Текст книги "Дитя Тьмы и Света (СИ)"

Автор книги: Джинни Фаст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

– Ты не скучаешь по родителям? По дому? – этими вопросами я как бы ненавязчиво намекал, что может ей пора вернуться домой.

На это девушка отвечала коротко.

– Нет, нисколько.

– Твой язык говорит одно, но глаза… – начал было я, но тут Роза так на меня посмотрела, что кровь в мгновение застыла. Я весь покрылся испариной. Больше мы к этой теме не возвращались. Мне это показалось странным, ведь раньше на любой мой вопрос она всегда отвечала подробно, местами туманно, но трогательно и с таким упоением, что часто забывала о моем присутствии. Не смотря на благородные манеры, Роза была не прихотлива, хотя и своенравна: мы могли часами спорить о чем-нибудь. Зачастую так далеко уходя от первоначальной причины спора, что все разрешалось само собой. Розу не смущало, что она находится в одном доме с мужчиной.

«Нет тут ничего такого, что повредит моей репутации. – Заверила она. – К тому же, вы не давали мне повода для беспокойства».

Однако ее женская жесть для нее значила все. Однажды, когда посреди ночи меня разбудили ее крики, чтобы попасть к ученице в комнату, пришлось буквально выламывать дверь. Господи, она своим… двойственным поведением сводила меня с ума!

И вот теперь, когда занавес сущности моей ученицы слегка приподнялся, она стала меня избегать. Может боялась встретить в моих глазах страх и отвращение? Я просто не мог найти другого объяснения. Я сам через все это прошел. Но в отличии от моего изуродованного лица магия Розы не несла в себе ничего опасного или отвратительного. Это была светлая магия! Я до сих пор ощущаю приятное тепло прикосновения этого голубоватого сияния. Я постучался к девушке.

– Роза? Роза, можно войти?

Ответа не последовало. Тогда я тихонько приоткрыл дверь и заглянул в комнату. Моя ученица мирно спала на ложе из цветов, прикрывшись покрывалом. Ее красивое и всегда румяное, сияющие детской радостью лицо было покрасневшим и влажным от слез. Мое сердце замерло в этот момент, клянусь! Я впервые видел ее слезы… На негнущихся ногах подошел и аккуратно присел на край кровати. Как же хотелось обнять ее сейчас, утешить, но я боролся с этим желанием. Не очень успешно, признаюсь честно, потому что руки мои медленно, но потянулись к Розе. Вдруг она вздрогнула во сне, но, к счастью, не проснулась. От моего чуткого слуха не укрылись ее слова:

– Мама, папа… Я скучаю…

Утром следующего дня я неспешно прогуливался среди серости и тишины. Нет, это был не Париж в дождливую погоду, а мой оперный театр. Сгоревший… Да, два года прошло после того пожара. С тех пор я ни разу не заглянул сюда. Странно, но разглядывая сгоревший почти до тла зрительный зал, ложи и сцену, я только сейчас испытал чувство отдаленно похожее на сожаление. И почему оно пришло спустя столько времени? Когда уже в нем нет никакого смысла. Ну, лучше поздно, чем никогда. Зачем я поджог оперу? Это был мой дом, место, где я раскрыл свой талант, обрел друга, ученицу и первую любовь. Первую? Ха, первую и… От моих тихих шагов испуганно вверх вспорхнул голубь. Единственные теперь обитатели Опера Популлер. Ну и я с Розой. Кстати, о ней… Я посмотрел на часы. Девушка не опаздывала еще, но я все равно нервничал. Я оставил ей записку, что буду ждать ее в опере. Ученица давно просила меня показать все, чем я жил в прошлом. Но я все отнекивался, переводил тему разговора. Я не хотел подниматься и снова видеть то место, где из-за моей оперы «Триумф Дон Жуана», оперы, что была воплощением огня, бури и отчаяния, в объятьях стихии оказался мой дом. Но уныние, в котором находилась Роза последние дни, заставили меня передумать.

– Маэстро?

Я обернулся. Роза стояла там, где не так давно была оркестровая яма. Вид у нее был… грустный, но это не портило ее красоты. Зеленый цвет платья подчеркивал золотые блики на волосах.

