Текст книги "Белла"

Автор книги: Джилли Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Глава двадцать вторая

Понемногу рассветало. Белле стало казаться, что их оставили на произвол судьбы. У нее страшно ныл бок. Из-под двери уже не проникал свет прожектора. Мегафон молчал несколько часов подряд. Даже Крисси, прокашляв половину ночи, спала, слегка похрапывая. Возможно, ей снился Руперт и ее мягкая домашняя постель.

Карлос дремал, свернувшись калачиком. Рикардо все еще охранял входную дверь, а Эдуардо окно. Пабло держал ее и Крисси под дулом автомата.

«Как она может так мирно спать?» – подумала Белла.

Эдуардо включил транзистор, но он лишь что-то прошипел и окончательно замолк.

Они вполголоса снова заспорили. Рикардо явно досталось хуже других: ему нестерпимо хотелось курить и выпить, он обгрыз себе все ногти.

Вновь заговорил мегафон, заставив их всех вздрогнуть.

– Используйте единственный выход, сдавайтесь. Используйте единственный выход!

– Мне надо в туалет, – заявила Белла. Рикардо посмотрел на Эдуардо, тот кивнул.

Рикардо развязал Белле ноги и, наведя на нее ствол, повел к туалету в конце коридора. На минуту она заглянула в щель между ставнями. То, что она увидела, ободрило ее. На опушке леса были видны ряды полицейских. Они стояли неподвижно с наведенным на окно оружием. Другие полицейские ходили за рядами мешков с песком. Позади них были телевизионщики с камерами и служебными автобусами и сотни людей из спецслужб. Овчарки на поводках настороженно водили глазами и в нетерпении махали хвостами.

Она всматривалась, стараясь поймать взгляд Ласло или Руперта.

– Давай, ты что-то долго, – сказал Рикардо.

Пошатываясь, она вернулась в большую комнату. Крисси только что проснулась и, сообразив, где она, стала без конца кашлять и плакать. Белла пощупала ее лоб, он был горячий.

– Почему вы не отпускаете ее? – свирепо спросила она у Эдуардо – Вы же знаете, что вам конец.

Рикардо направил на нее автомат.

– Хуан нас выручит, – спокойно сказал Эдуардо.

– Чепуха! Вы что, не слышали, Ласло сказал, что он арестован, а даже если бы его и не взяли, вы же знаете, что он за человек. Он от вас откажется, как только поймет, что дело не выгорает.

– Только не от меня, – сказал Эдуард с неожиданным высокомерием, Хуан никогда меня в беде не оставит, как и я его.

День превращался в какой-то кошмар. Эдуардо то и дело подбадривал остальных. Мегафон вновь и вновь предлагал им еду и сигареты в обмен на освобождение одной из заложниц, но они упорно отказывались.

Во всех историях с похищениями, про которые читала Белла, осажденные бандиты в конце концов сдавались. «Но здесь другое дело, – подумала она. – Тут работает ненависть, из-за которой держится Эдуардо. Он без борьбы ни за что не сдастся».

С наступлением сумерек в комнате стало темно. Карлос, спотыкаясь, пошел в прихожую к выключателю. Свет не загорелся.

– Они отключили электричество, – злобно проворчал он.

Несколько часов они просидели в полной темноте, потом вдруг в комнату ворвался слепящий свет прожекторов, заставивший их всех прикрыть глаза. Этот свет то гас, то загорался, не давая никакой возможности заснуть. Они все перешли в одну из комнат с закрытыми ставнями.

Крисси впала в какое-то тупое оцепенение, которое встревожило Беллу куда больше, чем все всхлипывания, кашель и дрожь.

«Полиция действует неправильно, – подумала она. – Мы свалимся с ног раньше бандитов».

Еще один рассвет пригасил яркость лучей прожекторов. Белла потеряла способность что-либо воспринимать.

Рикардо, Эдуардо и Карлос цеплялись друг к другу по всякому поводу. «Если сегодня им предложат сигарет, – подумала Белла, – то Эдуардо будет нелегко удержать остальных от уступок».

Заговорил мегафон. Крисси очнулась и спросила с беспокойством:

– Что это?

– Это Ласло говорит.

Он опять говорил по-испански.

– Что он говорит?

Крисси приподнялась и стала слушать.

