Текст книги "Нарушенный покой Хозяйки Лабиринта"

Автор книги: Джо Алекс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

3. «Керос, с вашего позволения…»

Когда наш автомобиль с трудом влился в сплошной поток машин на Эджвэр Роуд, Кэрол решительно прервала молчание:

– Я понимаю, что тебе хотелось бы относиться ко мне, как к глупой маленькой девочке, но поверь, я уже совершеннолетняя и имею…

– Право знать, куда мы направляемся, – докончил я ее фразу и вновь задумался.

– Если ты сейчас же мне не ответишь, я закрою тебе глаза, и мы врежемся в первый же столб!

– О нет, этого ты не сделаешь, пока не отыщешь свой вожделенный остров. Так вот, детка, знаешь ли ты, где в Лондоне можно узнать о местонахождении какого-либо острова? – И не дожидаясь ответа, я торжественно объявил: – В Британском Адмиралтействе!

– В Адмиралтействе? – хмыкнула Кэрол. – Ой, не смеши меня. Я знаю пару морских офицеров оттуда, так они не только не скажут тебе, где Керос, но и не вспомнят, кто такие критцы.

– Они – да! А вот адмирал Холинзхед расскажет нам все, что мы хотим узнать о твоем острове.

Кэрол с сомнением пожала плечами и всю оставшуюся дорогу просидела, отвернувшись к окну. Я про себя хихикнул, но вслух ничего не сказал.

* * *

Герберт Холинзхед был большим поклонником детективов и встретил меня с распростертыми объятиями. Увидев Кэрол, он остановился в замешательстве и удивленно вздернул брови. То же самое можно было сказать и про Кэрол. И в этом не было ничего удивительного. Как я понял, никто уже не помнил, когда нога женщины переступала порог этого кабинета. А тем более, женщины в брюках. Что же касается Кэрол, то ее я тоже мог прекрасно понять: в представлении моей любимой адмирал – это не иначе, как седой сухопарый старик с блестящими пуговицами и какими-то золотыми штуками на плечах: то ли аксельбантами, то ли галунами… Герберту Холинзхеду, во-первых, не было еще пятидесяти, во-вторых, в его темных волосах не блестело ни одной серебряной нити, а в-третьих, его элегантный темно-синий мундир не сверкал никакими эполетами, а скорее походил на дорогой клубный пиджак.

– Прошу, прошу, очень рад вас видеть! – Холинзхед приглашающим жестом указал на огромные кожаные кресла перед полированным ореховым столом.

– Простите, адмирал, нам это внезапное вторжение, но привел нас к вам вопрос чрезвычайной важности. Мисс Бэкон – бакалавр из Института археологии и прибыла сюда прямо с места работы… – Я легким жестом указал на дудочки Кэрол, весьма симпатично, на мой взгляд, подчеркивавшие отсутствие мандолинной крутобокости ренессансовских форм. – Но дело наше такой запутанности и сложности, что… что просто не терпит отлагательств. Речь пойдет об острове…

– Об острове? – оживился адмирал. – Конечно! Это же наша специальность. Вернее, одна из них…

– Понимаете, адмирал, мы хотим, чтобы вы открыли для нас этот остров, о котором мы знаем, что он существует, но точно не знаем, где он находится и как он называется.

– О, пустяки! – Холинзхед махнул рукой. – Главное, что вы знаете, что он существует.

– Этого, правда, мы тоже не знаем наверняка, – пробормотал я.

Все еще продолжая улыбаться Кэрол, адмирал с недоумением повернул ко мне голову.

– Постараюсь прояснить ситуацию, и вы поймете, что я имею в виду…

По мере моего рассказа лицо Холинзхеда принимало все более серьезное, если не сказать, суровое выражение. Когда я закончил, адмирал поднялся из-за стола.

– Я знаю одного человека, мистер Алекс, который в состоянии вам помочь. Минуточку, только выясню, в здании ли он сейчас.

Сняв трубку с аппарата, на котором я не заметил ни кнопки, ни циферблата, Холинзхед сказал в нее:

– Капитан Браун у себя?.. Пожалуйста, пришлите его ко мне. Да, прямо сейчас. – Повернувшись к нам, он улыбнулся. – Капитан Браун знает восточную часть Средиземного моря лучше, чем некоторые собственную квартиру.

