Текст книги "Лунное наваждение"
Автор книги: Джилл Грегори
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)
Глава 21
На другой день Анемон почти не видела Стивена. Он ушел на совещание с ее отцом, Джонни Такером и мужчиной по имени Нед Будл – как потом выяснилось, тем самым курьером, который принес ей письмо от отца в ту давнюю ночь в Лондоне. Той же ночью Будл отплыл обратно в Америку и теперь помогал Томасу Карстейзу в его расследовании. В полдень, пока Стивен с ним разговаривал, Томас, улучив свободную минуту, зашел в номер к Анемон.
Он был встревожен. Разумеется, их люди тайно ходили за лордом Бромфордом по Новому Орлеану и всю ночь вели наблюдение за домом губернатора Клейбурна. И все-таки Томас нутром чуял беду, но не знал, когда и как она грянет, и проклинал себя за это.
Вчера вечером Анемон познакомилась с Де Воба. Судя по ее и Стивена рассказу, все прошло как по маслу. Но Томас боялся, что беда случится раньше, чем его дочь войдет в доверие к французу. У него в голове постоянно тикал часовой механизм: он чувствовал, что с каждой секундой катастрофа приближается.
– Папа, я вижу, ты волнуешься?
Анемон сбросила туфельки и с ногами забралась к отцу на диван, радуясь возможности поговорить. Она только недавно пришла с прогулки по городской площади, где напрасно надеялась встретиться с Де Воба.
На пути ей попалось «Кабильдо» – здание городского управления, в котором были подписаны документы на покупку Луизианы. В восхищении оглядев красивую арочную колоннаду, девушка вошла в парадные двери и поднялась на второй этаж. Внушительному сооружению, поражавшему своей строгой симметрией, придавали великолепие веерообразные окна и испанская резьба по металлу.
Рядом с «Кабильдо» стоял собор. Анемон задержалась возле него, полюбовалась башенками и симпатичным оштукатуренным фасадом, а потом неторопливо пошла обратно в гостиницу. По пути она заглядывала в разные магазины, покрутилась на приморском базаре, рассчитывая где-нибудь столкнуться с Жан-Пьером Де Воба и продолжить начатое знакомство.
Однако ей не повезло. Потоки людей текли по площади и улицам города, но Де Воба среди них не было. Теперь, сидя с отцом в бело-золотой гостиной, она чувствовала его напряжение и понимала, что он также сомневается в разумности их плана.
Девушка порывисто нагнулась вперед и взяла его за руку:
– Почему бы нам прямо сейчас не пойти к лорду Бромфорду и не предупредить его об опасности? Папа, мы успеем увезти его из Нового Орлеана до того, как Де Воба начнет бал.
Отец тяжело вздохнул:
– Нет, Эмми. Мы уже говорили об этом. Посмотрим, что принесет сегодняшний вечер. Если нам больше не удастся ничего узнать, тогда завтра у нас не останется выбора – придется сделать так, как ты сказала.
– Но, папа, вдруг Де Воба убьет лорда Бромфорда сегодня вечером? Тогда завтра будет уже поздно.
– Де Воба не так глуп, чтобы убивать Бромфорда в собственном доме. Скорее всего он сделает это в другом месте, дабы на него не пала даже тень подозрения.
Анемон задумалась.
– Возможно, ты прав, – медленно проговорила она, – но Де Воба любит рисковать. Мне кажется, ему должна импонировать эта шальная идея: убить человека прямо у себя дома, на балу, устроенном в его честь!
Томас взглянул на нее. Лицо его было необычно мрачным.
– Значит, нам всем следует каждую минуту быть начеку. Сегодня вечером я возьму под свое наблюдение мужчину по кличке Одноглазый. Это контрабандист, бывший пушкарь армии Бонапарта. Я видел, как он дважды встречался с месье Бержероном: один раз – в игорном притоне на Чупитулас-стрит и второй – в пивной Хромого Матти на улице Жирод. Я могу поклясться жизнью, что Одноглазый замешан в этом грязном деле. Когда придет час убийства, он наверняка приложит к нему свою лапу.
