Текст книги "Счастье в наследство"

Автор книги: Джейн Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Глава 2

Этим вечером в баре «Белая лошадь» было спокойно, только несколько завсегдатаев примостились на высоких табуретах у стойки.

Лукас прикончил вторую бутылку холодного пива и заказал следующую. Он не собирался напиваться, просто ему необходимо было убраться подальше от ранчо и этой женщины.

Грейс Уитни, вдова его дорогого, почившего в бозе папочки. Какая насмешка! Черт возьми, да она же ему в дочери годится! Как случилось, что она вышла за него замуж? Из-за денег? Лукас взял бутылку за горлышко и наполнил стакан, наблюдая, как пена поднимается к краю. Он знал, что человек, бывший его биологическим отцом, умер, но никак не мог предположить, что испытает такой шок от неожиданной встречи со своей мачехой. Зачем она здесь? Насколько было известно Лукасу, Стивен Уитни никогда не посещал ранчо. А его молодая вдова, словно атомная бомба, взорвала здешний покой.

Вопросы нестерпимо жгли, бередили болезненные воспоминания, старые обиды, забыть которые ему стоило таких усилий. Что сказала бы его мать, будь она жива? Он представил реакцию Луизы Мартин, если бы Грейс свалилась ей на голову точно так же, как она сделала это сейчас. Горечь этих мыслей переворачивала все у него внутри, будила ненависть, с которой он вырос и которая, как он надеялся, осталась в прошлом: ненависть к Стивену Уитни.

Грейс даже не моргнула, услышав имя Лукаса. Выходит, Стивен Уитни никогда не рассказывал своей жене о сыне? Может, просто забыл о нем? Разглядывая янтарные пузырьки в стакане, Лукас невесело усмехнулся, размышляя о мотивах поступков Стивена Уитни. Что могло заставить мужчину, достаточно бесчувственного, чтобы бросить беременную женщину, затем вдруг купить это ранчо и отдать ей половину?

Каждый раз, когда Лукас позволял себе копаться в своем прошлом, он увязал в трясине эмоций и фактов, которым не находил объяснения.

Когда ему исполнилось четырнадцать, мать, с бледным, застывшим лицом, тихим голосом поведала ему свою историю: как любимый человек бросил ее, узнав, что она беременна…

Стиснув зубы, чтобы не разразиться потоком ругательств, Лукас отогнал эти болезненные воспоминания и вновь сосредоточился на Грейс. Помимо воли перед глазами тут же всплыл эпизод в ванной: сияющее от водных брызг молочно-белое тело женщины и тот шок, который он пережил, когда увидел ее. Лукаса пронзила судорога – невольная реакция на воспоминание об этой захватывающей дух женской красоте. И он тут же испытал отвращение к себе за то, что настолько слаб и грешен – позволил себе соблазниться женой отца.

Мысль о ней была ему ненавистна, но ее образ жил в нем: цветущее, роскошное тело, жаждущее любви. Лукас опрокинул бокал в рот, стремясь погасить пожар, бушующий внутри. Горячие языки пламени проникали все глубже, словно щупальца, грозя захватить его целиком – мысли, волю, душу, ясность рассудка. Ему надо быть начеку, чтобы избежать опасных чар Грейс Уитни и сосредоточиться на защите «Полумесяца». Ранчо – смысл всей его жизни, единственное, что имеет для него значение.

Он подозревал, что придет день, когда над его правом владения нависнет опасность.

Но он даже представить себе не мог, что эта угроза явится в образе прекрасной, соблазнительной женщины. Когда из сухого официального послания ему довелось узнать о смерти мистера Уитни, он немного расслабился. Мысль, что в один прекрасный день Стивену взбредет в голову идея увидеть ранчо и своего сына, перестала его мучить.

Раньше времени успокоился, горько усмехнулся Лукас. Жадная до денег вдова представляет гораздо большую угрозу, чем старый Стивен. Ему нужно выяснить, какие права у Грейс Уитни, пока она не пустила их в ход. Хорошо бы, она согласилась продать ему свою половину… Но стать полноправным владельцем ранчо слишком соблазнительная, слишком далекая мечта, и он боялся, что может ее сглазить.

Лукас очень сомневался, что Грейс в действительности намерена провести на ранчо всего лишь пару дней, как утверждает, особенно если судить по количеству чемоданов, а перспектива сталкиваться с ней каждый день в течение долгого времени очень тревожила его.

