Текст книги "Ты всего лишь Дьявол"

Автор книги: Джо Алекс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Джо Алекс
Ты всего лишь дьявол

Мерлин. Остановись, невольник черный ночи!

Дьявол. Я сокрушу тебя, несчастный. Здесь смерть свою найдешь ты!

Мерлин. Ты слишком слаб – ведь ты всего лишь Дьявол.

Отбрось обличие людское и уйди, змеей пятнистой ползая на брюхе!

Моих заклятий сила правит даже адом.

Ты первый мощь их ощутишь!

(Гром и молния над скалами. Скала поглощает Дьявола.)

«Рождение Мерлина»

Акт V

Сцена I

По всей видимости, пьеса создана и поставлена в 1612 году. В заголовке первого издания in quarto стоит: «Написана Вильямом Шекспиром и Вильямом Роули».

Глава I
Первое упоминание о Дьяволе

Краем глаза Джо Алекс увидел неподвижно стоящего в дверях Хиггинса, который тихонько кашлянул. В ту же секунду доктор Ямамото поднял нож и легко прыгнул вперед.

Джо Алекс мгновенно уклонился и одновременно попытался перехватить вооруженную руку. Он даже коснулся пальцами ее локтя, но опоздал. Маленькое, почти неуловимое движение кистью, и нож ударил в грудь на уровне сердца. Раздался глухой, тихий треск.

– Безнадежно! – Джо Алекс сел на твердом спортивном мате, обитом темной кожей и покрывающем всю поверхность пола в комнате без мебели. – Я никогда этого не пойму! – Он вытер пот со лба. – Вы лишаете меня радости жизни, доктор. Обучив всем приемам самозащиты, вы в итоге доказываете, что со мной можно справиться, как с ребенком.

– Когда ученик превзойдет учителя, учитель должен вернуться в школу. – Японец развел руками, словно извиняясь перед хозяином за то, что не может позволить ему победить себя. – Но я вас прекрасно понимаю. Это, конечно, вопрос самолюбия. И хотя человеку свойственно стремление к совершенству, мы обычно достигаем его на очень ограниченном участке, если вообще достигаем. Я, например, при всем желании не смог бы написать ни одной главы любой из ваших столь многочисленных и столь занимательных книг. – При этом он слегка поклонился, и хотя его костюм состоял всего лишь из коротких обтягивающих штанишек, поклон выглядел таким церемонным, будто твердый воротничок манишки фрака мешал ему плавно выполнить движение. – Вы делаете большие успехи, – добавил он после короткого раздумья. – Со всей скромностью – ибо я являюсь вашим тренером, – могу заявить, что вы сумеете избежать даже неожиданного удара ножом и обезоружить любого, кто попытается выстрелить в вас с близкого расстояния. Я, разумеется, имею в виду обыкновенных людей, если можно назвать обыкновенными тех людей, которые в повседневной жизни употребляют нож и пистолет. Тем не менее, в мире существует большая группа специалистов – а к ним я причисляю и мою скромную особу, – которые всегда вас опередят. Но насколько я знаю, никто из этих людей не занимается нападением на мирных прохожих. – Пальцами левой руки он вытащил из обтянутой замшей рукоятки лезвие учебного ножа. – Попробуем еще раз?

Стоящий в дверях Хиггинс чуть шевельнулся и кашлянул второй раз. Джо посмотрел в его сторону.

– В чем дело, Хиггинс?

– Я только что принял телефон для вас, сэр.

Джо поднял брови.

– Как! Я ведь сказал, что меня ни для кого нет дома!

– Да, но… – Хиггинс на мгновение заколебался. – Конечно, я не сказал, что вы дома, но я позволил себе подумать, что, возможно, будет лучше поставить вас в известность, кто звонит. У телефона вас ждет сэр Александр Джилберн. Он сказал, что не знаком с вами лично, но поскольку при этом добавил, что у него очень важное дело, то я подумал: быть может, вы сами захотите решить, дома вы или нет… – Он снова кашлянул и умолк.

