Текст книги "Больше, чем соседи (ЛП)"

Автор книги: Джиллиан Куинн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

27

Мия

После месяца самостоятельной жизни я снова скучаю по Уиллу и Итану в своей квартире. Поначалу я даже не хотела, чтобы кто-то из них оставался здесь, но каким-то образом вся моя жизнь изменилась за последние восемь недель. Мужчина моей мечты любит меня. Я люблю его в ответ. Впрочем, я всегда его любила. Думаю, он тоже всегда любил меня, по-своему. И Уилл не против этого.

Маленькое черное платье, которое Итан настоял, чтобы я купила для нашего свидания, наконец-то пригодилось. Итан повел меня в модный итальянский ресторан в городе, со всеми прибамбасами. Он заехал за мной на лимузине, что было полным перебором, но все равно потрясающе. Я чувствовала себя Джулией Робертс в «Красотке», за вычетом роли проститутки, конечно. Он также принес мне букет роз, которые были бледно-голубыми – моего любимого цвета. Наше свидание было идеальным.

– Дай мне свои ключи, – рычит Итан, протягивая ладонь, все такой же требовательный, как и всегда. Но я бы не хотела, чтобы он поступал по-другому. Я достаю из сумочки связку ключей и протягиваю их ему. Итан удовлетворенно улыбается мне и вставляет ключ в замок, толкая дверь плечом, пока она не поддается.

Он протягивает руку и подмигивает:

– Сначала дамы.

Я улыбаюсь в ответ и сбрасываю туфли, как только вхожу в квартиру. Мои ноги сводит от ношения высоких каблуков. Я на каблуках. Насколько комично? Я рассмеялась, когда Итан прислал мне пару черных туфель-лодочек от Кристиана Лабутена, которые сидят на мне так, словно были созданы специально для моих ног. Аланна, его личный консультант, действительно знает свое дело. Она правильно определила мой размер.

Я падаю на диван в гостиной и закидываю ноющие ноги на кофейный столик. Просто потому, что я добилась самого сексуального хоккеиста в НХЛ, не значит, что я хоть немного изменилась. Я все та же старая дева, которая любит есть «Читос» прямо из упаковки и пьет водку из бутылки. Сомневаюсь, что я когда-нибудь привыкну к тому, что Итан балует меня.

Он садится рядом со мной на диван и поднимает мои ноги так, чтобы они оказались у него на коленях. Он берет мою больную ступню в ладони и разминает подошву своими мозолистыми пальцами:

– Как ты себя чувствуешь?

– Как будто кто-то переехал меня грузовиком. А еще точнее, как будто кто-то протаранил им мою киску.

Он смеется:

– Перестань драматизировать. Я был не настолько груб.

Время от времени Итан занимается со мной любовью, но ему все равно нравится трахать меня до тех пор, пока я едва могу ходить на следующий день. Он сделал именно это прямо перед тем, как мы отправились на ужин – последствия его агрессии все еще оказывают на меня длительное воздействие.

Я откидываю голову на стопку подушек и улыбаюсь ему:

– Ты не был и нежным.

Итан проводит рукой по моему обнаженному бедру и останавливается, прежде чем добраться до трусиков, мое естество пульсирует и отчаянно нуждается в его прикосновениях.

– Я могу быть нежным, – говорит он, подмигивая и ухмыляясь своей фирменной ухмылкой. – Если это то, чего ты хочешь.

– Как насчет фильма? Мы могли бы купить что-нибудь напрокат.

– Все, что захочешь, любимая.

Измученная, я тянусь к пульту телевизора и начинаю переключать каналы, борясь со сном. Сейчас только десять часов, но я так устала из-за того, что не спала с Итаном до самого утра. С нашей новой жизненной ситуацией мы видимся только по выходным. Поэтому, мы должны наверстать упущенное время.

Я сажусь и отодвигаюсь назад, пока моя спина не упирается в стену из подушек позади меня, давая Итану больше места, чтобы раскинуться и расслабиться.

– Хочешь перекусить?

Он поднимает на меня взгляд:

– Конечно. Я всегда готов поесть.

Я улыбаюсь:

– Хорошо. Иди займись чем-нибудь полезным и приготовь нам немного попкорна, пока я поищу что посмотреть.

Он ухмыляется:

– Заняться чем-нибудь полезным?

– Давай-давай, – я хлопаю в ладоши. – Мне нужны мои закуски к фильму.

