Текст книги "Жемчужина его гарема"

Автор книги: Джейн Портер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Глава седьмая

Похитители признались, что работают на Омара аль-Иссидри.

Кира не удивилась.

Машина везла ее в аэропорт, и один из мужчин набросил на девушку чадру.

– Прикройся, – пренебрежительно велел он.

Ей не понравился его тон, однако Кира выполнила приказание.

Очевидно, полет был запланирован заранее, и они отправились в путь немедленно. Они летели в Африку.

В течение полета Кира не смогла заснуть.

К рассвету девушка была полностью вымотана. Когда взошло солнце, она выглянула в окно. Песчаное море золотого цвета раскинулось под самолетом. Все было необыкновенно ярким.

Самолет приземлился на частной полосе. Здесь же они пересели из самолета в вертолет.

И снова под ними бескрайние пески, затем показались горы, которые вскоре уступили место зеленым долинам.

Они приземлились в отдаленном уголке Бараки, который был зажат между Атласными горами и границей Оуаха.

Как только дверь вертолета открылась, Кира окунулась в испепеляющую жару.

Возвращение в Бараку вызывало странные чувства. Кира ощутила ни с чем не сравнимое волнение. Однако ее путешествие было еще не закончено. У трапа ее ожидали люди на верблюдах, одетые в черные одежды.

Грудь сжало странным чувством. Она вернулась. Барака. Земля мечтаний и снов. Страна ночных кошмаров. Прошлое волной нахлынуло на Киру. Несвобода, стены, заключение. В ее воспоминаниях о Бараке не было счастья.

Она села на верблюда. Погонщик заставил своего подопечного подняться. Кира судорожно ухватилась за переднюю луку седла, чтобы не упасть, когда животное сделало широкий, скользящий шаг вперед.

Ее отец привез дочь на край земли… За многие километры от цивилизации. Он изолировал ее от всего – от семьи, друзей, от помощи.

Малик разговаривал по телефону со своим братом, Каленом.

– Ты спровоцировал международный скандал, из-за которого Барака оказалась в центре мировых новостей и в самом неприглядном свете.

Кален уже имел удовольствие ознакомиться с вышеупомянутыми новостями.

– Это пройдет.

– Нет, если ты собираешься довести свой план до конца.

– Абизхаид был для нас угрозой в течение многих лет.

– Ты не можешь так просто обезвредить его, – Малик вздохнул. – По крайней мере, без весомой причины.

– Есть такая причина…

– Я говорю не о твоих подозрениях…

– Я тоже. Он стоял за покушением на тебя и твою семью пять лет назад и не был наказан за это.

– У тебя нет доказательств.

– Ты слишком легковерен.

– А ты слишком подозрителен.

У Калена дернулась верхняя губа. Малик помолчал, а затем спросил:

– Что там с девушкой? Ее отец требует компенсации.

– Ничего не было.

– Перестань. Ты же прекрасно понимаешь, что уничтожил ее. Обесчестил молодую женщину из хорошей семьи. Опозорил дочь и отца. Кто теперь возьмет ее замуж?

Кален долго не отвечал.

– Я понимаю ее положение, – наконец произнес он. – У меня есть небольшой план.

– Абизхаид хочет, чтобы ее наказали.

Малик не продолжал. Согласно их обычаям, опозоренная девушка могла очистить запятнанную честь или замужеством, или смертью.

– Ее нельзя было использовать в качестве приманки, – добавил Малик. – Если ей причинят вред…

– Не причинят.

– Я готов вмешаться…

– Не надо. Я знаю, что делаю.

Кира села на матрасе, служившем ей кроватью, и подтянула ноги к груди.

Три дня полной изолированности и молчания. Девушка проводила в Бараке летние каникулы и за это время изучила язык, религию и обычаи своего народа. Она посещала музеи и изучала историю, но Кира не знала настоящую Бараку – страну караванов, верблюдов и песков.

Кира никогда не была за Атласными горами, не просыпалась в палатке под пустынным небом, красным, как кровь.

Барака всегда была ей чужой, особенно после прохладной Англии.

Здесь Кира чувствовала себя одним из сухих деревьев, которые каким-то чудом уцелели на обезвоженной почве.

Все три дня, которые девушка провела в палатке, были странными и непонятными. Никто с ней не разговаривал. Она видела только женщин, а мужчины из лагеря к ним не приближались – они стояли на своих наблюдательных пунктах, хотя никто из них вроде бы не был вооружен. Женщины казались смущенными. Их темные глаза дружелюбно поблескивали под покрывалами, но они не разговаривали.

