Текст книги " Звёздные войны: Красный урожай"

– Зо? – раздался голос орхидеи, – Что это?

– Дай мне секунду. – Она прислушалась к звукам всей оранжереи, используя свои уши, вместо того, чтобы применить Силу. Зо не услышала ни одного голоса, но этого и следовало ожидать. Ее коллеги джедаи часто подолгу работали у отдельных видов, не говоря ни слова. Большая часть их дневной рутинной работы происходила в абсолютной тишине.

Остановившись на полпути вниз по длинному проходу, заросшему листовыми стеблями, Зо посмотрела вверх. Высоко над головой она нашла то, что искала: 800-летний паноптикум ивы, идеальный экземпляр органической системы наблюдения, изящно сплетающий свои ветви в густой навес изумрудного кружева. Верхушка каждого бутона была украшена крошечным золотым глазком.

Зо прикоснулась ладонью к шершавому стволу, позволяя силе ее корней пульсировать сквозь нее, в то же самое время осознавая, что дерево принимает ее, как равную. Она почувствовала, как уровень ее обзора поднимается по ветвям, распределяясь вдоль колоний точно сфокусированных глаз. Взгляд сместился, дрогнул, и снова стал ясным. Теперь она вглядывалась вниз, на себя и на весь этаж, с высоты гораздо большей, чем ранее. Ветви дерева сместились, и Зо ощутила легкое мерцание когнитивного диссонанса, когда выровнялся ракурс обзора, и она увидела знакомо одетую фигуру Волла Бенниса, словно опершегося лицом на извилистый, с пушистыми пучками, ствол малпассианской кальмаровой сосны.

Но Беннис не опирался.

Он сгорбился и был неподвижен; его тело, согнувшееся под неестественным углом со свисающими с обеих сторон руками было проткнуто копьем, вонзившемся сквозь спину в ствол дерева. Длинное кинжалообразное пятно крови, берущее начало между лопатками, бежало вниз по его спине, просачиваясь через ткань. Кружка кафа лежала на полу между ногами.

Зо осознала, что может видеть лицо Бенниса. Оно было каким-то бледным и вялым, мясной маской, на которой не осталось признаков жизни. Его кровь бежала вниз по грубо обтесанному копью, и Зо смотрела, с немигающей остротой зрения ивы, как на конце сформировалась капля, набрала вес и упала в уже застывающую на полу лужу у его ног.

Плюх.

Кап.

Позади нее что-то зашуршало в листве.

Зо слишком поздно осознала, что забыла о бдительности, когда ее сознание, поворачиваясь, падало вниз с ветвей ивы, к зрительным и слуховым нервным окончаниям. С другой стороны дерева, где-то внутри густого зеленого навеса, шорох стал громче и ближе. Под тяжестью ног треснули ветви. Зо чувствовала присутствие этой новой сущности, где бы та не была, прокладывающей путь прямо к ней, больше не заботившейся о том, чтобы быть тихиой или незаметной.

Страх охватил ее, дыхание сперло. Эмоциональный гул растений утих – даже орхидея затихла – весь иследовательский уровень ощущался намного громаднее и более безжизненным, чем секундой ранее. Оглянувшись в полуорбморочном состоянии, ей вдруг захотелось, как никогда раньше, убежать, но она больше не была уверена куда. Шум, который она слышала с другой стороны зарослей, теперь, казалось, доносился со всех сторон. Она почувствовала себя беспомощной, загнаной у угол, брошенной всеми, за исключением ее собственного страха.

Из зарослей вырвалась фигура двухметровой высоты. Огромное, покрытое шерстью создание нависло над ней. Длинная, косоглазая морда была нечеловеческой: скулы и лоб, выпячены вперед; пара пожелтевших клыков, торчащих из нижней челюсти; глаза, мерцавшие из-подо лба, горели и были полны решимости. Это вифид, поняла Зо, самый крупный, которого она когда-либо видела. Где-то внутри себя он издал сдавленный звук, который мог означать что угодно – от заинтересованности до равнодушия.

Зо повернулась и побежала. Едва она сделала три шага, как на ее голову обрушилась лапа размером с несущие балки, причинив ощутимую боль с правой стороны головы. Зрение рассыпалось на множество мерцающих звездочек.

