Текст книги "Голгофа - Последний день Иисуса Христа"

Автор книги: Джим Бишоп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Бишоп Джим
Голгофа – Последний день Иисуса Христа

Предисловие переводчика

Экземпляр этой книги на английском языке я купил осенью 1986 года у бородатого духанщика на Опиум-стрит в осажденном Кабуле. Чтение было единственным развлечением долгими вечерами, и, открыв первую страницу, я уже не мог оторваться от описываемых в книге евангельских событий.

Я был знаком с библейскими сюжетами, однако художественное повествование Дж. Бишопа увлекало авторским видением драмы последнего дня жизни Иисуса Христа и новыми деталями, которые упоминаются в Новом Завете вскользь или вообще отсутствуют. Пониманию скрытых пружин непримиримой закулисной борьбы священников Иерусалимского храма против "еретика" Иисуса способствуют главы-отступления, описывающие историю Палестины и Рима, их быт и нравы во времена Иисуса Христа. В этом плане книга несомненно имеет познавательную ценность.

Глава "Иисус" является по сути изложением Четвероевангелия и знакомит читателя с новозаветной частью Библии. Необходимо отметить, что автор отобрал важнейшие евангельские сюжеты, но расположил их в иной последовательности, нежели в Новом Завете. Справедливости ради следует сказать, что и у четырех евангелистов последовательность отдельных эпизодов не полностью совпадает.

Глава "Иисус" знакомит читателя с вехами жизни и учением Христа, которое должен знать каждый человек; с деяниями Мессии, Нагорной проповедью, ставшими хрестоматийными чудесами; интригами служителей Иерусалимского храма и др.

Замысел перевести эту книгу на русский язык возник сразу. В наши дни пробудился большой интерес к Священному Писанию – не только источнику религиозных фактов и исторических сведений, но и литературно-художественному памятнику. Однако далеко не каждому читателю под силу понимание Библии. Причин несколько: одна из них – недостаточная образованность в области древней истории и богословия, другая – в кажущейся архаичности слога Библии. К тому же эта Книга далеко не всем еще доступна.

В последнее время в нашем обществе вырабатывается новый взгляд на историческую роль и значение христианской Церкви в современном мире. Дефицит доброты, милосердия, взаимопонимания между людьми приводит к мысли, что спасение нашей человечности в немалой степени зависит от воспитания молодого поколения на высоких нравственных принципах. Многое в этом плане дает христианское учение, нравственные устои которого по сути своей являются общечеловеческими.

В книге Дж. Бишопа Иисус предстает положительным героем, на чьей стороне неизменно находятся симпатии сопереживающего читателя. Книга учит добру, любви к ближнему, готовности к лишениям ради других, осуждает лицемерие, алчность, предательство.

Книга написана верующим человеком, и многое в ней может вызвать у нехристианина несогласие и сомнения, но сомневающийся читатель всегда может прийти к истине, если у него пробудится подлинный интерес к духовной стороне бытия.

Автор книги пользовался многими источниками. Основой его повествования послужил Новый Завет в переводе на современный английский язык Дж. Кляйста и Дж. Лилли. Адаптированный текст делает книгу доступной для массового читателя. Высказывания персонажей приведены, однако, в неизменном виде, как евангельские цитаты.

Пользование различными источниками, в том числе историческими повествованиями разных эпох, объясняет отчасти стилистическую неоднородность авторского изложения, которую переводчик не стремился привести к единообразию.

В русском переводе высказывания героев книги воспроизведены по дореволюционному синодальному изданию Библии (мы использовали переиздание Московской Патриархии 1956 года). Язык этого издания несколько отличается от современного, не представляя, однако, какой-либо серьезной трудности для понимания, он сохраняет дух канонического текста и придает исторический колорит речам евангельских героев.

Мы полагаем, что русский перевод "Голгофы" Дж. Бишопа вызовет большой интерес у широкого читателя и не только познакомит с евангельскими событиями двухтысячелетней давности, но и заставит задуматься над образом Иисуса Христа, посеет в душе немало добрых зерен...