Итан качает головой, глядя на меня:

– Тебе повезло, что я тебя люблю.

– Тебе повезло, что я тебе позволяю.

Мы оба смеемся.

Итан опускает мои ноги на диван и приподнимается. Он выдыхает струю воздуха:

– Женщины.

Это все, что он говорит, прежде чем заходит на кухню, открывая мне прекрасный вид на свою упругую задницу. Брюки от костюма ему идут. Черт, на моем мужчине все хорошо смотрится. Он мой. Весь мой. Я облизываю губы, мысль о его обнаженном теле обжигает мой разум. Может, я все-таки не так уж и устала.

К тому времени, как Итан садится рядом со мной на диван, в руке у него миска, и он набивает рот попкорном. Положив руку на край дивана, я другой рукой нажимаю на кнопку, чтобы запустить фильм, прежде чем положить пульт рядом с собой.

– Возьми, – Итан с улыбкой пододвигает миску к моему лицу. – Пока я все не съел.

Я опускаю взгляд и обнаруживаю, что он уже съел большую часть упаковки, которую открыл, и хватаю горсть. После того, как я беру свою долю, он ставит миску себе на колени. На секунду я завидую миске, желая занять ее место. Вместо этого я запихиваю попкорн в рот.

– Люблю фильмы «Пила». Если тебе станет страшно, не стесняйся запрыгивать ко мне на колени, – он похлопывает себя по колену с озорной ухмылкой на губах.

– Буду иметь это в виду. Однако, чтобы напугать меня, нужно гораздо большее, и я тоже люблю эти фильмы.

Он ставит почти пустую миску на кофейный столик и прижимается ко мне, придвигая меня к своему массивному телу. Итан такой большой, что занимает почти весь диван. Поскольку я миниатюрная, ему легко подхватить меня под подбородок и обнять руками.

– Так лучше, – шепчет он мне на ушко.

Да, лучше.

С Итаном я чувствую себя в безопасности и любимой, и хотя мне не нужно, чтобы он обнимал меня во время фильма ужасов, я нахожу утешение в том, что он здесь ради меня.

У меня перехватывает дыхание, когда он меняет позу и поднимает руку, задевая мою ногу и оставляя огненный след на моей коже. Понятия не имею, что происходит на экране. Люди кричат вместе с типичной саспенс-музыкой. Все, о чем я могу думать – как мою кожу покалывает от его прикосновений.

В середине фильма он убирает волосы с моей шеи и касается губами моей кожи. От жара его дыхания у меня по спине пробегает холодок, от которого пальцы ног поджимаются в предвкушении. Когда он замечает, как учащается мое дыхание и как мои ноги раздвигаются для него, он кладет свою большую руку мне на бедро, чтобы прощупать почву. Я не останавливаю его, когда он двигает пальцами вверх, к моей пульсирующей сердцевине.

Итан скользит рукой по шву моих трусиков и наклоняется, чтобы поцеловать меня. Сначала это легкий поцелуй в губы, не более чем поддразнивание. Но я хочу большего. Раздвигая языком мои губы, он нежно целует меня, страсть между нами с каждой секундой становится все сильнее. Он запускает пальцы в мои волосы и тянет так сильно, что становится больно, углубляя поцелуй.

Он трет мое чувствительное местечко поверх кружевных трусиков, мои внутренности горят от его прикосновений. Я стону ему в рот, отчаянно умоляя его пойти дальше. Итан отодвигает ткань в сторону и просовывает в меня два пальца. Я сжимаю его пальцы, и он хмыкает мне в шею:

– Ты такая чертовски тугая. И мокрая, всегда мокрая для меня. Ты сводишь меня с ума, моя маленькая овечка.

Я раздвигаю ноги шире, предоставляя ему лучший доступ, который он охотно принимает. Он жадный ублюдок и берет, что хочет. Но я такая же. Мое тело напрягается, а разум затуманивается от сильного давления, нарастающего внутри меня.

Его губы заглушают мои стоны. Я практически сгораю, когда Итан увеличивает скорость, его большой палец обводит мой клитор. Я прикусываю губу, под моей кожей разгорается огонь.

– Кончи для меня, – он берет мое ухо в рот, чтобы пососать его. – Кончи на мои пальцы, детка.

