Текст книги "Кольцо с бриллиантом"

Автор книги: Джин Маклеод

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Щеки Кэролайн вспыхнули. Какой дурой она бы выглядела, если бы все-таки попыталась чем-нибудь помочь рыдающей рыжеволосой незнакомке, а та рассказала бы все Дарвэлу!

Не говоря друг другу ни слова, они зашагали прочь и вскоре исчезли в ночи. Судя по всему, эти двое старались не привлекать к себе излишнего внимания – поужинали раньше, чем полагалось, и даже уходили не с парадного входа, а через калитку, ведущую на пляж.

Сзади подошел Гейни и обнял Кэролайн за плечи.

Ты выглядишь так, будто увидела привидение, – сказал он.

Я не верю в привидения, – буркнула Кэролайн, но ее сердце билось так, словно она стала свидетельницей чего-то, что касалось ее лично.

Они сели за столик в углу, недалеко от двери, рядом с открытым в ночь высоким окном. На столике горели свечи, а рядом с тарелкой Кэролайн лежала веточка орхидеи. Ничего не скажешь – Гейни постарался на славу. Она решила ничего не рассказывать ему о том, что видела, чтобы не выслушивать его ироничных замечаний по поводу того, что может делать их сосед в шикарном отеле с до слез расстроенной девушкой.

Неожиданно Кэролайн вспомнила один свой разговор с Леей. Лея сказала: «Никто не имеет права судить бездоказательно. Можно не любить человека, испытывать к нему неприязнь. Но осуждать – это нечто иное. Для всего, что мы делаем, есть свои причины, и, прежде чем делать какие-либо выводы, нужно спросить себя: а как поступил бы ты в похожих обстоятельствах?» Интересно, что за обстоятельства свели Дарвэла и рыжеволосую красавицу в этом отеле? Что случилось между ними, что вызвало слезы в прекрасных и гордых глазах, обладательница которых дала волю своим эмоциям, лишь уединившись в уборной? Были ли эти двое любовниками, разлученными жестокой судьбой? Или, может быть, один из них перестал испытывать к другому нежные чувства и оказался настолько честен, чтобы признаться в этом? В любом случае их свидание прошло не самым лучшим образом.

Что происходит? – спросил Гейни. – Ты где-то витаешь.

Ах, извини! – Кэролайн улыбнулась. – Я думала о странных поворотах судьбы, которые делают людей несчастными.

Ты воспринимаешь жизнь слишком серьезно. В этом нет смысла. Судьба все равно утрет тебе нос, страдаешь ли ты от мыслей о будущем или живешь только сегодняшним днем.

В этом ты весь, – засмеялась Кэролайн. – Ты берешь от жизни все, что можешь и пока можешь.

Почему бы и нет? Если бы я ходил постоянно с хмурым лицом, я бы и вполовину тебе так не нравился, как сейчас.

Она сомневалась, нравится ли он ей вообще, но было не время и не место разбираться в своем отношении к Гейни – ее голова была полна мыслей о Дарвэле и о девушке в желтом платье. Кэролайн принялась за еду. Орхидею, купленную Гейни, она приколола к платью. У нее появилось странное чувство, что скоро что-то должно произойти.

Еда была великолепной, а южноафриканское вино, заказанное Гейни, оказалось мягким и приятным на вкус. Им подали кофе в небольшом зале, окна которого выходили на бассейн. В свете фонарей прогуливались пары, но тех двоих среди них не было.

Пойдем отсюда, – сказал Гейни. – Здесь становится слишком людно.

Они пошли по пляжу, на который накатывались огромные приливные валы. На пляже не было ни души. Несмотря на то, что иногда кузен бывал просто невыносимым, временами Кэролайн нравилось, что он рядом. Вот и сейчас Гейни вознамерился развеять ее, как он сам выразился, «задумчивое настроение» и преуспел – когда настала пора возвращаться в «Раковину устрицы», Кэролайн почти забыла недавнюю свою встречу с девушкой в желтом платье.

Выпьем чего-нибудь? – спросил Гейни. – На дорожку?

