Текст книги "Королева мести"

Автор книги: Джоан Швейгарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

Гуннар встал и взял кувшин с медом, стоявший у ног матери. Наполнив рог Сигурда, он налил меда Хёгни и лишь потом себе.

– Скажи нам, брат, как выглядел этот дракон? – спросил он, вернувшись на место.

Сигурд поднял брови.

– Как выглядел? – смеясь, переспросил он. – Что ж, на этот вопрос непросто ответить.

Гуннар подался вперед и вопросительно уставился на рассказчика. Сигурд тоже внимательно смотрел на него, постепенно краснея. Потом, наконец, рассмеялся и громко сказал:

– Видишь ли, он весь был окружен дымом и пламенем!

– Дымом и пламенем? – переспросил Хёгни. Его глаза округлились, словно две луны.

– Но ты же видел его ноги! – возразил Гуннар. – Ты сказал, у него чудовищные ноги.

– Так и было. Иногда между клубами дыма, окутывавшего дракона, мы могли урывками узреть ту или иную часть его тела. Так мы и разглядели ноги. Но ни разу нам не удавалось увидеть его целиком. А ноги его действительно чудовищны, и их было две. Во всяком случае, я рассмотрел только две… Голова – огромная, пепельно-серого цвета, покрытая чешуей, подобно змеиной. Глаза – два темных круглых блюда, каждое размером с человечью голову. И… – Сигурд закрыл глаза, будто стараясь вспомнить дракона получше. – И с каждым выдохом он изрыгал струи пламени. Он был огромен, как трое мужчин. Нет, как четверо! В высоту – как четверо мужчин, и гораздо шире в обхвате. – Тут глаза Сигурда широко раскрылись. – Лишь Воден знает, что он находил на этой голой горе, чтобы насытить такое тело!

– Но ты сказал, что он постоянно ходил к озеру, – не унимался Гуннар. – Я думаю, он ходил туда за рыбой.

– Да, и я поначалу так решил. Но для того, чтобы насытить дракона, потребовалось бы огромное количество рыбы, брат мой, а озеро было небольшим.

– Но должно же…

– Неважно, чем он питался. Продолжай, – вмешался Хёгни.

Сигурд поднес к губам рог и какое-то время смотрел на братьев. Растерянное выражение лица явно противоречило его рассказу.

– Спустя некоторое время дракон вернулся в пещеру и в тот день больше не выходил. Ночью же, пока дракон спал, мы с Реганом придумали план и принялись за работу. Дым и пламя не давали нам увидеть дракона, но мы рассудили, что и ему не заметить нас. Тем более если мы хорошо спрячемся. И мы выкопали в земле огромную яму, как раз в том месте, где тропа Фафнера выходила к кромке озера. Там земля оказалась мягкой, поэтому копалась легко. Я спрятался в яму – в этом и состоял наш план. Реган же покрыл яму ветвями и ушел ждать на другую сторону озера.

И снова утром гора задрожала. При звуке рычания я обнажил меч и приготовился. Вскоре послышались шаги: бум, бум, бум! Земля сотрясалась вокруг меня. Дракон подходил все ближе. Сердце так громко билось в моей груди, что мне казалось – он обязательно услышит. Может, так и случилось, а может, дракон был гораздо умнее, чем считал Реган, потому что внезапно остановился и придержал свое огненное дыхание, будто желая прислушаться. Но хитрый Реган предвидел подобное. Он находился на дальней стороне озера, прямо напротив тропы дракона. И, заметив колебания Фафнера, внезапно выскочил из укрытия и позвал чудовище по имени.

Сигурд остановился, чтобы перевести дыхание и отпить из рога. Мое сердце бешено скакало от того, что я представила его в такой опасности. Гуннар и Хёгни, как я заметила замутненным взором своих саднящих глаз, ерзая на сиденьях, с нетерпением ждали, пока Сигурд осушит рог. Даже мать, казалось, слушала со вниманием. Дождь усилился, тяжелые капли громко колотили по крыше. Я подвинулась к огню, и Гуторм, заметив, что я отдалилась от него, сел ко мне поближе, продолжая катать между пальцами мертвую пчелу.