Но, пожалуй, было бы приятно почувствовать это цветущее тело в своих объятиях. Черт побери, мужчина должен быть каменным, чтобы не реагировать на сцены, подобные той, в ванной комнате. А он отнюдь не из камня.

Лукас не был уверен, что ему удастся устоять, особенно теперь, когда он увидел ее всю и узнал то, чего больше не скроет от него никакая одежда. Сумеет ли он посмотреть ей в глаза и не показать, о чем думает?

С другой стороны, случившееся, вероятно, ему на руку: если у нее есть хоть малейшее представление о скромности, она будет чувствовать себя с ним неловко. Кривая усмешка смягчила мрачное выражение его лица. Но что, если Грейс Уитни не имеет ничего против легкого развлечения?

Разве это не было бы его местью человеку, который причинил его матери столько страданий и до самой смерти не пожелал признать своего сына? Эта идея сулила такое удовлетворение, что Лукас тихо рассмеялся, сознавая, что ее воплощение принесло бы ему двойное удовольствие. Обладание Грейс Уитни могло бы не только исцелить множество его душевных ран, но и стать самым пьянящим любовным приключением в его жизни.

Мрачно усмехаясь, он расплатился за пиво и вышел из бара. Стояла теплая тихая ночь, и Лукас, взглянув на часы, с удивлением обнаружил, что уже довольно поздно. Теперь все уже, должно быть, легли спать, и можно идти домой, не опасаясь встретиться с ней.

Грейс перевернулась на другой бок и открыла глаза. Какой-то звук в тишине ночи разбудил ее. Через распахнутое французское окно струился лунный свет, заливая комнату серебристым сиянием, отгоняя внезапно нахлынувший страх. Она тихо вздохнула и, немного успокоившись, попыталась снова заснуть. Грейс полной грудью вдыхала аромат пышной зелени, цветов, деревьев. Где-то вдалеке послышалось лошадиное ржание, и на нее разом нахлынули воспоминания о прошедшем дне.

Без Лукаса Мартина ранчо «Полумесяц» обрело совершенно иной облик. Обед прошел прекрасно. Ей очень понравился Роб, брат Джуди. Он был лет на пять-семь моложе сестры, у него были светло-русые редеющие волосы и добрые карие глаза. Втроем они по-дружески беседовали и осматривали дом, разговаривая, главным образом, о ранчо. Джуди жила здесь более тридцати лет, а Роб двенадцать. Это был их дом, и они отзывались о нем с любовью и гордостью.

Роб пообещал, что утром провезет Грейс по ранчо, и, вспоминая об этом, она предвкушала приятную прогулку. Только бы Лукас не вмешивался и держался на расстоянии. Возможно, эпизод в ванной и для него стал потрясением, и он тоже чувствует себя неловко. Что, впрочем, маловероятно, судя по тому, как долго он стоял и нахально глазел на нее.

Ей никогда не забыть выражения этих кобальтово-стальных глаз, блуждающих по ее телу. В тот момент они были отнюдь не холодными. Они напоминали раскаленную лаву, излучающую такой жар, что Грейс до сих пор ощущала его.

Сердце ее вдруг сбилось с ритма, горячая волна окатила с ног до головы. Приписав это не обычайно теплой ночи, Грейс выскользнула из постели и подошла к окну. Длинная ночная рубашка из шелка обвивалась вокруг щиколоток, переливаясь в серебристо-голубом свете луны. Она поправила соскользнувшую с плеча бретельку. Ночной ветерок соблазнительно обдувал разгоряченную кожу, и она вышла на веранду.

Грейс вздохнула, подставляя лицо этому ветерку, и закрыла глаза. Ощущение прохлады было божественным. Она дышала глубоко, чувствуя, как волнуется ее грудь, как соски наливаются от мучительно-сладостных прикосновений шелка.

Господи, неужели это все из-за Лукаса? Он зажег в ней огонь, казавшийся неутолимым и почти нестерпимым. Сон ее был неглубоким, и кто знает, не собственное ли внутреннее смятение разбудило ее? Почувствовав себя несчастной, Грейс вздохнула и в этот момент вдруг поняла, что на веранде она не одна.

