их бунгало. Ничегошеньки – все поглотила ночь.

Снова обернулся к океану. Волны лизали его босые ноги. Что-то обожгло щеку – песок, принесенный ветром? Нет, скорее всего, москит. Робби повел рукой, сгоняя москита… и остолбенел.

В воде то скручивались, то раскручивались, слепя глаза, лучезарные спирали. Темно-темно-фиолетовые – почти черные, – и изумрудное пламя, выжигающее зрачки, и кобальтовая синь, и пунцовый пожар. Робби встряхнул головой, отшатнулся. Совладал с ужасом. Осмотрелся по сторонам.

Никого – он тут один. Робби снова взглянул на океан: все те же огни, плавают у самой поверхности, сворачиваются и разворачиваются в каком-то ведомом только им ритме.

«Как машина», – подумал он. Как подводная волновая электростанция. Правда, что ли, электростанция? Нет, чушь какая-то. Он растер лицо руками, пытаясь протрезветь. Нечто подобное он однажды видел ночью в Оушен-сити: морская живность, разъяснил тогда Леонард, планктон или, похоже, медузы, ну, которые сами собой светятся. Тогда они обкурились и вбегали в воды Атлантики, и катались на волнах: просто так, без досок, и любовались, как тянутся за ними полосы зеленоватого сияния.

Робби набрал в грудь воздуха и прошелся по мелководью, ударяя пятками по волнам. Остановился. Огляделся – может, он и сейчас взметнул облако света?

Темнота плескалась, облизывала ноги почти до колен; там, где он мутил воду, – никакого сияния. Но в нескольких ярдах дальше огни продолжали сворачиваться калачиком под водной гладью: десятки космических туманностей размером с кулак, беззвучные и размеренные, как его собственный пульс.

Он смотрел на них, пока голова не заболела, – пытался разобраться, что же это такое. Свет не рассеянный, на фосфоресценцию не похоже. Огни не плавают наподобие медуз. Словно бы приклеены к одному месту и совсем близко от него – только руку протяни.

Но он никак не мог сфокусировать взгляд: чем упорнее силился, тем больше огни плясали, точно оптическая иллюзия или картинки в какой-то головокружительной компьютерной игре.

Так он простоял минут пять, если не дольше. Ничего не менялось. Он начал потихоньку пятиться на берег. Потом развернулся и заковылял по песку, через каждые несколько шагов останавливался, оглядывался через плечо. Огни горели, хотя теперь казались всего лишь тусклым желтоватым свечением.

До дома он домчался бегом. В окнах темно. Ни музыки, ни света.

Но табачный дым он почуял и вышел по его следу на террасу, где у перил стоял Леонард.

– Леонард! – подскочил к нему Робби и огляделся в поисках Зака и Тайлера.

– Они спят в доме, – пояснил Леонард. – Тут слишком холодно.

– Послушай, тебе надо это увидеть. На пляже… там огни. Не на пляже, в воде! – Он схватил Леонарда за руку. – Ну… пойдем же!

Леонард раздраженно оттолкнул его:

– Ты пьян.

– Какое там пьян! Ну да, согласен, немножко выпил. Но я ж тебе серьезно говорю – гляди сам!

И указал на темную череду волн за пальмами и дюнами. Теперь желтое сияние припорошили серебряные блестки. Точно извилистая дорога, уходило оно к горизонту, сужаясь и пропадая. Леонард вытаращил глаза, но тут же обернулся к Робби:

– Идиотище! Это же луна!

Робби поднял глаза. Действительно, четвертушка лунного диска посверкивала золотом в прорехах облаков.

– Нет, не луна, – запротестовал он, сам понимая, что голос у него не только хмельной, но и надрывный. – Огни были в воде, не на воде!

– Биолюминесценция. – Леонард вздохнул, выбросил окурок и направился к двери. – Иди спать, Робби.

Робби хотел было на него наорать, но взял себя в руки. Облокотился на перила. В висках стучало. Перед глазами плавали фантомные кляксы света. Голова кружилась. Хотелось плакать.

Он зажмурился; заставил себя дышать размеренно, соединить стук в висках с воспоминанием о призрачных водоворотах, о миниатюрной галактике, расцветающей под водой. Через минуту снова открыл глаза. И ничего не увидел, кроме обнаженных ножей в лунном сиянии – пальмовых листьев.

Спустя несколько часов он проснулся на диване, с ощущением, будто во лбу торчит острый топор. По полу полз серый свет. Передернувшись от холода, Робби безуспешно поискал одеяло, застонал, привстал.

Эмери мыл что-то под краном на кухне, совмещенной с гостиной. Он покосился на Робби, многозначительно приподнял со стола кофейник:

– Душа принимает?

Робби кивнул. Эмери передал ему кружку с дымящимся кофе.

– Который час?

– Восемь, начало девятого. Ребята и Леонард час назад пошли на улицу. Похоже, дождь собирается. Погода подложила нам свинью. Может, все-таки успеем до дождя запустить эту леталку…

Робби отхлебнул кофе:

– Семнадцать секунд. Леонард мог бы просто подбросить ее над землей.

– Да, у меня тоже была такая мысль. А что с тобой стряслось вчера ночью?

– Ничего. Перебрал маленько.

– Леонард сказал, ты упился до зеленых чертиков.

– У Леонарда невысокая планка. Я просто… расслабился.

– Что ж, теперь расслабляться некогда. Я ему сказал, что подниму тебя на ноги и к восьми мы придем на пляж.