– Будь осторожен, папа. – Анемон тронула его за руку. Лицо ее было встревоженным. – Я много слышала про эту Чупитулас-стрит, и про улицу Жирод тоже. Этот квартал называют Болотом. Как раз в таких местах собираются речники – дерутся, пьют, играют в азартные игры. Там жизнь человека не стоит и шиллинга. Вряд ли разумно ходить туда одному.
Заливистый хохот Томаса Карстейза огласил своды богатой гостиной.
– Ох, Эмми, Эмми! – сказал он, наконец успокоившись. – И это ты говоришь мне, девочка? Своему старому папе? Да я видывал места и похлеще Чупитулас-стрит!
Анемон и сама не удержалась от улыбки, поняв, как нелепо ее предостережение.
– Да, я знаю, папа, но это другое. У меня нехорошее предчувствие насчет Нового Орлеана. Мне не нравятся люди, с которыми мы имеем дело. – Глаза ее затуманились. – Скорее бы все это кончилось! – добавила она как бы про себя.
Томас Карстейз внимательно посмотрел на дочь. Сколько он ее знал, она никогда не была трусихой, никогда не поддавалась суеверным страхам и тревогам. Опасность влекла ее, как птицу – открытое небо. Сегодняшний разговор его удивил.
К этому заданию он подходил со всей серьезностью, лучше других зная, насколько оно опасно и как высоки ставки в этой смертельной игре. Однако риск заставлял его сердце трепетать от волнения. Анемон обычно испытывала то же самое. Так было с самого детства, когда он научил ее незаметно исследовать содержимое чужих карманов и обезоруживающе врать, если поймают.
Она была чертовски опытным агентом и всегда работала с огоньком. Сегодня же в ней не было видно и следа былого задора. Перед ним сидела стройная молодая женщина в кремовом муслиновом платье для прогулок, с лицом, полным тревоги, мрачной задумчивости и… скорби. «Откуда вдруг эта скорбь?» – спросил себя Томас, откинувшись на спинку дивана.
– Что там у тебя произошло со Стивеном Берком, моя девочка?
Ага! Анемон вздрогнула, когда он произнес имя Стивена. Это было на нее не похоже. Обычно она сдерживала свои чувства, даже перед ним. Столь откровенная реакция говорит о том, что она не на шутку расстроена.
– Давай-ка выкладывай! – Он ободряюще улыбнулся в ответ на ее удивленное лицо. – Неужели ты думаешь, что тебе удастся что-то скрыть от меня, Эмми? Говори, ты любишь этого парня?
Щеки девушки залились румянцем, взгляд стал как у затравленного зверька.
– Ох, папа… – начала она, готовая выплеснуть наружу свое горе, но вдруг осеклась, сцепила руки на коленях, как школьница, и опустила голову. – Я не хочу говорить об этом.
Томас придвинулся к дочери и обнял ее за плечи. Он вспомнил того парня, Бойнтона. Это случилось много лет назад, когда Эмми была еще совсем ребенком. Она никогда не рассказывала ему про свой роман, но Томас знал о нем больше, чем она думала.
Он слышал, как она рыдала на своей кровати после того, как толкнула Бойнтона в лошадиное корыто. Сопоставив людскую молву с тем, что видел своими глазами, Томас сообразил, что к чему. Ему было больно за нее тогда, но что он мог сделать? Впрочем, и сейчас он был по-прежнему бессилен.
– Может, мне толкнуть Стивена Берка в лошадиное корыто? – спросил он, ласково улыбнувшись. – Хотя нет, лучше в грязные воды одного из рукавов Миссисипи. Тебе станет от этого легче, милая Эмми?
Анемон потрясенно уставилась на него, не в силах вымолвить ни слова. Потом раздался странный звук – нечто среднее между смехом и рыданием. Она забросила руки отцу на шею и уткнулась лицом в лацкан его сюртука.
– Ох, папа, ты знал! Знал про Эндрю… все эти годы! Откуда же… Хотя нет, это не важно… – Девушка засмеялась, но по щекам ее еще катились слезы. Через мгновение она села прямо и схватила протянутый отцом носовой платок. – Ты только не думай, папа, что мы со Стивеном… позволим нашим взаимным чувствам помешать делу. Он ненавидит меня так же сильно, как и я его, и все-таки вчера вечером мы с ним очень слаженно поработали. Нас объединяет общее желание уничтожить Де Воба и Паука.