Когда слепота рассеялась, она оказалась лежащей на полу с окутавшей шею болью, глядя вверх на вифида, из-под серповидной ноги, распластавшейся по ее лицу. Теперь она могла чувствовать его резкое и наводящее клаустрофобию зловоние, похожее на плесень и смерть. Ей пришло в голову, что смерть, которую она ощущала в других, на этот раз могла быть ее собственной.

Череп сжался от мучительного давления, когда пятнистая плоть его ноги накрыла ее нос и рот. Рот был накрепко запечатан вонюче пахнущей чернотой. Впервые она услышала его приглушенный, отдаленный голос.

– Орхидея.

Зо скорчилась и ощутила незначительное ослабление хватки: ровно настолько, чтобы дать ей возможность ответить.

– Что?

– Орхидея Мураками, – голос, раздающийся из широкого, клыкастого рта, был низким и хриплым, более похожим на рычание. – Где она?

– Зачем?

Глаза сузились.

– Не трать мое время, джедай, иначе ты сгинешь, как и твой друг. – Он наклонился вниз, пока она не смогла ощутить зловонный запах его дыхания, бурлящего сквозь узкие щели его ноздрей.

– Она… в главном инкубационном культиваторе. – Зо привстала ровно настолько, чтобы кивком головы показать направление, и почувствовала яркую вспышку боли, пронзившую плечевой сустав, к которому вифид приложил весь свой вес. – Вон там, за тобой. Но ты не можешь просто…

– Давай, показывай.

Вцепившись в ее руку, он потащил ее за собой. Зо заметила боевой лук и колчан со стрелами, перекинутый через мышечный горб на спине вифида, спутанную серо– золотую гриву, покачивающуюся взад-вперед. Несколько костей, некоторые явно человеческие, челюсти и фаланги, были связаны и вплетены в его шерсть, стуча друг о друга. Вифиды, если она правильно помнила классификацию, рождаются хищниками; они живут, чтобы охотиться и убивать. Это позволяет им покидать свой мир и удачно устраиваться в качестве наемников и охотников за головами или кем-то еще похуже.

Вифид поднял ее за шею и швырнул к двери инкубатора.

– Открывай.

– Вам просто нужно нажать на замок.

Отпихнув ее в сторону и держа правую руку на ее шее, левой рукой он схватил засов и открыл замок. Когда дверь открылась, он вытащил ее внутрь, держа на расстоянии вытянутой руки, осторожно продвигаясь по инкубатору. Зо попыталась запрокинуть голову вверх, чтобы снять давление с горла, но он держал ее почти на полметра от пола… она не могла достать до него даже на цыпочках. Из дальнего угла она услышала треск разрываемого электронного обоудования. Что-то тяжелое упало с треском на землю. Когда показалась рука вифида, в его пальцах был стебель орхидеи, хотя цветок уже начал увядать в его руке.

– Что с ней такое? – спросил вифид.

– Она особая, – попыталась объяснить Зо. – Она не может выжить вне инкубатора, ей нужна…

– Что?– потребовал он, ослабляя хватку ровно настолько, чтобы она могла опуститься и коснуться пола.

Она выдавила, ненавидя себя за это:

– … я.

– Зачем?

– Если она вне инкубатора, я не могу быть дальше, чем в метре от нее. Я должна быть рядом. Иначе она потеряет свою силу.

Зо взглянула наружу в ту сторону, откуда она пришла. Ее взгляд скользнул по полу к телу Волла Бенниса. Не прижатый больше к дереву, его труп лежал, словно скомканная масса – одна ладонь открыта, как если бы хваталась за последнюю недостижимую соломинку жизни, которая так и не появилась. Копье, которое пригвоздило его к дереву, уже выдернули.

У Зо было едва ли достаточно времени подумать, когда вифид уйдет; она увидела как его конечность размахнулась вниз к ее лицу, обрушившись на ее правый висок и погрузила ее в пучину глубокой и беззвездной ночи.

8

Полискин

На протяжении своей истории, каменистый пустынный мир Геонозиса перенес множество катастроф и массовых вымираний, в том числе удар кометы по своей самой большой луне, который почти уничтожил все население планеты. Оценив результаты разрушений, паводков и непредсказуемые солнечные бури, приносящие радиацию, нетрудно понять, почему древние жители Геонозиса – те, кто остался от них – переселились под землю.

Немногое изменилось с тех пор.

