Текст книги "Человек-Паук. Майлз Моралес"
Автор книги: Джейсон Рейнольдс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)
– Алисия, которая, скорее всего, придет сегодня на вечеринку в образе какой-нибудь сногсшибательной вампирши. Жаль, что ты будешь для нее всего лишь привидением.
– Не-е, – Майлз повернулся к Ганке. – Я пролью на нее сальсу.
– Погоди, что ты сделаешь?
– Не волнуйся на этот счет.
– Ладно, слушай, будучи такой позитивной фигурой в твоей жизни, я всегда выручал тебя из неприятностей и знаю, что ты еще не готов к свободе. Так что я принес тебе один из своих старых костюмов, – Ганке потянулся к рюкзаку и достал из него пакет. В пакете была резиновая маска. Он протянул ее Майлзу.
– Что это?
– Зомби, – пояснил Ганке. – А самое крутое, что ты можешь надеть то, что носил последние несколько дней. Получится идеальный образ. Считай, ты уже готов на восемьдесят пять процентов, – Ганке скорчил дурацкую рожицу.
Пока Майлз обдумывал возможные варианты развития событий, когда он наконец решит подойти к Алисии, поговорить с ней, «пролить сальсу» и потанцевать, пришло время собираться на вечеринку. Майлз надел потертые джинсы, старую футболку и маску зомби. Получилось не очень круто, но довольно неплохо. Ганке, напротив, надел шерстяной пиджак, розовую шапочку для плавания и маленькие очки в круглой оправе.
– И кто ты, чувак? – спросил Майлз, оценивающе глядя на Ганке.
– Я декан Кушнер, переодетый в мистера Чемберлена, – сказал он, сложив руки и закрыв глаза. – Я в прямом смысле буду все время стоять так посреди танцпола.
Майлз разразился смехом.
– Майлз! – послышался голос матери из коридора. Майлз открыл дверь.
– Да?
– Пойдем, пообщаешься со всеми. Джон Джон и остальные пришли.
Джон Джон был бывшим морпехом и адвокатом, который стал одним из ближайших друзей отца Майлза. Он и «остальные», о которых сказала мама Майлза, были в гостиной, где собирались раз в месяц в субботу столько лет, сколько Майлз помнил. Играли в карты. В пики, если точнее.
К тому времени, как Майлз и Ганке к ним присоединились – примерно через пятнадцать минут после того, как их позвала мама Майлза, – картежники уже расселись в гостиной, а игра была в самом разгаре.
– Шпана бросается в драку, чтобы их побили, – усмехнулся Карло, старый друг отца Майлза. Они познакомились, еще когда отец вел уличную жизнь. Карло всегда носил рубашку, застегнутую на все пуговицы, и туфли на жесткой подошве, на щеке у него был шрам, напоминавший сороконожку. Он поднял карту в воздух в ожидании, когда отец Майлза сделает свой ход. Отец Майлза положил на стол даму треф, и Карло хлопнул по ней пятеркой пик.
– Убери-ка это отсюда, парень, – усмехнулся Карло, сгребая карты.
Рядом с ним сидел Шерман. Все звали его Сип, потому что он был из Миссисипи. Он не был особенно разговорчивым. Отец Майлза познакомился с ним в тот же вечер, когда встретил Рио, на вечеринке в честь Суперкубка. Когда отец Майлза спросил, почему Сип уехал из Миссисипи, он сказал только: «Пыли стало слишком много». Отец Майлза точно не знал, что это означало, но был уверен, что это никак не было связано с пылью.
– Угу, – буркнул Сип, снимая колоду. – Вы так быстро начинаете радоваться в этом своем Нью-Йорке. Но иногда, прежде чем вскипятить воду, ее нужно подогреть.
– Ради бога, Сип, – сказал Джон Джон, тасуя карты. – Ты живешь здесь уже почти двадцать лет. Ты один из нас.
– Черта с два. Я буду парнем из Миссисипи до конца своих дней. Хоть я теперь и городской житель, но я еще помню, каково там, на Юге. Знаю, что такое терпение, – он подмигнул отцу Майлза, своему партнеру по игре. Джон Джон покачал головой и начал раздавать карты.
