Текст книги "Стойкость (ЛП)"

Автор книги: Джиллиан Френч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Глава 19

Сёстры помогают мне умыться. В раковину стекает тёплая розовая вода, а махровое полотенце легко касается кожи лица. Приятный запах мыла напоминает мне о детстве, когда мы с Мэгс принимали ванну, а мама сидела на её краю и отмывала нас от грязи.

Умывшись, я разглядываю в зеркале разбухший нос и большую фиолетовую шишку на лбу, мои глаза как у совы – наверное, утром под ними будут тёмные синяки. Чертовски привлекательно. Нелл вздыхает, глядя на меня, а её лицо в отражении зеркала выглядит бледным и измождённым.

Открывается дверь, мама ставит сумку на столешницу, бряк – ключи падают в стеклянную миску, покрытую изображениями красных куриц. Она появляется в дверном проёме и смотрит сначала на моё лицо, а потом на майку, испачканную засохшей кровью и лежащую на полу. Мэгс поднимает её и закидывает в стиральную машину, будто пытаясь выбросить этот образ из воспоминаний.

Мама медленно выдыхает и отступает назад.

– Приложи что-нибудь холодное – опухоль спадёт.

Благодаря её спокойствию я прихожу в себя. Мы идём к кухонному столу, где мама передаёт мне пачку замороженного горошка и ставит чайник.

Входит Мэгс и сжимает пальцами спинку стула.

– Возможно, у неё сотрясение.

– Хватит, со мной всё в порядке.

– Ты не в порядке. Она не в порядке, и сейчас нам бы следовало поговорить с полицейскими и привлечь к ответственности Шэя Гейнза. – Она впивается взглядом в мамину спину. – Ты даже не поинтересуешься что случилось?

– Когда твоя сестра отдохнёт, я буду разговаривать с ней, а не с тобой. Так что не лезь. – Мама переставляет свистящий чайник на незажжённую конфорку и берёт две кружки. – В этой семье хватает и одного охотника до чужих дел. – Мэгс с грохотом опускает ножки стула и направляется к крыльцу. – Маргарет, не смей хлопать дверью.

Дверь с грохотом закрывается. Нелл в нерешительности наблюдает из коридора, как будто боится, что стоит ей отвести от меня взгляд, со мной что-то случится.

– Нелли, оставь нас, – говорит мама, заливая кипятком чайные пакетики.

Нелл сразу же уходит, осторожно закрывая за собой дверь. Мама добавляет в чай сахар и достаёт две таблетки аспирина – себе и мне.

– Голова болит? – спрашиваю я, когда она глотает таблетку.

Мама кивает в ответ.

– Полагаю, у тебя тоже.

Я фыркаю, отчего по телу проносится боль. Моё лицо покрывается влагой от холодного горошка и пара, исходящего от кружки. В ожидании я отпиваю чай маленькими глотками.

– Как ты поранилась?

– Сделала выговор парню. Он не оценил.

– Сын Дерека Гейнза?

– Возможно. Я не знаю имени его отца. – Думаю, она позвонит отцу Шэя сразу после нашего разговора.

– Всё закончилось? – удивляет меня тон её голоса. Это разговор женщины с женщиной, а не матери с ребёнком. – Я должна знать, будешь ли ты в безопасности.

Я сижу на той самой кухне, в которой ела, делала домашние задания, натирала столешницы и училась печь, надеясь, что осмелюсь на следующий шаг в жизни. Наконец, я мотаю головой. Понятия не имею.

– Голова не кружится, не тошнит после случившегося? – Нет. – Хочешь сходить в больницу? – Ни в коем случае.

Она откидывается на спинку стула и прочищает горло. Её взгляд останавливается на пачке сигарет, но она быстро его отводит, борясь с желанием закурить.