Находясь здесь, среди пещер и оставшихся скал, Ройо Трэйс понял, что стоящий перед ним офицер Республики закончил говорить, или, по крайней мере, остановился, чтобы перевести дыхание. Офицера звали лейтенант Норч и, несмотря на то, что он смотрел Трэйсу прямо в глаза и почти кричал, чтобы быть услышанным сквозь ветер, он все-таки говорил официально и натянуто. Иначе говоря, идеальный продукт бюрократии, которой он присягнул на верность.

– Кроме того, – продолжал Норч, – от имени военизированных и охранных сил Республики, мы ценим, что Орден своевременно отреагировал.

Лейтенант указал на огромный шатер из полискина, раскинувшийся перед ними – полкилометра из волнистых серебряных микропор, хлопающих и шумящих на ветру, как паруса корабля, никуда не двигающегося.

– Учитывая природу нашего открытия здесь, я уверен, вы понимаете актуальность нашей просьбы.

Трэйс кивнул, морщась от песка, который сыпал ему в лицо. Он был темноволосым человеком, ничем не примечательного телосложения и вида, высокий, спокойный, и отчасти привлекательный, если не обращать внимания на заросший щетиной подбородок, с зелеными глазами и слегка улыбающимися губами. Но все время, что он стоял неподвижно у входа в шатер, – то ли слушая, то ли нет – ощущение силы казалось окружает его, ощущение острого понимания собственной значимости.

– Мы получили первоначальный доклад прошлой ночью, -говорил Норч, повысив голос даже громче обжигающе сухого ветра. – Независимый транспортный корабль на своем пути через Внешнее Кольцо принял незнакомый сигнал. Они подумали, что это сигнал бедствия. Но когда они приземлились, они увидели это.

И с жестом, который должен быть без сомнения драматичным, он повернулся к палатке и откинул полог, позволяя Трэйсу пройти внутрь.

Трэйс нырнул под полискин, радуясь что ушел с ветра, и остановился, глядя вниз. Кратер по-прежнему дымился, но он мог разглядеть обломки внизу, метрах в ста, где они образовали воронку и навсегда изменили ландшафт. Всматриваясь в нее, он заметил, что лейтенант пристально наблюдает за ним с чувством едва скрытого осуждения, пока, наконец, он был не в силах больше сдерживаться.

– Ну и, – спросил Норч, – что вы думаете о этом?

– Определенно, это корабль Ситхов. Пять двигателей, угловатый вид…

Лейтенант покачал головой.

– При всем уважении, вы меня неправильно поняли. Мы ведь понимаем, что это военный корабль ситхов. Мы видели их при нападениях на Корускант. -

И потом, собравшись продолжил: – Вопрос в том, что привело его к падению здесь, на Геонозисе, и стоит ли его появление здесь рассматривать как акт преднамеренной агрессии.

– С чего вы взяли? – поинтересовался Трэйс.

Норч прищурился, как если бы усомнился в надежности рыцарей-джедаев.

– Республика ценит эту планету, как возможный оплот обороны сектора Арканис, это строго конфиденциально, конечно.

– И?

– И когда я обратился в Совет Джедаев, они сообщили мне, что у вас есть определенные телепатические способности, которые могли бы прояснить основные намерения нашего врага.

– Это правда.

– Отлично, во всяком случае. – Норч бросил на него сердитый взгляд.

Трейс не был уверен из-за чего: отчасти ли из-за раздражения или просто из-за усилия перекричать хлопанье шатра. Наконец, лейтенант откашлялся и нашел какой-то объект на горизонте, чтобы перевести взгляд.

– Подразумевалось, что прибыв сюда, вы могли бы использовать вашу специфику, ах да… способности, чтобы помочь нам в нашем расследовании.

– А в моем понимании, – ответил Трэйс, – мне должны были бы передать полную власть здесь, чтобы выполнить моё расследование без всякого вмешательства извне. -

Он все еще смотрел вниз, в огромную дымящуюся воронку, на военный корабль и впечатляющую рану, коорую он нанес поверхности планеты.

Она была даже глубже, чем он изначально предполагал, и теперь он расслышал тонкий, напряженный свист вырывающегося давления из недр.

– Чего именно вы хотите от меня? – Трэйс посмотрел на него.

– Собирайте ваших людей и убирайтесь.

– Из палатки?

– С планеты.

