Текст книги "Жемчужина Нила"

Автор книги: Джоан Уайлдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Джоан подняла фотоаппарат, чтобы сделать снимок. Этот узник, должно быть, обладал каким-то могуществом. Возможно, он был похищен у враждебного племени, и Омар собирался потребовать за него выкуп. Джоан прониклась искренним сочувствием к этому несчастному – ведь кем бы он ни был, он станет следующей жертвой Омара.

В тот момент, когда она собиралась щелкнуть затвором, на ее плечо опустилась огромная темнокожая рука, которая больно стиснула его.

Напуганная, Джоан обернулась и увидела возвышавшегося над ней Рашида. Он скрежетал зубами, отчего рубец на его лице казался шире, и свирепо смотрел на нее ненавидящим, жестоким взглядом.

Рядом с ним стоял Омар.

– Джоан, я привез вас сюда не за тем, чтобы вы рассказали об этом.

Рашид сорвал с ее шеи фотоаппарат и разбил о стену.

– Послушайте» я сейчас, же уеду и никому ничего не скажу. – Она знала, что на сей раз пощады ей не будет.

Злые глаза Омара были переполнены разочарованием. Она поняла, что если бы приняла его правила игры, то смогла бы выбраться отсюда и вернуться домой, в Нью-Йорк.

Вдруг выражение лица Омара изменилось, словно он впал в шоковое состояние. Он смотрел поверх нее через крошечное окно. Любопытство заставило Джоан заглянуть в камеру.

От удивления ее глаза стали, как плошки, – камера была пуста. Узник исчез. Сначала она решила, что это сумерки сыграли с ней шутку, но человека действительно нигде не было. Джоан задрожала, когда Омар встал перед ней, отпер замок и широко распахнул дверь. Оказавшись так близко от него, она почти физически ощущала его растущую ярость. От напускных манер не осталось и следа.

– Где Алмаз? – набросился он на Джоан.

– Алмаз? Я не…

Она была в замешательстве и напугана ненавидящим взглядом Омара. Не сказав больше ни слова, он замахнулся и ударил ее по лицу.

От удара голова Джоан запрокинулась назад. Ей было очень больно. Первой реакцией было желание ответить ему. Слезы жгли глаза и текли по щекам, но она не зарыдала в полный голос, а сжала кулаки, думая, как хорошо было бы стукнуть его. В конце концов она лишь зло посмотрела на Омара и прикусила губу, чтобы та не дрожала.

– Алмаз. Жемчужина Нила. Не выводи меня из терпения.

Джоан, не отрываясь, смотрела на Омара и отказывалась отвечать. Она не понимала, о чем он говорил, ее не волновало, что он думает, – она хотела успокоиться. Если бы рядом с ним не было телохранителя, Омар не чувствовал бы себя так уверенно.

Словно читая ее мысли. Омар отошел в сторону, оставив Джоан лицом к лицу с безобразно скалящимся Рашидом.

Джоан сжалась, приготовившись к ударам, которые неминуемо должны были посыпаться на нее. Рашид занес кулак: она закрыла глаза.

– Не тронь ее, Омар, – произнес чей-то голос с британским акцентом.

Джоан открыла глаза, поворачиваясь к узнику, который вышел из-за двери. Он улыбался Джоан, но его глаза смотрели вызывающе дерзко. Когда он говорил, его речь звучала властно и повелительно. Джоан, сама не зная почему, побаивалась его. Она перевела взгляд на Омара, который пытался побороть ярость и.., страх?

Джоан с любопытством посмотрела на пожилого человека.

– У вас есть алмаз?

Омар зашелся нервным смехом.

– Мисс Уайлдер, это и есть Алмаз.

Человек галантно поклонился Джоан, приложив руки ко лбу. Этот ритуальный поклон она видела много раз за короткое время пребывания здесь. С каждой минутой она все больше запутывалась. Человек был камнем или камень был человеком? Но кем бы он ни был – человеком или камнем, – он не мог исчезать и вновь появляться по своему усмотрению. Джоан растерянно покачала головой. Должно быть, она грезит. Она уставилась на Рашида, который выхватил и поднес к ее лицу нож.

