Текст книги "Замурованный труп"
Автор книги: Джо Горес
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)
Глава 19
– Что же ты не заводишь машину? – мягко спросил Кёрни и, глянув на часы, добавил: – Твои семьдесят два часа почти истекли.
Вот оно что. Кёрни хочет именно сейчас подвести последнюю черту. Психологически момент выбран совершенно точно. Целый час он убил на подстраховку в то время, как Кёрни торчал у дома Биглера, и вот он возвращается, садится в твою машину и спокойно говорит: «Поезжай». Вопрос только – куда.
Чертыхнувшись себе под нос, Баллард взялся за ручку двери.
– Что ты собираешься делать? – спросил Кёрни.
– Зайду в дом, переверну эту миленькую маленькую Мэри вверх ногами и буду трясти до тех пор, пока из нее не вывалится адрес. Эта сучонка знает, где живет Одум, и будь я...
– Но и мы тоже знаем.
– Сейчас я... Что?.. – Баллард замер в глупой позе, так и не выйдя из машины.
– 1902, Гавалло-роуд, Антиох. Мы не знаем имени девицы, у которой живет Одум, и мы не знаем номера его квартиры, но в доме их всего двенадцать...
Балларда как будто окатили холодной водой.
– Как тебе удалось все это выяснить?
– Я перевернул суку вверх ногами и тряс ее до тех пор, пока адрес не выпал. – Кёрни не сказал ни слова о Паркере. Этот матерый преступник играл с ним частно.
– Шарон? – Боже, когда он избавится от этой дурацкой привычки слепо верить всему, что ему хотят внушить?
Пока они ехали по городу, Кёрни изложил ему свою версию разговора с Шарон Биглер, версию, где о Паркере не было никакого упоминания. Гизелла как раз собиралась связаться с ним по радиотелефону, но они были вне пределов досягаемости рации.
* * *
Открыв глаза, Барт Хеслип уставился в потолок. Что, черт побери, с ним произошло? Где он?.. Облизав губы, он повернул голову набок. Еще и еще. Каким образом?..
– Господи, – сказал он, – как я хочу пить!.. Который час?..
Его голос пресекся. Прежде чем кто-нибудь успел ему сказать, что он уже три дня пребывает в коме и что сейчас двадцать часов сорок семь минут с секундами – двенадцатое мая, пятница, он опять захрапел.
Доктор Арнольд Уитейкер с сияющим видом посмотрел на безмерно усталую Коринну Джоунз, на плоскую как доска рыжую медсестру, которую он любил похлопывать по попке, на маленькую санитарку-филиппинку, которая только что принесла Коринне стакан апельсинового сока и на которую с некоторых пор он обращал свой благосклонный взгляд.
Коринна, одновременно смеясь и плача, устремилась к телефону.
* * *
Навстречу им, в ослепительно белом свете фар, бежало шоссе с притулившимися вдоль него домами. В долине между округлых холмов оказалось достаточно тепло, и они не стали закрывать окна. Ветер играл их волосами, словно облетающими листьями. Баллард чувствовал нарастающее напряжение.
– Ты уверен, что это тот самый адрес, который нам нужен, Дэн? – сдавленным голосом спросил он.
– Если не тот самый, значит, мы впустую потратили целый день.
Кёрни в последний раз затянулся сигаретой и раздавил ее о дно пепельницы. Баллард ощутил, что губы у него пересохли. Нет, нет, Одум Хоуи не должен уйти от наказания.
– Но... как ты предполагаешь действовать, если он там, Дэн?
– По обстоятельствам.
Машина, ехавшая по другую сторону разделявшего шоссе ограждения, оглушила их бесконечной чередой гудков. Должно быть, подростки, упивающиеся вечерним теплом и своей юностью.
– Мы... попробуем взять его сами?
Квадратное лицо Кёрни ничего не выражало; свет фар еще одной встречной машины скользнул по его массивному подбородку.