– Может быть, но от успеха этой миссии зависит так много, что я не могу допустить даже малого отвлекающего фактора. – Томас говорил ласковым тоном, но в его словах слышалась четкость профессионала: – Сейчас, Эмми, нам нужны ясная голова и полная сосредоточенность на работе. Ты сможешь этого добиться, несмотря на свои отношения со Стивеном?
– Ты знаешь, что смогу, – отозвалась она, смело встретив его твердый взгляд. – Иначе бы ты не привлек меня к этому делу.
Томас запрокинул голову и расхохотался. Он взял ее руку и задержал в своей.
– Вот это по-нашему, девочка моя! – одобрил он, и в глазах его засветилась гордость. От этого взгляда на душе у Анемон потеплело. – Ты еще никогда меня не подводила, Эмми, и я совершен уверен, что не подведешь и на этот раз.
Томас Карстейз уходил от дочери уже не такой мрачный. Мысль о том, что Эмми может выйти замуж за Стивена Берка, подняла ему настроение.
Лучшего мужчины ей не сыскать. Они идеально подходили друг другу. Стивен был так же умен и ловок, так же обожал опасность и интриги и обладал достаточной силой, чтобы сладить с ее упрямым характером.
Однако им придется найти подход друг к другу – после того как закончится эта миссия. До тех пор, пока они не разоблачат банду заговорщиков, – никаких личных дел! В этом Томас Карстейз был неумолим.
Он убедился, что безопасность лорда Бромфорда для Эмми превыше всего, и лишь тогда ушел из ее номера. Она заманит Де Воба в ловушку! Томас знал свою дочь. В серьезном деле на нее можно положиться.
Томас направлялся в сторону реки, на Чупитулас-стрит. Месье Ламор был бы в ярости, узнай он, что его трудяга-бухгалтер на целый день ушел с работы. Но Томаса это не волновало. Все равно его роль француза Дюбуа подходит к концу. Скоро они выполнят задание, и ему больше не придется скрывать свою личность.
Он сможет вновь вернуться в Англию под именем Томаса Карстейза, ибо утечка информации из разведывательного департамента, которая угрожала ему в Испании, прекратится, как только разоблачат и арестуют Паука. А это удовольствие Томас готовил для себя. Он уже догадывался, кто такой этот самый Паук. Кто тот предатель, который приказал убить его в Испании, – и все потому, что Томас случайно узнал о готовящемся заговоре в Новом Орлеане. Нет, с Пауком он расправится лично!
Томас пересек Шартре, и тут ему в голову пришла одна мысль. Он ведь еще не рассказал Анемон – и Стивену, кстати, тоже, – о своих подозрениях по поводу Паука. А это, пожалуй, следует сделать. Правда, человек, на совести которого столько трупов и который так вероломно предал британское правительство, сейчас находится за океаном, но у него очень длинные руки – в этом Томас убедился на собственной шкуре.
Он уже собрался повернуть назад и снова разыскать Анемон, но в этот момент карета, с грохотом катившая по неровной дороге, вдруг резко свернула в сторону, чуть не наехав на него. Томас отскочил. И в ту же минуту за его спиной послышался низкий отрывистый голос… Этот голос был хорошо знаком Томасу.
– Стоять, Карстейз! Ни с места!
Томас застыл как вкопанный, испытав своего рода шок. Придя в себя, он понял, что допустил непростительную оплошность: надо было заранее предвидеть случившееся и предупредить Анемон!
– Вот так, Томас, молодец! – вновь раздался голос, и Томас весь подобрался, еле сдерживая холодную ярость в груди. – Мне бы не хотелось прямо сейчас выпустить в тебя пулю и испортить все удовольствие.
Томас хотел было повернуться, но в тот же момент почувствовал, как ему между лопаток уперся холодный ствол пистолета. И он услышал уже возле самого уха:
– Не делай глупостей, мой милый. Сейчас мы с тобой немного прогуляемся, придем в одно место и там спокойно поговорим по душам.
Вокруг Томаса продолжала бурлить улица Шартре. Шли под ручку мужчины и женщины, с грохотом проносились экипажи, а влажный тяжелый воздух обещал ливень еще до захода солнца. Небо уже темнело, с болот надвигались низкие тучи. Томасу казалось, что его отделяют от прохожих многие мили. Стоит ему закричать, побежать или сделать одно неверное движение – и мужчина у него за спиной нажмет на курок.