Омар садистски улыбался.

– Разве я похож на дурака?

Джоан замерла: ее окружали маньяки и волшебники.

– Пожалуйста, – она умоляюще посмотрела на Омара, потом на нож. – Вы все неправильно поняли, но я уверена, что вам нужна помощь специалиста. Я знаю в Нью-Йорке отличных терапевтов…

Джоан еще не представляла, как ей удастся выпутаться из этой ситуации, но в одном была уверена – пока она говорит и слышит собственный голос, она жива.

– Жаль, – прорычал Омар, – а я с таким нетерпением ожидал нашей совместной работы.

– Не делайте этого. Мои книги разошлись пятимиллионным тиражом. Если вы убьете меня, вас разыщут. Будет скандал.

– Кто будет разыскивать? Может быть, ваш Джек? Джоан судорожно глотнула воздух. Из всех, кого она знала, только Джек наверняка будет искать ее. Так или иначе, он узнает, что случилось.

– Да, Джек, – Джоан уверенно улыбнулась.

– Мне следовало бы сказать вам раньше, что Джек мертв.

Джоан почувствовала, что нервы сдали: ей хотелось кричать, визжать, вопить, ее трясло. Это была истерика.

– Не смешите меня. Джек никогда не посмеет умереть, не сказав мне об этом.

– И тем не менее я позаботился о нем еще в Монте-Карло.

Джоан не поверила Омару. Он блефовал: так поступают все мошенники, видя, что терпят поражение. А ведь он потерпел поражение, не так ли?

– Нет.., вы не могли…

Омар кивнул. Его глаза победоносно блестели. Джоан больше не могла выносить этого. Накопившийся гнев, страх и печаль взорвали ее. Не задумываясь о последствиях, она подняла руку и ударила Омара по лицу.

– Негодяй!

Омар даже бровью не повел. Он улыбался, скрежеща зубами, глаза его налились кровью.

– Может быть.., но это останется между нами.

Прежде чем Джоан успела открыть рот, Рашид схватил ее за руку и швырнул в камеру.

Она споткнулась о кирпич, выступающий из пола, упала лицом вниз и смогла подняться только в тот момент, когда дверь захлопнулась и послышался злобный хохот Рашида, запиравшего замок. Омар бросил на нее взгляд через окошко и ушел.

Почувствовав вкус крови, Джоан поняла, что при падении разбила губу. Обернувшись, она увидела узника в очках, который сидел, скрестив ноги, и спокойно разглядывал ее. Он ничего не говорил, и лицо его ничего не выражало. Джоан почувствовала себя амебой под микроскопом – настолько придирчиво он изучал ее.

– Здравствуйте. Вы очень красивы. Ваши волосы натурального цвета?

– Простите?

– Извините меня. Я слишком быстро перехожу на личности.

– Кто вы?

– Узник, – ответил он гордо, широко улыбаясь при этом. Его глаза оживились.

– Сколько вы здесь находитесь?

– Около пяти лет. Мне здесь начинает надоедать. Размышлять и считать вшей можно лишь до тех пор, пока не начинаешь ненавидеть свободное время. Как вас зовут?

– Джоан Уайлдер. А вас?

– Аби аль-Рас… Но большинство людей знает меня под именем Алмаз.

Глава 10

На следующий день солнце взошло и стремительно поднялось, накаляя земли Омара. На Суке было многолюдно как никогда, поскольку в город пришли пастухи продавать скот. Лавочники начали торговлю раньше обычного, надеясь, что пастухи и члены их семей – первые покупатели на рынке – проявят интерес к товарам. Кафе были переполнены; у прилавков с фруктами, около продавцов хлеба и сыра толпился народ, Баранина, приправленная шалфеем и карри, готовилась на решетке прямо на открытом воздухе. Аромат жареного мяса смешивался с нестерпимой вонью, шедшей от стада овец, немытых человеческих тел и навоза.

