Текст книги "Белла"
Автор книги: Джилли Купер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)
Глава четырнадцатая
Проспала она до обеда. Встав, приняла ванну и помыла голову. К ее огорчению, оранжевая краска так и не сошла с волос, и к тому же они стали невозможно пушистыми, вроде сахарной ваты. Ласло она нашла в саду. Положив ноги на стол, он читал сообщения со скачек, пил шампанское и раздирал цыпленка. На нем были только грязные белые брюки, а его смуглая кожа уже совсем потемнела от загара.
– Где все? – спросила Белла.
– Работают. Хочешь цыпленка?
– Спасибо, не надо. Не хочется.
Она солгала. Ее мучил голод.
Он налил ей бокал шампанского и сказал:
– Надеюсь, ты не будешь все время дуться. Я собираюсь позвонить своему букмекеру. Так, интересно: Свобода Бенгалии, Булавка, Счастливчик Гарри. Поставить на них по пятерке за тебя?
Белла взяла газету, бегло просмотрела ее и холодно сказала:
– Нет, я предпочитаю Веселую Крестьянку, Утреннюю Зарю и Гордость Кемпбела в четырехчасовом.
– У них никаких шансов. Но если тебе не жалко денег, пожалуйста.
Когда он зашел в дом, она перелистала всю газету. На первой странице был снимок, где они с Ласло выходят из театра.
«Кто украл бриллиант?» – кричал заголовок. – «Тайна Энрикесов сгустилась после того, как Белла признана невиновной».
С бьющимся сердцем она прочитала все, что там было написано, но ее прошлое ни словом не упоминалось. Слава Богу, ее образ для публики остался незапятнанным.
– Я поставил за тебя на лошадей, каких ты выбрала, – сказал Ласло, вернувшись с новой бутылкой шампанского.
Она отложила газету и демонстративно взяла книгу, стараясь сосредоточиться на чтении. Ласло посмотрел на суперобложку.
– Чепуха какая-нибудь. Много прочитала?
– Двести пятьдесят страниц, – отрезала Белла.
– Ясно, это прямо перед двести пятьдесят первой страницей.
Белла не обращала на него внимания.
Позднее она имела слабость проследить, как три лошади, на которых поставил Ласло, с легкостью выиграли в трех забегах подряд. Ее же избранники даже не попали в классификацию.
– Ты должна мне пятнадцать фунтов, – сказал Ласло. – С возвратом торопить не буду.
Не удостоив его ответом, Белла пошла прогуляться. Даже яркая зелень кустарников не улучшила ее настроения. Но когда она дошла до местного магазина, голод взял свое, и она купила себе две большие булочки с кремом. Она как раз возвращалась к дому, пачкая себе щеки одной из них, когда навстречу ей по дороге подкатил темно-зеленый «мерседес». Поперхнувшись от досады, она повернулась набитой щекой в сторону зеленой изгороди.
– Рад, что к тебе вернулся аппетит, – весело сказал Ласло.
Касс приготовила чудесный ужин, после которого Белла предложила помыть посуду. Ласло вызвался помочь ей. Но ровно в десять часов, после того как он вернул ей перемыть какую-то тарелку, потому что на ней с обратной стороны остались следы горчицы, что-то внутри нее сорвалось.
Собрав с блюда остатки утки, она метнула их в Ласло и, конечно, промахнулась. Потом она выбрала самый спелый персик и шмякнула им об стену, после чего пнула этажерку с нотами Касс.
Ласло расхохотался.
– Скажи, Белла, что ты будешь делать, когда повзрослеешь?
– Перестань меня подкалывать, – закричала она и начала бить тарелки. Это Ласло не понравилось.
– Поставь посуду на место, – рявкнул он.
И когда она не послушалась, он влепил ей очень сильную пощечину. От боли глаза ее наполнились слезами. Она всхлипнула и убежала наверх. В спальне весь ее гнев испарился. Горько стыдясь себя, она разделась и легла.
Она лежала, прислушиваясь к надвигающейся грозе. Потом она услышала, как Касс и Гренвил о чем-то тихо смеялись, укладываясь в постель.
Наконец она заснула беспокойным сном.
