Текст книги "Гарри Поттер и Дары Смерти"

Автор книги: Джоан Кэтлин Роулинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 40 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Министр… Но почему?.. Не понимаю…

Однако времени для разговоров об этом уже не было, секунду спустя у ворот возникли прямо из воздуха мистер Уизли и Руфус Скримджер, мгновенно узнаваемый по гриве седоватых волос.

Вдвоём они пересекли двор, направляясь к огороду и залитым светом столам. Когда Скримджер вступил под свет фонариков, Гарри увидел, что министр выглядит намного старше, чем при последней их встрече, – он похудел, стал ещё более мрачным.

– Прошу простить за вторжение, – сказал Скримджер, останавливаясь у стола. – И за то, что без приглашения явился на праздник. – На миг взгляд его остановился на гигантском снитче. – Долгих вам лет жизни.

– Спасибо, – отозвался Гарри.

– Мне необходимо поговорить с вами наедине, – продолжал Скримджер. – А также с мистером Рональдом Уизли и мисс Гермионой Грейнджер.

– С нами? – спросил удивлённый Рон. – А мы-то вам зачем?

– Об этом я скажу вам в месте более уединённом, – ответил Скримджер и повернулся к миссис Уизли. – Найдётся здесь такое?

– Да, разумеется, – нервно ответила миссис Уизли. – Э-э… гостиная, вы можете воспользоваться ею.

– Отведите нас туда, – сказал Рону Скримджер. – Вам, Артур, сопровождать нас не обязательно.

Мистер и миссис Уизли обменялись встревоженными взглядами, Гарри, Рон и Гермиона встали. Они молча шли к дому, и Гарри понимал – двое его друзей думают то же, что он: Скримджер каким-то образом прознал, что они собираются покинуть Хогвартс.

Пока они, направляясь в гостиную «Норы», пересекали неприбранную кухню, Скримджер не произнёс ни слова. Огород был залит мягким, золотистым вечерним светом, но в доме уже стемнело, и Гарри, когда они вошли в старенькую, уютную гостиную, повёл палочкой в сторону масляных ламп. Скримджер опустился в продавленное кресло, которое обычно занимала миссис Уизли, предоставив Гарри, Рону и Гермионе тесниться бок о бок на софе. Как только они уселись, Скримджер сказал:

– У меня имеются вопросы ко всем троим, и, думаю, их лучше задавать с глазу на глаз. Я начну с Рональда, а вы двое, – он указал пальцем на Гарри и Гермиону, – можете подождать наверху.

– Никуда мы не пойдём, – ответил Гарри, и Гермиона с силой закивала. – Либо говорите со всеми нами, либо ни с кем.

Скримджер смерил Гарри холодным оценивающим взглядом. Гарри показалось, что министр прикидывает, стоит ли обострять разговор с самого начала.

– Ну хорошо, со всеми так со всеми, – пожав плечами, сказал он и откашлялся. – Я прибыл сюда, как вам наверняка известно, в связи с завещанием Альбуса Дамблдора.

Гарри, Гермиона и Рон обменялись взглядами.

– Похоже, вы удивлены! Стало быть, вы не знали, что Дамблдор оставил вам кое-что?

– Н-нам всем? – спросил Рон. – Мне и Гермионе тоже?

– Да, каждому из…

Однако Гарри перебил его:

– Дамблдор погиб больше месяца назад. Почему потребовалось столько времени, чтобы отдать нам завещанное?

– Разве это не очевидно? – произнесла, не дав Скримджеру ответить, Гермиона. – Министерство проводило проверку того, что он нам оставил. – И, повернувшись к Скримджеру, она сказала дрогнувшим голосом: – Вы не имели на это никакого права!

– Прав у меня предостаточно, – отмахнулся от неё Скримджер. – Закон об оправданной конфискации наделяет министра властью конфисковать завещанное…

– Этот закон принят для того, чтобы помешать чародеям передавать по наследству Тёмные артефакты, – сказала Гермиона. – А министр, накладывая арест на собственность усопшего, должен иметь серьёзные доказательства незаконности её составляющих! Вы хотите уверить меня, будто Дамблдор пытался передать нам нечто зловредное?

– Собираетесь делать карьеру в сфере обеспечения магического правопорядка, мисс Грейнджер? – осведомился Скримджер.

– Нет, не собираюсь, – резко ответила Гермиона. – Я ещё надеюсь принести людям хоть какую-то пользу!