Майлз и Ганке зашли на кухню выпить по стакану сока, прежде чем уйти.
– Ух ты! – воскликнула мама Майлза. Она стояла за кухонным столом и высыпала в миску конфеты для Хэллоуина. – Мои малыши такие милые!
– Это где ты в этом доме увидела малышей? – крикнул Карло из гостиной.
– Для нее малыши, – еле слышно сказал отец Майлза.
– Это правда! – крикнула в ответ мама Майлза. – Посмотрите, – сказала она, представляя Ганке и Майлза сидевшим за карточным столом.
– И кто ты, сынок? – спросил отец, потому что на Майлзе не было маски.
– Зомби, – Майлз помахал маской.
– Хм, знаешь, – сказал Джон Джон, – из тебя получился просто вылитый зомби.
– Это точно, – саркастически подтвердил Сип, перекладывая карты в руке.
– А что насчет тебя, Ганке? – спросил отец Майлза.
– Все сложно. Но, проще говоря, я – это я и одновременно декан Майлза, притворяющийся нашим учителем истории, мистером Чемберленом.
Мама Майлза пронзительно взвизгнула.
– Это забавно! Однако я рада, что это придумал ты, а не Майлз.
– Да, его бы снова отстранили от занятий, – отец Майлза покачал головой.
– Парня отстраняли от занятий? – Джон Джон положил карты на стол рубашкой вверх и отхлебнул из бокала.
– Да, его учитель мистер Чемберлен написал на него докладную за то, что Майлз без разрешения вышел, кхм, по нужде.
– И за это его отстранили от занятий? Из-за того что пареньку захотелось по нужде? По большой или по малой, кстати? – добавил Карло.
– Это неважно. Даже по мне, у них перебор с дисциплиной, – сказал Джон Джон.
– Слушай, что я тебе скажу, старик. В жизни не встречал Чемберлена, который бы мне понравился, – сказал Карло, тоже положив карты. – Вообще в школе и у меня были терки с учителем по имени мистер Чемберлен.
– А он не вот так выглядел? – спросил Ганке, тут же приняв позу Чемберлена: руки вместе, глаза закрыты.
– Э-э-э... нет, – Карло посмотрел на Ганке. – У того чувака были странные рыжие волосы, как у Рональда Макдональда. И он преподавал не историю, а английский. Я не особо хорошо читал, и он знал это, но все равно постоянно вызывал к доске. Каждый день.
– А вы ему говорили, что не хотите читать? – спросил Майлз.
– Конечно, говорил. Даже как-то раз остался после урока и сказал, что мне, может, нужен репетитор. Но ему было наплевать. Он так же вызывал меня к доске, позволяя остальным детям смеяться надо мной, пока однажды я не начал его игнорировать. Но стоило мне начать, как он стал писать на меня докладные. А в скором времени я вообще перестал ходить в эту школу.
Отец Майлза покачал головой.
– Сколько тебе тогда было?
– Не знаю. Пятнадцать или шестнадцать. Достаточно взрослый, чтобы сунуть руки в ядовитый котелок, что ты знаешь, я и сделал, – он кивнул отцу Майлза.
– Забавно, – буркнул Сип. – У меня тоже был мистер Чемберлен. Только он не был учителем. Это был директор Чемберлен, но мы всегда звали его старина Чемберлен. Матерый дядька из Миссисипи, который никогда долго не возился с детьми вроде меня, – Сип хрустнул костяшками пальцев. – Как-то раз я ввязался в драку с парнем по имени Уилли Ричардс за то, что тот меня обозвал. Все это видели во время ланча. Уилли сказал что сказал, но я и бровью не повел. Он просто злился из-за того, что я был лучше него на футбольном поле. Идиот. Но затем этот мешок с дерьмом решил плюнуть в меня, а в таком случае у тебя уже просто не остается выбора. Так что я... в общем... скажем так, Уилли, где бы он сейчас ни был, возможно, до сих пор жалеет, что не проглотил тогда свои слюни, – все за столом засмеялись. Майлз с Ганке тоже. – Старина Чемберлен, правда, не посчитал это смешным, а также не посчитал мое оправдание достаточно весомым. Так что он просто меня исключил. Он всегда выгонял черных ребят, так что это было и неудивительно.