– На следующей неделе ты будешь в выпускном классе. А когда тебе исполнится восемнадцать, я никак не смогу повлиять на твои решения. Либби считает, что с тобой нужно что-то сделать. И сестра тоже волнуется о тебе. – Я резко поднимаю взгляд. – Не злись на Мэгс, ведь тебе повезло с ней. Она родилась защитницей и всегда будет готова помочь тебе, хочешь ты того или нет. Но я должна знать, что, по-твоему, нам с тобой делать.

Значит, дело серьёзное, раз мама разговаривает со мной как со взрослой. Но меня также пугает то, что мне предоставляют возможность самой взять ситуацию под контроль. Стоило бы не только пожать плечами, но и сказать что-нибудь, но я просто не могу подобрать слова.

В ожидании ответа мама прижимает кончиком пальца несколько крошек и смахивает их в бумажную салфетку.

– Я была такой же в твоём возрасте. Иногда даже не верится, насколько сильно мы похожи.

– Правда?

– О да. Мы бы вместе шатались по улицам и напивались, пока нас кто-нибудь не остановил. Мои родители и Либби винили во всём твоего отца, но дело было во мне. Родители хотели, чтобы я была хорошей девочкой. Они давили, а я давала отпор. Так что я всегда понимала, что с тобой такое не пройдет.

– Умно.

Мама едва заметно улыбается.

– Но, похоже, что и сейчас у нас что-то не складывается. – Она смотрит в моё разбитое лицо. – Не знаю, как я выжила. Стоит подумать обо всём, что я сделала или попробовала... Страшно представить тебя на моём месте. А иногда трудно понять, когда веселье заканчивается и превращается в привычку. – Она замолкает в нерешительности. – Говори со мной, если нужно.

Я не прошу её не беспокоиться и не уверяю, что изменюсь здесь и сейчас. Никто на это не купится. Когда мама встаёт и выливает остатки чая в раковину, я интересуюсь:

– А Либби была такой же милой и невинной, как она рассказывает?

– Да нет.

– Ха. Теперь понятно, почему она не отпускает от себя Нелл. – Я пожимаю плечами. – Если бы отец Нелл был с ними, то возможно, Либби ворчала бы на него, и Нелл могла бы без разрешения ускользн...

– Нелл – вся её жизнь. – Мама бросает на меня пронзительный взгляд, отчего вмиг пропадает моя ухмылка. – Останься бы её отец, так прекрасно не было бы. Либби бегала за ним два года в поисках чего-то большего, но как только ему подвернулась партия получше, он сразу сбежал. – Мама замолкает, приподняв плечи. У меня почти вырывается: «Я думала, они были помолвлены», но осознаю, что мама рассказала семейный секрет. – Даже не думай ей об этом говорить.

– Хорошо, – выдохнув, я кладу горошек на стол и трогаю нос. Ничего не чувствую.

Я поворачиваю голову на скрип кроссовок: через сетчатую дверь в дом заходит Нелл.

– Извините, – говорит она нам. Мама приглашает её взмахом руки. – Просто... У нас репетиция. – Она смотрит на меня. – Что будешь делать?

На сцене висит голубой велюровый занавес – пара волонтёров крепит к его внешней стороне и трибунам украшения, пока мы с Нелл поднимаемся по ступенькам. Мне было слишком больно краситься, поэтому я надела свою розовую кепку и натянула её как можно ниже. Я готова развернуться, заметив на себе взгляды, а Белла хватает Алексис за руку и обменивается с ней удивлёнными смешками. Хватка Нелл на моей руке – единственное, что удерживает меня от того, чтобы разбить их головы, как хэллоуинские тыквы. Не отрываясь от меня, Нелл подходит к миссис Хартвел и произносит:

– Сегодня моя сестра поранилась на работе, но хочет принять участие в репетиции. Можно?

Миссис Хартвел быстро моргает.

– Что же... Конечно. Божечки, бедняжка. Чем же ты занималась?

– Собирала голубику, – отрезаю я.