– Он говорит, что у него есть кое-что интересное для Рикардо и Карлоса. Сначала Рикардо. Он предлагает им внимательно его послушать.

Послышался женский голос, умоляющий, дрожащий от волнения, всхлипывающий. В сотни раз усиленный мегафоном, он звучал устрашающе.

Рикардо простонал и, сев, схватился руками за голову.

– Что она говорит? – шепотом спросила Белла.

– Это его мать. Она упрашивает его сдаться и отпустить нас. Говорит, что она старая женщина, и если его убьют, то жизнь ее потеряет смысл, потому что она уже больше никогда не сможет приехать в Англию, чтобы его повидать… Теперь она просит его подумать о своей сестре, которой примерно столько же лет, как нам. Теперь – что Хуан арестован и что пять лет тюрьмы, которые Рикардо получит, если сдастся, ни что в сравнении со смертью, когда у него не будет даже возможности исповедаться.

Мать Рикардо расплакалась. Рикардо поднялся и закричал.

– Перестань! Перестань! Я этого не вынесу!

– Возьми себя в руки, – холодно сказал Эдуардо. – Ты что, не видишь, что они ее к этому принудили?

– Мою мать не принудишь, – прошипел Рикардо, – никогда! Она ни за что не станет делать что-нибудь не по своей воле.

Мегафон заговорил снова. Теперь настала очередь жены Карлоса. Более спокойным, бесстрастным голосом она просила Карлоса спасти себя, потому что она и дети любят его и хотят, чтобы он вернулся. Она тоже напомнила ему, что Белла и Крисси молодые девушки, которые никому ничего плохого не сделали.

Карлос вел себя не так истерично, как Рикардо, но судя по его неподвижной позе и сжатым кулакам, Белла поняла, что на него это подействовало не меньше.

Для Эдуардо ничего. Вероятно, его никто не любил так, чтобы упрашивать спасать свою жизнь. А как же с Пабло, безмолвно и неподвижно стоящего у двери?

Наступила тишина. Потом голос заговорил по-испански. Это опять был Ласло.

– Мы повторяем, немедленно выходите и бросайте оружие на землю. Отпустите заложниц и выходите сами руки за голову, и вас не тронут.

– Не обращайте внимание на эти паршивые слова, – сказал Эдуардо. – Это все обман.

Говорил он спокойно, но суставы его пальцев, сжимавших автомат, побелели.

– С меня хватит, – заявил Рикардо. – Если они добрались до моей матери, то могут сделать с ней все, что захотят. Я выхожу из игры.

– Я тоже, – сказал Карлос.

У Беллы мелькнула надежда, но тут же пропала.

– Не выйдет, – ледяным тоном сказал Эдуардо. – Мы здесь на деле и доведем его до конца. Хуан нам поможет.

– Если вас убьют, он помочь вам не сможет, – сказала Белла.

– Заткнись, сука! – прорычал Эдуардо.

Он махнул автоматом Рикардо.

– Свяжи-ка ей опять ноги.

У Рикардо так тряслись руки, что ему долго пришлось завязывать узлы на ее щиколотках.

– Теперь завяжи им глаза.

– Нет, – сказал Карлос, начиная спорить.

– Давай, завязывай, – повторил Эдуардо.

Белла поняла, что это голос палача.

Она похолодела от страха. Во рту у нее пересохло. Ей хотелось позвать на помощь, попросить не убивать их, но когда ей обвязали глаза шарфом, она уже не могла говорить.

Кто-то повернул ее лицом к стене.

Она слышала, как Эдуардо приказал Пабло прикрыть автоматом входную дверь, а Рикардо и Карлосу велел охранять два окна.

– Они собираются нас убить? – шепотом спросила Крисси.

– Не уверена.

– Это очень больно?

– Не думаю. Говорят, что когда рана смертельна, то почти не больно.

Рикардо снова заспорил.

– Заткнись, – сказал Эдуардо. – Я это сделаю. И я за все отвечаю.

Наступила долгая пауза.

