Текст книги "Возмездие"

Автор книги: Джиллиан Хоффман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 31 страниц)

Глава 61

Си-Джей долго сидела за столом обвинения после окончания слушания, зал суда опустел. На мгновение она встретилась взглядом с Лурдес, когда адвокат убирала бумаги в портфель за столом, стоявшим недалеко от ее собственного, но им не о чем было говорить. Лурдес поспешила прочь, как только конвоиры увели ее недовольного клиента в камеру.

Чавес – идиот. Он не умеет врать. Шут, фигляр. И Лурдес его практически разоблачила. Но затем внезапно отступила назад. Почему? Рубио также знала про подсказку. Но откуда? И еще изнасилование. Рубио ни разу не упомянула о заявлениях Бантлинга, хотя он толкал ее к этому, выложив факты. Это просто стратегия ведения дела или что-то большее?

Си-Джей беспокоилась. До дела Бантлинга Лурдес ей нравилась. За годы работы они два раза сталкивались при ведении дел об убийствах, и Си-Джей считала Лурдес честным и прямым человеком. Она не использовала грязные уловки и не была беспринципной, как большинство защитников. Теперь же Си-Джей знала, что Лурдес компрометирует себя. А из-за этого испытывала неловкость. После беседы в тюрьме округа она стала относиться к Лурдес с опаской и раздумывала, не собирается ли та воспользоваться возможностью отстранить ее от дела, использовав информацию об изнасиловании. Может, после того, как присяжные примут присягу и встанет вопрос о невозможности дважды понести уголовную ответственность за одно и то же преступление? Неужели Бантлинг выйдет на свободу? Си-Джей мысленно вернулась к тому дню в тюрьме, когда улыбающийся, торжествующий Билл Бантлинг сидел рядом со своей когда-то очень порядочной защитницей, а она стреляла смертоносными пулями через стол в его жертву. Лурдес знала, что ее подзащитный – сумасшедший. Он сам ей это сказал, продемонстрировал доказательства в полицейских отчетах. И Лурдес все равно позволила использовать себя в качестве проводника его идей. Она устроила все так, что Си-Джей пришлось взглянуть в глаза своему насильнику в запертой камере, – просто чтобы добиться на нее нужного воздействия. Просто чтобы задержание признали недействительным. С этими последними мыслями чувство вины Си-Джей исчезло.

Когда Бантлинга увели из зала, а толпа репортеров обрушилась на полицейских и агентов ФБР, Си-Джей почувствовала, что может дышать, по крайней мере пока. Через некоторое время Доминик сел рядом с ней в пустом зале.

– Хорошая работа, – тихо сказал он.

– Я мало что сделала, – ответила Си-Джей.

– Ты выиграла – заявление не прошло, а этого достаточно. И все получилось без помощи этого много о себе возомнившего придурка из Майами-Бич. Кто-то должен его хорошенько подготовить перед появлением перед присяжными.

– Он плохо поддается тренировке. Я пыталась. Как и его сержант.

– Может, заставим Мэнни с ним поработать? Он умеет найти нужный подход, – Доминик замолчал на мгновение, пытаясь заглянуть ей в глаза, но она все еще смотрела в бумаги на столе, – Я знаю, что ты беспокоишься, но дело хорошо подготовлено, хотя Чавес и пытается все испортить.

– Давай надеяться на лучшее.

– И Бантлинг не на высоте. Я думаю, если Купидон не заткнется, Часкел вполне может заставить его смотреть процесс по телевизору – из тюрьмы через дорогу.

Си-Джей молчала.

– Мне понравилась твоя заключительная речь.

– Спасибо. Это был трудный день.

– Да. Привидения сегодня точно вышли на охоту. Кстати, поздравляю с Хэллоуином. Помочь донести папки до кабинета?

– А репортеры разошлись?

– Да, в основном. Думаю, что в холле остались только Мэнни с ребятами и твоя секретарша.

– Марисол здесь?

– Полагаю, она пришла тебя поздравить.

– Сомневаюсь.

– Она сидела в зале все слушание. А теперь болтает с Мэнни. Очень оригинально одета.

Доминик взял папки со стола и стал укладывать на тележку, одну на другую. Они с Си-Джей направились к дверям.

– А как насчет ужина?