– Джилберн? – переспросил Алекс. – Не тот ли юрист? Мне кажется, именно его зовут Александр?

– Да, сэр. О нем постоянно пишут в газетах. Это выдающийся адвокат. Именно потому, что он столь известная личность, я позволил себе… Должен ли я ответить, что вас нет?

Джо посмотрел на Хиггинса с тайным восхищением, которое ощущал ежедневно, с тех пор, как этот худощавый тихий, седеющий слуга начал вести хозяйство в его новой квартире. Хиггинс казался абсолютно безошибочным. Он был настолько безукоризненным, что даже вызывал чувство неполноценности. Кроме того, он был необыкновенно образованным человеком.

Джо покачал головой.

– Нет. Думаю, что мне, пожалуй, следует с ним поговорить. – Он взглянул в сторону Ямамото. – Я должен извиниться перед вами, доктор. Насколько я знаю, мистер Джилберн не относится к людям, которые беспокоят по пустякам. – Джо подошел к стене и, сняв с вешалки халат, набросил на плечи. – Интересно, чего может хотеть от меня такой человек?

Вопрос, на который никто из присутствующих по вполне понятным причинам не ответил, растворился без эха среди стен, обитых толстыми матами. Алекс задержался в дверях.

– Не хотите ли стакан апельсинового сока, доктор? Наверняка вы успеете его выпить, пока я вернусь.

Доктор серьезно кивнул головой. Хиггинс посмотрел на потолок и слегка поклонился:

– Со льдом или безо льда, сэр? – Его лицо не изменило своего обычного выражения, но Джо, переступая порог, улыбнулся, – ни титул доктора, ни безукоризненные манеры японца не были в состоянии убедить Хиггинса в соответствующем общественном положении гостя, который одет в короткие штанишки.

– Безо льда, если можно, – сказал Ямамото и, встав на руки, начал спокойно, без всякого видимого усилия прохаживаться по комнате.

Хиггинс тихо закрыл за собой дверь.

Тем временем Джо подошел к телефону, стоящему на крышке старинного сундука в холле.

– Слушаю. Алекс у телефона.

– Моя фамилия Джилберн, – прозвучал на другом конце провода низкий, красиво модулированный голос. Потом наступила короткая, едва уловимая пауза, будто адвокат после сообщения своей фамилии надеялся услышать какое-либо подтверждение тому, что фамилия эта знакома Алексу. Но Джо молчал, а пауза была настолько короткой, что это почти не имело никакого значения. – Прежде всего, я должен извиниться, что беспокою вас в столь ранний час без письменного предупреждения. Но события, которые… – Снова наступила пауза. – Я вам не помешал?

– Нет, нет. Сейчас я не занят. Чем могу быть полезен?

– Если это не причинит вам излишних хлопот и если вы поверите, что моя навязчивость продиктована действительно серьезными обстоятельствами, я прошу вас уделить полчаса времени для беседы по очень важному для меня делу. Разумеется, повторяю, если…

– Понимаю, – ответил Джо, хотя пока понимал только, что должен будет провести часть этого жаркого дня иначе, чем запланировал. – Не могли бы вы приехать ко мне через час, если это вас устроит?

– Вполне устроит. Чем скорее, тем… – он снова умолк. – Если вы ничего не будете иметь против, я приведу еще одного человека, так же, как и я, заинтересованного темой моей беседы с вами.

Джо еще раз ответил, что не возражает, сэр Александр еще раз извинился за беспокойство и повесил трубку.

Несколько секунд Алекс стоял неподвижно, глядя на умолкший телефон. Несмотря на гладкость произнесения обычных слов вежливости, он уловил в голосе собеседника нотку напряжения.

