Текст книги "Женская логика"
Автор книги: Джейн Хеллер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Каждый день я ходила на работу, встречалась с пациентами, участвовала в радиопередаче и держалась так, будто ничего не случилось, но чувствовала себя как мошенник, ждущий разоблачения. Это было необычное состояние для человека, привыкшего действовать.
«Нет ничего хуже такой нерешительности», – размышляла я как-то ночью, лежа в постели без сна. Но я была не права: в жизни существовало множество вещей, гораздо более неприятных, чем нерешительность. И в этом мне предстояло в скором времени убедиться.
4
Телефонный звонок раздался, как только я сняла джезву с плиты. Когда я клала сахар в чашку, телефон зазвонил снова, но я уже опаздывала, а потому решила обойтись услугами автоответчика.
«Возможно, это любовница Кипа, – предположила я. – Не исключено, что они продолжают встречаться». Несколько дней подряд Кип вставал раньше меня и куда-то исчезал. Теперь он уже не посвящал меня в свои планы, да и я не особенно интересовалась ими.
– Привет, Диана, – сказала я, заходя в офис за минуту до встречи с первым пациентом, назначенной на девять часов. – Как дела? Все по-прежнему?
«Да, здесь все по-прежнему – не то что дома», – подумала я.
Диана кивнула, издав при этом какой-то странный шелестящий звук. Вчера она побывала в салоне красоты, специализирующемся на косичках и бисерных бусах, и стала теперь похожа на африканку. Вообще-то она была ирландкой.
– Вам звонили много раз.
– Кто?
Она заглянула в записную книжку.
– Звонила ваша подруга Пенни Хертер. Звонила ваша подруга Изабелла Грин. Звонила ваша подруга Гейл Оррик. Звонила ваша подруга Сара Пеппер. Потом были звонки от…
– Подожди минутку!
Я взглянула на часы. Было ровно девять, первый пациент должен был вот-вот прийти. Забавно, что все мои подруги решили справиться, как мои дела, в один и тот же день.
– Я перезвоню им позже, – сказала я Диане. – Если не ошибаюсь, сейчас должен прийти пациент…
– Он не придет. Он больше не придет, доктор Виман.
– Что ты имеешь в виду?
– Было еще несколько звонков, о которых я пыталась вам сказать. Несколько пациентов отменили свои визиты.
– Несколько? Сколько? – с удивлением спросила я. Попасть ко мне на прием было непросто. Список желающих составлялся на несколько месяцев вперед.
– Трое.
– Трое? Странно. Снегопада вроде нет. Водители тоже не бастуют. Может быть, эпидемия гриппа?
– Они не объяснили причину своего отказа, доктор Виман. Но сказали, что заплатят за пропущенный сеанс, потому что не предупредили вас за сутки.
– Понятно. Ты перенесла встречу с ними на другой день?
– Я предложила им, но они отказались.
– Отказались…
Я взяла записную книжку со стола Дианы и прочитала имена изменников: Бен, Питер, Фриц. Боже мой, но они достигли таких успехов! Особенно Фриц – агент по продаже автомобилей «Порше». Он потерял бы работу, если бы не обратился ко мне. С мужчинами-покупателями у него не возникало особых неприятностей: они мирились с тем, что продавец автомобилей «Порше» по имени Фриц говорит с ужасающим немецким акцентом и грубит им. Но с покупательницами, которых постепенно становилось все больше, дело обстояло сложнее: они рассчитывали на вежливое и доброжелательное обращение с ними. Обманувшись в своих ожиданиях, они в гневе выскакивали из автосалона или пускались в слезы и, разумеется, ничего не покупали. Поэтому Фриц обратился ко мне за помощью. Всего за несколько недель он освоил методику доктора Виман, научился улыбаться покупательницам и учтиво говорить: «Разрешите мне сначала предложить вам чашечку кофе, а потом я объясню вам, что такое „вращающий момент“.
– Может быть, ваши пациенты просто слишком заняты? – предположила Диана.
– Заняты?! – с неподдельным недоумением переспросила я. – Что может быть для них важнее, чем отношения с женщинами?