Когда Джек и Ральф вошли в широко открытые ворота, им пришлось протискиваться сквозь толпу.

Последний раз Джек видел такое скопление людей на параде в честь Дня благодарения в Мейси в 1978 году. Смрад стоял тошнотворный. Многие годы Джек мечтал о том, чтобы побывать в таком экзотическом месте, и, с трудом прокладывая себе путь через толпу, с интересом рассматривал разноцветные платки, медные изделия, вязаные шали, корзины, сказочной красоты украшения. Откуда-то доносились выкрики суданца-аукционера, вынуждавшего пастухов продавать свой скот по объявленной цене. Повсюду посетители рынка, пастухи и продавцы, громко спорили о ценах. Он уже начал понимать несколько арабских слов. Проходя мимо лавки с глиняной посудой, Джек с удивлением услышал, как торговец ругается по-английски. Однако он не мог понапрасну терять здесь время, не мог думать ни о живописном базаре, ни о сувенирах. Все его мысли были только о Джоан.

Ральфу довелось побывать во многих странных, сомнительных местах, но хуже этого он не видел. От ужасного смрада не только тошнило, но и кружилась голова. Даже Колумбия показалась ему раем. Думая о своих впечатлениях, он чуть не угодил в кучу верблюжьего навоза. Куда только смотрит санитарная инспекция в этой стране? Ничего удивительного, что они вымирают здесь как мухи от многочисленных болезней и эпидемий.

Ральф посмотрел вокруг себя, потом – на Джека.

– Ничего себе местечко. Ну и дыра. Может быть, удастся купить здесь роскошную богадельню с двумя спальнями за пять-шесть долларов? Послушай, у меня такой план: ты находишь свою девчонку, я беру на мушку Омара, он показывает, где алмаз, и мы разбегаемся.

– Делай что хочешь и поступай как знаешь. Я хочу только найти Джоан и

– будь что будет, – сказал Джек.

Он позволил Ральфу поехать вместе с ним лишь по одной причине – ему надо было вернуть свои деньги. Ральф мог еще лет двадцать гоняться и за Жемчужиной Нила, и за Звездой Индии или еще за какими-нибудь драгоценными камнями. Единственное, что тревожило Джека во всей этой истории, было то, что Ральфу не удастся найти этот камень и он не пожелает расстаться с двадцатью тысячами.

– Конечно, – отозвался Ральф. – Можешь считать, что я тебе почти поверил.

– Как я тебе.

– В устах такого подонка это звучит почти как комплимент.

Джек ускорил шаг. Если они и дальше поползут в таком темпе, то будут добираться до дворца целый день.

***

Джоан печально посмотрела из окна и смахнула еще одну слезу. Она проплакала всю ночь, но и теперь никак не могла остановиться. Ей не хотелось верить в смерть Джека, но, зная, на что способен Омар, она допускала такую возможность. Джоан была всегда уверена, что почувствует утрату: сработает своего рода внутренний сигнал тревоги, который сообщит, что любимого больше нет. Но это была всего лишь романтическая уловка, которую она любила использовать в своих книгах. А в реальной жизни существует Омар, жестокий убийца, настоящее чудовище, которое не остановится ни перед чем. После того, как Джоан видела страшное досье в его комнате, она не сомневалась в реальности его угроз.

Она скрестила руки на груди и прислонилась к стене. Следовало бы поплакать о себе, поскольку Омар не бросал слов на ветер. Бессмысленно скорбеть о кончине Джека, если скоро она сама присоединится к нему.

Джоан посмотрела на своего соседа по камере. Алмаз играл на флейте, как делал это каждый день в течение последних пяти лет. Складывалось впечатление, что его абсолютно не волновала собственная участь. Он спокойно ждал, готовый ко всему. Джоан подумала, что оба они напоминают овец, которых гонят на бойню.

