Текст книги "Возмездие"

Автор книги: Джиллиан Хоффман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 31 страниц)

Глава 11

Мэнни облокотился о край стола и жевал чизбургер, запивая его кофе с молоком и читая «Гералд». Доминик разговаривал по мобильному телефону. Когда раскрылась дверь, они оба повернули головы.

Мэнни оторвался от завтрака и улыбнулся:

– Привет, прокурорша! Как дела? Мы тут о тебе волнуемся.

Доминик посмотрел на Си-Джей и сказал в трубку:

– Я должен идти. Помощник прокурора только что вернулась из зала суда. – Он отключил связь и уставился на нее. Доминик выглядел обеспокоенным. – Мы уж думали, что ты от нас сбежала или что-то в этом роде, – признался он.

Мэнни протянул ей пластиковый стаканчик с горячим кубинским кофе. От густого запаха чистого кофеина ей стало дурно.

– Хочешь кофе с молоком? Я для тебя взял. У меня еще есть пирожное с джемом из гуавы. – Мэнни положил песочное пирожное на стол перед ее стулом. – О да, – добавил он с полным ртом, – я также принес фотографии со вскрытия Прадо, но, наверное, стоит подождать с едой, пока ты на них не посмотришь.

Си-Джей преднамеренно с грохотом опустила портфель на картотечный шкаф.

– А как вы вошли, ребята?

– Нас впустила твоя секретарша, Марисол, – ответил Мэнни, стряхивая яичный желток и кусочки бекона с усов. – Эй, прокурорша, она очень аппетитная малышка. Может, ты нас представишь друг другу?

Мэнни Альварес, которого Си-Джей когда-то считала отличным специалистом по раскрытию преступлений, тут же упал в ее глазах. Если бы он был обычным посетителем, то разговор бы сразу закончился. Атак она ничего не выражающим взглядом уставилась на него и проигнорировала вопрос.

– Так что с тобой случилось в зале суда? – спросил Доминик, стараясь скрыть беспокойство. – Это из-за Бантлинга?

– Да, мерзкий сукин сын, – перебил Мэнни. – Он думал, что выйдет под залог – что судья не даст ему пинка под задницу, чтобы летел прямо в тюрьму за катание по городу с мертвой девчонкой в багажнике. Но это не прошло, amigo[8]8
  Друг (исп.).


[Закрыть], и двести тысяч долларов не помогут. Все еще слышу, как он, как девка, прямо сейчас орет в тюрьме. – Мэнни заговорил высоким голосом с надрывом: – Нет! Только не тюрьма! Не я – я не могу идти в тюрьму! Это, вероятно, ошибка! Я не собирался вырезать сердце, судья! Нож просто выскользнул из моей скользкой руки, и прямо ей в грудь! – Он покончил с чизбургером и завершил мысль: – Подождите, пока он немножко посидит за решеткой. Вот тогда ему на самом деле будет о чем стонать.

Доминик все еще смотрел на Си-Джей. Она видела, что речь Мэнни нисколько его не отвлекла.

– Он определенно псих. Хотя я и не ожидал, что он сорвется. – Доминик теперь оказался рядом с ней и пытался заставить ее посмотреть на него. – Но ведь ты, Си-Джей, видела много подобных типов за свою жизнь, и я не ожидал, что ты так отреагируешь.

Си-Джей избегала встречаться взглядом с Домиником и уставилась на бардак у себя на столе. Она надеялась, что ее голос звучит достаточно твердо:

– Бантлинг на мгновение выбил меня из седла. Я просто не ожидала, что он начнет так орать. – Си-Джей сменила тему и прошла мимо Доминика к стулу. – Что сегодня утром происходило у судебных медиков?

Она посмотрела на газету, лежавшую поверх ее ежедневника. На первой странице «Майами гералд» напечатали небольшие цветные портретные снимки всех десяти жертв, сделанные при жизни, их разместили в ряд. Под ними красовалась большая нечеткая фотография, размером пять на семь дюймов, черного «ягуара» Бантлинга в окружении полицейских машин на шоссе Макартура. Фотография улыбающегося, чисто выбритого, красивого Билла Бантлинга, без рубашки, загорелого, с пивом в руке находилась с другой стороны снимка «ягуара». Этот снимок определенно сделали не во время задержания. Фотоколлаж был поставлен прямо под заголовком черными буквами: «Подозреваемый в деле Купидона арестован! Изуродованное тело десятой жертвы найдено в багажнике!» По всей странице были рассыпаны крошки.