Рон засмеялся. Скримджер скользнул по нему глазами и отвёл их в сторону, а Гарри сказал:

– Так почему вы всё-таки решили отдать нам завещанное? Не сумели придумать предлога, который позволял бы и дальше удерживать его?

– Да нет, – мгновенно откликнулась Гермиона, – просто прошёл тридцать один день. А удерживать какую-то вещь дольше, не имея доказательств её опасности, они не могут. Верно?

– Вы могли бы сказать, что были близки с Дамблдором, Рональд? – спросил, игнорируя Гермиону, Скримджер. Рона его вопрос озадачил.

– Я? Нет… не совсем… это Гарри всегда…

Рон посмотрел на Гарри с Гермионой, и та взглядом приказала ему: «Умолкни!» – но сказанного было уже не вернуть. Скримджер приобрёл вид человека, услышавшего именно то, что он ожидал, да и хотел услышать. И он вцепился в ответ Рона, как хищная птица в добычу.

– Если вы не были близки с Дамблдором, чем вы объясните тот факт, что он упомянул вас в своём завещании? Индивидуальных наследников там названо совсем немного. Наибольшая часть его собственности – библиотека, магические инструменты и иные личные принадлежности – оставлена Хогвартсу. Почему же он выделил вас, как вы полагаете?

– Я… не знаю, – промямлил Рон. – Я… когда я сказал, что мы не были близки… ну, то есть, я думаю, он хорошо ко мне относился…

– Не скромничай, Рон, – сказала Гермиона. – Дамблдор тебя очень любил.

А вот это уже было натяжкой, да ещё и чрезмерной. Насколько знал Гарри, Рон и Дамблдор ни разу не встречались один на один, да и другие их встречи можно было пересчитать по пальцам. Однако Скримджер, похоже, их уже не слушал. Он сунул руку под мантию и извлёк оттуда мешочек – гораздо больше того, который Хагрид подарил Гарри. Вынув из мешочка пергаментный свиток, Скримджер развернул его и начал читать вслух:

– «Последняя воля Альбуса Персиваля Вулфрика Брайана Дамблдора»… да, вот здесь… «Рональду Билиусу Уизли я оставляю мой делюминатор в надежде, что, пользуясь им, он будет вспоминать обо мне».

Скримджер достал из мешочка вещицу, которую Гарри уже случалось видеть, – она походила на серебряную зажигалку, однако могла одним щелчком высасывать из любого помещения весь свет и возвращать его обратно. Скримджер наклонился вперёд и протянул делюминатор Рону, тот ошеломлённо взял его, повертел в пальцах.

– Это очень ценная вещь, – сказал Скримджер, не сводя с Рона глаз. – Может быть, даже уникальная. И определённо сконструированная и сделанная самим Дамблдором. Почему он оставил вам такую редкость?

Рон в совершенном недоумении покачал головой.

– У Дамблдора были тысячи учеников, не меньше, – настаивал Скримджер. – И из всех них он упомянул в завещании только вас троих. Почему? И как вы намерены использовать делюминатор, мистер Уизли?

– Наверное, свет им буду гасить, – пробормотал Рон. – На что ещё он может сгодиться?

По-видимому, и у Скримджера идей на этот счёт не было. Несколько секунд он, прищурясь, вглядывался в Рона, а затем снова обратился к завещанию Дамблдора.

– «Мисс Гермионе Джин Грейнджер я оставляю свой экземпляр „Сказок барда Бидля“ в надежде, что она найдёт их занимательными и поучительными».

На сей раз Скримджер извлёк из мешочка небольшую книжку, такую же, казалось, древнюю, как лежащие наверху «Тайны наитемнейшего искусства». Её покрытый пятнами переплёт кое-где уже облупился. Гермиона молча приняла от Скримджера книжку, положила себе на колени и опустила на неё взгляд. Гарри увидел, что название книги начертано рунами, читать которые он так и не научился. И пока он в них вглядывался, на тиснёные значки упало несколько слёз.

– Как вы думаете, мисс Грейнджер, почему Дамблдор завещал вам эту книгу? – поинтересовался Скримджер.

– Он… он знал, что я люблю читать, – сдавленным голосом ответила Гермиона, вытирая глаза рукавом.

– Но почему именно эту?

– Я не знаю. Наверное, он думал, что она мне понравится.