– С удовольствием, – ответила Си-Джей. На этот раз она не колебалась. Совсем.

Глава 62

Лурдес Рубио открыла нижний ящик письменного стола и достала янтарную бутылку виски «Чивас ригал», которую держала на случай праздников, благоприятных для ее подзащитных вердиктов и оправдательных приговоров. Однако сегодня спиртное послужит другой цели. Сегодня Лурдес выпьет, чтобы успокоить нервы.

Она налила себе стаканчик и посмотрела на стол, усыпанный мерзкими фотографиями, сделанными в момент задержания ее клиента. Истерзанное окровавленное тело Анны Прадо. Несчастная лежала с широко раскрытыми испуганными глазами в багажнике новенького «ягуара» ее подзащитного.

Лурдес ненавидела себя. Ненавидела за то, что сказала в суде. За то, что чуть не сказала. За то, чего вообще не сказала и не собиралась. Никто не выиграл. Никакого празднования, никакой победы сегодня.

Она знала, что ее подзащитный – насильник. Больной садист, жестокий извращенец. И она знала, что он изнасиловал прокурора и нисколько в этом не раскаивался. Лурдес также подозревала, что он насиловал и другихженщин, хотя и не признался ей в этом. Пока не признался. Билл Бантлинг признавался только в том, что, по его мнению, «ей требовалось знать». Это ее не удивляло, так ведут себя большинство клиентов.

А он убийца?

Вначале, когда Бантлинг только ее нанял, она яростно стала бы это отрицать. Вероятно, его подставили, на него все валят, это ошибка. Этот человек не может быть насильником и убийцей. Он не может быть Купидоном. Бантлинг ее одурачил, а это случалось редко. Будучи адвокатом по уголовным делам, ты знаешь и принимаешь как должное, что большинство клиентов скрывают факты и лгут даже человеку, которого они наняли для спасения своей задницы. Но Билл Бантлинг отличался от других клиентов. Он был удачливым бизнесменом, симпатичным, очаровательным, искренним. Он стал ее другом задолго до того, как его арестовали, – они вместе бегали по утрам в субботу по Собе и иногда в выходные вместе пили капуччино в книжном магазине. Лурдес поверила его рассказу и теперь понимала, что ее обманули. Этот умеющий красиво болтать психопат полностью затуманил ей глаза. Вот что было неприятнее всего.

И еще имеется Си-Джей Таунсенд из прокуратуры, которую Лурдес всегда уважала и которой восхищалась. Женщина, которая не играла в дурацкие политические игры и не делала мерзких заявлений, не наносила ударов ножом в спину, смысл которых был только в том, чтобы прокуратура выглядела так, как надо. Лурдес знала: Си-Джей тоже врет, и хотя ее мотивы более оправданны, они все равно бесчестны. Лурдес просмотрела инвентарные листы, составленные полицейскими, которые обыскивали дом и машины ее клиента. Рубио также просмотрела коробки с уликами, которые собрали на основе выписанных ордеров. Там ничего не оказалось – ничего из того, что, судя по словам ее клиента, должно было храниться. Еще один провал. И теперь Лурдес дошла до точки, когда больше не могла доверять сложившемуся у нее мнению о людях.

Она выпила первый стаканчик, все еще глядя на мерзкие снимки. Где справедливость для Анны Прадо? Где справедливость для ее клиента, которого она дала клятву усердно защищать? Что, черт побери, вообще означает справедливость?

Сегодня Лурдес провалилась как адвокат. Она вела этого полицейского прямо под суд, но вдруг остановилась. Она остановилась, поскольку знала: ее клиент – насильник. В тот момент в зале, когда он уставился на свою жертву, без каких-либо угрызений совести в глазах или жалости, а только с ненавистью и презрением, Лурдес поняла: он повторит сделанное, если сможет. И она не могла себе позволить стать той, кто обеспечит ему такую возможность. Лурдес сама боролась за права женщин в кубинской общине, где она жила и работала. Она являлась председателем «Ла-Лучи», организации, помогавшей иммигранткам латиноамериканского происхождения, которые становились жертвами насилия дома, найти убежище. Как она могла называть себя защитницей женщин и в то же время использовать свои знания, чтобы позволить жестокому насильнику выйти на свободу?

