Текст книги "Мой ненастоящий (СИ)"
Автор книги: Джина Шэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
1. Маргаритка
Ненавижу двадцатые числа месяца. И не потому что до аванса целая неделя, а потому что…
– Здравствуй, Риточка. Узнала?
Увы. От этого голоса кожа становится неприятно липкой даже от первого слова. Он звонит всегда. Строго по двадцатым числам. В разное время. Сегодня позвонил в рабочее. Может позвонить и ночью. И я должна взять трубку.
Сивый. Федор Иванович – бандит и мерзавец, в руках которого то, что я очень хотела бы скрыть.
Я столько раз надеялась, что он перестанет мне звонить. Что, может, его кто-то пристрелит в какой-нибудь разборке. Хотела представить, что все это не со мной, что нет никакого бандита, который тянет с меня деньги. Но нет, каждое двадцатое число – звонок от него все равно происходит. Каждый раз мой желудок скручивается в холодный плотный комок.
– Как у тебя дела, детка? Готова ли выкупить флешку полностью? – он всегда звучит так ласково. И от этой его ласки всегда все внутри скукоживается.
– Я… Я собираю деньги.
Собираю, громко сказано. Когда на шее твоей кредитка, опустошенная под ноль главным источником твоих неприятностей, съёмная квартира, да еще и ты сама плотно сидишь на крючке шантажиста – особо не отложишь. Но все-таки я пытаюсь…
– Ты ведь помнишь наши условия, Риточка. Полмиллиона за один раз – и ты свободна. Нет – платишь ежемесячно.
– Я помню… – у меня всегда обреченный голос в такие моменты, – я готова заплатить за месяц. Через два дня.
– Без задержек, Риточка? – мне кажется, Сивый опутывает меня своим голосом как спрут, оставляя тысячу липких пятен на строгой офисной юбке, на белоснежной блузке. – Не хочешь договориться о рассрочке? Я всегда иду навстречу красивым девочкам.
Припоминаю Сивого. Тяжелый, полный, мерзкий тип с блеклыми невыразительными глазами. Нет, я, конечно, точно знаю, что на моей жизни можно ставить крест – когда над головой висит дамоклова угроза, что твои непристойные фото разлетятся по соцсетям, по твоим знакомым, по родственникам – тут забоишься даже связываться с кем-то. Это же позор. Позор!
Но все-таки… С Сивым… От отчаянья… Боже, нет, на такое я не готова даже ради пары недель отсрочки…
– Я заплачу вовремя, – произношу сипло.
Он не настаивает. Он никогда не настаивает. Деньги Федор Иванович любит ничуть не меньше, а порой и даже больше, чем женщин.
– Номер карты тебе пришлют послезавтра, – буднично напоминает мне он, и на этом ненавистный мне разговор заканчивается, – не задерживай платеж, иначе сама знаешь что произойдет.
Знаю. Прекрасно знаю. И ни за что не допущу
Боже, как я в это влипла? Как допустила?
Как чересчур откровенные, грязно-похабные фотографии со мной на них вообще появились на свет, спросите?
Такое бывает.
Бывает, когда ты безумно влюблена в своего парня и смотришь ему в рот. И его слово закон, ты готова играть по его правилам. Он хочет пофотографировать тебя «в стиле ню». Боже, как это пикантно! Нет, это страшно, милый, стыдно. Ну, если ты так этого хочешь…
А потом он эти фотографии отдает в зачет долга, приговаривая тебя к вечному ношению оброка одному мерзавцу. Который уже давно вертится в подобных историях, у него связи в полиции, и он всегда-всегда наказывает тех, кто нарушает с ним договоренности…
Вот так бездарно была продана моя жизнь.
И я об этом молчу, разумеется. Мне осталась от бывшего только пустая кредитка, куча долгов и бандит с компроматом на десерт.