Среди пациентов, которые в этот день все-таки пришли, был Сэм – владелец компании, занимавшейся прокладкой водопроводных труб. Его жену очень огорчало его неумение поддержать разговор, когда она начинала жаловаться на свои «болячки». Этот недостаток свойствен многим мужчинам. В глубине души мужчины сочувствуют своим женам, страдающим расстройством желудка, грибковыми поражениями кожи и артритами. Просто они не любят говорить об этом.
– Сегодня мы будем учиться выражать сочувствие, – сказала я Сэму в начале занятия. – Вы научитесь отвечать Кэролайн, когда она жалуется на здоровье, и она увидит в вас опору и поддержку.
– Но я вовсе не…
– Не нужно защищаться, Сэм. По крайней мере, не в этом кабинете. Просто сделайте, о чем я вас прошу. Вот ваша копия сценария. Начнем.
Сэм выхватил лист бумаги у меня из рук. Как и многие другие пациенты, сначала он был настроен враждебно. Все они не могли взять в толк, что нуждаются в помощи, а я могу им помочь. Да и чего можно ожидать от особей, которые забывают опустить сиденье от унитаза, ругаются как сапожники и засыпают сразу после занятий любовью?
Я включила запись.
– Повторяйте за мной, Сэм: «Опиши мне все свои симптомы, Кэролайн». Очень важно сделать ударение на слове «все». Тогда ваша жена почувствует, что вы по-настоящему переживаете за нее.
Сэм заупрямился:
– Такие вещи говорят врачи, а не мужья.
– Врачи? – переспросила я. Господи, как же они все поначалу бестолковы! – А что вы обычно говорите, когда Кэролайн начинает рассказывать вам о своих болезнях?
– Ну, спрашиваю, есть ли у нас еще пиво, или говорю, что иду гулять с собакой.
– В общем, переводите разговор на другую тему.
– Именно. Неужели мне слушать, как она жалуется на свои болячки?
– Она не жалуется, а рассказывает. Она пытается наладить с вами контакт, потому что она любит вас, Сэм, и ждет от вас взаимности. Вот почему она так себя ведет.
Он тяжело вздохнул:
– А по-моему, она просто ипохондрик. Все женщины, которых я знаю, ипохондрики.
– Вернемся к сценарию, Сэм.
Вздохнув еще раз, он придвинулся к микрофону.
– Опиши мне все свои симптомы, Кэролайн.
– Отлично! Не так уж сложно, правда, Сэм? Поехали дальше. Эту фразу я попрошу вас запомнить как следует: «Мне тебя очень жалко».
– Зачем мне произносить это лишний раз? Она и так знает, что я ей сочувствую.
Тут я могла с ним поспорить.
– Это не просто выражение сочувствия, Сэм. Для вашей жены эта фраза будет означать, что вы внимательно слушаете ее, когда она делится с вами своими переживаниями. Когда Кэролайн опишет все признаки заболевания, кивните и скажите, что вам ее жалко. Такой ответ ей понравится больше, чем ваша реплика про пиво или собаку.
Сэм был моим последним пациентом в тот день. Как только занятие с ним закончилось, я стала звонить подругам, но не застала никого из них, кроме Пенни.
– Как твои дела, Линн? – спросила она таким голосом, каким разговаривают с человеком, недавно пережившим смерть близкого родственника.
– Да в целом неплохо, – ответила я. – Кип же, слава богу, не умер, а просто разрушил нашу семью.
– В самом деле? – с недоверием переспросила она.
– Ну разумеется! Конечно, я переживаю, но это не выбило меня из колеи. Работа – прекрасный стимул. Когда я общаюсь с пациентами, я забываю о своих проблемах.
– С пациентами? А что, никто из них не отказался от твоих услуг?
Я была озадачена ее вопросом.
– Честно говоря, сегодня утром трое отказались. А почему ты спрашиваешь?
– О боже мой, Линн! Неужели ты до сих пор ничего не слышала?
– Чего я не слышала?
– Подожди, я только закрою дверь, – прошептала она, через несколько секунд я услышала щелчок.
– Значит, ты ничего не знаешь?
– Нет. Да нет же! Что случилось?