– Показывай дорогу, Оливер, старик, – сказал Томас. – Я, как всегда, в полном твоем распоряжении.
– Да, – ответил голос у него за спиной.
Приземистый маленький человечек с аккуратными усиками и холодными черными глазами шагнул ближе и ткнул пистолетом Томаса в спину. Любой прохожий подумал бы, что это просто двое приятелей идут вместе. Оружия не было видно, но Томас чувствовал его и понимал, что совершенно беспомощен. Они шли по оживленной улице. У него за спиной Оливер Фенвик мягко усмехнулся:
– Ты всегда был в моем распоряжении. А сейчас тем более. Идем-идем, нам о многом надо поговорить. А времени в обрез.
Эти последние слова прозвучали как угроза. Нервы Томаса напряглись, но он взял себя в руки. Долгие годы работы агентом научили его выдержке и самообладанию.
– Я рад, что мы встретились, – заметил он дружелюбно, когда они перешли дорогу. – Мне всегда хотелось понять, в чем сущность предательства. Быть может, ты мне расскажешь?
– Да, и очень скоро, – ласково проговорил его спутник.
Вдруг возле них остановилась карета – та самая, что чуть не наехала на Томаса в переулке. Кучер посмотрел на них с усмешкой и приподнял кепку. В этот момент дверца кареты распахнулась, и Томас увидел смуглое, изрезанное шрамами лицо Одноглазого. Он сидел в салоне экипажа откинувшись на подушки.
– Только после тебя, мой милый, – усмехнулся Оливер и сильно подтолкнул Томаса пистолетом в спину.
Глава 22
Стивен вытянул длинные ноги под деревянным столиком биржевой кофейни. Это было излюбленное место встреч мужчин Нового Орлеана. Сюда заглядывали все – и моряки, и купцы, и хозяева больших плантаций, – чтобы посидеть часок-другой в уютной обстановке, посплетничать и перекусить.
Сегодня днем в кофейне было особенно людно. Стивену и Джонни Такеру пришлось ждать свой кофе. Когда его принесли, Стивен быстро отхлебнул черный крепкий напиток и посмотрел на Джонни Такера поверх дымившейся чашки.
– Ты не заметил ничего подозрительного во время своего наблюдения за губернаторским домом? – спросил он. – Может быть, есть какие-то признаки предательства со стороны слуг или подчиненных губернатора?
Джонни покачал головой:
– Ничего!.. – Он метнул на друга быстрый взгляд: – Стивен, а ты не думал о том, чтобы ввести губернатора в курс дела? Клейбурну определенно можно доверять.
– Да, но любой его работник может оказаться в клане заговорщиков. Мы не знаем, как глубоко они внедрились. – Стивен поставил свою чашку на стол и с показной небрежностью оглядел остальных посетителей кофейни. – Клейбурн может нечаянно обмолвиться и насторожить кого-то из прислуги. Это подтолкнет заговорщиков к поспешным действиям, и мы уже не сумеем им помешать.
– Президент еще не ответил на твое письмо? – спросил Джонни, выстукивая пальцами беспокойную дробь по крышке столика. – У меня такое чувство, что мы работаем исключительно на свой страх и риск. Никто не отдает нам приказы. Черт возьми, если мы допустим ошибку…
– За все ошибки отвечать буду я, – заявил Стивен спокойным, властным тоном и посмотрел на Джонни: – Ты слишком долго работал курьером в дипломатических посольствах. Так, – губы его расплылись в усмешке, – и привык зависеть от приказов сверху. А помнишь, как мы с тобой начинали? Мы ведь тогда работали только на свой страх и риск и получали нагоняй каждый раз, когда заканчивали задание. Я до сих пор так работаю, приятель. Когда ты один на один с врагом, всякое решение приходится принимать самому исходя из обстоятельств. Ты забыл это? Так? Или, может, струсил?
Джонни сел прямо. Его карие глаза вызывающе вспыхнули.
