Текст книги "Дитя Тьмы и Света (СИ)"

Автор книги: Джинни Фаст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

– Здравствуйте. – Я робко улыбнулась.

Молодой человек напрягся от моего приветствия так, словно это был кнут, но все же ответил:

– Здравствуйте, юная леди. Я думал от такого холода вы простудитесь, поэтому на всякий случай купил необходимые препараты. А вы вон, здоровы!

– Благодарю за вашу заботу. Но меня не так-то просто сломить.

Неизвестный в маске тихонько усмехнулся.

– Ну-ну… Я подумал обратное, учитывая как сильно вы надрывал горло. Что за концерт вы устроили под таким дождем? Зачем? Хотели голос сорвать? Не услышь я вас, вы больше никогда не смогли бы разговаривать, а уж петь тем более. – Он положил пакеты на стол в комнате за красной шторой. Потом прошел на кухню и принес на подносе горячий чай и поставил на столик у камина.

– Просто крик души… – признался он. – Никогда прежде ничего подобного не слышал.

Мне показалось, что он смеется, делая подобные замечания.

– Вы поэтому остановили меня? Потому что это звучало отвратительно?

– Нет, вовсе нет. Вы меня неправильно поняли. – Хозяин жестом пригласил меня сесть в кресло поближе к камину. – Это было… необычно, грустно, но красиво. В чем причина?

Я не ответила, взяла чашку и отпила чай. Горячий и со вкусом беграмота. Я старалась из-зо всех сил не выдать слез. Но хозяин логова их все равно заметил.

– Несчастная любовь?

В точку! Я сморщилась, потому что сделала слишком большой глоток, и он обжог горло.

– Что, так заметно? – я шмыгнула носом и смахнула слезинку. Что толку теперь? Он и так все уже видел и слышал.

– Я понял это по вашей песне. – Ответил молодой человек. Я все это время чувствовала, как пристально он смотрит на меня, словно изучая. Он водил указательным пальцем по губам вперед-назад. – Правда, несколько раз вы пели мимо нот, но все же… Кто вас учил петь?

Едва он произнес этот вопрос, мое лицо стало таким же белым, как его маска. А глаза наоборот заблестели. Конечно! Как же я раньше не поняла, у кого нахожусь в гостях?!

конец POV

– Погоди, Роза… Погоди! – перебила дочь Белль, потирая виски. То, что она только что услышала, никак не желало укладываться в голове. – Не хочешь ли ты сказать, что твой новый знакомец и тот, кто пел на приеме, стоило свечам погаснуть – это…

Роза улыбнулась побледневшей матери и пропела:

«The Phantom of the Opera is there – inside my mind…»

***

На кладбище было тихо и спокойно. Ночь была безлунной, но это не делало место упокоения страшным или угнетающим. Высокая трава покачивалась под потоками нежного ветерка. Свежие букеты цветов мирно лежали на земле перед надгробиями как знак того, что о мертвых не забыли. И вот к одной из могил, ничем не примечательной приблизился человек с букетом тюльпанов.

«Это его любимые цветы… Они всегда привлекали его тем, что всегда расцветали первыми и радовали глаз своей красотой дольше всех остальных…»

Освещение на кладбище было тусклым, но сверкающие зеленым светом глаза сложно было не заметить. Они были как светлячки. Человек с букетом цветов скинул капюшон толстовки, и темные волосы упали на плечи. Розе не спалось этой ночью. Даже откровенный разговор с матерью не успокоил. Четно она ворочались в своей большой кровати с пологом, пытаясь уснуть. Чего-то не хватало… Девушка улыбнулась, вспоминая запах лавандовых веточек… Часы пробили полночь, когда она не выдержала, оделась и вышла из дома. По дороге на кладбище нарвала на чей-то клумбе букет тюльпанов (не забыв наколдовать новых). В моменты тоски и тревоги, она всегда приходила в уединенное тихое место, чтобы просто отключиться от мира. Иногда приходили слова, строчки, и девушка их записывала. Но сейчас ей нестерпимо захотелось навестить могилу Бея. Роза скучала по брату, любила его всем сердцем по рассказам отца. Немного даже завидовала, когда отец рассказывал, как они вместе с Бэем учились прясть. Мальчик взял в руки веретено еще раньше, чем первую нормальную игрушку. Роза смеялась, представив старшего брата, катающего веретено по полу. Она положила букет перед надгробием и села по-турецки, улыбаясь так, словно Бэй сейчас был перед ней во плоти.