Я уже начинала беспокоиться.
– Не хочется приносить тебе дурные вести. Обещай, что ты оставишь гонца в живых.
– Обещаю.
– Ладно. – Она понизила голос. – Кто-то разболтал прессе об интрижке Кипа. Твою тайну раскрыли. Судя по всему, это случилось на днях.
Мое сердце бешено забилось. Мне не хватало воздуха.
– Мы не зря волновались о твоей профессиональной репутации, – продолжала Пенни. – Автор статьи раскритиковал в пух и прах методику доктора Виман и заявил, что после того как стали известны подробности твоей личной жизни, только сумасшедший придет к тебе на прием.
Я молчала.
– Алло! Ты слышишь меня, Линн?
– Прекрасно слышу.
Во рту у меня пересохло, а губы не слушались. Мне был нужен глоток воды – нет, лучше виски.
– Не понимаю, откуда этот писака узнал о нас с Кипом. Мы все еще живем под одной крышей, и для всех окружающих мы – пара.
– Так или иначе, на первой странице газеты появилась статья о вас.
– На первой странице? Не может быть. Я не так знаменита.
– Но это же «Нэшнл инквайрер», Линн. Ты же знаешь их: если они не накопают ничего о знаменитостях, то будут довольствоваться тем, что есть.
Моя фотография на первой странице желтой газетенки. Докатилась! Понятно, что Сэм и остальные пациенты, не отменившие встречу со мной, просто ничего не знают об этой статье.
– Значит, скоро вся Америка узнает обо мне? Кто угодно сможет прочитать о нас с Кипом, стоя в очереди в супермаркете и листая газеты!
– Боюсь, что да. Конечно, это неприятно, но тебе придется через это пройти.
– Каким же образом?
– Ты опубликуешь опровержение и заявишь, что с тобой обошлись несправедливо. Будем надеяться, что публика отнесется к тебе с сочувствием и поверит, что ты не шарлатанка.
– Но я не шарлатанка!
– Мы-то с тобой об этом знаем, но читатели могут поверить автору статьи. Послушай меня, Линн. Я считаю, что работа, которую ты провернула, достойна Нобелевской премии, но она сделала тебя мишенью для критики. Ты – королева, никто не может сравниться с тобой, а такие люди всегда вызывают зависть и агрессию.
– Иначе говоря, своей статьей «Инквайрер» открыл сезон охоты на меня?
– Наверняка появятся и другие статьи. Сожалею, Линн. Очень сочувствую тебе.
– Ничего, я как-нибудь справлюсь. А вот тот, кто рассказал о нас «Инквайрер», горько пожалеет! Думаю, это была любовница Кипа.
– Сомневаюсь. В статье даже не упомянуто ее имя. О ней там вообще очень мало. В основном речь идет о вас с Кипом. Такую информацию мог предоставить им только один человек. Больше никто не мог продать им такие сведения. Понимаешь, о ком я говорю? Догадываешься?
– Ты думаешь, что Кип…
– Судя по всему, да. Он чувствовал, что рано или поздно ты выгонишь его, и тогда ему понадобятся деньги. И ему, видимо, пришло в голову, что если пристроить статью в «Инквайрер», то еще какое-то время ему будет на что покупать коктейли для своей пассии.
– Кип не мог так поступить… – пробормотала я, все еще не веря в случившееся.
А ведь сначала он казался таким искренним, таким честным! Как я могла так ошибиться в нем? Он не только спал неизвестно с кем, но еще и продал меня. Двойной удар.
– Хочешь, я возьму такси и приеду к тебе сейчас? – спросила Пенни. Ее контора находилась в другом конце города.
– Нет, спасибо, – сказала я. – Скоро начнется моя радиопередача.
– Она обещает быть интересной. На твоем месте я бы ответила на несколько звонков от особо любопытных.
Да, было несколько звонков от особо любопытных. Они не хотели говорить о своих проблемах, гораздо больше им хотелось опорочить меня. Конечно, звонили и сочувствующие, но таких было немного. Как Пенни и полагала, основная масса звонков поступила от любителей поругаться, которые позволяли себе выпады в мой адрес вроде: «С какой стати мы должны слушать ваши советы?», «Сами-то вы понимаете, о чем говорите?» или «Ни за что больше не позвоню на ваше шоу!».