– Вы когда-либо обсуждали с Дамблдором шифры или иные средства передачи секретных сообщений?

– Нет, не обсуждала, – продолжая вытирать глаза, ответила Гермиона. – И если Министерство за тридцать один день не смогло обнаружить в книге тайный шифр, сомневаюсь, что это удастся мне.

Она подавила рыдание. Трое друзей сидели на софе, прижавшись друг к другу так плотно, что Рону с трудом удалось выпростать руку, чтобы обнять Гермиону за плечи. Скримджер снова уставился в завещание.

– «Гарри Джеймсу Поттеру, – начал он, и внутри у Гарри всё сжалось от волнения, – я оставляю пойманный им в первом его хогвартском матче по квиддичу снитч, как напоминание о наградах, которые достаются упорством и мастерством».

Скримджер вынул из мешочка крошечный, размером с грецкий орех, золотой шарик, с довольно вяло трепетавшими серебряными крыльями, и Гарри поневоле ощутил себя обманутым в ожиданиях.

– Почему Дамблдор оставил вам снитч? – спросил Скримджер.

– Понятия не имею, – сказал Гарри. – По причинам, которые вы только что зачитали, я думаю… Как напоминание о том, чего можно достичь, если ты упорен и так далее.

– То есть вы полагаете, что это подарок чисто символический?

– Наверное, – ответил Гарри. – Каким же ещё он может быть?

– Вопросы задаю я, – сказал Скримджер и пододвинул своё кресло поближе к софе.

Снаружи уже наступили настоящие сумерки, видневшийся в окнах гостиной шатёр возносился над живой изгородью, как белый призрак.

– Я заметил, что торт, испечённый на день вашего рождения, имеет форму снитча, – сказал Скримджер, обращаясь к Гарри. – Почему?

Гермиона иронически хмыкнула.

– О, разумеется, торт не может быть всего лишь ссылкой на то, что Гарри – великий ловец, это было бы слишком просто, – сказала она. – В его глазури наверняка скрыто послание от Дамблдора!

– Не думаю, что в глазури что-либо скрыто, – сказал Скримджер, – зато очень удобно скрывать маленькие предметы в снитче. Вы, разумеется, знаете почему?

Гарри пожал плечами. А вот Гермиона ответила (Гарри подумал, что привычка отвечать на вопросы въелась в неё так глубоко, что она просто ничего не может с собой поделать):

– Потому что снитчи обладают телесной памятью.

– Чем? – в один голос спросили Гарри и Рон – оба считали, что знания Гермионы о квиддиче близки к нулю.

– Правильно, – подтвердил Скримджер. – До того как снитч выпускают в игру, никто к нему голыми руками не прикасается, даже его изготовитель всегда работает в перчатках. Снитч несёт на себе чары, благодаря которым он узнает первого притронувшегося к нему человека – на случай, если возникнут какие-то споры о том, кто его поймал. Этот снитч, – он поднял золотой шарик повыше, – помнит ваше прикосновение, Поттер. И я подумал, что Дамблдор, который, при всех его недостатках, был изумительным магом, мог заколдовать снитч так, чтобы он открывался только для вас.

Теперь сердце Гарри билось намного быстрее. В правоте Скримджера он не сомневался. Как же ему извернуться и не притронуться к снитчу голыми руками на глазах у министра?

– Вы молчите, – продолжал Скримджер. – Возможно, вы уже знаете, что кроется в снитче?

– Нет, – ответил Гарри, продолжая гадать, как создать видимость прикосновения к снитчу, не трогая его. Если бы только он владел легилименцией, владел по-настоящему, если бы мог прочесть мысли Гермионы – Гарри практически слышал, как они буйно мечутся в её голове.

– Возьмите его, – негромко сказал Скримджер.

Гарри взглянул в жёлтые глаза министра и понял, что выбора нет – остаётся лишь подчиниться. Он протянул руку, и Скримджер медленно и осторожно опустил снитч ему на ладонь.

И ничего не произошло. Едва пальцы Гарри сомкнулись на снитче, усталые крылья встрепенулись и замерли. Скримджер, Рон и Гермиона продолжали жадно вглядываться в частично укрытый пальцами Гарри мячик, словно ещё надеялись, что он превратится в нечто иное.

– Весьма драматично, – холодно произнёс Гарри.

Рон с Гермионой рассмеялись.