– Здравствуй, братец… Прости, что так долго не приходила. Дела знаешь ли. Кстати, хорошие новости: папа с мамой… то есть с моей мамой… В общем, они помирились. Теперь все воркуют надо мной маленькой… – Роза подняла голову к небу, вдыхая ночной воздух, и широко улыбнулась. – Жаль, ты не видишь папу сейчас. Он стал таким… заботливым. Это не отменяет всех его прегрешений конечно…, но я все равно верю в него. Он изменится, Бэй! Мама может и устала в него верить и ждать, когда это случится, но я никогда не сдамся! У меня на это есть целая вечность!

Голос девушки эхом проносился среди могил, надрезая тонкое полотно тишины. По траве пополз туман.

– Как же я скучаю по тебе, брат. Жаль, что мы никогда не увидимся. Нет, могли бы… в прошлом, но ты никогда бы не узнал, кто я тебе на самом деле. Думаю, нам было бы о чем поговорить… – Роза смахнула слезинку. Вдруг ее схватили железные клешни холода и неописуемого страха. Девушка просто сидела, неподвижно, словно статуя, не в силах даже моргнуть, спиной чувствуя, что кто-то или что-то приближается. Она уже приготовилась к боли, но тут бархатный голос всего одним лишь словом прогнал нависающую опасность.

Дитя, что нежнее цветка…

Нужен ль тебе Ангел?

Я здесь, я рядом

Взор обрати к ночи!

Болезненные объятья страха и холода распались. Роза широко улыбнулась, встала с земли и обернулась на источник голоса. Сердце девичье забилось так стремительно, а радость сковала горло, не давая вздохнуть. Она уже нашла учителя глазами и теперь только ждала, когда он выйдет к ней на свет. Таинственный певец помедлил еще минуту и сделал шаг в тусклый свет фонаря. Он остался таким, каким Роза его запомнила: высокий, стройный, элегантно одетый. Белая полу-маска блестела в свете, черный плащ тянулся шлейфом. Он с прежней настороженностью смотрел на девушку перед собой, в ожидании подвоха.

– Роза… – ее имя он произнес ласково и с нотами сомнения. Девушка перед ним была старше, красивее и одета по другому. Впрочем, в этом странном мире и не такое увидишь.

Хранительница добровольно протянула к нему руки, как цветы тянутся к солнцу и прошептала, чтобы не выдать волнения:

– Ты пришел… Ты не был видением… Мастер, учитель…

Молодой человек подошел ближе и дотронулся до руки ученицы.

– Я здесь, я пришел. Твой голос призвал меня. Я слышал твою песню.

Девушка грустно опустила голову, как провинившаяся школьница.

– Это было прекрасно, Роза… «Сколько песен слышал я на пути… Но твоя мне дороже всего! Идем же, моя Муза… Ты нужна своему Маэстро…»

Роза пришла в себя уже в лодке посреди озера. Она посмотрела по сторонам и увидела своего мастера, который медленно греб к островку посреди озера. Там танцевали светлячки, на воде плавали кувшинки и водяные лилии, звучала скрипка и пианино… Тут девушка расслабилась окончательно, тоска и ноющая боль утихли. Вот чего не хватало ее сердцу, вот куда оно так неистово рвалось! Но теперь все позади. Наконец, ее маэстро снова был рядом. Их ждет очередной вечер Музыки Ночи, Музыки Луны… Призрак наградил ученицу лишь одним кратким взглядом. Он, прекрасно видящий в темноте, не мог вынести того обожания и покорности, с каким на него смотрела девушка.

POV Роза. Логово Призрака

Прошло около месяца с тех пор, как я стала новой ученицей Призрака Оперы. Упросить его учить меня оказалось непросто: после той нашей встречи под дождем он не оставлял попыток выпроводить меня из своего логова и как можно скорее. Но я не хотела уходить, меня манил этот неизведанный мир подземелий, темноты и опасностей. Хозяин подземелья поражался моему простодушию и бесстрашию. Чтобы между нами не возникло недоразумений, я сразу сказала ему, что прекрасно знаю кто он такой, и где я нахожусь. Его серовато-зеленые глаза вспыхнули злостью и раздражением.