– И вы пошли в другую школу? – спросил Майлз.
– Я пытался. Но когда у тебя такая характеристика, как была у меня, и ты жил в те годы в Миссисипи, никто не стал бы с тобой заморачиваться. Я собирался пойти в колледж. Вытащить мать из этой старой лачуги. Но для этого нужны были деньги, и я понял, что... не знаю... что уже ничего не исправить. И знаете что? Когда мир переступает через тебя, становится намного проще переступить через парочку законов.
– Это точно, – подтвердил Карло.
И истории о Чемберленах продолжились. У Джона Джона, единственного человека за столом, который никогда не был причастен к преступлениям, тоже были проблемы с мистером Чемберленом.
– Конечно, у меня было много суровых учителей. Но худшего из них, как бы смешно это ни звучало, тоже звали Чемберлен.
– Ага, помню, – сказал отец Майлза. Он и Аарон учились в одной школе с Джоном Джоном. – Он постоянно к Аарону придирался.
– Верно. Кем он вообще был? Потому что он ведь не был учителем.
– Он был ответственным за дисциплину. Он буквально ходил по коридорам или заглядывал в классы и выбирал учеников, которые, по его мнению, заслуживали наказания. И так случалось, что я, ты, Аарон и еще несколько человек как раз были такими учениками.
– Ага, типа Томми Райса. Помнишь его? Чемберлен вытащил его с урока... не помню имя учительницы... она вела обществознание. Томми уснул на уроке, потому что всю ночь присматривал за младшими братьями и сестрами, пока его пьяная мать валялась в отключке. Однако он все равно успевал делать домашние задания и все такое. Мы все это знали. Думаю, даже многие учителя об этом знали. Но Чемберлен отстранил его от занятий за то, что Райс уснул на уроке. По его словам, это было невербальным проявлением неуважения.
– Да, он и Аарона наказывал за подобную ерунду. Два раза отстранял его от занятий, а на третий выпнул из школы. Но я продолжал ходить, пока Аарон не начал приезжать к школьному двору на крутых тачках.
– Ворованных крутых тачках, – пояснила мама Майлза, поставив миску с конфетами на небольшой столик возле входной двери.
– Точно.
Все на некоторое время замолчали.
– Мораль истории такова: не доверяй человеку по фамилии Чемберлен, если только это не Уилт Чемберлен[22]22
Уилтон Нортон (Уилт) Чемберлен (1936– 1999) – американский баскетболист, один из самых выдающихся игроков в истории.
[Закрыть]. Ясно? – угрюмо сказал Карло.
– Ой, ну не надо, – сказала мама Майлза, обняв Ганке и сына за плечи. – Нельзя винить во всем плохом, что случилось в вашей жизни, строгих школьных учителей.
– Разумеется, нет, – сказал Сип. – Я виню во всем только самого себя. Но вот что я тебе скажу. Для некоторых из нас школа – это дерево, на котором можно спрятаться. А под ним тебя поджидает свора собак. Эти собаки – плохие решения. Так что, когда люди без особой причины стряхивают тебя с дерева, собакам намного проще тебя укусить.
– Что правда, то правда, – согласился Джон Джон. – Это происходит не всегда так, но определенно происходит.
– Даже неважно, из какой ты семьи. В мире достаточно людей, которые смогут испортить тебя, несмотря на хорошее воспитание, особенно если ты ничем в жизни не занят и не придумал себе путь к успеху. Да... забудь об этом, – добавил Карло.
– Ладно, ладно, достаточно, – мама Майлза прервала беседу. – Вы, мальчики, идите на вечеринку и дайте старикам спокойно предаться воспоминаниям и пожаловаться на жизнь, – она обняла Ганке. Затем обняла Майлза и прошептала ему на ухо: – Пролей сальсу.
