Текст книги "Вражда и любовь"
Автор книги: Джоанна Линдсей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 8
Шийна проснулась позже обычного, ведь полночи ушло на поиски брата. Солнечные лучи уже проникли в крошечное окошко, Шийна оделась и поспешила в комнату Найела. Он еще был в постели.
Ей пришлось несколько раз крепко встряхнуть его, но и после этого Найел только что-то промычал, не открывая глаз. Шийна, однако, не отступила.
– Просыпайся, братик, – сказала она и снова встряхнула его.
– Ох. Шийна, отстань от меня, – пробормотал Найел, – я не выспался.
– Мне хотелось бы узнать почему, – повысила голос сестра, вспомнив, как она в страхе искала его среди ночи. – Я приходила ночью поговорить с тобой, а тебя не было. Куда ты ходил, Найел?
Он не ответил, так как уже снова крепко спал. Шийна вышла из терпения и не слишком ласково шлепнула брата пониже спины.
– Где ты был, Найел?
– Я не могу тебе этого сказать, Шийна, – с трудом выговорил он. Тебе незачем это знать.
Шейна нахмурилась. Потом ее внезапно пробрала холодная дрожь. Дело ясное, ей не следовало знать о том, что брат снова был у Маккинниона.
– Ох, Найел, только бы никто не узнал, – прошептала она, но брат ее не услышал.
Шийна оставила его в покое. В зале было почти пусто. Только служанка находилась там, возле стола с остатками завтрака. Шийна поглядела на остывшие лепешки, без всякой охоты отведала овсяной каши со сливками, и на душе стало еще неспокойнее.
– Что происходит, Эйлис? – спросила она у служанки. – Где отец и остальные мужчины?
– Это я и сама не прочь бы узнать, барышни, – отвечала явно недовольная служанка. – Поднялась какая-то суматоха во дворе, и сторож прямо-таки бегом прибежал повидать вашего батюшку. И все разом вскочили изза стола.
Шийна решила спуститься во дворик, но в дверях дорогу ей загородили Маргарет и Элспет.
– А, вот и ты! – обратилась к ней Маргарет. – Где же ты была во время всего этого переполоха?
– Я только что спустилась, – ответила Шийна. – Что случилось?
– Разве ты не слыхала? – изумленно спросила Элспет. – Маккиннион бежал. Отец пока этого не говорил, но ему явно помог Макдоно. Кто же еще?
– Лучше бы не разрывать твою помолвку, – холодно проговорила Маргарет. – Я просто не перенесу еще одну отсрочку моей свадьбы. И Гилберт тоже.
И обе оставили Шийну, не обратив внимания на ее реакцию. Она же стояла окаменев, и все тело у нее горело от бурного прилива крови, которая словно стремилась вырваться из жил. Аласдер не знал о том, что Маккиннион здесь, и, значит, не мог его освободить. Ох, Найел, Найел, что же ты натворил?
Ей не надо было его спрашивать. Она почему-то была уверена, что Маккинниона освободил брат. Но зачем? Шийна сделала глубокий вдох, прислонившись к дверному косяку. Она знает ответ. Все дело в угрозах Уильяма и решении отца. Чтобы не допустить ее свадьбы с жестоким врагом, он дал этому врагу убежать.
Оцепенение и страх прошли, и теперь Шийне хотелось помчаться наверх и осыпать брата благодарными поцелуями. Ей уже не надо опасаться дикого горца! А если обвинят в его освобождении Макдоно, то не придется выходить замуж и за него.
Она стояла и счастливо улыбалась, а холл тем временем наполнялся людьми, и Шийна вдруг встретила устремленный на нее хмурый взгляд отца.
– С чего это ты так сияешь? Радоваться вроде бы нечему, – сурово заметил он.
– Я рада, что он убежал, – без всякого страха призналась Шийна. – Ты собирался выдать меня за него, а я никогда не простила бы тебе этого.
Шийна не заметила долговязую фигуру Уильяма, подошедшего к ней сзади, но в ту же минуту он очутился рядом с ее отцом.