Миссис Хартвел показывает нам движения, наслаждаясь притопыванием и прихлопыванием и вкладывая в это дело всю свою душу. Приближается Фестиваль, и мне становится не по себе, как будто я проглотила головастиков. До коронации осталось три дня. Три дня. Мне придётся стоять здесь на сцене перед толпой людей и притворяться, что я чувствую себя как рыба в воде, но в то же время я буду выглядеть так, словно остановила своим лицом фуру. Действие аспирина заканчивается, и голову начинает окутывать тупая боль, усиливающаяся с каждым шагом и звуком из колонок.

Мы садимся по-турецки на подиуме, а миссис Хартвел продолжает объяснять:

– В это время ведущий будет поочередно вызывать вас к микрофону в центре сцены и представлять зрителям. Судьи будут задавать вам заранее подготовленные вопросы. И нет ни одной причины переживать из-за интервью. Вы же всё прекрасно о себе знаете, не так ли? Если за ответ вы получите высокую оценку, то пройдёте в финал, где вам ещё раз будут задавать вопросы. Судьи посовещаются и объявят Мисс Конгениальность, призёра и Королеву.

Парень на тракторе проезжает вокруг сцены, разравнивая землю для субботнего Фестиваля. Вдалеке, как большая шляпка гриба, поднимается белый тент.

Одна из участниц поднимает руку.

– Сколько девушек пройдёт в финал?

– От трёх до семи. Но однажды прошли десять участниц, и конкурс длился до полуночи, – миссис Хартвел останавливает свой взгляд на каждой из нас, как будто мы особенные. – Я не увижусь с вами до субботы, но вы можете связываться со мной по любым вопросам – у вас есть номер и почта. Звоните, даже если вам нужно просто выговориться. – Она смеётся, но мне такое развитие событий кажется маловероятным. – Теперь я буду вызывать вас поименно. Мы отрепетируем ваш выход и уход со сцены.

Закончив репетировать, я стою в ожидании Нелл, крепко обняв себя – лучше бы я взяла с собой свитер, ведь ближе к ночи похолодало.

Неожиданный голос миссис Хартвел заставляет меня обернуться.

– Не так уж и плохо. – Она берёт сумку, бутылку воды и папку и притрагивается к своей щеке. – Твоё лицо. Синяки не сойдут до воскресенья, но макияж может всё исправить. Зелёный консилер. Нанеси его спонжем под тональный крем. Он творит чудеса, корректируя цвет.

Я засовываю руки в карманы, вспоминаю о Мейсоне и сразу же вытаскиваю их.

– Я тут подумала... Может мне не выступать. – Она замирает. – Ну, вид у меня не самый лучший.

Она выпрямляется, поправляя большую сумку под мышкой. Её глаза выделяются в бирюзовых тенях.

– Хочешь, чтобы я тебя отговорила или наоборот уговорила? – Я мешкаю с ответом. – Мне кажется, тебя с самого начала нужно было уговаривать. – Она кивает в сторону Нелл, которая спускается со сцены. – Видимо, ты здесь ради кого-то другого? – Она раскусила меня, так что я не пытаюсь оправдываться. – Что ж, вот что я о тебе знаю. Ты ничего не бросаешь. А если бы поступала наоборот, то не пришла бы сегодня на репетицию в таком состоянии. Ты не болтаешь попусту, а делаешь. – Она улыбается, запахивая кардиган. – Уверена, что закончишь начатое?

Теперь конкурс выглядит как вызов, а не обязанность. Почти равноценно моему стремлению попасть в список лучших работников. Я быстро киваю ей в ответ.

– Ладно. Я не уйду. – Делаю несколько шагов назад, а затем спрашиваю: – Каково было выиграть?

Как только она понимает меня, то заливается смехом.

– Дорогая, я никогда не была Королевой Фестиваля. Я и Принцессой-то не была. – Кажется, что меня сбили с ног короной. – Я не... Что же, я не была из тех, кого выбирают для участия в таких конкурсах. В школе я была намного полнее и застенчивее, – из неё снова вырывается смешок. – Боялась собственной тени. Даже если бы у меня была возможность выйти перед зрителями, я бы не решилась.