Кира несколько раз попыталась завязать беседу, но натыкалась на молчание.

Такое поведение говорило о многом. Однако Кире не было страшно. Только одиноко. Фантазия действительно оказалась фантазией. И даже Кален Нури не смог уберечь ее.

«Не думай об этом», – велела себе девушка. Слишком поздно для сожалений.

Внезапно полог палатки отдернули, и высокий, худой, бородатый человек вошел внутрь.

Кира поднялась. Это был ее отец.

– Отец.

Он ничего не ответил, его лицо было похоже на маску.

Кира сделала один шаг и внезапно поняла, что не знает, как себя вести. За эти годы они стали совсем чужими.

– Ты болел?

– Что ты сделала с нами? – спросил он резко, словно не слышал ее вопроса. – Неужели у тебя совсем нет стыда?

Его ярость не стала для нее неожиданностью.

– Извини.

– Извинения не вернут твою честь и не очистят мое имя.

Кира склонила голову.

– У любого поступка есть последствия, дочь.

– Меня накажут?

– Да.

– Что ты собираешься сделать?

– Это будет решать Ахмед Абизхаид.

Кира уставилась на отца, потеряв дар речи.

– Ты опозорила и его тоже.

– Отец, не позволяй ему решать…

– Я больше не намерен быть милосердным.

– Но ты же мой отец. Ты любил меня с рождения.

– Я любил тебя и до рождения. Любил уже тогда, когда ты была еще крошечным семенем жизни. Но мы в Бараке, и твой нареченный обладает большой властью. Он не тот, кого можно задобрить. Я провел три ночи в молитвах. Я просил Бога наставить меня…

– Тогда помоги мне, отец. Защити меня.

– Абизхаид требует возмездия, и он добьется своего.

– Возмездия, отец? Кому?

– Шейх Нури будет страдать. Тебе тоже предстоят страдания.

Когда ее отец ушел, Кира осталась стоять посреди палатки. Она понимала, что значило слово «наказание». Она слышала истории о девушках, которых наказывали за аморальное поведение. Но что отец сделает с Каленом?

Кира вышла из палатки. Никто не попытался остановить ее. Она увидела новую палатку, больше и роскошнее, чем ее. Именно там жил ее отец.

Девушка вошла в нее.

– Отец.

Ее появление заставило его вздрогнуть. На лице Омара аль-Иссидри отразился гнев.

– Что ты здесь делаешь? – требовательно спросил он. – Я не давал разрешения войти.

– Ты не можешь причинить вред шейху Нури, – Кира смело встала возле стула отца. – Он не сделал ничего плохого.

– Ничего плохого? Он опозорил тебя! Изнасиловал…

– Он даже не притронулся ко мне.

Омар аль-Иссидри умолк, нахмурив брови.

– У нас не было интимных отношений. Он уважает меня.

Отец с отвращением сплюнул.

– Кален Нури никого не уважает.

– Однако ко мне шейх Нури относился с уважением, – упрямо повторила Кира. – Он уважал мою неопытность.

Омар долго изучал свою дочь.

– Ты что, все еще девственница?

Девственница. «Нет, папа, – хотела бы крикнуть Кира. – Я перестала быть девственницей, когда меня изнасиловали». Однако она никому никогда не говорила о том ужасном вечере. Она молча страдала.

Сперва это был ее секрет, затем – позорное пятно. Это бесчестье будет преследовать ее до конца жизни.

Омар наклонился вперед и посмотрел в лицо Кире.

– Я спросил, ты еще девственница?

Как ответить? Что сказать? Правду, от которой все равно никуда не денешься?

Ее не любили, на нее только напали. Секса не было, было насилие. Ей двадцать три, а она никогда не занималась любовью, не знала страсти, доброты, нежности…

Боль была такой сильной, что Кира почувствовала: еще немного – и она заплачет.

– Да, – ответила она дрожащим, срывающимся голосом.

– Ты согласишься на осмотр гинеколога?

Воздух вырвался из легких в судорожном вздохе.

– Что?!

– Если ты невинна…

Кира была потрясена.

– А моего слова недостаточно?

– Если ты невинна, тебе нечего бояться.

– А я и не боюсь. Это отвратительно.