Джилберн уже много лет слыл одной из самых ярких звезд лондонской адвокатуры. Его считали блестящим защитником по уголовным делам, и до того дня, когда в Объединенном Королевстве была отменена смертная казнь, он спас от виселицы стольких людей, которые, казалось, уже чувствовали прикосновение петли к своей шее, что преступный мир дал ему прозвище «Скорая помощь». Несмотря на это, все знали, что Джилберн никогда не брал на себя защиту преступников, заслуживающих, по его убеждению, высшей меры наказания. И хотя на первый взгляд Алекс и Джилберн стояли на противоположных полюсах, ибо один преследовал, а другой защищал преступников, Джо давно хотел познакомиться с этим необычным человеком, об уме и способности к точным логическим умозаключениям которого он так много слышал. Однако до сих пор их пути ни разу не пересеклись. Чего же мог хотеть от него известный адвокат? Простейшим решением, которое само напрашивалось, могла быть просьба о помощи в одном из дел, которые вел Джилберн. Возможно, обстоятельства были слишком запутаны, а сэр Александр, уверенный в невиновности своего клиента, хотел любой ценой спасти его и не мог сам справиться. Но в голосе, который Алекс только что слышал, звучало напряжение, вызванное скорее каким-то личным переживанием…

«Ну ладно, что это я? Через час все прояснится», – сказал себе Джо и направился в гимнастический зал. Он был задумчив и в глубине души злился на себя. Алекс всегда был уверен, что его ничем нельзя заинтриговать. Но этот звонок вывел его из равновесия. Такой человек, как Джилберн, не придет поболтать о каких-то пустяках. Дело наверняка серьезное. Но как назло именно сейчас Джо Алекс мечтал, чтобы ничего серьезного не возникло на его пути. Необходимо было уладить массу личных дел, отнюдь не связанных с миром преступлений.

Доктор Ямамото сидел на мате, скрестив по восточному обычаю ноги, и маленькими глотками пил фруктовый сок.

– Я надеюсь, что вы не обидитесь, доктор, если на этом мы закончим наш сегодняшний урок. Меня ожидает серьезная встреча. Впрочем, наши два часа, кажется, уже истекли, не так ли?

Ямамото встал, поставил стакан на подоконник и посмотрел на лежащие там старомодные карманные часы.

– Осталось еще двенадцать минут, – заметил он, – но мы можем восполнить их в следующий раз. Вы, кажется, упоминали вчера, что хотите сделать недельный перерыв в занятиях?

– Да, – подтвердил Джо, – у меня есть кое-какие обязательства по отношению к моему издателю, и я вынужден провести несколько ближайших дней за письменным столом. А потом я хотел бы выехать за границу еще на несколько дней, если позволят обстоятельства.

– Это хорошо, – кивнул японец, – думаю, что нам надо сделать перерыв в занятиях. Я опасаюсь возникновения у вас того, что спортсмены называют «перетренировкой», и поэтому предлагаю: давайте назначим нашу встречу не через одну, а через две недели.

Беседуя о дальнейших стадиях проникновения в тайны искусства дзюдо, они направились в сторону ванной с двумя душевыми кабинками. Алекс повернул кран, и они вошли под сильные струи контрастного душа.

– Да! – крикнул Ямамото, заглушая шум воды. – Даже сейчас вы уже можете никого не опасаться! Но неужели у вас действительно возникали опасения? Ведь герои детективных романов не сходят со страниц книг и не бросаются на автора!

– Это верно… – согласился Джо, массируя плечи жесткой волосяной рукавицей. – Но бывает и так, что сначала я встречаю моих героев в жизни и лишь потом, когда они уже становятся безопасными для меня, переношу на страницы книг.

Ямамото вышел из-под душа и, встряхнувшись, потянулся за купальной простыней.

– Я слышал кое-что, но не знаю, сколько правды в том, что о вас рассказывают. Руководя моей школой дзюдо, я поддерживаю контакты с полицией и разными удивительными людьми. О вас много говорят в некоторых кругах.

– Чем больше, тем лучше! – Джо рассмеялся, тоже вышел из-под душа и начал вытираться. – Это очень приятно, когда о нас говорят. Все мы по-своему тщеславны, не правда ли? Даже когда безумно не любим свою работу. Я, например, не написал бы в своей жизни ни одной страницы детективной повести, будь у меня другой источник дохода.