Возможно, в другом мире, в другом обществе это и было бы несерьезной проблемой. Не для меня. Я точно знаю, сколько ярлыков можно прилепить за одно такое разоблачение. Сколько моих знакомых будут плеваться мне вслед. И вслед моей родне, конечно же.
И даже то, что я смогла устроиться в хорошее место, добиться повышения, мне не помогает. Сивый всегда узнает о таких вещах. Три месяца назад мой «оброк» увеличился вдвое, потому что Сивый навел справочки о том, сколько я получаю на новом месте.
Иногда даже кажется, что жизнь кончена. А потом на моем столе пищит селектор. Вот как сейчас…
– Где мой кофе, Маргаритка? – раздраженный голос босса приводит в чувство. – И платье для Ланы уже доставили?
Ах, да, вот оно – то, что неизменно возвращает меня к жизни. Владислав Ветров. Мой босс и та еще заноза в заднице. И зачем я выпросила у него это повышение до его личного ассистента? Да, помню – все из-за денег.
– Да, вот буквально только что у нас был курьер, Владислав Каримович, – я встряхиваюсь, напоминая себе о том, что нет, я жива, у меня есть руки и ноги, я могу работать. А там, глядишь, и полмиллиона найду. Соберу. Когда-нибудь…
Полмиллиона. У меня даже квартира не своя! Была б своя – я бы продала уже, пожалуй.
– Давай сюда, живее, – босс требует немедленно предстать пред его очи.
Я поднимаюсь на ноги, заставляя себя сбросить оцепенение, что охватывает меня всегда, когда я слышу голос Сивого.
Дохожу до двери, но войти не успеваю. Быстрым шагом, под яростный стук каблуков, в приемную моего босса влетает роскошная длинноногая блондинка. Из тех, с кем можно даже не пытаться соперничать. Да, я её знаю…
– С дороги.
Лана Михальчук втоптала бы меня в паркет, если бы я вовремя не отскочила в сторону. Препятствовать ей – опасно и для психического здоровья, и для карьеры. С девушкой босса, как известно, не спорят. А уж с той, кто вот-вот станет его невестой – тем более. Да-да, невестой. Я месяц была перегружена еще и из-за организации вечеринки в честь их помолвки. И вот сегодня она наконец должна состояться. Так что… Да, ей можно без записи. Если она не вовремя – он сам её на место поставит…
– Лана? – я успеваю услышать голос Владислава Каримовича до того, как закрывается дверь. – Ты рано.
– Я была в ресторане, – с порога взвизгивает его звезда, и в её голосе слышатся слезы, – Влади, что за ерунда с цветами? Я же говорила, что терпеть не могу эти идиотские тюльпаны. Я не какая-нибудь дешевка Я просила тебя – пусть оформят зал гортензиями! А там чертовы тюльпаны в каждой вазе…
Дверь захлопывается, но я услышала более чем достаточно, чтобы замереть истуканчиком и облиться холодным потом.
Цветы заказывала я. И готова поклясться – я все сделала как надо.
К телефону я бросаюсь стремглав, едва не свернув себе ногу и не сломав каблук.
Звоню в цветочный. Долго и путано объясняюсь с продавщицей, ищу среди своих бумаг стикер, на котором я записывала номер заказа.
– Девушка, мы ведь заказывали гортензии. Почему вы прислали тюльпаны?
Продавщица с той стороны трубки некоторое время молчит, чем-то клацает, а потом невозмутимо отвечает.
– Да, все верно, в первоначальном заказе были указаны гортензии. Но вчера в заказ были внесены изменения.
– Вы всегда вносите изменения в сделанные заказы? – зверею. Ну как так можно?
– Нам назвали номер заказа и звонили с вашего же номера телефона. Девушка, примите витаминки для памяти. У нас, если хотите знать, даже запись разговора имеется. Так что претензии не принимаются.
Она вешает трубку, и мне в ухо мерно барабанят гудки телефона. Но я не слышу. Я слышу только набат траурного колокола по мою душу.