– Надеюсь, это всё? – спросила Гермиона, приподнимаясь с софы.

– Не совсем, – ответил Скримджер, теперь уже разозлившийся по-настоящему. – Дамблдор оставил вам ещё одну вещь, Поттер.

– Какую? – спросил Гарри, и волнение разгорелось в нём с новой силой.

На сей раз Скримджер читать по завещанию не стал.

– Меч Годрика Гриффиндора, – ответил он.

Гермиона и Рон замерли. Гарри огляделся в поисках инкрустированной рубинами рукояти, однако меча Скримджер из мешочка не доставал, да и в любом случае меч там не поместился бы.

– И где же он? – подозрительно спросил Гарри.

– К сожалению, – сообщил Скримджер, – Дамблдор не имел права распоряжаться этим мечом. Меч Годрика Гриффиндора – важная историческая реликвия и как таковая принадлежит…

– Он принадлежит Гарри! – горячо воскликнула Гермиона. – Меч сам выбрал его, Гарри нашёл этот меч, получил его от Распределяющей шляпы…

– Согласно надёжным историческим источникам, меч может являться любому достойному гриффиндорцу, – заявил Скримджер. – А это не позволяет обратить его в исключительную собственность мистера Поттера, что бы там ни решил Дамблдор.

И Скримджер, пристально вглядываясь в Гарри, почесал плохо выбритую щеку:

– Как вы думаете, почему…

– Дамблдор захотел отдать меч мне? – стараясь сдержать гнев, спросил Гарри. – Возможно, он полагал, что он будет хорошо смотреться у меня на стене.

– Это не шутка, Поттер! – рявкнул Скримджер. – Может быть, Дамблдор верил в то, что лишь меч Годрика Гриффиндора способен поразить наследника Слизерина? Не хотел ли он отдать меч вам, Поттер, потому, что считал, как считают многие, что именно вам предназначено уничтожить Того-Кого-Нельзя-Называть?

– Интересная теория, – сказал Гарри. – А никто не пробовал пырнуть этим мечом Волан-де-Морта? Может быть, Министерству стоило бы выделить несколько человек для выполнения этой задачи, вместо того чтобы тратить время на разборку делюминаторов или старания скрыть побег из Азкабана. Так вот, значит, чем вы занимались, министр, запершись в своём кабинете, – пытались вскрыть снитч? Люди гибнут, я сам едва не стал одним из них, Волан-де-Морт гнался за мной через три графства, он убил Грозного Глаза Грюма, а от Министерства никто не услышал об этом ни слова, не так ли? И вы всё ещё надеетесь, что мы станем вам помогать?

– Вы заходите слишком далеко! – закричал, вставая, Скримджер; Гарри тоже вскочил на ноги. Скримджер, прихрамывая, подступил к нему и с силой ткнул его в грудь своей палочкой, и она прожгла, точно зажжённая сигарета, дыру на футболке Гарри.

– Ого! – вскрикнул Рон, тоже вскакивая и поднимая палочку, но Гарри остановил его:

– Нет! Ты же не хочешь дать ему повод для ареста всех нас?

– Не забывайте, что вы не в школе, понятно? – сказал Скримджер, тяжело дыша прямо в лицо Гарри. – Не забывайте, что я не Дамблдор, который прощал вам наглость и неподчинение. Вы можете носить свой шрам, как корону, Поттер, однако не вам, семнадцатилетнему мальчишке, указывать мне, как я должен исполнять свою работу! Пора бы вам научиться проявлять уважение к людям!

– Пора бы и вам заслужить его! – ответил Гарри.

Пол дрогнул, с крыльца донеслись торопливые шаги, дверь гостиной распахнулась, и в неё влетели мистер и миссис Уизли.

– Мы… нам показалось, что мы слышали… – начал мистер Уизли, явно встревожившийся, увидев министра и Гарри стоящими буквально нос к носу.

– Разгорячённые голоса, – выдохнула миссис Уизли.

Скримджер отступил от Гарри на пару шагов, мельком взглянул на проделанную им в футболке дырку. Похоже, он уже сожалел о том, что сорвался.

– Это… нет, ничего, – пророкотал министр. – Я… меня огорчает ваша позиция, – сказал он, ещё раз прямо взглянув Гарри в глаза. – Вы, видимо, думаете, что Министерство не желает того, чего желаете вы… чего желал Дамблдор. Нам следовало бы работать плечом к плечу.