– Нейлсон говорит, что Прадо убили за четырнадцать, может, пятнадцать часов до обнаружения тела – максимально. Скорее ближе к десяти. Он думает, труп находился в багажнике только несколько часов, перед тем как мы его увидели. Причина смерти: вскрытие аорты. Учитывая количество воздуха в легких, доктор заявляет, что сердце у нее вырезали, пока она еще оставалась жива.

Джо Нейлсон был судебным медиком округа Майами-Дейд и пользовался большим уважением в прокуратуре штата.

– Это тот же человек, или мы имеем дело с имитатором манеры Купидона?

Теперь Доминик сидел перед ее столом. Он снял крышку с коробки, в которой лежали папки, и достал десять снимков, сделанных «Поляроидом».

– Идентичные порезы. Вначале вертикальный вниз по грудине острым инструментом, наиболее вероятно, скальпелем. Затем горизонтальный под грудной клеткой. Такие же разрезы аорты. Все совпадает.

– А Нейлсон в состоянии определить, сделаны ли разрезы тем же ножом?

Мертвое пепельное лицо Анны Прадо смотрело на Си-Джей с поляроидного снимка. Волосы платиновой блондинки были зачесаны назад и лежали на металлическом столе. Снимки крупным планом грудной полости демонстрировали два глубоких разреза, проломленную грудь, зияющую дыру там, где следовало находиться сердцу. Разрезы были ровные, как и в других случаях. На мгновение Си-Джей подумала о собственных жутких шрамах, но быстро переключилась на другое.

– Вероятно, – ответил Мэнни. – Нейлсон пока не полностью закончил вскрытие, но нашел еще кое-что интересное. Похоже, в крови у Прадо наркотик. Так же как и в случае с Николеттой Торренс, труп мы обнаружили достаточно быстро. Торренс нашли в октябре прошлого года на чердаке пустого дома на Семьдесят девятой улице. Там она пролежала всего несколько дней.

Си-Джей кивнула.

– Нейлсон сказал, что, судя по состоянию легких, ей давали какой-то наркотический препарат. Но точно мы узнаем только после того, как ею займутся токсикологи, – продолжал Доминик.

– А доказательства сексуального насилия? – спросила Си-Джей.

– Да, ее насиловали тупым инструментом, и анально и вагинально, – медленно произнес Доминик. Си-Джей поняла, что именно эти детали больше всего его беспокоят. – У нее серьезные травмы матки. Нейлсон считает, что негодяй использовал не один инструмент, судя по различным царапинам и повреждениям. Спермы нет. Однако Нейлсон берет мазки отовсюду. И он фотографирует каждый дюйм тела на тот случай, если что-то пропустим сейчас и потребуется смотреть снопа.

– А у нее под ногтями что-нибудь есть?

Известно много случаев, когда жертвам удавалось поцарапать нападавшего, они пытались защититься, и таким образом преступник оставлял улики – микроскопические кусочки кожи под ногтями жертвы. В таких случаях вместе с кожей они оставляли образцы ДНК, генетическую карту, которая приводила следователей прямо к дверям преступника. Конечно, это происходило в том случае, когда появлялся подозреваемый по делу.

– Ничего. У этой тоже ничего нет, насколько может сказать патологоанатом.

– Я подготовлю постановление о получении образцов волос и слюны Бантлинга. Никогда нельзя сказать заранее. Может, на этот раз он допустил какую-то ошибку. Может, мы что-то пропустили в других случаях. – Си-Джей пожала плечами и снова заложила волосы за уши. – Важно, что есть информация о наркотике. Хоть какая-то связь с одним из предыдущих случаев. Я сегодня во второй половине дня свяжусь с Нейлсоном, чтобы выяснить, не возникло ли что-нибудь интересное. Доминик, а ты Бантлинга уже проверил? Его когда-нибудь задерживали? В Национальном информационном центре что-нибудь есть?