За цветы, платье, рассылку приглашений, выбор оформителей и музыкантов отвечала я. Я знала, что девушка босса не потерпит отклонений от своих капризов. Я знала, что предыдущих ассистентов он увольнял и за меньшее.
– Ну и выходи тогда за себя замуж сам! – возмущенно хлопает дверь кабинета, и девушка босса яростной фурией пролетает мимо меня.
Вот теперь мне точно конец…
2. Маргаритка
– Маргаритка, ко мне в кабинет, живо!
Боже, все-таки да! Все-таки это свершилось. Я знала, я ожидала, но все-таки с трудом удерживаю себя на ногах.
Говорят – от работы дохнут кони…
А я вот готова сейчас сдохнуть от страха этой работы лишиться. Господи, как не вовремя! Я ведь почти закрыла этот чертов долг… Еще какие-то полгода – и можно будет свободно выдохнуть, спать спокойно без давящих звонков коллекторов по ночам.
И вот тогда-то я, наверное, смогу собрать денег и выкупить у Сивого ту запись насовсем. Стать свободной!
Ага, сейчас, Рита, закатай губу! Сейчас ты соберешь в коробчонку свои хилые пожитки, заберешь кружку с хомяком, трудовую книжку в зубы – и на биржу, бодрым строевым шагом…
Чем платить Сивому в этом месяце? Расчета точно не хватит…
Меня провожают ехидные взгляды моих коллег. Все уже знают о моей ошибке.
Боже, да весь этаж и два к нему прилегающих, поди, слышали, как скандалила десять минут назад его почти-невеста из-за этих идиотских не тех цветов! Как хлопнула дверью, рявкнув, что черта с два она будет участвовать в этом цирке, в таком случае. И что в ресторане он может её не ждать. Пусть обручается с кем угодно, но не с ней!
И как резко в эту секунду стала очевидна моя дальнейшая судьба.
Он ведь уже уволил предыдущую свою ассистентку, из-за того лишь, что она подала его Лане слишком горячий чай!
А теперь – цветы. Не те цветы. Не её любимые. Не те, которые мне было поручено заказать, причем написали это чертово название на стикере красной ручкой и крупными буквами. В день, когда он официально собирается делать ей предложение!
Кто все испортил?
Боже, как бы я хотела знать!
Я ведь точно знаю, заказ был оформлен правильно!
Ноги подгибаются, но я буквально заставляю себя идти прямо и не прогибаться даже взглядом. Я буду трястись только поджилками, внешне нельзя допускать слабину.
Противно думать, что все они, все те, кто называл меня выскочкой и заверял, что я не продержусь на должности личного ассистента Владислава Каримовича, оказались правы.
Теоретически, у меня сейчас был выход. Если бы я знала – какая именно тварь позвонила в цветочный и внесла изменения в сделанный мной заказ – я бы просто ткнула в неё пальцем, и гнев босса обрушился бы не на мою голову. Я не знаю. Даже версий нет, не говоря уже о наличии доказательств. А значит, виноватой останусь только я.
Стучу в дверь. Стискиваю зубы – чтобы не слышно было, как они стучат. А то я, кажется, сейчас официантов из ресторана этажом ниже пугаю…
– Живее, Маргаритка!
Раздраженный голос босса – похлеще крутого кипятка.
Маргаритка!
Я столько раз просила его так меня не называть… Это просто втаптывает мой имидж в землю до глубины метро. Из-за этого дурацкого прозвища почти все мои коллеги уверены, что я сплю с боссом. А иначе как бы я получила это повышение, при моем-то никаком опыте? И это при том, что у него есть девушка, которая по слухам вот-вот станет невестой – тьфу! Вот потому мне в спину и плюются.
Мне не важно, что они там обо мне думают, я о себе правду знаю, но сколько подлянок мне устроили за эти полгода из-за подозрений в интрижке с боссом – не пересчитать. Вот и с цветами этими… Подставили! И ведь удалось!