Книга представляется актуальной в связи с приближающимся двухтысячелетием христианской веры, которое будет ознаменовано интересными научными публикациями и новыми религиозными изданиями.

Книга рассчитана на верующих и неверующих.

А. И. Литвиненко

Кабул – Харьков

1986-1990

Предисловие автора

Эта книга о самом драматическом дне в истории человечества, когда взошел на крест Иисус из Назарета. День этот начинался в четверг в шесть часов пополудни, когда Иисус и десять апостолов собрались в Иерусалиме на Тайную вечерю. А закончился он в четыре часа в пятницу, когда Иисуса сняли с креста.

Эта книга в гораздо большей степени, чем иные мои труды, является продуктом интеллектуального творчества других. Фундаментальные исследования были проведены давным-давно четырьмя прекрасными летописцами: Матфеем, Марком, Лукой и Иоанном. Остальное накапливалось на протяжении столетий по воспоминаниям и фрагментам знаний многих мужей: Кирилла Иерусалимского, Иосифа Флавия, Эдершайма, Гамалиэля, Дэнби, Уильяма, Риччиотти, Лагранжа, Кугельмана, Хенига Бенуа, Барбета Прата. Они и многие другие собрали материал, изложенный на страницах этой книги.

Мне кажется, что я нашел практический подход к описанию событий того дня, подход скорее журналиста-историка, чем теолога. И более всего мне хотелось видеть Иисуса человеком, когда Он избрал человеческие страдания. И я хотел показать Его в окружении тех людей, кто любил Его как Сына Божьего, и тех немногих из храма, кто презирал Его как обманщика. Попутно я хотел рассказать, насколько это возможно, о тех двенадцати, кого Иисус избрал, чтобы они несли Его слово миру, а также тех, кто следовал за Ним по всей стране. Я хотел понять, почему старый Анна и Каиафа так желали убийства Галилеянина. Я хотел исследовать добровольные ограничения Иисуса, Который явился как Человек.

Главы книги описывают события каждого часа последних суток жизни Иисуса Христа. Три главы служат историческим фоном повествования: "Иудеи", "Иисус" – история Иисуса и Его семьи, и "Римляне". Из них самой важной кажется мне глава "Иудеи", ибо не представляя, какой была Палестина и ее народ две тысячи лет назад, читатель не сможет осмыслить событий того дня. Важно помнить, что в Иисуса верило такое множество евреев, что старейшины храма были вынуждены организовать заговор против Него, иначе, как полагали священники, "Он уведет народ из храма".

Этот день принес и любовь, и ненависть. Он изменил ход истории, оказал влияние на миллионы судеб. Однако, когда близкие сняли Иисуса с креста, Палестина и мир не придали этому событию особого значения. В Иерусалиме, в Галилее, в маленьких деревушках многие, верившие, что Иисус – Мессия, были разочарованы. По их понятию, Иисусу следовало бы призвать воинство ангелов и поразить римлян и священников, предающих Его смерти. Он должен был воссесть на облаке с апостолами по обе руки и провозгласить новое царство. То, что Он этого не сделал, а избрал смерть во избавление грехов человечества, по их мнению, было признаком Его несостоятельности. Казнь через распятие считалась столь позорной, что долгое время спустя даже апостолы избегали разговоров о ней.

Для меня было чрезвычайно важно расставить акценты на событиях того дня, воодушевляясь прочной верой в то, что Иисус-Бог и второе Лицо Троицы. Этому способствовал и мой интерес к этому периоду Священной истории, а также вера в то, что Иисус искренне любил всех и доказал это.

В своих исследованиях я часто оказывался на распутье и был волен пойти в ту или иную сторону. Например, был ли римский прокуратор Понтий Пилат в этот день в крепости Антонии или в другом конце города, во дворце Ирода? (Существуют данные в пользу обоих предположений.) В подобных случаях я изучал все материалы и выбирал то, что казалось мне более логичным.

