Текст книги "Спасенные"

Автор книги: Джим Горант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

21

Клерк в пункте проката машин затеял с ними разговор из серии «что вас сюда привело». Донна Рейнолдс и Николь Раттай изо всех сил старались уклониться от расспросов или откровенно лгали. Они объяснили ему, что путешествуют и хотели бы увидеть в здешних краях побольше.

Они не могли рассказать ему правду, не могли сказать, что арендуют у него автофургон, чтобы перевезти тринадцать питбулей, фигурировавших в самом громком деле о собачьих боях, из Южной Вирджинии в Северную Калифорнию. Тем более что собаки до сих пор юридически оставались собственностью правительства, а две женщины предварительно дали подписку о неразглашении. Вот в такую ситуацию они попали.

В первые дни работы Ребекка Хасс действовала быстро, и взятый темп ею не снижался и в последующие недели. В четверг, 18 октября, когда Хасс и Рейсер заканчивали свои обследования, Рейнолдс, Раттай и ее муж, Стив Смит, направлялись в город. Раттай была активисткой «Отповеди», а Смит с удовольствием ей помогал. Хасс имела право перевезти собак во временное помещение, если это было в их интересах. «Отповедь» располагала достаточным числом небольших домашних приютов для животных в Калифорнии, поэтому-то они и решили забрать собак и поместить их туда как можно быстрее.

В пятницу Рейнолдс и Раттай наняли автофургон, купили тринадцать переносных клеток, еду, поводки и другие необходимые вещи. В субботу они забрали собак из приютов, и уже стемнело, когда Николь и Стив отправились в Окленд, а Рейнолдс осталась.

Как и многие другие, кому приходилось общаться с собаками Вика, Николь и Стив не знали до конца, что можно от них ожидать. С одной стороны, они слышали ужасные истории, а с другой – много положительного от группы экспертов. В целях предосторожности они перевязали клетки внутри фургона эластичными тросами и поставили между клетками картонные перегородки, чтобы собаки не видели друг друга.

Начало путешествия казалось удачным. Собаки были так рады выбраться из приюта, что почти не сопротивлялись, когда их загружали в фургон. Некоторые собаки растерялись, но, мягко подталкивая и направляя, их удалось быстро рассадить по местам.

Николь удивлялась тому, как мало собаки лаяли. Когда фургон выехал на шоссе, под равномерное покачивание и шум фургона большинство собак уснуло. Похоже, что после всех стрессов и шума приюта собаки просто расслабились.

Большая часть собак в фургоне отправлялась на передержку, то есть эти собаки подавали больше всего надежд на быструю адаптацию. Тем не менее это отнюдь не означало, что путешествие будет легким. Стив и Николь по очереди вели машину, пока один из них спал в кресле пассажира.

Первую остановку они сделали только ранним утром. Пока они терли глаза и потягивались, созрел простой план. Каждый возьмет на поводок по собаке, погуляет, пока она разомнется и справит свои нужды, даст ей воды, а затем заманит едой обратно в клетку. Затем они возьмут следующую пару. Николь подсчитала, что на это уйдет около часа.

Ушло два часа. Два часа прогулок и кормежки, вытаскивания из клетки и водворения обратно. Они устали и потеряли много времени, но иного выхода не было.

Прохожие смотрели на них с удивлением. Одно дело – вылезти из фургона с парой собак. Однако многократные выходы и заходы с разными собаками смотрелись как цирковое представление, и это не осталось незамеченным. В одном парке на севере Арканзаса смотритель не спускал с них глаз. Николь занервничала – они убрали за собаками и никому не причинили беспокойств. Что его так заинтересовало?

Наконец он подошел.

– На некоторых участках около дороги их нельзя прогуливать, – заявил он, – если кто-нибудь пожалуется или если их увидят, их отберут. Без вопросов.

Николь растерялась. Он сказал это не из ненависти к питбулям, он хотел им помочь. Она поблагодарила смотрителя, и, быстро затолкав собак в автофургон, они поспешили прочь.

Если у них и возникали проблемы, то собаки были тут совсем ни при чем. Собаки вели себя безупречно. На второй день Николь убрала перегородки между клетками. Они не испытывали враждебности друг к другу, радовались и тянулись к сородичам, проходя мимо них. Без перегородок собаки почувствовали себя даже лучше, некоторые из них даже пытались лизнуть других собак в морду через прутья клеток.