Все мое тело дрожит, как будто он приказом вырвал из меня этот оргазм. Пытаясь отдышаться, я поднимаю взгляд на Итана, который подносит пальцы ко рту, чтобы пососать их:

– Ммм… Лучшая киска, которую я когда-либо пробовал.

Я посмеиваюсь над его комментарием и оттягиваю его нижнюю губу:

– Ох уж этот грязный рот.

Он ухмыляется. Затем снова оказывается на мне, задирая мое платье на бедра и стягивая трусики вниз по ним. Проводя рукой по моей голой заднице, он стонет от удовольствия. Звук, который он издает, я знаю слишком хорошо. Он хочет трахнуть меня. Сильно. Но он сдерживается, чтобы не шлепнуть меня по заднице, хотя, я знаю, ему хочется это сделать. Поэтому он гладит меня, успокаивает мою ягодицу своей мозолистой ладонью.

Итан убирает руку и откидывается назад, мое тело уже скучает по его прикосновениям. Схватив меня за плечо, он переворачивает меня на спину и встает с дивана, чтобы снять штаны. Не теряя времени, он раздевается для меня. Не в соблазнительном смысле, а скорее, будто его кожа горит, и ему нужно сорвать с себя одежду. Диван прогибается под весом, когда он опускает колено на подушку и раздвигает мои ноги.

Глядя вниз, он облизывает губы, смотря на мою обнаженную киску:

– Сними свое платье, – приказывает он.

Я тянусь за спину, чтобы расстегнуть молнию, и поднимаю платье над головой, добавляя его к куче одежды Итана на ковре.

– Так намного лучше, – он берет свой длинный, твердый член в руку, его пристальный взгляд поднимается к моей груди. – Мне нравятся твои гребаные сиськи. Ущипни себя за соски, – я делаю, как он просит, и он опять облизывает свои губы. Итан закидывает мою левую ногу себе на плечо, целует внутреннюю поверхность бедра и медленно продвигается к моей пульсирующей сердцевине. Затем он оборачивает обе мои ноги вокруг своей талии и наклоняется вперед, чтобы взять мой сосок в рот.

Он устраивается у меня между ног, и я закрываю глаза, когда он входит в меня, все мое тело сжимается, когда он поражает все мои точки наслаждения одновременно.

– Черт, – говорит он, его большие, сильные руки сжимают мои бедра, когда он двигается быстрее. – В тебе так чертовски хорошо, детка, – он наклоняется, чтобы поцеловать мою грудь, и говорит: – Моя, – затем он целует другую. – Моя, – он целует меня в губы. – Моя.

– Твоя, – шепчу я. – Всегда была твоей.

Он толкается глубже, заставляя принять его всего сразу:

– Черт возьми, ты права.

Я стону в ответ, слишком сосредоточенная на жаре, распространяющемся от моих щек к пальцам ног. Итану не требуется много времени, чтобы заставить меня дрожать под его громоздким телом. После очередного умопомрачительного оргазма я испытываю сексуальный кайф, который заставляет меня балансировать на грани. Мое тело чувствует себя так, словно может переломиться пополам. И это несмотря на то, что Итан был аккуратен со мной.

Он бормочет себе под нос серию стонов и проклятий, крепко сжимая меня, пока его тело содрогается в судорогах. Его грудь поднимается и опускается, дыхание все еще затрудненное. Итан запечатлевает поцелуй на моих губах, его член все еще пульсирует внутри меня.

Наши глаза на секунду встречаются, и уголки его рта приподнимаются в злой усмешке:

– Я никогда не отпущу тебя, Мия, – его голос – почти шепот.

Я улыбаюсь и протягиваю руку, чтобы убрать скользкие от пота волосы с его лба:

– Я и не хочу, чтобы ты это делал.

Он подмигивает:

– Хорошая девочка.

28

Итан

Год спустя

Во время нашей расслабляющей воскресной поездки в пригород Филадельфии я опускаю откидной верх, и Мия вскидывает руки вверх. Она бросает на меня взгляд, одаривая улыбкой, которая озаряет все ее лицо. По такому случаю я выгнал старый «Мустанг» из гаража, поскольку мне показалось уместным воссоздать все воспоминания о нашем прошлом.

Мия опускает руки, кладет ладонь мне на колено и сжимает:

– Куда мы едем?

Ветер развевает ее волосы перед прекрасным лицом, завивая их вокруг головы. Я заправляю прядь ей за ухо, чтобы получше ее рассмотреть:

– Терпение, маленькая овечка. Это сюрприз.

