Текст книги "Тайна куртизанки"

Автор книги: Джоанна Борн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

– Я не осуждаю выбор вашей матери. Она была великой патриоткой. Но этот путь не для всех. И не для вас.

– Нет.

– Тогда выбор невелик. Ваши французские хозяева, шакалы, ожидающие вас за дверью, или британская разведка.

– Хорошенько подумай. – Эйдриан сел на кушетку рядом с ней. – Лисенок, ты раз пять спасла мне жизнь, я хочу вернуть долг. Я не позволю Гальба сделать тебе что-либо ужасное.

– Я спасла тебя лишь дважды. И да, ты не позволишь ему сделать мне что-то ужасное, мой брат. – Защита Эйдриана согревала ее. Они это знали. Он тоже знал. – Ты делаешь много того, чего не хотел бы делать. Грею обидеть меня трудно, у него осталась совесть, чего не скажешь о тебе. Но вы оба это сделаете.

Грей еще крепче сжал ее, возможно, потому, что она это сказала, возможно, почувствовал в ней перемену. Вместо того чтобы еще больше испугаться, она разозлилась. Но Анник смотрела на Гальба:

– Вы говорите о выборе? Зачем вы дразните меня тем, что я бы сделала, если б получила свободу? Это как детская игра – «пуговица, пуговица, у кого пуговица?». Пуговица у англичан. Что вы с ней сделаете?

Гальба это понравилось, он предпочитал, чтобы она не боялась. Он допил кофе и отставил чашку.

– Я предлагаю обмен. Мне нужна информация, которая у вас в голове. А вам нужен выход из западни, в которую вы попали. – Анник молча ждала. – В обмен на планы Альбиона вы будете защищены от Фуше. Я уничтожу Леблана. Это в моих силах. Я дам вам новое имя и дом, анонимный и безопасный, где никто не будет вас преследовать. – Он не спускал глаз с ее лица. – Передав мне планы, вы избавите себя от груза тысяч смертей, которые принесет вторжение. Что бы ни случилось, это уже не будет вашей ответственностью.

Анник почувствовала озноб, поняв, что ее могли соблазнить несколько хорошо выбранных слов. Ей очень хотелось освободиться от трудного выбора. Она почти хотела закрыть глаза на вред, который принесет Англия ее стране, и побыстрее избавиться от этих планов. Гальба заметил ее колебания, и она устыдилась.

– Это честная сделка, Анник. Принимаете?

Дойл и остальные притворялись, что заняты кофе или пятном на стене, только бы не смотреть на нее. В камине потрескивал огонь. Анник уже поинтересовалась дымоходом, он был перегорожен решеткой. В этом доме перекрыта каждая щель. Выхода отсюда не было.

Ее освободят от ужасного выбора. Они умны и хитры, они точно знали, что ей предложить.

– Месье Гальба, я не хочу, чтобы меня допрашивали те, кто сторожит вашу дверь. Я не хочу возвращаться к Фуше, не очень приятному хозяину. Но я скорее вернусь в Париж и стану для него распутницей, как моя мать, чем стану предательницей для толстого, седого и хитрого английского шпиона вроде вас.

Эйдриан хохотнул, вскочил с кушетки и подошел к окну. Мэгги на другой стороне комнаты подавила смешок. Грей крепче сжал ее плечо. Еще крепче.

Анник смотрела на узор ковра, не узнавая цветы. Может, таких и не существовало. Но ей больше не хотелось никуда смотреть.

– Французская патриотка, – сказал Гальба. – Полнейшая неразумность. Мы, по крайней мере, выяснили свои позиции.

Когда Анник рискнула поднять глаза, его лицо было совершенно бесстрастным. Возможно, в душе он смеялся. Коты наверняка веселились, когда мышь пыталась вырваться от них.

