Текст книги "Замурованный труп"
Автор книги: Джо Горес
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)
Глава 21
Как же они могли ошибиться? Начиная свою пятидесятимильную поездку в Сан-Франциско, Баллард мысленно прокрутил все пять дел, которые он расследовал, ища напавшего на Барта преступника. Не дал ли он где-нибудь промашки? Может быть, преступник вовсе не из тех, что у них на подозрении? Может быть, его нападение связано с каким-то случаем из жизни Барта, о котором он сам не имеет никакого представления?
Или полицейские все же были правы? Барт взял «ягуар» для какой-то своей, неизвестной им личной цели и свалился с обрыва по роковой случайности?
Да нет, это просто чушь. Ни с чем не сообразная. Наверняка он что-то упустил или неправильно истолковал в деле Гриффина, что-то такое, что не заметил или неверно истолковал сам Кёрни, но именно в этом и заключается разгадка...
Тут Баллард вдруг осознал, что его уже второй раз вызывает по радио чей-то незнакомый голос.
– СФ-6 слушает. – Панический страх кольнул его в самое сердце. Неужели что-то с Бартом?
– Вы, Ларри Баллард?
– Десять четыре. Ларри Баллард. Говорите, пожалуйста.
– Говорит Данлоп Йенсен, СПИ. Гизелла Марк попросила меня передать вам сообщение из Сан-Франциско.
СПИ – служба передачи информации. Баллард вспомнил, что Гизелла рассказывала ему об этом человеке – инвалиде, не выходящем из дома, живущем в горах за Оклендом и ретранслирующем передачи местных оркестров, а также передающем телевизионным станциям за соответствующую мзду – в чрезвычайных случаях и бесплатно – сведения о пожарах, ограблениях и других событиях.
– Вы слышите меня, СФ-6?
– Ясно и отчетливо. Слушаю ваше сообщение.
Баллард был изрядно удивлен, что его голос звучит так бесстрастно. Страх все еще не отпускал его. Гизелла не стала бы связываться с ним ночью по радио, не будь на то веской причины. Неужели Барт... умер? Или еще того хуже, превратился в растение? Оклендский контрольный пункт в это время закрыт, а зона действия сан-францисского контрольного пункта не простирается сюда, за ист-бейские холмы, поэтому Гизелле и пришлось прибегнуть к помощи Данлопа Йенсена.
– Передаю сообщение, – послышался голос Йенсена. – Барт пришел в себя, в полном сознании.
Господи Боже мой, какая радость!
– Десять четыре. Сообщение принято и понято. Скажите, вы пьете бурбон?
– Все, что мне попадается, СФ-6. – Ответ прозвучал с неожиданной теплотой. – И пью так, что не стоял бы на ногах, если бы они у меня были.
– Тогда в воскресенье ждите нас с Гизеллой. Мы непременно прихватим бутылочку вина.
– Буду ждать, – радостно сказал Йенсен, давая отбой.
Баллард невольно нажал на педаль газа, и «форд» ринулся к Бей-Бриджу со скоростью, которая дорого бы ему обошлась, если бы дорожный патруль в это время не пил кофе в круглосуточном кафе в Оринда-Виллидж.
«Тандерберд» не был оборудован радиотелефоном, поэтому Кёрни не слышал разговора между Баллардом и Данлопом Йенсеном. Он поддерживал скорость в шестьдесят миль, слушая песни и музыку в стиле кантри и вестерн, отбивая ритм пальцами по рулю. Если тот факт, что их расследование зашло в тупик, и волновал Кёрни, то по его лицу этого нельзя было сказать. Он уже много лет занимался своим делом и достаточно хорошо знал себя, поэтому умел сдерживать нетерпение.
Не то, чтобы знать себя, было дьявольски важно для частного детектива – важнее было знать других людей. Поэтому можно было не давить на Паркера, на Хоукли, но нельзя было прекращать поиски Гриффина. Он обязательно доберется до этого сукина сына. В отличие от Балларда, он не сомневался, что они и тут идут по ложному следу.
Нет, нет, они на верном пути. Просто не смогли еще взять быка за рога. Нет сомнения, что на Хеслипа было совершено нападение, причем либо самим Гриффином, либо кем-нибудь, кто пытался его прикрыть.