– Не волнуйтесь, я никому не скажу, что вы до сих пор здесь. Если бы хотела, то сделала бы это.

Призрак ничего не ответил. Вообще, он был не многословен. Его словами была музыка. И все мелодии, которые я слушала первые несколько недель, были грустными, пробирали до слез. Когда маэстро играл на органе, он отстранялся от мира, от своего тела и разума. Была важны только его душа и чувства. И Боги, это было прекрасно! Симфония дождя, ветра, огня… Земля уходила из-под ног, и мы падали в темноту, зажмурившись. Но стоило открыть глаза, в душу и сердце всегда проходили умиротворение и блаженство. Я плакала, когда слушала. Мое тело вообще переставало в такие моменты мне принадлежать. Никогда прежде я не чувствовала такого покоя в душе. Прошлые боли и обиды перестали существовать. Маэстро умел оживлять музыку, и она, ласковее чем родная мать, обнимала меня. Моя магия изменялась по мере того, как мой дух креп. Однажды я увидела, что мое тело все святится голубоватым сиянием. Сначала я испугалась, что Маэстро заметит. Но стоило органу замолчать, сияние исчезло. Так я поняла, что его музыка влияет на мою магию! Но как такое может быть? Разве что… Я попыталась приблизиться к нему сзади, уже протянула руку, чтобы до тронуться до плеча, но музыка вновь заполнила все мое нутро. Я так и застыла в оцепенении, очарованная звуками, с протянутой рукой. Но, как оказалось, музыка маэстро, ее невообразимая магия, не могли избавить меня от кошмаров. Не огненная комнате Сонного заклятья конечно, но лицо, которое я видела, внушало мне ужас и рвало сердце на части, из-за чего я просыпалась в слезах. В одну такую ночь я не выдержала и вышла к озеру. Призрак тихонько играл на органе, не замечая меня. По крайней мере до того момента, пока я не начала напевать себе под нос колыбельную мамы. Я сидела у самой кромки воды и видела в ней свое отражение, рассеянно нарушая идеально ровную черную гладь. Мастер работал уже третьи сутки без сна, еды и отдыха.

– Красивая песня.

Я вздрогнула и убрала руку, только сейчас заметив, что мужчина стоит за моей спиной и тоже отражается в воде.

– Только, – продолжил он, – только вы в некоторых местах ужасно фальшивите.

Меня захлестнула волна возмущения. Я вскочила на ноги и хотела было наброситься на Призрака с упреками, но тут же вспомнила, что с этим гением спорить – себе дороже. Тут надо действовать тоньше.

– Правда? Конечно, вам, маэстро, виднее. А вы могли бы научить меня не врать ноты? Это очень красивая и дорогая моему сердцу песня. Ужасно узнать, что я пою неправильно.

Мужчина скривился.

– Я не даю уроков пения…

«С тех пор как Кристина покинула тебя». – Хотелось добавить мне, но я сказала другое, изобразив досаду и разочарование. – Как жаль. Я даже представить не могла, что у меня все так запущено, что даже гений музыки не может ничего с этим поделать.

Мои слова подействовали на маэстро, как на ребенка, которого брали «на слабо».

– Если вам так хочется… Роза. – Он почему-то всегда делал паузу, прежде чем произнести мое имя. Он словно пробовал его на вкус. – Но если учиться, то по моему. Я вижу, что у вас есть к этому дар, я помогу вам его раскрыть. И никаких поблажек.

– Да без проблем. Мне не привыкать к трудностям. – Заверила я его.