– Ты искал причину, Дугалд. Вот она, – сказал Уильям.
– О чем ты? – спросила Шийна, переводя глаза в серьезного и строгого лица Дугалда на Уильяма.
– Ты не отрицаешь, что спускалась во двор нынешней ночью? – вкрадчиво спросил Дугалд.
– Мне не спалось, отец, и я вышла пройтись. Что в этом плохого?
– Убедительное объяснение, – подчеркнуто сухо заметил Уильям.
– А как бы вы, дядя, объяснили, что тоже были там в это время? сверкая глазами, обратилась к нему Шийна. – Вы почему-то забыли упомянуть об этом.
– Я не обязан ничего объяснять. – Уильям, в свою очередь, метнул на Шийну злобный взгляд. – Ведь не я же хотел, чтобы Маккиннион бежал. А ты только что заявила, что рада его побегу.
– Ты считаешь, что я его выпустила? – задохнулась от негодования Шийна.
– Либо ты, либо твой брат, – отрезал Уильям.
– Как ты смеешь обвинять Найела? – с яростью выкрикнула Шийна. – Ему было запрещено даже подходить близко к подземелью, и он не посмел бы ослушаться!
– Она права, – согласился Дугалд. – О парне речи быть не может.
– А обо мне? – Шийна повернулась к отцу, не в состоянии поверить, что он способен даже подумать такое.
Он не ответил, и Шийну охватил панический страх. Молчание отца обвиняло ее. Но как он мог?
Все остальные уже собрались вокруг них и слушали разговор; Шийна поняла, что тяжесть обвинения падет на нее. Явился и ее нареченный, вид у него был прямо-таки устрашающий. Как он смеет? И почему отец не обвиняет его?
Шийна вспыхнула со всей силой своего бурного темперамента. Она указала на жениха.
– Я не понимаю, почему обвиняют меня, а не его! У него больше оснований помогать Маккинниону!
Серые глаза Аласдера двумя кинжалами вонзились в лицо Шийны.
– Я не стану отвечать на это обвинение, – произнес он сдержанно и твердо. – И не собираюсь жениться на девушке, которая нападает на своего нареченного и предает свою семью!
Он удалился из зала, а Маргарет визгливо закричала:
– Аласдер разорвал помолвку! Она так и задумала! Слабая тень удовлетворения промелькнула в горящих глазах Шийны, но отец уловил эту тень и взревел:
– Это правда, Шийна? Она ответила не сразу.
– Я не хотела выходить за него замуж, как ты знаешь, но я не прибегла бы к таким уловкам, чтобы предотвратить брак. Скажи, почему ты разрешил ему уйти, даже не спросив ни о чем?
– Неужели ты думаешь, что в то время как у меня в подземелье находится такой узник, я позволил бы его союзнику свободно ходить повсюду? – очень резко возразил дочери Дугалд, – За комнатой Макдоно следили, и я уверен, что он не покидал ее нынче ночью.
Получалось, что только у нее была причина освободить горца – у нее и у Найела. Но брата не заподозрили, и она должна остерегаться, чтобы не бросить на него тень. Он сделал это ради нее. И она не допустит, чтобы он пострадал из-за своего поступка. Слава Богу, что его здесь нет, он мог бы проговориться. Но очень больно, что отец так легко поверил в ее вину.
– Шийна, это сделала ты?
– Слишком поздно спрашивать меня об этом, отец, – сдавленным голосом произнесла она. – Ты уже признал меня виновной. Я вижу это по твоим глазам. Как ты мог?
– Пусть не выкручивается, – поспешил вмешаться Уильям. – Она заслуживает, чтобы ее повесили за предательство.
– Я не собираюсь вешать свою дочь за то, что она совершила в отчаянии, – отрезал Дугалд. – Между прочим, Уильям, я не говорил Шийне, что ей придется стать женой Маккинниона, а значит, сказал ты, и ты виновен не меньше, чем она, и я был бы тебе признателен, если бы ты больше не вмешивался в это дело.