Лурдес выпила еще виски – второй стаканчик пошел легче. Может, такую же аналогию можно провести с ее участием в этом фарсе? Возможно, каждый следующий шаг будет легче сделать – когда она станет помогать своему клиенту добраться до камеры смертников. Возможно, ей не будет очень больно, когда она станет наблюдать, как ему в вену вонзают иглу. Она станет соучастницей убийства своего клиента.

Лурдес знала, что способна его вытащить, причем уже сегодня. В глубине души она все еще сомневалась в его виновности. Она знала про странную анонимную подсказку, которую девятнадцатого сентября получил полицейский из отдела Майами-Бич. Глупый пьяный полицейский растрепал истинные факты ей самой и ее практикантке в «Кливлендере», и Лурдес знала, почему Чавес остановил «ягуар», хотя теперь он пел другую песню.

Лурдес достала кассету, которую получила из отдела полиции Майами-Бич. Она вертела ее в руке. На кассете было написано: «19.09.2000,20.12». Пленки службы 911 хранятся тридцать дней, перед тем как их стирают. К счастью, ей удалось получить нужную в двадцать девятый.

Виски магически срабатывало, в голове стало легко, она слегка кружилась, и Лурдес не чувствовала боли. Она уставилась на снимки Анны Прадо и налила себе третий стаканчик.

Как прошел третий, она совсем не почувствовала.

Глава 63

Он наблюдал за разыгрывавшейся перед глазами сценой в заполненном зале суда. Все получалось даже лучше, чем он ожидал. Наблюдать за актерами, взаимодействовавшими друг с другом, противостоявшими друг другу, было интересно. Выплескивалось много эмоций, напряжение нарастало и висело в воздухе. Затаив дыхание, возбужденная толпа наблюдала вместе с ним, рядом с ним. Он сливался с остальными. Он был одним из них. Эта игра, которую он сам начал, теперь стала гораздо интереснее, напряжение делалось все более ощутимым.

Но ему требовалось больше. Он сдерживался уже несколько месяцев и больше не мог ждать. Чувство внутри его было сродни ощущениям человека в пустыне в поисках воды. Неутолимая жажда, которую нужно утолить ради жизни. Ради смерти.

Он не мог рисковать и испортить драму, которая разворачивалась теперь, – не должен встать вопрос невиновности обвиняемого. Ему требовалось отойти от того, что полиция любила называть modus operandi – «образ действий преступника». Возникнут подозрения, если он снова выберет блондинку. И конечно, в отличие от остальных ее никогда не должны найти – поскольку то, что он сделает с ее телом, просто нельзя будет упоминать. Если бы они только знали, какие ужасы ждут новую жертву, то посчитали бы Уильяма Бантлинга робким кроликом.

Да. Темноволосая красавица. Кто-то с темными, как эбеновое дерево, волосами, белой как снег кожей и красными, как роза, губами. Его собственная белоснежка для игры. Нужно только постараться завоевать ее сердце.

И маньяк, известный полиции как Купидон, поднялся одновременно с другими зрителями, заполнившими зал суда, и последовал за ними в коридор, вниз по эскалаторам, на освещенную жарким солнцем улицу Майами, где отделился от толпы в поисках следующей истинной любви.

Часть третья

Глава 64

Си-Джей нашла Мэнни и Доминика в «Веселом бочонке», где они пили кофе с молоком. Она налила себе стаканчик из автомата и села за столик.

– Как прошло совещание по состоянию дел? – спросил Доминик.

Было тринадцатое декабря, дата подтверждения готовности к судебному процессу по делу Бантлинга, который предстоит вести судье Часкелу. В назначенный день представители сторон встречаются с судьей, который будет председательствовать на процессе, для обсуждения положения дел, вопроса признания или непризнания вины обвиняемым и, наконец, составления расписания слушаний на следующую неделю.

– Заявления об отсрочке не поступало. Похоже, в понедельник с утра я начну выбирать присяжных.

– Правда? – удивился Мэнни. – Я мог бы поклясться, что этот псих выдвинет тысячу и одну причину, объясняя, почему не стоит начинать заниматься им до праздников. Но так-то оно гораздо лучше. Давайте с этим покончим.