Сердце ее готово было выпрыгнуть из груди. Грейс боялась вглядеться в темноту и обнаружить того, кого та скрывала. Она медленно повернулась, готовая броситься бежать. Но у нее перехватило дыхание: длинная, вытянутая тень шевельнулась, распрямилась и отделилась от стены. Лукас!

Сознание того, что он молча стоял в темноте и снова рассматривал ее, тревожило, будоражило. Он придвинулся ближе – безмолвный, обнаженный, шаги его босых ног были бесшумны, каменные черты лица едва различимы в лунном свете. Сердце ее бешено колотилось.

– Что вы здесь делаете? – Голос ее прозвучал сдавленно и хрипло.

– Дышу воздухом, так же как и вы. Для вас здесь слишком жарко, не так ли?

В вопросе послышалась нескрываемая ирония. Грейс с облегчением отметила, что он в джинсах. Поначалу ее внимание привлекла только обнаженная грудь, и ей показалось, что он совершенно голый.

– Нет, – произнесла она быстро, проигнорировав двусмысленность вопроса. – Что-то разбудило меня, какой-то звук.

– Может быть, вы услышали, как я пришел. Я только что вернулся. – Лукас ощущал ее присутствие каждой клеточкой своего тела.

В этом серебристом свете она казалась струящейся и призрачной, точно фея. От малейшего ее движения нежный шелк призывно мерцал. Изящные чашечки лифа, удерживаемые на плечах тонкими бретельками, едва вмещали полные груди и подчеркивали набухшие соски. Он неотрывно смотрел на эти соблазнительные округлости, и ему внезапно до боли захотелось прикоснуться к ним, почувствовать их, завладеть ими.

Грейс понимала, что нужно уйти. Она должна вернуться в свою комнату, он не посмеет последовать за ней. Но он так близко, что можно даже дотронуться до него… И она медлила, глядя, как ритмично поднимается и опускается его грудь.

Жар во всем теле причинял ей почти ощутимую боль. Она еще никогда не испытывала столь сильного физического влечения. Грейс облизнула внезапно пересохшие губы.

– Вы пропустили обед, – прошептала она.

Торжество опьянило Лукаса. Он был прав, она не имеет ничего против флирта. Вот так насмешка над дорогим старым папочкой! Лукас не мог и мечтать, что возможность испытать моральные принципы Грейс представится ему так быстро, а он не из тех, кто отказывает леди. Вызывающе медленно он сократил расстояние между ними на несколько дюймов. Его рука скользнула вверх по шелковистой коже ее плеча, ощутив ответную дрожь. Она была готова, она почти задыхалась от желания!

– Тогда я не был голоден, – пробормотал он, наклонился вперед и прижался губами к ее плечу, ошеломленный почти электрическим разрядом, пробежавшим между ними.

От нее пахло так сладко, что ему хотелось погрузиться в этот аромат и вдыхать его без конца. Кровь бешено пульсировала, а губы двигались неспешно, прижимаясь к мягкому изгибу шеи.

– Зато я голоден сейчас, – прошептал он, заключая ее в объятия.

Грейс задыхалась. Ее голова откинулась назад, широко открытые глаза видели бархатное небо с мириадами звезд, смотревших на них. Его прикосновения, поцелуи жгли ее, и все происходящее казалось почти нереальным. Она позволяла едва знакомому мужчине ласкать себя, хотя еще совсем недавно он смотрел на нее как на непрошеную гостью… Все это было настолько странно, что буквально ошеломило, оглушило ее. Но глубоко запрятанная животная чувственность, о которой она до сих пор могла лишь подозревать, заставляла ее отвечать на его ласки с такой необузданной страстью, которая никогда не возникала у нее раньше. Дрожь сотрясала ее тело, в то время как горячие и влажные губы Лукаса, покрыв поцелуями ее шею, двинулись вниз, к груди.

Не подчиняясь голосу разума, ее руки поднялись и обхватили его голову, а затем по крепкой шее спустились вниз, на плечи. Сталь, подумала она. Лукас сделан из стали, она поняла это раньше, в одном только ошиблась: он не был холодной сталью. Его кожа была горячей и гладкой и сообщала ее блуждающим пальцам неодолимую, невероятную страсть. Он еще не поцеловал ее, а Грейс уже знала, что отдастся Лукасу Мартину, едва он захочет этого. Она жаждала ощутить его наготу, увидеть и узнать это потрясающее тело, хотела почувствовать его тяжесть и слиться с ним воедино. Губы искали его поцелуя сейчас, немедленно.