– Струсил? А кто, рискуя собственной жизнью, вытащил тебя из тюрьмы в Триполи? Кто вовремя предупредил тебя насчет Аарона Бурра, арестованного в Миссисипи? Что, скажешь, я и тогда работал по чьим-то приказам? А когда ты ухлестывал за этой официанточкой… как ее звали-то?
– Молли.
– Вот-вот! Не я ли спас тебя, и ты добился славы, хотя информация была собрана главным образом мной одним…
– Хватит, хватит! – засмеялся Стивен, тепло блеснув синими глазами, и покачал головой: – Ты опять за свое, Такер? Я думал, ты уже угомонился.
Джонни понял, на что он намекает: после отплытия из Сент-Джона между ними установились натянутые отношения на борту «Морского льва».
– Ты здесь ни при чем… – Он дал знак официантке, чтобы та принесла еще кофе. – Просто я не мог спокойно смотреть, как эта английская лисица водит тебя за нос.
Стивен напрягся, тень пробежала по его лицу, но он быстро взял себя в руки. Откинувшись на спинку стула, он ответил небрежно:
– Да, с ней я и впрямь свалял дурака. Но теперь все кончено.
Джонни молчал. Вокруг гудели голоса: сидевшие в кофейне мужчины с жаром обсуждали самые разные вопросы – от политики до спорта, – но он не слышал их. Все его внимание было сосредоточено на Стивене.
Он знал его как самого себя и легко читал его мысли. От него не укрылась та боль, которую Стивен пытался скрыть за внешней самоуверенностью. Он видел, что его друг сильно уязвлен.
– Она не стоит этого, приятель, – сказал Джонни, стараясь не замечать неприятного укола совести. – Ведь она от тебя сбежала. Ты всегда был ей безразличен.
Во взгляде Стивена мелькнуло страдание, потом он опустил глаза и уставился в пустую кофейную чашку.
– Знаю.
– Так забудь ее! Погоди, вот кончится это задание, и мы найдем себе парочку женщин, а может, даже четырех, да закатимся с ними куда-нибудь сразу на несколько дней. Ты и забудешь эту стерву. Тряхнем стариной! Ты помнишь Мадрид? Как мы с тобой обхаживали прекрасных испанок! А помнишь ту очаровательную сеньориту, которая заманила нас в горы? Вот увидишь, все будет как раньше!
Как раньше… Вернуться к прежней разгульной жизни? Стивен уже не мог себе этого представить. Да, любовных похождений у них с Джонни хватало. Они жили и любили с какой-то отчаянной жаждой, стремясь насладиться каждым мигом бытия.
Женщин было много, и разных. Ни одна из них не тронула его сердце, но он безмерно наслаждался своими победами. Странно, сейчас казалось, что все это было очень давно. Последняя пассия Стивена, Сесилия Пелхам в Лондоне, домогалась его с бесстыдством, несвойственным большинству молодых дам благородного воспитания. Он потворствовал ей, хотя голова его была занята другими вещами, и ни разу даже не взглянул на ее скромную малышку горничную – Летти Зейн…
– Черт бы ее побрал! – Стивен вдруг подался вперед и обхватил голову руками, упершись локтями в стол. – Надо было вышвырнуть ее за борт в первую же ночь, как я и грозился.
– Забудь ее, Стивен. Разве ты не видишь…
– Забыть ее? – Он с досадой поморщился. – Неужели ты думаешь, что я не хочу ее забыть? Эта женщина живет в моем гостиничном номере под видом моей жены! Мне приходится проводить в ее обществе много часов. И даже во сне… – Он осекся и в расстройстве запустил в волосы пятерню. – Наверное, Анемон Карстейз – это мое наказание за годы распутной жизни.
Джонни смотрел на него с растущей тревогой:
– Брось, она обыкновенная женщина. Черт возьми, сколько у тебя их было и сколько еще будет!
Стивен взглянул на него. Джонни заметил горечь в синих глазах друга.
– Мне не нужна никакая другая. Мне нужна только Анемон!
– Тогда ты просто дурак! – Джонни Такер резко встал и швырнул на столик горстку монет. – Мне надо возвращаться к губернаторскому дому. Сегодня вечером на плантации мы с Уильямом и Недом Будлом сделаем все, как ты велел. Карета и лошади будут стоять наготове, чтобы смыться в любой момент.