В отличие от своего шефа капитан Браун, казалось, сошел к нам с обложки какого-нибудь бестселлера о Трафальгаре. Это был настоящий морской волк. Крепкий, седой, с загорелым до красно-кирпичного цвета лицом. Глаза Кэрол восхищенно сияли.

– Тех данных, господа, которые вы мне предоставили, мне кажется, вполне достаточно для определения положения этого островка, – без малейшей иронии возвестил капитан Браун после нашего весьма путаного и сумбурного рассказа. – Наш герой плыл лицом к «Звезде моряков», то есть примерно с юга на север, поскольку обычно моряки ориентируются по Полярной звезде. Так как целью его путешествия была Византия, скорее всего Константинополь… Учитывая все это, плыть ему было, кроме как из Египта, больше не откуда, как, впрочем, вы и предположили. – Подойдя к огромному дубовому шкафу, капитан выудил из него большую полотняную карту восточной части Средиземного моря и медленно провел пальцем по гипотетическому морскому пути нашего моряка Перимоса.

– Ну что? – тихо спросила Кэрол. – Есть он там?..

– Таких островков здесь, по крайней мере, несколько. Собственно вся эта территория усеяна маленькими скалистыми островками. – Браун нахмурился и еще ниже склонился над картой. – Покажите-ка мне текст еще раз… Так… Так… О! Кажется, нашел! Так как судно было весельным, то команда никак не могла бы заснуть. А так как она заснула, значит корабль должен был войти в течение, чтобы проплыть рядом с островом… Видимо, это течение омывает его с юга… Нет, с севера на юг. В противном случае, он не смог бы проделать этот маневр сам, пользуясь только парусом. Существует только одно место, соответствующее этому описанию. Вот он, ваш остров! – Браун ткнул пальцем в какую-то точку на карте. – Но… Речь ведь шла о том, что на этом острове находится некая святыня, храм, не так ли?.. Тут, боюсь, господа, вас ждет разочарование. Этот островок представляет собой практически неприступную отвесную скалу, которая как бы выныривает из цепи острых рифов. Море там шумит и пенится даже в самый спокойный день. Один отрог опускается на скальную платформу, другой спускается к воде совершенно вертикальной стеной. Там не было и не могло быть постоянных жителей, ибо пристать к острову почти невозможно. Но если, как он пишет, кто-то случайно попадет на него, то действительно погибнет, но не от руки Хозяйки Лабиринта, а от мучительного голода, поскольку там нет ничего и никого: ни растений, ни животных. Вот так. – Браун выпрямился и виновато развел руками.

– Так вы говорите, что там нет никакой естественной пристани?.. – Кэрол опустила глаза и склонилась над картой.

– Увы, – Браун грустно покачал головой. – До второй мировой войны он принадлежал Италии. После окончания военных действий остров был возвращен Греции. Во время абиссинской войны, когда он еще принадлежал Италии, в одном пункте на острове была выбита искусственная пристань, а также итальянцы выбили ступени и построили там барак, чтобы, как я понимаю, наблюдать за маневрами британского флота. Греки потом использовали эту пристань, чтобы установить на острове небольшой маяк, хотя островок не лежит ни на одном из морских путей и никогда не фигурировал на мореходных картах с самых древних времен. Вообще-то говоря, восточная часть Средиземного моря просто роится такими одинокими, торчащими из воды скалами. Что еще можно добавить? Разве только, что в горе есть целый ряд пещер… У нас они зарегистрированы как естественные убежища, а также для других военных целей.

– Тогда, капитан Браун, у меня к вам последний вопрос, – оторвалась от карты Кэрол. – Как он называется?

Браун пожал плечами.

– У итальянцев он значился под какой-то цифрой, у нас, как видите, просто черная точка… Но в последнее время греки начали возвращать древние названия своим островам. Быть может, как-нибудь и называется… Но, скорее всего, это традиционное название, одно из тех, которые испокон веков давали островам рыбаки. Если хотите, я проверю его у себя.