– Мы не полицейские, Ларри; и у нас нет достаточно веских доказательств, которые мы могли бы предъявить полицейским. У нас вообще нет никаких доказательств. Ни вины Гриффина, ни вины Одума, ни даже того, что на Барта было совершено нападение.
– Так что же мы будем делать?
– Вспомни, мы частные детективы, ведущие обычное дело об изъятии автомашины. Мы разыскиваем двухдверный «тандерберд» выпуска 1972 года по поручению наших клиентов – Калифорнийского гражданского банка. Когда мы найдем машину, мы заберем ее от их имени. – Он закурил еще одну сигарету и протянул пачку Балларду. – Но я готов побиться об заклад, что Одум так просто автомобиль не отдаст. Недаром же он был готов на все, даже на убийство, только бы оставить его.
Это означало, что они постараются спровоцировать Одума на какое-нибудь противозаконное действие. Что-нибудь вроде нападения на Барта. Ну что ж, подумал Баллард, вполне разумно. И тут его вдруг посетила странная мысль.
– А если он не станет нам мешать?
– Тогда придется подождать. Пока Барт не оклемается и не ткнет на него пальцем. А тем временем за ним повсюду будут следовать наши люди. Без нашего ведома он даже молнию на штанах не сможет расстегнуть в туалете. Если понадобится, мы установим за ним круглосуточное наблюдение.
Голос Кёрни прозвучал неожиданно резко, даже со сдерживаемой яростью. Похоже, что Дэн Кёрни – кто бы мог подумать, Дэн Кёрни! – вкладывает в расследование всю свою душу. Неожиданно Баллард понял, что предельный срок ему установлен лишь для того, чтобы он думал только о расследовании, а не о том, зачем оно проводится.
– Не думаю, впрочем, чтобы это понадобилось, – продолжал Кёрни. – Сегодня вечером Одум должен будет сделать свой ход. Тут-то мы до него и доберемся.
– Если сначала он не доберется до нас.
– Сегодня я видел человека, который мог бы скрутить Одума в две секунды.
Но в этом ободрении не было необходимости. Баллард не чувствовал никакого волнения, никакого страха – все это куда-то бесследно кануло.
* * *
Барт пришел в себя в двадцать один сорок. Еще минуту назад он безжизненно лежал на кровати, и вот его глаза открыты, с каждой минутой взгляд становится более осмысленным.
– Хай, Корри, – невнятно сказал он Коринне Джоунз. – Господи Иисусе, как я хочу пить, просто подыхаю. – Затем, к восторгу Уитейкера, он произнес две сакраментальные фразы, которые частенько можно слышать в аналогичных случаях по телику: – Где я? Что со мной случилось?
– Сегодня пятница, – сказала Коринна. – Вечер. О, Барт...
– Как вас зовут, сэр? – спросил Уитейкер.
– Бартон Хеслип. Я хочу пить. – И вдруг он сказал резким тоном: – Ты чего вырядился, как клоун?
На редкость пестро одетый в этот день, Уитейкер был явно уязвлен этими словами. Его руки задрожали.
– Я доктор Арнольд Уитейкер. Это больница Тринити в Сан-Франциско. Вам не следует беспокоиться. Вы попали в аварию...
– А я и не беспокоюсь, – отрезал Хеслип взволнованным голосом. И вдруг ужаснулся: – Ты сказала, сегодня пятница?
– О, Барт!.. – вновь воскликнула Коринна, так и не ответив на его вопрос. Она крепко прижала его руку к своим полным грудям. Она даже не предполагала, что любовь, переполнявшая ее сердце, может быть так сильна. – О, Барт! – повторила она, глядя в его глаза.
Его рука напряглась.
– Я лежу здесь... со вторника? – осторожно спросил он.
Гизелла, стоявшая позади, посмотрела на Уитейкера, который кивнул. Как только Коринна позвонила ей, она тотчас же примчалась сюда на такси.
– Хай, дружище, – сказала она.