– Увидев Регана, вернее, услышав его голос, Фафнер пошел вперед, теперь уже быстрее, чем прежде, и с большей решимостью. Бум, бум, бум, бум, – звучали шаги дракона. Реган же подзадоривал его. «Я пришел за золотом, – крикнул он через озеро. – Не думаешь ли ты, что можешь вечно прятать его от меня?»

Фафнер пошел еще быстрее, тяжело дыша. Бум, бум, бум, почти так же быстро, как лошадь, когда всадник пускает ее в галоп. И земля вокруг меня стала ползти. Я поднял меч и помолился Водену, чтобы меня не похоронило заживо… – Сигурд посмотрел в сторону матери, но взгляд предназначался не ей. Он резко отдернул голову. – Или хуже того, чтобы дракон не ступил одной из своих чудовищных ног на мою яму и не раздавил меня. До того момента мысль о чем-то подобном и не приходила мне в голову. И тут внезапно все его огромное тело предстало перед моими глазами. Как раз, когда он собирался сделать последний шаг, отделявший его от ямы, я подпрыгнул и вонзил меч ему в сердце. Потом я упал обратно в яму. Брызнула драконья кровь, и все кругом наполнилось нестерпимой вонью. – Сигурд замолчал.

Я чихнула, и Сигурд метнул взгляд в мою сторону.

– Что случилось потом? – нетерпеливо спросил Хёгни.

– А потом, – медленно проговорил Сигурд, – жизненная сила навсегда покинула дракона. Он издал один-единственный стон, затем прокатился над моей ямой и канул в озеро. Все огромное тело дракона немедленно скрылось под водой. Я выбрался из ямы, покрытый кровью и грязью. Я прыгнул в воду, оседлал тонущего Фафнера и вынул меч, что оказалось нелегкой задачей, потому что твердая драконья плоть, казалось, не хотела его отдавать. Затем с дальнего края озера до меня донеслись крики Регана: «Сердце! Вырежи его сердце! Кто нам поверит, если мы вернемся без сердца?»

Я сам думал принести домой его голову или одну из огромных серых ног, или шипастый хвост. Но дракон слишком быстро исчезал в водянистой могиле, его голова и ноги уже были недосягаемы. Я просунул руку в рану, нанесенную моим мечом, и вынул сердце дракона. Оно свободно вышло наружу, будто бы ни на чем не держалось в теле. Вот оно, здесь, в моем кошеле. – И Сигурд потянулся к своему кожаному кошелю, висевшему на поясе рядом с мечом. Гуннар и Хёгни тут же поднялись со своих мест и одновременно подошли к Сигурду. Я тоже заставила себя выйти вперед и стала смотреть из-за спин братьев. Сигурд держал в руке что-то черное и покрытое личинками мух. Я быстро вернулась к огню.

– Но это сердце слишком мало, чтобы принадлежать такому существу! – воскликнул Гуннар. – Да оно не больше, чем сердце ребенка!

Сигурд посмотрел па него честными и невинными глазами.

– Я сказал Регану то же самое, когда увидел его.

– И что же тебе ответил Реган?

– Он напомнил мне, что Фафнер был гномом, который создал себе тело дракона для осуществления злобных замыслов. Но сердце его по-прежнему оставалось сердцем гнома. Посмотрите внимательнее и увидите след от удара моего меча. А еще вы заметите след моих зубов. Я откусил кусок сердца, чтобы обрести часть сил дракона. Это достаточное доказательство?

Гуннар нервно засмеялся.

– Брат, я не сомневался в тебе. Я лишь удивлен, что такое маленькое сердце принадлежало, по твоим словам, такому большому существу. – Он обменялся взглядами с Хёгни и вернулся на свое место. Хёгни кивнул матери, и та встала, неся кувшин с медом.

– А где же золото, брат? – спросил Гуннар почти шепотом, явно стараясь скрыть свое волнение.