Она скрещивает руки на груди, приподнимая свои упругие сиськи, и притворяется, что дуется.

– Глупый волк, – бормочет она себе под нос, хотя я ее слышу.

Я смеюсь:

– Ты хоть раз позволишь мне что-нибудь спланировать, не изводя меня до смерти каждой деталью?

– Я журналист-расследователь. Задавать вопросы – моя работа.

Я киваю в знак согласия, улыбка растягивается на моих губах.

Отказавшись от дела «Олд Сити Рекордс», Мия нашла свой большой прорыв. Она последовала за подсказкой одного из своих источников и опубликовала на первой полосе свой рассказ о вмешательстве в предвыборную кампанию местного политика. Я не смог сдержать своей радости, увидев фотографию Мии в сопровождении ее статьи на первой странице «Филадельфия Инкуайрер».

– Подожди-ка… Ты везешь меня в старый дом моих родителей? – она поворачивает голову из стороны в сторону, ее рот широко открывается в шоке. – Зачем мы здесь?

Моя мать вернулась в Бостон после смерти отца. Она сказала, что Филадельфия никогда не была для нее домом, и она скучала по возможности посетить могилу моего брата.

– Я хочу кое-что сделать, – говорю я ей. – Как в старые добрые времена.

Она улыбается, когда я заезжаю на старую подъездную дорожку к дому ее родителей и выключаю двигатель, но улыбка быстро исчезает.

– Мы не будем вламываться в дом, – серьезность ее тона заставляет меня рассмеяться. – Я сделаю для тебя практически все, что угодно, но меня ни за что не арестуют за взлом и проникновение.

– Не говори глупостей. Я спросил разрешения, – я открываю дверцу своей машины, и Мия следует моему примеру.

Она обходит машину с моей стороны, встречая меня перед гаражом на две машины:

– Не понимаю.

Я прижимаю палец к ее губам:

– Тсс… Позволь мне сделать то, зачем я сюда приехал. Окей?

Она кивает, и я убираю палец от ее губ. Просовывая свои пальцы между ее, крепко сжимаю ее руку и веду на задний двор. Я останавливаюсь перед качелями, которые уже выдают свой возраст. Металлические прутья заржавели, а сиденья изношены, но это все то же самое место, где я влюбился в девушку по соседству.

Она улыбается мне так, будто знает, что я задумал. По крайней мере, я привел ее сюда, не испортив сюрприз. Кольцо от «Тиффани» уже несколько месяцев прожигает дыру в моем кармане. Оставалось только найти подходящее время, чтобы задать этот вопрос. Но я всегда знал где это сделаю. Я бы женился на ней прямо здесь, на этом заднем дворе, если бы мог.

Я хватаюсь за металлическую веревку и протягиваю качели, чтобы Мия села. Она делает так, как я хочу, без жалоб, задирая ноги, когда я отталкиваю ее от земли.

– Расскажи мне что-нибудь хорошее, – говорю я ей.

Ее лицо светлеет.

– Ты, – говорит она своим певучим голосом. Она перестает двигаться и ставит свои кроссовки на землю, такие же, которые она носила, когда была ребенком. – Это всегда был ты.

Я опускаюсь перед ней на одно колено и кладу руку ей на бедро:

– Ты всегда была моим хорошим. Если бы я только сказал тебе это, когда мы были моложе.

Она пожимает плечами:

– Древняя история. Все, что сейчас имеет значение, это то, что мы здесь вместе, создавая наши собственные новые воспоминания.

– Точно, – я лезу в карман и достаю синюю коробочку.

Рука Мии взлетает ко рту, и ее глаза расширяются от удивления:

– О Боже мой! Ты делаешь это, – она опускает руку, ее тело при этом дрожит.

– Я подумал, что мы должны начать нашу совместную жизнь с того места, где все началось, – я открываю коробочку, чтобы показать кольцо с бриллиантом в пять карат.

Она смотрит на бриллиант:

– Оно такое красивое.

– Моя мама помогла мне его выбрать. Тебе нравится?

– Нравится. Я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, детка.

Она наклоняется вперед, чтобы поцеловать меня в губы, слеза скатывается из ее глаза на мою правую щеку:

– Да, тысячу раз да.

Я качаю головой, смеясь:

– Я еще даже не успел спросить. Может, ты перестанешь быть такой торопыгой?