Уильям сообразил, что лучше промолчать.
– Но ты не можешь просто забыть это, отец! – выкрикнула Маргарет. Ты всегда предпочитал ее всем нам, и вот как она отплатила тебе.
– Замолчи, дочь моя!
– Нет! Я должна высказать все, – настаивала Маргарет. – Я не хочу снова откладывать свою свадьбу. Ты просил меня подождать, чтобы не позорить Шийну, но сегодня она опозорила всех нас. Ее помолвка разорвана, и ни один другой мужчина не возьмет ее в жены, потому что если уж она предала свою семью, то может предать мужа. Ей больше нельзя доверять.
– Твоя свадьба состоится в назначенное время, Маргарет, – произнес Дугалд усталым и опечаленным голосом; по-видимому, он понял, что слишком поспешил обвинить Шийну, однако было поздно исправлять ошибку. – Шийна покинет Тауэр-Эск.
Шийна неподвижным взглядом уставилась на отца: испуганная и потрясенная, она не верила своим ушам. Изгнание? Ее отошлют из дома, удалят из семьи?
– Не смотри на меня так, Шийна, – все тем же упавшим голосом проговорил Дугалд. – Это не больше того, что ты заслужила.
– Куда я должна уехать? – с трудом выговаривая слова, спросила Шийна.
– Ты поедешь к своей тетке в Абердин. Монастырь – самое подходящее место для того, чтобы обдумать, какой вред ты причинила семье. А сейчас уходи к себе и оставайся в своей комнате до завтра. Потом тебя отвезут на север.
Шийна бегом выбежала из зала, чтобы никто не увидел ее слез. К счастью, никто за ней не последовал, и она успела осушить глаза, прежде чем войти в комнату к Найелу. Брат еще спал, и Шийна постояла некоторое время молча, собираясь с мыслями.
Наконец села на постель и сказала:
– Найел, ты должен проснуться и выслушать меня до того, как сюда ктонибудь войдет.
Серьезный тон ее голоса встревожил брата, и он, сразу проснувшись, сел на кровати. Взглянув сестре в лицо, понял, в чем дело.
– Поднялась тревога? – начал он. – Они узнали, что он убежал?
– Да, узнали, – убитым голосом подтвердила Шийна. Найел решил, что она осуждает его, и заговорил быстро и горячо:
– Я должен был это сделать, Шийна! Маккиннион говорил, что станет бить и насиловать тебя, будет мучить всю жизнь за то, что его заставили на тебе жениться!
– Боже мой! – еле выговорила Шийна в ужасе от того, что услышала.
– Теперь ты понимаешь, что я должен был выпустить его, он не хотел ничего слушать. Прямо-таки пришел в ярость. Твердил, что никто не может заставить Маккинниона поступить против его воли и не пострадать за это. Он поклялся, что будет мучить тебя без конца.
– Тогда я вдвойне благодарна тебе, Найел, – ласково проговорила Шийна.
– Благодарна? Так ты не сердишься?
– Я поняла, что ты сделал это ради меня. И я тебе по-настоящему благодарна. И пожалуйста, не расстраивайся, слышишь? Я взяла вину на себя.
– Ты? А Макдоно как же?
– За ним следили, Найел, – объяснила Шийна. – Они уверены, что он не помогал Маккинниону, а Уильяму удалось убедить отца в моей виновности.
– Но, Шийна…
Она приподняла ладонь.
– Выслушай меня. Я выбралась из этой передряги лучше, чем ты думаешь. Макдоно разорвал помолвку, и я теперь не должна выходить за него. А благодаря тебе я не досталась Маккинниону. – Она даже улыбнулась при мысли, что и вправду отделалась легко. – В наказание меня отсылают из дома, Найел, но всего лишь к тете в Абердин. Это не так уж скверно. Куда лучше, чем выходить замуж!
– Ты станешь монахиней?