– Лукас! – выдохнула она, и в одном этом слове были заключены зов страсти и желание, способное растопить даже ледяную глыбу.

С трудом оторвавшись от ее груди, он выпрямился и притянул ее к себе, и она вся затрепетала, ощутив, как он дрожит. Это переполненное горячим возбуждением тело, прижавшееся к ней, потрясло Грейс, она задохнулась, но скорее от охватившей ее страсти, чем от силы его реакции. Она понимала, что возбуждение Лукаса – лишь отражение ее собственного состояния. Руки ее сами собой поднялись и обвили его шею. Она прижалась к мужчине, испытывая сейчас точно такую же потребность в этом, как в воздухе или воде – в том, без чего она не могла бы жить. Губы ее раскрылись, влажные и трепещущие, в ожидании его поцелуя.

Лукас смотрел на нее сверху вниз, в лунном свете ему хорошо было видно это охваченное страстью лицо. Какое-то неясное сомнение шевельнулось в нем. Промелькнуло осознание того, что он испытывает судьбу, вторгаясь туда, куда не следует.

Женщина пошевелилась в его объятиях, безмолвно побуждая его к действию, удивленная его нерешительностью. Кто она? Невинная участница самой ироничной главы в его жизни? Или она на редкость умна… и эгоистична в своем желании прибрать к рукам все равно что – человека или ранчо?

Почему же его так влечет к ней?

С коротким стоном он взял то, что она ему предлагала, – ее прекрасные сочные губы, затрепетавшие под его губами. Его мозг пронзила мысль, что этот жалкий реванш бумерангом возвращается к нему самому, но со следующим ударом сердца это потеряло всякое значение. Ему вдруг стало совершенно безразлично, кто она и каковы мотивы ее поведения. Она была теплой и живой, воплощенной женственностью, и его тело изнывало от желания обладать ею. Его губы раскрылись, поглощая ее губы, вбирая их влагу; руки нетерпеливо обвили нежное, податливое тело, стремясь навсегда слиться с ним воедино. Он приподнял ее, оторвал от пола, и кровь с ревом устремилась по его венам, когда он почувствовал, как женские ноги заключили его в свой сладостный плен.

Она тоже желает его! Больше чем желает – горит нетерпением! Страсть вспыхнула между ними, и искры этого первобытного огня обжигали и воспламеняли кровь. Он знал, к чему это ведет. Это могло закончиться только в его или ее постели. Никогда еще он не испытывал такого сильного, непреодолимого желания. Откуда взялась эта дикая страсть? Грейс прекрасна, но она не первая красивая женщина в его жизни. В этом внезапно вспыхнувшем чувстве было нечто большее, чем простое сексуальное возбуждение. Оно как-то связано с тем, кто она и кто он, и…

О господи, что он делает? Он не может, не должен.

Лукас оторвался от ее горячих, жаждущих губ и пристально вгляделся в лицо женщины. Свет звезд отражался в сияющих глазах, полных ласки, обещания и недоумения. Он задумался о противоречивости ее поведения, о том, почему она сначала разбудила его чувства, а теперь удивляется, что он принял ее игру. Что это было – искренний порыв или тонкий расчет?

Неужели она из тех женщин, для которых заниматься любовью с едва знакомым мужчиной – привычное дело?

Что-то мешало Лукасу принять эту мысль, он должен был либо отказаться от нее и забыть навсегда, либо получить доказательства. У него возникло странное ощущение – точнее, желание, чтобы эта женщина, словно созданная для его объятий, оказалась кем-то другим, а не тем, кем была на самом деле.

На мгновение он замер, его учащенное дыхание нарушило тишину ночи. Руки, поддерживающие Грейс, были крепко сомкнуты. Она тоже смотрела ему в глаза, и сквозь горячий туман, в котором плавало ее сознание, стало просачиваться какое-то недоумение. Она не могла истолковать выражение его лица, но почувствовала происшедшую перемену. Только тут до нее дошло, что все происходящее – реально. Неужели она совершенно потеряла голову?