Ее бесило собственное бессилие, но более всего она ненавидела Омара – за то, что он убил Джека. Омар украл у нее шанс загладить вину перед любимым, объяснить ему, как глупо она себя вела. Как можно было все то время, что они провели вместе, думать о работе? Ей следовало больше времени посвящать ему. Да, она много чего натворила.

Джоан ударила кулаком по стене. Омару это так просто не сойдет. Если уж ей суждено умереть, она доставит себе удовольствие за его счет. Если он убил Джека, то заплатит за это. Может быть, ей не удастся уйти далеко, но ему придется попотеть, бегая за ней.

Джоан прошла в конец камеры, подняла маленькую табуретку и разбила ее о стену, затем взяла отломанную ножку, внимательно осмотрела ее. Ножка прекрасно подходила для задуманного. Джоан подошла к окну и начала долбить стену.

Заинтригованный ее странным поведением. Алмаз перестал играть на флейте.

– Что вы делаете? – спросил он наконец.

– В одной своей книге я устроила побег главной героине из старой тюрьмы в Тумстоуне, найдя в стене шатающийся камень. Она вынула его и с помощью пилки для ногтей расковыряла известковый раствор, скрепляющий кирпичи. Постепенно образовалась большая дыра, через которую она выбралась.

– И сколько на это ушло времени? Двадцать два года?

– Две страницы. – Джоан продолжала простукивать кирпичи. Работая, она кусала себе губы и спешила найти подходящий кирпич. – Но даже если это займет сто лет, я все равно выберусь отсюда и убью его голыми руками.

Чем больше Джоан думала о мести, тем сильнее она распалялась, представляя себя в образе суперженщины, которая душит Омара с силой десятерых мужчин. Она ясно видела, как он молит ее о пощаде, как его глаза вылезают из орбит и… Она застучала с утроенной энергией.

Алмаз обдумывал ее слова.

– У меня есть план.

Джоан остановилась и посмотрела на него.

– Он может не сработать, но мы попробуем. Мне нужна будет ваша помощь.

– Все, что угодно. – Джоан знала, что Алмаз сидел здесь длительное время и, может быть, раскрыл какие-нибудь секреты этой камеры. Возможно, здесь есть люк?

– Отлично. Встаньте, прижмитесь к стене, а пальцы держите вот так.

Алмаз показал, чего он хотел от Джоан, поднеся к носу указательные пальцы кончиками друг к другу на расстоянии нескольких дюймов. Джоан это напомнило тест, который полицейские предлагали пройти пьяным водителям, но она справилась с заданием.

С молниеносной скоростью Алмаз извлек неизвестно откуда рулон туалетной бумаги и повесил ее на пальцы Джоан.

Джоан посмотрела на туалетную бумагу, потом на Алмаза.

Он громко и заразительно хохотал, даже схватился за живот.

– Я все искал место, куда ее повесить, – произнес он, наконец, все еще смеясь. – Если бы у меня был карандаш, то я написал бы «Помогите».

Джоан было не до смеха. Ничего забавного она в этом не нашла и швырнула рулон в Алмаза.

– Простите меня. Мне не следовало шутить подобным образом. Но просидев здесь пять лет, чего только не придумаешь, чтобы развлечься.

Джоан промолчала, подняла ножку от табуретки и вновь принялась за работу. По крайней мере, она надеялась когда-нибудь увидеть результаты своего труда.

Алмаз опять сел, скрестив ноги, и взял флейту. Он сыграл несколько нот и опустил инструмент.

– А вашей героине не приходило в голову расшатать прутья решетки?

Он поднялся, подошел к окну, затем дернул за последний прут, и тот оказался у него в руке.

Джоан была ошеломлена. Ей не терпелось подробнее расспросить Алмаза.

– Просто невероятно! И вы просидели здесь пять лет?