Нет, не допусти этого, Господи, молилась про себя Белла. Ей вдруг представился Ласло, который протягивает ей руку. Потом она увидела себя на руках отца, он поднимает ее, она повизгивает от удовольствия, заглядывая в его смеющиеся рыжеватые глаза. Потом она вспомнила свое первое участие в представлении «Отелло», аплодирующую публику, а потом оглушительные аплодисменты в тот вечер, когда Ласло привез ее в театр после «кражи» бриллианта. И вдруг эти оглушительные аплодисменты перешли в автоматную очередь и тут же она услышала стон, крик и падение тела рядом с собой.

– Крисси, – закричала она. – Вы убили ее, ублюдки, ублюдки!

Она напряглась, ожидая следующей очереди, но ее не было. Вдруг с ее глаз сняли повязку. Она посмотрела на Лежащую у ее ног Крисси, ожидая увидеть ее изрешеченную пулями, но, не веря своим глазам, с радостью поняла, что та еще дышит.

Боясь обернуться, она вдруг заметила, что по полу к ее ногам течет струя крови. Постепенно до ее полуобезумевшего сознания дошло, что это кровь мертвого, продырявленного пулями Эдуардо.

И здесь впервые за все время заговорил Пабло. Молодым хриплым голосом он велел Рикардо выбросить в окно все автоматы.

Осторожно, чтобы не нарваться на автоматную очередь, Рикардо открыл окно и выбросил стволы. Примерно секунду снаружи слышалась стрельба, потом она стихла. Рикардо подобрал оставшиеся автоматы и выбросил их.

Белла приводила Крисси в чувство, пока Карлос развязывал ее.

– Что случилось? – ахнула Крисси.

– У тебя был обморок, – сказала Белла. – Пабло пристрелил Эдуарде Они только что выбросили автоматы.

В мутных, покрасневших глазах Крисси сверкнула надежда.

Но Пабло все еще держал в руках автомат. Он ткнул дулом в спину Беллы и кивнул головой, указывая на лестницу.

– Выходите.

Ей пришлось поддерживать Крисси, когда они спускались по лестнице. Крисси казалась совсем хрупкой, должно быть, она похудела на несколько килограммов. Пабло, все еще сжимая в руках автомат, направился к двери. Белла обернулась к ним.

– Это ловушка, ты выстрелишь мне в спину.

Пабло покачал головой.

– Зачем ты застрелил Эдуардо?

– Чтобы он не застрелил тебя, – сказал Пабло. – Он должен был это сделать. Он не мог сдаться, как остальные. Для него это был вопрос чести. Он младший брат Хуана.

Пабло открыл дверь и швырнул свой автомат на траву.

– Спасибо, – сказала Белла, – я скажу им, что ты спас нам жизнь.

Он криво улыбнулся, отступил назад и, шутливо отдав честь, вывел ее на траву.

На какой-то момент ее ослепил солнечный свет, а потом мир предстал перед ней с необыкновенной четкостью. Перед ней расстилались пятьдесят метров пересохшей травы. Слева от нее сваленные в кучу, как бирюльки, лежали автоматы. За травой начинались деревья и мешки с песком.

Было совсем тихо. Никого вокруг не видно. Слева залаяла собака.

Медленно и неуверенно Белла пошла вперед, поддерживая спотыкающуюся и дрожащую Крисси, которая вся напряглась от страха перед возможной пулей.

Теперь она была в нескольких метрах от тени, отбрасываемой деревьями, и она еще раз убедилась, насколько серьезно организована операция: собаки на поводках, бронированные автомобили, телекамеры, машины скорой помощи, толпы полицейских. Дойдя до мешков с песком, она упала в объятия поджидавшего их полицейского и почувствовала грудью серебряные пуговицы его кителя. Из-за мешков с песком их обеих тянула в укрытие, казалось, сотня рук. Потом ее окружили, замелькали фотовспышками, зажужжали камеры. Внезапно появился Ласло, и она с трудом узнала его. Она его помнила по-кошачьему гибким, загорелым, в экзотичном белом костюме. Теперь же он был смертельно бледным, небритым. Лицо осунулось от переутомления, глаза покраснели, на скулах ходили желваки.

– О, Ласло, – простонала Крисси и, кашляя и всхлипывая, упала в его объятия.

– Все в порядке, малыш, – дрожащим голосом говорил он, – все кончилось. У тебя все наладится. Ты теперь в безопасности.

Через ее плечо он встретил взгляд Беллы.

– Теперь все в порядке, – механически повторял он.