В этом центре хранится информация обо всех совершенных на территории страны преступлениях. Там собраны данные о когда-либо привлекавшихся к ответственности лицах, и если Бантлинг задерживался в каком-то другом штате, то эта информация в центре есть. Ее голос прозвучал немного громче, когда она задавала последний вопрос.

– Нет, ничего. Насколько мы можем сказать, перед законом он абсолютно чист.

– Я хочу знать все, что только можно, об этом человеке. И еще я желаю получить полную информацию сегодня во второй половине дня. Хотелось бы также взглянуть на его заграничный паспорт, выяснить, где он бывал.

– Я скажу Джанин, чтобы собрала все, что удастся. Думаю, Мэнни уже дал ей задание связаться с Интерполом и проверить, не совершал ли Бантлинг чего-нибудь за пределами страны, поскольку он вроде бы занимает высокий пост в компании «Томми Тан» и специализируется по оптовым закупкам. Данные регистрации мы уже проверили. Он жил во многих местах. Сегодня доставлю тебе копию.

Си-Джей встала, заканчивая разговор.

– Мне сегодня нужно завершить несколько дел, и я собираюсь уйти. Свяжусь с тобой позднее, Доминик.

Она посмотрела на Мэнни, который уже доставал сигарету из пачки «Мальборо», чтобы закурить, как только выйдет из кабинета.

– И прекрати курить у меня в кабинете, Мэнни. А то в этом обвиняют меня.

Медведь выглядел удивленным, словно ребенок, застигнутый с запущенной в банку с вареньем рукой, но все равно отрицающий свою вину.

– Но мы же не знали, когда ты вернешься, – пробормотал он, затем ему в голову пришла новая мысль и он мгновенно перешел в наступление. – Кроме того, как тебе известно, из-за твоей симпатичной секретарши у меня участилось сердцебиение и я так разнервничался, что мне требовалось успокоиться и... – Он широко улыбнулся.

Си-Джей уже наслушалась достаточно.

– Так, давайте только не об этом. О чем угодно, только не об этом. Пожалуйста.

Она проводила обоих до двери и открыла ее. Марисол стояла в конце коридора у секретарской. Она улыбнулась, когда увидела Мэнни, затем кокетливо облизала блестящие губы, словно снималась в рекламе помады «Ревлон». Си-Джей пришлось приложить усилие, чтобы не хлопнуть дверью. Мэнни отправился по коридору в направлении секретарской.

Доминик остался в кабинете и посмотрел на Си-Джей, его карие глаза были серьезны и обеспокоены. Он принял душ перед тем, как идти в здание суда, от него пахло свежестью и мылом «Левер». Волосы были взъерошены, словно у него не нашлось времени причесаться перед тем, как выбежать из дома.

– Что с тобой происходит? Все в порядке?

– Да, Дом, все отлично.

Си-Джей опустила голову. Она не станет на него смотреть. Она устала и чересчур взволнованна.

– Сегодня в зале суда ты выглядела совсем не отлично, а это на тебя не похоже, Си-Джей. – Он протянул руку и нежно дотронулся до тыльной стороны ее ладони, все еще лежавшей на дверной ручке. Его рука была грубой и мозолистой, но прикосновение оказалось мягким. – И сейчас ты совсем не в форме.

Тогда она посмотрела в его серьезные глаза. Ей потребовались все ее силы, чтобы ему соврать. Прошло несколько секунд, и затем она мягко произнесла:

– У меня все в порядке. В полном. Но знаешь, я просто устала. Прошлой ночью почти не спала. Нужно было заниматься постановлениями на обыск, встречаться с судьей и готовиться к сегодняшнему слушанию. – Она вздохнула. – А в зале суда Бантлинг на мгновение выбил меня из седла. Я не ожидала такой бурной реакции. – Ей хотелось плакать, но она закусила щеку и сдержала слезы.

Доминик внимательно осматривал ее в поисках знаков, которые подтвердили бы правдивость слов, и протянул руку, чтобы коснуться ее лица. Она тут же напряглась. Си-Джей знала, что он это почувствовал и быстро опустил руку.