А все из-за него, из-за этой его дурацкой Маргаритки, которой он меня называет, просто чтобы меня достать. Я ведь просила! Не один раз просила! Ноль реакции…
И каждый взгляд его пронзительно-синих глаз, едких, как крепчайшая кислота, наполнен снисхождением. Будто напоминает, что он мне говорил, когда я вымаливала у него это повышение.
– Ты не выдержишь, Маргаритка. Сломаешься. На месте моего ассистента должен быть крепкий орешек. Стерва. А ты…
Тогда он красноречиво окинул меня взглядом и бросил словечко, за которое я возненавидела его еще сильнее.
– Цветочек. Нежный цветочек. Так что сиди в бухгалтерии, пиши отчеты. Не суйся к амбразуре.
Ага, вот бы еще разницы между зарплатой младшего бухгалтера и ассистента большого босса не было – я б тогда с удовольствием осталась бы на своих отчетах.
Ненависть ненавистью, а этот человек все-таки меня повысил. Да, с кровожадной ухмылочкой, да – с обещанием, что я слечу с этой должности через месяц, но не ему отговаривать камикадзе от суицида. А еще именно он платил мне зарплату. Зарплату, которая позволила мне справиться с захлестывающими мою жизнь долгами.
Нет, Сивый смеялся, говорил, что я страдаю ерундой, что могла бы уже давно прийти к нему, договорились бы полюбовно о снижении ставки, но…
Он тянет с меня деньги не первый год. Позволит ли он мне соскочить? Нет, ни в коем случае. Что он может мне предложить? Мерзость, непременно. Например, спать с ним. За мизерное уменьшение моей платы – деньги Федор Николаевич любит больше, чем женщин.
Боже, какая гадость!
Досада придает мне сил, я крепче стискиваю планшет в руках, поправляю папку с документами, поудобнее перехватываю чехол со свежедоставленным из бутика платьем и толкаю дверь. Пнуть бы её, взорваться, в кои-то веки выпустить эмоции наружу. Но я должна держать лицо, должна даже не давать повода… Вот уволит, и пну! И дверью хлопну! На память!
Я вхожу.
Иногда я захожу в этот кабинет и думаю – что, может быть, когда-нибудь меня в нем встретит не издевательский взгляд босса, а… Ну, не знаю, чашка кофе лично для меня, например?
И какая-нибудь короткая ремарка от Владислава Каримовича, типа: «Знаешь, Рита, я тут осознал, что ты – самый лучший ассистент, что на меня работал, давай повысим тебе зарплату процентов на тридцать…»
Боже, как это было бы кстати.
Мечты-мечты.
– Ты замерзла там, что ли, Маргаритка? – Владислав Каримович бросает на меня быстрый и острый как лезвие взгляд. – Так заведи себе ролики, езди по офису в них. Вряд ли это тебе поможет быть быстрее, но по крайней мере, у меня будет возможность получать моральное удовлетворение от этого зрелища.
Говорят, с женщинами он – джентльмен. Да, разумеется. С одной поправкой – таков он только со своими женщинами. Или с женой его брата – я видела её пару раз. С ассистентками, секретаршами и прочими своими сотрудницами он ведет себя далеко не так мягко и терпимо.
Ни один из его личных ассистентов, уходя из агентства, не называл его никак иначе, нежели чудовищем или мерзавцем. Сомневаюсь, что я буду исключением.
Но на плаху нужно идти так, будто ты – английская королева, не меньше. Гордо, с высоко задранной головой и полным отрицанием вины в глазах.
Если чему меня и научило это агентство, то именно этому.
– Ну, давай, показывай, что принесла, – он откидывается на спинку своего кресла, – где мой кофе, кстати, что-то я его не наблюдаю?
Обломитесь, Владислав Каримович…
Я аккуратно кладу чехол с платьем на спинку одного из стульев перед его столом. Стаканчик с кофе, до того прикрытый чехлом, появляется на свет и переселяется в руки моего босса.