Стало быть, надо вернуться к Гриффину. И начать с уже имеющейся информации. Большой, обычно добродушно-веселый парень с материнским комплексом, сорока – сорока пяти лет, лысеющий, с бачками, слишком много пьющий, весом в двести десять фунтов, физически вполне способный оглушить Барта ударом по голове, втащить его в «ягуар» и спустить с обрыва.
Физически крепкий, но достаточно ли хорошо он умеет шевелить мозгами? Как, например, Паркер? Сомнительно. Могли такой парень, как Гриффин, которого называет «ужасно милым» большая ненасытная телка, любящий свою мамочку с ее яблочными пирогами и проявляющий миссионерские наклонности, совершенно сбиться с пути, стать жадным вором, растратчиком, который за несколько лет присвоил тридцать тысяч баксов?
В его уме промелькнула какая-то смутная мысль, и хотя он тут же снял ногу с акселератора, притормозил, все равно так и не смог ее уловить. Покачав головой, Кёрни снова прибавил скорость. Жаль, что он не уловил эту мысль, но ничего не поделаешь.
Он снова принялся думать о Гриффине, в чьем характере столько противоречивого. И о его матери. После ее смерти Гриффин стал вести типичную для холостяков разгульную жизнь. Выпивка, распутная танцовщица, большой, достаточно респектабельный спортивный автомобиль. Что проявляется в его поступках: радость по поводу новообретенной свободы или горечь одиночества? Неужели Шери послужила ему какой-никакой заменой матери? Может быть, в этом и надо искать ключ? Почему он сказал Шери, что разделается с этим оборотнем с фонарем? Было ли под этой угрозой какое-нибудь основание?
Кёрни вновь покачал головой. Рыцарское благородство как-то не сочетается со звериным умением Гриффина запутывать следы. Не сочетается с той жестокостью, с какой он принимал решение об устранении людей. И не важно, что при этом им руководил панический страх.
Впечатление такое, будто в Гриффине уживаются два разных человека. Как если бы...
Кёрни резко свернул в правый переулок, не забыв при этом посмотреть в зеркало заднего обзора. Нет ли у Гриффина того, что психиатры называют «раздвоением личности»? Ведь это он был возмущен приставаниями своего курчавого друга к Шери и он же продал мебель, которой она пользовалась. Ответ на вопрос напрашивался сам собой, и проверить, правилен ли этот ответ, было совсем нетрудно. Надо только задать Одуму те вопросы, которые следовало задать сразу же, как только он понял, что Одума можно обвинить разве что в природной глупости.
Кёрни вырулил обратно на пустынное шоссе и направился ближайшим путем в Антиох. К Одуму и его безобразной подруге, чтобы получить ответ на два вопроса.
Это, конечно, не разрешит все их проблемы. Но если он прав, то узнает кто, а также почему напал на Барта. Ибо Барт был близок, он даже сам не понимал, как близок, к раскрытию какой-то преступной тайны. Оказалось, что он не просто милый симпатичный парень, но и человек, умеющий глубоко копать. Тут в одном деле есть кое-что забавное. Может, это только совпадение...
Судя по нанесенному ему едва ли не смертельному удару, это было далеко не совпадение.
Похоже, я старею, подумал Кёрни, начинаю туговато соображать. Как я мог не увидеть очевидных ответов на вопросы, касающиеся всего эпизода в Сан-Хосе. Пошел по ложному следу. В течение нескольких дней, даже недель считаю живым человека умершего, точнее – убитого. И это убийство, вероятно, произошло девятого февраля.
Было уже за полночь, когда Кёрни подошел к дому номер 1902 по Гавалло-роуд в Антиохе. Он перебирал в уме четыре возможных способа проникновения в запертый дом, но ни один из них ему не понадобился. Как раз в это время, держа на поводке длинношерстную чихуахуа[3]3
Чихуахуа – мексиканская или ацтекская порода крошечных собак.
[Закрыть], величиной да и очертаниями тела похожую на белку, из подъезда вышел хмурого вида человек в теплом халате и шлепанцах.
Собачонка яростно залаяла на Кёрни, но он успел схватить дверь прежде, чем сработала пневматическая защелка. Детектив с приветливой улыбкой сказал: «Добрый вечер», на что человек с кислым лицом ответил: «С ума можно сойти! Каждую ночь в полночь! Каждую ночь!»