В этой книге ничто не противоречит Библии. Тот, кто верит в истинность Евангелия, должен признать, что книге не хватает объективности. Но я журналист, и полагал, что мой труд прежде всего должен быть самостоятельным. Знакомясь с материалом для написания этой книги, я совершил путешествие в Иерусалим со своей двенадцатилетней дочерью Гейл, которой я благодарен за бесконечные вопросы, беседы и теплую заботу обо мне.

В Иерусалиме – древней части города, обнесенной стенами, а не современном, красивом, построенном западнее, – все еще можно пройти Крестным путем, стать на колени в Гефсимании, постоять на вершине горы Елеонской и вообразить Священный город, каким он был в те времена, взойти на Голгофу, где стоял Крест, и пройти к месту погребения Иисуса. Писатель может встретить там археологов различных вероисповеданий и конфессий – католиков, иудеев, баптистов, методистов, лютеран – и все они готовы ему помочь, готовы добавить новый штрих к общей картине.

В залитом солнцем Иерусалиме меня водил по узким тенистым улочкам бородатый отец Симон Бонавентур, то и дело сообщая: "Вот здесь Он стоял, когда Понтий Пилат сказал: "Посмотрите на этого Человека!"... А вот на этом повороте Он упал... А вот там, повыше, плакали иерусалимские жены".

Хранитель иерусалимского музея мусульманин Иосиф Саад за чашечкой турецкого кофе любезно представил не только себя, но и экспонаты еврейского быта первого века н.э.: ложку, урну и другие реликвии городской утвари времен Иисуса. Мне оказал помощь один из виднейших ученых – преподобный Пьер Бенуа из "Эколь Библик" в Иерусалиме. Этот человек может восстановить последний день жизни Иисуса до мельчайших подробностей, и Он предстает перед вами как на экране.

Мать-настоятельница нотр-дамских сестер Сиона показала мне Лифострогон, где бичевали Иисуса и глубокие тайники крепости Антонии, где Понтий Пилат хранил воду.

Я считаю большой заслугой нашего просвещенного времени, что два выдающихся человека разных вер работали над списками книг, которые я должен был прочитать по возвращении из Иерусалима. Первый из них – это отец Ральф Горман, редактор журнала "The Sign", без чьей поддержки и помощи я не смог бы написать эту книгу; второй – доктор Сидней Б. Хениг, профессор университета Ешива, ученый-иудей, который не согласен со многим, о чем я написал в книге. Они сэкономили мне бесценное время, обеспечив литературой, необходимой, чтобы понять Иисуса и его эпоху.

Отец Рихард Кугельман, специалист по описываемой мной эпохе, будучи серьезно больным, находил в себе силы для консультаций, а подчас и резкой критики того, что я написал.

Его Святейшество Папа Римский Пий XII знал о том, что я пишу книгу, а когда я сказал ему, что это будет не научный труд, а популярная книга для широкого круга читателей, он, улыбнувшись, сказал: "Это очень хорошо". Такие слова воодушевляют, особенно, когда вдохновение писателя иссякает, и он начинает терзать себя вопросами, достоен ли он вникать в жизнь Спасителя.

Однажды, когда я интервьюировал президента Эйзенхауэра, он спросил: "Не было ли у вас чувства, когда вы посещали Святую Землю, что все казалось уменьшенным, все было меньшим, чем вы ожидали?" Действительно, у меня было такое ощущение, но я пытался доказать себе, что оно ошибочно. Но все же обнесенный стенами Иерусалим, гора Елеонская, Вифлеем, Гефсиманский сад, Вифания, Голгофа – все находилось в пределах пяти миль друг от друга. Президент Эйзенхауэр, увидев все это впервые, имел аналогичное впечатление.