***

Никогда бы не подумала, что учиться пению – целое искусство. Это было сложно, но я старалась. Мы с учителем изучали основы правильного дыхания, потом он заставлял меня до посинения петь несложные партии. Я даже научилась немного играть на скрипке. Как и маэстро я полностью отдавалась делу, не обращая внимания на усталость и время. По мере того, как проходили наши уроки, Призрак понемногу раскрывался передо мной. Я узнала его злую, раздражительную натуру, поняла, что ему не нравится, когда я брожу в кромешной темноте по туннелям, в которых он установил ловушки (они до сих пор работали, не смотря на то, что опера наверху сгорела до тла). В один такой день он нашел меня в одном из них, когда я сидела на холодном полу. В руках у меня была маленькая мышка, которую я только что высвободила из мышеловки.

– Бедненькая ты моя… Ну-ну, не бойся, не бойся, маленькая, я тебя не обижу. Вот, держи. – Я сунула руку в карман, извлекая из него кусочек сыра. – Эх, испытать бы на том, кто придумал мышеловки, его собственное творение. Я бы посмотрела, как ему понравится.

Маэстро стоял в полном изумлении с факелом в руках и следил за каждым моим движением. Только когда я отпустила мышку и встала на ноги, он спросил:

– Ты совершенно ничего не боишься?

– Ну, уж мышей точно. Они же такие милые создания. По моему, мыши боятся человека больше, чем он их. Не понимаю девиц, которые боятся мышей. Причем, раскрываю женскую тайну, маэстро, этот страх может проявиться неожиданно и только тогда, когда рядом мужчина. Ну, знаете, чтобы броситься к нему на грудь с мольбой о защите. – Воображение разыгралось и я звонко рассмеялась. – Господи, зачем? Зачем демонстрировать несуществующую слабость? Я считаю, что женщина должна быть сильной. Вы согласны?

Маэстро не ответил. Он продолжал смотреть на меня с некой долей непонимания и удивления, словно я была неведанным, волшебным зверем. Мне не чему было удивляться: я просто была… собой. Весь путь до логова мы прошли в молчании.

Имени Призрака я так и не узнала, не смотря на то, что назвала ему свое. Тогда про себя назвала его «Маэстро». С каждым днем стена между нами становилась все тоньше и тоньше. Его музыка погружала меня в некое состояние сна, хотя сознание оставалось при мне. В моей душе с каждым днем разливалось все больше тепла, наслаждения и счастья… Призрак больше не играл грустных мелодий. Он раскрывал передо мной секреты идеальной, просто божественной музыки, а я старалась изо всех сил не разочаровать учителя. Однажды один важный секрет моей жизни был раскрыт. Дело было ночью. Мы мирно отдыхали после тяжелого трудового дня и вкусного ужина (уж в готовке я оказалась искусней его. Ура!) По правде сказать, мирно спал только маэстро. Потому что меня мучил кошмар. Я так давно не бывала в огненной комнате, что испугалась, запаниковала даже больше, чем в первый раз. Я металась среди огня, кричала, но не от боли, а от страха. Вдруг среди этого огненного безумия и дыма раздался властный с эхом голос. Он вырвал меня из объятий кошмара, и я обнаружила, что Мастер трясет меня за плечи и зовет по имени.

– Роза! Проснись, ну же!

Пелена кошмара спала, и я не помня себя, упала своему спасителю на грудь, с трудом приводя дыхание в норму. Когда мой взгляд сфокусировался, я посмотрела на него заплаканными глазами и обомлела: его лицо впервые было так близко от моего. Можно было хорошо рассмотреть благородные черты, сосчитать темные вкрапления в его серовато-зеленых глазах… Господи, да он не намного старше меня! Может лет 25, не больше. И так красив! Почему я раньше этого не замечала? Мои щеки покрылись легким румянцем, как и его, к слову. Он тоже неуверенно приобнял меня, одной рукой поглаживая волосы. Я с удивлением обнаружила, что сейчас на них нет перчаток. Кожа была мозолистой, но мягкой, горячей. Он смущенно смотрел на меня, но не отталкивал. Ему такая резкая перемена в моем состоянии была непривычна. Все потому что он привык видеть храбрую, слегка нахальную девушку, которую все-таки смог сломить кошмар. Я чувствовала, что по мере длительности зрительного контакта, его тело расслабляется, на губах появляется улыбка. Еле заметная, призрачная… Я зашипела. Но по другой причине – он коснулся свежего ожога.

– Прости… Я не… – Призрак испугался, увидев рану. – Это что? Ожог?