– Отпустите меня, – прошептала она слабым голосом, испытывая одновременно и острое чувство унижения, и благодарность темноте, скрывающей ее позор. Он колебался, и она ощущала, как его большие ладони, вмещавшие ее ягодицы, жгут кожу сквозь тонкий шелк рубашки. – Пожалуйста, – взмолилась она срывающимся, чужим голосом.

Медленно он опустил ее на пол, но продолжал прижимать к себе, не желая совсем выпускать. Он пристально смотрел на нее, наблюдая, как в уголке ее глаза показалась слезинка, и удивляясь собственной глупости. Он уже мог бы лежать с ней в постели! Ведь было так просто отнести ее в комнату.

Руки Грейс скользнули с сильных плеч Лукаса на обнимавшие ее руки. Сердце стучало так, что удары гулко отдавались в ушах.

– Пожалуйста, отпустите меня, – повторила она едва слышно. Ей хотелось спросить, какими чарами он заставил ее желать его с такой необузданной силой, что она забыла обо всем на свете? С ней никогда не случалось ничего такого, что хотя бы отдаленно напоминало это безумие…

Но и Лукас никогда не переживал ничего подобного. Раздиравшие его эмоции, заставившие остановиться у самой цели, совсем не означали, что его кровь остыла. Ему было совершенно ясно: независимо от того, кто эта женщина, она вошла в его плоть и кровь. Несмотря ни на что, он продолжал желать ее. И к этому желанию примешивались самые безумные и запутанные чувства.

Он мрачно признался себе в том, что если бы она не являлась Грейс Уитни, то была бы именно той женщиной, в которую он мог бы влюбиться. Резко разжав руки, он отступил назад.

– Бегите в свою постель, – прорычал он, больше злясь на себя, чем на нее.

Грейс покачнулась, внезапно лишенная поддержки. Оторвавшись от горячего, крепкого тела Лукаса, она ощутила странную опустошенность и машинально ухватилась за перила.

– Это… ошибка. Этого… не должно было… случиться, – запинаясь, прошептала она.

– Не волнуйтесь, это больше не повторится, – мрачно сказал он.

Лукас смотрел на Грейс и видел, как трепещет ее тело. Почему она не уходит? Чего она хочет теперь – поговорить? Неприязненная гримаса исказила его лицо. Им не о чем говорить ни теперь, ни потом.

– Отправляйтесь спать, миссис Уитни, – грубо бросил он.

Он явно не собирался извиняться, да Грейс и не ждала извинений. Ведь она виновата в случившемся ничуть не меньше, чем он. Нечто пламенное и безумное связало их с первого взгляда, и именно поэтому между ними все время проскакивают искры.

Господи, она и в самом деле потеряла голову! Грейс вздохнула и отвернулась.

– Спокойной ночи, – пробормотала она.

Лукас не ответил, но и после того, как Грейс исчезла за дверями своей комнаты, еще долго стоял на веранде. Множество мыслей роилось у него в голове. Как долго она собирается оставаться здесь? Может, ему лучше пока уехать с ранчо? Он совсем не уверен, что сможет держать себя в руках в ее присутствии, особенно если она опять спровоцирует его, как это случилось сегодня…

Долгое время Грейс не могла уснуть. Открытые двери на веранду притягивали, манили, словно врата рая. Или, может быть, ада? Впрочем, необычайная, необузданная страсть, которую она испытала в объятиях Лукаса, была и тем и другим. Она сомневалась, что отказала бы ему, если бы он сейчас появился, залитый лунным светом. Кажется, ей даже хотелось, чтобы это случилось.

– Черт бы тебя побрал, – прошептала она, не в состоянии поверить в то, что с ней происходит. Как может нормальная, здравомыслящая женщина с твердыми моральными принципами разом все это утратить при одном лишь взгляде на мужчину? Это же просто немыслимо!

Всю свою жизнь Грейс следовала строгим правилам морали. В двадцать два с половиной года, когда она встретила Стивена Уитни, она все еще была девственницей… Лежа на широкой кровати в залитой лунным светом комнате, Грейс мысленно перенеслась на несколько лет назад, вспоминая о встрече со Стивом, о его ухаживаниях, об их совместной жизни.