– Думаю, ты что-то скрываешь, – только и сказал Доминик, затем повернулся и направился к двери. – Я привезу тебе все данные по Бантлингу после того, как закончу с его домом, – сказал он и пошел по коридору.

Си-Джей знала, что Доминик обеспокоен. Черт побери, так ведь и она тоже.

Глава 20

Двухэтажный белый дом с аккуратными темно-зелеными с желтоватым отливом навесами и окном на фасаде из сплошного стекла стоял на некотором удалении от шоссе. Выложенная красной кирпичной плиткой дорожка вела к коричневым дубовым двустворчатым дверям. Шестифутовая бетонная белая стена с декоративными чугунными воротами скрывала от посторонних задний двор. Там росли кипарисы и пальмы, возвышаясь почти на двадцать футов. Это был симпатичный дом, расположенный в тихом жилом районе, на так называемой средней линии – между довольно консервативной северной частью Майами-Бич и ультрамодным и современным Собе. До того как орды представителей средств массовой информации налетели на них в то утро, жители Лагорк-авеню, относившиеся к верхней прослойке среднего класса, вероятно, никогда особенно не обращали внимания на своего симпатичного, хорошо одетого соседа. А теперь его назвали главным подозреваемым в самой напряженной охоте на человека, которую знал Майами после того, как Эндрю Кьюненен застрелил модельера Джанин Версаче на Оушен-драйв в Собе.

Полицейские в форме ползали по дому как муравьи. На подъезде к нему стояли два фургона экспертов округа Майами-Дейд. Доминик шел по аккуратной дорожке мимо цветущих растений – яркой фуксии и бугенвиллеи, Мэнни следовал за ним. Молодой полицейский из отдела Майами-Бич, на вид лет двадцати двух, нервничал, стоя на посту перед входной дверью, очевидно, осознав, что теперь каждое его движение записывается и затем анализируется в прямом эфире двумя дюжинами, если не больше, репортерских команд, которые вели наблюдение с другой стороны улицы, оставаясь за барьером – желтой лентой, что отделяла территорию дома от посторонних. Си-эн-эн и Эн-би-эс вели прямую трансляцию. Доминик показал свой жетон полицейскому из отдела Майами-Бич, представляя, как в это мгновение на миллионах телеэкранов в нижней части появилась бегущая строка: «Полицейские из спецподразделения приближаются к дому смерти в поисках частей тел и улик».

Техники и эксперты наводнили весь дом – их пальцы в латексе осторожно прощупывали каждый уголок, собирая и сохраняя образцы самых обычных предметов – от шампуня до ворсинок ковра. Ведь дело было совсем не ординарным. Все, любые мелочи, теперь считалось уликами, и образцы любого рода, в любой форме, упакуют, запечатают и отправят в лабораторию для анализа.

Мелькали вспышки, фотографы из группы экспертов снимали каждую комнату со всех возможных точек. Мелкий черный порошок покрывал все поверхности, где можно найти отпечаток пальца. В гостиной от дорогого берберского ковра уже отхватили довольно большие куски, также вырезали кусок сухой штукатурки размером два на два со стены горчичного цвета. Коврик, лежавший перед дверью, и дорожку в коридоре скатали и назвали уликами еще утром, когда полицейские только прибыли на место. Содержимое всех мусорных ведер к корзин, а также мешка из пылесоса, веник, швабру без палки, перьевую щеточку, поднос из сушилки – все тщательно упаковывали в белые пластиковые пакеты, куда обычно помещают улики, и раскладывали в холле перед входной дверью, чтобы отнести в фургон экспертов.

В кухне техники пытались отсоединить улавливатели инородных предметов в сливной трубе, идущей от мойки, потом это сделают и со всеми другими улавливателями в доме, а полицейские из отдела Майами-Бич перекладывали темные замороженные куски мяса из холодильника в чистые пластиковые пакеты как улики. Набор острых как бритва разнообразных ножей упаковали по одному и запечатали. В лаборатории улавливатели из сливных труб тщательнейшим образом обследуют, чтобы определить, не содержится ли в них кровь или частички тканей, которые кто-то пытался смыть. Мясо разморозят и проверят, не является ли оно человеческим. Ножи также проверят на соответствие разрезам на груди Анны Прадо.