– Насколько странно, что у всех друзей моего отца есть плохие истории про учителей с фамилией Чемберлен? – спросил Майлз Ганке, пока они шли на поезд. Он не мог не думать о том, что на кривую дорожку они ступили потому, что их выгнали из школы. Школа могла стать формулой для создания непрерывной функции, жизни без скачков. Математический анализ. Или для отца Майлза и его друзей всё ограничилось базовой арифметикой.
Стояла необычайно теплая ночь для Хэллоуина. Дети, одетые ведьмами и принцессами, животными и супергероями, гуляли туда-сюда по улице.
– Это странно, но не более странно, как если бы мы спросили, у скольких людей были плохие учителя по фамилии Джонсон, – сказал Ганке. – Наверняка найдутся миллионы таких людей. Вот и здесь так же. К тому же это были разные люди. Было бы куда страшнее, если бы все они говорили об одном Чемберлене, даже парень из Миссисипи. Типа наш мистер Чемберлен провел всю жизнь странствующим придурочным преподавателем.
– Ну да, – согласился Майлз, но мысль продолжала крутиться в его голове, пока они не сели в поезд. В вагоне было полно народу. Одни были одеты в броские костюмы, на других были простые маски, а третьи просто пытались не обращать внимания на безумства Хэллоуина. – А что насчет охранника?
– Кого?
– Охранник в тюрьме. Тот, о котором я говорил. У него тоже фамилия Чемберлен.
– Хм-м-м. Совпадение?
Майлз закусил нижнюю губу. Двери вагона закрылись.
– Сомневаюсь.
Вернувшись в Бруклинскую академию, ребята поднялись в спальню, чтобы сбросить рюкзаки, стереть с лиц пот и снова воспользоваться дезодорантом. Ну, то есть Майлз воспользовался, а Ганке напомнил, что корейцы не потеют.
– Но я чувствую от тебя запах пота, – сказал Майлз, роясь в карманах повседневных джинсов, лежавших в недрах шкафа. Наконец он достал стихотворение, написанное для Алисии. Оно было там же, где он его оставил. От джинсов на бумаге остались синие пятна. Майлз влез в спортивные штаны и посмотрелся в зеркало. Жаль, что новая стрижка будет скрыта под маской зомби, подумал он.
– Это твой, твой запах, любитель сальсы, – запротестовал Ганке. – А теперь можем мы наконец пойти на вечеринку? Мне еще нужно постоять в центре танцпола.
Они слышали музыку еще с улиц; подростки протискивались на вечеринку через двойные двери. В помещении было полно танцующих учеников, одетых в разные костюмы: одни были продуманные, типа С-ЗРО, золотого дроида из «Звездных Войн», другие – куда проще, вроде нарисованных усов. По бокам у стен располагались столы с едой и напитками, на сцене между двумя диджейскими вертушками стоял Джадж, одетый как судья, с парой огромных наушников на голове.
– Давай для начала осмотримся! – крикнул Ганке Майлзу в ухо.
Они стали протискиваться через толпу, пытаясь разглядеть, кто пришел, кто нет. Первой они узнали Уинни, потому что на ней была обычная одежда: платье без рукавов и туфли на каблуках. Майлз спросил, что это за костюм.
– Что?! – крикнула она в ответ.
– Кто ты?! – Майлз наклонился поближе.