– Должен признаться, я тоже удивлен, – осторожно заметил Доминик. – Два месяца на подготовку в деле об убийстве? Причем здесь, в Майами, где живут обожающие отсрочки адвокаты и нерешительные судьи? Никаких снятий показаний под присягой, никакого ознакомления с имеющимися доказательствами? Даже никакой попытки изменить место рассмотрения дела? А это не создаст проблем в дальнейшем, Си-Джей?

– Ты имеешь в виду основания для апелляции? Нет. Сам Бантлинг хочет быстрого процесса, не Рубио. Именно Бантлинг, как я думаю, хочет, чтобы суд состоялся в Майами, а не в каком-нибудь северном округе, где средний возраст граждан шестьдесят пять лет и любое слово полицейского дороже золота. И дело не в плохой работе адвоката. Судья Часкел заставил Бантлинга официально заявить, что он знает о своем праве на ознакомление с доказательствами обвинения и отказывается от этого права, понимая, что это не может быть использовано в качестве основания для подачи апелляции после вынесения приговора. Знаете же, как потом осужденные любят говорить: «Но, ваша честь, мне никто ничего не сказал!» И Часкел заставил меня все ему продемонстрировать, потому что не хочет получить дело на пересмотр. После начала дела Бантлинга Лурдес не занимается другими клиентами. Она уважаемый и опытный адвокат, выиграла шесть дел, в которых клиенты обвинялись в убийстве, поэтому знает, что нужно делать. Ей и раньше приходилось вести дела, когда клиент не желал знакомиться с собранными доказательствами. Иногда адвокаты защиты пытаются применить такую тактику. Вы не показываете то, что собрали, а я не показываю то, что есть у меня. Может, она хочет нас удивить. Надеюсь, что нет.

– А куда так торопится Бантлинг? Он в самом деле думает, что выйдет из зала суда и успеет купить подарки к Рождеству? – спросил Мэнни.

– Ну, для нас лучше, если он хочет все побыстрее закончить. Ненавижу, когда все зависает, это страшно неудобно. Свидетели забывают, что происходило, улики теряются, случается что-то непредвиденное и обычно неприятное, – заметил Доминик.

– Я согласна, – кивнула Си-Джей. – Но отсрочка нам бы не помешала. У нас было бы больше времени. – Она преднамеренно замолчала на мгновение, перед тем как продолжать, – Меня сегодня утром вызывал Тиглер. Флорс забирает себе убийство Сибан и грабежи, собирается на следующей неделе представлять большому жюри. Если мы проиграем дело Прадо, то он заберет Бантлинга и так быстро доставит его к федералам, что мы ахнуть не успеем. Тогда нам придется ждать, пока он предъявит Бантлингу обвинения.

– Таким образом он привлечет к себе достаточно внимания, чтобы стать федеральным судьей, чего так страстно желает, – заметил Доминик.

– Вот именно, – кивнула Си-Джей.

– Но тогда почему бы нам его не опередить и не предъявить Бантлингу обвинение в других убийствах? – спросил Мэнни. – У нас полно времени, поэтому торопиться не требуется.

– Потому что, кроме лески, которую кашли на месте убийства Морган Вебер, все еще нет прямых физических улик, связывающих Бантлинга с другими жертвами, а этого недостаточно. И мы еще не добились обвинительного приговора за убийство Прадо. – Она повернулась к Доминику. – Мне нужны эти сердца. Мне нужно, чтобы вы их нашли.

– Я думал, ты говорила, что для обвинительного приговора они не требуются, – заметил Мэнни.

– Нет. Но вы видели, как давал показания Виктор Чавес во время слушания по заявлению Рубио? Его показания звучал уклончиво, он ведет себя самоуверенно и нагло.

– Кретин, – перебил Мэнни.

– Правильно. Ужасный свидетель, но я не могу представлять дело без него. Он может настолько не понравиться присяжным, что они купятся на слова Бантлинга, заявляющего, что его подставили, а я этого не хочу. Если они оправдают Бантлинга в случае с Прадо, я остаюсь даже без обвинительного приговора в убийстве. У нас не будет ничего вообще.

– Си-Джей, мы искали везде, – сказал Доминик. – Мы допросили триста свидетелей, проанализировали тысячи улик. Я не знаю, где еще искать.