– О! Мы были бы вам так признательны! – Кэрол умоляюще посмотрела на капитана, а затем перевела взгляд на адмирала.

– Конечно, капитан, сходите к себе и выясните, – Холинзхед кивнул Брауну и повернулся к нам. – Но я тоже боюсь, что вас ждет разочарование, мисс Бэкон. Как мне ни жаль… – Он не успел договорить фразу, потому что зазвонил телефон… – Так… Так… Что?.. Повторите еще раз. Да. Я понял. – Положив трубку, адмирал растерянно улыбнулся.

– Ну смелее, адмирал, – я ободряюще кивнул Холинзхеду.

– Капитан Браун сейчас мне сообщил, что действительно пять лет назад греки вернули название этому острову. И теперь он называется… Керос…

– Керос? – Кэрол потрясла головой, как будто пытаясь пробудиться ото сна. – Вы говорите, Керос?!

– Керос, с вашего позволения, мисс.

4. Пророчество начинает сбываться

– Одно только меня беспокоит, Кэрол, – сказал я, когда мы вышли на улицу.

– Что же?

– Что если этот Керос окажется действительно безлюдным, диким, не имеющим никаких следов островком, то ты себе все глазки выплачешь, а если там существует этот храм Хозяйки Лабиринта, то ты канешь в бездну, а с тобой и твое имя…

– Я не знаю, милый, большей бездны, чем та, в которую упала с тобой. Так что меня уже ничто не пугает, поэтому едем!

– Куда, моя рыбка?

– К профессору Ли, конечно!

– Уж не хочешь ли ты, чтобы я присутствовал на вашем симпозиуме?

– О, Джо, сегодня ты должен пойти со мной! Прошу тебя!

– Я?! – Я чуть не врезался в передний автомобиль. Это было что-то новенькое. С тех пор как мы были знакомы, Кэрол впервые решилась показать меня своей суперэлите. Ее археологическое окружение было святыней, в которую допускались только избранные, и в которую, насколько я представлял себе, впускать богему, каких-то писателей, авторов бульварных романов было величайшим святотатством.

– Теперь я вижу, что остров Керос вывел тебя из равновесия даже больше, чем я думал. Но что мне там делать, на столь уважаемом собрании?

– Ты мне поможешь. Ты мне нужен. И перестань, пожалуйста, задавать вопросы. Я так редко тебя о чем-нибудь прошу, что ты просто не имеешь права мне сейчас отказать…

Я захлопнул дверцы машины и покорно двинулся за ней.

Оставшись один в огромном вестибюле, после того как Кэрол «на минуточку» скрылась за одной из дверей, я вдруг почувствовал, что начинаю робеть. Это так редко со мной случалось, что я рассердился и, засунув руки в карманы, принялся непринужденно насвистывать. К моему удивлению, Кэрол действительно вернулась через минуту, какая-то смущенная и растерянная.

– Ты знаешь, они все почему-то давно мечтали с тобой познакомиться. А профессор Ли, оказывается, вообще большой любитель твоих детективов. – Она чуть не плакала.

– Ну не горюй, детка. Смотри на все философски. И у профессоров бывают недостатки. Пойдем-ка лучше, покажешь мне храм науки, я ведь здесь никогда не был.

В первый момент в этом огромном, заставленном шкафами, столами, сундуками и кипами книг зале я не заметил ни одной живой души. Несмотря на открытые окна, мне сразу ударил в нос какой-то душный, густой запах. Это пыль времен, догадался я, ее трудно выветрить. Наконец я смог разглядеть группу людей вокруг небольшого круглого стола, покрытого зеленым выцветшим сукном. Навстречу мне поднялся высокий смуглый мужчина лет шестидесяти. Я сразу узнал это лицо по фотографиям из лондонских еженедельников.

– Вот так сюрприз! – Широко улыбаясь, Хью Ли крепко пожал мне руку. – Пришли к нам искать материал для новой повести? О! Это был бы экзотический сюжет… Ночь среди раскопок в отдаленном уголке планеты… Загадочная смерть археолога… Проклятие фараона… Как… Помните это дело с гробницей Тутанхамона?

Я ухмыльнулся.