Один пес, маленький черный кобель по имени Дач, лежал в клетке, стоявшей у окна. Он жил в приюте, где собак почти не выпускали на волю. Каждое утро, когда Николь открывала шторки возле его клетки, он перекатывался на спину и старался подставить морду под солнечные лучи. Прошло так много времени с тех пор, когда этот пес видел солнечный свет, что теперь он ловил каждый лучик. Когда Николь не спала, она брала его к себе на колени и гладила.

Самым трудным в этом путешествии была неопределенность. Суд мог постановить усыпить многих или даже всех собак. Они продолжали оставаться собственностью правительства, и все, на что они могли пока рассчитывать, это всего лишь лучшие условия обитания на то время, пока будет решаться их судьба. Может случиться так, что собакам придется проделась обратный путь через всю страну, чтобы их либо пристроили, либо умертвили.

Николь размышляла об этом, чувствуя тепло Дача, лежавшего на коленях, и глядя на мелькавшие по сторонам деревья.

❖

Вашингтонская лига спасения животных (ВЛСЖ) представляла собой современный приют для животных. Комплекс стоимостью 4 миллиона долларов, расположенный на северо-западе Вашингтона, округ Колумбия, был оборудован мягким полом с подогревом, звукопоглощающими стенами, стеклянной крышей и каскадами водопадов, создававших ощущение покоя, подобного тому, который, вероятно, испытывают обитатели буддийского монастыря. Многосекционные клетки отделены друг от друга раздвижными дверцами, что позволяет работникам приюта открывать две смежные клетки, тем самым создавая большое пространство, где собаки могли побегать.

Тем не менее в конце октября 2007 года здесь проводилась некоторая перестройка. Один отсек помещения был отделен от остальных с помощью запирающихся дверей, а клетки в этом отсеке оснащены новыми замками, дверцы укреплены, а на раздвижные ворота поставлены двойные запоры. Вашингтонская лига спасения животных готовилась к приему новых жильцов.

Тринадцать собак, направляющихся сюда из Окленда, были не единственными собаками Вика, которые совершали в это время путешествие. Одновременно еще трех собак перевозили во временное пристанище на Восточном берегу. Неделю спустя одиннадцать других собак привезли во ВЛСЖ из приюта в Сассексе.

Условия обитания в Сассексе всегда были тяжелыми, к тому же в это время главный офицер по контролю за обращением с животными попал в автомобильную катастрофу и не мог исполнять свои обязанности в течение долгого времени. Появились опасения, что в его отсутствие положение собак ухудшится, поэтому их перевезли из одного из самых больших и проблемных приютов в этот собачий аналог отеля «Риц-Карлтон».

Для собак этот переезд стал тяжелым, однако, несомненно, условия их жизни значительно улучшились. Ухудшилась жизнь сотрудников Вашингтонской лиги спасения животных. Их надежды омрачили разговоры с работниками приюта, в котором собаки пробыли предыдущие пять месяцев. Когда два сотрудника ВЛСЖ, пришедшие забирать собак, ходили от клетки к клетке, справляясь у местных работников о каждой собаке, диапазон полученных ответов простирался от «неплохо» до «боюсь поворачиваться к нему спиной».

Между собой сотрудники ВЛСЖ называли собак «единорогами», поскольку федеральный приказ о неразглашении предписывал такую строгую секретность, что казалось, будто бы собак этих вовсе не существует. Людям казалось, что они оборудуют помещение для каких-то невидимых собак.

Из соображений безопасности персонал ВЛСЖ решил отвести для собак Вика отдельную секцию приюта, куда не могли войти другие собаки и имело доступ лишь ограниченное число людей. В день прибытия собак служители работали в напряженном молчании. Все вздрогнули, когда со стола упала папка. Три человека выводили каждую собаку на прогулку в маленький дворик. К собачьему ошейнику крепилось два поводка, которые держали два человека. Третий стоял наготове с лассо и баллончиком с перечной смесью. В первый день, когда собак проводили через холл, служители вжимались в стены.

Вывод на прогулку прошел без приключений, но что будет, когда они окажутся на улице? Двор окружал забор высотой в шесть футов, но как высоко прыгали эти собаки? Насколько они агрессивны? Можно ли спускать их с поводка? Забор был не сплошной, и никто не знал, что произойдет, если они заметят других собак, гуляющих снаружи, или птиц и белок, мелькающих в деревьях, которые росли по другую сторону улицы. Чтобы избежать всех этих проблем, сотрудники приюта с внешней стороны загородили забор экранами, которые должны ограничить воздействие внешних раздражителей. Тем не менее во время первой прогулки люди находились в большом напряжении и уповали на то, чтобы все обошлось.