– Ах, да. Золото. Сокровище дракона. Оно находилось там, где и должно было находиться, в пещере дракона. Огромный сундук, в котором оно сначала хранилось, оказался пуст, но золото – кольца и браслеты, мечи и монеты, чаши и броши невиданной красоты – валялось повсюду. Будто бы дракон получал удовольствие, разглядывая свои сокровища. Блеск оружия и украшений освещал темную пещеру. Дивное зрелище! И был там один меч… такой удивительной работы… – Сигурд покачал головой, словно не в силах найти слова, чтобы описать великолепие меча. – Его рукоять, – снова начал он, поднимая руку, – вырезана так… Реган говорил, что этот меч создал сам Воден. Но я отвлекся. Об этом расскажу позже.

Мы с Реганом не стали терять времени и обшарили всю пещеру. Убедившись, что в ней не осталось ничего, представляющего ценность, мы собрали золото и заполнили им сундук. Затем легли спать. Проснувшись в тот же день, мы стали собираться в обратную дорогу. Но даже совместными усилиями не смогли сдвинуть сундук с места. Тогда мы подвели лошадей ко входу в пещеру и сняли с Грани седельные сумки. Разложив золото из сундука по сумкам, мы с трудом подтащили их к Грани. Лошадь Регана была слишком стара, чтобы водружать на нее такие тяжести.

С горы мы спускались еще медленнее, чем поднимались. Грани упирался под весом золота и не хотел слушаться повода. А Реган, который достиг своей цели, к которой стремился так много лет, казалось, слабел с каждым часом. Это напомнило мне, как ваш отец начал чахнуть сразу после того, как смог заставить свой народ снова полюбить жизнь. И когда с восходом солнца Реган стал заметно слабеть, чего никогда не случалось раньше, он сказал, что его время пришло. Я же призывал Регана держаться, напоминая, каким уважением он будет пользоваться среди тех, кто его любит, когда вернется и все узнают, что Реган выполнил свой долг.

Как я уже говорил, мы мерзли и голодали. Нас окружали опасности. Волчий вой преследовал нас днем и ночью. Мы слышали шаги снежных великанов, которые явно наблюдали за нами, прячась за валунами. И каждый шаг давался нам с трудом. – Сигурд замолчал и посмотрел на Гуторма. Мальчик почувствовал его взгляд и поднял глаза. Тогда Сигурд опустил голову очень низко, но стал говорить громче, чтобы его по-прежнему слышали, – Увы, братья, Реган покинул нас на пути домой. Я видел, как он споткнулся в очень опасном месте, где наша тропа над пастью скалы была особенно узкой. Я бросился вперед, чтобы подхватить его, но нас разделял Грани с его непосильной ношей… и я ничего не смог сделать. Реган упал, перекатываясь с камня на камень, словно тряпичная кукла. Но во время падения он не издал ни звука. Говорю вам, он был готов уйти и ушел с миром. Но после этого мой спуск стал грустным путешествием. – Сигурд поднял голову и стал внимательно вглядываться в лица братьев. – Семь дней спустя я добрался до подножья горы и бросился искать его тело. Но не нашел.

Братья переглянулись. Потом Гуннар сказал:

– Должно быть, к тому времени его пожрал какой-нибудь зверь.

– Я тоже так подумал и был бы счастлив отыскать хотя бы его кости или клок плаща. Но обнаружил лишь лошадь. Я убил коня и похоронил во имя Регана в луговине, которая находилась прямо под тем местом, с которого он упал. Потом я помолился о том, чтобы конь сопровождал хозяина.

На какое-то время в зале повисла тишина. И снова мои братья обменялись взглядами, будто надеясь, что кто-то из них наберется смелости вернуть разговор к золоту. Сигурд сидел на краю стула, его руки свисали между колен, голова поникла, будто бы рассказ о путешествии лишил его последних сил. Наконец, он поднял глаза.

– И еще кое-что…

Братья насторожились.

– Перед тем, как я достиг ваших земель, со мной случилось нечто удивительное. Я встретил валькирию.

– Валькирию? – повторил Гуннар, поднимаясь на ноги.

– Значит, ты слышал о подобных существах?

