Текст книги "Лунное наваждение"

Автор книги: Джилл Грегори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

Глава 20

На Новый Орлеан уже давно опустились сумерки. Анемон стояла на балконе спальни и смотрела в темноту пустого внутреннего дворика гостиницы «Бержерон».

Прошло несколько часов с тех пор, как Стивен вернулся с докладом от ее отца. Пока он отсутствовал, она без аппетита поела с подноса, принесенного в номер по распоряжению месье Ламора, приняла ванну и немного поспала.

Когда пришел Стивен, они оба чопорно уселись в кресла и принялись обсуждать план борьбы с заговорщиками – вежливым, бесстрастным тоном, словно чужие. Стивен холодно, по-деловому излагал идею ее отца, а Анемон задавала вопросы и высказывала свои соображения, стараясь вникнуть в самые мельчайшие детали и до конца уяснить задачу.

Она решительно одобрила отцовский план, но у Стивена были возражения. По какой-то непонятной причине он не хотел, чтобы она играла в этом деле ключевую роль. Но почему? У него не было для этого никаких логических оснований. Как она уже сказала, он имел возможность убедиться в ее профессионализме, даже сам признал, что она толковый агент. Откуда же тогда такое сильное нежелание пускать ее в гущу событий, выставляя лицом к лицу с коварным врагом? Анемон же только о том и мечтала.

Едва они закончили обсуждение, как тут же приступили к осуществлению плана. Прежде чем вернуться в номер, Стивен обошел множество местных магазинов, объяснив, что ему нужна одежда для себя и для жены, ибо почти все их туалеты пришли в негодность во время плавания. Он обо всем договорился и накупил всякой всячины.

Анемон только руками развела, когда к ним в номер ввалилась целая армия торговцев во главе с внушительной мадам Селесте, которая гордо прошествовала в гостиную с ротой портних, нагруженных коробками с платьями, тканями, блестками и шпильками.

Девушка перемерила несметное множество платьев: она крутилась, вертелась и оглядывалась через плечо, оценивая, как они сидят на ее стройной фигуре. Потом пришли модистка, ювелир и еще какие-то люди… В конце концов она так устала, что всех и не запомнила.

Когда она с ними закончила – или, вернее, они закончили с ней, – в ее собственности оказалась целая дюжина новых платьев, а к ним – подходящие туфельки, шляпки, ювелирные украшения, чулки, ридикюли и шали. Просто неслыханно!

Анемон знала, сколько все это стоит, и была потрясена. Интересно, кто же из стран-участниц заплатит по счетам? Однако ясно, что такие покупки необходимы. Для успеха миссии им со Стивеном нужно подобающим образом выглядеть.

В ближайшие дни ей предстоит вращаться в высших кругах общества: ходить на банкеты, в театр, прогуливаться по городской площади и посещать всевозможные развлекательные мероприятия, на которых можно столкнуться с Жан-Пьером Де Воба.

Большинство платьев, которые она носила на судне «Морской лев», не годилось для выхода в новоорлеанский свет, а ей надлежит быть тщательно одетой и ухоженной. Креольское общество отличается изысканной роскошью, и она должна войти в него, не вызвав и тени сомнения в принадлежности к бомонду. Хорошо, что Стивен знаком с Де Воба, пусть даже поверхностно. На первых порах это поможет. Он представит ее французу, а дальше… дальше все зависит только от нее.

Почти все прелестные новые платья мадам Селесте отнесла обратно в свой магазин на Ройял-стрит для точной подгонки, но одно из них она со своими помощницами подогнала уже сейчас – чтобы Анемон могла надеть его сегодня вечером.

Это было белое газовое платье, усыпанное серебристыми розочками и бантиками, с завышенной талией, белым атласным пояском, оборками по подолу и открытым лифом, соблазнительно облегавшим высокую грудь. Платье отливало серебром при ходьбе, подчеркивая каждый изгиб ее юного, гибкого тела. Жан-Пьер Де Воба определенно потеряет голову, подумала Анемон без всякого воодушевления.

Ну что ж, это и есть ее цель, напомнила она себе, стоя в одиночестве на балконе с резной стальной оградой. Согласно отцовскому плану, она должна добиться внимания Де Воба начиная уже с сегодняшнего вечера.