Одна бровь изогнулась вверх – характерная черта, которую лейтенант до сих пор хранил при себе:

– Прошу прощения?

– Здесь не безопасно.

– Мы уже укрепили участок вокруг на километр в каждом направлении…

– Я говорю не о повержности. – Трэйс возвысил голос, чтобы стать немного более резким. – Вы слышите этот шипящий звук? Корабль потревожил подземное газовое месторождение, большое, судя по звуку, а подземные газы здесь на Геонозисе крайне нестабильны. Если он вырвется в то время, как ваши люди будут вокруг, вы их лишитесь.

– Послушайте, но я отвечаю, и…

– Тогда вам лучше прислушаться к тому, что говорит этот человек, – перебил новый голос.

Трэйс повернулся и увидел республианского офицера-женщину, молодую, возможно немного за тридцать, темноволосую, привлекательную и улыбающуюся ему. Судя по отданной Норчем чести, она была явно выше его по званию, тем не менее, она даже не ответила на приветствие.

– Ройо Трэйс? Я капитан Тэкла Ансгар. Добро пожаловать.

Ее бледно-голубые глаза смотрели на него ровно и уверенно.

– Приятно с вами познакомиться. Я, конечно, надеюсь, что вы не будете судить по одному неприятному разговору.

– Честно говоря, – ответил Трэйс, – мой собственный опыт здесь значит не меньше. Я здесь, чтобы выполнить задание.

– О, я уверена, что дело не только в этом.

Она подошла к нему, случайно задев его руку своей.

– Признаться, я всегда восхищалась Орденом Джедаев, но никогда не имела возможности познакомиться с рыцарем-джедаем лично.

– Боюсь, что этого не произойдет и сегодня, – ответил Трэйс.

Она немного нахмурилась:

– Но…

Прежде, чем она смогла продолжить, Трэйс прошел мимо нее, повернулся и прыгнул прямо в кратер.

***

Спуск занял секунд тридцать, но для Трэйса они казались одновременно и мгновением и, каким-то немыслимым образом, вечностью. Падая вертикально вниз, он призвал Силу, создавая подушку сопротивления под ним, пока не почувствовал, как его свободное падение замедляется, стенки кратера не так быстро движутся, каждая частица тела сопротивляется падению. Теперь, немного сконцентрировавшись, он смог разглядеть каждую трещинку и мох на камнях, пролетая мимо.

К тому времени, когда он заметил корабль, возвышающийся на дне воронки, он снизил свою скорость снижения до уровня, когда он мог бы протянуть руку и схватиться за разбитый фюзеляж. Руками он ощутил холодную дюросталь. Свесив ноги, Трэйс спрыгнул через рваную дыру в корпусе, сапоги ударились об узкий выступ искореженного металла, который некогда был частью мостика.

Он перевел дух и огляделся.

Даже отсюда корабль был предсказуемо уродлив, топорно и утилитарно сделан – работа культуры, которая не знакома с понятием красоты в галактике. Последствия аварии даже улучшили его эстетику, придав какую-то степень оригинальности. Стоя здесь, он чувствовал громадный вес корабля, распростершегося вокруг него, обломки все еще успокаивались, колеблясь. Острые края скрежетали и терлись о глубокие осадочные слои, царапая мягкий песчанник. Под всем этим свистел выходящий газ.

У него было не так уж много времени.

Продвигаясь дальше в глубь судна – двери переборок все-еще срабатывали за ним – Трэйс остановился, расширяя свои чувства, чтобы обнаружить с любого направления оставшуюся на борту жизнь.

Но там ничего не было.

Там наверху, в палатке, военный офицер сказал ему, что первичное биосканирование оказалось отрицательным… тем не менее, он опасался, что горстка выживших ситхов может каким-то образом заблокировать считывание приборов, готовя засаду.

Трэйс определенно мог заверить себя, что уже ничего не случится. Но он уже слишком далеко зашел, и простое любопытство влекло его вперед. Опустившись глубже, он прогремел через главную рубку и пошарил в темноте, пока его пальцы не коснулись чего-то гладкого, влажного и еще слегка теплого. Это была мягкая плоть. Даже без зрения он понял, что наткнулся на первый труп.

Постепенно его глаза начали привыкать. Останки летного экипажа ситхов лежали размазанными и истекающими кровью, обгорелыми, со вздувшейся кожей над переломанными костями в расплавившейся ткани костюмов. Огонь и удар спресовали несколько тел в одну плотную массу из лиц и переломанных конечностей, застигшую в тех местах, где они умерли.