– С этого момента разговор становится предсказуемым. Джайлс… – Юноша, ставивший чашки на серебряный поднос, тоже смеялся, не делая попытки это скрыть. – Джайлс, проводи мадемуазель… Нет. Мы прекратим эти французские глупости и дадим ее мыслям лучшее направление. Проводи мисс Анник и представь ее Тини как нашу гостью. Затем отведи ее в спальню Грея и оставь там. – Гальба встал. – Спокойной ночи. Мы еще поговорим. Нам есть что обсудить.

Грей заботливо поднял ее и помогал стоять.

Они знали, что планы Альбиона у нее есть, и собирались их получить, а все это радушие – лишь маска, скрывающая это желание. Лучше смотреть на вещи реально.

– Спокойной ночи, месье Гальба. – Она сделала реверанс, как поступила бы девочка из хорошей семьи. – Мы обсудим все, что хотите. Но пока я в этом доме, я не буду ни есть, ни пить. Так что у вас совсем немного времени, чтобы со мной покончить.

Глава 28

– Впечатляющая женщина, – сказал Пакстон, когда за ней закрылась дверь. – Поздравляю, что вам удалось вывезти ее из Франции.

– Может, Фуше подсадил ее к нам, чтобы свести Грея с ума? – Эйдриан все еще улыбался.

– Может быть, – ответил Дойл. – Мы даже не знали, насколько она хороша.

– Я знал. – Грей очень ею гордился.

– Если ты знаешь Анник так хорошо, скажи мне, как мы толкнули ее на подобную глупость? – Эйдриан плотно задернул шторы, не оставив даже щелки, куда мог бы просочиться свет из комнаты. Он был абсолютно серьезен и раздражен, когда повернулся к ним. – Это ее я должен был сегодня ночью вытаскивать из окна второго этажа. Как видите, она несправедлива. – Он метнул взгляд на Гальба. – Я не позволю вам делать с ней что-нибудь ужасное.

– Никто и не собирается причинять девушке вреда, если, конечно, Тини не покусает ее по дороге наверх. – Дойл поднял бровь:

– Вы ожидаете, что это сработает? Против ее политического идеализма в таком возрасте?

– Я надеялся устроить продолжительный диалог и предотвратить такого рода бравурное представление, которым мы только что наслаждались. К несчастью, она задумала этот фарс раньше, чем я заговорил с ней.

– Вы думаете, это блеф? – спросил Дойл. – Я – нет.

Гальба посмотрел на Роберта:

– Твое мнение?

– Не блеф.

– Эйдриан?

– Не блеф. – Гальба кивнул:

– Таково и мое мнение. Я назвал это бравадой, хотя на самом деле она поступила весьма разумно. Это единственное оставшееся у нее оружие. Полагаю, она не будет даже пить.

– И пить. Ничего. – Грей закрыл глаза, стараясь вспомнить, когда он почувствовал ее намерение. – Она задумала это, отказавшись от кофе. Она все решила, услышав ваше предложение, но в какой-то миг она хотела сказать «да». Она не собирается так легко сдаваться.

– Она дает нам меньше двух дней, чтобы убедить ее разумными доводами или наглядно показать, что мы злодеи, – сказал Гальба. – Безоружная пленница вырвала из наших рук контроль над ситуацией. Восхитительно!

Дойл раскинулся в большом кресле у огня, положив ноги на железную подставку для дров. Мэгги сидела на низкой оттоманке, прислонившись к его колену. Она вздрогнула и села прямо:

– Вы говорите, девочка уморит себя голодом, если вы ее не отпустите?

– К такой возможности она готовилась всю свою жизнь, – мягко ответил Гальба. – Мы ее враги, Маргарита, и мы загнали ее в угол. Она безрассудная, вспыльчивая и к тому же очень молодая.

И чертовски неосторожна со своей жизнью, подумал Грей.

– Проклятый Сократ…

Эйдриан хотел что-то сказать, затем подошел к Джайлсу, чтобы помочь ему с уборкой.

Гальба постучал по резному подлокотнику кресла.

