Текст книги "Женская логика"

Автор книги: Джейн Хеллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Джейн Хеллер
Женская логика

Пролог

Этот ежедневный ритуал совершается в каждой семье. И хотя участвуют в нем мужчина и женщина, он не имеет ни малейшего отношения к сексу.

Каждый вечер миллионы мужей и жен садятся за ужин. Они приступают к еде, кладут на тарелку кусочек того, ломтик этого. Однако противостояние дает о себе знать прежде, чем кто-либо успеет произнести: «Передай мне соль, пожалуйста». И состоит оно вот в чем: жена пытается заговорить с мужем, а муж ведет себя так, будто не замечает этого. Тогда жена делает вторую попытку, на что муж строит такую гримасу, будто бы не может понять, чего от него хотят. Жена начинает сердиться, а муж либо занимает оборонительную позицию, либо спасается бегством и находит пристанище в своем воображаемом убежище. Надо заметить, что этот ритуал свершается в любой семье, вне зависимости от возраста и убеждений ее членов. А как же иначе? Из этого соткана наша жизнь.

Я не хочу сказать, что все женщины общительны, а все мужчины замкнуты. Есть на свете и молчаливые женщины, из которых невозможно вытянуть слово, и мужчины, раздражающие женщин своей излишней болтливостью. Но в большинстве семей жены любят и умеют говорить, а мужья сильно отстают от них в этом искусстве. По крайней мере, к такому выводу я пришла, когда мне было одиннадцать лет.

В этом нежном возрасте я была начитанным, любознательным, но не слишком общительным ребенком. Возможно, у меня почти не было подруг потому, что я всегда сидела за первой партой, тянула руку и знала ответы на все вопросы. К тому же я мало заботилась о нарядах и совсем не думала о мальчиках и развлечениях. Иными словами, была занудой, всезнайкой.

Больше всех детских развлечений и даже больше школьных занятий меня интересовали мои родители – вернее, их неумение ладить друг с другом. Я была свидетелем их ежедневных столкновений за обеденным столом. Родители становились для меня любопытнейшим объектом наблюдений. Помню, например, такую сцену:

Мать. Ты никогда не говоришь со мной, Алан.

Отец. Хватит об этом, Шелли.

Мать. Нет, не хватит! Неужели тебе трудно просто рассказать о том, что ты делал сегодня?

Отец. Я же тебе уже все рассказал. День прошел нормально.

Мать. Что значит «нормально»? И после этого ты еще хочешь, чтобы у нас с тобой были хорошие отношения? О каких отношениях может идти речь, если ты не желаешь даже поговорить со мной?

Отец (повышает голос). До чего же мне надоело копаться в наших отношениях! Чем больше ты говоришь о них, тем меньше мне хочется их улучшать!

И так далее. Я ничего не понимала в их разговорах, но мне казалось, что они ссорятся по пустякам.

Как ни печально, моя родители развелись, когда я училась в старших классах. Мне не давала покоя мысль, что я не сумела вовремя разобраться, почему они не смогли найти общий язык. Убежденная в том, что причиной разрыва между родителями послужила папина некоммуникабельность, я дала себе клятву посвятить себя исследованиям и найти способ лечения этого мужского недостатка.

И я со своей задачей справилась. Работая над докторской диссертацией в области лингвистики, я убедилась, что случай моих родителей не уникален. Чтение научных трудов позволило мне сделать вывод, что в подавляющем большинстве случаев женщины оказываются более умелыми и гибкими собеседниками, чем мужчины. «Интересно, – подумала я, – а что, если бы мужчины научились разговаривать с женщинами так же, как женщины общаются друг с другом? Если бы мужчины освоили женскую речь, стало бы в нашем мире больше гармонии?»

Эти вопросы легли в основу методики доктора Виман (меня зовут Линн Виман), которую я представила в своей диссертации, а позже, в расширенном виде, в книге, ставшей бестселлером. Суть методики заключалась в том, что мужчину можно лингвистическим путем научить общению с женщиной. Моя теория гласила, что, внося корректировки в модели речи мужчин, обучая их подбирать и правильно произносить слова, можно всего за несколько месяцев превратить самых невежественных и лингвистически безграмотных представителей сильного пола в достойных и внимательных к чужим чувствам спутников жизни.

В двух словах: методика доктора Виман была рассчитана как на тех мужчин, которые упорно молчат за обеденным столом и не умеют вести деловые беседы, так и на тех, кто слишком часто позволяет себе пошлые шутки.