Кёрни, продолжая улыбаться, кивнул и поднялся по лестнице на верхний этаж, а затем прошел налево к седьмой квартире. Он вытащил из кармана гаечный ключ, который предназначался для того, чтобы проникать в дом третьим способом – через разбитое окно, и принялся стучать по полой внутри березовой двери. Он продолжал стучать – ни тихо ни громко, ни быстро ни медленно, пока изнутри не послышался сердитый сдавленный голос.
Через несколько секунд дверь открылась и наружу выглянул Одум. Он был без очков, в наспех надетых шортах, не скрывавших его сплошь волосатого тела.
– Дать бы тебе в нос, приятель, за то, что ты заявился так поздно, – сказал он. – Я...
– Я должен был задать вам два вопроса, – произнес Кёрни твердым голосом, с решительностью, которой немногие могли противостоять. Одум, во всяком случае, не мог. Он – слабак, неудачник, и можно было не сомневаться, что еще до окончания года вновь окажется за решеткой. С той же неизбежностью, с какой мотылек летит на огонь, он всегда принимает неверные решения.
Близорукие глаза узнали наконец Кёрни.
– Вы? – воскликнул он. – Я думал... Какие же это вопросы?
– Вопрос первый: как выглядел Гриффин? Вопрос второй: сообщили ли вы его описание черному детективу Хеслипу во вторник?
Одум ответил на оба вопроса.
Через десять минут Кёрни был в «тандерберде». У него уже не оставалось времени, чтобы отвезти машину Гриффина в Конкорд и пересесть на свой автомобиль. Разумеется, если кто-нибудь захочет вызвать его по радиотелефону, то не сможет, но кому он может понадобиться среди ночи.
Нет, надо доехать до города, найти где-нибудь телефонный справочник и узнать адрес. Если адреса там нет, придется заехать в контору ДКК и посмотреть городской адресный справочник. Потому что ответы Одума подтвердили его подозрения.
Убийца отнюдь не был дураком, он просто не понимал всей сложности человеческих судеб. И не знал, что человека, вызванного в суд, а затем отпущенного под залог в шестьсот долларов и исчезнувшего, будут неизбежно разыскивать адвокат, страховой агент и детективное агентство. И если уж говорить о глупости, то почему он, Кёрни, не осознал уже давно, что для покупки в рассрочку «тандерберда» Гриффин использовал адрес дома в Кастро-Вэлли, откуда выехал за месяц до этого. Это, вероятно, все еще был его официальный адрес, ибо после утверждения завещания дом должен был принадлежать ему. И как избиратель, он, вероятно, был зарегистрирован по этому адресу.
Какой ляп, какой жуткий ляп!
Хорошо еще, Барт не умер. Пока, во всяком случае. Покончив с этим делом, надо будет позвонить в больницу, может быть, заехать. Нет даже необходимости спрашивать Барта, чем он занимался во вторник, после того как уехал от Одума. Кёрни уже знал. Остается только надеяться, что найти тело окажется не так уж трудно. Он догадывался, где оно должно быть. Вот настоящая причина распродажи мебели. Следует учесть также, что убийца действовал во взвинченном состоянии: сперва нанеси удар, а о последствиях задумывайся позже. Так он поступил в случае с Бартом.
Глава 22
Когда Баллард припарковал свою машину на Буш-стрит и направился к больнице Тринити, все кругом обволакивал тяжелый промозглый туман. Пятидесяти шагов оказалось достаточно, чтобы и одежда и волосы отсырели. Вызывая лифт, он вытер лицо носовым платком. Лифт спускался так медленно, что он успел купить в торговом автомате пару конфет, съел одну и принялся за другую, пока наконец дождался его прибытия.
В холле на третьем этаже было тепло и спокойно, здесь царила полутьма, лишь в дальнем конце, на столе у дежурной сестры, ярко горела белая лампа. Из-за стола поднялась полная фигура в белом халате; он узнал сестру с острым, как бурав, взглядом, которая утром в ту самую среду была шокирована грубостью доктора Уитейкера. Неужели это было в среду? С тех пор, казалось, прошли не дни, а недели. Помимо своей воли он широко зевнул.
– Мистер Баллард? – спросила сестра приглушенным сердитым голосом.
– Он самый.
– Доктор сказал, чтобы я пропустила вас, – проворчала она. – Но часы для посещения давным-давно кончились.