– Я хотел бы защитить твое имя, – сказал отец. – И вместе с ним защитить имя нашей семьи. Это единственный путь, который поможет смыть пятно позора с нашего рода.

Позора, повторила про себя Кира. Она скрестила руки на груди, пытаясь не думать о том, о чем просит ее отец.

– А если я соглашусь, шейх Нури не пострадает?

– Это не мне решать.

– Почему?

Отец щелкнул пальцами.

– Довольно. Ты слишком много думаешь о человеке, который совершенно не заботится о тебе. Ступай. У меня еще много дел.

Кира вернулась в свою палатку. Что она наделала?

Она нервно прошлась по красному ковру, Ей придется рассказать отцу правду. Она расскажет, как все произошло, и заставит его поверить ей!

Возможно, отец простит ее. Возможно, простит и Ахмед.

Ведь она может иметь детей. Ведь она не виновата.

Ей будет нелегко признаться во всем. Отец ценит в женщине прежде всего чистоту и невинность. Ее репутация для него сейчас дороже золота.

Позор. На Западе этому слову не придавали такого значения, как здесь. На Западе люди могли чувствовать вину, сделав что-то плохое, но в Бараке слова «вина» просто нет. Есть слово «позор».

Позор – худшее, что может здесь случиться. Все члены семьи несут ответственность за поступки друг друга. Отсюда такое страстное желание Омара аль-Иссидри очистить их имя.

К тому времени, как Кален прибыл в Бараку, он знал все.

Его связи были надежны. В конце концов, он ведь был шейхом, вторым человеком в этой стране. Ему сообщили, что ее держат неподалеку от границы с Оуахой, территорией, принадлежащей варварам. В Оуахе хорошо относились к Калену. Когда-то его дедушка помог народам этой территории сохранить свою независимость. Варвары этого не забыли. Они провозгласили наследников Нури своими правителями. И так как Малик уже был султаном в Бараке, Кален стал султаном Оуахи.

Власть Калена в Оуахи была безграничной. Он мог появляться там и уходить в любое время. И именно туда он сейчас направился.

На шестой день прибыл караван, и тихий лагерь внезапно наполнился жизнью. Кира раздвинула полог палатки, чтобы видеть прибытие гостей.

Люди выкрикивали ритуальные приветствия.

Внезапно она заметила своего отца, который кланялся одному из прибывших. Они коротко переговорили, и Омар указал на палатку Киры.

Сердце девушки сжалось. Это мог быть или Ахмед, или доктор. Ей стало страшно. Что же делать? Может, сжечь эту чертову палатку, а потом украсть верблюда и рвануться к свободе сквозь пустыню?

Прекрасный сюжет для фильма, но неосуществимый план.

Ее отец отдернул полог.

– Он уже прибыл, – удовлетворенно огладив бороду, объявил Омар аль-Иссидри.

– Он? – прошептала Кира, чувствуя, как кровь стынет в жилах.

– Доктор, – отец сделал эффектную паузу. – И еще одна хорошая новость. Ахмед Абизхаид уже в пути.

Кира сидела в палатке и ожидала доктора. «Ни о чем не думай, – велела она себе. – Не думай, не желай, не чувствуй».

Но как можно оставаться спокойной, когда внутри переплетаются гнев и страх? Ее отец не имел права так поступать. Она не его собственность, она свободная женщина. Ее тело принадлежит только ей.

Этот осмотр будет насилием.

Она не сможет пойти на это. Но разве у нее есть выбор?

Нет.

А возможно, это даже и к лучшему. Пора ее отцу узнать о том, что случилось, когда ей было всего шестнадцать.

Она чувствовала себя меж двух огней, принадлежа одновременно к двум противоборствующим культурам.

Кира была одинока. Единственный ребенок в семье, который всегда жил на два дома. Новое замужество матери. Неодобрение отца, понимавшего, что Кира стала дочерью Запада.

«Ты справишься с этим, – твердо сказала себе девушка, – точно так же, как справлялась с другими трудностями. Все будет в порядке».

В палатке появились люди.

– Кира, – позвал ее отец. – Доктор здесь.

Девушка почувствовала резкую боль в области сердца. Она медленно подняла голову и посмотрела на группу людей, которая стояла за спиной Омара. Ее глаза наполнились слезами.

– Не заставляй меня проходить через это, отец.

– Тебя укроют, – сказал он, указав на двух женщин в покрывалах. – Осмотр будет коротким. Абизхаид и я подождем снаружи.