– Возможно, до настоящего времени я не был готов к побегу.

Он добродушно улыбнулся, взмахнул в воздухе руками и в них появилась роза. Он протянул ее Джоан. Она приняла цветок, не отрывая взгляда от Алмаза, и понюхала его. Роза была настоящей, она пахла свежестью и была необыкновенного персикового цвета. Так кто же он, этот Алмаз, Аби аль-Рас? Что он за человек, если провел в тюремной камере пять лет, зная, что в любой момент может убежать? Больше всего ее поражало то, что все годы он терпел жестокое обращение Омара. Этому должно быть объяснение. В одном Джоан была уверена: Алмаз, больше чем волшебник, гораздо больше.

Он улыбнулся Джоан и показал на окно:

– Попробуем?

Джоан кивнула, и они вместе начали вытаскивать прутья.

***

Оказалось, что Джек весьма кстати поинтересовался у Тарака, где находится дворец Омара, потому что ему бы и в голову не пришло счесть это невзрачное, ничем не примечательное сооружение резиденцией одного из самых могущественных, богатых и опасных людей на Ближнем Востоке.

Дойдя до ворот, Джек постучал, но ответом ему была тишина. Он постучал еще раз, потом подергал дверь. Наконец, на уровне лица открылось маленькое окошко, в котором показалась пара злющих желтых глаз.

– Привет. Меня зовут Коултон. Я друг Джоан Уайлдер. Передайте ей, что я приехал и хочу видеть ее.

На лице Джека играла беззаботная улыбка, но охранника она не тронула. Тот пристально смотрел на Джека, желтые глаза его все больше сужались. Затем он перевел взгляд на Ральфа.

– А я ее брат, – сказал Ральф.

Окошко захлопнулось. Джек и Ральф ждали. Они слышали гул голосов и шарканье ног, но к двери никто не подходил. В животе у Ральфа урчало от голода. Он переступил с ноги на ногу и вопросительно посмотрел на Джека.

– Давай не будем спешить. Может быть, сначала Омар покормит нас?

Джек вздохнул с отвращением. Надо было быть последним идиотом, чтобы взять с собой Ральфа. Он то и дело жаловался: то сигареты не те, то еда не та. То он терпеть не мог вина, то ему срочно нужен был сортир. Ноги у него болели от хоть бы, а задница – от езды на верблюде. Джеку с трудом верилось, что Ральф отсидел шесть месяцев в тюрьме. Это больше походило на вранье.

Прошло не менее десяти минут, прежде чем охранник вновь появился у дверей.

– Мне ведено передать, что она не желает видеть вас. Всего хорошего,

– процедил он сквозь зубы и захлопнул створки.

Джек недоуменно смотрел на закрытое окошко.

– Эй, послушайте! Что значит «всего хорошего»? Джек навалился на дверь и начал барабанить по ней кулаком. Им не удастся так легко от него отделаться.

Он стучал, пока не отбил руки.

– Отличная работа, мой влюбленный мальчик. Они знают, что говорят. Женщина, которая встретила на своем пути святого, не возвратится к простому смертному.

Джек свирепо глянул на Ральфа. Он не нуждался в его ехидных замечаниях. Теперь он еще больше укрепился во мнении, что Джоан в опасности. Это не Джоан не пускала его во дворец, а Омар.

– Послушай, здесь должен быть еще один вход.

– Ну конечно, господин оптимист. У меня есть идея. Мы находим черный ход, оборачиваемся котами и просим блюдце молока.

– Заткнись ты, – огрызнулся Джек. Его терпению приходил конец.

Ральф сделал вид, что это его задело.

Ярость и чувство безысходности начали овладевать Джеком.

– Ты оказался здесь исключительно благодаря мне, – напомнил он Ральфу.

– Да, и за это мне следует прикончить тебя прямо на месте.