– Мне не нравятся ваши методы, министр, – сказал Гарри. – Вы не забыли?

И он во второй раз за время их встреч поднял вверх правый кулак и показал Скримджеру шрамы, белесо светившиеся, складываясь в слова: «Я не должен лгать». Лицо Скримджера окаменело. Не сказав больше ни слова, он повернулся и, прихрамывая, покинул гостиную. Миссис Уизли поспешила за ним, Гарри слышно было, как она остановилась у задней двери. Примерно минуту спустя она крикнула:

– Ушёл!

– Что ему было нужно? – оглядывая Гарри, Рона и Гермиону, спросил мистер Уизли, пока его жена торопливо возвращалась в гостиную.

– Отдать нам завещанное Дамблдором, – ответил Гарри. – Они только теперь рассекретили его завещание.

Несколько позже, в огороде, три отданных им Скримджером вещи, передаваемые из рук в руки, обошли столы по кругу. Каждый восторгался делюминатором и «Сказками барда Бидля», высказывал сожаления о том, что Скримджер отказался отдать меч, но никто не смог предложить толкового объяснения того, что Дамблдор оставил Гарри старый снитч. Когда мистер Уизли уже в третий раз осматривал делюминатор, его жена робко сказала:

– Гарри, милый, все страшно проголодались, мы же не могли начать без тебя… может, я подам обед?

И после того как все торопливо насытились, несколько раз прокричали хором: «С днём рождения!» – и проглотили торт, празднование завершилось. Хагрид, приглашённый на завтрашнюю свадьбу, но слишком большой, чтобы ночевать в и без того уже переполненной «Норе», отправился на соседнее поле – устраиваться на ночь в шатре.

– Встретимся наверху, – шепнул Гарри Гермионе, пока они помогали миссис Уизли приводить огород в обычный вид. – После того как все улягутся.

В мезонине, пока Рон изучал делюминатор, Гарри наполнял ишачий мешочек Хагрида – не золотом, но вещами, которые он ценил больше всех прочих, вещами, по-видимому бесценными, хоть они и сводились всего лишь к Карте Мародёров, осколку волшебного зеркала Сириуса и медальону Р. А. Б. Затянув мешочек и повесив его себе на шею, Гарри присел, держа в ладони старый снитч, наблюдая за его слабо трепещущими крыльями. Наконец Гермиона стукнула в дверь и на цыпочках вошла в комнату.

– Оглохни! – прошептала она, махнув палочкой в сторону лестницы.

– Ты вроде бы не одобряла это заклинание, – сказал Рон.

– Времена меняются, – ответила Гермиона. – Ну-ка покажи нам делюминатор.

Рон немедленно подчинился: держа делюминатор перед собой, щёлкнул им, и единственная горевшая в комнате лампа тут же погасла.

– Дело в том, – прошептала в темноте Гермиона, – что такого же результата можно добиться с помощью перуанского порошка Мгновенной тьмы.

Послышался тихий щелчок, и на потолке снова загорелась, залив их светом, шаровидная лампа.

– Всё равно вещь клёвая, – словно оправдываясь, сказал Рон. – И все говорят, что её сам Дамблдор изобрел!

– Я знаю, но не для того же он выделил тебя в завещании, чтобы помочь нам тушить свет!

– Думаешь, Дамблдор знал, что Министерство конфискует завещание и проверит всё, что он нам оставил? – спросил Гарри.

– Наверняка, – ответила Гермиона. – Написать в завещании, зачем он нам их оставляет, Дамблдор не мог, но это не объясняет…

– Почему он не намекнул нам на это, пока был жив? – спросил Рон.

– Вот именно, – ответила Гермиона, перелистывая «Сказки барда Бидля». – Раз эти вещи настолько важны, что он передал их нам под носом у Министерства, Дамблдор, наверное, мог дать нам знать, чем именно… если только не считал это очевидным.

– Ну, если считал, значит, ошибся, так? – сказал Рон. – Я всегда говорил, что у него не все дома. Блестящий маг и всё прочее, но чокнутый. Оставить Гарри старый снитч – на черта он ему сдался?

– Понятия не имею, – сказала Гермиона. – Когда Скримджер заставил тебя взять его, Гарри, я была совершенно уверена – что-то произойдёт.

– Ну да, – отозвался Гарри и, чувствуя, как учащается его пульс, поднял перед собой снитч. – Правда, особенно лезть из кожи на глазах у министра мне не стоило, верно?