– Гизелла? – тихо произнес Хеслип. – Что со мной, черт подери, стряслось?
– Мы думали, ты нам расскажешь.
Он посмотрел на нее отсутствующим взглядом.
– Я помню, как составил отчет об изъятии «меркьюри» на Седьмой авеню... сообщил об этом Ларри... – Замолчав, он посмотрел почти умоляющим взглядом на рыжую сестру. – Я хочу пить.
* * *
Они поставили машины на уже закрытой заправочной станции за квартал от дома номер 1902 по Гавалло-роуд в Антиохе. Это был небольшой, ничем не примечательный городишко, где в это время, около десяти вечера, все уже было закрыто. Баллард проехал на «форде» мимо нужного им дома, возвышавшегося над крышами соседних домов.
– Мы пойдем прямо туда, – сказал Кёрни. – Если «тандерберд» здесь, мы ею заберем. Если нет, – проверим все квартиры, начиная с тех, где женщины живут по одной и по две, пока не найдем того, кого ищем. Есть вопросы?
– Нужно ли взять какой-нибудь инструмент?
– Возьми, но учти, что у меня есть дубликат ключа зажигания. Сегодня я его сделал по кодовому номеру дилера.
Хотя большинство машин можно угнать с помощью особых приспособлений, отмычек, если обстановка требует быстрых действий, неплохо иметь с собой и ключ. Особенно удобно это и в тех случаях, когда этим же ключом отпирается и руль.
Между заправочной станцией и домом номер 1902 они встретили одного-единственного человека – красивую брюнетку в облегающих слаксах, выгуливавшую датского дога, такого высокого, что голова пса была на уровне ее подмышек. Когда Кёрни обернулся, чтобы бросить оценивающий взгляд на обтянутый зад девушки, Баллард понял, что в нем снова растет внутреннее напряжение, ибо ему не до того.
– Что будет, если он услышит, как мы заводим его машину, и откроет пальбу?
– Гизелла оплатит стоимость цветов на наши могилы по графе «мелкие расходы».
Этот супермен явно наслаждается тем, что они делают. Все время. Неудивительно, что он бывает таким брюзгой в конторе. Его место здесь, на улице.
Трехэтажный дом стоял под прямым углом к Гавалло-роуд, это была большая коробка с шестью квартирами на каждом из верхних этажей, тогда как на первом помещались вспомогательные службы: прачечная, кладовые и гараж на дюжину машин, с пронумерованными местами. Сюда можно было проникнуть лишь по подъездной дороге, которая через ворота в деревянном заборе шла вдоль всего дома до его заднего торца. Чтобы выехать на улицу, предстояло проделать весь этот путь в обратном направлении.
А это, в случае, если обстоятельства сложатся неблагоприятно, означало дополнительный риск.
Миновав ворота, они пошли по асфальтовой подъездной дороге. В подобного рода операциях главное – делать вид, будто ты здесь свой человек. Балларду доводилось видеть, как агенты изымают машины прямо на глазах у толпы зевак, среди которых были и их неудачливые владельцы, причем они позволяли это сделать только потому, что агенты действовали слишком самоуверенно. Кёрни шел с важным видом – ни дать ни взять владелец, осматривающий собственный дом. Когда они оказались перед гаражом, он остановился.
– В каждом отсеке по машине.
– Но «тандерберда» здесь нет, – сообщил Баллард. Ярость, которую он до сих пор подавлял, ударила ему в голову. Неужели эта сволочная история никогда не кончится? Неужели они никогда не найдут Одума, не выяснят, где находится Гриффин, и уж тем более не узнают, кто напал на Барта.
– Надо еще посмотреть между фасадом и забором, – сказал Кёрни.
Они прошли мимо гаража. Над головой у них из открытого окна послышались последние известия, которые передают в двадцать два часа по второму каналу. Есть ли тут машина, принадлежащая подружке Одума? Или Шарон Биглер надула великого сыщика Дэни Кёрни точно так же, как до этого Ларри Балларда?