Ральф всегда без обиняков излагал свои мысли и намерения. Он устал от людей, которые постоянно стремились помыкать им. Сначала это был Айра, его кузен. Одному Богу известно, где он сейчас находится, но когда Ральф доберется до камня, встреча с Айрой станет тем семейным торжеством, которое пройдет по его, Ральфа, плану. Если бы не этот алмаз, Ральф давно бы прикончил Джека, и был бы отомщен. То, что им приходилось мириться друг с другом и терпеть присутствие друг друга, раздражало обоих. Джеку следовало бы зарубить себе на носу – впрочем, как и Айре – обидчиков Ральф не прощает.

Джек шел вокруг дворца, пытаясь заглянуть в окна и двери. Но двери были заперты, а большинство окон закрыто ставнями.

– Она, должно быть, за одним из этих окон. Завернув за угол, он увидел еще окна. Они были открыты, как предположил Джек, для доступа свежего воздуха.

Ральф внимательно оглядывал дворец и некоторые прилегающие к нему здания. Затем бросил взгляд на высокую башню в конце дворцовой стены.

– Вот она! – закричал он Джеку, показывая на башню.

***

Джоан выбралась из окна на неровный выступ и посмотрела вниз. Если бы она находилась сейчас на высоте нескольких сот этажей, то и тогда не была бы больше напугана. Закинув голову, она прижалась спиной к стене и впиваясь пальцами в бороздки между кирпичами, медленно скользила по выступу. Она двигалась влево, туда, где ее не сможет увидеть Омар, если посмотрит из дворцового окна. Под ногами Джоан лежала узкая улица, на противоположной стороне которой располагались многочисленные здания. Все они были ниже башни, но ближайший дом был пятиэтажным. От некоторых строений тянулись бельевые веревки, которые сначала крепились к башне, а затем шли к пятиэтажному дому. Там, по всей видимости, жило несколько семей, поскольку от него шло не менее дюжины веревок, и все на разной высоте. Джоан это напомнило Нью-Йорк.

Джек наблюдал, как Джоан и какой-то тощий человек – просто кожа да кости – двигались по выступу башни. Джоан чуть не потеряла равновесие, наступив на шатающийся кирпич, отчего тот полетел вниз.

– Эй, Джоан Уайлдер, ты опять пытаешься удрать от меня?

Джоан замерла, услышав его голос. Что это? Ей почудилось? Нет, это он…

– Джек, ты жив! – радостно закричала она, глядя вниз. Ей следовало больше доверять своей интуиции – если бы он умер, она бы это обязательно почувствовала. Значит, это не из области фантастики: его привели сюда узы любви, связывающие их.

Он улыбнулся ей, кивнув в знак подтверждения.

– Да, вопреки желанию твоего идола. Он вдруг сообразил, что она была не в помещении, а стояла на карнизе. И вместе с ней какой-то тип.

– Какого черта ты там делаешь?

– Не кричи. Мы спасаемся бегством, – ответила она спокойно.

– От кого?

– От Омара.

– Разве я не предупреждал тебя?

Он улыбнулся. Это была его Джоан. Омар, должно быть, решил, что надежно упрятал ее за решетку, но Джек мог бы немало порассказать ему о Джоан. Ее ничто не способно остановить. Видя, как она за дюйм за дюймом нащупывая дорогу, бесстрашно двигалась вперед, он вспомнил, как они перебирались через ущелье в Колумбии. Тогда Джоан ухватилась за лиану и, раскачавшись, перелетела на другую сторону ущелья. Теперь он снова восхищался ею.

– Джек! – крикнула Джоан. В голосе ее звучал упрек. Она стоит на узком карнизе и, как канатоходец, балансирует на одной ноге, стараясь не потерять равновесие и не упасть, а Джек опять выпендривается, пытаясь доказать, что лучше нее разбирается в людях. Вот они, мужчины!

Ральф фыркнул, слушая, как обмениваются любезностями Джек и Джоан. К тому моменту, когда они закончили пикироваться, Ральфа уже душил хохот.