Прохладный речной ветерок обдувал ей лицо. Она смотрела в темноту и думала о лорде Бромфорде и о том, как важна ее миссия. На карту поставлены человеческая жизнь и судьба страны. Здесь не место для сердечных страданий. Они со Стивеном теперь партнеры. Не более того. Пока все это не кончится – пока они не спасут лорда Бромфорда и не обезвредят банду злодеев, – им придется забыть о личных обидах и работать вместе.

Девушка вернулась с балкона в спальню, взяла ридикюль, шаль и направилась к двери. По пути она поймала свое отражение в зеркале. В ушах посверкивали изящные бриллиантовые серьги, такое же колье украшало шею. В волосах блестел серебряный гребень с жемчугом. Ни дать ни взять – королева!

Анемон ощутила легкий трепет. Она еще никогда не видела себя столь элегантной и блистательной. Помнится, однажды ночью она стояла перед зеркалом в одной ночной сорочке и мечтала, чтобы Стивен Берк увидел ее в одном из роскошных платьев Сесилии и проявил к ней интерес… Губы девушки скривились в горькой усмешке. Она резко отвернулась от зеркала и двинулась к двери.

Когда она вошла в гостиную, Стивен невольно встал и медленно оглядел ее.

– Бедный Де Воба! – проговорил он, глаза его были колючими и холодными.

Он и сам был необыкновенно хорош в черном вечернем костюме и белоснежном галстуке, в складках которого притаилась единственная сапфировая булавка. Твердым, решительным шагом подойдя к девушке, Стивен без лишних слов взял ее под руку и повел к двери.

Они собрались ехать в оперу. Там наверняка будет почти весь новоорлеанский свет, включая Де Воба, месье Бержерона и лорда Мелвина Бромфорда. Отличный момент для начала операции!

Их план, как и все хорошие планы, был довольно прост. Стивен верно заметил: Де Воба любил женщин. И главным образом замужних, уточнил Томас Карстейз, беседуя со Стивеном за коньяком. Француз питал особый интерес к чужим женам. Ему доставляло удовольствие разбивать счастливые семьи, как иным доставляет удовольствие травить на охоте зверя.

Ему нравилось играть человеческими судьбами, а тот факт, что обманутый муж мог легко вызвать его на дуэль, обнаружив или хотя бы заподозрив измену, таил в себе дополнительную прелесть. Де Воба был известным дуэлянтом. Он уложил на поле чести не одного противника, наслаждаясь дуэлью не меньше, чем любовной интрижкой с замужней дамой.

Вот какую информацию удалось узнать Томасу о креоле, а Стивен подтвердил ее, основываясь на своих наблюдениях во время коронации и дальнейших торжеств.

Анемон должна была расположить к себе Де Воба и завоевать его доверие так, как никогда не смог бы сделать мужчина.

Томас Карстейз обрадовался, что его дочь приехала в Новый Орлеан вместе со Стивеном, ибо теперь она могла сыграть роль замужней женщины и стать еще более желанной для Де Воба. Если все действующие лица поведут себя правильно, план будет иметь успех – он в этом не сомневался.

В последние месяцы, пытаясь шпионить за Де Воба и его сообщниками, Томас столкнулся с предельной секретностью, которой окружили себя заговорщики. Было почти невозможно внедриться в круг конспираторов. Они уже убили ударом ножа в сердце одного из людей Томаса и бросили его труп в ближайший болотистый рукав реки, когда обнаружили, что он шпион.

Теперь все надежды возлагались на Анемон. В ближайшие дни она должна была завоевать доверие и интерес Де Воба с тем, чтобы узнать имена остальных заговорщиков и расстроить их козни.

Задание было не из легких, но как раз о таком она и мечтала. Ей всегда хотелось помериться силами с достойным противником, когда на кону огромные ставки, и перехитрить его, работая технично и плодотворно в крайне опасных условиях.

Девушка чувствовала готовность взяться за это дело, и Томас не сомневался в ее отваге. Правда, Стивен был явно не в восторге от всей этой затеи, хотя и не объяснял почему.

Их карета катила по городу, подпрыгивая на изрытых колеями грунтовых дорогах. В салоне царило напряженное молчание. Случайный свет уличных фонарей выхватывал из тьмы красивое волевое лицо Стивена, и девушка вдруг вспомнила ту ночь в Лондоне, когда он силой посадил ее в наемный экипаж и привез на свой корабль. Сейчас он выглядел таким же мрачным и грозным.