–  Отец!

Однако Омар аль-Иссидри проигнорировал ее последний протест.

– Лучше побыстрее покончить с этим. – Он посмотрел на медика. – Доктор?

Врач и женщины вышли вперед. Кира дрожала. Она не могла позволить им прикоснуться к себе. Одна из женщин развернула покрывало.

– Вас укроют, Lollaаль-Иссидри, – с уважением произнес врач.

– Нет, я не могу.

– Это займет всего лишь несколько минут…

–  Нет! – выдавила она.

– Нет. – Это был уже мужской голос.

Кира узнала его. Но… этого не могло быть. Таких чудес не бывает.

– Вы не притронетесь к ней! – произнес он, и Кира увидела, как Кален, задрапированный в белое просторное одеяние, шагнул вперед. Его лицо, казалось застывшей маской ярости. – Я убью того человека, который осмелится коснуться моей женщины.

Глава восьмая

– Но она не принадлежит вам, – прорычал Омар. – Она обещана Ахмеду Абизхаиду. Он уже уплатил выкуп.

– Тогда верни его.

– Не могу.

Кален пожал плечами.

– У тебя нет выбора. Я уже предъявил права на твою дочь.

– Она сказала, что между вами ничего не было. Она сказала, что ты не тронул ее.

Кален не стал утруждаться ответом. Он повернулся к Кире. Яростный. Жестокий. Дикий.

– Тебе причинили боль?

Она не понимала, что происходит и к чему это приведет.

– Нет.

– С тобой обращались неуважительно?

Он явно жаждал схватки.

– Нет.

Омар аль-Иссидри указал пальцем на Калена.

– Достаточно. Тебе нечего здесь делать. У тебя нет на нее никаких прав. Абизхаид завтра женится на Кире.

– К сожалению, Омар аль-Иссидри, ваша дочь уже замужем за мной.

Что?!

Сердце Киры подпрыгнуло и бешено забилось.

Замужем за Каленом Нури? За вторым человеком в Бараке? За одним из самых богатых в мире людей? Никто в его положении не женился бы на такой, как она, но слова были произнесены.

Ее отец не поверил.

– Этого не может быть. Кира сказала бы мне о своем замужестве.

– Нет, я велел ей держать все в тайне. – Кален поднял руку и поманил Киру. – Иди, – нежно сказал он, – поздоровайся со мной, жена.

Она никогда не видела Калена в национальном костюме. А сейчас он и в самом деле был шейхом до кончиков волос.

– Она не твоя жена! – Омар рванулся, чтобы схватить девушку.

– Назад! – в хриплом голосе Калена звучало предостережение.

– Ты не получишь ее!

– Слишком поздно.

– Нет. Я бы скорее хотел увидеть ее мерт…

– Осторожно, – прервал его Кален с убийственным блеском в глазах. – Тронь хоть один волос на ее голове, и ты пострадаешь. Ты пожалеешь, что вообще родился на свет.

В палатке воцарилось молчание. Омар вспыхнул от ярости.

– Я советник султана и…

– Султан благословил наш брак. Он одобряет этот союз.

Отец девушки побледнел.

– Ахмед Абизхаид перережет тебе глотку!

Темный огонек мелькнул в глазах Калена.

– Что ж, пусть попробует.

У Омара кончились аргументы.

– А выкуп?

– Он будет уплачен.

– Для тебя – в двойном размере.

– А почему не в тройном, аль-Иссидри? – проворчал Кален. – Ты должен получить за такую дочь целое состояние.

Кира испытывала жгучий стыд. Она чувствовала себя товаром, который можно купить на любом рынке.

И тут же она напомнила себе, что сейчас чувства – не самое главное. Нужно прекратить эту борьбу, пока дело не дошло до большего.

– Перестаньте! – с яростью произнесла она. – Перестаньте, пожалуйста.

Ее отец, пораженный и разгневанный, посмотрел на девушку.

– Дочь, скажи, что ты не выходила за него замуж.

– Жена, подойди ко мне, – приказал Кален.

– Кира. Дочь.

–  Laeela.

Сердце Киры бешено стучало, когда она переводила взгляд с одного мужчины на другого. Она внезапно осознала, что выбор за ней. Она сама должна выбрать свое будущее, свой путь.

– Кира, – повторил отец.