И тут, словно собака, долго не видевшая хозяина, к Крисси метнулась фигура, оттащила ее от Ласло, целуя ей руки, лицо и бормоча:

– О, дорогая, любимая, любовь моя единственная.

Это был Руперт.

– У тебя все в порядке? Ты не ранена? – спрашивал он, разглядывая ее.

Крисси начала и смеяться, и плакать.

– У меня все нормально, но я так ужасно, так гнусно себя вела.

– Нет, нет. Ты моя, ты самая замечательная.

Белла отвернулась, чтобы не расплакаться. Рядом с ней был Ласло, и она страшно стеснялась. В какой-то момент толпа толкнула его, и он крепко прижал ее к себе. Она почувствовала его мокрую от пота рубашку и толчки его сердца. Потом она отошла в сторону. Вокруг было столько народа, а она такая грязная и вонючая, и волосы такие безобразные. Она так часто представляла себе эту встречу, а теперь не могла ничего сказать, из-за того что боялась сказать слишком много. Она выпалила только:

– Крисси больна. Ее надо срочно отправить в больницу.

Она закачалась, и Ласло подхватил ее. Потом толпа окружила ее и люди стали поздравлять их с освобождением. Какой-то старший полицейский чин в фуражке пробился к ней через толпу.

– Слава Богу, вы в безопасности. Что там произошло?

– Все в порядке, – ответила Белла, – они выбросили все автоматы.

– Они все живы?

– Трое живы. Эдуардо убит. Его застрелил Пабло, потому что он собирался нас убить.

– Вы сейчас можете ответить на несколько вопросов? – спросил инспектор.

Белла кивнула.

– Но думаю, что Крисси спрашивать не надо. Ей нужен врач.

– А как себя чувствует моя звезда? – сказал ей кто-то на ухо.

Белла резко повернулась и увидела такое знакомое веснушчатое лицо Роджера Филда.

– О, Роджер, – проговорила она, и, теряя над собой контроль, всхлипывая, бросилась ему на шею.

Глава двадцать третья

Они с трудом пробирались через толпу. Фотографы непрерывно щелкали затворами, журналисты напирали, но полицейские сделали для них проход, и вскоре она, Ласло и Роджер укатили в полицейской машине.

Всю дорогу она сидела, вцепившись в Роджера и не в силах унять дрожь, все еще безнадежно стесняясь Ласло, сидевшего рядом с ней. Присутствие в машине двух полицейских усиливало ее неловкость.

Молча смотрела она в окно на красоту, которую еще недавно не надеялась снова увидеть, – на райскую зелень деревьев, на цветы шиповника, свисавшие гирляндами с береговых откосов, на луга, пестревшие золотистыми лютиками. Каждый раз, когда навстречу им проезжала машина, она отшатывалась от стекла. Она еще никак не могла привыкнуть к тому, что на нее уже никто не наводит дуло автомата.

– Как там в труппе? – спросила она Роджера.

– О тебе сильно беспокоились.

– Я и сама беспокоилась, – смех ее был уже довольно уверенный. Она полуобернулась к Ласло. – Диего в порядке? Он с тобой связался?

Ласло кивнул.

– А его жена и ребенок?

– Они прилетают завтра или послезавтра. Я поднял на ноги всех нужных людей на Грейт Ормонд-стрит, за ними будет самый лучший уход.

– О, я так рада, – она все еще не могла смотреть ему прямо в глаза. – У тебя с этим трудностей не было? Ты не был против того, что я ему это обещала?

– Господи, что ты, – сказал Роджер. – Это была лучшая из сыгранных тобой ролей, дорогая. Этим ты его сразила наповал. Я сказал Ласло, что тут снова подействовала твоя известная женская привлекательность.

Она засмеялась, но смех застрял у нее в горле, и она расплакалась. Роджер пожал ей руку.

– Все в порядке, моя радость. Мы знаем, что тебе пришлось перенести. Дай-ка ей глоток из твоей набедренной фляжки, Ласло.

В полицейском участке разыгрывались немыслимые, массовые сцены. Люди взбирались друг другу на плечи, толкались сотни репортеров с телекамерами. Со всех сторон слышалось: «Дайте на нее посмотреть». «А это ее приятель». «Посмотри на волосы». «Старушка Белла!» «Что там было?» «Она не ранена?»