Последний удар мне нанес директор студии. Я уже одевалась и собиралась идти, когда он подошел ко мне. Положив мне руку на плечо, он сказал, что разделяет мои чувства, а затем добавил тоном, не предвещающим ничего хорошего:
– Поживем – увидим, что из этого выйдет.
– Что вы имеете в виду?
– Будем ли мы и дальше терять слушателей. Публика непостоянна, Линн. Стоит однажды утратить ее доверие – и назад вы его уже не вернете.
– Ну, я пока еще ничего не потеряла, – возразила я. – Я только немного поколебала их веру в меня.
Напрасно я тешила себя этой надеждой. Я полагала, что «Инквайрер» окажется единственным изданием, опубликовавшим статью о нас с Кипом, и интерес к нашей семье спадет после следующей же железнодорожной катастрофы. Я надеялась, что слушатели, не говоря уже о пациентах, вернутся. Боже, как я была наивна!
Кипа я застала на кухне. Он стоял у плиты, помешивая что-то в большой кастрюле.
– Я сделал чили, – бодро сообщил он. – Как ты любишь.
Я молча смотрела не него. Он продал наши семейные тайны бульварной газетенке, разрушил мою репутацию, на формирование которой у меня ушли годы, а теперь смеет говорить мне о чили? Да он не просто негодяй, это уже патологический случай.
Я пришла в ярость. Оттолкнув его, я схватила кастрюлю и, обжигая руки, вылила все ее содержимое в раковину.
– Вот в таком виде мне гораздо больше нравится твой чертов чили.
– Линн! Что ты…
– Убирайся вон, – спокойно сказала я, когда произведение кулинарного искусства с хлюпаньем исчезло в канализации. – Собирай все самое необходимое и убирайся вон отсюда, Кип. Мой адвокат скажет тебе, когда прийти за остальными вещами.
Он заплакал – не притворно, а по-настоящему.
– Но почему, Линн? Почему именно сейчас? Я думал, что мы пришли к согласию…
– Я тоже так думала, – сказала я, дрожа от гнева. – Но тогда я еще не видела вот этого. – Я показала ему номер «Инквайрер», который купила по дороге домой.
– Можно посмотреть? – спросил он так, будто понятия не имел, чем вызван весь этот шум.
Я смяла газету и швырнула ему. Комок попал бедняге прямо в лоб. Он развернул газету и сделал вид, что читает статью впервые.
– Сколько тебе заплатили? – спросила я.
– Мне?! Я не имею к этому никакого отношения! – протестовал Кип со слезами на глазах.
– Сказки не рассказывай!
– Но я говорю правду! Для меня это такая же неожиданность, как и для тебя!
– Ну, конечно. Кто же тогда рассказал им о нас? Твоя подруга?
– Все может быть. Но я с ней порвал и с тех пор больше не разговаривал, поэтому не могу сказать точно.
– Хватит врать, Кип! Она тут ни при чем, и ты прекрасно это знаешь. Ей просто неоткуда знать всех деталей, которые упоминаются в статье. Разве что допустить, будто последние три месяца вы только тем и занимались, что обсуждали подробности моей биографии и нашей с тобой жизни. Но в этом я сильно сомневаюсь. Того, что она может знать, даже на абзац бы не хватило.
Кип только покачал головой и вытер слезы.
– Мне совершенно ясно, что именно ты рассказал о нас журналистам, так что убирайся вон из моего дома. Потом заберешь остальные вещи. Я ясно выразилась?
– Ухожу, ухожу.
Но Кип не двинулся с места. Он стоял как вкопанный, со слезами на глазах, а потом с тоской осмотрелся вокруг, словно хотел попрощаться с кухней, где провел столько счастливых часов за приготовлением обедов.
– В чем дело? – спросила я, полагая, что он сейчас разразится очередной историей о своем отце или еще какими-нибудь откровениями.
– Я…
– Что – ты? – нетерпеливо перебила его я.