Когда я приступил к работе над книгой, передо мной было 1200 страниц материала, и все это было результатом труда других людей: Мириам Линг, Джейн Джиллиленд, Флоранны Уолтер, Вирджинии Ли Фрешет. Каждая выдержка и цитата были кодированы, так что можно было узнать название работы, откуда она взята, номера томов и страниц. Первоначально я планировал сделать в тексте книги так, чтобы любой, кто захочет, мог проверить ссылки или изучить материал глубже. Однако предпочтение было отдано прямому повествованию. Черновик моей рукописи рецензировали известные религиозные деятели нескольких вероисповеданий.

Книга получилась далеко не такой, какой я хотел ее видеть. Она не отвечает на все вопросы, ибо многое из того, что произошло в тот последний день, затеряно в глубине веков. Свободного обращения с фактами не было, за исключением, может быть, малозначительных случаев ради непрерывности или логичности повествования, и то с позиции наибольшей вероятности. Такими примерами могут быть первая встреча Иуды Искариота с первосвященником Каиафой и налет храмовой стражи и римлян на дом, где происходила Тайная вечеря. По этому поводу Евангелия от Матфея и Луки приводят несколько фактов. Во втором же случае присутствие в Гефсиманском саду молодого Марка в ночной рубашке почти бесспорно указывает на то, что налет был совершен на дом его отца, где и была Тайная вечеря.

Если эта книга поможет хотя бы одному-единственному человеку лучше понять Иисуса и Его миссию, тогда время мое не было потеряно напрасно.

Я обязан книгам и советам многих ученых и теологов, но в особенности Новому Завету в переводе Джеймса А. Кляйста и Джозефа Л. Лилли (издание "Брюс Паблишинг Компани", Милуоки), так как я неизменно прибегал к его современной форме изложения, когда требовалось цитирование признанных библейских источников. Из всех известных изданий Нового Завета этот был написан языком, который более всего отвечал моей цели – рассказать современной неверующей публике о самом драматическом дне в истории.

Наибольшую поддержку в этом труде я получил от матери. Это более, чем личная признательность, так как ее рассказы об Иисусе, Его всемогуществе, всепрощении, любви и страхе пред Ним начались, когда мне не было еще и трех лет, и не прекращались до того времени, когда нас разлучила моя женитьба. И этой книгой я мог бы заслужить ее одобрение, но к сожалению, пока я писал эту книгу, она ослепла.

Джим Бишоп Си Брайт, Нью Джерси

ПОВЕСТВОВАНИЕ
6 АПРЕЛЯ 30 ГОДА Н. Э.

Вечер. 6 часов

Они медленно двигались по ущелью и, казалось, не радовались, что путешествие подходило к концу. Их было одиннадцать, в белых одеяниях с потемневшими от пыли краями, в запорошенных серым дорожным прахом сандалиях. Лица путников выглядели озабоченными. Эти мужи были частью последнего ручейка людей, стекающихся в обнесенный стенами Иерусалим на празднование Пасхи.

Было 6 часов вечера четырнадцатого дня месяца нисана года 3790. Солнце освещало город всего несколько мгновений назад. Из ущелья между горой Елеонской и горой Обиды все еще желтел его круг, как бы зацепившись между золотыми шпилями Великого храма.

У края ущелья высокий человек, шедший впереди группы, остановился. Спутники окружили Его, ожидая услышать что-то важное, но Он молча смотрел на другую сторону небольшой долины. Взгляд Его темных глаз был прикован к Иерусалиму. Город лежал перед Ним, как белый драгоценный камень, сверкая зубчатыми стенами. Иерусалим гордо возвышался над зелеными долинами и холмами, усыпанными сегодня полосатыми шатрами тысяч паломников.

Иисус созерцал Иерусалим с любовью и тоской. Он относился к Священному городу с состраданием, а Иерусалим осмеял Его, усомнился в Его благосклонности, и ныне малая, но влиятельная часть жителей города боялась Иисуса и замышляла Его гибель.