Каждый старался до нее дотронуться, дернуть ее за платье.

Четверо полицейских протолкнули ее внутрь, где ей позволили выпить чашку кофе и умыться, прежде чем начнется допрос. Комната была битком набита полицейскими, обстреливавшими ее со всех сторон вопросами. Роджер сел рядом с ней, крепко взял ее за руку и, как мог, разряжал обстановку, когда она чересчур накалялась. Ласло куда-то на время исчез.

Когда они дошли до стрельбы, она снова задрожала.

– Вы уверены, что это Пабло застрелил Эдуардо? – спросил старший полицейский чин.

– Конечно.

– Но у вас же были завязаны глаза, – сказал инспектор с большими усами.

– Я могу судить по направлению, откуда стреляли, – сказала Белла, – и к тому же в тот момент только он держал в руках автомат.

– Но сначала вы подумали, что это Эдуардо стрелял в Крисси.

– Да, но только потому, что боялась этого.

– В окно были выброшены два автомата.

– Ну, в тот момент использовался только один, и я знаю, что это был Пабло, потому что до этого он все время был немного в стороне, а тут сразу же стал командовать.

– Но вы своими глазами не видели, как он стрелял? – упорствовал старший офицер.

Вероятность того, что они ей не поверят, была для нее нестерпима. Они вдруг показались ей точно такими же, как Рикардо и Эдуардо, которые хлестали ее по щекам, чтобы выбить из нее нужные им сведения.

– Здесь еще хуже, чем там, – выпалила она и, опустив на стол руки, заплакала. – Мне это и в голову не могло прийти. Я просто не могла себе представить такого.

И тут вошел Ласло. Он был побрит, одет в чистую рубашку и выглядел таким же уверенным в себе, как прежде.

– Если вы от нее не отстанете, – сказал он, подойдя к офицеру, – я устрою вам самый страшный скандал, который сразу подорвет всю вашу репутацию, которую вы себе приобрели на этом деле.

– Все в порядке, милая, – сказал он, взяв Беллу за руку, – это надолго не затянется.

Мягко и тактично он расспросил у нее обо всем, что произошло утром.

– Ну и хватит, – сказал он, когда она закончила свой рассказ. – Я только что видел сестру. Она чувствует себя не так уж плохо. Позже она будет вполне способна вам все рассказать, если вы проявите немного чуткости.

Офицер посмотрел на Ласло с неудовольствием и одновременно уважением и сказал:

– Хорошо, мистер Энрикес.

– Я бы хотел переговорить с мисс Паркинсон минуты две наедине, – продолжал Ласло, – потом вы сразу можете поместить ее в больницу.

Их провели в какую-то приемную, где был стол и два стула, от которых исходил запах мебельного лака, мела и страха. В горшке на подоконнике увядал какой-то цветок.

Сев, Белла сказала дрожащим голосом:

– Я не хочу в больницу. Я в полном порядке.

– Это только для обследования, и там ты сможешь отоспаться. Ненадолго, всего на день или на два, пока я не вернусь.

Она посмотрела на него с ужасом.

– Куда ты уезжаешь?

Он помолчал и сказал с непроницаемым видом.

– В Буэнос-Айрес.

– О, нет! Значит, они блефовали. Хуан еще не арестован.

– Пока нет. Но у меня есть на него все улики, и аргентинская полиция не упустит такого шанса. Так что мне будет оказано всяческое содействие.

– А что произошло со Стивом? – спросила она и почувствовала, что краснеет.

– Его взяли, – бесстрастно сказал Ласло. – Вчера при попытке выехать из страны.

– Он заговорил?

– Тут же все выложил.

Белла поморщилась. У этого поганца Стива даже не хватило духа постоять за своих негодяев-дружков.

– Они с Хуаном уже несколько месяцев планировали похищение Крисси.

– Значит, разыскать меня через объявления, прикинуться безумно влюбленным…

– Простая хитрость. Он в газетах прочитал про тебя и Руперта и затеял всю эту чепуху с объявлениями, чтобы усыпить твои подозрения. Он понял, что в нашем семействе чужаков не любят.

– Идеальный способ выйти на нас – через тебя.

Это у него получилось грубее, чем он того хотел.

– О, Господи, – Белла чувствовала себя уничтоженной. – Значит, это все по моей вине.