– Слышал ли я о них? Разумеется! Это женщины, обладающие большой силой и приносящие удачу тем, кому они решают служить. Говорят, они могут выбирать среди павших тех, кто достоин Валгаллы, и сами их туда сопровождают. – Гуннар посмотрел на мать. – В Вормсе, когда наша мать была молодой, она познакомилась с валькирией. Мало того, валькирия находилась рядом с ней, когда я появился на свет. То были трудные роды. Я шел спиной, и все думали, что мать и я умрем, прежде чем меня извлекут из утробы. Но кто-то послал за валькирией по имени Ильдико. И на стене комнаты, где лежала моя мать, Ильдико вырезала руну. А потом родился я, и жизнь матери тоже была спасена, чтобы она смогла родить еще много детей.

Гуннар снова опустился на свое сиденье. Мать кивнула и уже открыла рот, чтобы что-то сказать, как Сигурд ее опередил.

– Ее зовут Брунгильда.

– И где же ты встретил валькирию по имени Брунгильда? – спросил Гуннар.

– Я похоронил коня Регана и заночевал в низине. Проснувшись, я увидал вдалеке черный дым, поднимавшийся от деревьев к небу. Я спрятал Грани, решив отправиться к источнику дыма пешком. Добравшись до места, я увидел повозки, выставленные вкруговую, будто бы их владельцы ожидали нападения. Горели как раз эти повозки. На земле лежали тела мужчин, женщин и детей. Они были мне незнакомы, но по одеяниям и повозкам я догадался, что передо мной гауты. Я шел мимо них, пытаясь определить, кто же их убил, но не находил ни оружия, ни других следов нападавших. Уже собираясь выкопать для них могилу, я услышал слабый призыв о помощи. Я перепрыгнул сквозь огонь и оказался в центре круга. Там, у моих ног, лежала фигура, которую я сначала принял за римского солдата, потому что на Брунгильде были шлем и латы, похожие на те, что я видел на римлянах. Из ее ноги хлестала кровь, орошая землю у моих ног. Призывая проклятья на голову римлян, я выхватил меч, готовясь ее убить, но она успела снять шлем, и я понял, что передо мной женщина. Я не стал опускать меча, потому что посчитал эту женщину виновницей смерти бедных людей, лежавших сейчас по ту сторону огненного круга. Но она приподнялась на локте и заговорила со мной на нашем наречии.

– Что же она сказала? – вопросил Гуннар.

– «Я не римлянка. Не убивай меня».

– И что ты ей ответил?

– «Кто же ты? И почему одета, как одна из них?» И тогда женщина сказала мне, что она – валькирия. Брунгильда пришла к беднягам из повозок, чтобы выбрать мертвых для Валгаллы. Но римляне, напавшие на них, все еще находились в лесу и увидели, как она, почувствовав расправу, стала надевать шлем, украденный у римлян. Они проследили за ней до самого места побоища, и их предводитель вызвал ее на бой. Битва была нелегкой, и, почувствовав, что слабеет, валькирия изобразила покорность и позволила римлянину утащить ее в центр кольца из повозок. Там он бросил Брунгильду на землю и попытался овладеть ею, в то время как другие римляне стояли вокруг, возле повозок, крича, подбадривая и ожидая своей очереди. Тогда она вывела на земле могущественную руну, призывающую огонь.

– Я и не знал, что существует такая руна! – воскликнул Гуннар.

– И я не знал, но ее история казалась правдивой. У меня не было причин в ней усомниться. И вокруг горел огонь…

– Продолжай. Что было дальше?

– Когда повозки неожиданно воспламенились, римляне, стоявшие возле них и наблюдавшие за насилием над валькирией, в страхе бежали. Их предводитель, увидев приближающееся пламя, вскочил на ноги и выхватил меч. Но его разум разрывался между желанием убить Брунгильду и необходимостью надеть штаны. Когда пламя с ближайшей повозки перекинулось на него, он выскочил из круга и помчался вслед за своими товарищами. Покидая Брунгильду, он нечаянно ранил ее в бедро. Рана оказалась глубокой, и Брунгильда потеряла много крови. Она не могла выбраться из кольца пламени, которое сама вызвала, чтобы спастись. Лежа на земле в ожидании смерти, она написала еще одну руну, на этот раз призывающую помощь. И сделала она это, как сама сказала мне потом, незадолго до моего появления.