Она вытирает слезы тыльной стороной ладони и шмыгает носом:

– Прости. Я немного переволновалась.

– Мы познакомились на этом заднем дворе более двенадцати лет назад. Я был в худшем состоянии в своей жизни, сидел на наркотиках и не мог нормально функционировать, а ты вернула меня к жизни. Каждый разговор с тобой помогал мне исцелиться, но я все равно был недостаточно хорош для тебя. Расставание с тобой было одним из самых трудных моментов в моей жизни. Я долгое время был ослом, потому что все еще знал, что недостаточно хорош для тебя. Также не помогало и то, что ты сестра Уилла, вот и все. Встреча с тобой была лучшим, что когда-либо случалось со мной. Как и потоп в моей квартире.

«Я люблю тебя», – произносит она одними губами, и я говорю это в ответ.

Я достаю кольцо, бросаю коробочку на землю и беру ее за руку:

– Мия Элизабет Роман, я любил тебя с тех пор, как мне исполнилось восемнадцать, и я буду любить тебя и поклоняться тебе всю оставшуюся жизнь. Станешь ли ты моей?

– Я твоя, – бормочет она. – Навсегда. Навечно.

Она касается моей щеки большим пальцем, когда я надеваю кольцо ей на палец. Встаю с земли, сажусь на качели рядом с ней и просовываю свои пальцы между ее. Мы отталкиваемся ногами от земли, металлические прутья скрежещут под нашим весом.

– Как тебе это удалось? – спрашивает меня Мия.

– Легко. Владелец дома сошел с ума, когда увидел меня на пороге своего дома. Он большой фанат «Флайерз». Я рассказал ему о том, как мы познакомились, и предложил заплатить ему, чтобы привезти тебя сюда на несколько часов. Но он не хотел денег. Он довольствовался кучей памятных вещей с автографами команды и меня, а также нашими фотографиями в экипировке.

Она смеется:

– Ты легко отделался.

– И не говори. Я бы заплатил ему сколько угодно, чтобы сделать этот момент особенным для тебя. Этот дом, задний двор – все это многое значит для нас. Я хотел, чтобы ты смогла оглянуться назад на этот день и вспоминать его так же, как и ту первую ночь, когда мы встретились.

– Помню, я подумала, что ты самый горячий парень, которого я когда-либо встречала, – говорит она, краснея. – Я сразу же влюбилась в тебя.

– А теперь?

– По-прежнему самый горячий парень, которого я когда-либо встречала. Только теперь ты мужчина. Мой мужчина.

Уголки моего рта приподнимаются в улыбке.

– Еще кое-что, – говорю я, нервничая из-за того, как она отреагирует. – Поскольку мне пришлось просить разрешения у твоего отца и твоего брата, могу ли я жениться на тебе…

– Ты сделал это? – она хлопает в ладоши и смеется. – Это была идея Уилла?

– Конечно. Ты же знаешь своего брата. Чертова заноза в заднице. Мне пришлось пригласить его на ужин, как будто мы были на гребаном свидании.

Она качает головой:

– Он сумасшедший.

– Если бы ты только знала, – я думаю обо всем том безумном дерьме, которое мы с Уиллом натворили за эти годы, часть из этого заперта в хранилище разума, которое я никогда больше не открою, в основном ради Мии. – Но это не то, что я хотел тебе сказать. Поскольку Уилл мой шафер, он уже начал планировать мой мальчишник.

Она закатывает глаза:

– А что, если бы я сказала «нет»?

Я ухмыляюсь:

– Смотрите-ка, кто решил пошутить.

– Неважно. Это ведь могло случиться, – она опускает взгляд на свое кольцо и улыбается. – Итак, куда Уилл тебя ведет? В турне по всем стриптиз-клубам мира?

– А ты бы меня отпустила?

Она смеется:

– Не то чтобы я могла остановить тебя.

– Я бы сделал для тебя все, что угодно. Если бы ты не хотела, чтобы я шел, я бы сказал Уиллу «нет». Но тебе пришлось бы иметь дело с очень сердитым братом. Уилл с нетерпением ждал моего мальчишника с тех пор, как я сказал ему, что хочу жениться на тебе. Он даже забронировал нам номера в Вегасе.

– Вегас, детка, – говорит она, вскидывая руки над головой. – Я тоже поеду. Я могу устроить там свой девичник.

– Ты серьезно?