Быстрее молнии он вылетел из моей комнаты и вскоре вернулся с полотенцем миской прохладной воды. Он осторожно начал охлаждать ожог. Было очень больно, но я боялась даже пошевелиться. Меня до сих пор обнимали его горячие и ласковые руки, я чувствовала себя зачарованной. Неведомое прежде волнение обернуло мое сердце, и оно забилось с такой быстротой, что я боялась, что маэстро его услышит.

– Вот так. – Он аккуратно, словно моя рука была хрустальной, обернул ожог холодной тканью. – Через два часа нужно будет повторить процедуру. К утру боль пройдет. Роза?

Прикосновение его руки к моей раскаленной щеке вывело меня из приятных ощущений. Я смущенно кивнула в знак признательности.

– Маэстро, вы… Простите мое замешательство. Просто… вы первый… мужчина, который ухаживает за мной. – Я не лукавила. Никто, кроме папы не лечил мои раны. Призрак Оперы стал первым посторонним мужчиной, который проявил ко мне такого рода заботу. Мне это было в новинку, поэтому я с изумлением и интересом изучала каждое его движение.

– Неужели? – мужчина был поражен. – «Чтобы у такой красавицы не было кавалеров? Ни за что не поверю!»

– Это так. Поверьте, есть во мне то, что отталкивает людей. Всех, не только мужчин.

– Я ничего такого не вижу.

– Вы просто плохо меня знаете…

Он отшатнулся от меня, когда я потянулась здоровой рукой к его лицу. Боже, зачем?

– Проклятое женское любопытство! – прорычал мой Учитель, опрокидывая миску с водой. – Так я и знал! Вы все одинаковые! Вам лишь бы поиздеваться над монстром…

Он скрылся за дверью, но я еще долго слышала, как в главном зале начали падать предметы.

***

Маэстро нет в логове уже несколько дней. Я начала беспокоиться. Я и так до сих пор не могла себе простить этой своей выходки. Зачем? Что мною двигало в тот момент, когда я потянулась к его маске? Я же и так знала, почему он ее носит… Дура! Дура! Теперь он неизвестно где и что с ним! Я не на чем не могла нормально сосредоточиться, все время думая о мастере. И вот, наконец в одном из туннелей послышались тяжелые шаги. Я вздохнула с облегченные.

– Маэстро! Наконец-то! Я уже начала… – я не договорила, потому что в нос ударил запах крови. У языка был такой вкус, словно я лизнула металл. Призрак, из последних сил держась за стену, добрел до органа, оставив на инструменте кровавый след.

Я бросилась к нему. Вся его одежда была в грязи, левый рукав порван от плеча и пропитан кровью. Я осторожно стащила с него плащ, устроила по удобнее на на полу у инструмента и… совершенно забыв об осторожности начала водить над пораненной рукой. Я впервые использовала магию за этот месяц. Ощущения, прежде бывшие неописуемо сладостными (особенно когда я использовала силу во благо), теперь притупились из-за огромной волны страха. Страха за жизнь Мастера. Мой Ангел, если ты…

Когда все закончилось, и Призрак пришел в себя, он долго смотрел на свою левую руку. С таким удивлением, словно он всю жизнь прожил без нее, и тут она раз – взяла и отросла!

– Как ты это сделала? – прозвучал тихий вопрос.

Конец POV

На следующее утро в город, словно ветер, ворвался голос. Такой красивый, такой нежный и такой… счастливый! У тех, кто поднялся в плохом настроении, улыбки были до ушей, кто был влюблен, почувствовал, что чувства усилились. Роза вся сияла и пела так заливисто и громко, чтобы ее весь мир услышал. Не было больше в ее песнях горечи от потерянной любви, голос Мастера, с которым она провела всю пошлую ночь, излечил ее израненное сердце и запылившуюся душу. Девушка пела и под действием эмоций творила магию. Память ласкала ее образами человека в черном плаще с белой полу-маской, а в голове все звучал этот бархатный голос… Хранительница пребывала в эйфории, которая просто зашкаливала. Румпелю совершенно не нравилось поведение дочери. Он пытался выяснить, кто этот таинственный «Ангел Музыки», но девушка предусмотрела все: ни одна ее вещь не рассказала Темному ровным счетом ничего. Он должен бы радоваться, что Роза вся светилась от счастья и пела об этом счастье и об Ангеле на каждом шагу, но не мог. Что-то его беспокоило. Он никогда прежде не ощущал такого магического воздействия на человека с помощью музыки. На это Роза ему ответила:

– Он гений! Он чарует своей музыкой и голосом! Благодаря ему я поняла: для каждого зверя важно знать, как его успокоить.