– Разумеется, не значит, – раздраженно сказал Ласло.

Раздался стук, и в двери показалась голова полицейского.

– Вы пропустите этот рейс, мистер Энрикес, если не поспешите.

– Сейчас иду. Еще несколько секунд.

Голова скрылась. Белла безразлично смотрела на свои руки. На какой-то момент ей показалось, что и Ласло не знает, что сказать.

Напряжение становилось невыносимым. Она почувствовала нестерпимое желание поплакать у него на груди, упросить его не улетать, но упорно продолжала смотреть на свои обкусанные ногти.

– Белла, – сказал он мягко. – Пожалуйста, погляди на меня.

– Я не могу, – выдавила она из себя.

Наступила еще одна томительная пауза. Он вздохнул и поднялся.

– Хорошо, я думаю, сейчас не стоит что-либо выяснять. Подождем. Роджер пока за тобой присмотрит. Отдыхай как можно больше. Я позвоню тебе из Буэнос-Айреса, как только у меня будет что сообщить.

– Ты будешь там осторожен? – спросила она, все еще не глядя на него.

– Я постараюсь, – устало сказал он и ушел.

Белла почувствовала страшную опустошенность.

Глава двадцать четвертая

Они выпустили ее из больницы через двое суток. Врачи сказали, что у нее необыкновенно крепкая конституция. Если не считать того, что по ночам она то и дело просыпалась от кошмаров с наведенными на нее дулами автоматов, а днем беспрерывно думала о Ласло, она вполне оправилась от потрясения. На изнурительной пресс-конференции после ее выхода из больницы Роджер помогал ей с ответами.

Вопросы о самом похищении и плене у бандитов были довольно неприятными, но вскоре они перешли к ее личной жизни.

– Вы были помолвлены с Рупертом Энрикесом? – спросил репортер из отдела сплетен в «Дейли мейл».

– Да.

– Но вы эту помолвку разорвали? – упорствовал тот.

– Да.

– Почему?

– Потому что мы не подходим друг другу.

– Или потому, что вы больше подходите его кузену Ласло?

– Нет! – сказала Белла, побагровев.

– Ласло пытался отвадить от вас своего кузена?

– Это не судебное заседание, – твердо сказал Роджер, – и я прошу вас прекратить задавать не относящиеся к делу вопросы.

Но журналисты упорно возвращались к вопросу о ее отношениях с Ласло, пока она наконец не потеряла терпение и не закричала:

– Вы можете прекратить эту травлю? Между мной и Ласло Энрикесом абсолютно ничего не было, и я больше не намерена отвечать на ваши дурацкие вопросы!

Роджеру Филду потребовался весь его такт, чтобы успокоить присутствующих.

«В состоянии сильного расстройства» – так написали в свои блокноты журналисты, когда минуту спустя Белла вдруг встала и, разрыдавшись выбежала из зала.

– Я больше не выдержу, – простонала она.

– Больше и не потребуется, – сказал Роджер.

Пять минут спустя, выскользнув через боковую дверь, они с Роджером оказались в полицейской машине.

– Куда мы едем? – спросила Белла.

– В одно убежище Ласло в Мэйд-Вейл. Он там скрывался после того, как тебя и Крисси похитили. Слишком многие, включая прессу, знают адрес его квартиры.

У входа их встретила Сабина – жена Роджера. Это была высокая, стройная брюнетка, и ее красота как в жизни, так и на фотографиях, стоящих на столе Роджера в театре, разбила надежды уже многих молодых актрис, которые мечтали прибрать Роджера к рукам. Она заключила Беллу в надушенные объятия.

– Добро пожаловать, дорогая. Эту квартиру надо видеть, чтобы поверить в ее существование. Я уверена, что именно здесь Ласло принимал свою первую дюжину любовниц, в этой спальне с зеркалами и персикового цвета атласом.

– Чепуха, – резко сказал Роджер. – Ласло купил ее как пристанище для приезжающих клиентов. Она сейчас пуста только потому, что в данный момент никого из них нет в Лондоне. Арабы от этой спальни с ума сходят.