Машина стояла около мусорных баков, между домом и забором. Великолепная, просто чудо. Двухдверная, красная с белым верхом, номерной знак 666 КАХ.
Баллард не испытывал уже никакой нервозности; он был совершенно хладнокровен, решителен, точен в каждом своем движении. Наконец-то начинается настоящее дело! Кёрни еще раньше отдал ключи Балларду, который пересел на водительское сиденье. Кёрни перешел на другую сторону, положил ладонь на капот «тандерберда»: по его температуре можно было судить, давно ли пользовались машиной.
– Горячий, – констатировал он, обходя машину.
Тем временем Баллард прикрыл дверцу и, выключив приемник, повернул ключ зажигания, а затем стал осторожно подавать назад, одновременно открывая пассажирскую дверь. Когда Баллард вырулил на подъездную дорогу, Кёрни сел в «тандерберд».
– Двигатель работает как часы, – ухмыляясь, сообщил Баллард своему шефу.
Они проехали вдоль здания, обогнули фасад. Как раз в этот момент из переднего подъезда выходили мужчина и женщина, казавшиеся темными тенями на фоне ярко освещенного вестибюля. Мужчина завопил, показал пальцем в их сторону и ринулся в погоню.
– Как раз вовремя, – сказал Кёрни.
Он не сказал ни слова похвалы в адрес Балларда, да тот и не ожидал этого. Самое трудное было найти машину. Но уж если ты ее нашел, ничто не может помешать тебе завладеть ею, кроме разве что прямого нападения ее, теперь уже бывшего, владельца и его друзей. Но даже и в этом случае ты не должен отдавать машину. Не за то тебе платят.
– Позвони в полицию, а я пока напишу отчет о состоянии машины, – распорядился Кёрни, когда они поставили «тандерберд» на неосвещенной заправочной станции рядом с «фордом».
Баллард нащупал в кармане десятицентовую монету.
– Куда позвонить – в антиохский полицейский участок или шерифу округа Контра-Коста?
– Попробуй позвонить шерифу. Он должен знать, в чьем ведении находится эта улица.
Едва Баллард вошел в телефонную будку, они услышали шум автомобиля, мчащегося по Гавалло-стрит. Завидев «тандерберд», люди в машине резко, так, что громко взвизгнули шины, остановили свой автомобиль. Это был новехонький желтый «торонадо».
– Одинокий ковбой останавливает коня на скаку, – прокомментировал Кёрни совершенно спокойным тоном.
За рулем сидела женщина; свет уличных фонарей подсвечивал сзади ее волосы, но лицо оставалось в тени. Дверца со стороны пассажира открылась, оттуда выскочила и бросилась к ним по бетонной мостовой темная фигура. Сердце у Балларда екнуло.
Он как будто издали услышал свой неестественно спокойный голос:
– У него в руке револьвер... Дэн, у него револьвер.
Глава 20
Это был не револьвер, а всего-навсего разводной гаечный ключ. Вот тогда Баллард впервые понял, почему Кёрни никогда не берет с собой оружие на задание, да и другим запрещает. Будь у него с собой револьвер, он выстрелил бы еще до того, как понял, что у Одума нет огнестрельного оружия. Видя, что ни один из них не пытается бежать, растерявшийся Одум остановился в десяти шагах. Он оказался низеньким, дородным, бледным человечком со взлохмаченными волосами и в очках с линзами, напоминающими толстое бутылочное стекло. Да, его явно не назовешь ни высоким, ни красивым, ни обаятельным, подумал Баллард. Просто драный кот.
– Кто?.. – Одум запнулся и прочистил горло. По его голосу чувствовалось, что он жутко испуган. – Кто вы, черт бы вас побрал, такие?
Кёрни сразу же перешел в наступление:
– Вы Чарлз М. Гриффин?
– Нет... но... я...
– Если вы не Гриффин, то мы и знать не хотим, кто вы такой.