– Это была бы невосполнимая утрата для любителей литературы такого рода. – Японец слегка склонил свою мокрую, коротко стриженую голову. – Но я имел в виду не ваши произведения. Я думал о том исключительном таланте, который вы предоставили к услугам полиции. На мой взгляд, вы относитесь к людям, наиболее уважаемым у нас на Востоке: к тем, кто всегда стремится отыскать истину, независимо от того, в какой области судьба предназначила им трудиться. «Тот, кто ищет правду, – плывет по священной реке». Простите мне эту мудрость, часто цитируемую в настольных календарях. Говорят, что вы можете разгадать любую детективную загадку.

Джо снова рассмеялся.

– Конечно могу! – сказал он с обезоруживающей простотой. – Пока, во всяком случае, я разгадал все. Быть может, потому, что настоящие преступники гораздо примитивнее тех, которых можно придумать. В воображении автора детективных романов существует теоретически бесконечное множество комбинаций и стечений обстоятельств, затрудняющих решение. Тем временем жизнь значительно сужает рамки преступления и упрощает проблему, а ошибки убийцы становятся его визитной карточкой. Достаточно лишь исключить несколько тех или иных возможностей, и преступник предстает в полном блеске, как манекен вечером, на освещенной витрине. – Джо опять рассмеялся. – Теперь вы, наверно, пришли к выводу, что, быть может, я и плыву по священной реке, но паруса мои вздымает ветер тщеславия. К сожалению, ничего не могу поделать, но именно так складываются до сих пор мои взаимоотношения с миром преступлений. Я твердо убежден, что нет преступника, которого нельзя разоблачить.

Джо развел руками, будто извинился, потом взял расческу и начал причесывать мокрые волосы.

– Однако, – сказал доктор Ямамото, – существует возможность, – он замялся, – я забыл, как звучит это определение… На моей Родине оно неизвестно. Я имею в виду преступление… преступление…

– Идеальное?

– Вот именно! Идеальное преступление… Насколько мне известно, это такое преступление, в котором убийца не оставил для следствия ни малейшей зацепки, не так ли?

– Да. Но такое преступление невозможно. Его должен был бы совершить человек, имеющий абсолютное алиби и такой мотив убийства, который никто не мог бы обнаружить или догадаться о его существовании. А самое главное – нужно, чтобы полиция не могла установить, как было совершено это преступление. В противном случае остался бы след, потому что способ совершения преступления уже сам по себе является очень интересным следом, который сразу же исключает большое количество лиц и бросает подозрение лишь на некоторых. Таким образом, идеальное преступление непременно было бы преступлением, которое исключает всех возможных убийц, что уже в самом принципе является абсурдом. Ведь не может возникнуть ситуация, в которой убийство совершено и никто не мог его совершить.

– Признаюсь, я вас не совсем понял. Не могли бы вы привести какой-нибудь пример подобной ситуации?

Алекс на секунду задумался.

– Приведу самый простой. Представим себе, что есть комната всего лишь с одной дверью, которая заперта изнутри на ключ. Окна тоже закрыты, нигде нет ни малейшей щели и никакого тайного хода. И вот внутри этой комнаты убит человек… Ну, скажем, – выстрелом с близкого расстояния. Чтобы избежать ненужной игры воображения, представим, что несколько человек услышали этот выстрел и немедленно взломали дверь. Вот это и было бы идеальное преступление: труп в закрытой изнутри комнате, в которую никто не мог войти и из которой никто не мог выйти… – Джо умолк и набросил на себя халат. – Дело в том, что преступление, обстоятельства которого исключают всех возможных убийц, должно исключить вместе с ними и действительного убийцу. К счастью, такое преступление мог бы совершить один лишь ДЬЯВОЛ… Конечно, у людей, которые хотят избавиться от кого-нибудь из своих близких, возникают порой совершенно неслыханные идеи. Но по вполне понятным причинам эти идеи не имеют ничего общего с идеальным преступлением: люди не могут действовать вне законов пространства и времени. Поэтому я не верю в идеальное преступление так же, как не верю в Дьявола!

– Я вижу, вы много размышляли об этом, – улыбнулся доктор.