– А почему вы занимаетесь конкурсом? – Я с лёгкостью могу придумать, чем заняться в августе вместо того, чтобы проводить его с кучкой подростков.

– Потому что мне нравится. Моя сестра Гвен стала Королевой в тысяча девятьсот восемьдесят девятом году. Но пятнадцать лет назад её не стало. Так что участие в Фестивале напоминает мне о ней и о том лете. – Она слабо смеётся. – Молодость.

– Мне жаль.

Она понимает, что я не вру и знаю, каково говорить о человеке, которого ты потерял.

– Спасибо. Приятно иногда упоминать её имя в разговоре. Не часто я произношу его. – Она кладёт руку на моё плечо. – Иди домой и отдохни.

Глава 20

Мы втроём сидим на крыше, потягиваем последнюю оставшуюся колу из холодильника и впервые за последние месяцы надели джинсы. В доме звонит телефон, но мы не реагируем.

Мэгс толкает меня пальцами ноги.

– Это же тебя.

Я фыркаю в ответ. После того как мы с Нелл вернулись домой, Либби передала мне телефонные сообщения – её лицо при этом было настолько каменным, как гора Катадин в Аппалачах. Пока я была на репетиции, мне три раза звонил Джесси. И один раз кто-то сбросил, видимо, из-за меня.

– Почему ты не хочешь поговорить с ним? – Нелл приподнимается на локтях, волосы рассыпаются по её плечу.

– Просто не хочу.

– Но он защищал твою честь. – Мы с Мэгс фыркаем. – Ну, защитил же, – Нелл садится, обнимая колени, по выражению её лица понятно, что она перенеслась в одну из своих широкоэкранных фантазий. – Он пришёл спасти тебя как рыцарь, ну или Грегори Пек[4]4
  Грегори Пек – американский актёр, одна из наиболее востребованных голливудских звёзд 1940—1960 годов


[Закрыть].

Я бездумно выпиваю остатки колы. Мэгс раздражённо ставит банку на подоконник.

– Их драка давно назревала, вот и всё. – И уж точно Джесси полез драться не из-за любви ко мне: он ясно дал это понять. Не понимаю, почему в голове возникает образ Джесси с телефоном в руке, который ждёт моего звонка. Интересно, как выглядит его комната в доме дяди? Наверное, в ней немного не прибрано, а на стенах развешаны плакаты моделей. И книги. Что-то мне подсказывает, что ему нравится читать.

Мэгс снимает очки и потирает лицо.

– Дарси не нужен рыцарь, но даже если бы всё было наоборот, можно найти рыцаря и получше, чем Джесси Бушар.

Я вспоминаю наш разговор в примерочной и поворачиваюсь к ней.

– Он же тебя просил, да?

Мэгс непонимающе смотрит на меня.

– Кто?

– Уилл. Он просил тебя заняться сексом, а ты отказала, так ведь?

Из неё вырывается разражённый смех.

– Да что с тобой? Иногда мы говорили об этом. Но дело так и не дошло. Не каждый парень будет настаивать. Ты же знаешь об этом, да?

– Ага, – растерянно протягиваю я, не имея ни малейшего понятия, о чём она говорит. Хотя Джесси другой. И когда он не стал настаивать, я разозлилась на него. – Так ты ни с кем не спала?

– Ну, учитывая тот факт, что до Уилла у меня был один парень – и то в шестом классе, я никогда не спала с парнем. – Она ласково смотрит на меня. – А у тебя сколько раз было?

Они обе смотрят на меня, но взгляд Нелл выделяется сильнее. Я понимаю, что она пропустит любое моё слово через себя, поэтому не могу врать ей в лицо.

– Четыре. Я имею в виду с четырьмя парнями, а не четыре раза. – Молчание. – В этом нет ничего плохого.

