Текст книги "Жизнь - веселая штука"

Автор книги: Джоан Хол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

ГЛАВА ПЯТАЯ

– На обед? – Голос Каролин словно пропал – раздался лишь неопределенный звук.

– Ага, на обед. – Джесси умоляюще смотрела на нее зелеными глазами. – Ведь можно, правда?

– Да ты же его совсем не знаешь, – произнесла Каролин, непроизвольно сказав «ты», а не «мы».

– Но он такой милый, мама, – умоляла Джесси. – Мы долго разговаривали на пляже.

– Он был на пляже? – Глаза Каролин полезли на лоб от удивления: это совсем не похоже на Александра, которого она узнала за время их недолгого союза… за исключением разве первой недели, когда он стремился завоевать ее путем обольщения.

– Угу, – кивнула Джесси. – Он даже не обращал внимания на песок, который налип на его брюки и туфли. Он сказал, что тоже собирал ракушки, когда был маленьким.

– Правда? – удивилась Каролин. Александр никогда не говорил о своей детской коллекции.

– Правда, – эхом отозвалась Джесси. – И не только ракушки. Он сказал, что любил удить рыбу! – воскликнула она, будто одно это делало его героем.

– Не выдумывай, – пробормотала Каролин сквозь сжатые зубы. Еще фактик, которым Алекс никогда не утруждался поделиться с ней.

– Ты действительно не рассердишься, мама, если он придет на обед? – с тревогой спросила Джесси.

Конечно, Каролин рассердится, рассердится, как дикий зверь. Есть некие обстоятельства рождения Джесси, которых девочка не знает и, что еще тревожнее, не знает и Александр. Он может быть опасен для нее.

Узнай Александр определенные факты – и ей не избежать наказания. Он может больно обидеть ее.

Нет, Каролин не желала видеть Александра в своем доме, не желала, чтобы он проводил время с Джесси, чтобы узнал правду… или слишком приблизился к ней.

Она не могла позволить, чтобы он находился рядом, и по другой, даже более унизительной и душераздирающей причине, потому что…

Проклятый Александр… она по-прежнему любит его.

– Мама? – жалобный голосок Джесси с трудом достиг ушей Каролин.

– Джесси, я… – Каролин оборвала себя, подыскивая повод, любой повод, чтобы отказать мольбам дочери. Но она так и не смогла придумать ни одной уважительной причины. Кроме того, Джесси уже пригласила его. Как бы она стала отменять приглашение? И разрушать радостное настроение девочки?… – Совсем не рассержусь, – произнесла она наконец, обреченно вздохнув. – Но я не планировала ничего особенного на обед. Я собиралась приготовить гамбургеры, поджарить сосиски на гриле, порубить салат и достать банку фасоли.

– Уверена, Алексу это понравится. – Джесси облизнулась. – У меня даже слюнки текут.

Ага. Слюнки текут.

Каролин подавила в себе вопль отчаяния.

Ей нужно взять себя в руки, контролировать свои эмоции, подумала она.

Испытывая потребность побыть одной хотя бы несколько минут, чтобы собраться с мыслями перед грядущим вечером, Каролин схватилась за первую же пришедшую в голову идею.

– Да, милая… Нам потребуются еще булочки, если мы ждем гостей, – произнесла она, следя, чтобы ее голос звучал спокойно. – Ты не сбегаешь в магазин? И еще: у нас ничего нет на десерт.

– Отлично! – радостно заверещала Джесси. – Я смогу сама выбрать десерт – например, шоколадные пирожные?

– Хорошо, – ответила Каролин: шоколадные пирожные были страстью Джесси.

Чертов ребенок, проворчала про себя Каролин, когда Джесси убежала в магазин.

Как она переживет этот вечер? Ее одолевали предчувствия. Что она скажет Александру? Ей трудно было разговаривать с мужчинами, с любым мужчиной… не говоря уже о нем.

Это все равно что пройти на цыпочках по минному полю. Раз оступилась – и бабах, жизнь в клочья. Инстинкт и опыт подсказывали Каролин, что Александр не обрадуется, когда узнает, что она сделала, что себе позволила. Праведного гнева не избежать.