Ей привиделся самый ужасный сон. Будто она тонет, задыхается и никак не может вынырнуть. Тогда она закричала. Вдруг в комнате зажегся свет – в дверях стоял Ласло. Он сразу же подошел к ней и обнял ее.
– Все в порядке, малыш, все в порядке. Просто плохой сон.
Она чувствовала тепло его тела, его пальцы на своих лопатках. Какое теперь имеет значение, что он тот самый, кого она ненавидит больше всех на свете? Все-таки это человеческое существо.
– Я больше не могу, – всхлипывала она. – Все время повторяется этот кошмар. Мне приснилось, что я тону в крови и знаю, что это кровь моей матери. О, Господи! – и она закрыла лицо руками.
– Давай рассказывай.
– Не могу, – прошептала она.
А потом сразу выложила ему все. По сути дела, она говорила это даже не Ласло, а самой себе.
– Я всегда лгала о моем прошлом. Я так стыдилась его. Моя мать была очень почтенная женщина, дочь священника секты Христианской Науки. Но она влюбилась в моего отца. Он был красив, как бог, но совершенно испорченный и страшно криводушный. Мать, выходя за него замуж, не знала, что до этого он уже четыре раза сидел в тюрьме за воровство. Какое-то время он пробовал жить честно, но где бы он ни работал, его отовсюду выгоняли. Потом родилась я. Денег не хватало, и мать была вынуждена пойти работать…
– Продолжай.
– Она работала поденно в чужих домах, но на жизнь все равно не хватало, и отец украл церковные деньги. Мать нашла их под половицей и сразу же пошла к священнику, своему отцу, и все ему рассказала. В ту ночь у них вышел крупный разговор с отцом, они сказали ему, что заявят в полицию. Представляешь? Выдать своего! Отец полез в бутылку. Началась драка, дед упал и ударился головой о каминную решетку, а потом умер в больнице. Отца приговорили за убийство к пожизненному заключению. Мать ни разу не пришла к нему на свидание. Через десять лет он умер в тюрьме от туберкулеза.
Она замолчала. В мутном зеркале, стоявшем в углу комнаты, сверкнула странная розовато-золотая вспышка. За окном раздался сильный раскат грома. Полил дождь.
– Только на суде мать узнала, что мой отец был уже женат и я была не… – она запнулась на полуслове.
– Незаконнорожденная, – досказал за нее Ласло.
Белла кивнула.
– После этого мать никогда не улыбалась. Она переехала в другую часть Йоркшира, в городок Нейлсуорт, где нас никто не знал. Она все время работала и скопила денег, чтобы устроить меня в хорошую школу. Но я эту школу ненавидела. Все девочки смеялись над моей некрасивой одеждой и над сильным деревенским акцентом. Мать боялась, что я пойду по отцовской дорожке. Потому что внешне я похожа на него. Она меня била и подолгу держала взаперти в темной комнате, когда уходила на церковные собрания.
Я ее возненавидела, – Белла говорила так тихо, что при шуме дождя Ласло с трудом мог ее расслышать. – И стала мечтать о том, чтобы уехать в Лондон и стать актрисой. Когда мне исполнилось семнадцать, у матери обнаружили рак. Но она, принадлежа к Христианской Науке, не принимала никаких болеутоляющих. Наверняка, она сильно мучилась и от этого стала совсем невыносимой. Бродила по дому и проводила пальцем по мебели, чтобы удостовериться, что я как следует вытерла пыль. Денег у нас никаких не было, и мне пришлось бросить школу и пойти работать в местный мануфактурный магазин.
И тогда я встретила Стива, – она немного помолчала. – Он работал в одной из местных дискотек. Я никогда раньше не видела такого красивого мужчину. Казалось, он источал настоящий голливудский шик, от него исходил свет свободы. Понятно, что он соблазнил меня при первом же свидании. Мать узнала и начала меня стыдить и позорить, но она была уже слишком слаба, чтобы как-то помешать мне.
Однажды утром я услышала, как две девицы сплетничают в магазине про Стива – что он соблазнил половину Западного райдинга и повсюду оставляет неоплаченные счета. Я чуть с ума не сошла, кинулась его разыскивать, и оказалось, что он куда-то отчалил, даже со мной не попрощавшись. Он даже адреса не оставил. И хотя я знала, что мать умирает, я весь день и всю ночь прочесывала город, чтобы найти его. Домой я вернулась в четыре часа утра. С матерью были две соседки. Она уже находилась в коме и умерла, не приходя в сознание.