Наверху со всех кроватей сняли и упаковали белье и матрасы, а в холле из шкафов достали постельное белье и полотенца и аккуратно разложили по большим черным пластиковым мешкам, которые теперь стояли в коридоре. Сильный, вызывающий тошноту запах люминола распространялся из-за закрытых дверей гостевой спальни, где техники из бюро судебно-медицинской экспертизы побрызгали мощным химикатом на все разборные стены и деревянные полы в поисках микроскопических следов крови. Если там когда-либо проливалась кровь, то, невидимая при обычном осмотре, она теперь должна засиять ярко-желтым цветом. Пятна крови полностью не отмыть мылом с горячей водой, и в темноте после использования нужного химиката они расскажут свою историю.

В другой гостевой спальне техники аккуратно пылесосили ковер приспособлением со специальным стальным цилиндрическим контейнером, собирая в него мельчайшие частички ткани, ворсинки, волоски. Шторы с окон сняли и тоже упаковали как улики.

Доминик нашел детектива Эдди Боумана и спецагента Криса Мастерсона на полу в спальне хозяина. Они разбирали ряд за рядом видеокассеты, которые хранились в огромном плетеном ящике. Оба детектива входили в спецподразделение с момента его создания. За их спинами громко работал телевизор с большим экраном.

– Привет, Эдди. Как идет обыск? Что-нибудь нашли, ребята?

Эдди Боуман поднял голову от горки пленок.

– Привет, Дом. Тебя искал Фултон. Пытался дозвониться. Он в сарае за домом.

– Я только что с ним разговаривал. Спущусь туда через минуту.

На телеэкране хорошо сложенная рыжеволосая девушка, одетая в клетчатую форму католической школы, склонялась над коленями обнаженного мужчины. Лица мужчины видно не было. Доминик обратил внимание, что в платье не хватает довольно большого количества материи, причем во вполне определенных местах. Это выглядело особенно странно для формы католической школы. Безголовый мужчина лупил по голому заду девушки рыжей металлической тростью, и девушка кричала. Было трудно судить, кричит ли она от боли, от удовольствия или от того и другого сразу.

– Это пойдет для суда? – спросил Эдди, которого, очевидно, нисколько не волновали крики.

– Пойдет. Судья отказал в праве выхода под залог, – сообщил Доминик.

Он не мог сосредоточиться на разговоре и смотрел на рыжую партнершу мужчины на экране. Фальконетти заглянул в плетеный ящик. Там лежало по крайней мере сто черных видеокассет. На одной он увидел белую наклейку, на которой значилось: «Светловолосая Лолита 4/99».

Как раз в это мгновение в комнату вслед за Домиником вошел Мэнни, все еще тяжело дыша от подъема по лестнице.

– А... Ты, Дом, никогда не расскажешь все. Людям же интересно. – Мэнни повернулся к Эдди Боуману, облокотился о шкаф и пытался привести дыхание в норму. – Бантлинг полностью сломался. Качал вопить как баба и орал судье, что не может отправиться в тюрьму. О нет, только не он. – Мэнни усмехнулся. – Чертов псих.

Прошло несколько секунд, прежде чем Мэнни взглянул на экран, на который уставились остальные.

– Что ты такое смотришь, Боуман? – спросил Мэнни с отвращением.

– А ты поэтому так тяжело дышишь, Медведь? – ответил вопросом на вопрос Боуман.

– Черт тебя подери! Мне нужно покурить, только и всего, но наш Домми не позволит мне курить там, где могут быть улики. – Мэнни снова обратил внимание на телеэкран и сморщил нос, глядя на Эдди Боумана. – Так, а это что за дерьмо? Мне от него блевать хочется. Что это такое? Это, случайно, не твоя жена, Боуман?

Эдди проигнорировал замечание и кивнул в сторону телевизора:

– Это то, что любил у себя дома смотреть по ящику наш мистер Бантлинг. Не совсем Пи-би-эс[9]9
  Корпорация Пи-би-эс, «Паблик бродкастинг систем», управляет, сетью общественного телевизионного вещания в США.