В предчувствии надвигающейся кары она пала духом и оглянулась по сторонам, будто ища пути бегства. О Боже, какой в доме беспорядок! На кухне мусор и немытая посуда, всюду разбросаны тряпки, губки, полотенца, банки с моющими средствами.

Она не может принимать Александра в таком неопрятном доме!

И Каролин принялась за работу, решив привести свой дом в полный порядок к моменту прибытия ее самого нежеланного гостя.

Александр мог бы поставить весьма крупную сумму на то, что Каролин противна сама мысль видеть его в своем доме… не говоря уже – за своим столом.

Он нахмурился своему отражению в зеркале, аккуратно ведя бритвой по правой щеке, ибо отражение сообщило ему: ситуация складывается не из легких.

Но Джесси такой милый, обаятельный ребенок, что Александр не нашел в себе сил отказаться от ее неожиданного приглашения.

Хотя и помнил, что его появление у двери Каролин сегодня утром не вызвало у той особой радости.

Только ли сегодня утром?…

Чисто побрившись, Александр шагнул под душ. Струи горячей воды колотили по голове снаружи, а мысли – изнутри.

Они с Каролин никогда – или почти никогда – не находили общих тем для разговоров после месяца семейной жизни четырнадцать лет назад; где же найти их сейчас?

Очевидно, она управляет пансионом Питерсонов. Он же поднялся до положения главы своей фирмы.

Вряд ли карьера может стать общим для них интересом.

Ведь, если подумать, единственный их общийинтерес был ограничен периметром спальни. Там, в границах их королевской постели, они с Каролин превосходно понимали друг друга.

Александр даже задрожал от воспоминаний о чувственном восторге и эротических переживаниях тех лет.

С сожалением вздохнув, он намылился с головы до пят, смыл с себя пену, выключил воду и вышел из-под душа в наполненную клубами пара ванную комнату.

Вытираясь, он размышлял, какой подарок преподнести Каролин как хозяйке.

Стоит ли дарить цветы?

Вот черт, подумал он, отбрасывая в сторону полотенце и выходя из ванной. Он никогда не дарил ей цветы ни до, ни после свадьбы, и она, наверное…

Мысли Александра вертелись в прошлом.

Он никогда не дарил ей цветы.

Он никогда не делал ей подарки.

Он никогда не брал ее с собой на выходные.

Он был слишком занят своей карьерой, чтобы обращать внимание на Каролин, когда она уже стала его женой.

Стоя обнаженным посреди комнаты, Александр впервые в жизни осознал степень своего высокомерия.

Какой же он был дурак, с грустью признал он.

Он не имеет права винить Каролин, если она не только не захочет пустить его в свой дом, но даже жить с ним на одной планете.

Его хмурый взгляд остановился на телефоне. Может, позвонить и отказаться?

Александр сделал два шага вперед, поколебался и передумал, представив себе Джесси. Она такая живая и непосредственная. Стоит ли подвергать испытанию детскую доверчивость?

Конечно же, нет. Лишь самый непредвиденный случай, вроде внезапно налетевшего урагана или собственной смерти, помешает ему прибыть в дом Питерсонов ровно к шести. Играть роль общительного гостя, чтобы понравиться Джесси, будет непросто, но он рискнет – чего бы это ему ни стоило.

Кривая усмешка коснулась губ Александра, когда он повернулся и направился к шкафу с одеждой: не слишком ли он сгущает краски?…

Спустя час с небольшим Александр давил пальцем на кнопку звонка знакомого дома.

В правой руке он держал букет белых маргариток, а в левой – ручку яркого пластикового ведерка, по крайней мере в полтора раза большего, чем то, которое он видел у Джесси на пляже.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

– Это он!

– Очевидно, – процедила сквозь зубы Каролин, услышав звонок. Ее голос был крайне напряжен, однако Джесси не замечала этого. Она пулей помчалась к двери.

– Привет, Алекс!

Каролин услышала приветствие Джесси из дверей кухни, непроизвольно последовав за девочкой. На полпути к входной двери она услышала еще одно удивленное восклицание дочери:

– Это мне? Спасибо!