Стивен тоже поднялся из-за стола. Посреди дыма и шума кофейного зала он встретился с сердитым взглядом Джонни.
– В чем дело, Такер? – медленно спросил он. – Тебя что-то гнетет.
Джонни не знал, что сказать. Он злился на самого себя, но не мог в этом признаться. Кто бы подумал, что на Стивена так подействует его разрыв с Анемон Карстейз? Джонни казалось, что Стивен расстанется с ней легко, не испытав ничего, кроме мимолетного сожаления.
Джонни мысленно проклинал себя за оплошность, но на вопрос Стивена не ответил. Он пересек многолюдный зал кофейни и вышел на улицу. Смеркалось. С серого свинцового неба сыпал мелкий дождик.
Стивен вышел вслед за ним и остановился рядом.
– Будь осторожен, – отрывисто сказал Джонни, стараясь не смотреть ему в глаза, – хотя я сомневаюсь, что Де Воба начнет действовать сегодня вечером. Уверен: он дождется субботнего бала.
– Я тоже так думаю, но надо быть готовым к любым неожиданностям. – Стивен поднял воротник и втянул голову в плечи, прячась от моросящего дождя. – Прости, если я тебя утомил своими сердечными излияниями. – Он натянуто улыбнулся, стараясь говорить небрежным тоном. – Может, когда-нибудь и ты встретишь женщину, которая заставит тебя забыть про здравый смысл. Видит Бог, я не думал, что это случится со мной.
– Стивен… – неожиданно вырвалось у Джонни, но он быстро спохватился.
– Что? – Стивен внимательно посмотрел ему в лицо.
– Да нет… ничего. – Джонни сделал глубокий вздох и сунул руки в карманы сюртука. – Встречаемся здесь завтра, сверим наши донесения – если, конечно, ничего не случится.
– Хорошо. – Стивен положил руку ему на плечо. – Спасибо, Джонни, ты настоящий друг.
Такер пробормотал что-то неразборчивое и отвернулся. Он торопливо шел в сторону губернаторского дома, увертываясь от встречных экипажей. Стивен мгновение смотрел ему вслед, потом направился к гостинице.
Ему предстояло провести еще один вечер с Анемон. Надо быть осторожным, иначе можно проститься с жизнью. Думать о ней в минуты опасности – непростительная роскошь. Опасность! Он чувствовал себя в сетях паутины. Страшные нити опутывали всех их, затягиваясь все туже… На ум снова и снова приходили мысли о Пауке. Кто бы ни был этот гений зла, хранивший верность только себе самому, с его силой приходилось считаться.
Стивен не знал, где сейчас Паук – здесь, в Новом Орлеане, или затаился где-то вдалеке и оттуда ждет вестей об успехе своего коварного плана. В любом случае сегодня вечером надо смотреть в оба – тщательно обдумывать каждый шаг, действовать быстро и четко.
Ситуация уже взрывоопасна. Малейший промах – и катастрофа неминуема. Он собрал нервы в кулак, приготовившись к битве с врагами, которые могли встать у него на пути сегодня вечером на балу у Жан-Пьера Де Воба. Чтобы победить их, он должен сначала победить собственную слабость, а значит, ожесточиться против Анемон. С этими мыслями Стивен подошел к дверям гостиной.
Анемон оделась и ждала его прихода. Увидев ее, он забыл про свое решение, но лишь на мгновение. Она была неподражаема в вечернем платье из однотонного золотого атласа с блестящим лифом и пышной кружевной юбкой.
Светлые волосы, прихваченные сверху золотым гребнем с бриллиантами, обрамляли лицо блестящими локонами. Изящную белую шею обнимало золотое колье с бриллиантами, в ушах поблескивали такие же серьги-капельки. На ногах красовались маленькие атласные туфельки, такие же золотистые, как и платье. Она была бесподобна!
Стивен уловил нежный аромат духов, и в глубине его что-то всколыхнулось. Камелии! Хрупкие и изящные, как эта девушка потрясающей красоты, которая стояла сейчас перед ним.
Ему хотелось подойти к ней, обнять, поцеловать эти мягкие персиковые губы, провести большим пальцем по длинной тонкой шее, обхватить ладонями белоснежные упругие груди, соблазнительно вздымавшиеся над блестящим лифом мерцающего платья. Но вместо этого он отрывисто кивнул и прошел мимо нее в спальню.