Нет, спасибо, мне хватит на сегодня вина. Кстати, у моих знакомых виноградник в долине Хекс-Ривер. – За несколько недель, проведенных в «Салеме», Кэролайн ни разу не вспомнила о Клэйтонах – все из-за суматохи, связанной с обживанием нового места. Новые впечатления, обязанности, порядки заняли все ее мысли, стерев память о первом дне в Африке. – Я давно хочу пригласить их к нам в гости. С миссис Клэйтон мы подружились на корабле, а потом она и ее сын Роберт очень помогли мне в Кейптауне. Хотя я думаю, ты сочтешь их слишком щепетильными и добропорядочными.

Вот как? – Гейни не собирался задавать вопросов о такого сорта людях. – В любом случае пригласи их. Мы можем вместе поехать на скачки.

Они дошли до парковки. Из-за горизонта появилась большая яркая луна. Она прочертила по морю лунную дорожку и добавила свое сияние к звездному свету.

Я не стану поднимать крышу, – сказал Гейни.

Ты не замерзнешь?

У меня есть плащ.

Они ехали сквозь безмолвную ночь по вельду. Дорога была пустынной, и казалось, что кроме них в целом мире не осталось никого. Гейни решил сделать крюк: он свернул в Долину Тысячи Холмов, чтобы затем снова вырулить на главное шоссе возле Питермарицбурга. Это была замечательная поездка – по мере того как вставала луна, ее свет становился ярче, и силуэты бесчисленных холмов ясно выделялись на фоне опалового неба. Звезды спустились так близко к земле, что казалось, будто они висят прямо над деревьями. Машина катилась мимо небольших городков, поселений банту, где на улицах горели костры для приготовления пищи и вокруг них собирались группы смеющихся, беседующих жителей. Ночь оживала, слыша их голоса.

Уже двенадцатый час, – спохватилась Кэролайн. – Лея, наверное, с собаками нас ищет. Еще далеко?

Не очень. И не переживай так – Лея уже спит. – Гейни улыбнулся. – В конце концов, мы же не дети. – Он обнял Кэролайн за плечи, но она отодвинулась.

Следи за дорогой. И держи руль обеими руками!

Дорога пуста, – недовольно проворчал Гейни. – Ты холодна как лед, Кэрол, – во всех смыслах!

Ей не пришлось отвечать – их кто-то догонял, и на большой скорости, судя по реву мотора. Через несколько секунд автомобиль просвистел мимо и унесся вперед, оставив в воздухе облако красной пыли.

Это Вэл Преториус! – воскликнул Гейни. – В округе есть только одна машина, способная развить такую скорость, – это его «феррари». Черт, как я завидую ему! Такая тачка!

Кэролайн опять задумалась о странной парочке. Значит, Дарвэл тоже был очень расстроен – об этом можно судить по тому, как он вел машину. Он мчался так, будто по пятам за ним скакал сам дьявол или будто он пытался обогнать свои мятущиеся мысли…

Интересно, к чему такая спешка? – сказал Гейни. – И откуда Вэл взялся на этой дороге? Никто не знает наверняка, куда он ездит. Конни Мерилис клянется, что однажды видела его в Лоренцо-Маркес, но никто не может подтвердить ее слова. У меня есть подозрение, что он не по делам мотается. Одно время мы думали, что тут замешана женщина, но это не подтвердилось. Да он и не похож на донжуана, верно?

А почему он не может уезжать по делам? – спросила Кэролайн равнодушным тоном.

Гейни засмеялся:

Потому что не может. Вэл вполне открыто ведет свой бизнес в Дурбане – как и мы все, кстати, – так что мне кажется, у него есть, что скрывать в личной жизни. Скрывать и стыдиться. Дорого бы я отдал, чтобы узнать об этом поподробнее. – Теперь его голос сочился ядом. – Преториус у нас само совершенство – и плантация, и конюшня, и сам «Йондер-Хилл» у него просто цветут. Я не один такой, кто хочет, чтобы этот монумент рухнул. «Йондер-Хилл» никогда не принадлежал ему по праву. Бессовестный оккупант!