– Может, врач из Нью-Йорка знает, что Бантлинг с ними сделал. Ты говорила с ним, с этим доктором Файнбургом? – поинтересовался Мэнни.

– Нет. Бантлинг не собирается настаивать на невменяемости, и, судя по словам Лурдес, это окончательное решение. Я не могу ознакомиться с его медицинскими карточками. Я не могу настаивать на его обследовании нанятыми штатом психиатрами. Мои руки связаны, а любая информация, которую он сообщал своему психиатру, является конфиденциальной и разглашению не подлежит. Файнбург не станет сообщать нам, даже если Бантлинг закопал сердца в его собственном заднем дворе.

– А если Боуман был прав и этот псих их съел? – спросил Мэнни. – Мы можем никогда этого не узнать.

– Я так не думаю, Медведь. Я считаю, Си-Джей права. Мне и раньше доводилось работать по серийным убийцам. Они всегда оставляют трофеи. В его случае это сердца. Думаю, он хочет, чтобы мы их хорошенько поискали. Бантлинг играет, насмехается над нами.

– Снова просмотрите все улики. Просмотрите все, что есть. Может, мы что-то пропустили, – сказала Си-Джей. – Не исключено, что нам нужна какая-то квитанция о хранении чего-то, которая не показалась важной, ключ от какого-то шкафчика или ящика. Я не знаю. Давайте просто попытаемся. Вероятно, процесс затянется на три недели. Если я к тому времени смогу предъявить Бантлингу обвинение по другим убийствам, то ни один судья не отдаст его федералам, пока не прошли судебные процессы по всем убийствам.

– Три недели процесса? – вздохнул Мэнни. – М-да, счастливого Рождества, а также с Новым годом. Черт побери! Подозреваю, что на это Рождество ни у кого из нас не будет времени съездить на Северный полюс. Независимо от того, как хорошо мы себя вели.

Глава 65

Мэнни подождал, пока Си-Джей ушла в прокуратуру, и только тогда заявил Доминику:

– Мне нравится наша прокурорша, но я думаю, она спятила, если считает возможным найти сердца на этом этапе. Если только Бантлинг не хранит их в каком-нибудь холодильнике, они уже давно разложились.

– Ну тогда давай искать холодильник.

– Ты, как всегда, настроен оптимистично. А как давно вы стали парой с нашей прокуроршей? – внезапно спросил Мэнни, с напускным безразличием поглядывая на Доминика.

Доминик выдохнул.

– Ну, я не стал бы называть нас парой. А это так очевидно?

– Для меня, твоего хорошего друга. Мне нравится думать, что я умею понимать женщин, Дом. И я вижу, что прокурорша на тебя запала.

– Ты это заметил?

– Ага. И что ты запал на нее. Так как давно?

– Всего пару месяцев.

– И?..

– И все. Я не знаю. Мне она нравится, я нравлюсь ей. Она не позволяет мне подойти слишком близко. Думаю, мы в некотором роде застряли на месте.

– Женщины! Они хотят отношений, отношений, отношений. Ты начинаешь с ними отношения, и вдруг они этого не хотят. Именно поэтому я был женат три раза, Дом. Я все еще не могу с ними полностью разобраться. Но независимо от того, сколько раз я клялся больше с ними не связываться, я все равно начинаю искать какую-нибудь горячую и остренькую милашку. А затем, точно как от picadillo[20]20
  Тушеное мясо со свиным салом, измельченным чесноком, яйцами и специями (исп.).


[Закрыть], у меня случается расстройство желудка и я задумываюсь, зачем снова пытался.

– Ну, она не хочет, чтобы кто-то знал о наших отношениях, поэтому не болтай и не выпячивай перед ней эту свою способность понимать и видеть. Ей это очень не понравится, более того, она испугается, если подумает, что люди что-то заподозрили. Ее беспокоят Тиглер и пресса.

– Я – могила. Только вы в машине ничего не вытворяйте, ладно?