Темный смотрел на свое дитя, не в силах успокоить тревогу внутри.

«Этот… Ангел что-то сделал с моей девочкой! Она под действием его чар! Пусть только посмеет ей навредить…» – мужчина сжал пальцы в кулаки так, что кости захрустели.

***

Особняк мирно стоял сонный. Его обитатели спали. Окно в комнате Розы было раскрыто настежь: девушка любила засыпать в прохладе. На прикроватной тумбочке стояла вазочка с букетом лаванды, перевязанным черной атласной лентой. Хранительница спала, улыбаясь чему-то во сне. С момента появления маэстро, кошмары перестали ее мучить. И тут что-то заставило ее вздрогнуть и открыть глаза.

– Учитель? – Роза села в кровати.

С улицы вместе с ветерком в комнату прокрался голос. Он был таким тихим, что девушка едва могла разобрать слова. Но этого хватило, чтобы на лице появилось выражение блаженства, а тело обрело невероятную легкость. Девушка встала у окна. Внизу стоял он. Губы его еле заметно шевелились, но Роза уже знала, о чем поет ее маэстро.

Ночь приходит,

Чувства обостряя…

Тьма живет,

Воображением играя…

Нежно, нежно

Ночь красу свою раскроет…

Прими ее, чувствуй—

Трепетно и нежно…

Скройся же сейчас

От солнца и его лучей,

Оставь же день ушедший за спиной

И внемли звукам

Музыки ночной…

Закрой глаза сейчас,

Не бойся больше страшных снов!

Поверь, что жизни

Ты не знала раньше!

Закрой глаза,

Пусть душа твоя парит!

Соединись со мной

И будешь жить

Как никогда не жила прежде…

Мягко, сладко,

Музыка протянет руки…

Услышь ее, будь с ней!

Проснутся фантазии ночные.

Они – яркие звезды

Нашей Музыки ночной…

Роза слушала маэстро, прикрыв глаза. На ее губах сияла улыбка. Она слушала, потом встала ногами на подоконник и сама запела так же тихо, но ветер доносил ее слова до слуха Мастера.

Начнем мы путь

В странный, новый мир!

Оставлю я все мысли

В мире, что знала раньше!

Прими же мою душу, Ангел!

Ту, что всегда была твоей!

Только тогда мы сможем

Принадлежишь друг другу…**

И с этими словами, Хранительница, расправив руки, словно крылья, полетела вниз. Ее ночное платье было легким и воздушным, с длинными рукавами. Призраку только достало времени подбежать к дому и поймать девушку. Он хотел накричать на нее за безрассудный поступок, но понял, что это бессмысленно: Роза сейчас полностью была в его власти. Во власти его музыки и голоса. Но ее слова…

«Принадлежать друг другу…» – как же ему хотелось верить в искренность этих слов, но он понимал, что этого никогда не случится. Это музыка говорила за девушку.

Роза покоилась у него на руках, мирно дыша. Запах ее волос затуманил рассудок молодого мужчины. Как же ему хотелось прямо сейчас снять с этого цветка чары и рассказать всю правду. Он не хотел, не мог причинить ей боль. Заколдованная перчатка пульсировала, ибо предмет, для которого она была предназначена, сейчас находился совсем близко. Но Призрак медлил, наслаждаясь моментом. Перед его глазами словно молнии, пробегали воспоминания прошлого: он, потерянный, настоящий призрак, сквозь стену своей скорлупы отчаяния слышит голос, который взывал, кажется, к самому высокому небу, желал докричаться до Бога, чтобы он дал сил… Юное лицо странной девушки, которая рассматривала его с любопытством, без страха. Даже когда она ослушалась его и пошла в туннели, а он потом кричал на нее что есть мочи, она не испугалась. Лишь спросила с иронией:

«Ну что, закончили истерику? Или мне еще подождать?»