– Папа этого не говорил, так что не тревожься. А я не видела тетю уже несколько лет. Это будет приятная перемена, и мне не придется думать о муже, которого мне навязывают, по крайней мере некоторое время не придется, Честное слово, Найел, я не чувствую себя такой уж несчастной.
– А ты вернешься?
– Отец очень разозлился, так что пока не знаю. Но даже если меня заставят постричься в монахини, это лучше, чем замужество без любви.
– Ты так не думаешь, Шийна.
– Нет, думаю. Наши родители не любили друг друга, Найел. Ты никогда не видел их вместе, но я-то хорошо все помню. Лучше остаться незамужней, чем выходить замуж без любви.
– Я поговорю с отцом.
– Ни за что! Если я останусь здесь, он попросту найдет мне другого жениха. Я уеду, Найел, и не надо этому противиться и пытаться что-то предпринять. И ни в коем случае не признавайся в том, что ты сделал, понимаешь? Обещаешь мне?
Найел кивнул, но неохотно. Все вышло совсем не так, как думалось. Но он уже ничему не мог помочь. Все было решено. Он действовал в порыве чувства, из любви к сестре. Но не в его силах было предвидеть окончательный результат.
– Я скоро приеду навестить тебя, – сказал он.
– Если отец тебя отпустит. Я буду рада, – улыбнулась Шийна.
Найел внезапно обнял ее, слезы ручьем полились у него из глаз.
– Ох, Шийна, мне так жаль!
– Держись, мой дорогой. Это не твоя вина. И не тревожься обо мне. Мне будет хорошо в Абердине. Я до сих пор не бывала так далеко на севере. И мне в самом деле хочется туда поехать. Даже лучше, если мы с отцом расстанемся на время. Я не могу сейчас жить с ним в одном доме.
Глава 9
В последующие недели Шийна часто вспоминала задушевный разговор с Найелом. Абердин, расположенный почти в пятидесяти милях от дома, был для нее как чужая страна. Город был многолюдный и грязный, ходить по улицам следовало с осторожностью, того и гляди угодит тебе на голову содержимое ночного горшка либо какой-нибудь мусор. Однако торговля процветала, в гавани теснились корабли, работали в городе и мастера многих ремесел.
Первые дни Шийна гуляла по Абердину, с любопытством рассматривая красивые дома, но вскоре бросила это занятие. Конечно, много интересного монастырь, университет, разные лавочки, – но уж очень много хайлендеров. Их легко было узнать, ноги у них между пледом и башмаками были голыми. Лоулендеры носили узкие штаны либо чулки и широкие короткие панталоны. Крестьяне-лоулендеры ходили в длинных широких штанах.
Но не только из страха перед голоногими горцами Шийна перестала ходить по городу – на каждом углу к ней приставали нищие, поток которых воистину не иссякал. Абердин вообще был переполнен беднотой – и профессиональными попрошайками, и теми, кто искал работу.
Каждое утро Шийна покидала аскетически обставленные комнаты тетушки в монастыре и отправлялась в богадельню – почти развалившееся каменное здание. Находилось оно в нескольких кварталах от монастыря. По существу, это был странноприимный дом, где утомленный дорогой человек мог получить горячую пищу и чистую постель на ночь либо две – пока не найдет работу. Но дом этот превратился в прибежище для нищих и бродяг. Прибежище малое, всего на десять коек. Соблюдалось лишь правило не задерживаться больше одной-двух ночей, и у дверей вечно слонялись новые желающие.
Тетка Шийны вовсе не должна была являться туда ежедневно, однако не пропускала ни дня. Там жил священник, присматривавший за раздачей пищи, но он был стар и не справлялся с многочисленными обязанностями. Все, кто ночевал в доме, должны были выстирать после себя постельное белье и перемыть посуду, но постояльцы и не думали выполнять все это, и только монахини своей повседневной заботой удерживали дом от превращения в очаг заразы.
Тетка начинала день с появления в богадельне, там она убирала и стирала, потом несколько часов проводила в больнице, снова заходила в богадельню и только после этого возвращалась в монастырь.