Все прошло на удивление спокойно. Очень скоро люди поняли, что, вопреки их опасениям, эти собаки представляют собой гораздо меньшую проблему.

Впервые за несколько месяцев Доктор Джанет Розен, ветеринарный врач ВЛСЖ, смогла тщательно обследовать каждую собаку и провести их стерилизацию. К своему удивлению, она обнаружила, что трое из них страдали болезнью фон Виллебранда, то есть заболеванием крови. Как можно было иметь бойцовых собак с заболеванием крови?

Хуже всего дело обстояло с зубами. Это в первую очередь касалось Джорджии, гранд-чемпионки, ранее известной под именем Джейн, любившей грызть железные миски. У нее осталось всего несколько зубов, и никто не мог понять, почему. Джорджию много раз вязали, и работники приюта предположили, что парни из «Бэд-Ньюз» удалили ей зубы, чтобы она не могла поранить кобеля во время вязки.

Однако истинную причину Розен узнала, когда попыталась почистить оставшиеся зубы Джорджии. Что-то с челюстью собаки было не в порядке. Розен ткнула в зубы инструментом, и они выпали. Это не доставило собаке ни малейшего беспокойства. Через несколько минут чемпионка стала совсем беззубой. Словно демонстрируя, что это ее нисколько не огорчило, Джорджия отправилась в свою клетку и принялась подбрасывать свою железную миску, перед тем как приняться ее жевать.

Так же как и собаки, привезенные в автофургоне, собаки из приюта в Сассексе жили в постоянном стрессе в течение нескольких месяцев, и хотя здесь они по-прежнему обитали в клетках, их существование стало гораздо более приятным и полезным. В течение первых дней пребывания в ВЛСЖ они, казалось, отходят от ужасов недавнего прошлого. Персонал приюта также потихоньку успокаивался. Хотя люди по-прежнему принимали повышенные меры предосторожности, они начинали видеть в этих собаках просто собак, а не то, что про них рассказывали. От этого им тоже становилось спокойнее.

Прошло только две недели с тех пор, как Ребекку Хасс назначили попечителем, а уже шестнадцать собак направлялись на передержку, а еще одиннадцать перевезены в один из самых комфортабельных приютов в стране. Заявки от групп спасения животных, соответствовавшие всем оговоренным условиям, а также заполненные бланки приходили по электронной почте. Результаты тестов были обновлены, и собаки постоянно находились под наблюдением. Однако Хасс чувствовала, что необходимо что-то предпринять и в отношении двадцати одной собаки. Их нельзя дольше держать в окружных приютах до тех пор, пока суд не придет к окончательному решению.

22

Николь Раттай плакала. Ничего удивительного в этом не было. Каждый вечер на протяжении двух последних недель она возвращалась домой в слезах. Однако сегодня все было по-другому.

После долгого путешествия обратно в Окленд Раттай получила еще один звонок. Ребекка Хасс искала кого-нибудь, кто поедет на юг Вирджинии и в течение четырех недель будет смотреть за собаками Вика, остающимися в приютах.

Раттай посоветовалась с мужем. Для него это будет непросто. Работая управляющим небольшого отеля и ресторана, он был очень занят, а в отсутствие жены ему придется дома заботиться о пяти собаках – трех своих и двух Вика, которых они взяли на передержку. Это было явным «перебором» для человека, который, собственно, не был «собачником»; тем не менее он согласился.

6 ноября Николь пересекла на самолете всю страну и сняла обшарпанную однокомнатную квартиру в доме, расположенном между двумя приютами, в которых жили оставшиеся собаки, – между Чесапиком и Вирджиния-Бич. Так началась ее работа. По возможности она должна была бывать у собак каждый день, наблюдая и скрашивая им жизнь. Содержание этой работы зависело от конкретной собаки.

Некоторым малоподвижным собакам требовалось всего лишь посидеть с ними, погладить, дать расслабиться. Она стелила им подстилку, на которой они сворачивались калачиком и дремали. Таким собакам нужно было показать, что, несмотря на то что случилось с ними в прошлом, теперь их никто не собирается обижать.