Вечерний ветер шевелил одежды Иисуса. Десять апостолов вглядывались в Его лицо, пытаясь прочесть на нем что-либо иное, кроме печали. Его лицо не было миловидным. В древности писали, что такое лицо было неприятно тем, кто не верил в Него, и прекрасно для тех, кто верил. Говорили, что Он был похож на мать.

Он пошел по тропе вниз, в долину Кедрова, и десять спутников долго и медленно спускались за Ним вслед. Они шли среди множества шатров, откуда доносился плач детей, запах жареного мяса, зычные голоса мужчин, говоривших на арамейском языке. Они шли по горбатым улочкам Силоама, и некоторые из тех, кто видел Его, отворачивались, а иные показывали на Него пальцем и перешептывались, прикрывая рот ладонью, отводя глаза в сторону, потому что у евреев не подобало смотреть незнакомцу прямо в глаза.

Об Иисусе-проповеднике шла громкая молва. Многие слышали, что Он исцелял больных, воскрешал мертвых, давал зрение слепым и призывал возлюбить ближних. В Палестине было тогда три миллиона евреев. Они, их отцы и праотцы на протяжении веков со страстью ожидали прихода Мессии. Большинство из них никогда не видели Иисуса. Почти для всех, кто слышал о Нем, Он был то ли пророком, то ли лжеучителем, или магом, или служителем Вельзевула, или бродячим фанатиком. Лишь немногие верили, что Иисус – Господь и Сын Божий, Мессия.

Путники перешли ручей Кедрон по каменному мосту и вошли в Иерусалим через Ворота Фонтана. Там они пробились сквозь толпу людей, возвращающихся к своим шатрам после третьего жертвоприношения в храме. Многие из толпы несли на плечах, как красные пушистые воротники, убиенных ягнят. Некоторые держали их за ноги, перекинув на спину.

У пруда Иисус поднялся по широкой белой Римской лестнице, которая вела к центру города. Он сказал несколько слов тем, кто был рядом и стал еще серьезнее. В тот момент Иисус говорил на обычном арамейском языке, хотя и с мягкой небрежностью галилеянина. Иногда Он говорил на иврите, языке ученых того времени, Он мог изъясняться и на греческом – языке образованных людей.

Иисус направился вверх по Римской дороге, высокий и стройный, Его вьющиеся волосы с пробором посредине, как и приличествовало, ниспадали на плечи; считалось признаком суетности, если еврей украшал волосы, подрезал их настолько, что открывались уши, или ухаживал за ними иным образом, кроме поддержания необходимой длины.

Вечером идти было приятно. Высокие и прямые кипарисы стояли на склоне холма, и в меркнущем свете заката гроздья диких цветов были разбросаны небольшими желтыми и красными пятнами на фоне пыльных виноградников. Далеко внизу апостолы видели паломников, снующих через Ворота Фонтана, словно серые муравьи у муравейника. Кроме паломников, накануне храмовых праздников и по субботам мало кто уходил из города, поэтому вечером в такие дни движение всегда было навстречу заходящему солнцу. Весь день Иерусалим был наполнен сдержанным волнением. Внутри городских стен и за их пределами сотни тысяч людей готовились благодарить Бога Ягве за благополучное избавление от египетского рабства. Ягве указал пророку Моисею вывести свой народ, Его избранный народ, из горечи плена у фараона через Красное море к спасению на земле обетованной. В пути Ягве чрез пророка Моисея достиг соглашения с этим народом, давшим обет чтить и исполнять законы Божьи. В этот вечер и в течение последующей недели евреи будут праздновать праздник Исхода – Пасху.

На вершине холма путники шли по улицам города уже в сумерках. Они двигались по южной части Иерусалима с востока на запад. Здесь проживали богатые семейства. Проходя по узким, вымощенным камнем улицам, Иисус видел, как слуги зажигали светильники во дворах.

Сами улицы не освещались, так как жители Палестины с наступлением темноты обычно оставались дома. Они опасались ночных дорог, а банды разбойников только усиливали этот страх. Даже в нескольких верстах от дома купец предпочитал остановиться на ночлег на постоялом дворе, нежели продолжать путешествие.