– Да. Я пытался как-то написать книгу, в которой мой герой-детектив потерпел бы поражение. Я хотел придумать такое преступление, перед которым самый гениальный мозг следователя оказался бы бессильным. И не смог. Я хотел дать разгадку при помощи предсмертного письма, написанного убийцей, который… ну, скажем, умирал от рака и перед тем, как покончить жизнь самоубийством, решил послать в полицию подробное объяснение того, как он совершил убийство. Увы… К сожалению, ничего такого невозможно придумать… Никто еще не написал такой книги и никто никогда ее не напишет.

– Понимаю, – Ямамото склонил голову. – Эта проблема представляется чем-то вроде квадратуры круга.

– Совершенно верно. Должен признаться, что все это стоило мне нескольких бессонных недель. Такая книга была бы беспрецедентной в истории детективной литературы. Наконец я пришел к выводу, что без помощи сверхъестественных сил такое преступление совершить невозможно. Поэтому я оставил его Дьяволу и выбросил свои наброски.

Но Джо Алекс ошибался, ибо уже ближайшая страница в книге его жизни содержала встречу с Дьяволом и с идеальным преступлением.

Но об этом еще не знал даже сам Дьявол.

Потому что Дьявол не верил в Джо Алекса, точно так же, как Джо Алекс не верил в Дьявола.

Глава II
Второе упоминание о Дьяволе

Несмотря на интерес, вызванный звонком Джилберна, Джо, одеваясь, думал не о нем и не о предстоящем визите, а о своих глубоко личных делах, куда в последнее время вкрался все нарастающий хаос.

За окном свирепствовала жара. В Греции в это время года было, вероятно, еще жарче. Но в Греции воздух совсем иной, чем в Лондоне, прозрачный, пахнущий водорослями теплого южного моря и насыщенный неуловимым сухим ароматом, который излучают разогретые солнцем скалы. В Греции была Каролина. Она копалась в земле где-то на Пелопоннесе, разыскивая маленькие глиняные черепки, испещренные непонятными значками.

Ранняя критская письменность, до сих пор не расшифрованная и не понятая, лежащая непроницаемым барьером между современностью и далеким прошлым этого древнего народа, была самым страстным увлечением в жизни этой прелестной девушки, которая, в свою очередь, была самым страстным увлечением в жизни Джо Алекса. Джо не знал, любит ли его Каролина. В Лондоне они были неразлучны, повсюду появлялись вместе, вместе уезжали и вместе устанавливали свою красную шелковую палатку в Альпах, Норвегии, Португалии или Южной Франции. Но когда однажды, после возвращения в Лондон, Джо серьезно заговорил о браке, Каролина быстро и решительно переменила тему разговора. Она твердо защищала свою независимость, а слово «жена», казалось, вызывало у нее страх. Во всем же остальном ее можно было бы назвать лучшей из жен, хотя жила она отдельно, и бывали периоды, когда он не видел ее целыми неделями. Это случалось, когда ее целиком увлекала работа. Тогда она закрывалась в своей квартире на ключ и выключала телефон, а ее домработница, старушка миссис Даунби, отвечала через дверь, что хозяйки нет дома и неизвестно, когда она вернется. А все потому, что Каролина Бикон, несмотря на свои двадцать пять лет, была уже известным ученым, с мнением которого начинали считаться седовласые специалисты.

Алекс испытывал холодную ненависть к древним жителям острова Крит и их диковинной письменности. А все потому, что, хотя он и был одним из наиболее известных авторов детективных романов и одним из самых выдающихся теоретиков криминологии, другом и соратником аса Скотленд-Ярда, суперинтенданта Бенжамина Паркера, – самому себе он, Джо Алекс, казался какой-то гротескной фигурой.

Причина этого странного положения вещей была относительно проста: Джо писал детективные повести, но сам их терпеть не мог. А писал он их потому, что они приносили большой доход, и кроме того, – он не умел делать ничего другого.