– Ты пришла…

– Конечно. Как я могла не прийти? Вы же пригласили меня на экскурсию по опере. Я давно этого дня ждала. – Девушка подошла к груде обгоревших досок, которые когда-то были креслами и осмотрела верхние места. – Итак, где здесь ложа №5?

– Хочешь посмотреть? Тогда прошу. – Я протянул Розе руку, и мы вместе поднялись на этаж выше. Я шел, и картины прошлого, как приведения, мелькали перед глазами. Лицо стало влажным, не смотря на то, что в театре было холодно. Но я не мог при Розе проявить слабость. Нужно быть сильным, чтобы вернуть этому необычному цветку его былой задор и цвет.

– Вот мы и пришли. – Объявил я, толкая дверь в любимую ложу. Дверь с грохотом упала, и поднялся столб пыли.

– Фух, как давно тут не проходила мокрая тряпка. Спасибо, – попыталась улыбнуться Роза, когда я, как джентльмен, жестом пригласил ее войти в ложу. – А вообще, не понимаю, чего вы так прицепились к этой ложе? Что в ней такого?

Я не стал отвечать, да это было и не нужно: Розе открылся вид на весь зрительный зал. С моей ложи она хорошо видела сцену, даже кусочек закулисья. Она с минуту смотрела на все это, потом обернулась на меня. Глаза ее, зеленые, как луговая трава, засияли восхищением.

– Так вот она значит какая – знаменитая ложа №5, Ложа Призрака… Маэстро, это невероятно! Правда! Даже после пожара это место… Оно прекрасно!

Я про себя торжествующе улыбнулся: получилось! Его ученица снова веселая. Но надо закрепить успех.

– Хочешь посмотреть еще? – Роза кивнула, и мы под руку, спустились за кулисы.

Я водил ее по коридорам и с видом знатока и «директора» рассказывал, что и где находилось. Смешил историями с балеринами, которые видели мою тень и визжали, как резанные свиньи, не забыл о Карлотте и ее «ква» во время оперы «Иль Мотто». Тут уж Роза хохотала, как ребенок: громко и с душой.

– Вы… вы серьезно? Она правда квакнула прямо на сцене? – спрашивала она, не переставая смеяться. Я лишь молча кивал, улыбаясь ее веселью.

– Простите, я просто как представлю… это. – Роза посмотрела мне в глаза. Нет, не мне, а сквозь меня. На ее лицо опустилась невидимая вуаль фантазии, она видела что-то другое перед собой сейчас, не меня.

– Знаете, учитель, может сейчас кажется, что это место такое пустое и одинокое. Но я чувствую запах грима, дешевых сигар, алкоголя… Слышу смех юных балерин и пошлые шуточки нетрезвой труппы. Зал наверняка еще помнит ароматы дорогих духов, кислинку и шипение шампанского, смех и перешептывания сливок общества…

Я слушал и смотрел на свою ученицу, не зная, что сказать. Порой она замечала то, что ускользало даже от моего взора.

– Может выйдем на сцену? – предложил я.

Девушка вздрогнула, видимо мое предложение вывело ее из состояния меланхолии.

– Пойдемте. Учитель… можно вопрос?

– Конечно. – Я поправил перчатку на левой руке.

– Я уже давно просила вас устроить мне экскурсию в Опера Популлер, но вы отказывались. Что заставило вас изменить решение?

Бах! Ловушка захлопнулась! И что отвечать? Нет, я не могу испугать ее правдой… смутить (все время забываю, что она ничего не боится!). Что же делать?

– Маэстро? – Роза наклонилась в мою сторону. Мы остановились в коридорчике, где до сих пор висели лоскуты от занавеса.

– Почему? – я шумно выдохнул. – Понимаешь, во всем, что тут произошло, виноват я. Ну, ты знаешь. Мне… страшно было подниматься в прошлое, где только боль, крики и… – я замолчал, потому что Роза взяла меня за руку. Темное, узкое помещение и мы с ней так близко друг к другу… Я смутился, глаза девушки напротив, ее искренняя улыбка заставляли мое сердце стучать быстрее. С трудом, проглотив ком в горле и прокашлявшись, я вышел на сцену.

– Странное чувство. – Призналась ученица. – Стоишь на сцене, и сердце в пятки уходит от волнения. Сыграйте что-нибудь, Маэстро.