Девушка посмотрела на него с горечью и слабо покачала головой, как бы извиняясь.

А затем нервным жестом поправила золотые браслеты на запястье и двинулась к Калену.

Она сделала свой выбор.

Пристальный взгляд шейха не упустил ни единой мелочи, ни одного шага девушки.

Она остановилась рядом с ним, склонив голову.

– Посмотри на меня.

Она медленно подняла голову.

– Я надеялся на более теплый прием со стороны своей жены, с которой не виделся уже семь дней, – произнес он с укором.

Кира заметила опасный блеск в его глазах. Кален явно наслаждался этой схваткой, и сейчас его нельзя было сердить.

– Прости меня, муж мой.

Она сделала ударение на последних двух словах.

– Ты даже не поцелуешь меня? – поддразнил ее Кален.

Девушка покраснела.

– Нет, – ответила она, упрямо вздернув подбородок, – муж мой.

– Я и забыл, насколько ты застенчива, жена.

– Если она вообще твоя жена, – вполголоса вставил Омар.

Взгляд Калена ни на миг не отрывался от ее лица.

– Да. Моя жена. Мое сокровище.

Смех Омара был горьким.

– Значит, тебе досталась не самая большая ценность. Ты только посмотри на нее, она бросает тебе вызов. Она даже не поцеловала тебя, не признала своим мужем, не выказала должного уважения.

Кален пожал плечами.

– Она еще новобрачная.

Омар прокашлялся.

– Мне бы не хотелось называть тебя лжецом…

– Тогда не называй, – спокойно отозвался Кален.

Гнев блеснул в глазах Омара.

– Возможно, я бы не стал сомневаться, если бы у меня были доказательства, – он помолчал немного. – Возможно, моя дочь была бы более покорна, если бы узы, связывающие вас, были прочнее.

– Они достаточно прочны.

– Ну, моя дочь, очевидно, так не считает.

Кален внимательно посмотрел на Киру, а затем снова перевел взгляд на Омара.

– Ты желаешь обновления наших клятв?

– Да, я желаю свадьбы.

– Так тому и быть, – решил Кален. – Сегодня же мы повторим наши клятвы, и…

– Нет! – Кира не смогла промолчать. Эти мужские игры… бесконечное притворство, власть… Они используют ее, борются друг с другом, а она – их оружие. – Я не стану частью этой игры. Никто из вас не сможет меня использовать. Вы даже не спросили меня. Вы не поговорили со мной!..

– Я говорил тебе, что она не захочет. Слишком упряма, – Омар насмешливо хмыкнул. – Ты должен выбить это из нее.

– Спасибо за совет, но мне нравится огненный характер моей жены. Мне бы не хотелось сломить ее… дух.

Большой палец Калена выписывал медленные круги по нежной коже ее руки, и от этого прикосновения у нее участился пульс.

Кира хотела бы стать похожей на Калена. Такой же твердой. Безразличной к мнению окружающих.

– Дух – это одно, а неповиновение – совсем другое. Тебе потребуется немало терпения, чтобы научить ее покорности, – добавил отец.

В золотых глазах Калена блеснул злой огонек.

– Да, – согласился он. – Твоя дочь – как уже выросший верблюд, но еще не вполне взрослый.

Верблюд?! Кален только что сравнил ее с верблюдом?!

Однако ее отец кивнул, словно шейх только что произнес какую-то мудрость.

– И, как у верблюда, у нее отменная память. Она будет хорошо помнить преподанные тобой уроки, если время от времени ты будешь закреплять их ударами.

– Бить ее? – Кален внимательно посмотрел на девушку. – Нет, я никогда не смог бы ударить ее. Но я и верблюдов своих не бью. И женщин и верблюдов легко можно убедить подчиниться.

Кира одарила Калена разъяренным взглядом.

– Чудесно, что вы двое можете так легко решить все проблемы, поставив женщин и верблюдов на один уровень развития!

Омар поднял бровь.

– И я бы начал уроки побыстрее.

– Согласен, – ответил Кален. – Но сперва я должен поговорить с Абизхаидом. Сообщи ему, как обстоят дела, и…

– Нет, позволь мне все уладить. Я не хочу, чтобы сегодняшний вечер был запятнан кровопролитием.

Кален слегка поклонился.

– Скажи ему, что со мной много людей из стражи султана. Будет не слишком разумно пытаться помешать мне. Однако Абизхаид должен присутствовать на сегодняшнем празднике. Я бы хотел, чтобы он засвидетельствовал наши клятвы.