Она отодвинулась от него в дальний угол кареты. В июньском воздухе плыли ароматы цветущих апельсинов, а на небе горели яркие звезды. Но Анемон не видела красоты ночи. Здесь, в карете, было хмуро и сумрачно.

Когда они подъехали к оперному театру, Стивен помог ей выйти из экипажа – само воплощение внимательного, заботливого мужа. Она взяла его под руку, и они зашли в театр. Он повел ее сквозь толпу элегантно одетых людей в отдельную ложу, которую заказал накануне.

Здание оперы являло собой просторную сверкающую арену для богато одетых мужчин и прекрасных, изысканных женщин. Куда бы ни кинула взгляд Анемон, повсюду она видела свидетельства утонченного вкуса и роскоши новоорлеанского общества: ярко-малиновый занавес над сценой, мерцающие люстры, затянутые бархатом ложи.

Дамы небрежно обмахивались веерами из тонкой слоновой кости и разглаживали свои белые юбки из шелка, атласа и газа. Джентльмены кланялись и кивали направо и налево, развлекая приятными разговорами своих спутниц или обсуждая между собой последние ставки на бегах. Анемон с деланным равнодушием оглядывала толпу. Интересно, кто из них лорд Мелвин Бромфорд, а кто его потенциальный убийца – Жан-Пьер Де Воба?

– Вон в той ложе внизу, слева от нас, Де Воба, – тихо шепнул Стивен ей на ухо, и девушка, переждав момент, небрежно скосила глаза в ту сторону.

Ложа, о которой он говорил, до этого была пустой, но сейчас ее заполнила маленькая нарядная компания. Мужчина, который привел остальных, был высоким и стройным. С такого расстояния Анемон не могла как следует рассмотреть его лицо, но он показался ей симпатичным и галантным. Мужчина улыбался своей спутнице и шутил с широкоплечим седым джентльменом.

На глазах у Анемон в ложу вошли еще две дамы и один джентльмен. Свет в зале начал гаснуть, послышались первые звуки оркестра. Все уселись по местам. Анемон нагнулась к уху Стивена и тихо спросила:

– Ты узнал кого-нибудь еще из этой компании?

– Судя по описанию твоего отца, седой мужчина – это лорд Бромфорд, – быстро ответил он.

Анемон напряглась.

В этот вечер давали «Сильвейн» Гретри, но она почти не слушала прекрасную музыку. Мысли ее были заняты предстоящим заданием. В антракте они со Стивеном остались в своей ложе, изобразив теплую, оживленную беседу. Девушка знала точно, в какой именно момент Де Воба начал праздно осматривать зал и когда его взгляд скользнул по их ложе.

Он сразу узнал Стивена и задержался на нем глазами. На лице его появился внезапный интерес. Анемон заметила во взгляде француза некоторую жесткость и поняла, что он не испытывает к Стивену особой симпатии. Интересно почему? Наконец его внимание переместилось на нее. Выждав какое-то мгновение, девушка нарочно встретилась с ним глазами.

При виде темных глаз Де Воба ее точно подбросило. Этот мужчина обладал сильным магнетизмом, действие которого она почувствовала через ярко освещенный зал: что-то всколыхнулось у нее внутри, а сердце забилось чаще. Но она сидела спокойно, не дрогнув под его взглядом, стройная и хрупкая, в прозрачном белом платье и с высокой прической.

Постепенно в ее глазах зажегся игривый огонек, а мягкая изящная губка медленно приподнялась, изогнувшись в очаровательной улыбке. Лишь мгновение задержав взгляд на Де Воба, она грациозно взмахнула веером и отвернулась, якобы увлекшись веселой беседой со Стивеном.

– Молодец! Он все еще пялится на тебя, – сказал Стивен и, нагнувшись, поднес ее руку к своим губам.

– Будем надеяться, что он заинтересовался, – ответила она, ослепительно улыбаясь, несмотря на внутреннюю дрожь. Ее волновали прикосновение губ Стивена к ее пальцам и мысль о предстоящей дуэли с Де Воба. – Надо, чтобы после спектакля он представился мне.

Но это произошло даже раньше. Стивен видел, как Де Воба извинился перед сидевшими рядом с ним и вскоре появился в их ложе. Пожав руку Стивену, он попросил, чтобы тот представил его своей «очаровательной спутнице».

– Разрешите представить вам мою жену Анемон. – Стивен любезно улыбнулся. Анемон протянула руку. – Моя дорогая, это Жан-Пьер Де Воба. Я познакомился с месье Де Воба в Париже, на коронации Бонапарта. Это было весьма знаменательное событие!