Меня дважды просить не нужно было. Я начал ходить в углу сцены в поисках рычага. Я когда-то давно припрятал под половицами сцены целое пианино. Не помню уже зачем, но сейчас оно было как нельзя кстати. Слава Богу, оно не пострадало при пожаре. Я скинул полотно, открыл клавиши и нажал парочку. Все идеально! И тишину разрушили тихие звуки песни «Think of me» из Ганибала. Не знаю, почему я захотел сыграть именно ее. Просто соскучился по нежной и невинной музыке. Моя новая музыка, Музыка Жизни, которую я начал писать после наших с Розой прогулок рано утром, до рассвета или под луной, была такой же нежной и более настоящей. Пока я писал, создавалось ощущение, что я лежу на луговой траве, вдыхаю горьковатые ароматы и слушаю песню ветра. Я оторвал глаза от инструмента и увидел… как Роза, застыв на центре сцены, стояла, раскинув руки, и светилась! Да, ее кожа источала уже знакомым мне голубоватым светом с белым ореолам. Я зачарованно смотрел на девушку, не переставая играть. Кажется, любование Розой пробудило во мне огромную силу и вдохновение. Никогда прежде эта мелодия не звучала под моими пальцами так… с такой любовью! Но мою идиллию подпортил следующий поступок Розы. Точнее то, как она посмотрела на меня, когда повернулась лицом: невообразимое обожание, даже любовь, восхищение. Она глуповато улыбалась.

«Она смотрит на тебя так из-за твоей музыки… – твердил внутренний голос. – Ты властвуешь над ней и ее магией!»

Я всеми силами гнал эти мысли, из последних сил надеясь, что чувства, написанные на лице моей ученицы, настоящие. Боже, как сейчас она похожа на Кристину! Та тоже сначала смотрела с блаженством на лице, обожанием, любовью. Была готова отдаться морю ночной музыки. Тогда мне этого, казалось, было достаточно. Но теперь… Роза, что ты делаешь со мной?! Наш зрительный контакт затягивался: я все играл и играл, подгоняемый нежным чувством в сердце, а сияние Розы становилось от этого все насыщеннее. Как же мне хотелось ее поцеловать… Тут этот рай на земле нарушили голоса. Да, как же глупо было надеяться, что любопытные люди оставят мою обитель в покое. Я быстро нажал на рычаг, пряча пианино, и потянул еще не пришедшую в себя Розу прочь. Обратно к зеркалу. Но голоса становились все громче. Они нас услышали! Проклятье! Я с этими… совсем забыл об осторожности.

– Роза, держись. – Я придержал ее за талию, рванул канат, и нас дернуло наверх. Воздушных лестниц уже не было, но остался один потайной уголок, за пустой рамой. Мы встали в глубине убежища, окруженные темной тканью, прижавшись друг к другу. Я все время ощущал на себе взгляд Розы, но сам не решался посмотреть на нее.

– Они не собираются уходить. Маэстро, позвольте кое-что сделать.

И не дожидаясь моего ответа, Розу окутал бирюзовый туман, и на ее месте появилась большая красивая кошка. Животное мелодично мяукнуло и ловко прыгнуло на край рамы. Люди внизу ее заметили. Я слышал, как они ругаются, смотрел, как Роза, прекрасно играя роль, пошла по тонкой перекладине, потом спугнула голубя и лениво потянулась, мяукнув так громко, что посетители оперы рассмеялись. Потом развернулись и пошли в зал, смеясь над тем, что приняли кошачий хор за звуки пианино.

Мы шли по туннелю молча. Точнее молчал только я, а Роза взахлеб говорила о прекрасно проведенном дне. В моей голове пролетал вихрь, просто торнадо мыслей. И центром его была одна: после всего, что я увидел сегодня, испытал… Что толку себя обманывать?! Я влюбился в юное зеленоглазое существо, которое боготворило меня и было готово на любые безумные поступки. Она единственная смотрела на меня без страха, отвращения и жалости. Эх, никогда не думал, что смогу полюбить другую… Думал, что Кристина навсегда останется в моем сердце. Нет, она конечно осталась, но любовь, безумная и разрушающая, как пожар в сухом лесу, угасла наконец. Оставила мне только жалкий уголек от сердца и закаптившуюся душу. Пока не пришла Роза и не взяла уголек от сердца нежно, как живое существо. Благодаря ее заботе, оптимизму и доброте, я узнал другую сторону любви. Ту, что проснулась во мне только после жертвы Кристины… Но мог ли я осмелиться мечтать о взаимности от Розы?