– Преступления, господин профессор, чаще всего рождаются по самым банальным причинам. Жизнь и работа археолога, как мне кажется, от этих причин весьма далека. Слишком беззаветным, насколько я знаю, является их труд. – Я выразительно взглянул на Кэрол. – Так что читатели мне попросту не поверят. От нас с вами, профессор, ждут совсем другого рода сенсаций.

– Кстати о сенсациях. – Хью Ли взял меня под руку и мы двинулись к зеленому столу. – Кэрол сказала, что вы помогли ей в одном исследовании, о котором, я надеюсь, мы сейчас узнаем…

При нашем приближении сидящие за столом встали. Их было пятеро.

– Вот, познакомьтесь со знаменитым Джо Алексом. А это – наша, так сказать, молодежь, подающая большие надежды: миссис Гордон, мисс Сандерс, мистер Гордон, мистер Карутерс и мистер Меллоу… Ну а теперь, Кэрол, изложи нам, что ты там хотела…

Закончив свой рассказ, моя возлюбленная перевела дух и, не поднимая глаз, отложила папирус в сторону.

Профессор Ли молчал. Внезапно он повернулся ко мне и усмехнулся.

– Теперь я понимаю причину вашего к нам визита. Редко на каком собрании можно услышать нечто более сенсационное. И редко из какого папируса можно извлечь столько опасных приключений, таинственных кладов и страшных проклятий. – Он рассмеялся и отвернулся от меня. – Но, мои дорогие, прошу прощения, – обратился он к собравшимся. – Я несколько отклонился от темы. Я же не предполагал, что мисс Бэкон принесет столь сенсационные результаты своих исследований, и собирался наше заседание посвятить другой сенсации. Так вот: Институт археологии, а, точнее, наша группа неожиданно получила огромную сумму денег. Некая богатая вдова, умирая, оставила нам сто тысяч фунтов. Анонимно. Условие завещания только одно: деньги должны пойти на организацию археологической экспедиции под моим руководством. Цель и характер экспедиции усопшая оставила на наше усмотрение. Так вот, дорогие коллеги, предлагаю представить мне ваши проекты предполагаемой экспедиции…

Он обвел взглядом молчаливый круг присутствующих.

– Господин профессор… – раздался слабый голосок.

– Да, дитя мое, – Хью Ли удивленно вздернул брови.

– У меня уже есть проект. Но прошу вас, вас всех. – Кэрол покраснела и совсем тихо прошептала: – Выслушайте меня.

– Что ж, прошу… – скрестив на груди руки, светило кивнул головой.

Кэрол тряхнула волосами и решительно начала:

– Если этот папирус пролежит у нас даже пять лет, все равно ничего не изменится, пока кто-то не съездит на Керос и не привезет первичные результаты исследований. В лучшем случае нас там ждут важные открытия. В худшем – мы там ничего не найдем. Но это будет не первая и не последняя экспедиция, которая ничего не открыла. К тому же для предварительных исследований нам понадобится максимум четверть этой суммы. Ведь это часть скалы, я имею в виду островок, и ни о каких больших раскопках речь не идет. На первых порах нам даже не нужны будут рабочие. Пока мы сами что-нибудь не найдем. То есть я хочу сказать, что могла бы быть обыкновенная разведывательная экспедиция в составе нескольких человек. Если же мой проект получит положительную оценку, то я возьму на себя в течение двух-трех недель разработку сметы, плана транспортировки, инвентарь и устройство всех формальностей.

На этот раз глаз она не отвела, а с вызовом посмотрела на профессора.

Он улыбнулся.

– Ну, коллеги, что вы думаете о проекте мисс Бэкон?

Молодая девушка с длинными прямыми темными волосами вскинула голову и я увидел черные блестящие глаза, которые скорее можно увидеть где-нибудь в Севилье, чем в пыльных коридорах центра британской археологии. «Скорее всего, это – мисс Сандерс», – подумал я.

– Как ты себе представляешь количество участников экспедиции и время пребывания на Керосе? У нас ведь у каждого существуют свои обязанности…

Кэрол грустно кивнула:

– Я знаю, Мэри… Но я подумала, что если бы мы все, наша группа, провели там три-четыре недели, это не нанесло бы огромного ущерба работе… Тем более что в августе Институт закрывается… – Она беспомощно повернулась к профессору.