– А! Мишель Обама! – сказала она, указывая на маленький американский флаг, приколотый к груди. Тройняшки Сэнди, Мэнди и Брэнди нарядились солнцем, луной и звездным небом. У них были обычные дешевые костюмы, сделанные из фетра не без помощи клеевого пистолета. Конечно же, там был Райан. Майлз ожидал, что он будет одет во что-нибудь стильное типа смокинга, но он был в криво сделанном костюме монстра, что, по сути, делало его симпатичным монстром. Но когда Рэтклифф открыл рот, Майлз увидел клыки. Ну конечно! Не упустит шанса присосаться к какой-нибудь девчонке. Также на вечеринке были учителя, некоторые наряженные, некоторые нет. У миссис Халил были приделаны к рукам искусно сделанные крылья, а к носу – клюв. Этого было достаточно, чтобы клево выглядеть и в то же время следить за учениками, которые постоянно оглядывались, чтобы их не застукали за непристойными танцами. Мисс Блауфусс, напротив, не пожалела сил – она была Эдгаром Алланом По. Угольно-черные волосы, белое, как полотно, лицо, черный костюм и чучело ворона, все время сидевшее на ее плече. Шикарно. Миссис Трипли оделась не Франкенштейном, а Мэри Шелли, женщиной, которая написала Франкенштейна. Будто кто-то понял. Мистер Чемберлен тоже там был, одетый, как и следовало ожидать, солдатом армии конфедератов времен Гражданской войны. Он призраком ходил по залу, периодически втискивался между танцующими парочками и грозил пальцем.
Когда Майлз и Ганке заметили, как он приближается к ним, Ганке остановился, сложил руки вместе и замер в позе Чемберлена.
Майлз, однако, отошел подальше. Он не хотел пересекаться с учителем. По крайней мере, пока. Он пошел к столу, чтобы налить себе чего-нибудь, но там была очередь. У... существа, стоявшего перед ним, был горб и копна спутанных волос. А пахло от него сандаловым деревом.
– Алисия?
Огр обернулся, и, конечно, это оказалась она. Смуглая кожа была покрашена в отвратительный зеленый. Девушка наливала красный сок в красный стакан.
Алисия посмотрела на Майлза, но ничего не сказала.
– Оу, – сказал он, поняв, что на нем была маска, приглушавшая голос. – Это я, – он стянул маску с лица.
– А, привет, – неловко буркнула она, затем бросила черпак обратно в миску и отошла в сторону. Она открыла рот, будто хотела что-то сказать, но промолчала.
«Сначала налей напиток, затем пролей сальсу», – напомнил Майлз сам себе.
Но, прежде чем он успел исполнить свой план, Алисия снова нырнула в толпу.
– Налей-ка мне тоже, дружище, – сказал вдруг Ганке, появившись сбоку от Майлза. Он взял из рук друга полный стакан и разом его осушил.
– Она меня как будто даже не заметила.
– О, еще как заметила. Она вся покраснела.
– У нее ведь лицо зеле...
Но не успел Майлз закончить, как Ганке крикнул:
– А вот он меня точно не заметил! Все вокруг знали, что я делал, но Чемберлен настолько слепой, что даже не обратил на меня внимания. Он точно псих!
Майлз смотрел поверх плеча Ганке, сканируя комнату, пытаясь понять, куда могла пойти Алисия. Он заметил, как она мелькнула в куче костюмов.
– Поговорим об этом позже, – сказал Майлз, бросившись в ее сторону.
Он пробирался сквозь толпу, пытаясь ни в кого не врезаться и не разлить сок по всему залу. Хотя последнее не особенно страшно: если Майлз и прольет сок, это будет выглядеть как фальшивая кровь.
Майлз, все еще не надевший маску, нашел Алисию в самом центре вечеринки, с кучей других учеников, которых Майлз тоже узнал. По крайней мере, тех, на ком не было масок. В большинстве это были ее друзья из «Заступников мечты», типа Дон Лири, но были и одноклассники, например, Брэд Кэнби, одетый профессиональным теннисистом.
– Алисия! – Майлз попытался привлечь ее внимание, но она его не слышала. Он ждал этого момента весь день, строил планы в голове о том, что сделает, что скажет. Он вытащил сложенный листок со стихотворением из кармана. – Алисия! – она отвернулась от Дон. – Я должен тебе что-то сказать! –Майлз подошел к ней поближе. Но едва он это сделал, как в его желудке началось извержение вулкана, а в голове – землетрясение. О, нет. И, прежде чем он успел сказать хоть слово, мистер Чемберлен появился из ниоткуда и вклинился между Майлзом и Алисией. Он пристально посмотрел на юношу. Майлз с трудом сглотнул.
– Отошли бы вы двое друг от друга подальше, Моралес. Если я увижу, что вы делаете что-то непристойное, у вас будут проблемы.