Роза не была похожа на Кристину. Даже красота новой ученицы Призрака была какой-то… другой. Вроде бы очевидной, и девушка умела ее демонстрировать, но в тоже время скрытой за семью печатями. Когда мужчина начал привязываться к Розе, он не знал. А может просто не заметил? Когда она стала проситься наверх, с каждым разом было все труднее ее отпустить, но маэстро все же превозмогал себя, заранее внушая мысль, что девушка уйдет и больше не вернется. Но она всегда, ВСЕГДА возвращалась! В часы уединения Призрак размышлял о своем новом состоянии. Он что-то явно испытывал к Розе. Может даже любовь, но другого рода. Это чувство не заставляло его сердце и душу сгорать в огне. Он не пожирал глазами Розу, которая весело напевая, готовила обед на кухне. Нет, ЭТА любовь была небесной, легкой и… умеренной. Останься с ним Кристина тогда, они бы она моментально сгорели в огромном пламени страсти, которая разрывала Призрака. Но Роза, ее пение действовали как прохладная вода, морской бриз и маленькие волны, что лижут ноги. Потом она начала звать учителя с собой на прогулки. Это выглядело достаточно комично, но девушка изо всех сил старалась создать благоприятные условия. Они гуляли по вечерам или рано утром. Май был в самом разгаре. Пока Роза плескалась у озера, композитор прислушивался к звукам природы, вдыхал ароматы цветов… После таких прогулок его вдохновение лилось таким потоком, что только успевай записывать. Так родилась Музыка Жизни. Роза, сама того не замечая, стала учителем для Призрака. Она открыла ему совершенно новые моменты жизни, которые мужчина раньше считал незначимыми, пустыми. А как же было забавно наблюдать за девушкой, когда она сама над чем-то упорно работала. Скомканные листы бумаги, пролитые чернила, расхаживания по логову, бормотание и скрип пера. Ученица никогда не показывала учителю, что пишет. Однажды Призрак застал ее, висящую вниз головой! Она кусала перо и внимательно читала написанное. Когда их взгляды встретились, они засмеялись. Смеху несчастного композитора тоже научила Роза.

«Неужели монстр, вроде меня, может испытывать столь нежные и трепетные, как первый цветок весной, чувства? Боги, Роза, ты воскресила мою душу! Ты так много мне дала, а что я могу дать взамен? Сплошные страдания и вечную темноту…»

В одно теплое майское утро, когда Роза с песней и букетом цветов впорхнула в логово учителя, по подземелью бродили только ветер и тишина… Удушающая тишина!

***

«Прости меня… – Призрак еще никогда так не радовался темноте, как сейчас, ибо слезы уже ручьем текли по его лицу, когда он опустил на ноги завороженную Розу и посмотрел в эти красивые, полные обожания и восхищения глаза. – Прости…»

Рука в перчатке ворвалась в грудь девушки, словно нож в масло. Призрак ощутил трепещущее сердце любимой в своей руке, но что-то вдруг привлекло его внимание: Роза лишь слегка поморщилась от боли в груди и грустно улыбнулась. Пелена пропала. Тут мужчину отбросило в сторону. От удара о дерево он потерял сознание.

– Отойди от моей дочери! – ревел Темный. Он проснулся от странного ощущения и сразу бросился в комнату Розы. Не обнаружив ее там, бросился на поиски, кое-как упросив Белль остаться дома. Он увидел дочь и Призрака как раз в тот самый миг, когда мужчина запустил руку в грудь Розы, чтобы вырвать сердце.

– Папа, нет! – девушка встала между Румпелем и Призраком, закрывая собой последнего. – Не надо, прошу!

Темный остановился, но огненный шар продолжал гореть в его руке. Он в ярости посмотрел на дочь.

– Он тебя чуть не убил! Наверняка он подослан Хайдом!

– Я знаю. Но все равно, не смей! – в глазах Хранительницы вспыхнул огонь, и Темный понял, что она будет защищать своего убийцу до последнего.

– Ты… – слова застряли у мужчины в горле. – Ты любишь его?