– Сейчас переоденусь и приду. Я был в кофейне – встречался там с Джонни. Поэтому задержался.
Он скрылся в спальне, хлопнув дверью.
Сердце Анемон упало. Она подошла к камину и уставилась невидящим взором на морской пейзаж в золоченой раме, висевший над мраморной полкой. «А что ты хотела? – спросила она себя, мысленно усмехаясь. – Думала, он бросится перед тобой на колени и признается в вечной любви – только потому, что сегодня вечером ты отлично выглядишь?» Невыразимая горечь наполнила все ее существо.
Через несколько минут Стивен вышел из спальни. В превосходно сшитом черном вечернем костюме он выглядел таким красавцем, что Анемон потеряла голову и едва не бросилась в его объятия.
– Это принесли, пока тебя не было, – опомнившись, произнесла она и протянула Стивену маленькую пригласительную карточку с тиснеными буквами.
Он мельком проглядел тисненный золотом текст, который в вежливых выражениях приглашал их на сегодняшний бал. На другой стороне приглашения тонким, изящным почерком Де Воба было написано:
Я безумно счастлив оттого, что вы почтите нас своим присутствием! Мадам Берк, я покорен вашей красотой. С нетерпением жду новой встречи. До вечера.
Жан-Пьер Де Воба.
– Каков наглец, а? – Стивен взглянул на Анемон, стоявшую рядом. – Пожалуй, нам следует показать ему, что мне не нравится его повышенное внимание к тебе. Пусть думает, что из-за него мы повздорили. Это не повредит нашей цели.
Повздорили?
– Это будет нетрудно изобразить, – заметила девушка, стараясь говорить беспечно-шутливо, но в голосе ее сквозила ирония.
Она хотела пойти за своим золотым ридикюлем и шалью, но он схватил ее за руку и повернул к себе лицом, почувствовав, как она напряглась.
– Ты в самом деле готова к этому заданию? – спросил он, заглядывая сверху в глубокие омуты ее глаз. Сегодня вечером они показались ему необычно большими и блестящими. – Если ты будешь откровенно кокетничать с этим мужчиной и пойдешь к нему на свидание, то он вправе ожидать, что, оставшись с ним наедине, ты поведешь себя как влюбленная женщина.
– Знаю.
– Ты понимаешь, что это значит? – Он невольно стиснул ее руку и не удержался от следующего вопроса: – Ты готова лечь с ним в постель, чтобы узнать нужную нам информацию?
Анемон охватила ярость. Этот вопрос был оскорбителен! Как он мог даже вообразить, что она продастся этому грязному женоподобному убийце ради его секретов? Неужели ему не приходит в голову, что она способна достичь своей цели, не уступая сексуальным домогательствам Де Воба?!
Хотя с другой стороны… Сердце Анемон болезненно заныло. Ведь он считает, что она уже продавалась ему самому, когда ложилась в его постель. Что такое Де Воба, как не очередная жертва?
Эта мысль подлила масла в огонь ее ярости. Глаза девушки гневно блеснули, но она умела управлять своими эмоциями и быстро взяла себя в руки. На ее лице появилось выражение беспечной надменности.
– Лечь с ним в постель, чтобы выяснить его секреты? – проговорила Анемон в задумчивости. Губы ее расползлись в медленной улыбке. Она подалась назад, взглянула на Стивена из-под ресниц и, наконец, пожала плечами. – А почему бы и нет, мой котик? С тобой же я легла, правда? И это неплохо сработало.
– Да, верно… – Его мягкий голос хлестнул ее, точно бархатная плеть. – Но я был легкой победой, Анемон. Де Воба может показаться тебе не столь приятным любовником.
– Правда? Откуда тебе это известно?
– Этот человек – не только жестокий убийца, но и страшный хвастун. Я слышал о нем кое-что в Париже, на коронации.