– В августе! – завопил вдруг красивый загорелый молодой человек с сократовским лбом. Он всплеснул руками и в ужасе закатил глаза. – В августе я еду в Шотландию на рыбалку и нет никакой силы, которая могла бы мне в этом помешать!

– Итак, Саймон Карутерс против… Кто еще хочет выступить? Что ты скажешь, Джон? – Хью Ли обратился к невысокому коренастому блондину, лицо которого почти полностью скрывали огромные очки в темной роговой оправе. – Ты тоже намереваешься в августе ловить рыбку?

– Терпеть не могу рыбу, – тихо, но с чувством ответил атлетический блондин.

– Коллега Меллоу прекрасно высказался на тему рыб, – развел руками профессор, – но нас больше интересует ваше мнение по теме мисс Бэкон.

– Если вас интересует мое мнение, господин профессор, то, честно говоря, я не вижу особых препятствий. Я совсем не против провести часть отпуска на одном из греческих островов, а тем более на необитаемом.

– Памела и Роберт Гордон?.. – Обращаясь к супружеской паре, Хью Ли одновременно придвинул к себе листок с переводом папируса.

Роберт Гордон являл собой традиционный тип британского ученого: худой, почти лысый и очень сдержанный. Его жена была под стать супругу: холодная, светловолосая красавица, очень ухоженная и чересчур воспитанная. Это была типичная англичанка, имеющая все достоинства и недостатки своей социальной среды. Я не питал теплых чувств ни к этой среде, ни к таким женщинам.

– Мы согласны с Джоном, – уловив еле заметный кивок своей жены, сказал Роберт. – Мы как раз собирались в отпуск в круиз по Средиземному морю.

– Ба! Яхта! – опять вдруг выпалил Карутерс и вновь замолчал.

– Хм… – Профессор озадаченно потер лоб. – Вы понимаете, что я обязан послать этот папирус в различные комиссии?.. И они могут рассматривать его в течение года?.. Там начнется волокита с историками, гидрографами, юристами и так далее?.. Затем еще получу указание предложить нашей одержимой жаждой деятельности Кэрол написать работу под названием «Возможная польза, которую могло бы принести науке исследование острова Керос». А?.. Но скажу вам по секрету – этот папирус меня очаровал, а внезапный дар покойной вдовы я ощущаю как акт провидения. И поэтому вот что я вам скажу: мы должны, должны туда поехать! Кто-нибудь хочет еще что-нибудь добавить?

– Нет, профессор Ли! – раздался громогласный голос Карутерса. – К тому же я полагаю, что раз это остров, то наверняка там найдутся и рыбы. Хотя… – Он усмехнулся. – Боюсь, до этого не дойдет. Вы забываете о Хозяйке Лабиринта, которая быстренько покидает вас всех в бездну, а меня, который и думать не думал нарушать ее покой, прекрасненько оставит в добром здравии.

– Будем надеяться, что, как у всего в этом мире, и у Хозяйки Лабиринта срок годности истек. Говорят, что боги, в которых никто не верит, перестают существовать. – И профессор Ли демонстративно подмигнул мне.

– Мы не можем быть в этом настолько уверены. – Роберт Гордон склонился над столом и, взяв лист со словами Перимоса, поднес его к глазам. – Я думаю, что пророчество этого человека начинает потихоньку сбываться.

– Что, Бога ради, ты хочешь этим сказать? – Мэри Сандерс взяла у Гордона текст и пробежала по нему глазами.

– Я думаю о той вдове, которая подарила нам эту прогулку. Ее можно назвать инициатором, поскольку благодаря ей мы поедем нарушать покой Хозяйки Лабиринта.

– Ну и что? – уставился на Гордона Карутерс. – Не говори, как Пифия.

– О, нет. Ведь эта леди умерла, не так ли? Упала в бездну. А с ней и ее имя, потому что дар этот, если вы помните, был анонимным. – И он ухмыльнулся, довольный своей шуткой.