Белла дрожала, как лист, и старалась сдержать слезы.
– Все в городе меня ненавидели. Смотрели на меня из окон и шушукались друг с дружкой про то, какая я плохая. Три дня я провела одна в пустом доме с этими проклятыми венками из лилий. Чуть с ума не сошла от горя. Только после я поняла, что сделала с матерью. А дальше пошли кошмары.
– Что было потом?
– Я уехала на юг. От продажи дома осталось немного денег. Я поступила в Королевскую академию драматического искусства, сменила имя на Беллу Паркинсон, и говорила всем, что отец у меня был библиотекарь, а мать школьная учительница. Я так часто повторяла эту выдумку, что сама почти поверила в нее.
Она посмотрела на свои руки.
– Теперь ты знаешь все.
– Большую часть я знал и раньше.
– Знал? Откуда? Стив рассказал?
– Немного. У меня хорошая служба информации.
Белла притворно засмеялась.
– Неудивительно, что ты не хотел, чтобы я выходила замуж за Руперта. Незаконная дочь убийцы! Не самая лучшая партия?
– Мне нет никакого дела до твоего происхождения.
Она посмотрела на него с удивлением. Ласло не был ни поражен, ни возмущен ее рассказом и не выказал к ней презрения или чего-нибудь в этом роде, к чему она была готова, если бы решилась рассказать кому-нибудь всю правду. Впервые его темное насмешливое лицо было совершенно серьезным.
– Послушай, – сказал он. – Не имеет значения, что там с тобой случилось раньше. Это никого кроме тебя не касается. Главное – какая ты теперь: талантливая и интересная. – Он посмотрел на ее заплаканное, покрытое пятнами лицо и слегка улыбнулся. – И даже красивая, что немаловажно. У Энрикесов прошлое, если в нем покопаться, довольно темное. Всего четыре столетия тому назад они грабили и убивали, чтобы приобрести то, чего жаждали. Просто, они делали на несколько сот лет раньше то же самое, что сделал твой отец. К тому же он не был убийцей. Он убил человека в драке.
– Как ты, – сказала Белла.
– Как я убил Мигеля Родригеса, – согласился Ласло, мрачнея лицом.
Он уложил ее снова в постель, а сам поднялся.
– Пойду принесу тебе снотворного.
Только когда он вернулся, она обратила внимание на то, что он был одет в ту же самую черную рубашку и грязные белые брюки, что были на нем в продолжение всего вечера.
– Почему ты не ложился? – спросила она.
– Читал. Я сплю мало. Всегда есть что-нибудь или… кто-нибудь, чем стоит заняться.
Она вдруг спохватилась, что на ней только очень прозрачная ночная сорочка, что Ласло держал ее в своих объятиях и что всего двое суток тому назад он, притворившись Стивом, практически овладел ею. Она почувствовала, что краснеет, и нырнула под одеяло.
– Извини, – пробормотала она, – мне не стоило докучать тебе своими проблемами.
– Белла, – удивленно сказал он, – ты просишь у меня прощения. Ты уверена, что с тобой все в порядке?
– Не раззадоривай меня, – глухо проговорила она, – я не в настроении.
Он засмеялся.
– Быть женщиной – это не подарок судьбы, не так ли? Просто ты не в том веке родилась.
Глава пятнадцатая
На следующий день она чувствовала себя так, словно выздоравливала после очень тяжелого гриппа. Она стала невероятно стыдливой с Ласло и почти не могла смотреть ему в глаза. Большую часть дня она проспала на солнце. Вечером, умиляясь до слез, глядела по телевизору постановку «Король и я». К тому же она испытала совершенно неуместное раздражение, когда Ангора позвонила Ласло из Франции, где находилась на съемках фильма, а он во время разговора перенес аппарат в другую комнату.
На следующий день они вернулись в Лондон. Ей надо было начинать репетиции «Чайки». Три дня спустя она сидела у парикмахера в мрачном настроении, потому что Ласло за все это время даже не удосужился позвонить ей и спросить, как дела.