Ты, то же самое можешь сказать и обо мне! – не выдержала Кэролайн. – В конце концов, я получила половину «Салема», хотя ты и считал, что являешься единственным наследником.

Забудь так думать, дорогая. Знаешь, Кэрол, ты нравишься мне все больше и больше. Не спорю, поначалу я был немного выбит из колеи, совсем немного. Но я быстро это пережил. – Гейни наклонился к ней, не забывая следить за дорогой. – Если две половинки соединятся, они со временем могут составить неплохое целое.

Но «Салем» и так – целое! – возразила Кэролайн.

Я говорю не о «Салеме». – Он взял девушку за руку и одновременно остановил машину, даже не съехав на обочину. – Мы, строго говоря, родственники, но, по счастью, не близкие. Мы могли бы пожениться…

Гейни! – воскликнула Кэролайн. Он удивлял ее все больше и больше. – Что за ерунда?!

Это не ерунда. Что-то ты не очень рада. Чем я плох для тебя?

Будь у тебя возможность, ты продал бы «Салем», – четко произнесла Кэролайн.

А почему бы и нет?

Но он наш! Он принадлежит семье.

Вот как? С каких это пор тебе так небезразличен «Салем»? Твоя мать уехала отсюда, когда захотела выйти замуж. Она стала чужой в «Салеме» давным-давно. Ее отец – твой дедушка – так ее за это и не простил, а бабушка вызвала тебя только для того, чтобы посмотреть, насколько ты достойна жить здесь. Старая ведьма, наверное, прочила тебя мне в жены! Она не была особенно щепетильной в вопросах, касающихся имения. Землей Вермееров должен владеть Вермеер! – вот ее позиция, а я – последний из Вермееров. Толика крови старых поселенцев течет и во мне – что бы ты там об этом ни думала.

Тогда делай для «Салема» все, что можешь, – проникновенно сказала Кэролайн. – Мы можем работать вместе – ты и я. Дела в имении не слишком хороши, но не безнадежны, и мы переживем трудные времена, если постараемся.

Вместе? – повторил он. Улыбка исчезла с его красивого лица. – Значит, ты выйдешь за меня замуж?

Гейни, я тебе этого не обещала!

Ты почти пообещала. Когда это случится?

Кэролайн не нашлась что ответить: она была слишком смущена.

Мы можем пока ничего никому не говорить, если ты не хочешь, – шепнул Гейни и попытался поцеловать ее в шею.

Кэролайн отшатнулась – от прикосновения и от мысли, что у нее с кузеном может быть тайный роман.

Я не хочу никаких тайных связей! Это никогда ни к чему хорошему не приводит.

Кэролайн подумала о «Раковине устрицы», о девушке в желтом платье, о мужчине, который ждал ее в тени деревьев. Она подумала о Дарвэле Преториусе. Он мчался по дороге, будто тысяча чертей преследовала его. Что это – любовь? Любовь, которую по неизвестной причине необходимо скрывать?

Гейни завел двигатель. Они быстро проехали остаток пути до «Салема».

Не забудь, ты дала слово, Кэрол. Мы будем вместе.

Только в тех вещах, что касаются «Салема»! Я не соглашалась выйти за тебя замуж, Гейни.

Ты согласишься, – уверенно заявил он. – И очень скоро!

Глава 4

Неделю спустя в «Салем» пришло письмо. Джулия Клэйтон сообщала, что они приедут в Дурбан на скачки.

Вот и славно, – обрадовалась Лея. – У нас полно комнат пустует, да и я скоро уеду, хотя, должна признать, мой увлеченный братец, по-моему, прекрасно справляется без меня. – Она перечитала письмо, которое было доставлено ей с той же почтой. – Он сейчас едет в Лесото, в горы Малути. Там нашли какие-то доисторические отпечатки бог знает кого и множество наскальных рисунков. Иоганн просто в экстазе. Его может не быть дома еще несколько месяцев.

Тогда зачем тебе уезжать из «Салема»? – весело спросила Кэролайн. – Джулия и Роберт тебе непременно понравятся.

Роберт женат? – спросила Лея.