Омар вернул поклон и ушел. Кира была в ярости.

– Тебе обязательно нужно было унизить меня?

– Я тебя не унижал.

– Конечно, ты всего лишь сделал из меня дуру! Сравнил с верблюдицей!

Уголок его рта задергался. Кален явно сдерживался, чтобы не рассмеяться.

– Я полагал, что твой отец это оценит. И он оценил, не так ли? Он смягчился…

– Но он же тебе не нравится!

– Скоро этот человек станет моей семьей, – пожал плечами шейх Нури.

Кира не могла в это поверить. Он продолжает манипулировать ею?

– Мы не поженимся.

– Поженимся. Сегодня. Разве ты не слышала, как мы обсуждали планы на вечер?

– Кален, ты не можешь этого сделать.

– У меня нет выбора. Это лучший способ тебя защитить.

– Ты солгал моему отцу. Пожалуйста, не лги мне.

Он уже не улыбался. Напряжение нарастало.

– Ты здесь не ради меня, – упорствовала девушка. – Это лишь стратегический ход в твоей игре!

Широкие плечи Калена нетерпеливо вздрогнули.

– Твой отец заключил опасную сделку. Я сделал то, что должен был сделать.

– Ты солгал. Ты сказал, что мы женаты.

– Да, – он не выглядел виноватым.

– И ты не против лжи?

– Я против насилия. Против убийства правителя и его детей.

– Однако ты не боишься сделать больно мне!

– Это касается не тебя.

– Нет, конечно, нет. Какая я глупая! – Кира почувствовала, что ее силы на исходе. Даже руки стали холодными и влажными. – Так расскажи мне о нашей свадьбе. Похоже, я ее пропустила. Как все было? Как ты сделал мне предложение?

– Это была стремительная помолвка.

Ублюдок.

– Любовь с первого взгляда?

Его взгляд медленно скользил по ее лицу, затем спустился ниже, к груди, животу, бедрам.

– Или страсть. Как тебе больше нравится.

Страсть. Интересное слово.

– А где мы произнесли свои клятвы? В церкви или же это была гражданская церемония?

– Гражданская. И очень поспешная.

– И я была счастлива?

– На седьмом небе. Я желал тебя, и произнесение клятв было обычной формальностью.

Кира с трудом сдерживала ярость.

– Прямо роман какой-то. Подобный сюжет точно сведет любую женщину с ума.

– Включая и тебя?

Что на это можно ответить?

Кален Нури был с ней всегда. Похороненный в сердце, он был частью ее «я», о которой не знал никто, кроме самой Киры.

– И как мы теперь выберемся из этой паутины лжи? – с горечью спросила Кира.

– Мы поженимся. Мы будем придерживаться нашей истории.

Нашейистории?! Егоистории!

– Я не хотела быть твоей любовницей, Кален. И уж точно не хочу становиться твоей женой.

– И все же из тебя выйдет просто идеальная первая жена!

У Киры руки зачесались от желания его ударить.

–  Перваяжена?!

– Ну, разумеется, число жен не ограничено.

Верблюды. Жены. Он и в самом деле наслаждался тем, что вернулся в пустыню.

– Ты и мой отец просто сверхъестественно похожи!

Глаза Калена сузились.

– У меня нет ничего общего с твоим отцом.

– Да ты точная его копия, если придерживаешься мнения, что я – это товар на рынке, который легко можно купить.

– Никогда. Ты слишком дорого стоишь.

Ценный экспонат, неужели? Тогда почему все обращаются с ней как с набитой куклой, таская из одной страны в другую? Почему она оказалась в Бараке, хотя поклялась себе, что эта земля – последнее место, где она станет искать прибежища? – Если я так ценна, Ваше Превосходительство, то почему вы меня не оберегаете? Почему не защищали свою квартиру, в которой находилась такая ценность? Не помешали моему отцу до меня добраться?

– Ты ничего не понимаешь в стратегии, laeela, —он наклонился к девушке и провел кончиком пальца по ее носу. – Твой отец должен был забрать тебя.

Кира бы многое отдала за возможность укусить его за палец.

– Повтори еще раз!

– Я сознательно позволил людям твоего отца забрать тебя. Я ожидал этого. Это и была моя стратегия.

Стратегия. Опять это ненавистное слово.

Итак, Кален все объяснил.