– Планы Альбиона – серьезная ответственность для молодой девушки. В конце концов, мы освободим ее от них. А тем временем мы должны найти другие методы, чтобы убедить ее.

– Я могу взять ее к себе, прежде чем вы убьете бедную девочку в своей глупой игре с вашими глупыми секретами. – Мэгги нахмурилась. – Полагаю, вас бы удовлетворило, если бы она покончила с собой, чтобы избавиться от вас.

– Мы ей этого не позволим, Мэгги. Не так просто найти молодую красивую француженку по эту сторону Ла-Манша. – Дойл опять прислонил жену к своему колену и заключил в медвежьи объятия. – И Роберту это не понравится.

– Тогда Роберт не должен доводить ее до крайности! – резко сказала она.

– Мы все в ответе. – Эйдриан взял пустой бокал Пакстона. – Грей укладывает ее в постель, а остальные лукаво и дружески слоняются вокруг. Мы настолько хитры, что мне становится тошно.

– Хитры, – согласился Дойл. – Это верно. – Эйдриан выразил свое мнение, забрав наполовину наполненную кофейную чашку Дойла, и унес ее.

– Хокер. – Ответом Грею был раздраженный взгляд юноши. – Не делай ее меньше, чем она есть. Она не просто дружелюбная, красивая Анник. Помни это. Она – Лисенок, и это – игра.

– Пока с равным счетом, – заметил Дойл. – И я не чувствую себя, как обычно, выдающимся. Еще мне совсем не нравится, что Римз дышит мне в затылок. Он добьется полномочий, если до этого дойдет.

– Есть и другие способы. – Грей сжимал и разжимал кулаки. К несчастью, он не может разукрасить ими Римза.

– Думаю, полковник может упасть с лошади. – Эйдриан перестал складывать посуду, чтобы подумать. – Или съесть что-то неподходящее. Или найти кобру в постели.

– Много такого случается, – подтвердил Дойл.

– Или, бреясь, перерезать себе глотку.

– Мы не нуждаемся в твоем специфическом опыте, Эйдриан. – Тяжело поднявшись, Гальба направился к своему письменному столу орехового дерева. Пошарил в жилетном кармане, достал ключ. – И это не защитит ее от полковника – Он нахмурился. – Паке, у меня есть информация, которой я не хотел бы отягощать тебя перед отъездом.

Паке одарил его своей медленной, обманчиво ласковой улыбкой:

– Я должен еще собраться. И поспать, если смогу. – Проходя мимо буфета, он захватил бутылку бордо. – Всем спокойной ночи. А тебе, молодой человек…

– Знаю, Знаю. Я нужен Фергюсону на кухне. – Джайлс отнесся к этому добродушно. Он сложил последние тарелки в кухонный лифт, запер люк и последовал за ним.

– Полагаю, мне тоже есть чем заняться, – Приподняв юбки, Мэгги собралась встать.

– Я бы хотел, чтоб вы остались, если можете. – Гальба вставил ключ в боковой ящик стола. – Я ценю вашу проницательность, Мэгги. Это также избавит Уилла от необходимости повторять вам наш разговор.

– Я ничего не признаю. – Но Мэгги улыбнулась и подошла к столу, куда Гальба выкладывал папки. – Что это?

Грей встал. Должно быть, досье Анник. Ни одно из них не доходило до его офиса. Он даже удивлялся, почему здесь находился такой опасный и важный агент без досье на него.

Две из трех толстых папок были старые. Их первоначальный темно-желтый цвет стал коричневым, на титульном листе каждой – длинная красная черта, означающая, что эти папки могли быть открыты только в присутствии главы секции.

– То, что находится в этих папках, – наиболее строго охраняемая тайна британской разведки за двадцать лет. Время секретности прошло шесть недель назад. – Гальба толкнул папку по столу. – В крайнем случае, вы можете кое-что из этого использовать. Козырь против военной разведки.