Я поднял валькирию на руки, еще раз перепрыгнул через огненное кольцо и отнес ее подальше от мертвых тел, на мягкую траву. Неподалеку тек ручей, в его водах я омыл рану Брунгильды. Затем, оторвав полоску от ее туники, перевязал ногу над раной. Вскоре кровотечение остановилось. Тогда я стал рассказывать ей о своих приключениях, чтобы отвлечь от мыслей о ее бедственном положении. Представьте мое удивление, когда оказалось, что рассказ мой не был для нее новостью. Я спросил Брунгильду, почему она не поражена, она же напомнила мне, что валькирии обладают даром предвидения. Много лет назад она знала, что встретится с победителем дракона и обладателем золота богов.

Если я в ней и сомневался, то эти ее слова, братья, развеяли мои последние сомнения. Я поведал ей все то, что рассказал и вам, о Регане и Фафнере, но был очень осторожен и ни словом не упомянул о золоте. По понятным причинам я сказал ей лишь, что ходил к пещере дракона, чтобы помочь Регану отомстить за смерть отца. Тогда она ответила, что в благодарность за спасение своей жизни она готова выполнить одно мое желание. Если она знает руну для исполнения этого желания, она будет готова мне ее дать.

Братья, я лишился речи! Внезапно я понял, что не могу выбрать, чего именно я хочу больше всего на свете! Тогда я попросил ее перечислить руны, которые она знает. И она стала их называть: руны, приносящие победу в бою, сохраняющие питьевой рог от яда, дающие здравие, укрепляющие разум, усмиряющие ветер… Их было так много! – Сигурд засмеялся, потом сделал торопливый глоток из своего рога. – Братья, я жадный человек! Я захотел иметь все сразу. И когда я сказал об этом Брунгильде, она ответила, что готова стать моей женой и таким образом быть рядом со мной все дни моей жизни, чтобы каждый раз давать мне ту руну, которая необходима.

Тут Сигурд встал и подошел к очагу, возле которого сидела я. Он опустился рядом с Гутормом и протянул над ним руку, чтобы коснуться моих волос. Он не мог оторвать глаз от братьев, поэтому не заметил слез, быстро собиравшихся в моих глазах.

– Тогда я сказал ей, братья, что мое сердце принадлежит другой, – продолжил он. – Что я женюсь на Гудрун или не женюсь совсем. После моих слов она затихла и насупилась, как делают женщины, когда хотят добиться своего. И я уже подумал, что теперь она откажет мне даже в исполнении одного-единственного желания, как вдруг вспомнил: есть же простой выход! Я рассказал ей, что знаю короля, который будет рад взять валькирию в жены, и этот король – племянник великого короля, некогда правившего народом, более многочисленным, чем звезды на небе. Я поведал, что теперь этот народ уничтожен, а племянник, молодой король, всем сердцем стремится восстановить свое королевство. С этим бедным, но благородным королем она употребит свою мудрость и знание рун в полную силу. А еще я сказал ей, что король – мой побратим, и вскоре он будет обладателем части сокровища дракона, золота богов. Сможет ли тогда, став моей сестрой, она поделиться со мной своими знаниями рун? – спросил я.

Я оглянулась на Гуннара. Его губы растянулись в намеке на улыбку.

– И что же ответила валькирия? – нерешительно спросил Гуннар.

– Валькирия ответила, что она встретится с этим королем, и если он ей понравится…

Гуннар откинулся и громогласно захохотал. Хёгни тоже засмеялся и хлопнул Гуннара по спине широкой рукой. Я перевела взгляд на мать и увидела, что она смотрит на меня. Тогда я снова повернулась к огню.

Гуннар вскочил.

– Чего мы ждем? – воскликнул он. – Поехали к ней тотчас же! Сколько дней пути нас ждет?

Сигурд опустил голову.

– Валькирия настояла на том, чтобы я один вернулся за ней.

– Говори громче, брат!

Сигурд повысил голос, но его голова по-прежнему оставалась опущенной.