Конец POV

– Всем привет!

Призрак, Белль и Румпель одновременно повернули головы. В дверях гостиной стояла Роза. Она сладко потянулась, подошла обняла отца, чмокнула мать и улыбнулась Эрику.

– Ты выспалась. Доброе утро. – Белль обняла дочь.

Эрик посмотрел на окно.

– Точнее добрый вечер.

– Уже вечер? Ого! Родная, Эрик такой замечательный рассказчик. С ним не замечаешь, как проходит время.

Дочь Темного вопросительно посмотрела на родителей.

– Правда?

Румпель что-то промычал ей.

– Ну ладно, – Призрак встал со своего места, – мне пора. Спасибо за беседу. Миледи, – он поцеловал Красавице руку, – книгу постараюсь прочитать как можно скорее.

– Вы не торопитесь, Эрик. Читайте с удовольствием.

– Пойдем, я тебя провожу. – Роза подмигнула матери, и они с Призраком вышли на улицу.

– Ну чтож, ты все еще здесь.

Эрик поднял брови.

– В каком смысле?

– Ну, познакомившись с моей семьей поближе, ты не сбежал.

Призрак Оперы рассмеялся.

– А от чего убегать-то? Роза, твоя мать – прекрасная женщина. И отец… очень о тебе печется.

Хранительница фыркнула.

– Ага, так сильно, что едва сдерживается, чтобы тебя не прикончить. Но ему придется смириться, что я… – девушка смутилась и покраснела. – Эрик, послезавтра я возвращаюсь в свое время.

– Так скоро? Но почему? – Эрик не скрывал огорчения.

– Так надо. Моя работа в этом времени окончена. К тому же, мне нельзя так долго находиться чужом времени. А я серьезно задержалась. Пора возвращаться в свой мир. Но мы в нем с тобой увидимся. Я хочу завтрашний день провести незабываемо.

Призрак обнял возлюбленную. Раз так, он сделает все, чтобы Роза запомнила этот день навсегда.

***

Свой последний день в Сторибруке Роза отметила большим концертом. Она пела сольно песни, которые написала сама (в том числе и ту, которую пела Хайду). Кроме того, она преподнесла Маэстро подарок: познакомила с Музами – покровительницами искусства. В том числе и музыкального. Одна из них, с черными короткими и блестящими, как атлас, волосами, и бледной кожей сказала бывшему Призраку:

– Я так горда тем, как развился твой дар, дорогой кресник. Да, – женщина улыбнулась удивлению Эрика, – это так. Лишь раз человеку дается такой дар, как у тебя. Но только в том случае, если человек его достоин. И тебе… в качестве испытания дали обезображенную внешность. Только та, единственная, кому будет под силу разглядеть за уродливой оболочкой прекрасную душу великого гения, полюбить всем сердцем, могла снять с тебя чары. Но и ты должен был научиться любить по-настоящему.

– Я… – мужчина смотрел на Музу, – я не знаю, что сказать. Только… спасибо. За такой великий дар.

Музы сами исполнили песню на сцене, давая возможность Эрику и Розе подготовиться к финальному выступлению. Девушка долго упрашивала учителя исполнить вместе так давно полюбившуюся арию из его оперы «Триумф Дон Жуана». Она понимала, что возможно эта опера навеет Призраку грустные воспоминания, но… Наконец Эрик сдался. Они вышли на сцену вдвоем в самом конце. Мужчина опешил, когда увидел Розу с узком платье и босую. Ее волосы были собраны в пучек. Эрик пел тихо, боясь огня, который должен вспыхнуть. Но ничего такого не произошло.

**You have come here

In pursuit of your deepest urge

In pursuit of that wish which till now

Has been silent

Silent.

I have brought you

That our passions may fuse and merge

In your mind youʼve already succumbed to me, dropped all defenses

Completely succumbed to me

Now you are here with me

No second thoughts

Youʼve decided

Decided.