– Я хотел спросить… – Его взгляд скользнул по полкам с кулинарными книгами. – Когда ты будешь делить имущество, ты позволишь мне забрать… хотя бы только классиков?
«Как мило! – подумала я. – Есть же на свете отзывчивые и разговорчивые мужчины, мечта любой женщины. А этот к тому же и в кулинарном искусстве преуспел».
А еще я подумала, что слишком хорошо знаю мужчин, чтобы позволить себе влюбиться в одного из них. Да, Кип отличался от пациентов, приходивших ко мне за помощью, но вот как все обернулось. Что и говорить, исключения лишь подтверждают правила. Я всегда полагала, что большинство мужчин – болваны, примитивные существа, которые портят воздух и не извиняются при этом, бросают свою одежду где попало и считают, что подруги, которые отправляются в отпуск вместе, – непременно лесбиянки. А я совершала благое дело, обучая мужчин Языку женщин, просвещая их, спасая их. И, к счастью, этот огонь не угас во мне. Вопрос был только в одном: найдутся ли теперь среди мужчин такие, которые, несмотря на все мои неприятности, захотят воспользоваться моими услугами…
5
Следующие несколько месяцев прошли как в кошмарном сне. Вначале, после появления статьи в «Инквайрер», падение интереса к моей методике было не так заметно. Правда, многие пациенты отказались от моих услуг, однако это было еще терпимо, до полного провала еще не дошло.
Но затем, когда я начала привыкать к мысли, что ничего страшного не случилось, вдруг обнаружился целый шквал злорадных и даже злобных статей в центральных газетах. Те же самые издания, которые совсем недавно боготворили меня, теперь смешивали меня с грязью. Досталось не только мне, но и моей методике, и это мучило меня больше всего. Я посвятила всю жизнь ее созданию и разработке, а теперь, только потому, что мой муж оказался ничтожеством, все мои труды пошли прахом!
Конечно, я пыталась защищаться. Я обошла все печатные издания в городе с просьбой позволить мне высказать свою позицию. Но они не проявили ко мне ни малейшего интереса. Ни из одного из них мне не перезвонили. В общем, на мне поставили крест. Я больше не заслуживала их внимания.
Вы спросите, почему я не попыталась вернуть расположение публики с помощью моей радиопередачи, колонки в газете, выступления в программе «С добрым утром, Америка!»? Почему я не воспользовалась этой возможностью и не объяснила, что мой случай не имеет никакого отношения к методике доктора Виман? Да просто потому, что такой возможности у меня больше не было. «Вы утратили доверие публики», – объяснили мне тем тоном, каким, наверное, разговаривают с прокаженными.
Удивительно, до чего быстро все меняется в мире шоу-бизнеса! Как легко вас могут забыть, растоптать и уничтожить. Стоит только вам вступить в конфликт с кем-нибудь или просто совершить ошибочный шаг – и вас забросают камнями, прежде чем вы успеете глазом моргнуть. Вы скажете, что я рассуждаю сейчас как моя подруга Сара. Но у меня самой голова пошла кругом, когда я осознала, как мало времени надо, чтобы полностью перестать существовать для них.
От меня отвернулись все – даже мой литературный агент. По наивности своей я надеялась, что даже если телевидение и радио от меня отказались, я могу рассчитывать на успех хотя бы в той области, с которой начиналась моя карьера, – на литературном поприще. Я решила написать новый бестселлер – продолжение моей книги, за которой совсем недавно охотились издатели. Но мне пришлось распрощаться и с этими планами. Литературный агент сообщил мне, что, «прощупав почву», он пришел к выводу: книги Линн Виман не будут пользоваться спросом на рынке. Он добавил, что я могу попытать счастья где-нибудь еще.
Оставалось только заниматься частной практикой. К счастью, не все пациенты отказались от моих услуг, но их было так ничтожно мало, что денег хватало только на зарплату Диане. На содержание дома на Гора-Киско средств уже не было. Честно говоря, я едва сводила концы с концами. Конечно, я могла продать дом, но это было бы невыгодно: изменились пристрастия покупателей – «деревенский стиль» вышел из моды.