С более активными собаками требовалось погулять по улице, чтобы они растратили энергию, побегать, поиграть в игрушки, чтобы занять их умственно и как-то разнообразить их унылую жизнь. Она с удивлением обнаружила, что никто из собак не знал, что делать с игрушками. Собаки либо не обращали на них внимания, либо подбрасывали в воздух и прятали в углу клетки. Раттай принесла собакам небольшую резиновую игрушку в форме бочонка, открытого с обоих концов. Внутрь этого «бочонка» заталкивали лакомство, которое собака могла достать, грызя игрушку и нажимая на нее лапами. Незамысловатая игрушка могла надолго занять собаку, труды которой в конце концов вознаграждались лакомством. С некоторыми активными собаками Раттай даже начала проходить общий курс дрессировки – учить с ними команды «сидеть», «стоять» и проч.

Раттай нравилась эта работа. Она наслаждалась общением с собаками. Даже втиснувшись в маленькую клетку, сидя на холодном и влажном цементном полу, играя с собакой, она чувствовала себя счастливой. Любовь к собакам зародилась у нее в детстве, проведенном в Южной Калифорнии. В ее семье перебывало множество собак, взятых из приютов. Об одном из них, по кличке Макс, в приюте сказали, что это «метис терьера», и лишь спустя много лет Николь поняла, что Макс был питбулем.

Ее муж, Стив, любил кошек, но вскоре после их свадьбы Николь сказала ему, что ей нужна собака, что она очень скучает по собакам. Стив согласился, однако, когда Николь дала понять, что хочет взять питбуля из приюта, он засомневался. Роковым образом через несколько дней после их разговора возле своего дома в Лас-Вегасе они наткнулись на бездомного питбуля. Николь забрала пса домой, и, несмотря на то что несколькими неделями позже отыскался его хозяин, этого времени Стиву оказалось достаточно. Питбули покорили его сердце.

Однако, до того как они взяли собаку, пара переехала в район залива Сан-Франциско. Едва обосновавшись там, Николь примкнула к «Отповеди». Она взяла собаку с помощью Донны и Тима, а также стала волонтером в их обществе. Даже перебравшись в Сан-Диего, где они до сих пор жили, Николь продолжала брать собак на передержку для «Отповеди». Николь не была дипломированным инструктором-кинологом – она окончила кулинарную школу, – однако, проведя столько времени с собаками, она прекрасно понимала их и прекрасно с ними работала.

Неудивительно, что она быстро подружилась со многими собаками, узнала, что им нравится, а что нет, на что они способны. Вечерами она подводила итоги дня и отсылала свои отсчеты по электронной почте Донне Рейнолдс и Ребекке Хасс. Последняя очень полагалась на эти отчеты, не столько потому, что они помогали ей узнать каждую собаку и ее нужды, но в основном потому, что они помогали ей не потерять из виду основную цель всего, что они делали, – собак. За бумажной работой и юридическими процедурами, которыми были заполнены ее дни, было легко упустить из виду то, для чего все затевалось, и отчеты Раттай не давали ей этого сделать.

Раттай быстро привязалась к собакам, и в этом заключался источник ее печали. Из-за них она часто плакала. Каждый вечер по дороге домой, думая о том, что ей удалось сделать за день, какими жизнерадостными и любящими были эти собаки, она проникалась печалью. Скольким из них суждено будет выжить? Хоть кому-нибудь? Впереди была полная неопределенность.

Примером служила история Розы, доброй игривой белой собаки с огромной опухолью на брюхе. В первые дни работы на новом месте Раттай проводила много времени с Розой, пытаясь понять, что с ней. Насколько сильно она страдает?

В первые два дня она почти постоянно находилась возле Розы. Ситуация складывалась в лучшем случае неопределенная. Собаке хотелось бегать и играть, но сил у нее хватало только на минуту или чуть больше. Хасс решила перевезти Розу в приют фонда «Ферма животных», расположенный в округе Дачесс, штат Нью-Йорк, где она сможет поправиться в комфортабельных условиях при почти круглосуточном уходе.

«Ферма животных» взяла на передержку одну из собак, которой уже не требовался постоянный уход, и теперь Бернис Клиффорд, главный инструктор фонда, должна была приехать, чтобы забрать Розу. Опухоль Розы начала мокнуть, поэтому Клиффорд и Раттай отправились в «Уолмарт» купить пеленки, на которых Роза будет лежать во время переезда. Затем они приготовили собаку в дорогу, покормили и напоили ее, а также выгуляли в небольшом дворике. Как обычно, Роза обрадовалась возможности погулять, кинулась к дверям, виляя хвостом. Побегав немного за теннисным мячом, она легла на землю, не в силах больше двигаться.