– Всем сердцем. – Прошептала Роза, глотая слезы. – Прошу, папа… Не делай ему больно. Он и так настрадался.

– Кто он, Роза?

Девушка обернулась на своего Маэстро и увидела, что от удара маска слетела с его лица. Покрасневшая, бугристая кожа, шрамы… Но для нее он все равно остался Маэстро. Тем, кто указал ее душе и сердцу дорогу к спокойствию, помог примириться со своей судьбой окончательно, научил петь, научил любить по-настоящему, с полной самотдачей! Тут мужчина зашевелился.

– Папа, уходи. Пожалуйста! Дай нам поговорить. – Умоляла Роза Румпеля. – Не волнуйся, все со мной будет хорошо. Вернись домой и успокой маму. Она поди тоже испугалась за меня.

Темный помедлил минуту, но все же испарился. Роза наклонилась к Мастеру, нежно гладя по обезображенной щеке.

– Роза? – мужчина с трудом сфорусировал взгляд на девушке и тут обнаружил, что на нем нет маски. – Нет! Не надо… – он отчаянно прикрыл правую сторону лица ладонью, но понял, что это уже бесполезно.

– Тебе не нужно прятать это от меня. – Заверила его Хранительница, стараясь убрать ладонь. – Открой лицо. Пожалуйста, Эрик…

Мужчина удивленно посмотел на нее.

– Ты знаешь мое имя?

– Я все о тебе знаю! – с жаром произнесла Роза, помогая Призраку подняться. – Я знала, что скрывается за этой маской, поэтому особо не настаивала на том, чтобы ты снял ее. Тебе было так удобнее, но…

Повисла пауза. Ветер играл тканью платья Розы и ее волосами. Эрик изучал ее, словно видел впервые. Она увидела его лицо и не испугалась, не убежала, не было в ее взгляде отвращения или жалости. Она словно… не замечала его уродства!

– Эрик, я столько времени думала, но так и не смогла найти ответа. Скажи, почему ты ушел? Почему бросил меня?

Композитор глубоко вздохнул. Он ждал этого вопроса, но не мог найти сил ответить честно.

– Прошу, скажи мне правду. Какой бы горькой она не была! – настаивала девушка. – Дело ведь в моей магии, верно?

– Нет, ни в коем случае. Не скрою, сначала я испугался, но лишь потому, что никогда прежде подобного не видел… – Эрик посмотрлел куда-то вдаль и вздохнул. – Я ушел в Страну Нерассказанных Историй потому что… начал испытывать к тебе нежные чувства, Роза. Ты мне стала очень дорога, я словно встретил родственную душу! Хотя… как можно роднить монстра и ангела?

– Не называй себя так! – Роза схватила Эрика за руку и посмотрела в глаза.– Ты никакой не монстр! Просто не такой, как все. Но у тебя прекрасная душа! – Хранительница ухмыльнулась. – Вот наверное причина, по которой нас так тянет друг к другу: мы одни такие на всем белом свете. Нас никто не понимает.

– Но в этом городе живет столько тех, кто как и ты владеет магией. – Напомнил Эрик.

– Да, но что толку-то? Они не понимают в полной мере моего положения. Никто не мог мне помочь примириться с моими демонами. Кроме тебя. Только твоя музыка указала мне путь к спокойствию и балансу души. Я наконец приняла свой дар не только как данность, но и как большую ответственность. Ты – мой Ангел, моя… – девушка потянулась было к лицу мужчины, но он отошел от нее. Каждое движение причиняло ему страшную боль. Сердце кричало не отпускать любовь всей жизни, но разум велел бежать прочь и не портить такой замечательной девушке жизнь. Какое будущее может быть у Красавицы с Чудовищем?

Роза снова сократила дистанцию между ними и посмотрела мужчине в лицо.

– Эрик, ты думаешь, нам нельзя быть вместе. Но, прошу, прояви ко мне хоть каплю уважения и позволь мне самой решать. – Она запела, влагая в слова всю нежность: «Мой бедный Ангел, потерявшийся в ночи… Этот мир был так к тебе жесток. Бог дал мне сил, чтобы показать как сильно я люблю тебя!»