Конечно, я не умирала от голода и у меня была крыша над головой, но сознание того, что я потеряла почти все, чего достигла, не давало покоя. Я ощущала себя изгоем. Я бродила по улицам Нью-Йорка, с тоской глядя на спешащих куда-то женщин в деловых костюмах. Во время обеда я не выходила из конторы. Вместо того чтобы идти в ресторан, где можно было встретить знакомых, я наблюдала, как Диана красит ногти. Я перестала уделять внимание своей внешности, редко мыла голову, не пользовалась косметикой и дезодорантом. Просто удивительно, что я не лишилась последних пациентов!
Особенно остро я ощутила свое горе, когда однажды стояла перед прилавком с овощами и размышляла, могу ли я позволить себе спаржу на обед. Хорошо одетый мужчина, стоявший рядом со мной (он как раз покупал спаржу), неожиданно похлопал меня по плечу со словами: «Вы и есть та самая Линн Виман? Что ж, не все коту масленица!»
Несмотря на то что острота была довольно банальной, я почувствовала себя оскорбленной до глубины души. Я проплакала весь вечер. Слова этого мужчины не выходили у меня из головы. Наконец, прекратив истерику, я включила телевизор. Там шло «Тунайт-шоу». Какая-то самозванка, пришедшая на передачу, хвасталась своей методикой обучения мужчин чуткости в отношениях с женщинами!
В тот же миг я перестала жалеть себя и пришла в бешенство. Я ощутила прилив ненависти к ней, к Кипу, ко всем, кто вначале восхвалял методику доктора Виман, а потом присоединился к толпе, насмехавшейся над ней.
«Ну, я им покажу! – думала я, запихивая в рот огромные куски спаржи. Хотя мое финансовое состояние оставалось прежним, аппетит ко мне вернулся. – Я не позволю им сломить меня, развенчать теорию, в которую я верила с детства. Я сумею привлечь их внимание. Они еще попляшут у меня!»
Разумеется, я еще не знала, как именно я им это покажу, но, по крайней мере, теперь я была настроена не столь пессимистично.
Однажды Пенни пригласила меня на обед. Был уже февраль. У нее собрался весь наш «мозговой трест». Общение с подругами было для меня единственной отдушиной в тот нелегкий период. Каждая из них находила для меня время, стремилась отвлечь от мрачных мыслей, позволяла мне дать выход своим чувствам. Поэтому и в тот раз я с нетерпением ждала встречи с ними.
Пенни жила в двухэтажной квартире в районе Грамерси-парка. Когда я приехала, все уже были в сборе и вели непринужденную беседу о работе: о фильмах Гейл, о фотографиях Изабеллы, о книгах Сары, о деловых контактах Пенни. Я вдруг почувствовала себя лишней, будто моя работа не стоила того, чтобы о ней говорить.
Мне стало немного легче, когда разговор зашел о личной жизни: о безработном муже Гейл, о возлюбленном Изабеллы, не желающем узаконить их отношения, о непостоянном муже Сары, о последнем завоевании Пенни. Но потом я вспомнила, что по этому вопросу мне тоже нечего добавить, и опять стала впадать в депрессию.
Вскоре мы сели ужинать. Никто из нас толком не умел готовить, и поэтому мы ограничились пиццей, купленной за углом. Я вспомнила, как Кип всегда готовил пиццу сам, начиная с теста, и мне стало еще тоскливее.
После ужина я сидела в гостиной Пенни, стараясь поддерживать беседу и улыбаться, если кто-то взглядывал в мою сторону, но была поглощена своими мыслями и делала все это автоматически. В какой-то момент я опустила руку в плетеную корзину, стоявшую рядом с моим креслом, достала журналы, лежавшие в ней, и стала с рассеянным видом листать их. Из соображений экономии, а также из принципа я больше не подписывалась на журналы. Кроме того, по большому счету, мне было все равно, что и о ком в них пишут.
Я взяла один из номеров журнала «Форчун» и положила его к себе на колени. В глаза сразу бросился заголовок на обложке: «Самый суровый начальник Америки». Далее было набрано жирным шрифтом: «Почему мужчинам и женщинам так сложно работать вместе».