Бернард, ее парикмахер, взял прядь ее волос.
– Это ты, душа моя, немного ошиблась. Розовая краска на солнце стала зеленой.
– Слушай, – сердито сказала Белла, – я решила вернуться к своему естественному цвету.
Бернард был потрясен.
– А какой он у тебя?
– Мышино-серый. Довольно приятный.
– Но, дорогая, ты с ума сошла. Ты уже несколько лет как блондинка. Тебя ведь никто не узнает. Я разрушу твой образ.
– В следующей пьесе я буду играть девушку очень мышиного вида.
Увы, никакая женщина не может быть авторитетом для своего парикмахера. Бернард лукаво усмехнулся.
– Что ты мне рассказываешь, дорогая? Ты встретила приятного и откровенного типа, которому, по твоим наблюдениям, не нравятся крашеные волосы.
– Чепуха, – сердито заявила Белла и мучительно покраснела.
Жара все усиливалась. Ей предстояло репетировать всю вторую половину дня. В театре стояла невозможная духота. Она уже как следует принялась за свою роль, как произошло нечто такое, от чего она никак не могла сосредоточиться. Через пять минут она вернулась в гримерную.
– Скажи, в чем дело? – обеспокоенно спросила Рози Хэссел. – Все так хорошо шло.
– Это Джонни виноват, – взорвалась Белла, глядя в упор на красивого блондина, игравшего Константина, который стоял, облокотившись о ее гримерный стол. – Ты не видела, как он прокрался на сцену и выпустил эту жабу? Он знает, как я боюсь жаб.
Джонни засмеялся.
– Белла, мой ангел, ведь эта сцена – на берегу озера. Там все должно кишеть лягушками, жабами и прочими тварями. Я просто попытался внести в действие немного реализма.
– Ничего подобного, – закричала Белла. – Ты хотел до смерти меня напугать.
– Ну хорошо, – Джонни пожал плечами, – Если уж ты так возражаешь…
– Да, возражаю.
В дверях появился нахмуренный Роджер Филд. Когда два ведущих актера выкрикивают друг другу оскорбления, – это зрелище не из самых приятных. Но Белла уже разошлась.
– Я сообщу об этом в профсоюз, и тебя вышвырнут! – кричала она.
– Хватит, Белла, – сказал Роджер, – тебя слышно всему театру.
– А мне наплевать, – заорала Белла. – Ты знаешь, что он сделал? Он подложил жабу…
– Хорошо, возьми эту жабу, Джонни, и брось ее обратно в Темзу или откуда там ты ее взял. С тобой я потом поговорю.
Осклабившись, Джонни вышел из комнаты.
– Я тебя убью, убью, убью тебя! – прокричала ему вслед Белла.
– Хватит орать как базарная торговка, – сказал Роджер. – К тебе пришли.
– Не хочу никого видеть, – отрезала Белла. – Я хочу, чтобы ты запретил этому жуткому типу впредь подкладывать жаб в… – Крик ее сошел на нет, потому что в дверях возник Ласло.
– Оставляю ее тебе, – сказал Роджер, – надеюсь, тебе удастся ее успокоить.
С минуту Белла молчала, потом спросила:
– Что ты здесь делаешь?
– Смотрел твою репетицию. Пришел сюда сказать, как хороша ты была, да не уверен теперь, что ты этого заслуживаешь. Но я рад, что ты способна оскорблять не одного меня.
– Тут нет ничего смешного. – Белла плюхнулась в кресло и посмотрела на себя в зеркало. Серые волосы схвачены на затылке эластичной лентой. Поблескивающее лицо без малейших следов косметики. Мокрая от пота рубашка, джинсы.
Проклятье, проклятье! Она ведь намеревалась при ближайшей встрече с ним предстать такой элегантной и красивой…
– Что тебе надо? – нелюбезно спросила она.
– Хотел пригласить тебя на ужин, но если будешь такой злой, делать этого не стану.
– А куда? – она покраснела и заерзала на стуле.
– Мне надо заняться двумя арабами, встречаюсь с ними в восемь. Ты будешь готова через четверть часа?
– Но мне нечего надеть, – застонала Белла.