Де Воба склонился к руке девушки:

– Но не такое знаменательное, как сегодняшний вечер, ибо сегодня вечером мне посчастливилось встретить столь прекрасную даму!.. – Он приложился тонкими холодными губами к руке Анемон, потом выпрямился и посмотрел ей в глаза. – Ravissante, madam, ravissante.[3]3
  Мадам, вы очаровательны (фр.).


[Закрыть]

Тот магнетизм, который она улавливала через весь театральный зал, вблизи был сильным и почти осязаемым. Де Воба оказался жгучим красавцем, стройным, холеным аристократом, с короткими черными волосами, кожей оливкового цвета, ледяными зелеными глазами и мелкими правильными чертами лица.

В каждом движении этого мужчины чувствовалась изысканная светскость. Все в нем дышало неотразимым обаянием. Его гладкая речь являла собой великолепный образчик хорошего воспитания. Но Анемон чувствовала в блестящих глазах француза скрытую угрозу, когда он смотрел на Стивена или улыбался ей теплой, опьяняющей улыбкой.

Он напоминал ей змею своей лощеной, скользкой красотой, цепкими, холодными глазами… и готовностью к быстрому безжалостному убийству. У Анемон зашевелились волосы на затылке, когда он поцеловал ей руку. Она мысленно поеживалась рядом с ним, угадывая за приятной внешностью жестокого злодея, и все же не могла устоять перед этой подкупающей, белозубой улыбкой. Ее притягивали его утонченная красота и благородные манеры.

– Рада с вами познакомиться, месье Де Воба, – сказала она на безупречном французском.

Он приподнял тонкие брови:

– Не может быть! Вы француженка?

– Qui.[4]4
  Да (фр.).


[Закрыть] – Анемон улыбнулась и склонила голову набок. – А почему вы удивлены? Разве так необычно встретить в Новом Орлеане француженку?

– Нет, но вы замужем за американцем… Вот это в самом деле необычно! – Он взглянул на стройную фигуру Стивена: – Месье Берк, разрешите поздравить вас с такой прелестной женой. Вы украли с моей родины бриллиант бесподобной красоты. Я не удивлюсь, если сам Бонапарт пойдет на вас войной, чтобы вернуть на нашу землю эту прекрасную даму.

Анемон ответила на комплимент звонким серебристым смехом. Де Воба весьма откровенно осмотрел ее точеное личико, уложенные наверх волосы и скользнул дерзким взглядом по белым грудям, вздымавшимся над вырезом платья. Щеки девушки окрасились легким румянцем. Этот мужчина возмутителен! Он просто бесстыдный наглец, прячущийся за личиной светского человека. И какая уверенность в своей власти над женщинами!

Более того, ему явно доставляло удовольствие восхищаться красотой женщины в присутствии ее мужа! «Теперь я понимаю, почему он дрался на стольких дуэлях. Будь я мужчиной, я бы и сама бросила ему перчатку за подобное нахальство!» – презрительно подумала Анемон, но скрыла свои чувства за ослепительной улыбкой.

– Так, значит, вы тоже француз, месье Де Воба? – спросила она, изображая приятное удивление. – А я думала, вы гражданин Америки. Вы живете здесь, в Новом Орлеане? Или приехали, как мы со Стивеном?

Он покачал головой:

– Нет, мэм. Новый Орлеан – мой дом. Я родился здесь, на семейной плантации, но сердце мое всегда принадлежало Франции. Мои родители так и не приняли испанскую власть после того, как Людовик XV уступил эту колонию Испании. Мы всегда считали себя французскими подданными, верными слугами своей родины. Когда три года назад мы узнали, что Бонапарт продал Луизиану Америке, эта новость была для нас сокрушительным ударом. Теперь мы все стали американцами, – сказал он со смехом и пожал плечами, – но наши сердца остались прежними.

– Как приятно встретиться с земляком! – воскликнула девушка и порывисто обернулась к Стивену: – Правда, это чудесно, cheri?[5]5
  дорогой (фр.).


[Закрыть] Месье Де Воба, может, вы как-нибудь придете к нам на ужин, пока мы не уехали? Мне бы очень хотелось поговорить о местах, которые дороги нашим сердцам.