В начале войны, почти мальчишкой, он поступил в авиацию, а потом, когда военные действия окончились, очутился беспомощным на лондонской мостовой с ничтожной суммой армейского выходного пособия в кармане. Не зная, что делать, он решил рискнуть и написать детективную повесть. Написал и отнес к издателю. С тех пор его жизнь стала одной непрерывной чередой успехов в этой области. В итоге, уже через пару лет это принесло ему неплохое состояние.

Остальное было случайным стечением обстоятельств. Бенжамин Паркер, который во время войны был членом экипажа бомбардировщика, пилотируемого Джо Алексом, случайно обнаружил в своем друге огромный талант следователя, когда они оба стали перед лицом зловещих обстоятельств смерти их общего друга Иэна Драммонда. С тех пор Джо принимал участие во многих знаковых расследованиях Скотленд-Ярда и приобрел подлинную славу, распутав, исключительно при помощи логических рассуждений, несколько сложных дел, перед которыми полиция со всем своим аппаратом совершенных методов исследования, архивами и оборудованием оказалась бессильной. Дактилоскопию, химические анализы и прочие современные методы расследования Алекс считал лишь второстепенными факторами в процессе расследования. Он был убежден, что преступление рождается в человеческой душе и только там необходимо последовательно искать решение. А единственной лабораторией, которая может помочь в этих поисках, был его собственный мозг. Обычно мозг этот оставался в одиночестве на опустевшем поле боя, после того как весь арсенал новейших методов исследования не мог уличить ловкого преступника.

И хотя пресса всей страны, включая маститый «Таймс», посвящала Алексу в последние годы достаточно много места; и хотя слава его становилась постепенно универсальной, ибо им интересовались все: от министров до священников и от школьников до одиноких старушек-пенсионерок; и хотя имя его стало обрастать легендами, где правда смешивалась с фантастическими вымыслами, – мисс Каролина Бикон оставалась на удивление равнодушной к его славе. Они знакомы уже три года, и Джо должен был признать, что, по крайней мере, два из них он думал о ней ежедневно.

Часто он с тревогой размышлял, не в этом ли безразличии Каролины к его успехам кроется подлинная причина его привязанности и беспокойства. Правда, она даже прочла несколько его книг, но ее умеренная похвала вызвала в нем только чувство жгучего стыда. Она всегда каким-то неуловимым образом давала ему понять, что не считает все это серьезным занятием для интеллигентного человека, возраст которого уже давно перевалил за тридцать. Каролина относилась к его книгам и к сотрудничеству с Паркером как к развлечению, наверно интересному, и наверно полезному, но совершенно несерьезному. И хотя между ними никогда не заходила об этом речь, Джо знал, что ковыряние в своих проклятых черепках Каролина считает настоящей работой, а все, что он делал и чем занимался, могло в ее глазах заполнять жизнь и занимать воображение в лучшем случае пятнадцатилетнего подростка.

Но наихудшим было то, что в глубине души он признавал ее абсолютную правоту. Ибо, вопреки внешней видимости, Джо Алекс был тихим человеком, любящим поэзию и хорошую музыку, он изучал историю древних культур и мифов (за исключением, разумеется, Критских), архитектуру, историю, нравы и все то, что составляет видимый след, оставленный человеком на протяжении веков. И хотя, в определенном смысле, ему жилось хорошо, потому что высокие доходы позволяли путешествовать по всему миру и оставляли много времени для самообразования, – он, однако, отдавал себе отчет в горькой ироничности своей ситуации. Огромного количества собранных наблюдений и выводов он так никогда и не обобщил ни в одном более-менее серьезном труде, хотя, например, в одной из узких тем, определенной им как «История Дьявола на земле», он ориентировался гораздо лучше большинства специалистов, занимающихся верованиями и социальным фоном усиления веры в Злого Духа в различные исторические эпохи и в различных частях света. Если бы в этой области он сумел упорядочить огромное количество своих заметок, снимков и коллекций, – мог бы возникнуть монументальный труд, не имеющий до сих пор прецедента. Но он не сумел. Постепенно Джо стал привыкать к мысли, что навсегда останется лишь свидетелем в этой жизни и не оставит после себя никакого значительного следа. Просто он никогда не умел делать ничего, что давалось бы ему с трудом и требовало больших усилий. А может, к своему несчастью, он слишком много зарабатывал тем, что делал с необычайной легкостью?