– Я даже не знаю, какая моя задача. Я кто – оператор?

– Гм. Оператор я. Ты с камерой обращаться не умеешь. И вообще, камера моя. Ребята заведуют ветрозащитой и… это самое… реквизитом. Подают Леонарду все, что нужно.

– Да? И что же такое ему надо подавать? – скривился Робби. – Большое дело – аэроплан игрушечный! Он случайно не с дистанционным управлением? Вот это была бы хорошая мысль, кстати.

Эмери подхватил футляр с видеокамерой:

– Пошли. Можешь таскать штатив, годится? Или ребята будут передавать тебе нужные вещи, а ты их – Леонарду.

– Я приду. Через минутку. Скажи Леонарду, можно начинать без меня.

Эмери ушел, а Робби допил кофе и отправился в свою комнату. Нашарил в чемодане пузырек с ибупрофеном, выпил шесть таблеток. Надел фуфайку с капюшоном. Присел на край кровати и уставился в стену.

Очевидно, у него перемкнуло мозги – впервые после того, как его вышибли из Окружного управления. Где-то между седьмой бутылкой пива и сегодняшним похмельем крутились под темной водой размытые вертушки ярких фломастерных цветов, и он сам, спотыкаясь, бежал с пляжа, и Леонард произносил гадливо: «Идиотище, это же луна».

Робби поморщился. Он точно знал, что действительно увидел… нечто. Но явственно припомнить уже не мог, а обрывки воспоминаний казались полной нелепицей. Точно фильм, который смотришь в полудреме, или дорожная авария, увиденная боковым зрением. То ли эффекты лунного света, то ли какие-то флуоресцентные водоросли…

То ли он и впрямь нажрался в стельку.

Робби вздохнул. Надел кроссовки, взял штатив и вышел.

На берегу его встретил холодный моросящий дождь. Дул ветер. Океан переливался серебряными и серыми бликами, точно мятая фольга. Песок был усыпан водорослями, слипшимися в комья, и какими-то маленькими тарелочками словно из дымчатого стекла: ага, медузы, сотни медуз. Робби подтолкнул одну ногой и зашагал по пляжу дальше.

Дюна, которую выбрал Леонард, находилась с северной стороны острова – возвышалась над песком на добрых пятнадцать футов. В этот момент до отлива оставалось несколько часов, но вода уже отступила примерно на тридцать футов вглубь. Самое подходящее место для запуска педального самолета – конечно, если ты мало разбираешься в аэродинамике. Робби тоже был небольшой спец, но не сомневался: чтобы хоть какая-то подъемная сила сработала, надо забраться еще выше.

Впрочем, одно дело – полноразмерный аппарат, и совсем другое – модель, которая умещается на двух ладонях. Вполне возможно, сойдет. Он увидел, как Эмери прохаживается вдоль воды с камерой на шее. Остальных нигде не было видно – только цепочка следов, уходящая к дюне. Робби взобрался наверх, опираясь на штатив, чтобы не поскользнуться: песок был цвета размоченной кукурузной муки и такой же скользкий. Наконец, пыхтя, достиг вершины.

– Привет, пап! Где тебя носило?

Робби слабо улыбнулся Заку, который выглянул из самодельного шатра.

– Да вот, захворал. Синусит.

Зак поманил его в шатер:

– Скорее! Нельзя держать створку открытой!

Робби положил штатив и, встав на корточки, заполз в палатку. Ветер раздувал стенки, изготовленные из простыней, давил на незатейливые подпорки из швабр, плавника, разобранных шезлонгов. Зак с Тайлером сидели по-турецки на одеяле и разглядывали свои мобильники.

– Тут сеть ловится нормально, – сказал Тайлер. – Стоп… опять пропала.

Леонард стоял на коленях перед картонной коробкой. Сегодня вместо коронной белой туники он облачился в небесно-голубую, расшитую желтыми птичками. Его серые глаза скользнули по Робби холодным, презрительным взглядом:

– Здесь нет места для четверых.

– Ничего, я как раз выхожу, – сказал Зак и выполз в прогал между простынями. Тайлер последовал за ним. Робби засунул руки в карманы и вымученно улыбнулся:

– Ну что, видел, сколько медуз?

Леонард кивнул не глядя. Осторожно вынул «Беллерофонта» из коробки и положил на аккуратно сложенное полотенце. Достал из коробки еще кое-что. Куклу величиной в свою ладонь, одетую в черный сюртук и брюки. На голове у нее была шляпа-котелок – такая малюсенькая, что Робби мог бы ее проглотить.

–  Voila, – сказал Леонард.

– Ну ты даешь, – выдохнул Робби. Помедлив, решился спросить: – Можно мне взглянуть?

Как ни странно, Леонард кивнул. Робби взял куклу. Фигурка была такая легкая, что, казалось, под костюмом вообще ничего нет.

Но, бережно поворачивая куклу на ладони, он почувствовал под одеждой изящные суставы, миниатюрный торс. Из рукавов торчали лилипутские руки. На ногах у куклы были миниатюрные начищенные ботинки – похоже, из черной натуральной кожи. Под сюртуком – жилет, из почти незримого глазом кармана свешивалась золотая цепочка карманных часов. Из-под котелка торчала рыжая челка – волосы тонюсенькие, как пушинки. Лицо размером с брошку, которое уставилось на Робби, оказалось лицом Мэгги Бливин: нарисовано мельчайшими мазками, видна каждая ресница, каждая веснушка на пухлых щеках.