Джек посмотрел на него, на его рот, искривившийся в отвратительном рычании.

– Что ты гогочешь?

– Вы оба – неудачники!

Джек отмахнулся от Ральфа и снова повернулся к Джоан.

– Держись. Я помогу тебе спуститься.

– Интересно будет посмотреть, – засмеялся Ральф. Поистине этот шут со своей шутихой стоили друг друга. Удивительно, как это в Колумбии им удалось смыться, прихватив изумруд. Но, к счастью, после Латинской Америки их умственные способности явно ослабли, стало быть, ему не составит труда удрать от Коултона и его девчонки и залечь в берлогу где-нибудь на Таити. Нужно будет найти тихое местечко… И желательно подальше.

В этот момент Джоан услышала пронзительный крик, донесшийся с дворцовой стены. Поднял тревогу один из охранников, стоящих на карауле у ее дверей. Он предупреждал других, что была предпринята попытка к бегству. Джоан слышала глухие удары своего сердца. Она попыталась двигаться быстрее, но под тяжестью каждого шага старые кирпичи крошились, грозя обвалиться, поскольку раствор уже плохо держал их. Сколько еще времени она сможет простоять здесь? Очевидно, они с Алмазом оказались непомерной ношей для древнего карниза.

Джоан посмотрела в сторону дворцовой стены. Несколько охранников бежали туда по лестнице. Их оружие блестело на солнце, и было слышно, как клацают затворы, кричат люди и топают ноги.

Раздался еще один предупредительный окрик, после чего действия солдат заметно активизировались.

Джек повернулся к Ральфу.

– Достань револьвер и прикрой меня.

– Что? Мы собираемся штурмовать дворец? Нет, приятель, поступай как знаешь, а я сам по себе.

Ральф бросил оружие и двинулся через площадь. Он еще раньше приметил небольшое кафе за углом и теперь направлялся туда. Поскольку он больше не собирался подвергать себя опасности без особой необходимости, то решил в этом симпатичном местечке переждать события, в которых Коултон отвел себе роль Джона Бэрримора. Ему, конечно, нужен был алмаз, но не ценой жизни.

Джек проводил Ральфа взглядом. Вот дерьмо! Ему давно следовало понять, что Ральфа волновала только собственная персона. Каким же надо быть идиотом, чтобы беспокоиться о безопасности этого недомерка! Джек нагнулся, поднял револьвер и заткнул его за пояс Он посмотрел на Джоан. Все его несчастья происходили оттого, что он всегда был слишком сентиментален.

На площадь выбежали люди Омара, вооруженные до зубов; у всех были автоматические винтовки последнего образца, ленты с патронами, ножи и револьверы.

Джек был уверен: все, что на них было, включая материал, из которого сшита форма, и даже козырьки фуражек, помечено клеймом «Сделано в США». Поистине, они жили в безумном мире, который политики сделали еще более безумным.

Поднялся страшный шум, пока солдаты обшаривали каждый уголок в поисках врагов из близлежащих деревень, которые должны были скрываться где-то здесь. Но поскольку солдаты оказались без руководства, бедные вояки как-то быстро сникли и растерялись. Однако в следующий момент Джек услышал громкий голос человека, который выбежал на площадь, отдавая приказы.

Джек бросился к повозке, запряженной волами и груженной сеном. Обернувшись в последний раз в бросив взгляд на приближающихся солдат, он попытался запрыгнуть с нее на крышу одноэтажного дома, однако, неверно определив расстояние, чуть не промахнулся. Ухватившись за край крыши, он повис, став отличной мишенью и легкой добычей для стрелков Омара.

Первая пуля рикошетом отскочила от стены и просвистела почти рядом с лицом Джека. Он повернул голову и попытался сосредоточиться на том, чтобы забраться на крышу. Он не выспался накануне ночью, и это теперь чувствовалось: тело будто налилось свинцом, и, как он ни силился, руки не слушались его. Позади он услышал крики солдат: «Американец!»; затем снова началась стрельба и засвистели пули.