Раньше ему было достаточно кофе из кофе-машины. И только с моим назначением стало традицией, что я ношусь ему за кофе в ресторан этажом ниже. Наш кофе «какой-то не такой» – если описывать характеристику моего босса нейтрально. Так, как оно прозвучало на самом деле, я повторять не буду, мне за такие словечки папа бы не просто по губам дал, но и рот зашил заодно…
Уж какие я сорта не перепробовала от самых простых до элитных, ценой в весь мой месячный оклад за двести пятьдесят граммов зерен – Владислав Каримович изволил морщить нос и требовал неизменно «нормальный кофе, а не вот эту… что ты принесла».
И этот кофе он пьет ведрами, кстати…
Ну, ничего, зато мне с этой беготней туда-сюда не надо тратиться на фитнес!
Так. Кофе, платье, что там у меня еще? Ах, да…
– Прохор Степанович Зарецкий звонил с утра. Просит о личной встрече именно с вами.
– Такие люди как Зарецкий не просят, а требуют, запиши это куда-нибудь, Маргаритка, раз в оперативной памяти места для таких простых вещей не хватает, – первый глоток кофе отправляется в глотку Владислава Каримовича. И почему я не разбираюсь в ядах? Траванула бы его каким-нибудь цианидом, столько возможнестей за день имею, и…
И стало бы некому мне платить. Обдумывали, помним!
– С вашей личной тарифной сеткой я его ознакомила, смогла освободить окно послезавтра.
Обновленный график встреч покидает папку с бумагами, ложится на стол Владислава Ветрова.
– Что-то у Прохора Степановича интересное происходит, – задумчиво произносит босс, и это точно он говорит только для себя. Ко мне он в таком тоне никогда не обращался.
Второй глоток кофе. Ну что ж, раньше четвертого он никогда к серьезному кровопусканию не приступает. А сегодня, судя по хладнокровному прищуру готовой к последнему броску гадюки, он намерен промурыжить меня до шестого.
Бесит.
У меня тут аж поджилки сводит, а он тянет.
Я крепче сжимаю планшет в ладонях. Сама ответственность и исполнительность. Разумеется, это мне не поможет, но возможно, тянет он потому, что еще раздумывает – увольнять ли меня или просто депремировать.
Какое мерзкое слово – депремировать. Особенно когда у тебя это депремирование половину месячного финансового запаса сжирает. Но это лучше, чем на биржу… Хотя, после месячного взноса Сивому, после штрафа мне придется питаться одной только гречкой. Вымоченной в воде. И то купленной на занятые в долг деньги.
– Платье показывай, – Владислав Каримович в третий раз прикладывается к стаканчику с кофе. Из него вышел бы просто потрясающий инквизитор. И ведьмы дохли бы даже до того, как к ним прикоснутся клещи палача – извел бы одним вот таким вот психологическим давлением.
Я откладываю планшет, расстегиваю молнию, укладываю платье на стол для брифингов. Боже, как на самом краешке бездны стою.
Мне было позволено не экономить, положиться только на чувство вкуса. Я и положилась. В выборе платья для его девушки. В котором она будет на их помолвке. Господи, да лучше бы он мне просто пистолет в руку дал и к виску приложил…
На мой вкус, платье – потрясающее. Я очень старалась выбрать то, что идеально подойдет для помолвки и для этого конкретного «жениха».
Темно-синее, элегантное, с невысоким вырезом «каре» и приятным разрезом на бедре. Достаточно строго для невесты Владислава Ветрова, и в то же время «с перчинкой» – как он предпочитает.
Вот только… Согласится ли его надеть капризная звезда, Лана Михальчук? Я её видела. Мне есть отчего ощущать, как громко трещат пылающие за моей спиной деревья. Но воля босса – закон. Её надо выполнять. Даже если ты при этом практически уверена в собственном провале.
3. Маргаритка
Четвертый глоток кофе.