Он улыбнулся, глядя в ее искрящиеся глаза:

– У меня есть идея получше, мэм. Завтра вечером в своем загородном доме я даю бал в честь важного новоорлеанского гостя – лорда Мелвина Бромфорда из Англии. Я буду счастлив, если вы почтите своим присутствием наши торжества.

– Спасибо, Де Воба. Это очень мило с вашей стороны, но у нас другие планы, – сухо отозвался Стивен на его приглашение.

– Ох, cheri, разве нельзя изменить наши планы? – Анемон тронула его за рукав. В ее милом юном личике светились надежда и трогательная мольба. – Бал в доме месье Де Воба – это звучит так заманчиво! Может быть, мы все-таки сумеем туда пойти?

Мужчины обменялись быстрыми враждебными взглядами. Де Воба вскинул брови, точно бросая вызов американцу. Стивен поколебался для виду и наконец уступил.

– Ну что ж, если это так важно для тебя, Анемон, тогда, конечно, пойдем. Спасибо за приглашение, Де Воба, – добавил он с легкой ноткой сарказма, не укрывшейся от слуха француза.

– Нет, месье Берк, – парировал тот, улыбнувшись еще шире, – это я должен вас благодарить. Присутствие вашей очаровательной жены украсит мой бал.

Свет в зале начал меркнуть.

– О, мне пора возвращаться к моим гостям! – сказал Де Воба светским тоном. – Завтра утром я пришлю слугу в вашу гостиницу с приглашением на бал и в нем сообщу все детали. Где вы остановились, месье?

– В гостинице «Бержерон».

– En bien. Bonsoir, madame, monsieur.[6]6
  Отлично. До свидания, мадам, месье (фр.).


[Закрыть] До завтра.

Они досматривали оперу в молчаливом волнении. Анемон невольно радовалась такому удачному повороту событий. Стивен, похоже, тоже был доволен. Когда они возвращались домой, атмосфера в карете была далеко не такой напряженной, как по дороге в театр.

– Все прошло гораздо лучше, чем можно было ожидать! – торжествующе заявил Стивен, вытягивая ноги в тесном салоне. – Этот мерзавец буквально раздевал тебя на моих глазах!

– Он довольно откровенен, не правда ли? – Анемон удивленно покачала головой. Она и сама испытывала восторг от первого успеха. – Почему он так себя ведет? Уводит замужних женщин прямо из-под носа у их мужей?

– Есть люди, которые не мыслят себе жизни без риска. Опасность разоблачения делает любовную связь еще более волнующей.

– Удивительно, как общество до сих пор не отвернулось от него, если он всегда действует так же нахально, как сегодня, – заметила девушка.

– Это вряд ли. Думаю, здесь сыграла роль его особая неприязнь ко мне. Потому-то он и крутил с тобой шашни у меня на виду.

Она вопросительно взглянула на Стивена:

– И в чем же причина этой особой неприязни? Я и сама ее заметила. Что-нибудь случилось на торжествах по случаю коронации?

Стивен кивнул и распустил галстук. Карета, громыхая, катила к гостинице по туманной улице, освещенной звездами.

– Я помешал ему соблазнить одну очень юную и совершенно невинную девушку. Она только выпустилась из монастырской школы и не годилась для домогательств Де Воба.

– И как же ты ему помешал?

– Я занял девушку разговорами, и у нее не было времени остаться с ним наедине. – Стивен мрачно усмехнулся. Его синие глаза сверкнули в темноте кареты. – Я не давал ему даже близко к ней подступиться. Каждый раз, когда он искал ее общества, обнаруживалось, что она уже занята. Де Воба был сильно раздосадован.

– А ты, конечно же, торжествовал? О да, ты поступил благородно – спас бедную девушку! – Анемон не сумела скрыть насмешки. Руки ее дрожали. – И вместо Де Воба сам разбил ей сердце.

– Не совсем так. – Стивен скрестил руки на груди и откинулся на подушки. – Я вел себя с ней исключительно по-дружески. Между нами была простая симпатия, ничего больше. Кстати, перед отъездом из Парижа я познакомил ее с сыном одного моего старого приятеля. После этого они поженились, и у них родилась дочка.

Повисло молчание. Анемон крутила в руках ремешки своего ридикюля.

– Значит, Де Воба точит на тебя зуб и не прочь свести с тобой счеты там, где дело касается женщин, – наконец медленно проговорила она. – Тем лучше для нас.