На какой-то миг Баллард подумал, что сообщение по радиотелефону было жестоким розыгрышем. Хеслип лежал такой же безмолвный, как и прежде. Глаза закрыты, голова забинтована. Но выражение лица вскочившей при его появлении Коринны убедило его, что все в порядке.
– Ожидая, когда вы приедете, он заснул, – сказал Уитейкер. Пижонистый маленький доктор сидел на подлокотнике кресла, которое занимала Гизелла Марк; одна его рука лежала на спинке, обвивая таким образом ее плечи, другая как бы случайно касалась то одного, то другого голого предплечья. Его ухаживание, казалось, забавляло высокую блондинку, так, вероятно, чувствовала бы себя борзая, принимая заигрывания мопса.
– Ты получил мое радиосообщение? – По-видимому, Гизелла была в восторге от появления Балларда.
– От Данлопа Йенсена? Да. Я обещал поставить ему бутылочку.
Она поднялась быстрым гибким движением, оправила свою короткую клетчатую шерстяную юбочку:
– Ты хочешь, чтобы я при этом присутствовала?
– Я уже пообещал это от твоего имени.
Баллард, не без некоторых опасений, повернулся к Коринне. Поднявшись на цыпочках, она приложила кончики пальцев к его шее:
– Извини меня, Ларри. Гизелла рассказала мне...
Баллард обнял ее. Она крепко прижалась к нему. Уитейкер кашлянул, и в это время с кровати послышался слабый голос:
– Убери свои руки, нахал!
Не отпуская Коринну, Баллард устремил взгляд на Хеслипа. Он внимательно осмотрел прикрытое одеялом неподвижное тело от забинтованной головы до ступней. И, как бы не веря себе, покачал головой:
– От тебя одна тень осталась.
– Я слышал, ты работаешь над моими заданиями, пытаешься разобраться в моих делах.
– Ну, ты их оставил в таком беспорядке, что сам черт ногу сломит.
Освободив Коринну, Баллард подошел к изголовью кровати. Притронулся кулаком к скуле Хеслипа, подтянул к себе ближайший стул и сел.
– Дэн хотел привезти тебе дыню, как только ты очухаешься, – сказал он. – Но я отвез его в Ист-Бей и там потерял. В последний раз, когда я его видел, он сидел за рулем красного с белым верхом «тандерберда»...
– Ты хочешь сказать, в машине Гриффина?! – воскликнул Хеслип.
– Гриффина? – поразилась Гизелла. – Вы нашли Гриффина?
– Мы нашли его машину, – сказал Баллард. – Он повернулся к Хеслипу. – Помнишь ли ты о том, что случилось ночью во вторник? – Он покосился на Уитейкера: – Или я не должен ни о чем спрашивать?
– Спрашивайте, – разрешил Уитейкер и помахал хромированными часами. Баллард вдруг подумал: «Любопытно, затаскивала ли его жена в ванну?» – Подобного рода травмы и кома сопровождаются шоковым состоянием, потерей ориентации, которые могут оказаться пагубными для пациента, – тем временем продолжал доктор. – Чем скорее он сможет без всякого возбуждения ориентироваться во времени и событиях, тем лучше для спокойствия его души.
– О нет, – тихо простонала Коринна. – И вы тоже, доктор?! Только не сегодня.
Уитейкер с извиняющимся видом вздернул плечами. Хеслип нахмурил брови:
– После того как мне сказали, что случилось, я пытался вспомнить все по порядку. Конечно же, я не мог сидеть за рулем проклятого «ягуара»...
– А помнишь, как ты разговаривал со мной по радиотелефону?
– Я помню, как изъял машину Уиллетса, я помню... да, я помню, как рассказал тебе об этом. Я должен был встретиться с тобой в конторе, верно?
– Верно.
– Останови их, пожалуйста, Гизелла, – попросила Коринна, казалось, все в ней восставало против того, чтобы Хеслип разговаривал на эту тему.
Гизелла вопросительно поглядела на Уитейкера. Не дождавшись с его стороны никакой реакции, она с кислым видом пожала плечами:
– Я в таком же напряжении, как и они, Коринна. Я хочу знать все.
– Ты помнишь, что тебе удалось сделать во вторник по делу Гриффина? – спросил Баллард.