Он позволил, чтобы ее увезли из пентхауса. Он хотел, чтобы ее силой посадили в машину, а потом и в самолет. Это была его идея. Так ястреб высматривает полевую мышь.

Это был тяжелый удар.

Она не думала, что сможет вынести такую боль. Он ранил ее сильнее, чем она могла представить. Она, так сильно настроенная против мужчин, за несколько дней, проведенных с Каленом, начала надеяться…

Желать. Мечтать. Она стала именно такой, какой никогда не была ее мать, – женщиной, которой нужен мужчина.

Разве мама не предупреждала ее относительно мужского коварства? Они скажут тебе, что любят, скажут все что угодно, чтобы затащить в постель. Секс. Все дело только в сексе, дорогая. Никогда не забывай об этом.

А Кален каким-то образом заставил ее об этом забыть.

– Значит, это была твоя идея – позволить им похитить меня и принудить к браку?!

– Это дело национальной безопасности.

Национальная безопасность?

– Значит, ты, переехав в другую страну и сменив гражданство, разорвав при этом все личные, экономические и эмоциональные связи, сделал это ради национальной безопасности?!

– Я уже сказал, над султаном и его семьей нависла угроза.

Он напоминал скалу. Твердый. Несгибаемый. Он ничего не сможет ей дать – ни тепла, ни сочувствия, ни участия. Все дело в его семье. В султане и наследниках.

Кира могла это понять. Но упорно не понимала. Она считала подобное поведение предательством.

– А теперь они в безопасности? – спросила девушка хриплым голосом.

– Надеюсь.

– Я тоже, – она отвела взгляд и стерла рукой выскользнувшую слезинку.

– Значит, ты понимаешь.

Ее губы изогнулись, но это мало было похоже на улыбку.

– Я понимаю, что ты сыграл со мною злую шутку.

– Шутки здесь ни при чем.

– Ты мог бы сказать мне об этом сразу.

– Есть вещи, о которых я не говорю никому.

Как она надеялась, что шейх все-таки увлечется ею! Полюбит ее. Это было глупо, но разве не надежда на протяжении многих веков управляла человечеством?

Вторая половина. Двое образуют целое. Союз. Единство.

– Кира, ты принимаешь все это слишком близко к сердцу.

Девушка не могла смотреть на него.

– Уходи.

– Я все равно не позволил бы ему на тебе жениться.

– Нет? Ты в этом уверен?

– Абсолютно.

– Ну и когда ты собирался прийти? В какой момент ты собирался все отменить? В первый вечер празднования нашей с Ахмедом свадьбы? В брачную ночь? За мгновение до того, как он бы взял меня в свою постель? Когда ты хотел действовать?

– Но я же здесь. Я приехал вовремя. Ничего плохого не случилось.

Ничего? Для него – наверное. Но всю эту неделю она испытала такие страдания, которые ему и не снились.

Кален Нури не любил ее. Это всего лишь политика.

– Я никогда не выйду за тебя замуж, – твердо сказала Кира. – Можешь избить меня, как верблюда, но я за тебя не выйду.

– Я не собираюсь тебя бить. Есть и другие методы убеждения, laeela,куда более эффективные.

Кира отвернулась, уставившись на бескрайние пески. Кален ощутил прилив сострадания. Она принадлежала ему и до сих пор этого не понимала.

Он уже давно не чувствовал такой связи с кем-либо, кроме своего брата и племянников.

Кира принадлежала ему Они еще не были близки, но это не меняло дела. Он вспомнил гаремы своих предков, их золотые дворцы в пустыне. Он получит эту девушку. Будет ублажать ее. Однако сначала ему необходимо оградить свою невесту от политических распрей.

– Мы поженимся сегодня. Я дал слово твоему отцу.

Кира рассмеялась. Ситуация была по-своему забавной. Кален заставил ее пройти все круги ада, а теперь предлагает свадьбу.

– Нет, – мягко ответила она. – Нет.

– Твой отец ждет.

– Пусть ждет.

– Он настаивает.

– Пусть настаивает. Пусть делает все, что хочет, но я лучше приму наказание из его рук, чем останусь с тобой.

– Ты и в самом деле так считаешь?

– Да. – От воспоминаний у Киры снова заболело сердце. – Я тебя ненавижу.

– Ненавидишь?

– Всем сердцем.

– У тебя большое сердце.

– Было. Когда-то давно.