Неужели Алекс принес Джесси подарок? Каролин прищурилась, разглядывая силуэты в затененном дверном проеме. Александр Форестер, дары приносящий? Это никак не соответствовало ее воспоминаниям о нем: сколько она помнила, а она непроизвольно вспомнила каждую минуту их совместной жизни, Александр никогда не делал подарков ни ей, ни другим.

– Мама, взгляни, что мне принес Алекс. – В голосе Джесси звучали смех и восхищение. Она с гордостью протянула большое яркое (розовое с оранжевым) пластиковое ведерко. – Это для ракушек. Правда, здорово?

– Мм, – пробормотала Каролин, пряча от девочки улыбку. – И какое яркое!…

– Здравствуй, Каролин, – со спокойным достоинством произнес Алекс, и она перевела взгляд на него. Он вытянул руку, сжимающую букет белых маргариток. – А это тебе. – Он улыбнулся и добавил: – Я подумал, тебе не нужно ведерко для песочницы.

– Ну зачем… Спасибо, они такие милые, – ответила она, внезапно смутившись, когда взяла цветы. – Э-э… – Каролин прочистила горло, вспомнив о строгих манерах. – Проходите. – Она направилась к двери в гостиную. – Джесси, займи мистера… э-э… Алекса, пока я поставлю их в воду.

– Конечно, – улыбнулась Джесси. – Хочешь посмотреть мою коллекцию ракушек?

– Конечно, – эхом откликнулся Алекс, улыбаясь в ответ.

Каролин проскользнула на кухню, потрясенная тем эффектом, который произвела на нее его улыбка. О Боже, подумала она, останавливаясь у раковины, чтобы собраться с силами. Она надеялась, что сейчас, спустя столько лет, его мегаваттная улыбка потеряла свою мощь.

Сделав глубокий вдох, она достала вазу с верхней полки над раковиной. Смывая накопившуюся на стекле пыль, она позволила холодной воде течь по рукам, надеясь таким образом охладить свое волнение.

– Эй, мама! – закричала Джесси, настолько испугав Каролин, что она чуть не уронила вазу. – Алекс спрашивает, не нужно ли помочь с обедом, – продолжила она, появляясь на кухне, – их гость шел следом. – Он сказал, что делает классные бургеры.

Александр? Каролин посмотрела на него с крайним недоверием. Сначала подарки, потом предложение помочь с приготовлением еды. Не слишком ли много на первый раз?

Она поморщилась.

Он улыбнулся и пожал плечами.

– Ты делаешь классные гамбургеры? – Стесненная присутствием Джесси, Каролин не стала напоминать, что он за время их короткого брака не мог даже вскипятить воды, не то чтобы накрыть на стол. Она просто выгнула брови. – Правда?

– Правда, – усмехнувшись, подтвердил он. – Когда живешь один, ты либо проедаешь все время, либо учишься готовить сам. Мне надоело проедать время много лет назад, – он снова пожал плечами, – так что я научился готовить.

– Потрясающе, – пробормотала Каролин.

– Ты живешь один? – вклинилась Джесси со своей подростковой непосредственностью. – Без жены… или кого-нибудь еще?

– Да, без жены… или кого-нибудь еще, – шутливо повторил Алекс, глядя на Каролин.

– Должно быть, это ужасно, – посочувствовала Джесси. – Я имею в виду, жить одному.

Не так ужасно, если вся жизнь для него – работа, подумала Каролин.

– Временами становится одиноко, – произнес Алекс, снова посылая Каролин взгляд, который говорил: он точно знает, о чем она подумала.

– И у тебя нет подружки? – невинно, хотя и не совсем деликатно закинула удочку Джесси. – Или хотя бы бывают свидания?

– Джесси! Это не твое дело! – рассердилась на девочку Каролин, убеждая себя, что ответ ей совершенно неинтересен, но при этом затаив дыхание в его ожидании.

Алекс засмеялся.

По спине Каролин пробежал холодок.

– О нет, тут все в порядке, – сказал он, обращаясь прежде всего к Каролин. – Да, у меня есть знакомые дамы и иногда бывают свидания. А у тебя?