Баллард любил наблюдать, как работает Кёрни, как он берет инициативу в свои руки, загоняя противника в угол. Его шеф повернулся к машине, вынуждая Одума продолжать спор с широкой, облаченной в делового покроя пиджак спиной.
– Я... Какого дьявола вы забрали машину? – спросил Одум. Его подруга оставалась сидеть в «торонадо», темная тень с освещенными сзади золотистыми волосами.
Кёрни повернулся к бывшему заключенному. И все тем же резким тоном повторил:
– Вы Чарлз М. Гриффин?
– Я уже сказал вам, что нет. Но...
– Тогда не ваше собачье дело, почему мы забрали эту машину. – И он вновь отвернулся.
Осмелевший Одум шагнул по направлению к нему. Баллард, со сжатыми кулаками, вышел из-за передней части машины, но Одум, хотя и держал гаечный ключ, видимо, не собирался затевать драку.
– Послушайте, ребята... я... я заплатил триста баксов... за пользование этой машиной. Наличными. Вы не можете просто так...
– Мы уже изъяли ее. – Сложив на груди руки, Кёрни оперся спиной о дверь; теперь он говорил со спокойствием фермера, обсуждающего виды на урожай. – Вы можете отдать ключи и убираться отсюда.
– Но это же моя машина, – с отчаянием сказал Одум.
– Этого не может быть, – терпеливо, рассудительно, как отец, понятными словами рассказывающий своему сынку о птицах и пчелах, принялся разъяснять Кёрни. – Машина принадлежит Калифорнийскому гражданскому банку и зарегистрирована на имя Чарлза М. Гриффина. Вы же не станете утверждать, что вы Гриффин?
– Но я дал этому парню триста баксов.
Кёрни, все так же со сложенными на груди руками, подался вперед, всей своей волей, сконцентрировавшейся в голосе и теле, требуя ответа:
– Это был Гриффин?
Одум усиленно заморгал, словно собирался расплакаться.
– Да. Он самый. Глория готова присягнуть...
– Свидетельство Глории не может быть принято в суде, – холодно сказал Кёрни. – А кто такая Глория?
– В суде... – испуганно повторил Одум. – Глория Роуз... Она... послушайте... при чем тут суд?..
– Женщина в «торонадо»?
– Н-да.
– Гм, – произнес Кёрни таким тоном, будто подтвердились худшие его подозрения. – Она живет по адресу: 1902, Гавалло-роуд, квартира номер 7, не так ли?
Конечно же, этот черт – и до чего же догадливый! – определил номер квартиры по отсеку, в котором стоял желтый «торонадо». Он, очевидно, машинально запомнил марки всех стоявших в гараже машин. А вот он, Баллард, не мог бы назвать марки ни одной из них.
– О да... сэр. – Обращение «сэр» было добавлено с некоторой задержкой.
Сол Сэвидж, сидя за своим старым деревянным столом, наверняка проинструктировал Одума, предварительно усадив его на стул с прямой спинкой, о требованиях, соблюдение которых обязательно для всех условно освобожденных. Неужели вода из душа и впрямь лила на более комфортабельное вращающееся кресло? Или это просто хитрая уловка Сэвиджа. Да, сэр. Тут Баллард мысленно выругал себя. Не хватало еще жалеть этого гада, который, возможно, проломил Барту череп, использовав вот этот самый гаечный ключ, который сейчас в его руке, ненужный и бесполезный, словно кисточка на хвосте осла?
– С прошлого вторника вы жили с Глорией Роуз по этому адресу, что является грубым нарушением установленных для условно освобожденных правил. Что вы можете сказать в свое оправдание?
– Я...
Его глаза метались между двумя детективами, выискивая в них хоть какую-нибудь слабинку. Баллард молчал с каменным видом. Гранитное лицо Кёрни сохраняло свое обычное выражение.
– Я... ничего, сэр.