Дороги были отменными. Во всех провинциях империи их строили римляне, которые сначала использовали труд рабов, а затем облагали население налогами за пользование дорогами. Строили их в три слоя. Основание составлял щебень со связующим раствором. Второй слой состоял из мелкого гравия и отходов гончарного дела, а верхний укладывался из булыжника, тесаного со всех сторон, так что камни с тонкой прослойкой песка между ними хорошо прилегали друг к другу. Дорога была достаточно выпуклой, чтобы ливневая вода стекала в канавы, Хорошие дороги обычно использовались в военных целях, сокращая время передвижения легионов Цезаря. Строились они, чтобы соединить завоеванные территории с Римом и ускорить перевозки товаров, но были задуманы таким образом, чтобы никогда не соединять более двух провинций.

В Иерусалиме была небольшая долина, пролегающая с севера на юг и разветвляющаяся в виде трезубца. Путники пересекли долину и взошли на небольшой холм у западной стены города. Некоторые остановились, чтобы посмотреть назад, и с этой возвышенности они могли видеть шипы на крыше храма, установленные там, чтобы избежать осквернения храма птицами. Последний свет уходящего дня уже слил воедино глинобитные крыши домов Иерусалима, а вдали, слева, они могли видеть белоснежный дворец Ирода.

В великолепном мраморном храме первосвященник Каиафа читал двенадцатую главу Исхода. Было рассчитано так, что когда последний красный луч солнца исчез, раздались заключительные слова: "И все верующие Израиля должны убить его". На слове "убить" три левита, стоящие над тремя агнцами, одним движением острых ножей перерезали животным горло. По ритуалу убиение должно производиться одним ударом, и жертва не должна издать крика.

Паломники созерцали это с безмолвной радостью. Кровь каждого агнца была собрана в золотую чашу, и ее передавали от священника к священнику, а последний из них, стоящий у большого жертвенного камня, взял чашу в руки и выплеснул кровь на камень. Она стекала вниз, находя себе путь по бугоркам и трещинам, и попадала в слив в нижней части алтаря. Там она исчезала в темноте под храмом.

Закланных ягнят полили теплой водой, подвесили и освежевали. Шкуру снимали осторожно, потому что в сушилку брали только непорезанные шкуры. После свежевания туши осматривались другими священниками, которые искали изъяны. Если они находили родинки, жировики или изменение цвета, жертвы отвергались. Три священника подтверждали, что жертвы приемлемы, и во мгновение ока левиты вспарывали животы висящих агнцев ударом ножа сверху вниз. Они удаляли внутренний жир, почки и "большой сальник над печенкой".

Это приношение укладывалось на огненный алтарь и оставалось гореть на древесных углях до конца. Каиафа, как и подобало главному служителю Синедриона, величественно стоял в своем священном облачении. Он видел, как левиты натирают солью мясо агнцев, отрезают правую переднюю ногу и часть головы каждого животного для подношения священникам храма – закон гласил, что это причитается им от народа.

Последнее жертвоприношение дня было совершено, и во дворах храма приступила к своим обязанностям стража. Когда священник, стоя на самой высокой башне, кричал вниз, что видит три звезды на востоке, вечернее небо сотрясал троекратный рев серебряных труб. Это извещало о начале нового дня в Израиле, и 240 левитов выходили нести стражу. В храме было двадцать четыре входа, на каждом из которых находилось по десять стражников. Начальник стражи храма непрестанно совершал обход этих дозоров, убеждаясь, что на каждом из них все в порядке. Когда ночная стража приступила к дежурству, из Великого храма был виден только красный отблеск сжигаемых на алтаре приношений.

Услышав звук трубы, апостолы поняли, что Пасха началась. То был торжественный, и вместе с тем, веселый праздник, потому что, невзирая на зависимость Иудеи от Рима, евреи свободно поклонялись Ягве. Они были вольны жить по собственным законам, если те не противоречили интересам Римской империи.