Мое сердце забилось быстрее. Ладно, подумала я. Посмотрим, о чем пойдет речь.
Я нашла эту статью в журнале и прочитала ее, а потом просмотрела список. Среди самых суровых начальников Америки были Джек Уэлш из компании «Джи-И», Майкл Иснер из «Диснея», Стив Джобе из «Эпл Компьютер», Рональд Перелман из «Ревлона» и Линда Уочнер из «Ворнако Труп». Но они меня не интересовали. Открывая журнал, я точно знала, о ком из начальников хотела прочитать: о том самом, чья фотография была на обложке, чье имя стояло во главе списка. Если верить составителям рейтинга, это был самый невыносимый тип в деловой Америке.
Его звали Брэндон Брок, и он возглавлял компанию «Файнфудз» – производителя каш быстрого приготовления, замороженных пищевых продуктов, закусок, безалкогольных напитков. «Фортун» писал о сорокапятилетнем Броке как о талантливом бизнесмене, превратившем «Файнфудз» в хорошо отлаженную машину. Он мог быть вежливым и внимательным собеседником, когда ему это было выгодно, но с подчиненными держался заносчиво и славился своей бестактностью. Брок был абсолютно нетерпим к тем, кто не мог приноровиться к его ритму, но, самое главное, он не находил общего языка с женщинами, которые были в его подчинении.
Прочитав последнюю фразу, я ощутила прилив жизненных сил. У Брока сложности в общении с женщинами, и это не делает ему чести. В наши дни такое недопустимо для начальника его уровня!
Я никогда не видела Брэндона Брока, однако, судя по описанию в журнале, его тип был мне знаком. Я знала сотни мужчин, таких, как он, знала, как они мыслят и разговаривают. Единственное отличие состояло в том, что никто из них не был так популярен, как Брэндон Брок. А это означало, что, если мне удастся научить его общаться с женщинами, все узнают об этом. Все узнают обо мне!
Так возник этот блестящий план. Я решила, что Брок – это мой шанс вернуть утраченную репутацию, способ показать всем, чего я стою. От меня требуется только одно – заставить его пройти курс терапии. После этого он станет еще более удачливым бизнесменом, а я воскресну из пепла.
Конечно же, я понятия не имела, как найти мистера Брока, но, когда вы находитесь в отчаянном положении, вы не задумываетесь о таких мелочах.
– Слушайте все! – воскликнула я, вскинув руки вверх. – По-моему, я нашла решение моей проблемы!
– Какой проблемы? – спросила Гейл. – У тебя же их несколько.
– Да, но они все связаны, – ответила я. – И если мне повезет, они исчезнут.
– Каким образом? – спросила Изабелла.
Я подняла над головой журнал.
– С помощью этого.
– Журнала «Форчун»? – удивилась Пенни.
– Не совсем. Взгляните на фотографию на обложке.
– Это Брэндон Брок, – сказала Пенни, – глава «Файнфудз». Дела у компании идут неплохо, особенно после того, как он возглавил ее, но поговаривают, что он не в ладах с членами совета директоров.
– Здесь так и сказано, – заметила я.
– Судя по всему, его стиль руководства не всех устраивает. Он, мягко говоря, далек от совершенства.
– Поэтому он и считается самым суровым начальником в Америке, – сказала я.
– Именно! Я слышала, он обращается с подчиненными, как с вещами. Говорят, когда Брок летает в командировки, он выходит из самолета, садится в машину и едет в гостиницу, а один из миллионов его подчиненных ждет его багаж, берет такси и следует за ним.
– Но внешне он ничего, – заметила Изабелла, подходя ближе, чтобы лучше рассмотреть фотографию. – У него такие удивительные, загадочные глаза.
Я повернула журнал к себе и стала изучать фотографию. Статья так увлекла меня, что я не обратила особого внимания на внешность ее героя.