Несколько месяцев спустя я вспоминал эту его улыбку и думал: если бы тогда я не поддался общему настроению, если бы тогда эта шутка меня насторожила, смог бы я в таком случае предотвратить трагедию?.. Но нет, ни я, никто другой не в состоянии был предвидеть что-либо. В дружном взрыве смеха, последовавшем после слов Гордона, не прозвучало ни единой фальшивой ноты.

5. О чем они думали в тот день…

Как всегда я сидел за моей «Оливетти» и ждал звонка… Правда, это была уже другая книга. С той я уже разделался, как и Кэрол со всеми формальностями по подготовке к экспедиции. И теперь я сидел и ждал ее звонка… Разлука «на три-четыре недели», как сказала она, «укрепит мои чувства к ней, ведь любовь познается в испытаниях».

– Ну знаешь ли, – ответил я ей, – вот уж не думал, что ты читаешь художественную литературу. Но учти: как только ты вернешься, я умыкну тебя в какое-нибудь захолустье Европы и шиш ты выберешься оттуда.

Она рассеянно кивнула и назвала дату отъезда.

И вот сегодня я сидел и ждал ее звонка. Потому что сегодня уплывали в Грецию Гордоны на своей маленькой яхте. Первые участники экспедиции. Я взглянул на часы… Да когда же, черт возьми, она позвонит…

* * *

Саймон Карутерс тщательно завязывал галстук перед зеркалом, висевшим в микроскопической прихожей его квартиры на Медоу-стрит. Он поправил воротничок и еще раз с удовольствием оглядел себя. Хотя сегодня мысли его были заняты чуть меньше собственной персоной и чуть больше – кое-чем другим. Надев пиджак, он вошел в комнату. На письменном столе лежала бумага, покрытая цифрами и какими-то таинственными знаками. Карутерс поднес бумагу к лицу и еще раз пробежал по ней глазами. Да, в этом что-то есть… Это открывает кое-какие перспективы… Это может придать видимую правдоподобность… Может, но не должно. Чертов кретин этот Гордон!

Господи! Ну почему это случается именно со мной! Я ведь умный. Я очень умный. И очень красивый.

Он взглянул на часы…

Боже, я опаздываю! Они же через час отплывают. Господи! Если бы выпала хоть десятая часть от ста тысяч фунтов…

Он вновь взглянул на свой почти безошибочный футбольный тотализатор.

– Ну что ж, посмотрим, посмотрим, – пробормотал Карутерс, взял шляпу и вышел из квартиры.

* * *

Памела Гордон стояла на палубе маленькой моторной яхты, голубая корма которой была украшена ее именем. Под ногами она слышала шаги Гордона, который расставлял ящики с экспедиционным оборудованием. Она оглядела взглядом пристань. Никого… Но сейчас, наверное, начнут появляться… Пара прощальных шуток, объятья-рукопожатья и – вперед, через устье Темзы, Ламанш, Францию, Испанию, Гибралтар и… под знойное небо Средиземноморья. Она криво усмехнулась. Да, никто бы не догадался, что главной страстью в жизни этой женщины было управление яхтой в открытом бурном море.

На палубу вышел Гордон, вытер платком лоб и устало улыбнулся жене.

– Все готово, дорогой?

– Да, можем отплывать.

– Нет, мы должны их дождаться, – она нежно поправила воротничок его рубашки и вновь оглянулась на пристань.

Вот-вот должен появиться Саймон Карутерс…

* * *

Джон Меллоу с трудом протиснул свои огромные плечи в узкие дверцы такси и с облегчением откинулся на спинку заднего сиденья. Он очень устал. Всю ночь он читал корректуру. Слава Богу, столько лет работы над книгой позади. Но он не чувствовал ни радости, ни облегчения. Мысль, до сих пор дремавшая в подкорке сознания, выползла теперь наружу и обрела четкую формулировку: величайшей ошибкой моей жизни было пригласить Гордона для совместной работы над книгой! И дело не в том, что Гордон плохо разбирался в критской керамике. Как раз наоборот, он знал о минойских черенках все, что только можно было о них знать. Но все новое, ценное, то, что называется открытием в науке, родилось только в его, его собственной голове. Меллоу мучился от мысли, что его обокрали.