Но никому, даже суперинтенданту Паркеру, он никогда не признавался, что почти с такой же легкостью дается ему решение и тех детективных задач, которые подбрасывала реальная жизнь.

Итак, Джо Алекс был знаменит, но не был счастлив. Стоя в эту минуту перед зеркалом и завязывая галстук, он думал о Каролине, о Греции и о том, что в эту минуту лучше всего было бы все бросить, сесть в самолет и слетать к ней туда хоть на пару дней. Два-три дня с Каролиной, под июльским солнцем Средиземного моря – это все, чего ему хотелось. Джо соскучился по ней.

Каролина уехала месяц назад по заданию своего исследовательского института, когда пришло известие об открытии табличек с иероглифами в одной из древних критских крепостей на Пелопоннесе. В Афинах он нанял бы машину… Потом дорога вдоль морского побережья. Мегара, Коринф и длинное белое шоссе, пролегающее через широкую долину на юг, в сторону гор…

Но, к сожалению, издатель ждал. Алекс обещал, что сдаст ему книгу в течение ближайших двух недель, а готовы были пока лишь несколько первых страниц. Джо не любил нарушать обещания. Надо остаться. Но если бы… Если бы он успел в течение недели закончить, тогда… Ведь план каждой главы, разработанный в мельчайших подробностях, уже готов.

С минуту он задумчиво стоял, тихонько посвистывая. Потом быстро завязал галстук и решительно снял телефонную трубку. Закрыв глаза и стараясь не думать ни об одном из тысячи препятствий, продиктовал телеграмму Каролине:

ЕСЛИ ХОЧЕШЬ МЕНЯ ВИДЕТЬ ПРИЕДУ К ТЕБЕ НА НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ ТЧК ПОТОМ ДОЛЖЕН БУДУ НЕМЕДЛЕННО ВОЗВРАЩАТЬСЯ В АНГЛИЮ ТЧК ТЕЛЕГРАФИРУЙ СРАЗУ ЧТО ОБ ЭТОМ ДУМАЕШЬ ТЧК ОЧЕНЬ СОСКУЧИЛСЯ ТЧК ПО ГРЕЧЕСКИМ ПЕЙЗАЖАМ ТЧК ДЖО

Он медленно положил трубку. Жребий брошен. Телеграмма начала свой молниеносный бег над миром. Он снова снял трубку и, набрав номер бюро путешествий, заказал место в самолете на восемнадцатое число. Теперь придется сесть за работу. Семь бессонных ночей над пишущей машинкой, огромное количество черного кофе, машинистка, приходящая два раза в сутки за текстом. А потом, в последнюю минуту он забросит рукопись издателю по пути в аэропорт. Он должен успеть.

Хиггинс тихонько постучал и появился на пороге.

– Сэр Александр Джилберн и мистер Томас Кемпт, – сказал он, подходя и протягивая Алексу небольшой поднос, на котором лежали две визитные карточки. Одна маленькая, почти квадратная, вторая – большая, прямоугольная.

Джо взял их, машинально подумав: большая – Кемпт, маленькая – Джилберн.

Он угадал.

– Спасибо, Хиггинс. Пожалуйста, пригласите джентльменов в библиотеку.

Джо быстро надел пиджак, открыл дверь, соединяющую кабинет с библиотекой, и вошел туда почти в тот же момент, когда Хиггинс ввел гостей из холла.