Их познакомил ее отчим, Дональд Вермоут, занимавший солидное положение в крупной риелторской фирме и имевший большой вес в деловом мире. Грейс только что окончила колледж и была поглощена своей работой в банке, радуясь взрослой, независимой жизни. Она сняла себе квартиру, но виделась с отчимом часто – за ленчем по средам. Мама вышла замуж за Дональда Вермоута через год после смерти мужа. Грейс в ту пору было четыре года. Он удочерил ее и любил как родную, и Грейс отвечала ему тем же, называя папой. На один из таких совместных ленчей Дональд привел Стивена Уитни.

Грейс была уверена, Дональду не приходило в голову, что они со Стивом понравятся друг другу, ведь Стивен был старше Грейс почти на тридцать лет. Отчим никак не мог предполагать, что его маленькую девочку очаруют безукоризненные манеры Стива и его взгляды на жизнь. К тому же Стив был поразительно красив. У него были правильные черты лица, густая копна черных с проседью волос и молодое, хорошо тренированное тело. Одевался он с потрясающим вкусом. Когда он стал ухаживать за Грейс, она узнала, что и все остальное он делал с исключительным вкусом.

Он не торопил ее. Несколько месяцев водил в самые изысканные рестораны, в театры, на лекции. Всегда интересовался ее мнением и считался с тем, что ей нравилось и не нравилось. Она поняла, что влюблена в него, задолго до того, как он попытался поцеловать ее, а когда это наконец произошло, она была счастлива, что испытывает к любимому и сексуальное влечение.

С этого момента их отношения изменились. Она открыла для себя, что Стив – прекрасный любовник. На протяжении нескольких месяцев перед свадьбой он обучал ее всем радостям любви.

Да, Стив сделал меня счастливой, призналась себе Грейс, грустно вздохнув. Она редко позволяла себе думать о прошлом, потому что эти прекрасные воспоминания навевали на нее грусть. Но в эту ночь она не могла не вспоминать. Наверное, потрясение от столь резкого отклонения от линии привычного для нее поведения заставило ее искать в прошлой жизни некую опору, путеводную нить.

После неожиданной смерти Стивена от инсульта Грейс была совершенно выбита из колеи. Однако общение с его адвокатами стало той шоковой терапией, которая вывела ее из прострации. У нее на руках осталась огромная финансовая империя, а она совершенно не была к этому готова. При том, что они вели весьма обеспеченную жизнь, она и понятия не имела о размерах принадлежащего Стиву состояния. Отчим очень помог ей. Он не только сумел понять горе приемной дочери, ибо сам пережил такую же травму, когда умерла мать Грейс, но и помогал ей деловыми советами. Однако Грейс необходимо было справиться с потрясением и взять бразды правления в свои руки.

Именно этим она и занималась все шесть месяцев после смерти мужа, превращаясь из рафинированной неработающей жены богатого человека в преуспевающую бизнес-леди. Эта поездка стала кульминацией ее возрастающего интереса к владениям Стивена. С большим удовлетворением Грейс обнаружила у себя деловые способности и, пользуясь услугами нескольких квалифицированных специалистов, распоряжалась доставшейся ей собственностью весьма успешно.

Но теперь появился «Полумесяц». И Лукас Мартин. Грейс интуитивно чувствовала, что здесь что-то не так. И не только из-за сцены на веранде, хотя, без сомнения, это ее ужасная ошибка. Были странности и помимо этого, начиная с совершенно необъяснимой враждебности Лукаса, с которой он ее встретил, и заканчивая странным поведением Джуди. Во всем этом было нечто, чего Грейс не понимала. Но что?

Она непременно займется поисками ответа на этот вопрос. Лукас не сможет все время прятаться. Хочет он того или нет, но ему придется поговорить с ней.

Грейс со стоном перевернулась на живот и накрыла голову подушкой. Да как же она сможет просто посмотреть ему в лицо, не говоря уже о каких-то деловых разговорах? Что он о ней подумал? Он всего лишь прикоснулся к ней, и она растаяла.

И невозможно отрицать того, что она до сих пор охвачена этой страстью!

Грейс вновь перевернулась на спину. Как странно, что мужчина, пылавший таким желанием, в последний момент вдруг остановился. Грейс была уверена: что-то помешало ему, так как в этот самый момент на его лице появилось очень странное выражение. Быть может, это та самая причина, которая вызывает его враждебность?

Она еще долго не могла заснуть, терзаемая мучительными мыслями и переживаниями.