Такси выехало на широкое шоссе, тянущееся вдоль реки. Из-за складов и ангаров торчали мачты яхт и высокие краны торгового порта. А у Гордонов такая маленькая яхта! И ей придется преодолеть Бискайский залив… Вечно бурный Бискайский залив… Да, он был бы очень взволнован, услышав известие о том, что яхта «Памела» затонула. Это была бы трагическая весть… И большая утрата, даже несмотря на то, что Гордон не являлся крупным ученым. Ну и что, что не было в нем искры божьей, зато был он приятным собеседником, лояльным оппонентом да и вообще симпатичным парнем…

* * *

Профессор Хью Ли вышел из дома и легким, пружинистым шагом направился к машине, припаркованной на другой стороне улицы.

Сев за руль, профессор не включил зажигание, а продолжал неподвижно сидеть, устремив в пространство невидящий взгляд. Он думал о Роберте Гордоне. Никому в его научной группе не могло и в голову прийти, что вот уже много лет подряд изо дня в день их шеф думает о Роберте Гордоне. И мысли о нем доставляют профессору невыразимые страдания. Наконец Хью Ли стряхнул оцепенение, повернул ключ зажигания и, плавно отжав сцепление, направил автомобиль в порт.

* * *

Мэри Сандерс стояла в ванной и расчесывала щеткой свои длинные черные блестящие волосы. Взглянув на маленькие часики, лежавшие на стеклянной полочке, она ускорила темп движения руки. Семьдесят восемь, семьдесят девять… Все! Она никогда не забывала выполнить свои «сто раз щеткой по волосам».

– Мама!

Мэри жила с матерью в трех маленьких комнатках на первом этаже огромного дома, бывшей собственности ее отца. После его смерти мать уже не могла продолжить его дело по продаже антиквариата. У этой худенькой дамы преклонного возраста явно не хватало сил бороться со все возрастающим количеством конкурентов. Она продала дом и коллекции и вырученный капитал положила в банк. Жили они на проценты от него. И на Мэрину зарплату. Но не поэтому Мэри Сандерс сейчас хмурила брови.

– Мама! Дай мне вишневый костюм и, прошу тебя, побыстрее. Я опять опаздываю.

Поспешно одеваясь, она продолжала думать о Роберте Гордоне. Нет, не то чтобы эта мысль постоянно преследовала ее. Она довольно редко вспоминала о том, давнем событии. Но сегодня, как назло, эти воспоминания с утра не давали ей покоя. «Чертов кретин!», – пробормотала она, всовывая ноги в туфли и совершенно не подозревая, что как раз в эту же самую минуту те же самые слова произнес Саймон Карутерс. «Я и представить себе не могла, что он появится именно там, где совершенно не должен был появиться…»

И черт ее тогда дернул спрятать это кольцо на раскопках в Шотландии. Но видит Бог, ей тогда приходилось экономить даже на чулках – мать ни за что не соглашалась снять деньги со счета. А кольцо было таким гладким, так сияло на ладони маленьким солнцем, как будто его только что отшлифовали заботливые пальцы ювелира. А вокруг никого не было, кроме Роберта Гордона, который в нескольких шагах от нее старательно просеивал землю сквозь густое археологическое сито.

При инвентаризации Мэри быстро заполнила карточку, отдала ее ассистенту и повернулась, чтобы отойти, как наткнулась на Гордона, стоявшего позади нее. «Тебе не кажется, – спокойно глядя на нее, сказал он, – что ты не инвентаризировала тот золотой предмет, который находится сейчас у тебя в кармане?» «Ох, спасибо, Роберт, – ответила она тогда. – Совсем забыла. Сунула в карман, чтобы не потерять. Впрочем, вечером все равно бы обнаружила». С тех пор никто не сказал ни слова по этому поводу. Но Мэри знала, что Гордон знал о том, что если бы он не заметил, она наверняка бы украла этот перстень в тот день. И поэтому она ненавидела Роберта Гордона так, как никого на свете…

* * *

Когда после слов прощания яхта отчалила от берега, лениво рассекая жирную, густую воду Темзы, а группа провожающих рассыпалась по пристани, мы наконец остались с Кэрол вдвоем.