Хеслип помнил. Утром он видел Лео в гараже «Джей. Ар. Эс», получил в Конкорде адрес дома на Калифорния-стрит, однако для поездки туда, казалось, не было особых оснований. Обычно в таких случаях Хеслип передавал дело оклендскому офису, но в этом конкретном случае он опасался, что другой детектив может не проявить надлежащего рвения в расследовании столь безнадежного, казалось бы, дела, как дело Гриффина.
– Ты говорил с девушкой по имени Шери? – спросил Баллард.
Хеслип не говорил. Он расспросил домохозяйку, узнал от нее о случившейся с «тандербердом» аварии, отправился к конкордским полицейским и выяснил у них, в какой гараж отбуксировали машину после аварии в канун Рождества. Баллард только покачал головой. Господи! Такого детектива, как Барт, поискать. Он сделал именно то, что от него требовалось.
– Остановите же их, доктор, – продолжала настаивать Коринна.
Взглянув на часы, Уитейкер задумчиво кивнул:
– Да, время позднее, и он нуждается в отдыхе.
– У этого типа в гараже был почтовый адрес Гриффина.
Этот адрес Балларду удалось выяснить лишь окольным путем, через страхового агента Харви И. Уаймана. У дома Биглера Хеслип увидел играющих ребят и поговорил с ними. Они хорошо знали о «тандерберде», знали, что водит его человек по имени Хоуи, бывший заключенный. Он дождался, когда Шарон вернулась из прачечной самообслуживания, и сказал ей, будто он – только что выпущенный из тюрьмы заключенный, и она дала ему адрес пансионата в Конкорде. Вот так просто. Как другу Хоуи...
– И ты даже поговорил с Одумом, – с чувством полного самоуничижения сказал Баллард. Это был даже не вопрос, а утверждение.
– Я думаю, достаточно, – сказал Уитейкер.
Хеслип и Баллард беспокойно пошевелились: оба они пребывали в том особом мире, куда закрыт доступ Коринне, потому что она не обладала тем охотничьим инстинктом, присущим обоим мужчинам, Гизелла и, конечно, в наиболее сконцентрированном виде, Кёрни.
– Я поговорил с ним, – быстро сказал Хеслип. – Мне не удалось выжать из него ничего; он сказал, что купил машину в апреле у какого-то парня, с которым познакомился в баре. По всей видимости, это был Гриффин. Вот только описание было какое-то странное... – Он запнулся, что-то напряженно припоминая.
Баллард с виноватым видом поднялся, не хватало, чтобы кома повторилась, да еще из-за него.
Хеслип снова нахмурился:
– Мне все-таки кажется, что на обратном пути я где-то останавливался.
– А теперь все проваливайте, – неожиданно серьезным тоном сказал Уитейкер. Он повернулся к Коринне, которая торжествующе просияла. – Даже ты, моя любовь, моя сладость. Кризис миновал. Кыш!
– Но он же нуждается во мне... он...
– Уходите все, все, все, пока сестра не обратилась с жалобой на меня в Американскую медицинскую ассоциацию.
– ... Еще помню, как я разговаривал с полицейским по поводу изъятия машины Уиллетса, – сонно продолжал Хеслип. – Я... я оставил эти проклятые бланки за козырьком «плимута».
– И ты пошел за ними, – подсказал Баллард. – Что дальше?
– А ничего, – огорченно произнес Хеслип. Его веки уже смыкались. – Я пошел за ними... повернулся... И очнулся уже в пятницу.
Баллард с покорным видом направился к двери, но Гизелла вдруг заупрямилась. Она принялась объяснять, что это их долг – выяснить все, что помнит Барт о случившемся во вторник, но Уитейкер лишь помотал головой:
– Он никогда этого не вспомнит, дорогая. Никогда. Я удивлен, что он вспомнил все, происшедшее с ним вплоть до последнего момента. Это бывает очень редко. Только поразительно ясный ум может столь успешно преодолеть защитную стену забвения, которую воздвигает сама природа.
Он замолчал, и на его лице появилось блаженно-лукавое выражение. Затем он в величественном классическом жесте простер вперед руку. Казалось, он показывает на обычный в таких сценах ослепляющий буран.
– Пусть никогда отныне не ляжет твоя тень на мой порог, – обратился он к Гизелле громовым викториански-торжественным голосом. – Я не отец твоих детей!
– Доктор! – выдохнула остроглазая сестра, куда-то направлявшаяся по своим делам.