Он почувствовал запах газа, запах серно-гнилого яйца заструился в его легкие и понял, что времени совсем мало. Он снова закрыл глаза, но не убрал руку от массы окровавленной плоти и костей. Близость важна; физический контакт еще лучше. Среди роя своих мыслей, он начал слышать проклятия экипажа, когда навигационные системы корабля отказали, почувствовал их растущий ужас, когда они поняли, что корабль собирается похоронить их в глубине планеты. Перед самым концом надвигающаяся неизбежность смерти превратила их во что-то безмозглое и суетливое подобие мустафарских блох, их вера в темную сторону, их клятва Владыкам Ситхов с их заклинаниями и древними рунами, развеялась в последнем приступе животного страха.

Затем наступила тишина.

Вечная тишина.

Трэйс выдохнул, вспомнив теперь о других причинах, которые, как он узнал, интересуют Республику в изучении мест катастроф наподобие этой. Офицеры назвали бы их исследователями, но у завербованных на полу были другие имена. Имена как у охотников за трупами и безнравственных туристов.

Прозвища очень мало значили для него. Это была просто работа, всё остальное было помехой, в том числе женщины-офицеры, которые хотели познакомиться с ним лично. Он знал о своей репутации холодного и отчужденного: его это по большому счету не беспокоило. Он отдернул руку, готовясь подняться на поверхность…

Но быстро вдохнул через рот. Яркое ощущение внезапного подавляющего страха, которое не имело ничего общего с военным кораблем или останками его экипажа.

Что-то еще происходит, где-то далеко-далеко.

Что-то гораздо худшее.

Он увидел лицо своей сестры.

Не могло быть никаких сомнений. Это была Зо, и она закричала в исступлении от боли и беспомощности. И хотя Трэйс не мог видеть нападавшего ясно, он понял из этой слабой вспышки ее мыслей, что у нее нет защиты против того, кто навис над ней, волоча ее из сельскохозяйственного корпуса джедаев по направлению – какого черта?

Он остановился и застыл, совершенно забыв о настоящем месте, в котором он находится, ошеломленный бурей расплывчатых образов: древко копья, с которого капала кровь, зеленая вспышка, дуновение чего-то прогорклого и одичавшего. Его обоняние заполонилось зловонием места, которое находилось слишком далеко, местом смерти, одиночества и агонии. Он чувствовал ее смятение и тревогу, проходящие через его собственную кровеносную систему, как если бы в них билось одно сердце. На мгновение он почувствовал присутствие ее похитителя.

– Послушай меня, – Трэйс приказал ему. – Я не знаю, кто ты, но я обладаю особыми навыками. Если ты привезешь мою сестру обратно прямо сейчас невредимой, я отпущу тебя. Но если ты этого не сделаешь, я обещаю тебе, что выслежу тебя. Я найду тебя. И я заставлю тебя заплатить.

Конечно же, ответа не последовало.

Под ним началось колебание, возник визг от крена корабля, потом оглушительный грохот от того, что фюзеляж разбившегося корабля ситхов начал раскачиваться под его ногами, и искрится от трения. Неожиданно раздался свист и столб горящего газа вырвался из стены.

Взрыв потряс кратер до самых его глубин. Быстро сориентировавшись, Трэйс почувствовал, как огромные куски опаленной скалы несутся на него. Инстинктивно он создал щит из воздуха, спресовав его перед собой, чтобы обеспечить возможность дышать – однако недостаточный, чтобы обеспечить выживание. Он задохнется тут, как жук в банке.

Щит сделал свое дело. Обломки ударились о него, отскочив и соскальзув сниз. Трэйс едва ли это заметил. Он вернул мысли назад к Зо, в ту часть себя, которая видела и чувствовала ее отчаяние, ее страдания, цепляясь за любую подсказку, где она может быть, куда похититель везет ее.

Но там не было ничего что могло сойти за намек, только мертвое пространство, такое же глубокое и безжизненное, как то, что образовалось здесь от крушения военного корабля.

И ужасная тишина.

Поднимаясь наверх вместе с щитом, Трэйс достиг вершины кратера; свет стал ярче, давая возможность увидеть выражение глубокой озабоченности, отпечатавшееся на его лице.