Владислав Каримович поднимается на ноги, огибает стол, задумчиво изучая «объект». С ним по-настоящему сложно в этом вопросе, нельзя предполагать, что он, как и все мужчины, не способен оценить платье иначе как на женщине. Держу пари, в уме он уже примеряет его на Лану и мысленно же с неё его снимает. С её бесконечными ногами этот разрез наверняка будет смотреться просто роскошно.
Мне даже немного досадно.
Я потратила четыре часа своей жизни, чтобы его выбрать из доброй сотни платьев в пяти бутиках, а этой чертовой модели оно – всего лишь тряпочка на полтора часа. Она же никогда не повторяется, не надевает одну и ту же вещь дважды.
– А размер? – Владислав Каримович останавливается за моей спиной. Пожалуй, даже ближе, чем это было бы комфортно для меня. Даже плечом задевает меня. Ох-х, боже… Только в обморок не упасть от волнения. В глазах по-настоящему плывет.
Рита, соберись.
– Шестой, по британской сетке, как вы и сказали, – я не могла не запомнить. В конце концов, у меня размер одежды аналогичный. Чтобы не казаться болезненно худой, я постоянно беру одежду на размер больше, предпочитаю свободный покрой, все ради того, чтобы казаться менее хрупкой, менее цветочком…
В офисе нельзя ни быть, ни даже казаться цветочком. Растопчут, сломают и вышвырнут.
– Вы думаете, Лане Викторовне не понравится? – если честно, я этого очень боялась. Лана Михальчик – заноза в заднице для любого подчиненного Владислава Ветрова. Капризная, своенравная, с чрезвычайно яркой звездой во лбу.
Актриса, модель, певица…
Воплощение того, кем мечтает стать любая девчонка лет в четырнадцать, до тех пор как пубертат не расправляется с этими мечтами, наградив, скажем, неизлечимыми прыщами.
Вот только Владислав Ветров – не какой-нибудь эпатажный рокер, способный прирезать кого-то своими длиннющими черными когтями. Рядом с этим человеком неуместны вызывающие прозрачные платья. Лана должна это понимать, она хоть и истеричная, но все-таки – свое место вроде бы осознает. По крайней мере, скандалы, подобные сегодняшнему, происходили и раньше. Её Ветров прощал.
А вот всех прочих, кто стал, так сказать, «причиной» для скандала… Им везло меньше.
– Я думаю, это – то, что нужно, – хмыкает Владислав Каримович и отходит к окну, – можешь выдохнуть, Маргаритка.
Выдохнуть.
К сожалению, это не просто насмешливое выражение одобрения, а констатация факта.
За все то время, что он стоял рядом, я не сделала ни единого вдоха. Уже мушки перед глазами мелькать начали.
Ладно, была не была…
– Владислав Каримович, мне жаль, что с цветами вышла такая нестыковка. Давайте я позвоню Лане Викторовне, сомневаюсь, что она ушла далеко.
Ну, не за полчаса до начала приема в честь её помолвки, так ведь?
Лана, конечно, та еще фифа, но не дура же!
Наверняка сидит где-нибудь в ресторане неподалеку, точит ноготочки, пьет какой-нибудь супермодный фиточай и ждет, пока женишок приедет за ней – закинуть на плечо и оттащить куда нужно. А она во время «доставки» выбьет себе кольцо на десяток карат покрупнее и новые туфельки.
Нет, я не придираюсь, я просто неплохо успела понять модель поведения Ланы Михальчук за эти несколько месяцев в роли личной ассистентки Ветрова. Она своего не упустит. А мой босс – ей не отказывает. Должны же быть у завидного холостяка какие-то длинноногие слабости, так?
Вот он и оплачивает налоги, на ноги Ланы, на её размер груди.
– Чистосердечное признание смягчает вину, так ты думаешь, Маргаритка?
– Я думаю, в любой сложной ситуации можно найти выход, который устроит всех, – я нервно улыбаюсь, радуясь, что он не видит моего лица.