– Вот как? – Анемон передернула плечиком. – Ну что ж, пусть делает со мной что хочет! Я уверена, мне будет не так противно, как с тобой. Мне приходилось притворяться, что я на вершине блаженства! Как вспомню эти жалкие объятия…
На этот раз она зашла слишком далеко. Стивен резко схватил ее за руки, сдавив пальцами нежную кожу. Девушка охнула и поморщилась от боли. Он дернул ее на себя. У Анемон перехватило дыхание при виде свирепого выражения его лица. Она ничего не могла сделать, только смотрела в его прищуренные глаза, сверкавшие синим пламенем. Стивен приблизил губы к ее лицу и злобно процедил:
– Опять врешь, Анемон! Когда ты отучишься врать мне? Не знаю, что у тебя в душе, но знаю совершенно точно, что все эти месяцы в море ты наслаждалась моими ласками! – Он встряхнул ее. – И ты еще смеешь это отрицать? У тебя хватает наглости стоять здесь и говорить, что ты не чувствовала ничего, кроме отвращения, когда я тебя обнимал?
– Да, это так! Я испытывала такое же отвращение, как сейчас!
– Замолчи! – Его суровые черты сложились в презрительную усмешку. – Ты не убедишь меня в этом. И знаешь почему?
Анемон охватил трепет волнения. Сердце ее часто забилось. Прижатая к его сильной груди, она забыла свой страх, и огонь страсти охватил девушку. Сильные ладони Стивена буквально обжигали ее.
– Отпусти меня!
На лице Анемон отразился панический страх. Она боялась не его, а собственной слабости, ибо уже догадывалась о его намерениях. Стивен засмеялся и крепче прижал ее к своей груди. Его рука стальным обручем обхватила ее талию.
– Я вижу, когда женщина испытывает желание к мужчине, Анемон. Ты хотела меня на «Морском льве» и захочешь сейчас, если я тебя поцелую. Помнится, тебе очень нравились мои поцелуи. В такие моменты твои глаза заволакивало туманом и они отливали серебром…
– Нет! – вскричала она в испуге и попыталась вырваться.
Его близость, его крепкие объятия привели Анемон в полное ошеломление. На нее вдруг нахлынули воспоминания о прекрасных ночах в море, о тех сладостных мгновениях страсти, когда они познавали красоту и величие любви в объятиях друг друга. Эти воспоминания разбередили незажившую рану в сердце, и к глазам подступили жгучие слезы.
– Отпусти меня, Стивен!
Не обращая внимания на мольбу Анемон, он нагнул голову и впился в ее губы неистовым поцелуем, сжав девушку в своих объятиях. Она попыталась вырваться, но Стивен заставил ее раскрыть губы и проник языком в мягкие недра ее рта. Она не могла избежать этого страстного, напористого поцелуя.
Он не давал Анемон ни вздохнуть, ни пошевелиться, захватив в плен ее губы и тело. Она безуспешно вырывалась из его рук. Несмотря на отчаянные усилия подавить растущую страсть, девушка не могла противиться жарким губам и сильным объятиям Стивена и невольно отвечала ему.
Ее сила воли иссякала с каждым мгновением, растворяясь в вихре головокружительного желания. Тело девушки предательски встрепенулось в ответ на ласки Стивена и бесстыдно прильнуло к его телу, мягкие губы разжались, испустив блаженный стон. Она прижималась к нему, целовала его, ласкала пальцами его густые черные волосы и, не помня себя, отдавалась во власть его желанию. Он отпустил ее так же внезапно, как и схватил, резко швырнув на диван.
– По-моему, я доказал свою правоту, – сказал он, взглянув на нее с презрительной ухмылкой.
Он тоже тяжело дышал, но в отличие от Анемон казался совершенно спокойным. Она подняла голову и уставилась на него, оцепенев от ужаса.
– Нет… нет! – прошептала она, охваченная стыдом при виде его торжествующего лица.
Он поправил галстук и щелчком смахнул воображаемую пылинку с лацкана своего черного сюртука.
– Да, Анемон, – мрачно улыбнулся Стивен, – теперь мы оба знаем, что ты чувствовала в моих объятиях. Не забывай об этом сегодня вечером, когда будешь лежать в постели Де Воба.
Анемон вскрикнула и вскочила с дивана, вся дрожа от ярости. Стивен намекал на то утро, когда она, придя в себя после действия лауданума, обвинила его в изнасиловании. В своем гневе она была великолепна. Глаза ее сверкали огнем, лицо дышало страстью.