– Никто ничего плохого не делает! – возмутилась Алисия.
Майлза бросило в жар, как будто его зажаривали изнутри. Но он промолчал и просто кивнул. Мистер Чемберлен ушел прочь, протискиваясь через мешанину из подростков.
– Вот же придурок, – пробормотала Алисия. – И, кстати, я тоже должна тебе кое-что сказать. Прости за то, что произошло в классе. Я должна была что-то сказать или... сделать.
– Ты... э-э-э... не бери в голову, – Майлз потерял нить разговора.
– Ладно. Что ж, мне надо еще кое о чем с тобой поговорить, но сначала – что ты хотел сказать? – спросила Алисия. Ее лицо, хоть и выкрашенное в зеленый, все равно было привлекательным.
– А?
– Что ты хотел мне сказать? – спросила она, кивая в такт музыке. Она слегка ему улыбнулась. Но Майлз был слишком занят, разглядывая спину Чемберлена, пока тот отчитывал других учеников. Он больше не слышал жужжания в голове, которое, он теперь был уверен, началось из-за Чемберлена, хотя ощущение в животе, вызванное Алисией, еще не прошло. Он вспомнил, что говорила его мама, когда они танцевали в гостиной. Позволь телу делать то, что оно хочет. Оно само тебе подскажет, как двигаться.
– Э-э-э... – Майлз поднял листок, развернул его. Он смотрел, как мистер Чемберлен, разговаривая с другим учителем, постучал пальцем по часам, словно ему уже было пора уходить. – Я просто... – Майлз снова повернулся к Алисии, чья улыбка медленно угасала. Она слегка наклонила голову, готовая вот-вот возвести глаза к потолку. Майлз снова посмотрел на Чемберлена, тот уже был у двери, открывал ее. – Я хотел сказать... – Майлз снова перевел внимание на Алисию. Но только на секунду. Затем Чемберлен. Алисия. Чемберлен. Алисия. – В общем, это тебе, – Майлз наконец передал покрытый синими пятнами листок с накарябанным на нем сиджо.
Алисия, совершенно сбитая с толку, принялась читать его, но к тому времени, как она снова подняла глаза, Майлз уже исчез.
ГЛАВА 10
Майлз снова надел маску зомби, прежде чем выйти через боковую дверь, ведущую на улицу. Он посмотрел влево, вправо, затем стал невидимым и начал красться за Чемберленом, который шел вдоль здания школы. Он слышал шаги Чемберлена, шуршащие как автомобильные поршни, поймал его темп, чтобы учитель не смог услышать вторую пару ног, следующую за ним. Мистер Чемберлен остановился у другой двери, в дальнем конце актового зала. Он нагнулся, закатал штанину и выудил из носка связку ключей. Он перебирал их, пока не нашел нужный, затем вставил его в замочную скважину и открыл дверь. Майлз вскарабкался на стену и проскользнул внутрь через быстро сужающуюся щель.
Мистер Чемберлен включил карманный фонарик – Майлз увидел тонкий белый луч света, будто у учителя в руках появился лазерный меч. Чемберлен рассекал им воздух то влево, то вправо, осматривая свой путь. Майлз, все еще карабкаясь по стене, подкрался поближе, чтобы лучше все разглядеть. Лестница вела вниз. Мистер Чемберлен аккуратно ступал, его ботинки цокали при каждом шаге, пока он спускался в нечто, похожее на темный подвал.
Но это была вовсе не комната. Это был туннель. Майлз знал, что идти было нельзя: на полу была вода, как в какой-то канализации, из-за которой его шаги стали бы слышны. Поэтому он продолжал ползти по склизкой стене позади мистера Чемберлена, который продолжал идти в уверенном темпе, как казалось, минут двадцать. Наконец они добрались до еще одной лестницы. Чемберлен поднялся по ней, толкнул металлическую дверь над головой – намного более небрежно, чем первый раз. Как будто он знал, что за ней никого не будет.