Ласло поднялся.
– Одолжи что-нибудь. Мне еще надо поговорить с Роджером о делах. Кстати, – добавил он уже в дверях, – мне понравились твои волосы. Так гораздо лучше прежнего.
Арабы были веселые и толстые. За ужином они съели картошку и мясо Беллы. Она одолжила у Рози шорты и оранжевую футболку, которая слишком тесно обтягивала грудь.
Загар начинал у нее сходить. Ей все время хотелось придумать что-нибудь остроумное.
Арабы намеревались кутить всю ночь и все что-то бормотали насчет похода в заведение со стриптизом. Но Ласло сумел к полуночи вместе с Беллой отвязаться от них. Молча ехали они по ночному Лондону. Остановились у светофора.
Белле захотелось, чтобы красный свет никогда не погас. Когда они подъехали к Гайд-Парку, она задержала дыхание. Он повернул налево. Она была вне себя от радости, когда поняла, что он везет ее к себе на квартиру, а не к ней домой.
Когда Ласло наливал в стаканы напитки, она внимательно его рассматривала. Густые черные кудри над воротничком. Широкие плечи под безупречно белым пиджаком. Загорелые руки. От внезапного желания у нее голова пошла кругом.
«Что это со мной? – в ужасе подумала она. – Пять дней тому назад я была без ума от Стива, а теперь только и думаю, как бы оказаться в постели с Ласло».
Когда он передавал ей стакан, их пальцы встретились. Вздрогнув как от ожога, она схватила стакан и одним махом влила в себя его содержимое. Теперь у него дело в шляпе, подумала она в панике. Пароходный шулер с моралью уличного кота и миллионом световых лет сексуального опыта в штанах. Все что ему остается – это подпустить немного лести, и я буду есть у него с руки.
Ласло снял пиджак и повесил его на спинку стула. Потом спросил:
– Ты что-то затихла. О чем думаешь?
– Я знаю, – сказала Белла, набравшись духу, – что ты был добр ко мне только ради того, чтобы я тебе уступила. Просто, чтобы быть уверенным, что я не вернусь к Руперту.
Ласло вздохнул.
– Это очень дурацкое, детское замечание. Я ожидал, что ты будешь говорить что-нибудь вроде этого.
Белла готова была вспылить. Оба помолчали, потом она пробормотала:
– Хорошо, прости. Я вела себя бестактно.
Он улыбнулся.
– Умница, что извинилась. Иди ко мне.
– Нет, – выдавила из себя Белла. – Я не могу, не хочу быть твоей очередной ночной подстилкой, забавой от бессонницы.
– Дитя мое, о чем это ты?
Зазвонил телефон. Ласло не обратил на него внимания.
– Может быть, тебе лучше ответить? – не уверенно сказала Белла.
– Хорошо, – он снял трубку, не отводя от нее глаз. – Алло! Да, тетя Констанс, такое неожиданное удовольствие, – он подмигнул Белле, ухмыльнувшись, и завел глаза к потолку.
И вдруг улыбка сошла с его лица.
– Что такое? – прорычал он. – Когда это случилось? Почему раньше мне не сказали? Полицию оповестили? Хорошо, я сейчас буду.
Когда он положил трубку, шрам на его лице был похож на багровую рану. Глаза сверкали гневом.
– В чем дело? – спросила Белла.
– Похитили Крисси. Требуют два миллиона фунтов выкупа.
Глава шестнадцатая
Ласло гнал свой большой темно-зеленый «мерседес» по пустынным лондонским улицам, не обращая внимания на светофоры. Колеса визжали на поворотах. Сидевшая рядом Белла похолодела от страха.
– Но что все-таки произошло? – шепотом спросила она.
– В половине седьмого Крисси пошла отправить письмо и не вернулась. Тети Констанс и дяди Чарлза не было дома, и только когда в девять часов зашел Стив, чтобы пригласить ее на какую-то вечеринку, а ее не оказалось дома, стало ясно, что она пропала.
– Стив с ней встречался? – резко спросила Белла.
Ласло искоса посмотрел на нее.
– Ангора уехала во Францию, и Стив перенес свои довольно щедрые чувства на Крисси.
Вся вспыхнув, Белла спросила:
– А что потом было?