– Что ты хочешь сказать? – спросила Гермиона.

– Это снитч, который я поймал в самом первом моём матче, – ответил Гарри. – Помнишь?

Гермиону вопрос поставил в тупик, зато Рон ахнул и начал отчаянно тыкать пальцем то в Гарри, то в снитч, пока наконец не совладал со своим голосом:

– Это же тот, который ты чуть не проглотил!

– Правильно, – сказал Гарри и – сердце его забилось ещё чаще – прижал снитч к губам.

Однако снитч так и не открылся. Разочарование и горечь вскипели в Гарри, он опустил золотой шарик, но тут вскрикнула Гермиона:

– Надпись! Посмотри, на нём появилась надпись!

От изумления и волнения Гарри едва не выронил снитч.

Гермиона была права. На гладкой золотой поверхности, где ещё секунду назад не было ничего, появилась гравировка – четыре слова, написанные наклонным почерком, в котором Гарри узнал дамблдоровский:

Я открываюсь под конец.

Гарри едва успел прочитать их, как слова исчезли снова.

– «Я открываюсь под конец»… Что это может значить?

Гермиона и Рон недоуменно покачали головами.

– Я открываюсь под конец… под конец… я открываюсь под конец…

Однако сколько раз и с какими интонациями они ни повторяли эти слова, никакого смысла из них вытянуть не удалось.

– А тут ещё меч, – сказал Рон, когда они наконец отказались от попыток проникнуть в пророческий смысл надписи на снитче. – Зачем ему понадобилось, чтобы меч был у Гарри?

– И почему он не мог мне об этом сказать? – негромко спросил Гарри. – Весь прошлый год меч висел во время наших разговоров на стене его кабинета! Если он хотел, чтобы меч оказался в моих руках, почему просто не отдал его?

Он чувствовал себя так, точно сидит на экзамене, глядя на вопрос, ответ на который должен знать, но голова у него варит туго и ни на какие понукания не отзывается. Может быть, он упустил что-то из тех долгих разговоров, которые вёл с Дамблдором в прошлом году? И должен хорошо знать, что всё это значит? Или Дамблдор просто надеялся, что он и сам все поймёт?

– Да, а уж эта книга, – сказала Гермиона, – «Сказки барда Бидля»… Я о них и не слышала никогда!

– Не слышала о сказках барда Бидля? – не поверил ей Рон. – Шутишь, что ли?

– Нет, не шучу, – удивлённо ответила Гермиона. – А ты их знаешь?

– Ещё бы я их не знал!

Гарри, забавляясь, смотрел на них. То, что Рон читал книгу, которой не читала Гермиона, было обстоятельством попросту беспрецедентным. Рона, однако, её удивление поразило.

– Ну брось! Все старинные детские сказки принято приписывать Бидлю, разве не так? «Фонтан феи Фортуны»… «Колдун и прыгливый горшок»… «Зайчиха Шутиха и её пень-зубоскал»…

– Как-как? – Гермиона захихикала. – А это про что?

– Да ладно тебе, – ответил Рон, недоверчиво переводя взгляд с Гарри на Гермиону. – Уж про зайчиху Шутиху ты наверняка слышала…

– Рон, ты же отлично знаешь, мы с Гарри выросли среди маглов, – сказала Гермиона. – И когда мы были маленькими, никто нам этих сказок не рассказывал, нам рассказывали про «Белоснежку и семь гномов», про «Золушку»…

– Это болезнь такая? – спросил Рон.

– Выходит, это детские сказки? – спросила Гермиона, снова склоняясь над рунами.

– Ну да, – без особой уверенности подтвердил Рон. – То есть считается, что все старые сказки сочинил Бидль. А как они выглядят в оригинале, я не знаю.

– Но зачем Дамблдору понадобилось, чтобы я их прочитала?

Внизу что-то хрустнуло.

– Наверное, Чарли крадётся куда-то, чтобы, пока мама спит, заново отрастить волосы, – нервно произнёс Рон.

– Так или иначе, нам пора спать, – прошептала Гермиона. – А то будем ползать завтра как сонные мухи.

– Да уж, – согласился Рон. – Зверское тройное убийство, совершенное матерью жениха, может немного подпортить свадьбу. Свет я сам выключу.

И как только Гермиона вышла из комнаты, он щёлкнул делюминатором.