– Верно. Правда, я сомневаюсь, что былая обида – единственная причина, по которой он не мог оторвать от тебя глаз.

– В самом деле? – Анемон закусила губу. – Ты хочешь сказать, что я его заинтересовала? Очень приятно, хотя я «не так уж и красива», выражаясь твоими словами.

Стивен смотрел в лицо девушки, тускло освещенное уличными фонарями.

– Я уже давно объяснил тебе эту фразу.

– Да, помню… – Она натянуто улыбнулась, вспомнив ту ночь в его каюте. Стивен сказал тогда, что, наверное, был слеп. Что ж, он просто пытался соблазнить ее – уложить в постель, чтобы выведать побольше сведений о новоорлеанском заговоре! – Но твои слова были ложью. Все, что ты сказал мне в ту ночь, было ложью, – тихо обронила она, не отрывая взгляда от окна кареты. – Теперь мы оба это знаем, правда?

Стивен не ответил. Девушка мельком взглянула на него и заметила, как по его лицу пробежала волна боли. Но через мгновение лицо его вновь стало суровым и холодным. Наверное, показалось, решила Анемон. Прошлое не могло причинить ему боли, потому что оно не затрагивало его чувств. Задето было лишь его самолюбие, но с этим он должен быстро справиться.

Она же страдала все сильнее с каждой минутой, проведенной в его обществе. Страдала оттого, что он ее не любит, что все между ними оказалось обманом и что он относится к ней только как к средству для достижения цели.

Когда карета наконец подъехала к гостинице, Анемон испытала огромное облегчение. Это была невыносимая пытка – сидеть рядом и не иметь возможности к нему прикоснуться. Она вспоминала, как шелковисты его волосы, как горячи его губы, и от этих мыслей все переворачивалось у нее внутри.

Они молча сошли по ступенькам экипажа и направились в гостиницу. В гостиной Стивен открыл графин с коньяком и предложил ей рюмочку.

Анемон, стоявшая возле дивана, покачала головой.

– Нет, я, пожалуй, лягу спать. Завтра будет трудный день.

«Но смогу ли я вообще здесь уснуть?» – подумала она, с сомнением взглянув на маленький диванчик. Стивен перехватил ее взгляд.

– У меня тоже нет желания спать с тобой в одной постели, – вдруг сказал он и, залпом выпив рюмку коньяку, с шумом поставил ее на каминную полку, – поэтому я возьму одеяло и лягу здесь, на полу. Тебе надо отдохнуть перед завтрашним испытанием. Кровать в твоем полном распоряжении, моя крошка.

– Спасибо.

Это была неожиданная любезность. Анемон взглянула на Стивена с благодарностью, но он растянул губы в холодной усмешке:

– Я забочусь прежде всего о деле. Ты запросто можешь допустить оплошность в работе, если как следует не отдохнешь.

– Конечно.

Анемон отвернулась и одна прошла в спальню. Там она сняла перчатки, отложила шаль и ридикюль, закрыла балконные двери. Было слышно, как в гостиной Стивен наливает себе еще одну рюмку.

На девушку навалилась дикая усталость. Она больше не ликовала по поводу успеха с Де Воба. Впереди ее ждали завтрашние опасности и сегодняшняя одинокая ночь. Она потерла ладонями виски и закрыла глаза. Вчера ночью они со Стивеном занимались любовью на борту «Морского льва», а сегодня спят порознь, разделенные ложью… Он уже никогда не коснется губами ее губ, не прочертит нежную дорожку из поцелуев по ее шее, не укачает ее в своих объятиях, как драгоценную куклу. Но видит Бог, как она этого хочет! Сердце ее разрывалось на части от жгучей, немыслимой боли.

Девушка легла, готовясь прожить еще один день без любви Стивена. Она говорила себе, что жила без нее двадцать один год и будет жить дальше. Но чувство тоскливой пустоты не проходило. Несмотря на то что огромная кровать под балдахином была очень мягкой и уютной, Анемон совсем мало поспала в ту ночь. Ее прерывистый сон был полон кошмаров.

Стивен спал на полу в гостиной. Ему снилась белокурая красавица в серебристом платье. Она манила его к себе очаровательной улыбкой и ласковыми обещаниями любви. Он протянул руки, чтобы ее обнять, но она вдруг выхватила кинжал. Проснувшись в холодном поту, он до рассвета мерил шагами комнату, проклиная предательство Анемон и свою непрошеную любовь.