Хотя вопрос адресовался Джесси, Каролин инстинктивно поняла, что речь идет о ней. Чтобы не признаваться, что у нее не бывает свиданий, Каролин решила помолчать. Но Джесси не была столь скрытной.

– Мне еще не разрешают ходить на свидания, – без злобы ответила она. – До пятнадцати лет.

– И когда это случится… года через четыре или пять?

– Нет, всего через два, – сказала Джесси. – А как будто вечность, – с драматическим вздохом продолжила она. – Но мне кажется, я не расстроюсь от отсутствия свиданий, раз их никогда не бывает у мамы.

Болтушка, рассердилась на дочь Каролин.

– Джесси, – начала она, внезапно осознав, что у Алекса могут появиться подозрения относительно возраста девочки.

– Никогда? – прервал Алекс, переводя взгляд на нее. – Правда?

Каролин почувствовала сразу и облегчение и беспокойство – облегчение оттого, что он заинтересовался отсутствием свиданий у нее, а не возрастом Джесси, и беспокойство – что все-таки отсутствие свиданий у нее вызвало у него интерес.

Из огня да в полымя…

Под его проницательным взглядом, будто читающим все ее мысли, Каролин не могла соврать. Это было бы плохим примером для Джесси.

– Никогда, – явно вынужденно призналась она.

– Почему?

Ну и настырный… Каролин сделала вдох и выдох, напоминая себе, что Алекс всегда был настырным. Не настырностью ли он притащил ее к алтарю – и прямо оттуда в постель?

Вздорная мысль снова забраться с ним в постель прожгла ее тело, заставив сильно застучать сердце и покраснеть щеки.

Взять себя в руки под его неотрывным взглядом было не так-то легко.

Покачав в ответ головой, Каролин скрыла за фасадом холодной индифферентности силу и страсть чувственного притяжения, которое по-прежнему сохранилось между ними спустя все эти годы.

– Я – мать-одиночка, – отрезала она. – И отношусь к своим родительским обязанностям очень серьезно, – продолжала она с торжественной нотой в голосе. – Я не люблю оставлять Джесси с сиделками.

– Аминь, – сухо вставил Алекс.

Джесси захихикала.

Он усмехнулся.

Чувствуя себя полной дурой, Каролин покраснела.

– Ладно, не знаю, как остальные, а я хочу есть, – решительно объявил Алекс, меняя тему. – Надеюсь, мы сегодня все же пообедаем?

Благодарная за прекращение мучений, Каролин с радостью произнесла:

– Да, пора обедать. – И обратилась к дочери: – Джесси, достань, пожалуйста, из холодильника все для салата, пока я зажгу газ в гриле.

Тут Алекс поймал ее за руку.

– Я займусь грилем.

Испуганная теплом, растекающимся от его легкого прикосновения по всему телу, Каролин взглянула на него в безмолвном удивлении.

Такие простые слова, но мягкость его голоса, свет в его глазах вместе с легким касанием рук дали мощный толчок переживаниям интимного свойства.

Каролин оказалась беспомощной перед нахлынувшими на нее чувствами. Ей ничего не оставалось, как вымолвить:

– Хорошо. – Она облизнула пересохшие губы и, сглотнув, пробормотала: – Я… э-э… подготовлю мясо для гамбургеров.

– Так и сделаем. – Алекс вышел.

– Правда, он потрясающий? – воскликнула Джесси, как только за Алексом закрылась дверь. – Я, наверное, влюблена, – с драматическим вздохом продолжила она.

Боюсь, я по-прежнему влюблена.

Кое– как собравшись с мыслями, Каролин выдавила из себя улыбку и с нарочитой медлительностью проговорила:

– Мне кажется, есть некоторая разница в возрасте.

– Фу, мама, – проворчала Джесси. – Я совсем не имела в виду эту слащавую дрянь.

– Знаю, золотце, я просто дразню тебя. – С мягкой и виноватой улыбкой Каролин направилась к холодильнику, чтобы достать мясо для гамбургеров и сосиски.

В этот момент вернулся Алекс.

– Что за слащавая дрянь? – спросил он, подозрительно осматривая мясо в руках Каролин. – Что-то не то с гамбургерами?