И ко мне пришла слава! Настоящая, хоть и мимолетная. Вслед за книгой появилась радиопередача, а затем и колонка в газете, и ежемесячные появления в программе «С добрым утром, Америка!», и прибыльная частная практика. Я стала пользоваться авторитетом у коллег и популярностью у пациентов. Все это продолжалось до тех пор, пока в моей жизни не произошел драматический поворот, после которого моя карьера покатилась под откос.

Но хватит рассуждать о превратностях судьбы. Лучше представьте себе меня такой, какой я была до провала, – новоявленным Пигмалионом, как меня окрестил Дэвид Леттерман. Вспомните Генри Хиггинса, научившего Элизу Дулиттл разговаривать, как леди. А я учила мужчин разговаривать с леди. Иными словами, отнеситесь к моей истории как к попытке создать женский вариант «Пигмалиона».

Итак, это роман о языке – и, конечно, как вы уже догадались, о любви. А также о том, как можно потерять все в один миг и как потом вернуть утраченное. Мой роман – это поучительная история, к которой подошел бы такой эпиграф: «Остерегайтесь умной женщины, желающей свести с вами счеты!»

1

– Пожалуйста, повторите сцену ужина заново, Рон. С самого начала. И на этот раз говорите прямо в микрофон.

– Хорошо, доктор Виман.

– И еще я вас прошу сделать ударение на слове «твой». Вот так: «Как прошел твой день, Мэрибет?» Выделите интонацией это слово, и тогда ваша жена почувствует, как она дорога вам, и тоже расскажет о своем трудовом дне. Понятно?

– Конечно, доктор Виман. Как вам будет угодно.

– Исключите, пожалуйста, из своего лексикона выражение «как вам будет угодно», Рон. Не употребляйте его, когда разговариваете с женщиной. Оно звучит так, будто вам все равно.

– От меня вы его больше не услышите. Никогда.

– Отлично. Теперь повторите свою реплику еще раз.

Рон придвинулся поближе к микрофону.

– Как прошел твой день, Мэрибет?

– Ох, Рон… Вы сделали ударение не на том слове. Выделяя слово «день», вы придаете высказыванию оттенок враждебности.

Неодобрительно покачав головой, я перемотала кассету и дала моему клиенту послушать запись.

– Можно подумать, что вы скорее умрете, чем позволите Мэрибет рассказать о ее дне.

– Да, я и в самом деле лучше бы умер! – простонал он. – Меня совершенно не интересует история о том, как секретарша с ее работы сбросила тридцать фунтов при помощи диеты «стройная фигура за неделю». По-вашему, я должен был бы сиять от счастья за нее? Мало того, вы еще предлагаете мне просить жену говорить об этом за ужином!

– Успокойтесь, Рон. Вы ведь сами пришли сюда за помощью.

– Да, потому что Мэрибет угрожала мне разводом, если я не обращусь к вам. А я не хочу терять ее. Я просто хочу, чтобы она не донимала меня, когда я ем!

– Рон, вы должны усвоить, что «болтовня» Мэрибет – это просто попытка наладить с вами контакт. Как я сказала вам вначале, женщины придают общению огромное значение. Мы используем слова, чтобы добиться взаимопонимания с мужчинами. Мы чувствуем себя незащищенными и нелюбимыми, когда мужчины безучастны к нашей болтовне. Если бы вы внимательно слушали Мэрибет и поддерживали разговор, вы бы тем самым показали ей, что она вам небезразлична. Она бы тогда с готовностью ответила вам тем же, и ваши отношения сразу бы стали лучше. Можете не сомневаться.

– Нисколько не сомневаюсь, доктор Виман. Если бы вы не разбирались в подобных вещах, то не достигли бы таких успехов.

– Спасибо, Рон, но я считаю, что мой успех объясняется очень просто: я всей душой верю в то, что говорю. Для меня нет лучшей награды, чем наблюдать, как мои пациенты обучаются и развиваются с помощью моей программы.

– Понятно, но одного я все равно не могу постигнуть.

– Чего же?

– Почему именно мужчина должен обучаться и развиваться? Почему вы во всем вините нас?

Я улыбнулась. Мне часто задавали этот вопрос.

– Я никого не виню, Рон. Но я хочу, чтобы вы поняли: женщины разговаривают не так, как мужчины. Некоторые полагают, что мужской стиль разговора должен быть принят повсеместно. Чтобы научиться говорить, как мужчины, некоторые женщины даже берут специальные уроки. По моему мнению, это пустая трата денег. Я утверждаю, что за основу должен быть принят женский стиль, потому что он меняет отношения между полами к лучшему. Это доказано опытом. Вы понимаете?

– Пытаюсь понять.