– Надо думать, его бизнес теперь в расстройстве, – предположила Сабина, – он уже несколько дней не появлялся у себя в конторе. Сегодня утром сюда прислали целую кучу корреспонденции, которую он не открывал со дня вашего похищения. Я положила это все в его спальню. Тебя, Белла, я поместила туда же, так что можешь лежать и любоваться атласом персикового цвета и зеркальным потолком, – с этими словами она понесла чемодан Беллы в комнату справа.

Там на кресле лежало несколько свитеров Ласло, а на туалетном столике были в беспорядке разбросаны запонки, ножницы для ногтей, флаконы с одеколоном, щетки для волос с костяными ручками, галстуки, чековые книжки, бумажник, несколько ипподромных талонов, авторучка, большая куча корреспонденции и стопка пятифунтовых банкнот.

Белла понюхала один из флаконов. В нем чувствовался сильный аромат лаванды и мускуса, и это сразу же вызвало в памяти прежнего лощеного, шикарного, насмешливого и самоуверенного Ласло, каким она его знала до случая с похищением, а не того бледного, трясущегося и бормочущего человека, который встретил ее после избавления от плена.

Сабина словно прочитала ее мысли.

– Не знаю, как Ласло смог пережить последние десять дней. Он совсем не спал, все время пытался выйти на ваш след и не мог найти никаких зацепок. Только эти проклятые телефонные звонки через каждые двадцать четыре часа и раз от разу все более угрожающие. И эти дурацкие пленки с извещением, что вы еще живы и что с вами могут сделать в любой момент.

Она сняла с постели меховое покрывало и стала его сворачивать.

– А потом пришли по почте твои волосы. Это была последняя капля. Он решил, что вас обеих убили. И совсем расклеился. Когда это случается с теми, от кого такого никогда не ожидаешь, то бывает обычно еще хуже. Роджер уже считал, что он конченный человек. Потом, как раз когда он пытался как-то взять себя в руки, позвонил Диего. После этого он пришел в себя.

Белла почувствовала, что краснеет. Больше всего на свете ей хотелось спросить Сабину, как относится к ней Ласло, но она боялась получить неутешительный ответ.

– Хоть бы он позвонил, – в сотый раз повторяла она.

– О, у него все будет в порядке. Он живучий как кошка. Оставляю тебя одну, чтобы ты привела себя в порядок. А я пойду приготовлю ужин.

– Когда будешь готова, приходи чего-нибудь выпить.

Когда она ушла, Белла посмотрела на себя в зеркало. Какие противные волосы! Она задумалась, не купить ли ей парик. Еще раз понюхав одеколон, она почувствовала внезапный приступ желания. И тут же с колотящимся сердцем стала перебирать нераспечатанные письма. Дойдя до половины стопки, она нашла то, чего больше всего опасалась – письмо из Франции в голубом авиаконверте с адресом, написанным фиолетовыми чернилами размашистым энергичным почерком.

Разумеется, на обороте стояло имя Ангоры. Только эта глупая сучка могла писать фиолетовыми чернилами. Беллу так и подмывало распечатать конверт. На штампе была дата девятидневной давности, так что Ангора, отсылая это письмо, могла еще не знать о похищении. Белла решительно сунула его вниз стопки. Потом переоделась в черно-зеленое платье вьетнамского покроя – с высоким воротничком и разрезами на подоле.

– Вот это уже больше похоже на прежнюю Беллу, – одобрительно сказал Роджер, когда она появилась в гостиной.

– Я чувствую себя совсем не похожей на гейшу, и какого черта я буду делать с этой проклятой прической?

– А мне даже нравится, – сказал Роджер. – У меня забота с плеч свалилась, я решил, что следующей твоей ролью будет Виола.

– «Она молчала о своей любви, но тайна эта словно червь в бутоне румянец на ее щеках точила…» – процитировала Белла. – Похоже на меня.

После ужина, часов в десять, когда впервые за весь вечер Белла отвлеклась от ожидания телефонного звонка Ласло, этот звонок, наконец, раздался. Отвечал Роджер. Вскоре лицо его расплылось в улыбке.

– Отлично. Превосходно сработано. Ну, это уже к лучшему, учитывая обстоятельства. Он больше никому беспокойств не доставит. Хочешь поговорить с Беллой? – он протянул ей трубку. – Это Ласло.

Сердце у нее чуть не выскочило из груди, в горле пересохло так, что она едва могла говорить.

– О, слава Богу, ты не ранен.