Нет! – Кэролайн засмеялась. – Его мама все пытается найти ему подходящую жену.

Господи! Бывает же!

Ну, что – ты останешься? У тебя же нет никаких срочных дел дома, верно?

Все равно мне нужно ехать, хотя бы ради того, чтобы удостовериться, что мой брат не забудет взять шерстяной свитер, когда полезет в горы. Но я собираюсь вернуться в «Салем» до скачек. Поехали со мной, посмотришь на реку Моои.

Я бы с удовольствием, – вздохнула Кэролайн, – но я не хочу сейчас оставлять «Салем». Нам уже пора собирать урожай, а тростник еще не созрел.

Осенние дожди держались пока у границы тростниковых полей. Хотя над горами Дракенсберг уже сверкали молнии, в «Салеме» было еще сухо, земля молила о живительной влаге.

– Будем надеяться, что дождь не польет перед самой уборкой, – сказала Лея. – Настоящий тропический ливень может принести большой вред.

Кэролайн уже отваживалась сама объезжать плантацию. Ливень, конечно, повредил бы тростнику, но мелкий продолжительный дождь был ему жизненно необходим. Над полями нависла тишина – тишина ожидания. Легко было себе представить, какие бури бушуют в узких ущельях высоко в горах – уровень воды в реках изрядно поднялся. Но дождь, в котором так нуждался «Салем», обходил его стороной.

Гейни часто пропадал где-то этими теплыми, душными июньскими днями. Недавно он купил скаковую лошадь и теперь совсем забросил джип. С лошадью же обращался так, будто она – самое ценное, что у него есть.

Джил опять была в школе. Во время отъезда она немного поворчала, но больше для приличия – на самом деле девочка была рада снова увидеться с подругами. Кроме того, ее утешало то, что скоро она опять вернется в «Йондер-Хилл» на зимние каникулы и будет участвовать в спортивных состязаниях, играть целыми днями в теннис – конечно, в свободное от плавания и катания на лошади время. Кэролайн скучала по ней, к тому же теперь, когда Джил уехала, у нее не было больше причин наведываться в «Йондер-Хилл».

Гейни так и не смог продать того норовистого пони, и Кэролайн, поборов страх, твердо решила как следует освоить верховую езду, чтобы, во-первых, иметь возможность удаляться от дома на большие расстояния и, во-вторых, не ударить в грязь лицом в случае, если ей придется выезжать с гостями. Теперь она каждое утро седлала пони, который оказался не таким уж вредным, и отправлялась на прогулку под надзором Атласа, высокого молчаливого зулуса из «Салема».

Как нравились ей эти утренние променады, заряжавшие энергией на весь жаркий, душный день, наполненный горячим дыханием ветра с гор! Она уже начала сомневаться, что дожди вообще когда-нибудь пойдут. Ее очень беспокоил будущий урожай – ведь он решит судьбу «Салема».

Это у меня в крови, – сказала Кэролайн однажды вечером, сидя вместе с Леей в холле возле камина, – вечера становились прохладными. – Теперь я понимаю, что чувствовала моя бабушка: вовлеченность в важное дело, ответственность за то, что сохраняли и приумножали еще твои предки. – Она посмотрела на портрет бабушки. – У нее суровое лицо, но я думаю, что за этой суровостью скрывалась доброта.

Да, она была доброй, – кивнула Лея. – Гейни сказал тебе, что он может отвезти меня домой? Он зачем-то едет в Гаррисмит, а моя ферма как раз по пути.

Понятно.

Я вернусь, – пообещала Лея. – Ты здесь будешь в безопасности с Атласом и другими слугами, пока Гейни не вернется. Или, может, поедешь с нами?

Кому-то необходимо остаться в «Салеме» на случай, если пойдут дожди или случится еще что-нибудь непредвиденное и требующее решения.

Тебе не стоит беспокоиться о принятии решений – ты в любой момент можешь позвонить Вэлу.

Да… Он уже убирает тростник. С урожаем у него полный порядок.