Она беспечно пожимает плечами, как будто сорвать мой мальчишник – не такая уж большая проблема:

– Ага, а почему бы и нет?

– Потому что у твоего брата случится инсульт. Женщинам вход воспрещен.

– Один и тот же город, разные вечеринки. Позволь мне самой разобраться с Уиллом.

– Как скажете, босс.

Мия сжимает мою руку, и по руке пробегает электрический разряд. Она улыбается, как будто тоже его чувствует. Мы раскачиваемся все выше, подстраиваясь под темп друг друга. Больше не нужно слов. Это идеальный конец несовершенного начала.

Эпилог

Итан

Четыре года спустя

– Качели, качели, качели, – говорит Эрик, надувая свои пухлые щечки и подпрыгивая вверх-вниз.

– Держи маму за руку, Эрик, – говорит Мия нашему трехлетнему сыну. Он просовывает свои крошечные пальчики между ее, а затем прижимается ко мне.

Я улыбаюсь Эрику, а затем поднимаю взгляд на Мию, и мы оба одновременно поднимаем его с земли.

– Я хочу летать, папочка, – говорит он мне своим детским голоском, от которого мое сердце тает. – Заставь меня летать.

– У тебя получится, приятель.

Мия смеется, ее улыбка такая широкая, что освещает все ее лицо. Я люблю эту женщину и своих детей больше всего на свете. Они со мной, и все из-за самых мрачных периодов моей жизни. Смерть моего брата привела в действие цепочку событий, которые, я никогда не думал, что приведут меня к этому моменту. Много лет назад я думал, что к этому времени был бы уже мертв. Часть меня хотела, нет, нуждалась, снова быть со своим братом. Моя депрессия и чувство вины перед Эриком, смешанные с моей зависимостью от наркотиков, должны были убить меня. Но этого не произошло.

Крепко держа Эрика, мы раскачиваем его взад-вперед всю дорогу через кладбище, пока не добираемся до могилы моего брата. Моя мама ждет нас, засунув руки в карманы куртки и повернувшись к нам спиной.

– Бабуля, – кричит Эрик, и она оборачивается.

В ту секунду, когда мы опускаем Эрика на землю, он бросается в объятия моей мамы.

– Привет, малыш, – она обнимает Эрика и целует его в щеку и лоб, прижимаясь к нему изо всех сил.

– Вы приехали, – говорит моя мама нам с Мией, поправляя Эрика у себя на бедре. – Как прошла поездка?

– Неплохо. Мы попали в пробку, но ничего серьезного.

Когда Мия узнала, что беременна, мы были женаты всего несколько месяцев. Я не мог дождаться, когда сделаю ее своей женой, и, учитывая мой хоккейный график, мы не стали терять много времени после моего предложения. Моя мама плакала несколько дней после того, как я сказал ей имя нашего сына. Она до сих пор иногда плачет. Сегодня один из таких дней. Несмотря на то, что она пытается сморгнуть их, ее глаза слезятся, наполняясь слезами.

– Как долго ты здесь? – я спрашиваю свою маму.

– Недолго. Может быть, минут двадцать или около того. Ты же знаешь, мои обычные часы посещения.

Каждый день с тех пор, как она вернулась в Бостон, моя мама навещала моих брата и отца, которые теперь похоронены рядом друг с другом. Иногда она проводит здесь часы, и осознание этого разбивает мне сердце. Она так и не двинулась дальше, у нее не было второго шанса, который был у меня с Мией. По крайней мере, до тех пор, пока не появился Эрик.

– Ты подумала о моем предложение?

Ее взгляд перемещается между мной и Эриком, пока не останавливается на Мие и ее животе. Она снова беременна, на этот раз девочкой. Я годами умолял свою мать переехать жить к нам.

Моя мама проводит рукой по животику Мии и улыбается:

– Думаю, пора.

Я вздыхаю с облегчением.

Она целует Эрика в лоб и прижимает его голову к своей груди:

– Хочешь, чтобы бабушка переехала жить к тебе и малышке?

Эрик хихикает:

– Малышка пинает меня.

Мы все расхохотались.

– Когда он дотронулся до живота Мии на прошлой неделе, – добавляю я для пояснения, – Уилла пнула его по руке.

– Уилла? Мне нравится имя.

– Мой брат хотел, чтобы Итан назвал своего первенца в его честь. Его желание не исполнилось, поэтому мы пошли на компромисс с Уиллой.