9

Майроко

Зо проснулась. Ее взору предстал череп с пустыми глазницами.

Не человеческий. Он был бесформенным – одна глазница значительно больше, чем другая, а третья зияла просто над ними; своей редкозубой улыбкой он, казалось, приветствовал ее в какой-то убийственно новой реальности, где пропорции были нелепыми и больше ничто не имело смысла. В черепе, инкрустированный вместо одного из резцов, находился серовато-синий сапфир, вероятно, подделка. Нынешний владелец черепа нанизал его на толстый трос, проходящий через его пустоты так, что череп свисал, как гротескная бусинка на нити, и когда Зо села и попыталась не смотреть на него. Все пространство, где она только что очнулась, предстало перед ней.

Она находилась в помещении, представлявшим из себя нечно вроде зала для трофеев.

По всей длине помещения был натянут трос. Группы одинаковых черепов свисали по обе стороны; их были десятки, сгруппированные вместе в нагромождения, в то же самое время другие располагались по два или по три, создавая нечто вроде счетов смерти. Под ними беспорядочно располагались ряды чанов и баков, которые кипели над жаровнями. Зо разглядела в них еще больше торчащих костей и конечностей, некоторые еще свежие, в то время как другие, казалось, разварились до костного мозга. Мох и плесень неисчислимой давности покрывали потолок, колонии жизни, конкурирующие за молекулы жира, испарявшимися из кастрюль. Запах вареной плоти намертво завис в воздухе.

Проглотив комок в горле, стараясь не срыгнуть, Зo попыталась пошевелиться и почувствовала что-то скользкое и жирное тыльной стороной рук. Обернувшись, она увидела, что вся стена за ее спиной была задрапирована кожей и шкурами, кишащими крошечными слепыми жучками старательно выедающими плоть. Она беспомощно смотрела, как они то зарывались, то выходили наружу, изъедая кусочки сероватого мяса.

– Скарабеи Боски, – раздался голос за ее спиной.

Зо развернулась и увидела вифида, стоявшего в шлюзовом проеме. Его взгляд был пронзителен, агрессивен, как будто он видел скелет сквозь ее кожу, с которой она неизбежно расстанется, а кости он выварит, не дожидаясь, пока естественный процесс разложения сделает это первым.

Зо слегка пошевелила головой и поморщилась от боли в основании шеи. Она вспомнила те последние несколько минут на Марфе – наконечник копья вифида, острый приступ боли, размытые очертания грязного коридора, как он терял свои очертания, пока она погружалась в беспамятство.

И перед тем как она отключилась, люк.

Зо смотрела мимо Вифида, оценивая свое положение с этой неприглядной точки зрения. Гул турбин внизу, постоянная дрожь переборок – и хотя в комнате не было каких-либо иллюминаторов, позволявших разглядеть их нахождение, Зо поняла, что они двигаются в гиперпространстве.

– Это твой корабль?

Вифид кивнул один раз.

– Майроко.

– И куда мы направляемся?

На этот раз он не ответил и поковылял к ближайшему баку. Она увидела, как он поднял крышку и достал окислившимися щипцами грязный комок чего-то, что, как она поняла, было голенью. Кусочки хряща и мышц, бывшие частью ноги, свисали с одного ее конца. С безразличным ворчанием вифид бросил ее обратно в бак и захлопнул крышку, затем повернулся, чтобы уйти.

– Подожди, – едва выговорила Зо охрипшим голосом.

Наемник даже не остановился.

Шлюзовая перегородка закрылась.

***

После того, как он ушел, Зо обнаружила орхидею.

Она находилась в полуразбитой колбе, которую небрежно привязали между полкой для грузов и раскачивающимся ведром над чанами с конечностями и черепами. Ее похититель использовал тот же грязный кабель, на который были нанизаны черепа, для того чтобы зафиксировать колбу на месте. Оттуда, где Зо находилась, она видела, что орхидея все же не погибла, даже пока она лежала здесь без сознания. Простой физической близости, казалось, достаточно, чтобы оставить цветок в живых, несмотря на то, что достаточно много времени Зо была без сознания.

Зо посмотрела на нее.

– Эй?

Молчание.

– Это я. Ты чувствуешь меня?

Поначалу процесс общения всегда нелегок. Он ощущается не естественно. Но с опытом, после бесчисленных восходов, проведенных наедине с орхидеей, она вскоре достига такого уровня мастерства, что стала избегать неудобств переходного состояния, придав ему больше естественности.