Шийна была потрясена. Столько работы, а ведь тете Эрминии около пятидесяти лет! Девушка настояла, что будет ей помогать.
Все пошло хорошо. Шийна, молодая и энергичная, споро принялась за дело, и к тому времени как тетушка приходила, богадельня была уже пуста и никто ее не беспокоил. Теперь они с тетей могли проводить спокойные вечера в монастыре, разговаривая или занимаясь шитьем. Если Шийна и скучала о доме и о привычных занятиях, то не показывала этого. Однако ей до боли не хватало брата. В монастыре совсем не было молодых, полных жизни женщин, и она чувствовала себя одинокой.
Прошел месяц, но она не имела никаких известий о доме – ни от Найела, ни от отца. Шийна чинила куртки и пледы бедняков, научилась от тетки бесчисленным способам вышивки, привела в порядок собственный гардероб… и шитье смертельно надоело ей. Хотелось поездить верхом, поохотиться и поплавать, пока не выпал первый снег. Хотелось приключений или озорных проделок на худой конец, и ох как ей не хватало Найела!
А Найел должен был в этом году принимать участие в набегах. Осень традиционное время для угона скота. Все, что Фергюсонам удастся раздобыть нынешней осенью, останется дома, не будет продано: слишком многое они потеряли по вине Маккиннионов, чтобы продавать добычу.
Утро в конце сентября, когда Шийна повезла на тележке к реке постельное белье, было на редкость мрачное. Не просто привычное для Шотландии пасмурное небо, а прямо-таки груды темных туч, предвещающих бурю. Шийна была неспокойна за свою стирку. Обыкновенно она развешивала выполосканное белье прямо на берегу, чтобы оно просохло на свежем ветерке, а не болталось на приходском дворе, где дома, окружающие его со всех сторон, не пропускали почти ни малейшего дуновения. Если же шел дождь, белье приходилось сушить в помещении, и не меньше чем целый день.
Так уже случилось накануне, и Шийна провела в богадельне все время после полудня до сумерек, когда начали сходиться постояльцы. Ей не хотелось, чтобы это повторилось, – худые, изможденные лица, изорванная грязная одежда наводили на нее тоску.
Она торопилась и натерла руки до ссадин, пока кончила дело. Бедные руки! Какими они раньше были белыми и гладкими, а теперь все потрескались, огрубели, покраснели.
– Не нужна ли помощь, девушка?
Шийна поспешно обернулась. Она не услышала, как подъехал молодой человек верхом на лошади, потому что ветер выл как бешеный, хлопал всадника его же пледом по ногам и вовсю трепал зеленую рубашку.
Он явно был горец; цвета пледа сходны с фергюсоновскими. Молодой, примерно того же возраста, что и Шийна. В лице есть нечто располагающее. И дело не в том, что лицо это по-настоящему красиво, а в чем-то другом, трудно определимом.
– Очень любезно с вашей стороны, – усмехнувшись, ответила Шийна. – Но я не могу представить, чтобы воинственный горец занимался стиркой для богадельни.
– Разве ты нищенка? – удивился он столь непосредственно, что Шийна от души расхохоталась.
– Конечно! – ответила она. – Стала бы я иначе стирать все это!
– Но… ты вовсе не похожа на нищенку.
– Да, для меня это внове. Я хочу сказать, что лишь недавно попала в тяжелое положение.
– У тебя нет семьи?
– Ох, я вижу, у тебя полным-полно вопросов, я с тобой только время теряю понапрасну, – очень серьезно проговорила Шийна, но глаза у нее блестели лукавством.
Она уже очень давно не разговаривала ни с кем из ровесников, тем более с таким красавцем. Ей хотелось, чтобы он оставался с ней подольше, но, разумеется, это было лишнее.
– Вот-вот пойдет дождь, а белье у меня так и не высохло, – вздохнула она.