– Кто-то сказал, что плохо?

Я пожимаю плечами. За верхушками деревьев горят огни на мосту. Сначала ярко красные, затем исчезающие в темноте. Если уж и говорить, то только сейчас.

– Знаете, с кем я лишилась девственности?

Мэгс удивляется, стоит мне назвать имя Адама Морроу.

– Понятия не имела, что ты была с ним знакома.

– Не была. – Всё что я знала это то, что он был красив. Красавчик на футбольном поле: красно-белая форма подчёркивала его румянец той осенью, а мы с Рианоной сидели на краю поля на пледе и кричали ему. Красавчик в школе: я всегда искала его глазами во время перемен, чтобы полюбоваться. Это была безнадёжная влюбленность, съедающая тебя изнутри от безграничных чувств и осознания того, что между вами ничего не будет. Он идеален, а ты никто. – Рианоне нравился кто-то из его друзей. Мы только и делали, что влюблялись в них. Мы постоянно болтали о том, как поступить, если чувства окажутся взаимными, как мы будем счастливы и как поменяется наш образ жизни.

Мэгс не сводит глаз с моего лица, её волосы развеваются на ветру. Я не смотрю на Нелл, потому что прекрасно представляю её: она слегка раскрыла губы, цепляясь за каждое моё слово, которое стоило сказать давным-давно – так я бы успела вовремя.

– Я бы ни за что с ним не заговорила. Серьёзно, кто зовёт свой предмет обожания на свидание?

– Рианона, – спокойно произносит Мэгс.

– Да. Если она чего-то хотела, то шла за этим. Изначально она мне даже не сказала. Она попросила друга своего друга сказать парням, что они нравятся девчонкам из десятого класса. И когда они согласились потусоваться с нами на Хэллоуин... Она всё устроила.

– Тебе было страшно? – мягко спрашивает Нелл.

– Сначала я разозлилась на Рианону, но она всё же уговорила меня. Сказала, как сексуально я должно быть выгляжу, раз выпускник захотел переспать со мной – девчонкой, чьё имя он даже не знал. Мама Рианоны отвезла нас к школьному спортзалу на танцы. Как только она уехала, мы пошли на футбольное поле и встретились с парнями. – Мы с Рианоной взбежали вверх по склону, нервно хихикая, и от нашего тёплого дыхания в холодном воздухе появлялись облачка. В карманах презервативы, мы же не были глупыми, читали «Космо». – Мы договорились, что лишимся девственности той ночью, потому что «парней лучше для первого раза не найти».

Парни припарковались с разных сторон парковки, не заглушая двигатели. Рианона бесстрашно улыбнулась мне и сказала: «Повеселись». И скрылась в мустанге.

Я села в «Форд Эксплорер», салон которого был пропитан запахом одеколона, обогревателя и свежего освежителя с запахом соснового леса. Практически отсутствующее между нами расстояние разожгло во мне искрящийся огонь. Должно быть, я красива. Должно быть, я что-то из себя представляю. Он же приехал.

– Я боялась, но он не заставлял меня спать с ним. Я сама захотела. – Он прижал меня своим весом, я закусила его губу и полностью забылась, не позволяя запутанным мыслям взять надо мной верх. – Я не говорю, что было ужасно. Но когда всё закончилось, он потрясённо спросил: «Это был твой первый раз?» Ведь если девчонка так бегает за парнем, то и опыт у неё должен быть, не так ли? Даже если ей всего пятнадцать. – Мэгс делает медленный вдох. Невыносимо, что она жалеет меня. Но не ради этого я им рассказываю. – Он пытался сделать мне приятно. Постелил сзади плед, а по запаху было понятно, что он только что из стирки. Всё было хорошо.

– Ты только это и говоришь.