– Выход… – тон моего босса снова смягчается, поскольку его мысли явно ускользают в сторону от меня, – выход, разумеется, можно найти.
Боже, да неужели у меня есть надежда?
Если он сейчас отвлечется на мысли о Лане – возможно, я и выживу. И даже останусь при своем месте.
– Так я могу позвонить Лане Викторовне? – я боюсь прозвучать слишком обрадованной этим внезапным светом в конце тоннеля.
Владислав Каримович снова поворачивается ко мне лицом, с минуту смотрит на меня, изучая и взвешивая. Вот-вот сейчас и будет подписан мой приговор. Я замираю…
– Пятнадцати минут тебе хватит?
– На что? – мои пальцы аж белеют, до того сильно я вцепилась в планшет. На звонок? Но зачем тут пятнадцать минут, его невесте нужно столько извинений?
А если сейчас он скажет: «Чтоб собрать вещи…» – боже… Как не разрыдаться прямо у него на глазах?
– Переодеться, – спокойно отвечает Владислав Каримович, не вынимая рук из карманов брюк, – в конце концов, вечеринка вот-вот начнется. Мы, конечно, можем опоздать, но не слишком сильно.
– Переодеться? – повторяю я, пытаясь понять, о чем он ведет речь. – Во что?
– В это, – босс кивает мне на роскошное синее платье, лежащее на его столе.
– Я не понимаю…
– Русский язык не понимаешь? Переодевайся, Маргаритка, моя невеста не может явиться на нашу с ней помолвку в чем попало.
Невеста? Он точно ничего не перепутал? Может, это я что-то перепутала? Может, это у меня от нервов крыша поехала? Или, может, у него?
– Вы с ума сошли? Шутите? – я щиплю себя за запястье, но проснуться не получается.
– Я предельно серьезен, Маргаритка, – мужчина поправляет запонки на рукавах рубашки, – сейчас ты наденешь это платье, мы спустимся в ресторан, и там я сделаю тебе предложение руки, сердца и всей этой прочей бредятины. И ты, разумеется, согласишься выйти за меня замуж. Поняла?
– А если не соглашусь? – в горле пересыхает. Это так похоже на бред, на какой-то непонятный кошмар, но увы мне – это моя реальность.
– Окажешься на улице, – холодно улыбается Владислав Каримович, – как тебе идея остаться без работы?
Плохо. Очень плохо…
– Итак, давай я проговорю условия нашей задачи, так чтобы ты их точно поняла, Маргаритка, – Владислав Каримович говорит так спокойно, невозмутимо, как будто сейчас не происходит ничего аномального, – у тебя пятнадцать минут. Я выйду из этого кабинета и сяду на диванчик в приемной, почитать журнальчик. Если ты выйдешь не в этом платье – значит, ты отказываешься и я подписываю приказ на твое увольнение за халатность. Отправляешься искать другую хорошую работу при полном отсутствии связей и хорошей характеристики. Выйдешь в платье – и твои перспективы окажутся куда более радужны.
– Владислав Каримович, вы с ума сошли?
У него же есть невеста. Девушка. Любовница. Да плевать, кто ему Лана, она у него есть, так что ему нужно от меня?
– Твое время пошло, – он поднимается из своего кресла и широким шагом проходит мимо меня, обдавая терпким и пряным ароматом своего парфюма. В самые первые дни работы в его агентстве я чертовски балдела от этого запаха. Это потом выяснилось, что характер у нашего директора тот еще, и лучше к нему не принюхиваться. Так. На всякий случай…
Он выходит, оставляя меня одну. Наедине с этим чертовым платьем. Мой взгляд цепляется за ножницы с длинными черными ручками, лежащие на его столе. Боже, как искусительно-то… Искромсать это платье в клочья, чтобы лоскутки во все стороны летели!