Желание апостолов приобщиться ко всеобщему веселью сдерживалось молчаливостью Иисуса на всем протяжении пути из Вифании; Он шел в раздумьях. Еще в начале дня, в Вифании, Он, сообщая матери и сестрам Марфе и Марии, а также другим, кто следовал за Ним из Ефраима, о Своем предстоящем пути в Иерусалим с двенадцатью учениками, казался почти оживленным. Он хотел, чтобы Его поняли так, что все другие, кроме этих двенадцати, не должны следовать за Ним. Он будет совершать Пасху с теми, кто понесет Его слово в мир, когда Его не станет. Мать понимала важность Его постоянного союза с двенадцатью иногда казалось, как будто Он не успеет научить их многим истинам, необходимым для апостольства – и вероятно, она испытывала грусть оттого, что Сын не будет рядом с ней вечером и не разделит с ней четыре ритуальных кубка вина. Но нежность прощания с ней в какой-то мере возместила Его отсутствие.

Утром Иисус направил в Иерусалим Петра и Иоанна, чтобы они все приготовили к празднику. Он сказал, чтобы они вошли в город через Ворота Фонтана и поджидали там человека, несущего воду. Надлежало последовать за водоносом в его дом, в большую горницу наверху. Ее предстояло приготовить для празденства, пойти на базар, купить ягненка и отнести его в храм для пожертвования.

Задание оказалось несложным. Петр, крупный, вспыльчивый мужчина, носивший короткий римский меч на поясе, отправился с молодым Иоанном в Иерусалим, за две с половиной версты. Войдя в город, они без труда нашли нужного человека, так как в Иудее мужчины редко носили воду (носить воду в высоких узких кувшинах на голове было обязанностью женщин). Хотя Иисус не назвал имени водоноса, но оба апостола узнали в нем отца молодого ученика Марка.

Тот повел их через город по большой Римской лестнице к своему дому, провел через двор, а затем наверх по наружной лестнице в горницу, занимавшую весь второй этаж. Там уже стояла жаровня и посуда для трапезы на тринадцать человек.

Петр и Иоанн отправились в город, где купили ягненка, зелень, пряности и хлеб. Затем они пошли в храм и совершили жертвоприношение. Город был полон евреев со всех концов цивилизованного мира; по закону, ни один еврей не должен был жить дальше, чем в девяноста днях пути от Иерусалимского храма. Полагалось совершать паломничество к Великому храму ежегодно. Все евреи знали, что обиталище Бога было в Святая Святых внутри великого храма в Иерусалиме. Евреи могли посещать служения в синагогах где-либо – в Антиохии, Риме, Александрии – но эти служения лишь напоминали о том, что они теряли, не будучи с Богом в Иерусалиме.

Петр и Иоанн вернулись в большую горницу по кратчайшему пути, выйдя из западных ворот храма. Они прошли мимо большого римского гимнасиума и, как добропорядочные евреи, опустили головы и отвели глаза в сторону. Гимнасиум был сооружен 150 лет назад по указанию императора Антиоха, и здесь римляне занимались спортом и жестокими играми, а также содержали публичные бани. Иудеев всегда возмущала нагота, в играх и состязательной атлетике они не видели никакого удовольствия.

Ныне город был полон римских солдат. Прокуратор всегда вызывал дополнительные войска с побережья в дни еврейских религиозных праздников. Если бы евреи замыслили мятеж, то выступление против завоевателей, вероятнее всего, произошло бы в один из таких праздников и началось бы во дворе храма на паперти язычников. Вот почему прокуратор находился сегодня в Иерусалиме, хотя его официальная резиденция была в Кесарии на средиземноморском побережье. К своим обязанностям губернатора Понтий Пилат относился формально. Он был человеком неглупым, но в то же время злобным и жестоким, и никогда не упускал возможности поиздеваться над своими подданными словесно или телесно.