– Я думаю, она права, Мэнни, – медленно произнес Доминик, прикидывая, облечь в слова следующие мысли или оставить при себе. Он огляделся, проверяя, чтобы никто их не подслушал. «Веселый бочонок» к этому времени почти опустел, и они сидели одни довольно далеко от входа. Доминик продолжил тихим голосом: – Я много думал, Медведь, просматривая отчеты с мест преступлений, снова разглядывая фотографии. Я искал то, что мы пропустили. Почему не осталось никаких улик? Потому что Купидон не хочет, чтобы мы их нашли? Нет, это не совсем подходит. Ведь если бы дело обстояло так, то мы вообще не нашли бы тел. Я думаю, Медведь, он слишком умен. Он очень рисковал с этими девушками. Он выводил их из этих клубов, мимо охраны, мимо их друзей. Он тратил много времени, убивая их, обустраивая места, играя с телами, располагая их в определенных позах. Все отлично просчитано. Он хочет, чтобы мы увидели сделанное им, Мэнни. Он хочет, чтобы мы знали, что он с ними сделал перед тем, как убить, как он применял этот препарат, мивакрон. Он хочет, чтобы мы ужасались, очаровывались, поражались тем, насколько он умен и изобретателен. Он может быть безжалостным и действовать открыто, а мы все равно не в состоянии его поймать. Каждое место преступления, если только исключить Анну Прадо, было тщательнейшим образом спланировано. Спланировано было и то, как он станет убивать жертву, и то, как мы обнаружим это место. Вплоть до месторасположения кончиков пальцев девушек.

– Хорошо. Он умен. Он все спланировал, даже то, как мы их найдем. Куда ты клонишь? Где связь? – спросил Мэнни.

– Подумай о Мэрилин Сибан на той заброшенной базе. Я думаю, Купидон знал, что там проводятся учения. Он знал, что ее найдут полицейские и от этой сцены даже самые крепкие из нас задумаются, тот ли путь в жизни они выбрали. Николетта Торренс. Ее нашли дети в заброшенном доме, который был предметом спора. Причем он был предметом спора именно между компанией «Импакт» из Южной Флориды и отделом полиции Корал-Гейблс – из-за наркотиков. Ханна Кордова. Ее нашли на заброшенном сахарном заводе, который проверяла таможня США за четыре недели до этого, получив анонимное сообщение о хранении там героина. Кристал Пирс. Ее нашли в заброшенном супермаркете, где месяцев за шесть до этого произошло тройное убийство. Это дело расследовал отдел Майами-Дейд. Практически все места преступлений имеют отдаленную связь с отделами полиции, правоохранительными органами, спецподразделением.

– Так что ты хочешь сказать, Дом? Ты думаешь, Бантлинг попытался скопировать способ убийства? Ты готов поверить его заявлениям о том, что его подставили? Вся это связь с полицией вполне может быть совпадением. Черт побери, если послушать этих страдальцев, профсоюзных лидеров, так получается, что каждый дом в Майами подвергся обыску в то или иное время. Да, федералы очень напоминают тараканов, когда ищут наркотики. Тела девушек находили не в самых приятных местах, но ведь обычно так и бывает, Дом.

– Я не думаю, что Бантлинг пытался скопировать манеру совершения преступления, Медведь. Я думаю, что он – оригинал. Порезы на телах расположены одинаково, всегда в одних и тех же местах, везде наносились в одном порядке. Если бы он пытался скопировать преступления, то не знал бы точно, где и как резать, не знал бы про наркотики. Но я все равно думаю, что есть какая-то связь с полицией.

– Может, Бантлинг в прошлом был полицейским и его почему-то уволили, а мы это пропустили? Или его кошку убил полицейский? Есть масса причин, объясняющих, почему люди пытаются мстить полицейским, Домми. Нас любят делать козлами отпущения.

Доминик кивнул и какое-то время медленно потягивал кофе.

– Может быть, – наконец сказал он. – Однако в случае Анны Прадо, я думаю, у Бантлинга были другие планы, а мы их нарушили. Если мы сможем догадаться, что это были за планы, то вычислим и где его трофеи.

Мэнни покачал головой:

– Не знаю, Дом. Связь с полицией... Если она есть, то откуда Бантлинг мог знать про рейды, обыски, обучение, все то, что ты перечислял?

Доминик молчал. Мэнни догадался, что думает друг, и тихо присвистнул:

– О, какое дерьмо, Дом! Ты считаешь, есть еще один, да? У Бантлинга есть напарник, который в эти минуты хохочет над нами? И ты думаешь, что он может быть одним из нас?!