Из-за того, что его земля хорошо обработана. В этом весь секрет. Вэл не делает себе скидки, в отличие от Гейни. Каждый год он осушает поля и проводит углубление пахотного слоя – и вот результат.

Через два дня Лея и Гейни на рассвете уехали в Гаррисмит. К полудню жара стала томительной, раскаты грома гремели все ближе, а молнии расчертили обширный сектор неба на западе. Часам к четырем немного посвежело, небо расчистилось, гром затих. Атлас заседлал для Кэролайн пони, и она решила поехать одна, так как он был занят по хозяйству.

Я недалеко, – пообещала она, – только до шоссе и обратно. Буду ехать осторожно!

Да, мисси, вы ехать очень осторожно. Я чуять, скоро начаться дождь!

Вялый из-за жары пони медленно трусил по грунтовой дороге, и Кэролайн совсем отпустила поводья. Тростниковые поля были пустынны. Плантация Преториуса отделялась от «Салема» узким ручьем, который ниже впадал в реку Умзинто. Сейчас ручей обмелел, но Кэролайн могла себе представить, в какой поток он превращается в сезон дождей, как несется в своих узких берегах на встречу с океаном. И «Йондер-Хилл», и «Салем» использовали ручей для орошения, но теперь от него было мало толку.

Кэролайн и не заметила, как далеко они с пони уже забрались. Она пришла в себя, только когда впереди показался большой участок поля, на котором полным ходом шла уборка урожая. Рабочие сверкающими мачете резали тростник Дарвэла. В воздухе плыла песня банту. Кэролайн на глаза навернулись слезы, когда она, глядя на освобождающуюся от золотого тростника землю – залог процветания, которым так успешно управлял всего один человек, – подумала, что «Салем» может прийти в упадок.

Мысль об этом была невыносима. Кэролайн заставила пони развернуться, собираясь ехать обратно. Неожиданно поперек тропы пробежало какое-то животное. «Тростниковая крыса», – сразу определила девушка. И лишь потом увидела змею. В погоне за крысой из стены тростника выполз огромный питон.

Страх сковал Кэролайн, заставив резко натянуть поводья. Пони взвился на дыбы, молотя передними ногами воздух. Справиться с перепуганным до смерти животным было невозможно. Бросив поводья, Кэролайн попыталась ухватиться за шею пони, но он вдруг перепрыгнул через ручей и скинул ее с себя. Солнце, небо, тростник слились в желто-сине-зеленый калейдоскоп, когда она катилась по обрывистому берегу, чтобы упасть в мелкую воду и потерять сознание.

Девушка пролежала без памяти больше часа и очнулась под дождем. Он налетал порывами вместе с ветром, наполняя собой оросительные канавы и щедро поливая жаждущую землю. Уровень воды в ручье быстро поднимался, и скоро мелкая речушка превратилась в ревущий мутный поток, который безжалостно подбирался все ближе и ближе к Кэролайн. Силы совсем оставили ее. В висках стучала кровь, голову сковала острая боль, словно череп был перехвачен железным обручем. Ноги стали неметь, и тут ее охватила паника – что, если она не сможет отсюда выбраться и утонет?

Шум дождя глушил все остальные звуки. «В ловушке, – стучал он, – в ловушке, в ловушке, в ловушке!» Кэролайн в отчаянии поползла вверх, загребая красную землю руками, но земля, влажная, не держала, подавалась вниз, девушка снова и снова скатывалась назад. Теряя сознание, она пыталась держать голову над водой и беззвучно кричала: «Я не могу умереть, не могу! Я нужна «Салему»!»

Далеко-далеко зазвучали голоса. «Так вот, значит, как начинаются галлюцинации» – это была даже не мысль, а тень мысли. Но голоса не затихали, а, наоборот, становились громче, по мере того как люди приближались, обыскивая берег.

Кажется, она кричала: «Я здесь!» – но рокот дождя перекрывал ее слабый голосок.

Мир терял краски. Все вокруг становилось серым и призрачным.

Я здесь! Внизу…

Они ее не услышат!