Сэр Александр Джилберн был высоким, седеющим, но все еще очень интересным мужчиной. На первый взгляд казалось, что ему нет еще и пятидесяти. Джо с легким удивлением отметил, что Джилберн держит в руке массивную трость, и лишь спустя секунду, когда гость сделал шаг вперед, понял, что сэр Александр хромает. Он невольно посмотрел на его ногу и, быстро подняв глаза, приветливо улыбнулся и шагнул навстречу. Известный адвокат был калекой. Стопа его правой ноги находилась в почти круглом, очень коротком башмаке, вздувшемся сверху, будто этот башмак вместе с ногой подвергли какой-то страшной пытке, которая навсегда изменила форму стопы. Но Джо, который интересовался всевозможными физическими отклонениями, знал, что деформация такого рода чаще всего бывает врожденной.

Джо пожал вошедшему руку и указал на одно из массивных клубных кресел, стоящих вокруг низкого круглого столика. Потом повернулся ко второму гостю.

Томас Кемпт был намного моложе Джилберна. Ему можно было дать не более тридцати лет, но вероятнее всего, он был еще моложе. На прямых, широких плечах спортсмена крепко сидела голова красивой формы с темными, коротко остриженными волосами. Его лицо было покрыто загаром, а голубые глаза, блестевшие под темными бровями, смотрели спокойно и внимательно. Это было приятное, умное лицо с правильными чертами и энергично обрисованным подбородком; лицо, вызывающее с первого взгляда доверие и заставляющее проникнуться симпатией к этому человеку. Джо мимоходом подумал, что Кемпт являет собой тот тип мужчин, который вызывает у девушек мысль: «Он был бы хорошим мужем». Серьезность, отвага и спокойная уверенность в себе.

Когда гости сели, Джо задал традиционный вопрос относительно напитков, но оба попросили только содовой. Несмотря на опущенные шторы, жара стала проникать даже в библиотеку, расположенную с северной стороны. Минуту спустя появился Хиггинс с сифоном, льдом и маленькими щипцами. Когда он вышел, Джилберн тихонько откашлялся и посмотрел на Кемпта, который едва заметным движением развел руки, как бы давая понять, что он отказывается от голоса в пользу сэра Александра.

– Возможно, вначале мне следовало бы заметить, что погода для этой поры года уж слишком жаркая, и похвалить вас за изысканный вкус в оформлении интерьера, – сказал адвокат. – Но из того, что мне о вас говорили, я сделал вывод, что вы не принадлежите к людям, которые любят традиционные вступления. Так что, может, я сразу перейду к тому, что мы, в юридической среде, называем существом дела, а вы, люди пишущие, – сюжетом… – Он умолк и, положив руки на трость, которую держал между колен, на секунду задумался. – Знаете – очень трудно… – сказал он вдруг с беспомощной улыбкой, – мы ведь взрослые люди и живем, как-никак, во второй половине двадцатого столетия… – он снова умолк.

На этот раз Джо поднял брови. Он не ожидал, что такому искушенному оратору, как Джилберн, может недоставать слов уже в самом начале.

Молчание длилось почти минуту. Но нарушил его не сэр Александр, а Кемпт.

– Трудность заключается в том, мистер Алекс, что темой нашей с вами беседы будет Дьявол.

При этих словах он не улыбнулся.

Джо опустил поднятые брови.

– Ах, вот как?… Дьявол… – в его голосе не прозвучало ни малейшей ноты удивления. В душе он поздравил себя с этим.

– Да, Дьявол… – сказал Джилберн. Алекс заметил, что адвокат слегка покраснел, выговаривая последнее слово. – И дело даже не только в том, что мы пришли говорить с вами о Дьяволе, – нам придется сознаться, что нас привел сюда страх.

На лице Алекса не дрогнул ни один мускул.

– Я так часто сталкиваюсь с результатами работы Дьявола, – негромко сказал он, – что в конце концов должен был наткнуться и на него самого. Это вполне понятно.

Джилберн беспомощно улыбнулся.

– Я знал, что вы не сможете отнестись серьезно к моим словам. Я сам… в известной мере не могу расценивать их серьезно… – Он тихо вздохнул и развел руками. – Ведь мы все знаем, что Дьявола нет.

Это юмористическое утверждение, высказанное более чем серьезным тоном, прозвучало вовсе не смешно. Было в нем что-то зловещее, будто интонация фразы содержала в себе некий скрытый смысл, противоречащий словам.