– Ни царапины. Обошлось без этого.

– О, я так рада. А что с Хуаном?

– Убит. Он попытался уйти, отстреливаясь, и ранил полицейского, ну они его и прикончили.

– Господи, как ужасно!

– Да, не слишком красиво. Но теперь по крайней мере многие в Буэнос-Айресе впервые за долгие годы смогут спать спокойно. Послушай, я не могу долго говорить, у меня через несколько минут самолет.

– Когда ты будешь в Хитроу[6]6
  Один из международных аэропортов Лондона.


[Закрыть]?

– Завтра около половины одиннадцатого, рейс В-725.

– Тебя встретить? (О, Господи! Она чуть было не прикусила язык. Его, вероятно, будет встречать половина Лондона, а тут еще она навязывается.)

Но он только сказал:

– Да, пожалуйста, и попроси Роджера позвонить Диего и сказать, что со мной летят его жена и ребенок, так что пусть подадут к аэропорту машину скорой помощи.

– Ой, как замечательно! – воскликнула Белла. – Он будет так рад. Хочешь еще что-нибудь сказать Роджеру? До завтра.

Она передала трубку Роджеру, вернулась в спальню и, сев на постель, закрыла пылавшее румянцем лицо ладонями. «Я люблю его, я люблю его, – повторяла она. – Я не смогу пережить эти двенадцать часов». Она начала мечтать, что наденет в аэропорт. Может быть, Сабина одолжит ей большую шляпу, но когда Ласло захочет ее поцеловать, помешают поля. «Перестань, – сказала она себе, – цыплят по осени считают».

В спальню вошел Роджер.

– Ну что, неплохо? – он ухмыльнулся. – Старый добрый Ласло. Через минуту начнется телеспектакль с Рози Хэссел. Хочешь посмотреть?

– Сначала я вымою голову, – решила Белла.

Помыв голову, она вернулась в спальню, чтобы причесать волосы и придать им хоть какую-то форму. Она продолжала витать в облаках. Снова посмотрела на пачку писем на столе. И вдруг почувствовала такое расслабление, что хотя и знала, что этого делать нельзя, все же не смогла одолеть искушения прочитать письмо Ангоры. Прямо мокрыми пальцами она надорвала конверт и быстро пробежала глазами содержимое. Ящик Пандоры! Вдруг она в ужасе охнула и, подперев щеку кулаком, перечитала письмо внимательнее.

«Мой дорогой, дорогой Ласло, – каждое слово жгло ей душу. – Господи, как мне надоел этот фильм… режиссер, продюсер, первый ассистент, все без конца меня дергают. А парень, что в главной роли, тот дергает первого ассистента – вот такое кино. Режиссер к тому же решил снимать сцену, где я полностью раздеваюсь, но пока что я сопротивляюсь, берегу себя для тебя, дорогой.

Я пыталась тебе звонить, но ответа не было. Съемки должны закончиться к двенадцатому, – то есть, сегодня, оторопев, подумала Белла, – и я собираюсь вылететь тринадцатого. Надеюсь, тебе удалось наконец отбить Беллу у Руперта. Тебе, должно быть, не составило труда перевести ее благосклонность на себя, но мне-то каково пришлось.

И все же я сделаю это для тебя еще десять тысяч раз, когда мы увидимся. С любовью и нетерпением, Ангора».

Белла начала тихо плакать. Так вот, стало быть, в чем все дело. Как она все время боялась, Ласло уделял ей столько внимания, чтобы влюбить ее в себя, направил на нее, как луч прожектора, всю свою пресловутую мужскую привлекательность – и все это для того, чтобы быть уверенным, что она не вернется к Руперту. Что ж, он добился всего, чего хотел. Она влюбилась в него, она больше не сможет вернуться к Руперту. Тот остается с Крисси, как того и хотел Ласло. И теперь, достигнув цели, он может вернуться к Ангоре, которая принадлежит к его кругу.

Размышляя так, она вспомнила семейный девиз Энрикесов, которым Ласло уколол ее при первой встрече: «Оцарапай Энрикеса – и прольешь собственную кровь».

Куда ей теперь податься? Где скрыться? Она вдруг решила вернуться в Нейлсуорт, в трущобы, где родилась. Быть может, там ей удастся найти покой.