[Закрыть]. У него тут горы домашних видеофильмов. Я не ханжа и не блюститель нравов, но то, что мы с Крисом сегодня уже просмотрели, – просто дикость.

Похоже, съемки делались с согласия женщин, но трудно сказать с полной определенностью.

Большую часть мужской спальни Бантлинга занимала широченная кровать темного дуба с огромной кожаной спинкой цвета шоколада в изголовье. С нее уже все сняли. Кроме кровати, в комнате стоял только телевизор, плетеный ящик и шкаф.

Из телевизора донесся крик на высокой ноте. Казалось, рыжая теперь орет беспрерывно. Она также что-то пыталась сказать мужчине на испанском.

– Эй, Мэнни, что она там ему говорит? – спросил Доминик.

– "Прекрати, пожалуйста. Я буду себя хорошо вести. Пожалуйста прекрати. Очень больно". От этого тошнит, Боуман.

– Не я снимал, Медведь. Я только это нашел.

Безголовый мужчина не обращал внимания на крики девушки. Трость с громким звуком опустилась ей на попу, которая к этому времени покраснела и кровоточила.

Доминик с тревогой следил за сценой, разворачивающейся на экране.

– А сколько кассет вы просмотрели, Эдди?

– Пока только три. Хотя тут, похоже, более ста.

– На каких-нибудь есть девушки со Стены?

– Нет, настолько нам не повезло. По крайней мере пока. На одних приклеены бумажки с датами или именами девушек, на других вообще ничего. У пего есть и коллекция обычных фильмов, Крис ее нашел в нижнем ящике шкафа. Штук пятьдесят, может, больше.

– Берите и их. Бантлинг вполне мог поверх «Целуя девушек» записать свою собственную версию. Мы не знаем. Придется просмотреть все. Может, удастся найти некоторых звезд этого мерзкого жанра. – Звук ударов продолжался, как и крики. Взгляд Доминика опять устремился на экран. – А с тростью Бантлинг?

– Не знаю. Он почти ничего не говорит, а я не узнал интерьер дома на пленках. Думаю, это он, но опять же я ведь не видел Бантлинга обнаженным.

– А что записано на трех других кассетах? – спросил Доминик.

– Такое же самое дерьмо. Садизм, но, не исключено, с согласия снимавшихся. Трудно сказать. Он любит молоденьких, но, как мне кажется, они все-таки совершеннолетние. Опять трудно сказать. И на пленках может быть заснят не один мужчина – ведь его лицо всегда отрезано, поэтому не определить. Конечно, мы надеемся наудачу. Вдруг увидим, как он насилует кого-то из убитых девушек?

– Да ты извращенец, Боуман. – Мэнни теперь прошел к большому стенному шкафу. – Эй, ребята, а шкаф вы уже обыскивали?

– Нет. Эксперты его сфотографировали, записали все на видео, пропылесосили и сняли отпечатки. Крис собирается упаковать одежду и обувь после того, как проведем инвентаризацию кассет. А потом ребята там польют люминолом.

– У мистера Психа очень неплохой вкус, скажу я вам, – крикнул из шкафа Мэнни. – Вы только посмотрите: костюмы от Армани, Хьюго Босса, рубашки от Версаче. Ну почему я пошел в полицейские? Мог бы стать дизайнером модной мебели и грести деньги лопатой.

– Не дизайнером, а торговым агентом, – поправил Эдди Боуман. – Бантлинг ведь просто агент. Тебе следует посмотреть шкаф дизайнера модной мебели.

– Отлично, теперь я чувствую себя гораздо лучше, Боуман. Знаю, чем следовало заняться в жизни. Стать торговым агентом. Неужели они в самом деле получают столько денег, или этот псих имел еще какие-то доходы?

Доминик зашел в ванную, вход в которую вел из спальни хозяина. Везде оказался итальянский мрамор – пол, две одинаковые раковины, ванна. Однако сейчас все поверхности покрывал слой черного порошка, из-за которого мрамор цвета кофе со сливками выглядел грязным. Доминик крикнул коллегам в спальне:

– По словам начальника Бантлинга, комиссионные только за прошлый год у него составили сто семьдесят пять тысяч. Нет детей, нет жены – поэтому все деньги он мог тратить на себя и свои забавы.