Past the point of no return

No backward glances

OUR GAMES OF MAKE BELIEVE ARE AT AN END

Past all thought of «if»» or «when»

No use resisting

Abandon thought and let the dream descend

What raging FIRE shall flood the soul

What rich desire unlocks its door

What sweet seduction lies before us?

Past the point of no return

The final threshold.

What warm unspoken secrets

Will we learn

beyond the point of no return?

Он не сводил глаз с девушки. Она была окутана тонкой-тонкой тканью магии, которую подпитывала написанная Призраком музыка. Настал ее черед вступить в этот диалог страсти и решимости.

You have brought me

To that moment when words run dry,

To that moment when speech disappears

Into silence,

Silence.

I have come here,

Hardly knowing the reason why.

In my mind Iʼve already imagined

Our bodies entwining

Defenseless and silent,

Now I am here with you,

No second thoughts.

Iʼve decided,

Decided.

Она действительно решилась. Проведя рукой перед лицом, она сняла чары со своих глаз и показала Эрику их истинный цвет. Она снимала перед любимым все свои маски.

Past the point of no return

No going back now

Our passion-play has now at last begun.

Past all thought of right or wrong

One final question

How long should we two wait before weʼre one?

When will the blood begin to race

The sleeping bud burst into bloom

When will the flames at last consume us?

На этих словах девушка вытащила из волос спицу, и темные волосы рассыпались по плечам до самой груди. Роза смотрела на мужчину напротив, и ее переполняла страсть и любовь.

Соединившись в один голос, Эрик и Роза начали подниматься на балкон, не отводя друг от друга глаз ни на секунду. Для них в этот момент мир перестал существовать. Были важны только их чувства, музыка и огонь, которым была охвачена сцена. Но никто не замечал этого. Все были погружены в транс от этого дуэта. Казалось, эти двое горели в собственном пламени, но потом воскресали в нем же. Огонь был повсюду, влюбленные стояли в центре огненного цветка, чьи огромные лепестки дрожали, как на ветру. Это было красиво и страшно одновременно.

Past the point of no return

The final threshold

The bridge is crossed

So stand and watch it burn

Weʼve passed the point of no return.

Когда музыка стихла, Роза улыбнулась своему маэстро и поцеловала прямо на сцене, на глазах у всего города. Так она отдала ему не только свое сердце, но и душу. А еще кое-что изменила в состоянии Эрика. В целом мире никого не было, только Маэстро и его ученица, влюбленные друг в друга до самозабвения. Только Розе мешала черная маска, скрывающая пол лица ее любимого. Она обеими руками сняла ее с него, не разрывая поцелуй. Эрик блаженно вздохнул, облизнув губы. Он и не думал ей мешать. Тепло и сладость Розы все еще остались на чувствительной коже. Никогда прежде композитор не чувствовал такого удовлетворения. От их поцелуя по залу прошла горячая волна. Эрик устал морально, но был счастлив безмерно. Зал взорвался аплодисментами. На сцену летели букеты. Зрители были в полнейшем восторге. А Призрак и дочь Темного продолжали стоять над сценой в объятьях друг друга.

– Вот так заканчивается твоя величайшая опера! – шепнула девушка любимому, все еще тяжело дыша от напряжения. Она посмотрела на маску, которая тут же воспламенилась у нее в руке и сгорела. – Вместе с ней сгорела и твоя прежняя жизнь. Больше никаких масок.

Композитор кивнул и внимательней стал рассматривать разноцветные глаза Розы.

– Это…

– Знаю, немного страшновато, – девушка стушевалась, но мужчина поднял ее лицо за подбородок.

– Нет, Роза, это прекрасно!

Было давно за полночь, когда Роза и Эрик покидали театр. Все подаренные букеты девушка перенесла в свою комнату, оставив только простенький букет лаванды – подарок Маэстро. Ей нравилось вдыхать этот приятный терпкий аромат, перебирать пальцами маленькие мягкие цветочки. Призрак был доволен их исполнением. Триумф Дон Жуана состоялся! И эта версия… искренняя, настоящая и не менее горячая понравилась ему даже больше.

– А куда мы идем? – спросила Роза.

Композитор лукаво улыбнулся.

– Увидишь. Но сначала, – он вытащил из рукава черную атласную ленту, – я завяжу тебе глаза.