Кто-то, совсем рядом, говорил на незнакомом языке, говорил громко. К ней спускался человек, и Кэролайн протянула к нему руки. За первым следовал еще один – шаг в шаг, – и она поняла, что спасена. Сильные руки обхватили ее, подняли и понесли наверх – в безопасность.

Когда Кэролайн пришла в себя, она поняла, что ее голова покоится на мужском плече, и услышала ясный, суровый, так хорошо знакомый голос Дарвэла Преториуса, отдававшего распоряжения. Кэролайн не понимала слов, потому что он обращался к банту на их языке. Она прильнула к нему, как маленький ребенок, и почувствовала, что в самой глубине его сердца скрывается нежность, жалость к ней, слабой и беспомощной, чудом избежавшей гибели.

Дарвэл, – прошептала она.

Молчи. Ты ранена. Мы успели вовремя.

Она посмотрела в его глаза и тут же отвела взгляд – теперь, когда непосредственная опасность исчезла, жалость Дарвэла начала уступать место гневу.

Не вини никого, – слабым голосом попросила девушка. – Это был несчастный случай.

Это все Гейни.

Пожалуйста, не… – Кэролайн не смогла договорить, снова погрузившись в сумерки беспамятства. Она слышала голоса, но они были далекими и невнятными, нереальными. Однако она понимала, что ее несут все дальше и дальше от реки сквозь непрекращающийся дождь.

Девушка продрогла до костей. Ее опустили на носилки, и она вцепилась обеими замерзшими руками в насквозь мокрое одеяло. Дарвэл шел рядом – она постоянно слышала его голос, который успокаивал, согревал.

Казалось, прошло очень много времени, прежде чем носильщики замедлили шаг. Кэролайн переложили на какую-то телегу. По тряске она могла судить, что они едут по неровной грунтовой дороге, но та же тряска не давала ей открыть глаза и осмотреться – голова раскалывалась от боли.

Наконец они остановились возле особняка Дарвэла. Яркий вертикальный прямоугольник открытой двери обещал покой и тепло, а освещенные окна первого этажа говорили о том, что ее здесь ждали.

Над Кэролайн склонилась Сара:

Все уже пройти, мисси Кэрол. Баас быстро вас довезти.

Дарвэл взял Кэролайн на руки и понес ее в дом. Дождь и холод остались за закрывшейся дверью. Тепло охватило Кэролайн, она уткнулась носом в плечо Дарвэла и расплакалась. Он обхватил ее крепче, когда начал подниматься по лестнице. Он молчал. Может быть, злился на нее?

На лестнице Сара обогнала своего бааса.

Сюда! – Она распахнула тяжелую дверь. – Я побегу сказать Томасу, он сделать горячее питье.

Потом. – Голос Дарвэла не допускал возражений. – Сначала нужно снять с нее одежду. Она вся мокрая. Найди что-нибудь теплое. Пижама подойдет. И какой-нибудь домашний халат.

Он ушел, оставив Кэролайн на попечение Сары.

Девушка все еще не решалась открыть глаза из-за сильной боли в голове. Сара раздевала ее, и большие руки зулуски были осторожны и чутки, как руки матери. Она тихонько напевала, пока мыла Кэролайн теплой водой, расчесывала ей волосы, делала компресс на лоб. Кэролайн смертельно захотелось спать. Но уснуть не удалось – когда она открыла глаза, рядом с кроватью стоял Дарвэл со стаканом в руке.

Выпей это. Скоро приедет врач.

Мне не нужен врач, Вэл…

Разреши мне самому судить об этом. Кстати, мы нашли пони, он в порядке. Если тебе это важно…

Конечно, важно. Гейни был бы очень расстроен, если бы с пони что-нибудь случилось.

Черт бы побрал этого Гейни! Он ни о ком, кроме себя, думать не может!

Кэролайн отвернулась. Она не хотела сейчас ни с кем спорить. Ей было так покойно, так тепло в комнате, где по стенам бежали тени от горящего в камине огня. Ей было так хорошо на этой большой кровати, когда рядом с ней находился Дарвэл… А злился он или нет – не имело большого значения.

Девушка услышала, как он сказал Саре:

Пусть немного поспит. Побудь с ней.