– Ты там?

В своем стеклянном сосуде цветок, наконец, чуть шелохнулся, немного изменив яркость свечения, как знак того, что ее усшышали. Зo увидела, как серовато-коричневый стебель наклонился по направлению к ней, как бы маня. В то же время она почувствовала сущность цветка внутри нее, которая как бы заполняла пустоту прямо в ее солнечном сплетении; в том месте, где, как думала Зо, находится ее душа. Сразу же она услышала первый слабый шепот цветка, бесполый, бессвязный на первый взгляд, но становящийся яснее, как-будто иностранец приспособливается к нюансам совершенно нового языка.

– Зо? Что случилось? С нами все в порядке?

Зо сдавленно улыбнулась, почувствовав шишку на затылке.

– Я бы не сказала.

Орхидея помолчала несколько секунд, а затем произнесла:

– Я чувствую, что все… изменилось.

– Можешь повторить это снова, – пробормотала она вслух.

– Повторить?

– Нас похитили, – ответила Зо. – Захватили.

Опять пауза, а затем:

– Да, это так. Это существо… Тулкх.

Взгляд Зо метнулся обратно к орхидее:

– Это его имя?

– Вифида? Да. Он… охотник, как бы правильнее… как же это слово?… Тот, кто ловит людей за деньги?

– Наемник, – ответила Зо и поняла что орхидея кивнула в знак согласия.

– Да, одинокие, кровожадные создания, и злые.

Зо ждала, обдумывая комментарий. Орхидея могла чего-то недоговаривать, и Зо не могла не задуматься о причинах, по которым цветок пришел к таким выводам.

– А еще он грубый, – сказала Зо цветку.

Если у орхидеи и было мнение на этот счет, она не ответила.

– Что ему нужно? – спросила Зо.

Орхидея молчала. Глядя на неё, Зo начала понимать, как ее пробуждение уже начало влиять на биосферу комнаты. Естественно распространявшийся мох на потолке начал расти быстрее, расползаясь и пытаясь поглотить неизолированные болты и швы на внутренних стенах. Там был какой-то переключатель чуть выше ее головы со знаками на незнакомом языке, родном языке вифида, как она предпололожила, и он уже так оброс мхом, что она не могла разобрать букв. Пятна зеленой гнили внутри черепа начали расширяться, выйдя наружу через глазницы и отверстия от трепанации. Просто находясь здесь, она дала толчок для роста побочной микрофлоры корабля.

– Ты знаешь куда он везет нас?

Немедленного ответа снова не последовало. Зо задумалась, не находится ли эта информация за пределами познаний орхидеи.

Затем она почувствовала, что корабль резко накренился в одну сторону, почти инфразвуковой гул турбин перешел в режим форсажа, и Зо захотелось узнать, в чем дело.

– Что происходит? Мы падаем? – спросила она.

– Спускаемся, – ответила орхидея.

– Куда?

Снова тишина, а затем:

– Самое ужасное место в галактике.

10

Связанная призраками

Удар отбросил ее в сторону к стене, на которой были развешены шкуры; восстановив равновесие, Зо отшатнулась от стены и стряхнула шустрых, с твердой скорлупой жучков, прилипших к ее коже прежде, чем они смогли вонзить в нее свои голодные маленькие рты. Насекомые упали на пол, слепо заметались, а затем исчезли в трещинах, как будто корабль вифида был просто еще одним трупом, в котором они жили.

Внизу двигатели замолчали. В тишине, она почувствовала, как корабль принял на себя гравитацию, перераспределяя нагрузку на тысячи крошечных балок и звеньев с глубоким и изнурительным звуком.

Зo все еще не могла определить, разбились они или это просто жесткая посадка. Она ждала, затаив дыхание, пока давление выравнивалось, и пока гул, в конечном счете, не затих. Снаружи она могла слышать ветер. Звук, приносимый им, говорил о чужеродном запустении, доносясь откуда-то из-под дюросталевого корпуса. Она почувствовала, как кожа на ее спине покрылась мурашками. Было такое чувство, что они приземлились в непроницаемое пространство в нижней части галактики, место, лишенное входа и выхода. Ее взгляд метнулся обратно к орхидее в надежде на объяснение и в стремлении понять, что она чувствует.