– Похитители позвонили в половине двенадцатого, сказали, что Крисси у них и что они отпустят ее целой и невредимой, если мы выложим два миллиона фунтов и не будем звать полицию.
Теперь внешне он был совершенно спокоен. Его жесткое смуглое лицо не выражало никаких чувств. Но на щеке дергался мускул, и когда он зажигал сигарету, руки у него сильно дрожали.
«Будь на моем месте Ангора, – тоскливо подумала Белла, – она бы обвилась вокруг него и нашла бы метод, как его успокоить».
Дверь им открыл Руперт, и Беллу это явно поразило. Он только что прилетел из Цюриха. В холле повсюду был разбросан его багаж.
– Слава Богу, ты приехал, – сказал он Ласло. – Бедняжка Крисси! Что мы можем для нее сделать? Тут ни от кого никакого проку. Моя мать впадает в истерику от одной мысли, что придется расстаться с двумя миллионами. Отец накачался спиртным, а эта змея Стив… – Тут он заметил Беллу и, взяв себя в руки, небрежно бросил ей: – А, привет.
В гостиной Чарлз остекленевшими глазами смотрел в камин. Стив, сидя на диване, пил коньяк и старался выглядеть одновременно и как у себя дома, и как человек крайне озабоченный. Массивная Констанс в темно-бордовом атласе двинулась им навстречу.
– Где ты был, Ласло? Полагаю, кутил, как обычно, – с кислой миной предположила она, а потом уставилась на Беллу. – А эта что здесь делает? Ты должен вразумить Руперта и Чарлза. Они не хотят звать полицию.
– И правильно поступают, – сказал Ласло. – Чем меньше народа про это будет знать, тем лучше. – Он обратился к Чарлзу: – Нам надо как можно скорее собрать наличные.
Констанс выглядела потрясенной.
– Но мы такую сумму не поднимем. Мы же разоримся. Я и так еле свожу концы с концами. Почему вы не хотите, чтобы с этим разобралась полиция?
– Если ты позовешь полицию, – резко сказал Ласло, – то только всполошишь похитителей, и они пристукнут Крисси.
– Не говори мне таких ужасов. Это дитя мне как дочь.
– О, Господи, – грубо сказал Руперт, – не будь такой лицемеркой. Ты обращалась с Крисси как со своей прислугой. Она только и знала, что бегала по твоим поручениям.
Констанс поджала губы.
– Отчасти в этом виновата сама Крисси, – сказала она, обращаясь к Стиву, – я всегда говорила ей, что если она будет выходить с непокрытой головой, то попадет в руки нежелательных типов.
– Эти типы подстерегли ее в засаде, – процедил Руперт сквозь зубы, – не будь такой набитой дурой.
Констанс побагровела.
– Как ты смеешь со мной разговаривать подобным тоном? На мою долю и без того немало досталось. Все заботы о свадьбе Гей, а потом еще твоя помолвка с этой ужасной… – Спохватившись, что Белла находится рядом, она вовремя остановилась. Они не успели еще испытать неловкость, как она обрушила на Руперта очередную истерическую тираду.
Ласло задумчиво посмотрел на нее, а потом сказал неожиданно мягко:
– Для тебя, тетя Констанс, это был, наверное, страшный удар. Ты, конечно, переутомилась. Я думаю, что ты сегодня наверняка не ужинала. Почему бы тебе не лечь отдохнуть, а мы чего-нибудь принесем тебе на подносе.
– Как я могу есть в такое время? – возмутилась Констанс, но, похоже, такое предложение ее смягчило. – Хотя, возможно, мне следует подкрепиться. Думаю, меня устроят бутерброды с цыпленком.
Стив поднялся и одарил Констанс одной из своих обезоруживающих улыбок.
– Пойду на кухню и скажу, чтобы приготовили.
– Ты так меня утешаешь, Стив, – сказала Констанс, поднимаясь наверх.
Ласло, Руперт и Чарлз тут же принялись обсуждать проблему наличных, но Чарлз явно не мог сосредоточиться.
– Думаю, что смогу раздобыть немного, – сказал он, нетвердой походкой направляясь к двери. – Спасибо тебе, Ласло, за то, что так ловко управился с Констанс.