Досье Анник, которое Грей ни разу до сих пор не видел. Имя Анник Вильерс было третьим из ее двенадцати псевдонимов, написанных чернилами в правом верхнем углу. Толстая папка, заполненная отчетами, написанными разными почерками, большинство из них, даже выгоревшие, были ровными и хрустящими. Не многие читали эти документы.

Поколебавшись, Грей открыл папку. Краткое содержание всегда было внутри обложки. Первая же строчка все ему сказала. Эйдриан читал перевернутый текст. Он резко втянул воздух.

– Боже!

Дойл, заглянувший ему через плечо, бросил единственный взгляд и выругался. Грей продолжал читать. Неудивительно, что это тайна. Совсем неудивительно.

Дойл медленно шагнул к Гальба:

– Мне должны были сказать.

– Не говорили никому.

– Они работали в Вене. Мой участок. Проклятие, мне должны были сказать!

– Ты знаешь преимущественный статус, Уилл. Ты установил правила.

– Да, но зачем использовать это против меня? Я подошел так близко к… Боже, почему вы не сказали мне? Одного слова было достаточно. Одно слово!..

– Твои действия и твоя вражда были частью ее защиты.

Досье Анник. Перелистывая страницу за страницей, Грей чувствовал растущий гнев. Это разобьет ей сердце.

– Она не знает. Почему, черт побери, она не знает?

– Я не отрицаю своей виновности. – Гальба с мрачным выражением лица запер ящик на ключ и снова положил его в карман. – Я не одобрил, но утвердил это. Мать предпочла не говорить ей.

Невероятно.

– Я понимаю, когда Анник была ребенком. Но когда выросла, как она могла ей не сказать?

– Тут нет оправданий. Но она так и не сказала Анник. Теперь должны мы.

– Мы скажем ей все. – Грей хлопнул рукой по досье. – Мы отдадим ей это. Полностью. Каждое слово. Она имеет право знать.

– Она имеет право. – Гальба тяжело опустился в кресло. – Я знал, что этот момент настанет. Мне глубоко жаль ее, но я не могу забрать у нее эту чашу.

– Завтра. – Не сегодня. Надо подарить ей хотя бы одну ночь, прежде чем он сделает с ней это.

Эйдриан раздраженно листал вторую папку.

– Двадцать лет вранья. И мы не в состоянии даже уберечь ее, бедняжку.

– Это было неправильно. – Дойл потер себе шею. – Меня не заботит, насколько она была ценна для нас. Это было неправильно. И мы это сделали.

Мэгги не была знакома с папками разведки, поэтому ей потребовалось больше времени, чтобы прочесть примечания и расшифровать всю историю.

– В голове не укладывается. Как могла женщина так поступить со своим ребенком? Они были близки, Анник и ее мать?

– Очень близки, – сказал Дойл.

– Вы причините ей невыносимую боль. Ведь ее мать недавно умерла…

– Я знаю, Мэгги, дорогая. Уже плохо то, что мы делаем с этой девочкой. А теперь мы ударим ее ногой в живот.

– Мы же не собираемся бросить ей это на колени и закричать: «Сюрприз!» Мы должны медленно… – Эйдриан первый раз выглядел неуверенным. – Мы будем… что? Как вообще можно сказать такое?

– Она вам не поверит, – заявила Мэгги. – Сначала вы должны убедить ее.

– Доказательство у нее в собственной голове, – ответил Дойл. – За все эти годы ее мать наверняка раз-другой споткнулась.

Если Анник сказали хоть раз, она запомнила. Она будет лежать ночью без сна и вспомнит каждую сказанную ей ложь. Он должен решить, как ей это сообщить.

– Мэгги права. Мы должны убедить ее. – Грей взял у Эйдриана папку, вытащил один лист и показал всем. – Мы начнем с самого начала. Завтра мы повезем ее в Сент-Одран и покажем ей оригинал в приходской книге записей. Можно это сделать, если Леблан еще на свободе?