Приезжая в Иерусалим, Понтий Пилат имел возможность выбирать резиденцию. Чаще всего он останавливался во дворце Ирода около западных ворот города, потому что дворец этот был просторен и великолепен, с залами, красиво отделанными алебастром. Дворец находился в самой роскошной части Иерусалима, рядом с богатыми домами первосвященника Каиафы и его тестя Анны – предшественника Каиафы на этом посту.

Дворец Ирода некогда принадлежал царю Ироду Великому. Нынешний Ирод по имени Антипа по приезде в Иерусалим обитал в другом, Хасмонейском дворце, на склоне западного холма, недалеко от входа в храм. Деловых общений между Пилатом и Иродом Антипой было мало, ибо царь имел основания для недовольства. Прокуратор приказал казнить нескольких галилеян, а Ирод как царь возмутился узурпацией власти римлянами, но был бессилен что-либо изменить и мог только злобствовать.

При желании Понтий Пилат мог бы отобрать дом Ирода для своих коротких остановок в Иерусалиме, но воздержался от этого и, по слухам, искал случая восстановить добрые отношения с царем. Другой резиденцией Пилата являлась грозная крепость Антония, которая как огромная скала прилегала к храму. В крепости, в изысканно украшенном сундуке хранилось облачение первосвященника; прокуратор вынимал его утром перед первопрестольными праздниками и давал Каиафе, который должен был вернуть облачение в течение восьми дней.

На этот раз Пилат с женой остановился в крепости.

Петр и Иоанн пробивались сквозь толпу в предвечернем городе. Иерусалим был переполнен горожанами и пришельцами: провинциальными евреями в грубой одежде, галилеянами с их медлительной речью, язычниками-греками, которые одевались элегантно и выглядели, как богатые путешественники, крепкими сирийцами, пришедшими с караванами с севера для работы здесь или службы в армии Цезаря, богатыми евреями из Египта в белоснежных одеждах с лиловыми краями.

Иерусалимские евреи были высокомерны и заносчивы не только по отношению к людям остального мира, но и к другим евреям тоже. К евреям, отрицающим Писание, они относились, как к нечистым язычникам.

Оба апостола заметили, что город был уже убран: выбоины на дорогах после зимних дождей сглажены, каменные мосты укреплены, гробницы недавно побелены. С улиц, а также с пристроек для скота убрали навоз, храм, как всегда, поражал своим ослепительным великолепием. Он не нуждался в особой уборке, ежедневно семь тысяч священников и сотни левитов не давали осесть даже пыли на огромных гроздьях винограда из чистого золота на восточной стене храма.

Когда двое мужчин снова добрались до большой горницы, солнце уже садилось за соседний холм, и они поспешно начали разводить огонь, чтобы зажарить ягненка. Запрещалось ломать кости животного, так как оно символизировало Израиль, целый и неделимый. Петр и Иоанн разделили обязанности – в то время, как более опытный Петр насаживал ягненка на вертел и размещал его в очаге из кирпича, чтобы туша нигде не прикасалась к стенкам, Иоанн ломал круглый, тонкий пресный хлеб на маленькие кусочки. Это была маца, ритуальный хлеб, названный так в честь Моисея потому, что евреи питались мацой, следуя за Моисеем из Египта. Хлеб этот назывался еще хлебом скорби, ибо израильтяне покидали Египет в такой спешке, что у женщин не осталось времени заквасить тесто.

Петр и Иоанн приготовили также салат из пяти горьких растений, в память о горечи египетского рабства. Затем наполнили уксусом чашу, в которую следовательно обмакивать горькие листья. Красное вино уже было готово. Бедняки могли купить его в храме за умеренную плату, затем вино слегка, на одну пятую, разбавлялось водой. И, наконец, Петр и Иоанн приготовили блюдо из миндаля, фиг, фиников, вина и корицы. После тщательного перемешивания оно приобрело цвет обожженного кирпича.