Когда Чарлз вышел, появился Стив.
– Половина каплуна и бадейка французского жаркого отправлены наверх к Констанс. Это ее успокоит, – сказал он Ласло. – Не могу тебе передать, как меня потрясло случившееся с Крисси. Я знаком с ней всего две недели, но этого оказалось достаточно, чтобы понять, что она большой ребенок.
– Ничего ты не понял, – выпалил Руперт, – тебя интересовало только ее приданое.
– Заткнись, Руперт, – сказал Ласло и вернулся к разговору о деньгах.
Белла украдкой посматривала на Стива и не могла взять в толк, как она могла любить его до исступления. Все в нем вызывало в ней отвращение. Обыкновенный красивый нуль без палочки, подумала она. Потом поглядела на Руперта, который сидел у окна, обхватив руками голову. Он казался совершенно подавленным. После этого она перевела взгляд на Ласло. Мускул на его щеке все еще дергался, и она вдруг поняла его необыкновенную мужскую надежность и силу и каких трудов ему стоило вот так держаться и не паниковать как остальные.
Неожиданно, подобно озарению, к ней пришла мысль: она его любит.
В этот момент он посмотрел на нее и спросил:
– Устала?
– Мне надо ехать, – пробормотала она, испугавшись, что он догадается, о чем она думает.
– Я отвезу тебя, – предложил Стив.
– Ее отвезет Руперт, – сказал Ласло, – я хочу, чтобы ты, Стив, пораскинул умом, как раздобыть наличность в Буэнос-Айресе.
По дороге домой Белла молчала, тщетно пытаясь подавить обуревавшие ее чувства. Но когда они подъехали к дому, она предложила Руперту подняться к ней и чего-нибудь выпить.
Он покачал головой.
– Мне надо возвращаться. О, черт! Белла, что мне делать? Я так долго не принимал Крисси всерьез, обращался с ней просто как с надоедливой сестренкой, а теперь вот ее нет…
– И ты понял, что любишь ее.
Он посмотрел на Беллу. Вид у него был измученный.
– Да. На прошлой неделе, когда ты сказала, что не пойдешь за меня замуж, я думал, что застрелюсь, но теперь Крисси в такой жуткой опасности, и я понял, что люблю ее, и не надеюсь, что когда-нибудь снова ее увижу.
Белла обняла его.
– Ну что ты, что ты! Все будет хорошо. Ласло ее разыщет.
– О, если только ее можно вернуть, то он это сделает. Со всеми его приятелями в уголовном мире он может, как никто другой, нажать где следует, только у меня жуткое предчувствие, что это не просто похищение из-за денег, что это как-то связано с Мигелем Родригесом.
У Беллы перехватило дыхание.
– Это которого убил Ласло?
Руперт кивнул.
– Брат Мигеля, Хуан, все время пытался рассчитаться с Ласло.
– А что там все-таки произошло?
– Мигель и Хуан Родригес заправляли какой-то шайкой в Южной Америке. В Буэнос-Айресе у них все было схвачено. Их даже полиция боялась. У Мигеля была жена Мария, намного моложе его, с которой он обращался по-скотски. Они с Ласло влюбились друг в друга, и у них был бурный роман. Мигель про это узнал и в каком-то баре полоснул Ласло ножом. Началась драка, и Мигель был убит. На другой день Хуан плеснул в лицо Марии кислотой, хотя никто не мог доказать, что это сделал он. От ее красоты ничего не осталось. Она не смогла перенести мысли, что Ласло увидит ее в таком виде, и через несколько дней покончила с собой. Полиция слишком боялась Хуана, чтобы что-то предпринять, но с тех пор Хуан и Ласло охотятся друг за другом, как два тигра. Я думаю, что Крисси украли люди Хуана, а если так, то живой они ее не отпустят, сколько бы мы им ни выложили. Из-за этого Ласло места себе не находит.
– А жена Мигеля была очень красивая? – спросила Белла, стараясь не показать волнения.
– Мария? О, просто обворожительная. Не думаю, что Ласло оправился после ее самоубийства.
Поднявшись к себе, Белла несколько часов просидела, раздираемая ревностью при мысли о Марии Родригес.