Поколебавшись, Дойл кивнул:

– Риск небольшой. Хотя мы должны взять людей, чтобы обеспечить ей безопасность.

– Хорошо. Мы покажем ей книгу записей, привезем обратно, дадим ей папки и все объясним. – Грей поднял глаза и поймал взгляд Гальба. – Вы и объясните. Я, черт побери, не смогу.

– Десять лет я искал подходящие слова. Возможно, я найду их завтра.

Глава 29

Анник ждала его в спальне, в его постели и, лежа на животе, читала книгу. Совершенно обнаженная. Она взглянула на него из-под ресниц:

– Я рада, что вас не проглотил зверь, растянувшийся у порога. Кто это?

Во всей Англии, во всей Франции, во всем мире для него не было другой женщины. Только Анник. И она лежала обнаженная, на его кровати.

– Мы думаем, это наполовину волкодав. Дойл нашел его у доков. Наверное, сбежал с какого-нибудь судна.

– Я бы сказала, что это волк, даже частично слон. Я ему не нравлюсь.

– Вот и хорошо. Значит, ты не станешь бродить в темноте по коридорам. Мэгги принесла для тебя ночное белье.

– Я видела, Очень красивое, но я решила, что вы предпочтете быть уверенным в моей безвредности, когда подойдете ко мне. Как я понимаю, мужчина в подобных обстоятельствах не должен нервничать.

Анник лежала, опираясь на локти, ее грудь касалась малиновой кожаной обложки. Улыбка многообещающая взгляд застенчивый. Мужчины способны убить за обладание этой женщиной.

Грей подошел к ней, развязывая на ходу галстук и бросив его на стул, мимо которого проходил. Он чувствовал в себе безграничную силу. Это ее влияние.

– Я рад, что ты готова к последней восхитительной ночи любви…

Ее глаза слегка расширились.

– Возможно.

– Прежде чем начнешь умирать от жажды.

– Я не собиралась это обсуждать, – с досадой сказала Анник. – Подобные темы не способствуют романтическому поведению. И мое решение неизменно. Я не считаю нужным объяснять свое поведение, чтобы…

– И не надо. Лучшие мозги в британской шпионской службе намерены завтра отговорить тебя. Последний час мы составляли план.

– О!..

Анник выглядела упрямой, испуганной, но и менее напряженной. Ей нравилось, что ее пытаются убедить отказаться от этого идиотизма.

– У меня тоже есть план.

Она лишь молча взглянула на него и ждала продолжения. Он снял рубашку, бросил на пол, стянул брюки. Она хотела сесть, но он ее удержал. Прекрасно, что она лежит обнаженная, на животе, очень красивая. И к тому же не могла на него напасть.

– Я говорил тебе, что ты самая восхитительная женщина на свете?

– По разным причинам мы это как-то упустили… – Гладкие мускулы сказали ему, как она беспокоится. Он мог воспользоваться этим беспокойством, которое взорвется у нее внутри, как пена в бочонке. Сегодня он доведет ее до безумия. Она перестанет думать. Расслабится.

– Мне очень нравится этот изгиб. – Грей провел рукой вдоль напряженных мышц спины. – Как сельская местность за домом. Протяженная и холмистая.

– Я похожа на сельскую местность?

– Сомерсет. – Он погладил ягодицы. – С маленькими холмами.

– Право, у мужчин странные взгляды. – Он снова погладил ее.

– Твоя мать говорила тебе об этом?

– Ничего подобного моя мать не говорила. Она не хотела, чтобы я стала куртизанкой, и не посвящала меня в тонкости их мастерства. – Анник искоса взглянула на него. – За исключением нескольких мелочей, которые вряд ли знакомы приличным английским девушкам. Они слишком необразованные. Я покажу вам, если хотите.

Грея пронзил укол настоящего вожделения. В некоторых отношениях его леди вообще не была невинной, и он предвкушал много долгих интересных ночей, пока они выяснят, кто из них в постели атакующий.