– Красивое имя для моей внучки, – взгляд моей матери падает на надгробия перед нами, ее глаза полны печали. – Хотела бы я, чтобы твои брат и отец были здесь и познакомились с твоими детьми. Держу пари, если бы Эрик был жив, он бы поборолся с тобой за Мию.

Мы оба улыбаемся при мысли о моем брате, который, вероятно, надрал бы мне задницу, чтобы получить шанс с моей женой. Эрик был душой вечеринки, а я всегда был тем, кто сидел в задумчивости в углу, игнорируя всех. Он был больше похож на Уилла, вот почему меня так тянуло к нему, когда я только переехал в Пенсильванию.

Эрик извивается в объятиях моей матери, пока она не опускает его на землю. Мой малыш проходит между могилами моего брата и отца и прижимает свои крошечные ладошки к мрамору. Он смотрит на меня с любопытством в своих зеленых глазах:

– Дедушка и дядя Эрик живут вместе. Так вот почему бабушка собирается жить с нами?

Мой сын так сильно напоминает мне моего брата, когда мы были детьми. Мы были однояйцевыми близнецами, Эрик был старше на несколько минут, и мой сын выглядит точь-в-точь как мы на наших детских фотографиях. Но по характеру он как мой брат до мозга костей.

Я присаживаюсь перед ним на корточки, стараясь не заплакать:

– Да, приятель. Бабушка приготовит тебе блинчики с Микки Маусом, которые ты так любишь.

Его лицо светится от радости:

– С арахисовым маслом?

– Конечно, – выдыхаю я. – Все, что захочешь.

Эрик бросается в мои объятия, и я вдыхаю аромат его детского шампуня. Он чмокает меня в щеку:

– Я люблю тебя, папочка.

– Я тоже тебя люблю, приятель.

Мия встает позади меня и кладет руку мне на плечо, ободряюще сжимая его. Моя мама делает то же самое с другим моим плечом.

– Пора идти домой, малыш, – говорит мне моя мама. – Я готова.

– Я тоже, мам. Я тоже, – я поднимаю Эрика на руки и встаю. – Тебе понравится соседняя квартира, которую я отремонтировал для тебя на тот случай, если ты передумаешь.

Она взволнованно потирает руки:

– Это значит, что я могу украшать дом, готовить ужин своим детям и планировать наши воскресные бранчи. С нетерпением жду этого. Но больше всего я с нетерпением жду возможности побыть со своей семьей.

– Я рад, что ты передумала. Так будет лучше для всех нас.

В присутствии каждого члена моей семьи, включая мою нерожденную дочь, моя жизнь кажется завершенной. Моя мама всегда говорила мне, что нужные люди приходят в нашу жизнь, когда мы больше всего в них нуждаемся, и это было правдой, когда дело коснулось Мии. Она стала глотком свежего воздуха, в котором я нуждался, единственным человеком, перед которым я мог открыться без страха.

Я поворачиваюсь к Мие, Эрик прижимается к моему бедру, и я прижимаюсь губами к ее губам. Независимо от того, сколько дней или лет пройдет, я все еще чувствую эту искру рядом с ней, пламя, которое разгорается только ярче с каждым новым опытом, которым мы делимся друг с другом.

– Фу, – шепчет Эрик мне на ухо. – Папочка поцеловал мамочку.

– Мой глупый мальчишка, – говорит Мия, гладя Эрика по лохматым каштановым волосам. – Подожди, пока не станешь достаточно взрослым, чтобы завести девушку.

Он морщит нос от отвращения:

– Девчонки отвратительны.

Я смеюсь:

– Ты не будешь так говорить, когда станешь старше, приятель. Мамочка не противная, но она девочка.

– Я люблю мамочку, – воркует он. – Мамочка милая. Мамочка печет мне печенье. Можно мне печенье?

Мия выдавила улыбку:

– Когда вернемся домой, я испеку тебе столько печенья, сколько захочешь.

– Ура, – кричит он мне в ухо. – Я снова хочу летать, папочка. Качели, качели, качели.

– Хорошо, но еще разок, а потом нам нужно будет идти.

Я опускаю Эрика на землю, и он сжимает наши руки. Мия улыбается мне, выражение моего лица отражает ее.

– Отвези нас домой, папочка, – говорит мне Мия, отводя руку назад, чтобы помочь мне покачать Эрика. – Нет такого места, где я бы больше хотела оказаться.

Конец