Роза заулыбалась. Сюрприз… От Маэстро! Боже, как волнительно! Девушка тут же заперла свою способность читать мысли в самый дальний ящик. Чтобы не испортить сладость. Призрак Оперы привел свою ученицу на красивую поляну, которая хорошо освещалась полной луной. Там, на траве было расстелено одеяло. На нем стояла ваза с фруктами, поодаль в землю были вотканы зажженные факелы.

– Вот так. – Мужчина снял с глаз Розы повязку. Девушка застыла, увидев все это.

– Что? – заволновался Призрак. – Что-то не так?

– О нет, Эрик! Все идеально! Настолько идеально, что походит на сказку…

Призрак подал ей руку и усадил на одеяло. Они оба были уставшими, слишком много сил отдали последней песне, поэтому просто сидели посреди природы и ее ночной тишины и молчали. Роза положила голову мужчине на колени. Они просто грели друг друга присутствием. В траве заблестели светлячки, запели сверчки. Роза осторожно коснулась руки Маэстро и увидела, как он улыбается и блаженно прикрывает глаза. Девушка чувствовала, что в этот момент ее сердце, переполненное любовью, становится полностью красным. Это чувство было немного болезненно, но Хранительнице было все равно. Эрик перевел взгляд на нее. Между их лицами оставалось совсем небольшое расстояние, дыхания вот-вот смешаются в одно…

– Роза… – мужчина замялся, пытаясь унять бешеную дрожь волнения. Он коснулся ее щеки. – Я… не мастер по части романтики, я не знаю, что делать в подобных ситуациях. Твои слова… Ну, что ты любишь меня… Я о таком счастье и мечтать не смел! Ты подарила мне новую жизнь, новую музыку, новый смысл… – девушка села и Призрак взял ее за плечи, ужасно краснея. – Я так люблю тебя! Люблю, слышишь? Люблю больше жизни! Я… – он не договорил, потому что Роза прикоснулась к его губам пальцем.

– И я тебя люблю… Мой Ангел, мой Маэстро… Господи, как же я благодарна за то, что мы нашли друг друга! Я люблю тебя, Эрик. Всей душой…

Не в силах больше сдерживать чувств, они поцеловали друг друга. Оба сначала смущались, путались из-за своей неопытности, но эта воздушная преграда пала, когда Роза, осмелев, начала углублять поцелуй. Этот, в отличии от того, что подарили друг другу на сцене, они почувствовали – столько в нем было взаимной нежности, трепета и любви. Девушка прижалась к горячему телу мужчины, обняв за шею, потом ее пальцы запутались в черных волосах. Эрик, почувствовав, что такой напор чувств ее не пугает, окончательно расслабился и прижал любимую к себе как можно крепче. Он успевал отвечать на ее поцелуй, выражая в своих движениях всю любовь, обожание, благодарность и страсть, на какие был способен. Он пил солнечный свет и никак не мог напиться. Музыка и любящая душа слились воедино…

***

– Тебе правда нужно уезжать? – спрашивала Белль Розу.

Все герои собрались на улице города, чтобы проводить Хранительницу.

– Да, мама. Моя работа здесь закончена. Пора двигаться дальше.

– И куда ты теперь?

– Подумываю податься на Дикий Запад. Ковбои, индейцы, мустанги и дикие прерии! Красота! – девушка хихикнула. – Шутка. Домой я поеду. Домой, в Зачарованный лес. Я соскучилась по нашему замку. Надо в сад заглянуть. Как там мои розы…

Девушка простилась со всеми по очереди. Даже Хайд и Джекил пришли попрощаться. Их Роза одарила улыбкой и пожелала удачи. С Эриком она прощалась дольше всех. Филипп нервно стучал копытом и фыркал.

– Эх, ревнивец… Сейчас. Подожди немного. – Девушка подошла к родителям. – Мам, пап…

– Мы рады, что встретили тебя. Теперь можно не беспокоиться о том, как сложится твоя судьба. И… – Румпель сжал руку дочери. – Я очень горжусь тобой.

– Спасибо. Ты не забыл про…

Темный похлопал себя по карману.

– Хорошо… – Хранительница закивала головой, перевела взгляд на мать, а потом опустила голову ниже и обратилась к малышке: – Эй, красавица, давай маму не будем сильно беспокоить. Хорошо? – она хотела коснуться живота, но ее ударило током. – Ай! Ладно, поняла. Мама – это святое. Руками не трогать.