– Может, позже.

– Одна кажется мне особенно интересной. Любопытно посмотреть, как она действует.

Она сведет его с ума. И делает это умышленно.

– Давай сохраним их для долгих зимних ночей, которые ждут нас впереди. Я не говорил, что люблю тебя, Анник? Это началось, когда ты в первый раз попыталась меня покалечить. Все не находил времени сказать это словами.

– Теперь самое время. Мы свободны, я не вооружена. – За ее поддразниваниями скрывалась печаль. Скоро он положит конец волшебству. – Мне чрезвычайно приятно быть любимой, особенно таким мужчиной, как вы. Думаю, я могу стать тщеславной и преисполниться самомнения.

– Можешь сделать это прямо сейчас. А еще сказать, что и ты любишь меня.

– О! – Анник расправила складку на подушке. – Вы будете разочарованы, мой враг. Я вас хочу. Это не любовь.

– Просто желание?

– Вы мой первый мужчина. У каждой женщины должен быть первый мужчина, когда она невинна и обманывает себя, веря в любовь. Это правда, если даже у нее будет семьдесят тысяч мужчин, с которыми ей суждено лежать в своей жизни.

Грей молча смотрел на нее. Она лежала здесь, хотела его. И боялась этого. Гадая, станет ли она шлюхой или просто дурой. Не выторговывает ли у вражеского шпиона для себя безопасность? Верит ли, что может увидеть разницу между желанием и влюбленностью? Если б ее мать не умерла, он задушил бы ее собственными руками.

Ладно, хватит с Лисенка беспокойства. За десять минут он заставит ее забыть об этой глупости. Дайте ему еще пятнадцать минут, и она забудет собственное имя. Он выдернул из-под нее книгу и отшвырнул. Ее груди легли в его ладонь, как в колыбель.

– Я пока еще решаю задачу, но семьдесят тысяч совершенно не оставят тебе свободного времени.

Он слегка приподнял Анник, целуя ее в шею, чтобы смутить и занять ее ум. Она наклонила голову, наблюдая, как он прикасается к ней, как в его пальцах ее соски превращаются в маленькие твердые пуговицы. Она уже начала быстро дышать. Она чертовски отзывчива. Хорошо. С женщиной вроде Анник ему требуется все преимущество, какое он мог получить.

Грей поцеловал ее в макушку.

– Семьдесят тысяч – слишком много. Не смогу ли я убедить тебя ограничиться меньшим числом? Как насчет сотни? Или дюжины? – Он провел кончиком пальца по ее щеке. – Или одного?

– Одного?

– Меня.

– О! Хорошо…

Она медленно наклонила голову, пока ее лоб не коснулся его лба. Язык пробовал его кожу.

Теперь он знал наверняка. Они оба пропали. И не было пути назад.

Рука у него дрожала от усилий сохранить контроль. Медленно. Не доверяя себе, он мог коснуться только ее волос. Ее шеи. Ушной раковины. Нет, не надо торопиться, как матрос, сошедший на берег. Она еще новичок и более невежественная, чего не хочет ему показать.

Он поднимал ее все выше, пока она не оказалась стоящей на коленях. Он тоже встал на колени и начал ее целовать. У него до сих пор не было возможности наслаждаться ею медленно, когда впереди была целая ночь. Теперь он это делал. Лизал, покусывал, требовал.

Утолив первый голод, он прошептал:

– О ком ты думаешь, Анник? О тысячах мужчин? Или о молодом цыгане?

Боже, она была готова на все. Он знал это но ее влажному телу, по дрожи гладких красивых мышц, даже по ее запаху. Она всем телом приглашала его. Ничего сдерживающего. Ничего запретного.

– Я не думаю о молодом цыгане, мой Грей, – хрипло произнесла она. – Я не думаю ни о ком, кроме вас. – Она потянула его к себе на одеяло, лукаво прошептав: – И Роберта, конечно.