– Да… Довольно-таки дорогостоящая игрушка. Не знал, что археология приносит такие доходы…

Кэрол расхохоталась.

– Знаешь, дорогой, моих доходов не хватает даже на то, чтобы купить подержанный автомобиль.

– Мне кажется, Гордоны производят впечатление простых смертных. Ты, наверное, отдаешь себе отчет, сколько стоит такая яхта?

– О, не сравнивай Гордона с нами. Впрочем, он мало отличался от всех нас, пока два года тому назад не умер его отец. Гордон вообще такой скрытный. Все это время мы даже не знали, что у него есть богатый отец.

– Удивительно…

– Ты тоже так думаешь? Но Гордон…

– Я имел сейчас в виду не мистера Роберта Гордона. Я имел в виду тебя.

– Меня?

– Ты при этом освещении выглядишь, как самый прекрасный сон импрессиониста. Как, видя тебя рядом, Гордон мог полюбить Памелу?

– Знаешь, я бы никогда не смогла влюбиться в Гордона. Он… – Она задумалась. – Он сухой. Да, вот точное слово – сухой. И не только снаружи, но мне кажется, что и внутри. Когда я смотрю на него, у меня такое ощущение, что вместо сердца у него стучит маятник, знаешь, такой неутомимый маятник.

– Однако Памела влюбилась в Гордона.

Кэрол бросила на меня быстрый взгляд.

– Да, как раз два года тому назад, когда скончался его отец.

– Интересно… Имея столько денег, они все равно остались в археологической группе?..

– Что же тут странного?.. Гордон очень любит археологию. У него есть будущее, наверняка он станет профессором. Уже четыре года они вместе с Меллоу работают над очень серьезной книгой о критской керамике. И сейчас им предоставляется огромный шанс. Если бы мы открыли на Керосе культовый храм, то наверняка обнаружили бы там массу глиняных плиток, фигурок и сосудов. Это может иметь неслыханное значение. Ведь сосуды – это археологические часы, в основном с их помощью мы датируем раскопки.

– А Памела, значит, ему помогает?..

– Нет, нет. Памела и Карутерс специализируются на архитектуре и проблемах урбанистики – это очень важная отрасль в нашей работе. Ты себе даже не представляешь, сколько может сказать о здании специалист, если ты дашь ему самый минимальный, но хорошо сохранившийся кусок стены или пола. Карутерс очень способный. Его все у нас в группе уважают. Но ему не хватает кропотливости, так необходимой в археологии. Он сразу стремится к глобальному синтезу. Профессор как-то сказал, что у него психика репортера и, по-моему, не ошибся. В археологии не бывает самого интересного, в археологии – все самое интересное.

Я невольно почувствовал явную симпатию к импровизирующему Карутерсу и быстренько сменил тему.

– Ну а Памела Гордон?..

– Ну а Памелу Гордон можно назвать его придатком. Когда она работала с Саймоном, она ему очень помогала. – Кэрол улыбнулась. – Знаешь, Памела напоминает мне пчелу – жужжит себе целый день потихонечку, а вечером удовлетворенная засыпает. Может быть, я не должна так говорить о ней, Джо? В конце концов, такие люди составляют основу общества.

– Несомненно. Ну расскажи теперь о мисс Сандерс. Кажется, так зовут эту молодую смуглую особу?..

– О, Мэри – это моя подруга. У нас и интересы сходятся в науке – это, в первую очередь, вопросы языка. У нас с ней несколько разные темы, но если бы наши пути пересеклись, мы все равно остались бы настоящими друзьями.

– Тогда, Кэрол, последний вопрос: профессор Ли.

– Профессор, Джо, для нас является кем-то вроде Бога Отца. Ты вообразить не можешь, сколько этот человек знает! А как он о нас заботится! Когда он умрет, – сказала она тихо, – мы все осиротеем…

* * *

В тот вечер мы долго ужинали, потом танцевали почти до утра, но когда я проводил Кэрол и вернулся домой, то в голове моей было пусто, как в критской амфоре, потому что, о чем бы ни заходила речь в этот вечер, Кэрол все равно говорила только об одном: о Керосе.