Майлз понятия не имел, где они вышли и куда идут, но дверь, казалось, была посреди поля. Он следовал за мистером Чемберленом по траве, пока они наконец не подошли к огромному дому с колоннами, как у замка. Майлз обернулся, чтобы посмотреть, откуда они пришли, – посмотреть, были ли там какие– то ориентиры, хоть что-нибудь знакомое – и вдруг он увидел это, прямо перед домом. Каменный блок. Огороженный забором с колючей проволокой, неприступный. На заборе была надпись: ИСПРАВИТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ. Тюрьма?
Майлз нырнул за куст, когда мистер Чемберлен подошел к огромной деревянной двери. Он позвонил в звонок. Дверь открылась, и Чемберлен вошел. Майлз пробрался к слегка треснувшему окну.
Внутри дом был прекрасен. Куча старинных вещей. Сложный узор из мозаики на полу. Молочного цвета занавески, сшитые из дорогой ткани – льна или шелка. Массивная мебель, которая выглядела так, будто ее вырезали руками какие-нибудь древние люди, жившие в древних селах. Роскошная люстра. Кошка-девятихвостка[23]23
Кошка-девятихвостка – плеть с девятью и более хвостами, обычно с твёрдыми наконечниками, узлами либо крючьями на концах, наносящая рваные раны.
[Закрыть] висела на стене между портретами, вставленными в рамки, такие же роскошные, как одежды нарисованных персон.
Майлз почувствовал, что уже был там раньше. Он попытался избавиться от ощущения дежавю, но не смог. Где он видел это место? Он заметил старый шкафчик в дальнем конце комнаты, полки которого были заставлены хрустальными безделушками.
Подождите... нет. Не может быть. Это... нереально. Наконец он вспомнил: однажды его толкнули на этот шкафчик. Он вспомнил, как стекло разбилось и врезалось ему в спину. Он до сих пор чувствовал боль от впившихся осколков, хотя все это произошло с ним во сне. В его кошмаре. В том, где он сражался с дядей Аароном. Это был тот самый дом. Это был тот самый дом!
Майлз подобрался так близко, как смог, и внимательно наблюдал, как люди разных возрастов собирались вокруг одного очень– очень старого человека со сморщенным лицом и длинной белой бородой. В этого человека дядя Аарон и мистер Чемберлен превращались в его кошмарах. Он стоял в центре лестничного пролета, обращаясь к своим гостям. Все это напоминало какую-то пафосную тайную вечеринку.
Старик заговорил, и Майлз прислушался еще внимательнее, чтобы разобрать его речь через небольшую щелку между стеклом и рамой.
– Добрый вечер, Чемберлены.
– Добрый вечер, Уорден, – ответили они все в унисон, как зомби. Как самые настоящие зомби.
Уорден? Начальник колонии? Майлз не мог поверить своим ушам.
– Есть какие-нибудь новости? Какие-нибудь виды на будущее? – спросил Уорден.
В толпе поднялись руки.
Низенький худой мужчина с рыжими косматыми волосами и веснушками поднял руку.
– Да, мистер Чемберлен?
Да, мистер Чемберлен. Майлз слышал эти слова снова и снова, пока люди в комнате оглашали свои победы за неделю: «Благодаря моему давлению Данте Джоунс вышел на свободу». Или: «Я убедил своего директора, что чувствую угрозу от Маркуса Уилльямса. Он много шумит, ему там не место. Он не имеет права там быть». Или: «Я пытаюсь поменять маршрут автобуса, чтобы они не смогли туда добираться. Это затронет многих без особых усилий с нашей стороны». Или: «Только что узнал, что Рэндольф Данкан находится под опекой. Он ничто. У него никого нет».
– Сделайте так, чтобы его бросили за решетку уже на этой неделе, – скомандовал Уорден. – До него никому нет дела, так что будет нетрудно.
И так далее, и тому подобное. Майлз слушал. Его едва не стошнило от всего этого. Он с трудом подавил желание разбить окно и разнести все это место к чертям, но он понимал, что это была ужасная идея. Через несколько минут мистер Чемберлен заговорил. Его мистер Чемберлен.