– Хорошо. – Кёрни проговорил это так, будто оказывал Одуму большую милость. Он повернулся к Балларду: – Мистер Бим, что сказал сегодня мистер Сэвидж по поводу этого «тандерберда»?
Баллард поспешил сказать то, чего, как он предполагал, хотел от него Кёрни:
– Он выразил серьезную обеспокоенность, когда я сказал ему, что его подопечный, вопреки требованиям инструкции, возможно, раскатывает на автомобиле.
– Вот именно, – сказал, как отрубил, Кёрни.
Одум зашаркал ногами.
– Послушайте... я еще не успел... ему сказать, но на этой неделе...
– Но ведь машина-то не ваша.
– Но я заплатил за нее триста баксов...
– Откуда же вы их взяли? Напечатали, что ли?
– Господи! – провопил он. – Да нет же.
Услышав его крик, женщина вышла из машины. Всего предыдущего разговора она не слышала и теперь стояла возле машины в безмолвной нерешительности.
– И она знает о вас и Шарон Биглер? – безжалостно спросил Кёрни, чуть понизив голос, однако, чтобы его не слышала женщина.
Одум машинально оглянулся на «торонадо». Видя, что его подруга стоит возле машины, он почти истерически замахал ей, чтобы она не подходила ближе. Поколебавшись, она вновь села в машину. Баллард знал, что этого-то и добивался Кёрни. Одна из важнейших заповедей детектива – никогда не выставлять мужчину в дурацком свете перед женщиной. Оскорбленная гордость может пробудить дремлющий дух сопротивления.
Кёрни утешающе положил руку на плечо низкорослого Одума:
– Мистер Одум, мы полагаем, что вы стали жертвой обмана со стороны бесстыдного мошенника.
– Но он дал мне расписку и регистрационную карточку.
– Они у вас при себе?
– ' У меня в бумажнике...
Он положил разводной ключ на асфальт и, порывшись в бумажнике, вытащил оттуда свернутый листок бумаги, очень похожий на оберточную. У него также была белая регистрационная карточка, которая в Калифорнии выдается тем, кто пользуется машиной временно – в отличие от постоянных владельцев.
– Взгляните. – Тупой в заусеницах ноготь Одума прошелся по написанной от руки расписке и остановился под косой росписью: Чарлз М. Гриффин.
Кёрни посмотрел на него пронизывающим взглядом, на этот раз не добиваясь никаких театральных эффектов.
– А вам не показалось странным, что он отдал автомобиль стоимостью в пять тысяч долларов за триста? Да еще всучил расписку на оберточной бумаге? Вы не подумали, что все это липа?
– Он... – Глаза за толстыми линзами беспокойно забегали. – Он сказал, что из банка мне пришлют новую платежную книжку. После покупки машины я должен был выплачивать очередные взносы и, видите ли, кроме трехсот баксов, которые я ему дал, требовалось внести еще двести. За февраль и март.
– Но вы не внесли эти деньги?
– У меня... было... туго с деньгами.
– А как, по-вашему, он должен был поступить, когда банк потребовал с него немедленной уплаты невнесенных взносов?
Одум поочередно переводил встревоженный взгляд с Бал-ларда на Кёрни, с Кёрни на машину. Наконец, прочистив горло, он сказал:
– Видите ли, я должен был получать всю корреспонденцию на его имя. И еще он сказал, что, как только продаст машину, на пару лет уедет из страны. Поэтому я подумал, что не стану пересылать ему предупреждения по адресу, который он обещал мне дать.
– Но так и не дал? – уточнил Баллард.
– Нет. И никакой корреспонденции так и не приходило.
– Каким образом вы узнали, что автомобиль продается?
– По объявлению в газете. Там назывался лишь телефонный номер. Мне пришлось поехать в Сан-Хосе, чтобы осмотреть машину. Это был какой-то дом с участком, не помню номера.
– 1545, Мидфилд-роуд? – подсказал Баллард.