Вот, значит, как выглядит Брэндон Брок – человек, который, возможно, спасет мне жизнь! Я не могла не согласиться с тем, что у него красивые глаза, хотя они не показались мне «загадочными». Просто глубоко посаженные синие глаза со стальным отливом. Еще я обратила внимание на его волосы – светлые, золотистые. Такие волосы редко бывают у мужчин. К тому же у него были густые красивые брови – или они казались такими из-за его глубоких синих глаз? Четко очерченный нос, массивный подбородок и такие тонкие губы, что верхнюю почти не было видно. Цвет лица свежий, как у людей, живущих на природе. И, судя по широким плечам, можно было заключить, что это крепкий мужчина крупного телосложения.
Брок не был красив, но от него веяло силой и уверенностью в себе.
– Так какое отношение этот Брэндон Брок имеет к тебе? – поинтересовалась Пенни.
Я набрала в легкие воздуха и сказала:
– Автор статьи утверждает, что у этого Брока сложности в общении с женщинами, которые работают в его компании. И я знаю, кто может ему помочь.
– Уж не ты ли? – усмехнулась Пенни.
– Именно я. Брэндон Брок станет моим пациентом – моим самым известным пациентом. Когда курс терапии закончится, он освоит Язык женщин и станет живым подтверждением того, что моя методика действует.
Никто не ответил. Все молча смотрели на меня. Не знаю, кем они меня считали – гением или сумасшедшей.
Пенни первая нарушила молчание.
– Интересная мысль, – дипломатично сказала она, переглянувшись с остальными. – Но, по-моему, ты несколько переоцениваешь свои возможности. Я имею в виду, что тебе едва ли удастся убедить его стать твоим пациентом. Как ты добьешься встречи с ним, для начала?
– А мне нечего терять, – заявила я. – Я на все готова.
– Но вы с Брэндоном Броком вращаетесь в разных кругах общества, – продолжала Пенни. – Ты не имеешь никакого отношения к деловому миру.
– Зато ты имеешь, Пенни. Ты можешь помочь мне. Дай мне только один шанс – и я сделаю все остальное.
– Это не так просто, – задумчиво сказала она. – Чтобы пробиться к директору, надо миновать огромное количество его подчиненных. К тому же я работаю только со средними и крупными компаниями. А «Файнфудз» – очень крупная компания. У меня там нет никаких связей.
– Мы с моим астрологом постараемся помочь тебе, – пообещала Изабелла. – Она подскажет, когда будет наиболее благоприятный день для встречи с ним.
– Спасибо за заботу, но я буду действовать старомодным способом. Я его измором возьму! А когда все будет сделано, я верну себе мое радиошоу, колонку в газете, выступления в программе «С добрым утром, Америка!» и, возможно, даже программу на «Си-би-эс», которую я собиралась вести.
– Я же говорю, эти люди хищники! – проворчала Сара. – Не удивлюсь, если они уже присвоили все твои идеи и нашли какую-нибудь Мисс Америка-95, чтобы она выступала с ними вместо тебя. Форменные негодяи!
– Я хочу у тебя кое-что спросить, Линн. – Пенни замялась, что было на нее совсем не похоже. – Я должна спросить об этом, потому что как раз занимаюсь связями с общественностью и моя работа состоит в том, чтобы предсказывать, какой отклик в прессе может получить та или иная идея.
– Продолжай.
– Что, если ты уговоришь Брока стать твоим пациентом и методика доктора Виман не сработает?
– Не сработает?! – Я покачала головой, отказываясь даже допустить такую возможность. – Вот увидите, методика доктора Виман сработает, я верну себе свою репутацию, и все будет как раньше.
– Ты же знаешь, мы на твоей стороне, Линн, – сказала Гейл. – Но ты уже побывала в настоящем аду, и мы не хотим, чтобы ты потерпела еще одно поражение.
Я расстроилась. Неужели они не понимают, что мысль о поражении даже не приходит мне в голову. Я хотела лишь вновь получить то, чего лишилась, повысить свою самооценку.
– Гейл права, – снова заговорила Пенни. – У тебя был неудачный год. Замечательно, что ты снова обрела интерес к работе и чувствуешь в себе силы вернуть утраченное. Но, может быть, не стоит так торопиться? Найди какого-нибудь другого бизнесмена, не такого знаменитого. Если хочешь, я наведу справки…
– Мне нужен именно Брэндон Брок, – твердо сказала я. – Это ключ к успеху. Я просто знаю это.