– О, прежде чем мы услышим ваш отчет, мистер Чемберлен, позвольте мне сделать вам комплимент по поводу вашего костюма. Вы напоминаете моего старого друга, великого Джефферсона Дэвиса, – Уорден указал на один из портретов, висевших на стене.
– Благодарю вас, Уорден. Это большая честь. Я хотел бы доложить, что наблюдал за Майлзом Моралесом.
– Да, да, Майлз Моралес, – глаза Майлза расширились, когда он услышал собственное имя. – Наш супергерой, – голос Уордена был наполнен сарказмом. Супергерой? Но... как они узнали? Одна только мысль о том, что кому-то, тем более мистеру Чемберлену и остальным присутствующим в этой комнате, было известно о секрете Майлза, заставила его желудок сделать сальто. Вся комната разразилась смехом, а Уорден продолжил: – Сверхсилы должны принадлежать только сверхлюдям. И, помяните мое слово, сверхлюдьми рождаются, им свойственны чистая кровь и сильный ум. Он не виноват в том, что родился в семье отбросов общества, но он думает, что может стать лучше, и это опасно для всех нас. Да, мистер Чемберлен, я тоже за ним наблюдал. Я путешествовал по его мыслям. Разговаривал с ним в его снах, так же, как и с некоторыми другими членами его семьи. И хотя он немного более стойкий, мы должны его исправить. А чтобы сделать это, его нужно сломать.
– Да, сэр. Я пытался подставить его, украв из магазина... колбасу. И хотя ему удалось увильнуть от исключения из школы, он потерял работу, поставив родителей в еще более сложное положение, – по комнате снова прокатился низкий рокот смеха. – Короче говоря, думаю, мы близки к тому, чтобы сломать его.
Майлз поморщился. Его руки машинально сжались в кулаки.
– О, это отлично. Вы наблюдаете за кем– либо еще? – спросил Уорден.
– Не так пристально, но есть мальчик по имени Джадж.
– Джадж? – Уорден усмехнулся. – Как иронично. Что ж, мистер Чемберлен, держите нас в курсе дела, отличная работа.
– Спасибо, Уорден, – мистер Чемберлен отступил обратно в толпу.
Уорден поднес бокал к губам и сделал глоток.
– Помню, несколько сотен лет назад Америка действительно работала. Это сейчас труд является предметом сделки, а тогда он выполнялся созданиями, у которых в жизни не было смысла, пока мы не научили их служить нам. Вот к чему нам нужно вернуться. Такова наша миссия, – Уорден сделал паузу, еще раз отпил из бокала. Он сглотнул, и казалось, будто мелкий зверек пробежал вниз по его горлу. Он вытер рот. – То, что я вижу сегодня, вызывает у меня отвращение. Нам предстоит много работы, но самое приятное то, что это очень важная работа. Исправление. Помните наш девиз: Отвлекай и побеждай.
Уорден поднял бокал и произнес тост:
– За Чемберленов.
– За Чемберленов!
И началась коктейльная вечеринка.
Майлз отпрянул от окна. Он все еще был невидимым, но там было столько людей, что чувство, будто кто-то может его заметить, не покидало юношу. Он бросился через поле обратно к тюрьме, пока не добежал до металлической двери в земле. Он дернул ее, но она не поддалась. Майлз ухватился покрепче и дернул сильнее, срывая дверцу с петель. К счастью, охранники не следили за полем. Ведь если бы кому-то и удалось сбежать из тюрьмы, пройти сквозь бетонную стену и как-то перелезть через забор с колючей проволокой, беглецу бы пришлось бежать прямо к дому Уордена, а там поджидала еще большая опасность.
Майлз прыгнул в туннель и побежал по канализации, пока наконец не поднялся по ступенькам к двери актового зала. Он приложил к ней ухо – убедиться, что в зале не решила уединиться влюбленная парочка. Поняв, что все чисто, он открыл дверь, побежал вдоль здания школы и вернулся на уже заканчивавшуюся вечеринку, где Ганке все еще стоял в центре танцпола – по стойке смирно, руки сложены вместе, как у молящегося священника.