Все рассмеялись. Роза достала бронзовое зеркальце, раскрыла его и направила стеклами от себя. Прямо из воздуха появился портал-воронка. Затем девушка с помощью магии переоделась в кожаный костюм с плащом, вскочила на коня и, махнув всем на прощание, прошла в портал.

– Эх, – вздохнула Эмма, – как же тихо тут станет…

Женский крик эхом пронесся по воздуху. Белль скорчилась от боли, держась за живот.

– Родная? – Румпель помог ей удержаться на ногах. – Тебе плохо?

– Кажется… – женщина испуганно посмотрела на мужа, – кажется, я рожаю.

Комментарий к Черноре и Белое

* – песня из титров фильма “Призрак Оперы” “Learn to be lonely”

** – песня из мюзикла Призрак Оперы “Past the point of no return (Дон Жуан)”

========== Эпилог. Бессмертные ==========

20 лет спустя. Зачарованный лес

Как и прошлый раз портал выбросил Розу на секретную дорогу, которая вела в Темный замок. Наконец-то она дома! В этой части Зачарованного леса уже настала зима. Девушка получше закуталась в дорожный плащ и во весь опор поскакала к замку. Она сама не понимала, почему подгоняет своего друга бежать быстрее. Не страх одолевал ее, тоска. Только простившись с родителями в Сторибруке, она поняла, что ужасно соскучилась по ним в своем настоящем.

«Никаких приключений! Хватит! Надо побыть дома наконец!»

Подумать только, она не видела родителей почти… четыре года! Не так много, но кажется, что целую вечность! Темный замок был укутал белым холодным одеялом, и это хоть немного скрывало его черноту и ужасающий вид. Ворота были открыты. Весь двор был покрыт снегом, даже ступеньки. Видимо Темный не стал себя утруждать уборкой снега. Роза, отряхнувшись от снежинок, поставила Филиппа в конюшню, накормила и напоила. Потом быстрее молнии взлетела по ступенькам, но у входной двери остановилась, пару раз вздохнула, чтобы хоть немного унять нетерпение и волнение. Хотя сердце продолжало отбивать чечетку под ребрами.

Темный замок не изменился за эти годы никак. Все такой же угнетающий, не смотря на то, что были открыты шторы, ковры были красивые из светлых материалов. Всю ту тьму, что впитали в себя стены, вымыть сразу было невозможно. Даже любящие и нежные руки матери не справлялись. Но Роза любила этот замок, она тут выросла, тут ее всегда ждали и скучали. Она уже представила, как будет днем помогать матери по дому, а но ночам сидеть с отцом у прялки и слушать скрип колеса. Через щель в дверях Роза увидела столовую. Все как всегда: длинный стол с букетом красных роз в вазе по центру, дрова трещали в камине, Румпель сидел за прялкой, а Белль спиной к гостье с книгой. Хранительница набрала побольше воздуха и с шумом раскрыла двери. Скрип только тогда вывел хозяев замка из транса.

– Мама, папа! Я вернулась! Я дома!

Родители встали со своих мест, не веря своим глазам. Спустя минуту, они вышли навстречу дочери. Не в силах сдержать слез радости и раскаяния Хранительница Баланса бросилась обнимать отца, затем мать. Темный ничего не говорил, просто крепко прижимал свое дитя к груди. Он скучал по ней, от тоски даже немного постарел, но когда луч света его жизни снова был рядом, вялость и грусть растворились.

– Ты стала сильнее.

– Ой, папа, мне столько всего нужно вам рассказать… – Роза посмотрела на мать. Белль была одета по сказочному, но выглядела такой же молодой и прекрасной. С такой Роза простилась в Сторибруке. – Но это потом. Все рассказы потом. – Она залилась слезами, когда мать взяла ее за руку. – Боже… Как я по вас скучала…

Белль с Румпелем переглянулись и нежно обняли Розу.