Джесси захлебнулась от смеха.

Каролин сухо объяснила:

– Нет, с мясом все в порядке; слащавая дрянь – просто девичьи разговоры.

– А-а… понятно, – пробормотал Алекс, переводя взгляд с одной на другую. – А мальчиков не пускают в слащавые девичьи разговоры?

– Ну конечно, нет, – произнесла Джесси, очень по-взрослому качнув головой. – В противном случае они не были бы девичьими разговорами, не так ли?

Каролин с гордостью засмеялась: логика ответа дочери превосходна.

– Что ж, тогда я не в счет. – Алекс, сдаваясь, поднял руки. – Я закрыл рот и приступил к работе. – Он пересек кухню и взял у Каролин гамбургеры. – Ну, кому класть лук?

В конце концов, думала позже Каролин, вечер получился удивительно приятным, учитывая даже неизбежную в этой ситуации напряженность.

Лежа в постели, усталая, но с открытыми глазами, Каролин припомнила весь вечер во всей его последовательности.

Алекс оказался приятным и удобным гостем, поскольку не только демонстрировал хорошее настроение, но и действительно помогал.

Он приготовил гамбургеры, потом поджарил и их, и сосиски – что было, правду говоря, уже лишним. Затем после обеда долго смешил Джесси своими шутками, помогая ей мыть посуду.

Господи, Александр Форестер – и мытье посуды! Можно ли такое себе представить?!

В какой– то, нет, в значительной мере его желание во всем помогать больше встревожило, чем обрадовало Каролин.

Тот ли это Александр Форестер, который ни разу и пальцем не шевельнул, чтобы чем-то помочь, за месяцы их брака? Тот ли это человек, который вряд ли замечал безупречную чистоту их дома – того дома, который он купил через несколько месяцев после свадьбы и который по его настоянию остался за ней после развода, того самого дома, который позволил ей приобрести для себя и Джесси этот дом?

Каролин поморщилась, припоминая отдельные случаи, когда Алекс замечал ее усилия по поддержанию порядка в доме. Как-то раз он сухо сравнил ее способности хозяйки с мастерством профессионалов, нанимаемых для уборки кабинетов в корпорации, где он работал, – единственном месте, которому он посвящал большую часть своего времени, своих усилий, своей жизни…

Слишком живо припомнив множество споров из-за этого его единственного увлечения, Каролин снова пережила глухую боль отторжения, которую постоянно испытывала во время их совместного проживания.

Эта боль усилилась, и Каролин расплакалась, посылая в адрес Александра проклятия.

Она, как и прежде, проклинала его за то, что стремление к успеху убило в нем все живые человеческие чувства. Он видел перед собой только работу – и служил только ей.

По прошествии лет Каролин, конечно, признала горькую правду, что ее реакция тогда была незрелой, как незрелой была и она сама, все еще цепляющаяся, в силу юного возраста, за иллюзию, что Александр – ее герой, ее рыцарь.

Грустный смешок осознания неправоты, рожденного жизненным опытом, раздался в тихой комнате.

Жизненный опыт теперь подсказывал ей вопрос: ну зачем ему, герою и рыцарю, выбирать себе спутницей жизни впечатлительную девочку, какой она была в восемнадцать лет?

Каролин знала, что она больше не та девочка с глазами-звездами. Она взрослая, знающая цену людям и жизни, она – женщина. Она изменилась.

А изменился ли Александр?

Тот Александр, которого она знала и с которым жила, пальцем бы не шевельнул, чтобы помочь.

Сегодняшний Александр сделал это без колебаний.

Тот Александр, которого она знала и с которым жила, и не подумал бы принести цветы.

Сегодняшний Александр сделал это.

Эти мысли вернули ее к прошедшему вечеру.

Когда на кухне был полный порядок, Александр предложил Каролин и Джесси поиграть в «Монополию» и довел обеих до банкротства.

О да, Александр – на редкость обаятельный гость, в ужасе признала она. Его шутки и поддразниванье привели Джесси в состояние почти беспрерывного хихиканья и, боялась Каролин, полной очарованности.

Джесси была настолько покорена им, что Каролин становилось страшно за дочь.