Раттай и Клиффорд повели ее к машине. Роза поставила передние лапы на сиденье, но залезть на него не могла, и две женщины помогли ей. В четвертом часу дня под мелким дождем Клиффорд вывела машину со стоянки и отправилась в восьми-девятичасовое путешествие вдоль побережья.

В дороге Роза ничего не хотела, ни пищи, ни воды, ни прогулок. Клиффорд решила, что единственное, что сейчас нужно, это доставить Розу на место как можно быстрее. Вдруг она услышала какое-то шевеление. Роза подтянулась и забралась на переднее сиденье. Клиффорд легонько помогла ей улечься рядом с собой. Виляя хвостом, Роза тыкалась носом в руку Клиффорд. Все, что нужно было собаке, это находиться поближе и чувствовать человеческое тепло.

Ей больше нравилось на переднем сиденье, у которого были и другие преимущества, кроме близости к человеку. Клиффорд остановилась у окошка для автомобилистов кафе «Данкин Донатс», купила кофе и поставила его на подставку между сиденьями. Когда они ехали, Роза наклонилась и с проказливым выражением на морде принялась лакать кофе из стакана.

Они прибыли на место уже за полночь, и, несмотря принятый кофеин, обе хотели спать. Утром весь персонал приюта собрался вокруг Розы. Они очень аккуратно вымыли ее. Собаку поместили в отсек, напоминающий домашнюю обстановку, теплый и удобный, с большими окнами в сад. Затем ее самым тщательным образом обследовал ветеринар. После осмотра Розу положили на солнышко, игравшее на полу комнаты. Завернутая в мягкое одеяло, она спала так, как, вероятно, не спала ни разу в жизни.

Пока она спала, ветеринар рассказала о результатах обследования. Она не могла установить, что послужило причиной появления опухоли в животе Розы, однако было очевидно, что оперировать собаку уже поздно и что, несмотря на свою жизнерадостность, Роза испытывает страдания. Ветеринар рекомендовала усыпить собаку как можно скорее.

Они позвонили Ребекке Хасс. Та подала соответствующие бумаги в суд, и к концу дня «Ферма животных» получила разрешение закончить страдания Розы. Клиффорд чувствовала себя опустошенной, находя единственное утешение в том, что свой последний день Роза провела не в приюте, не на цепи, а в окружении людей, которые любят ее.

Некоторое время спустя ветеринар произвела вскрытие трупа Розы и обнаружила, что собака страдала не от опухоли, а от более серьезных вещей. Ветеринар объяснила, что у Розы была порвана стенка желудка и в этот разрыв попала матка. Неизвестно, что вызвало разрыв ткани, однако, по мнению врача, он стал следствием удара ногой.

Кто-то где-то ударил Розу ногой в живот, и с тех пор ее внутренние органы начали вываливаться. Может быть, она получила эту травму еще у Вика – в суете и неразберихе первых дней никто не фиксировал состояние собак. Однако, вероятнее всего, это случилось позднее. Так или иначе, Роза погибла после освобождения.

❖

Николь рыдала, услышав о Розе, но это произошло неделю назад. Сейчас она горько плакала от ярости. В тот день Майкла Вика показывали в новостях. В окружном суде он смог добиться скорейшего вступления в силу приговора. Позднее «Атланта-джорнал конститьюшн» написал, что в то утро Майкл Вик купил «Мерседес» за 99 000 долларов, приобрел акций на 24 000 долларов, потратил еще 44 000 долларов и заплатил 23 000 долларов рекламному агентству перед тем, как явиться в тюрьму. Хотя Раттай и не знала всего этого, она была подавлена.

Прежде всего Вик до сих пор не заплатил 928 000 долларов за содержание собак. До сих пор Раттай из собственных денег покрывала все расходы на жизнь в Южной Вирджинии, так же как и Донна Рейнолдс, которая сняла все деньги с личной кредитной карточки, чтобы арендовать автофургон, в надежде, что когда-нибудь ей вернут эти деньги. Однако больше чем деньги удручало то, что Вик явно рассчитывал на будущее. Он торопился начать отбывать наказание, чтобы выйти на свободу пораньше и продолжить карьеру футболиста. У Вика было будущее, все еще оставались надежды, чего нельзя было сказать о собаках. Их будущее все еще оставалось под большим вопросом. Они все могли закончить жизнь так, как Роза. После тюрьмы Вика ждала жизнь среди роскоши, дорогих машин, профессиональный спорт, благодарные друзья и родственники.

Такие мысли приходили в голову Николь Раттай, пока она вела маленькую синюю машину, взятую напрокат, вдоль побережья и плакала.