– Я сказал – она настояла, чтобы я вернулся за ней один. Не знаю, почему. Она мне не объясняла. Она ждет там же, возле кольца из повозок. Это один день пути отсюда, не более.

Гуннар резко опустился на свое сиденье.

– Почему же ты не привез ее сюда сегодня? – спросил Хёгни.

– Ей надо было обойти всех погибших и выбрать достойных Валгаллы. Это священный ритуал, и она должна выполнять его в одиночестве. Перед тем, как уехать, я вырыл могилу, а она пообещала похоронить все тела. К тому же она осталась без коня. Во время нападения римляне обрубили на повозках поводья, и лошади разбежались. А Грани и так был тяжело нагружен.

Братья замолчали, глядя каждый в свою сторону. История о валькирии вытеснила из их умов мысли о золоте. Но только на короткое время…

– А ты хорошо спрятал золото? – спросил Гуннар.

– Хорошо. Я закопал его, когда ночевал возле реки, буду рад показать вам это место. Тогда, если во время путешествия за валькирией со мной что-нибудь случится, вы хотя бы пожнете плоды моих трудов.

– А что если, – задумчиво начал Гуннар, потирая широкий подбородок, – что если мне не понравится эта валькирия? Вдруг она покажется мне некрасивой? Я не женюсь на уродине, пусть она знает все руны мира!

Сигурд от души рассмеялся.

– Брат, ей действительно известны все руны мира. Поверь, как подумаешь, какой полезной она может оказаться для франков и бургундов, так сразу все страхи исчезают. А что касается ее зида – не терзай себя сомнениями. От нее глаз не отвести. Говорю тебе, ты не будешь разочарован.

Гуннар снова откинулся, и его смех прокатился по залу.

– Тогда идем, – весело сказал он. – Мы с Хёгни выберем хорошего коня для валькирии и доедем с тобой до реки. Ты покажешь нам, где зарыто золото, а затем выполнишь просьбу валькирии, отправишься за ней один. У женщин на все есть свои причины, а валькирий надо слушать. Мы будем ждать твоего возвращения два дня. А потом на пиру, который мы устроим в твою честь, всем расскажем о твоем подвиге. До этого же времени говорить никому ничего не будем.

– Гуннар, – быстро сказала я, увидев, что Сигурд поднимается на ноги. Брат с изумлением посмотрел на меня, будто бы напрочь забыв о моем существовании. – Не лучше ли дать Сигурду отдохнуть эту ночь и отправить его за валькирией завтра? Он же только что вернулся к нам и провел ночь, сначала закапывая сокровища дракона, а затем наблюдая за отъездом римлян.

Я не стала добавлять, что на улице к тому же холодно и идет дождь, потому что Сигурд и братья не обращали внимания на подобные мелочи. Когда Гуннар не удостоил меня ответом, я посмотрела на Сигурда, ища у него поддержки. Тот, казалось, обдумывал мои слова.

– Лучше поехать сейчас, – произнес, наконец, Сигурд. – Вдруг римляне передумают и вернутся к повозкам в поисках валькирии.

– Вряд ли они это сделают, – прошептала я, думая о языках пламени, внезапно охватывающих повозки. Но Гуннар услышал меня и выступил вперед.

– Сестра! – прикрикнул он. – Не удерживай Сигурда. Его путешествие принесет удачу всем нам.

Мать, молчавшая все это время, вскочила со скамьи.

– Погодите! – крикнула она. – Если Сигурд и Гудрун поженятся, то сейчас самое время провести ритуал обручения. Это не займет много времени. Дайте нам сделать хотя бы это.

Мы все в изумлении повернулись к ней.

– В этом сейчас нет никакой необходимости, женщина! – сказал Гуннар.

– А я говорю, есть.

Мать и Гуннар неотрывно смотрели друг на друга. Гуннар сжал губы и отрывисто дышал. Его глаза сузились, а лицо покраснело от гнева. Лицо матери стало жестким.

– Ладно, – наконец произнес Гуннар. – Ритуал так ритуал. Только все надо сделать быстро. Все мелочи оставим на другое время, а сейчас – только необходимое. У нас есть более важные дела…

– Мало найдется дел, более важных, чем произнесение клятвы своему спутнику жизни, – прервала его мать, но Гуннар уже отвернулся и, громко топая, пошел на свое место. Буквально упав на сиденье, он надулся и подпер кулаком широкий подбородок, стараясь на нас не смотреть.