Вечер подходил к концу – к немалому облегчению Каролин – и они складывали фишки в коробку, когда Алекс совершил промах, небрежно упомянув о планах, которые были у них с Джесси на следующее утро.

– Итак, встречаемся завтра рано утром, – сказал он, улыбаясь, Джесси. – Отлично?

– Отлично, – невинно ответила та, кладя свою фишку в коробку.

Каролин переспросила:

– Завтра утром? Что завтра утром? – Она строго посмотрела на Алекса и Джесси.

– Алекс со мной идем за ракушками, – ответила Джесси, посылая улыбку их гостю.

– Мы с Алексом, – автоматически поправила Каролин, еще не поняв, в чем дело. – Нет, юная леди, вы завтра утром не идете за ракушками. Вы идете в воскресную школу, а потом в церковь.

– Но, мама, – захныкала Джесси. – Я же не знаю, сколько здесь пробудет Алекс, а в понедельник я пойду в школу. Ну можно я пропущу воскресенье?

Покачав головой, Каролин открыла было рот, чтобы отвергнуть мольбы, но Алекс, повторив ее движение головой, вступил раньше:

– Минутку, Джесси, ты ни слова не сказала мне о воскресной школе и церкви.

– Прости, пожалуйста, – вздохнула Джесси, опустив голову и демонстрируя полное раскаяние. – Мне так хотелось пойти с тобой за ракушками, что я, наверное, забыла, что завтра воскресенье.

– Да, завтра – воскресенье, и… – грозно начала Каролин, только чтобы прервать Алекса, узурпировавшего, по ее мнению, родительский авторитет.

– И ты, как обычно, пойдешь в воскресную школу и церковь, – сказал он более мягким тоном. – Мы можем пойти позже, когда ты вернешься из церкви.

– После воскресного обеда, – вставила Каролин, наращивая свой авторитет.

Губы Александра сложились в некое подобие улыбки.

– Да, после обеда, – повторил он.

Каролин почувствовала страстное желание шлепнуть его, но сдержалась.

– Алекс придет к нам обедать?

Вопрос Джесси поставил Каролин в ужасное положение. Ей отчаянно хотелось ради собственного спокойствия отказать в приглашении. Однако как она откажется пригласить Алекса на обед, если он планирует провести весь остаток дня с Джесси? Конечно, она не может. Итак… Сохраняя на лице ласковое выражение, она вздохнула и произнесла:

– Конечно, можно пригласить Алекса на обед. – (Лицо девочки засияло.) – Разумеется, если у него нет других планов…

– С огромным удовольствием присоединюсь к вам. Я много лет не наслаждался домашним воскресным обедом. Большое спасибо.

К тому времени, когда Алекс наконец распрощался, Джесси была влюблена в него по уши.

Легко понять, размышляла Каролин, оглашая вздохами тихую комнату. Не она ли пала четырнадцать лет назад под чарами Александра, лишь увидев его и поговорив с ним?

Четырнадцать лет назад?

Насмешка над собой всплыла из глубин подсознания Каролин. А как сейчас? Как насчет повторяющихся приступов трепета в течение всего вечера?

Он был слишком близко, оборонялась Каролин от внутреннего голоса. Обычная реакция на уровне физиологии.

Она уткнулась лицом в подушку. С глаз долой – из сердца вон.

Ага, нашептывал насмешливый голос. А теперь объясни, почему не можешь заснуть, откуда все тот же трепет и постоянное чувство пустоты, той пустоты, которую мог заполнить только Александр?

Этот внутренний голос пробудил поток чувственной памяти.

Каролин задрожала, вспомнив губы Александра, касающиеся ее губ, его язык, требующий ее отклика, его руки, воспламеняющие ее.

В один прекрасный момент она почувствовала силу его стройного мускулистого тела, требующего всего, что она может отдать.

Ее тихая мольба звучала в летнем ночном воздухе. Она не может без него, ей пусто без него.

Насмешливый голос внутри отзывался на ее мольбу притворным смехом.

Господи, беспомощно думала Каролин, поджимая ноги в бесплодных попытках облегчить свою боль и страсть…

Так как знала, что насмешливый голос прав.