– Нет детей, нет бывшей жены, ты хотел сказать. Именно бывшие жены сосут больше всего денег. – Мэнни знал это по личному опыту: у него было три бывших. – Боже! У него тут десять костюмов, и каждый стоит больше, чем я получаю в месяц! И все так аккуратно развешано. – Мэнни снова высунул голову из шкафа. – Боуман, ты это видел? У него все рубашки висят в ряд по цветам, и у каждой подходящий по цвету галстук. Ну точно псих, аккуратный придурок.

– Да, Мании, в этом что-то есть. Мужик с подходящим по цвету к рубашке галстуком, на котором не изображены герои мультфильмов или футболисты, – точно псих. Это определенно вызывает подозрения. – Боуман оставался на своем месте у телевизора.

– Я преданный болельщик любимой команды, и это все, что я могу сказать в ответ. Кроме того, Боуман, именно ты хотел позаимствовать мой галстуке кроликом Банни. И все в этой комнате слышали, как ты его просил.

– Так это было на Хэллоуин, придурок. Я шутил. Хотел нарядиться Оскаром из «Странной пары».

Доминик достал резиновые перчатки из кармана брюк и открыл деревянные дверцы под раковиной. Ровные ряды шампуней и кондиционеров, куски мыла «Диал», рулоны туалетной бумаги, фен. Во втором шкафчике оказалась корзина с расческами и щетками для волос, опять рулоны туалетной бумаги и коробка презервативов.

– Эй, Эдди, Крис! – крикнул он. – А эксперты в ванной хозяина что делали? Они ведь ничего не забрали?

– Только сняли отпечатки! – крикнул в ответ Крис Мастерсон. – После кассет я собирался заняться шкафом и ванной. Фултон сказал, что тоже придет сюда помогать, но я не очень на него рассчитываю.

Мэнни снова высунулся из шкафа.

– Вы два лентяя. Мы напряженно работали целый день, чтобы поместить этого чертова психа за решетку, а вы тут сидите и смотрите порнуху. Позвольте спросить: вам обоим требуется делать инвентаризацию или это мог бы сделать кто-то один, а второй занялся бы чем-нибудь другим?

– Отстань, Медведь! – заорал в ответ Боуман. – Мы делали перерыв и посмотрели слушание в прямом эфире. Знаем, что оно заняло двадцать минут. Ты, вероятно, последний час провел в «Веселом бочонке» и, попивая кофе с молоком, звонил сеньоре Альварес номер четыре.

– Так, дети, давайте не будем ссориться! – заорал Доминик из ванной.

Он открыл шкафчик с лекарствами. Адзил, тайленол, мотрин стояли ровными рядами рядом с баночкой увлажняющего крема «Вике», тюбиком геля «Кей-уай», бутылкой миланты. Пинцеты, щипчики, зубная паста, ополаскиватель для рта, блеск для зубов, крем для бритья, лезвия занимали две полки. Все этикетки были повернуты наружу, бутылочки и баночки стояли резко, в одну линию, словно на полке в аптеке или парфюмерном магазине. Две коричневые бутылочки с изготовленными по рецепту лекарствами тоже смотрели на дверцу. Ничего интересного. Один рецепт был выписан в феврале 1999 года на антибиотик амекекциллин врачом Корал Гейблс, другой, на капли в кос – кларитин, – выписала та же врач в июне 2000 года.

Доминик открыл ящик туалетного столика. Небольшая коричневая, заполненная ватными шариками корзинка располагалась рядом с тюбиками со скрабами для лица и увлажнителями. В задней части лежали аккуратно сложенные стопки полотенец – кремовых и черных. Доминик запустил руку в ящик под полотенца и вытащил их. Там, под двумя аккуратными стопками, лежала еще одна прозрачная коричневая бутылочка. Эта была заполнена более чем наполовину.

– Повезло, – прошептал Доминик, сжимая в руке в перчатке выписанный Уильяму Руперту Бантлингу галдол.