Нет, нет, этак я не только без характеристики уйду, но еще и без расчета, вычтенным за «нанесение убытков». Я ведь помню, сколько оно стоит…
Боже, что за ситуация. Как я в неё вляпалась?
М-мать! Мать-мать-мать!
Сивому не объяснишь, что меня уволили, не попросишь о кредитных каникулах. Он сказал, сколько ему денег надо в месяц, и его не волнует, как я их буду приносить.
Не приносить – не вариант.
Я даже кредитный платеж могу просрочить, а вот платеж Сивому – ни в коем случае.
Однажды я не пришла. Всего один раз. Решила что все, баста, хватит с меня, пусть отвалит. Меня приволокли к нему уже через день – двое громил среди бела дня, запихнули в багажник, в котором я задыхалась часа четыре, в панике и ужасе. Вынули меня, только когда приехали, швырнули под ноги Сивому, так и не развязав стянутых скотчем рук.
Господи, как мне было тогда страшно – не описать. Когда Сивый смотрел на меня, медленно прокручивая в пальцах ручку. Бледный, неприятный, с блеклыми рыбьими глазами. Старым он не был, однако испытывать к нему хоть даже симпатию без литра водки было сложно.
– Как вы себя чувствуете, Риточка? – я никогда не думала, что обычный, скучающий тон может звучать так жутко. – Не заболели?
Я не осмелилась тогда ничего сказать, да он и шанса не дал. Сам продолжил.
– Ну, конечно, заболели, наверняка, разве иначе бы вы смогли запамятовать, что у вас вчера был день платежа, который я почему-то не получил. Вы забыли, о чем мы договаривались?
Я тогда замотала головой, демонстрируя, что нет, не забыла.
– Вы же не хотите, чтобы я применял к вам свои крайние меры, Риточка? Не хотите, чтобы вся ваша репутация пошла коту под хвост? И взять и пропасть для приличного мира, чтоб найтись где-нибудь в борделе – не хотите.
Я не хотела. Ничего этого.
– Тогда не просрачивайте больше платежей, Риточка, – глядя на меня сверху вниз, посоветовал Сивый, – вы прекрасно смотритесь на коленях, это способны оценить многие мужчины. И оценят, если вы продолжите меня разочаровывать.
Больше я не посмела…
Тогда я мало знала о Сивом. Кое-что узнала потом, осторожно, украдкой, пользуясь доступом к некоторым базам данных агентства – и поняла, что про бордель он не шутил и не приукрашивал. Бордели, тайные казино, наркотики, шантаж… Он зарабатывал на всем незаконном, чем мог, не стыдясь того, что его при этом ненавидят сотни людей.
И я…
Я смаргиваю, чуть приходя в себя и соизмеряя свои желания с действительностью.
Нет, я не могу позволить потерять это место. Ветров хоть и вскользь, но четко намекнул – связей у меня нет, равноценное место работы я не получу. Он и на это-то место меня взял, подчинившись собственной внезапной блажи. У него бывает!
Вот и это – это же блажь. Точно!
Ну кто всерьез поверит, что Владислав Ветров женится вот так, на своей же сотруднице, с которой, в отличие от своей девушки, не ужинал, не спал, не проводил времени.
Я ему не нравлюсь. Как женщина – так уж точно. Просто зачем-то ему нужен этот спектакль.
Поставить Лану на место? Она его настолько достала последним скандалом, и он хочет обозначить, что свято место пусто не бывает?
Ну, и правда, он же сказал, что нужно только принять его приглашение в ресторане. Про реальное замужество и речи не было.
Я бросаю взгляд на часы. Черт! Из пятнадцати моих минут истекло уже восемь. Никогда в жизни я не переодевалась в такой спешке…
Осторожно, осторожно, чтобы не насажать на колготки стрел, а туфли – туфли у меня, слава богу, черные, универсальные.
Я слуплю с него премию. В двойном размере. Просто… Просто потому что! И отложу эту премию себе в заначку на полный выкуп.