Ритуал обручения требует, чтобы женщина оплакала семью, которую покидает, готовясь начать новую жизнь со своим супругом. Но чаще всего обручение – радостное событие, и слезы приходится выжимать из себя силой. Мне же не пришлось этого делать. Да что там, мне надо было следить за собой, чтобы не пролить слишком много слез. Я встала и медленно расплела свои волосы. Потом расстегнула одну из брошей, державших платье, и сняла с цепочки ключ, ножницы и расческу. Придерживая платье одной рукой, я закрепила цепочку на место. Затем повесила ключ на пояс, где он и будет оставаться до конца моих или Сигурда дней. С помощью расчески я зачесала волосы через плечо, чтобы они покрывали грудь, и ножницами отстригла одну длинную прядь. После этого вернула ножницы и расческу обратно. Единственными звуками, доносившимися до меня сквозь барабанную дробь дождя, были нетерпеливые вздохи Гуннара. Сигурд встал на колено и ждал, пока я передам ему прядь своих волос. Впервые за все время с тех пор, как он вошел в наш дом, я посмотрела ему в глаза и, кажется, заметила в них тень нетерпения. Но он нежно поцеловал мою руку, принимая прядь. Гуннар, решив, что церемония закончена, вскочил на ноги.

– Подожди, – тихо сказала мать. – Ее волосы нужно связать. А Сигурд должен трижды пройти перед ней с обнаженным мечом.

– Волосы, меч… Время уходит, женщина! – крикнул Гуннар. Потом вздохнул и снова сел на место.

Мать вышла вперед, чтобы собрать мне волосы, но на этот раз не в узел, из которого они свисали свободным конским хвостом, как раньше, а тугим кольцом на затылке, открывая шею.

Когда она закончила, Сигурд встал и низко поклонился мне. Потом вынул свой меч и трижды прошел передо мной.

– Как она прелестна, – прошептала мать.

С другого конца зала я услышала одобрительный возглас Хёгни, но смотреть на Гуннара мне не хотелось.

– Я скоро вернусь к тебе, – шепнул мне Сигурд. – И мы займемся нашей свадьбой.

– Ну что, теперь-то закончили? – недовольно пробурчал Гуннар.

Мать кивнула, а я низко опустила голову и стала слушать торопливо удаляющиеся шаги. Когда все трое ушли, мать встала передо мной и взяла меня за плечи.

– У меня есть план, – прошептала она. – Я знаю, что нужно сделать, чтобы сохранить любовь Сигурда.

Я с ужасом посмотрела на нее. Мысль о том, что любовь Сигурда надо защищать, показалась мне странной. Я не помнила времени, когда я не любила Сигурда, а Сигурд не любил меня. Мы вместе росли и играли, мы дружили, делились секретами и хранили их, потом полюбили друг друга. И хотя я сама задумалась о силе любви Сигурда с тех пор, как он впервые упомянул о валькирии, мне не понравилось, что кто-то еще озвучил мои страхи.

– Какой план? – вяло спросила я.

– Ха! – воскликнула мать. – Валькирии – не единственные женщины, владеющие волшебством! Я знаю одно зелье, которое мы можем легко сварить. Тебе останется лишь напоить им Сигурда, когда он вернется, и ты навсегда останешься в его мыслях. У тебя хватит сил сходить со мной и набрать кореньев в лесу?

Сил у меня как раз не было. Глаза мои горели, голова пылала и болела. Я долго сидела у огня, но все равно не могла совладать с дрожью. Стоило мне подумать о том, чтобы выйти, как дождь пошел еще сильнее. Перед моими глазами стоял образ Сигурда, торопливо уезжающего в сторону гор, чтобы привезти сюда валькирию. Локон моих волос, скорее всего, лежал в кожаном кошеле вместе с гниющим сердцем дракона, рядом с Сигурдом, но далеко от его мыслей. Я пошла в свою комнату, чтобы взять плащ.