Шийна наклонилась и выжала последнюю простыню, чтобы повесить ее вместе с остальным бельем на дерево у берега. Обернувшись, обнаружила, что юноша спешился и стоит рядом с ней. Он был намного выше ростом, и Шийне пришлось поднять голову, чтобы посмотреть ему в лицо.
– Ты такая хорошенькая, настоящая красавица, – проговорил он с откровенным восхищением. – Я заметил тебя, когда ты проходила мимо скотного двора.
– И решил последовать за мной?
– Да.
– У тебя привычка, что ли, такая – преследовать девушек? – пошутила Шийна. Но он оставался серьезным.
– Можно мне тебя поцеловать, милая?
Эта неожиданная просьба рассердила Шийну.
– Я тебе уши надеру, – пригрозила она. Он рассмеялся, немного расслабившись.
– Ты бойкая девушка, за словом в карман не лезешь, умеешь отшить мужчину.
– А ты, на мой взгляд, чересчур храбрый, – отрезала Шийна, которая уже не чувствовала себя непринужденно: этот человек не просто любовался ею, а пожирал глазами.
Она попыталась пройти мимо него, но он раскинул руки в стороны.
– Ты не убежишь сразу после того, как я нашел тебя, – сказал он. Может, ты всего лишь видение, но я не хочу, чтобы это видение исчезло.
Руки были раскинуты широко, и Шийна боялась, что он сграбастает ее, если она двинется с места. Он ей внушал опасение. Молодой, но такой большой. И к тому же хайлендер.
– Чего ты хочешь? – спросила она, глядя на него широко раскрытыми глазами.
– Ты слишком хороша, чтобы заниматься попрошайничеством. Я хотел бы стать твоим мужчиной и заботиться о тебе.
Шийну это совершенно сбило с толку. Может, этот горец не в себе? Или просто теряет голову от каждой юбки?
– Опомнись, парень, – насмешливо и едко проговорила она. – Ты почти мальчик, где тебе заботиться обо мне?
Он нахмурился, и перед Шийной внезапно предстал облик мужчины, каким этот юноша станет когда-нибудь, мужчины страстного и темпераментного. Ей не следовало смеяться над ним, но она поняла это слишком поздно. Горцы не любят, когда их высмеивают, а этот был к тому же очень гордым.
– Мне не стоило спрашивать тебя, милочка, – сдавленно произнес он, и Шийна перестала его опасаться.
– Я рада, что ты сообразительный.
– Не в том дело. Я просто должен поступить так, как поступил бы мой брат.
Тон был угрожающий, и у Шийны сжалось сердце.
– Он взял бы тебя… и то же самое сделаю я. Горец схватил ее за руку, и Шийна вскрикнула. Продолжая кричать, она забилась у него в руках, но ни ее крики, ни сопротивление ничуть не беспокоили здоровенного горца. В глазах у него даже замелькали смешливые искорки.
Времени он не терял. Усадил Шийну на коня, сам в мгновение ока вскочил в седло позади девушки и обхватил ее обеими руками так, что она не могла шевельнуться. Руки удерживали Шийну крепко, когда лошадь вошла в обмелевшую реку, чтобы перебраться на южный берег. Башмаки и длинная юбка у Шийны промокли, но она думала сейчас лишь о том, что тетка просто сойдет с ума. Как она поведет себя после исчезновения Шийны? Конечно, прежде всего сообщит домой. Бедный Найел! Неужели он подумает, что она сбежала? А отец? Он отказал дочери в защите, и вот что произошло. Он будет потрясен. Эти мысли, естественно, мало утешали.
– Куда ты меня везешь? – выкрикнула Шийна, преодолевая ветер.
– К себе домой.
– Надолго?
– Разумеется, навсегда.
Абсурд! Не может же хайлендер держать ее у себя дома, как бездомную собаку! Что, если он безумен? Удержать ее навсегда? Чепуха! Все это просто хвастовство. Либо она сама найдет возможность вернуться в Абердин, либо ее отыщут родные. Ничего у хайлендера не получится. Ровным счетом ничего.