– С днем рождения, родная…

Наше время. Сторибрук

Вся больница сотрясалась от криков. Шел уже шестой час. Румпель ждал в коридоре. Он не мог стоять спокойно, поэтому расхаживал по коридору и рычал на каждого, кто просил его перестать. Мужчина хотел бы помочь Белль, но врачи его не пустили к роженице. К тому же на пятом часу родов начали происходить странности: на небо набегали тучи, гремел гром, сверкали разноцветные молнии, которые били в деревья, асфальт, свет во всем городе мигал. Темный ничего не замечал, только прислушивался к крикам жены, но когда ее голос перешел в первый крик ребенка… Румпель как зомбированный прошел в палату, где медсестра укрывала новорожденную в одеяльце.

– Поздравляю. – Сказал доктор Вэйл. – У вас дочь.

Мужчина, так давно не ощущавший подлинного счастья, сейчас был самым счастливым человеком на свете. Особенно когда девушка передала ему дочку. Темный был готов расплакаться от радости и умиления.

– Роза… моя Розочка…

Врачи неожиданно засуетились вокруг уставшей Белль. Она тяжело дышала, почти хрипя. И тут Роза заплакала.

– В чем дело? – недовольно спросил Голд, отрывая глаза от дочери. Ответ отпечатался на лице его жены: Красавица была бледна и неподвижна.

– Вызывайте реаниматологов! – скомандовал Вэйл. – Быстрее! Пульс замедляется, мы ее теряем!

Чтобы дать жизнь дочери, Белль потратила все силы… Мир Румпельштильскена в один миг рухнул. Все вокруг замедлилось, почти остановилось. Мужчина так и продолжил бы стоять без движения с дочерью на руках, смотрел на тело жены, размышляя и проклиная судьбу за несправедливость… Если бы не жжение в области сердца. Из внутреннего кармана вылетел лист бумаги, оставленный Розой. Он развернулся, и Темный увидел, как на бумаге начали проявляться слова.

Отдай меня маме в руки

Мужчина тупо смотрел на слова, пока голос дочери в голове не ударил его, словно ток:

«Ну же! Делай, как я написала! Ты обещал!»

Дрожа, как осиновый лист, Голд подошел к угасающей Белль и осторожно вложил ей в руки горячее тельце. Женщина почувствовала движение рядом с собой, поэтому из последних сил приоткрыла глаза. Лишь бы хоть на мгновение увидеть дочку… А малышка, едва оказавшись на руках у матери, перестала плакать, зашевелила ручками. Вдруг ее нежная кожа стала излучать нежное, как дымка, голубое сияние. Потом оно окутало и Белль. Приборы перестали громко пищать: состояние молодой мамы приходило в норму.

– Родная? – Румпель наклонился к Белль. Женщина распахнула свои голубые, как небо глаза. – Теперь все хорошо…

– Румпель? Что произошло? – Красавица рассеяно посмотрела на малышку в своих руках.

– Она знала… – забыв о присутствии врачей, маг расплакался. То ли от счастья, то ли от облегчения. – Роза дала мне записку с инструкциями, потому что знала, что ты при ее рождении окажешься при смерти. Малютка тебя исцелила.

Белль посмотрела на ребенка в своих руках, поцеловала ее, ощутив приятный пряный запах нежной кожи, и тоже заплакала.

– Первое сотворенное Розой чудо… Наша дочка, Румпель…

Мужчина улыбнулся жене и осторожно обнял двух самых дорогих ему людей.

– Спасибо, Белль. Спасибо за дочку. – Он поцеловал ее.

– Что такое? – Красавица заметила шок в глазах мужа, когда он отстранился от нее.

– Роза… – Голд провел над головой женщины ладонью, шепотом констатируя факт, – она не просто тебя исцелила. Она сделала тебя бессмертной!

Прошло всего три дня, и Белль выписали. Она чувствовала себя превосходно и не выпускала дочь из рук ни на секунду, если только Румпель не протягивал руки к дочери. Новорожденная Роза была невероятно спокойной и на вид ни чем не отличалась от обычных детей. Но силой от нее веяло за версту. По очереди или толпой к счастливому семейству наведывались родственники и друзья. Цветами была заставлена вся палата. Даже Морис, когда услышал о рождении внучки, пришел навестить их с дочерью. Белль была рада видеть отца, хотя и чувствовала, что он не может скрыть своего разочарования и ненависти от мысли, что ребенок этот от Темного. Морис так и не решился взять Розу на руки, хотя малышка и так в его присутствии вела себя беспокойно. Когда счастливые родители выходили из больницы, на крыльце они встретили Эрика.