– Да, верно. После того как мы оформили продажу машины, он попросил меня получать его корреспонденцию. Сказал, что не доверяет почте. Я не хотел, чтобы эта корреспонденция приходила в пансионат, где я живу, вы ведь знаете, что этот адрес имеется у Сэвиджа, поэтому я сразу же подумал о Шарон. С Глорией я познакомился уже позже. Пару недель я не говорил Шарон об этом, просто забыл...
Это объясняло, почему отправленное письмо возвратилось обратно с адресом Биглера.
– Не могу ли я... оставить у себя машину... пока?..
– Нет, – решительно отрезал Кёрни. – Разумеется, мы вам дадим свою личную расписку об изъятии у вас машины и регистрационной карточки. Я уверен, что позднее вы сможете договориться с банком. И мы все уладим с Сэвиджем.
– Да, да, – подхватил Баллард. – Мы скажем ему, что полученная нами информация оказалась ложной, что вы не водите машину.
В конце концов Одум пожал плечами и косо улыбнулся. Баллард даже смог представить себе, как он подделывает чеки в барах Ист-Бея. У него был золотой зуб впереди. Этот зуб вместе с широкой улыбкой, очками и косматыми волосами придавал ему вид человека простодушного и милого и, уж конечно, неспособного украсть.
– Да, мистер Сэвидж ничего не узнает. – Он показал пальцем на «торонадо» и сидящую в нем блондинку.
– Это останется нашим маленьким секретом, мистер Одум, – утешительным тоном произнес Кёрни.
Одум отдал ключи; они помогли ему перенести весь инструмент в «торонадо». Это были единственные его личные вещи, лежавшие в «тандерберде». Как только Кёрни и Баллард отошли, Глория Роуз принялась сердито отчитывать своего приятеля. Баллард сообщил в полицию о произведенном изъятии; к тому времени, когда он вышел из телефонной будки, перебранка уже закончилась. Оставляя на асфальте следы шин, «торонадо» рванулся с места и покатил прочь.
– Ставлю десять против семи, что эти триста долларов дала она, – сказал Кёрни. – Вероятно, он даже взял у нее пять стосотенных, сказав, что двести пошлет в банк.
Баллард был того же мнения. Даже такую небольшую дичь, как Одум, Глория Роуз могла приманить лишь с помощью денег. В жизни не видывал он более безобразной женщины, во всяком случае, выше шеи. Похоже, Одум нашел ее в собачьем питомнике. Пошел за колли – вернулся с Глорией Роуз.
Кёрни задумчиво смотрел вслед уехавшему автомобилю.
– Ну, что ты думаешь? Похож ли маленький Хоуи на описание того чокнутого с фонарем, который лез под юбку к танцовщице? Что она о нем говорила? Высокий? Смуглый? Красивый? Этот парень выглядит так, словно двадцать лет просидел в сортире.
– И все же в этом Одуме, должно быть, есть что-то такое, Дэн. А Шарон Биглер?
Кёрни нетерпеливо покачал головой:
– Эта шлюха готова спустить трико перед любым мужиком, лишь бы у него стоял. Одного того, что ее муж недолюбливает Одума, достаточно, чтобы она с ним переспала.
– Стало быть, мы вернулись к тому, с чего начали. Это все же Гриффин. И мы не имеем понятия, где он находится, – есть только предположение, что он уехал из страны. Но теперь у нас со всеми заключены соглашения о выдаче преступника.
– И все же мы продвинулись, – сказал Кёрни, садясь в «тандерберд». – Мы можем исключить Одума из числа подозреваемых. И мы знаем, что если Гриффин и уезжал из страны, он возвратился – кто-то же шарахнул Барта по голове! Я вернусь в Конкорд, к моей машине, и завтра утром на жесткой сцепке отбуксирую этот «тандерберд» к нам в контору. А ты поезжай домой и поспи.
– То-то счастье, – проворчал Баллард, ощущая навалившуюся слабость.