Но Уитейкер плотно закрыл дверь за ними всеми.
– Он не понимает! – горестно воскликнула Коринна. – Барт нуждается во мне, он будет плохо спать, он...
– Он нуждается прежде всего в крепком сне, – сказала остроглазая сестра. – И с этого момента будьте любезны соблюдать, как и все другие, часы посещения.
Медсестра вдруг остановилась: она потеряла из виду Балларда. Перегнувшись через стойку, он что-то искал под ней, шаря своими длинными руками.
Она бросилась к нему, колыхаясь всем своим полным телом. Глядя на нее, Коринна не могла удержаться от смеха.
– Что вы там делаете? – возопила сестра. – Отойдите от стойки.
– Телефонный справочник, – коротко произнес Баллард. Видя, что она не отвечает, он нетерпеливо прищелкнул пальцами прямо у нее под носом. – Где телефонный справочник? Дайте, дайте же мне телефонный справочник!
Она покорно протянула ему телефонный справочник. Кто знает, что он может учинить, если ему отказать. А жаловаться Уитейкеру совершенно бесполезно: он такой же чокнутый, как и они все.
Если адреса убийцы не окажется в телефонном справочнике, придется поехать в ДКК, вооружиться городским адресным справочником, надеясь, что...
Да нет, вот он, адрес: 27, Ява-стрит.
Что это еще за Ява-стрит? Баллард и понятия не имел, где она находится. И если до нее нельзя добраться пешком от Твин-Пикс, хотя бы минут за двадцать...
– Сэр, вы же не можете забрать с собой...
– Что? А, да. – Он захлопнул телефонную книгу, положил ее на стойку и, видя, что за ним внимательно наблюдают проницательные глаза Гизеллы, постарался придать своему лицу равнодушное выражение. – Да, конечно. Спасибо.
Теперь ему нужна была карта города. И такая карта лежала у него в машине.
– ...Нет, нет, не надо отвозить меня домой, я не хочу вас беспокоить, – говорила Гизелла Коринне.
– Никакого беспокойства, Гизелла. – Теперь, когда нервное напряжение спало, Коринна выглядела ужасно усталой, казалось, была в полном изнеможении.
– Меня отвезет Ларри. – Гизелла так и не научилась водить машину, ни у кого из детективов не хватило терпения довести ее обучение до конца. Слегка сузив свои светло-голубые глаза, она смотрела на Балларда, о чем-то упорно размышляя. – Ведь ты не возражаешь, Ларри?
– Возражаю? Против чего? – пробормотал детектив, пытаясь уклониться от прямого ответа.
– Против того, чтобы отвезти меня в Окленд.
– Я... я очень устал, Гизелла. – Он попробовал изобразить притворный зевок, но зевок получился такой неожиданно широкий, что едва не разодрал ему рот. Он и впрямь дьявольски устал, и все же, невзирая ни на что, хотел доехать до нужного ему места и поискать, нет ли там каких-нибудь доказательств смерти Гриффина. – Если у тебя нет денег на такси...
– Я не поеду на такси, Ларри Баллард, раз уж ты здесь на принадлежащем нашему агентству автомобиле, заправленном оплаченным нашим агентством бензином.
– Но ведь Коринна предлагает тебе...
– Я поеду с тобой, – решительно отрезала она. – А Коринна отправится к себе домой и ляжет спать. Она не спала много ночей.
Коринна поочередно смотрела на них обоих; на лице у нее застыло недоуменное выражение.
– Не понимаю вас всех, – тихо проговорила она. – Совсем не понимаю.
– Я сама нас не понимаю, – улыбнулась Гизелла.
Коринна просияла в ответ своей очаровательной улыбкой.
– И все же хорошо, что он отвезет вас домой. Я вдруг почувствовала, что просто валюсь с ног.
Деваться, черт возьми, некуда, придется задержаться на час, забросить Гизеллу домой, а потом поехать по своим делам. Ява-стрит наверняка находится достаточно близко от Твин-Пикс. Именно там должен жить убийца, нигде больше. Все сходится... А Хеслип все же успел оглянуться...
Он схватил Гизеллу за руку:
– Поехали. Ты так торопишься домой, поехали.
Гизелла покорно пошла вместе с ним. Такая покорность была ей несвойственна, и Балларду следовало бы насторожиться.