– Я же тебя знаю. Ты возненавидишь его, а в этом нет никакого смысла. Да и чувств к нему у меня уже нет. После нам было неловко и нечего сказать друг другу. В итоге я попрощалась и вышла из машины. – В морозную темноту, ускоряя шаг и выбрасывая из головы образ девчонки, которая двадцать минут назад села на заднее сиденье машины, потому что больше не хотела знать её. – Второй машины уже не было, а под фонарём, дрожа, стояла Рианона – не знаю, как долго она там была. Всё чего она хотела – это вернуться на танцы, что мы и сделали. – В женском туалете Рианона мыла руки горячей водой, пытаясь вернуться в нормальное состояние. Хмуро посмотрев в зеркало, она спросила: «Ты в порядке?»

– С ней всё было нормально? – раздаётся тихий голос Нелл.

Я кусаю губу, считаю до десяти перед ответом и с трудом продолжаю:

– Она не переспала. Передумала.

– Что? – изумляется Мэгс.

– Она села в машину и передумала. Должно быть, парень взбесился и вышвырнул её из машины.

Я отчётливо помню, как передо мной расплылось пространство, оставив нас с Рианоной в отвратительной тишине, а где-то вдалеке били басы музыки, приходили и уходили школьницы. Рианона двигалась резко, раздражённо. Казалось, что она испытывает отвращение ко мне.

– Я сказала: «Ведь это ты всё устроила». А она ответила: «Я ничего не заставляла тебя делать». В тот момент я развернулась и ушла. Она была права. Она меня не заставляла. Но она оставила меня одну и не сдержала своё слово. Не то чтобы я хотела, чтобы она переспала с кем-то, просто... Так противно чувствовать себя обманутой. Так что я попросила у кого-то телефон, позвонила маме и попросила её приехать за мной, потому что мне якобы стало плохо.

Мэгс смотрит мне в лицо.

– Ты никому не рассказала о том, что произошло?

– А что я могла сказать? – Я стряхиваю кусочки грязи со штанов. – Я думала, что Рианона позвонит и извинится, но нет... В понедельник в школе мы даже не разговаривали. И в течение всей недели тоже. Потом все начали распускать слухи о том, что произошло на Хэллоуин, но никто не упоминал Рианону. И тогда я поняла, что за всем этим стоит именно она.

– Вот сука. – Мэгс напряжённо выпрямляет спину. Рианоне повезло, что её ищут, иначе сейчас бы моя разъярённая сестра обрушилась бы на неё как лавина. – Она решила выставить тебя крайней только потому, что стыдилась своей трусости.

– И однажды я слышала, как она говорила обо мне. Говорила, насколько я доступна. – Я пожимаю плечами. – Вот, теперь вы всё знаете.

– А я всегда удивлялась, почему вы перестали дружить. – Нелл подпрыгивает от того, что Мэгс ударяет пяткой по черепице. – Ш-ш-ш!

– Чёрт, мне она никогда не нравилась, – Мэгс сдерживается и продолжает грубым голосом. – Прости, Дарси. Правда. Как же это отстойно.

– Всё в прошлом. – Я натягиваю ворот куртки под подбородок и практически захлёбываюсь словами, потому что хочу обо всём рассказать, пока Нелл меня слушает. – Дело в том, что парень твоей мечты – обыкновенный парень, который может растоптать твоё сердце. Но нужно продолжать жить дальше, потому что он точно о тебе не побеспокоится. Нужно уметь защищать себя, иначе рядом с тобой может появиться кто-то похуже, как акула появляется на запах крови, и воспользоваться тобой, и тогда это никогда не закончится. – Замолчав, я понимаю, что Шэй совершил Четвёртого июля и сегодня. Рука тянется к синякам, но я останавливаюсь и отвожу её назад. – Нужно не глупить. Понимаете? Не глупить.

Даже в темноте я знаю, что Нелл начинает плакать и переводит взгляд на свою обувь. Когда мы залезаем обратно в дом, Нелл не желает нам спокойной ночи и украдкой вытирает щёки тыльной стороной ладони. Наверное, я сделала ей больно. Хорошо.

Может быть, она что-то поняла.