– Ну давай, давай, Джек, – подгонял он себя, – если ты мог выделывать такие головокружительные трюки на водных лыжах, то неужели не покоришь эту чертову крышу?

Одна из пуль угодила рядом с рукой Джека, и он инстинктивно отдернул ее. Не выдержав нагрузки, вторая рука тоже начала соскальзывать. Он вновь быстро ухватился за крышу.

Сделав глубокий вдох и собрав все силы, Джек подтянулся одним рывком и, наконец, выбрался. Солдаты прицелились в тот момент, когда он перекатился на живот. Огнем автоматов они изрешетили край крыши и всю стену, срезав ее примерно на дюйм.

Между тем на площади поднялся шум, крики, началась паника. Торговцы, дети и животные беспорядочно метались. Овцы, напуганные стрельбой, бросились бежать, сметая все на своем пути: они опрокидывали лавки, сносили палатки, переворачивали повозки, груженные товарами, фруктами и овощами. На землю летела глиняная посуда, тут же превращающаяся в черепки, медные и латунные лампы. Пара волов, запряженных в большую повозку, поддалась всеобщему смятению и рванула. Ослепленные страхом волы изо всех сил пробирались сквозь толпу, давя цыплят и сминая клетки с голубями. Остановить их было нельзя, и они топтали все, что попадалось на пути.

Дети пронзительно кричали и плакали, зовя матерей. Торговец шелком делал отчаянные попытки спасти драгоценные рулоны тканей, когда овец понесло на его лавку. Они выбили опоры из-под полосатого навеса, и тот рухнул. Две овцы запутались в толстой ткани и никак не могли выбраться. Обезумев от страха, они бились в панике, то и дело задевая беднягу продавца. Его крики о помощи потонули в общем хаосе, воцарившемся на рынке.

***

Расположившись на гребне очень высокого бархана, Тарак и его братья ждали сигнала от Джека. Все утро Тарак мерил бархан шагами, то и дело поднося к глазам бинокль. Однако на горизонте ничего не было видно, хотя они занимали самую выгодную – насколько позволяла местность – позицию.

Этого момента Тарак ждал пять лет и уже начинал терять терпение. Омар столько времени держал в плену драгоценного Алмаза, что мусульманские племена больше не могли жить в раздоре и вражде. Он сильно сомневался в том, что американцы смогут помочь, и не исключал возможности, что Коултон только все усложнит. Но Тарак отчаялся, поэтому был рад любой помощи.

Он видел, как пастухи и жители окрестных деревень направлялись на рынок. Лучше бы эти люди делали свои дела в другом месте. Ему было ненавистно думать, что все они находились под властью Омара. Это был неудачный год для скотоводов, пастухов и фермеров. Засуха принесла неисчислимые страдания, и Тарак лелеял надежду, что с освобождением Алмаза племена объединятся, будут делиться пищей и водой, облегчая жизнь друг другу. Тарак знал, что Алмаз научит их заботиться не только о душе, но и о теле.

В очередной раз Тарак достал бинокль и посмотрел в сторону деревни. Неожиданно ружейная пальба разорвала безмолвие Сахары. Он услышал вопли боли и отчаяния. Тарак схватил винтовку, поднял ее над головой и издал клич дервишей.

В ответ на этот сигнал его братья и сподвижники вскочили на ноги и разом закричали. Наконец-то для них наступил день избавления!

Дервиши ринулись к своим лошадям и верблюдам, а один из них стал раздавать оружие. Воинственно потрясая винтовками над головами и вопя что есть мочи, дервиши поскакали вдоль бархана. Кочевники неслись, как туча, напоминая завоевателей из старинных сказок. Их яркие разноцветные бурнусы и платки развевались по ветру. Предводительствуемые Тараком, они летели к стенам ненавистного дворца.

Они летели навстречу своей судьбе.