– Видите ли, времена меняются, и сейчас на пьедестал возводится способность чувствовать и сострадать. Настали времена женщин, Рон, и вам придется учить их язык.

Рон был ошеломлен. Впрочем, через это состояние прошли все мои пациенты. Я прекрасно понимала, что моя программа не из легких. Ведь мне сначала приходилось убеждать мужчин, что им необходимо изменить манеру общения с женщинами, а потом заставляла их пройти курс обучения, по сложности сопоставимый разве что с основным курсом боевой подготовки. Вдобавок к прослушиванию кассет с записью их собственных высказываний я заставляла своих пациентов слушать музыку, которую написали мужчины, умеющие тонко чувствовать, – Майкл Болтон, Кенни Джи, Джон Тэш. Я учила их самостоятельно, без моей помощи, ориентироваться в незнакомой ситуации. Методика доктора Виман не была рассчитана на людей со слабыми нервами.

– Я понимаю, что вначале вам будет нелегко применять мои советы на практике в вашей жизни с Мэрибет, – сказала я. – Но потом пойдет легче, обещаю.

Он кивнул.

– Попробуйте еще раз. – С этими словами я включила запись. – Начинайте.

Он откашлялся:

– Как прошел твой день, Мэрибет?

Я взглянула на него с одобрением.

– Отлично, Рон. – Я перемотала кассету. – Послушайте, как звучит?

– Как будто это не я говорю, – отозвался он.

– Потому что вы меняетесь. К тому времени, когда наш курс закончится, вы превратитесь в человека, с которым Мэрибет сможет найти общий язык. Ваша семья от этого станет крепче.

– Ну, раз вы так думаете…

– Теперь мы проработаем следующую реплику вашего разговора за обедом. Повторяйте за мной: «Хочу рассказать тебе, как прошел мой рабочий день, Мэрибет».

Рон был поражен.

– Я? Рассказать о моем рабочем дне? Но у меня довольно однообразная жизнь, я же не водитель-дальнобойщик. Я дерматолог! Мэрибет вряд ли будет интересно слушать, как я хожу из одного кабинета в другой и как применяю жидкий азот.

– Прошу вас, Рон. Повторите реплику.

Он пожал плечами:

– Хочу рассказать тебе, как прошел мой рабочий день, Мэрибет.

– Замечательно, Рон, просто замечательно!

Я не льстила ему. Рон действительно подавал большие надежды.

Вслед за Роном пришли еще несколько пациентов. Один хотел найти общий язык со своей девушкой, другой – наладить контакт с начальницей, третий – помириться с матерью, чтобы она вписала его имя в завещание. По его словам, она обладала значительным состоянием, и он обещал поделиться со мной, если моя методика поможет ему. Я поблагодарила его и сказала, что его успех будет достаточной наградой для меня.

В полпервого я уже обедала с одним из издателей, предлагавших мне крупную сумму денег за продолжение моего бестселлера. В три часа я вернулась в свой кабинет, где у меня была назначена встреча с корреспондентом «Ледис хоум джорнэл». Я дала ему интервью для рубрики «Женщины нового тысячелетия». В пять пятнадцать я торопилась на радио, где вела трехчасовую программу, которая пока еще не имела многомиллионной аудитории, но, тем не менее, занимала все более высокую позицию в рейтингах.

Я жила в бешеном ритме, но каждый день давала нескольким мужчинам уроки женской речи, которые помогали им самим и их женщинам стать счастливее. И была счастлива сама. Разумеется, у методики доктора Виман были свои противники. Например, по каналу «Сатэдэй найт лайв» шла довольно глупая пародия, где изображавшая меня актриса учила мужчин ныть, ворчать и изображать оргазм. Но, как бы то ни было, моя работа приносила свои плоды.

В полдевятого я вывела машину из гаража в Манхэттене, а в пятнадцать минут десятого подъезжала к своему дому, расположенному в живописном уголке Северного Вестчестера под названием Гора-Киско. Оттуда рукой было подать до Чаппакуа, облагороженного (или, если хотите, оскверненного) присутствием Билла и Хиллари Клинтон.

Дом, в котором я жила – постройка «в деревенском стиле», – был простым, но очень удобным. Он стоял в стороне от дороги и занимал целых семь акров. К тому моменту дом принадлежал мне уже пять лет – он был куплен с гонораров, полученных за мою книгу. Всегда буду с гордостью вспоминать тот день, когда я получила ключ от него. Я, незамужняя тридцатитрехлетняя женщина, на собственные деньги приобретаю недвижимость в престижном районе в пригороде Нью-Йорка! При этом я не прибегала к услугам кассы взаимопомощи, не получала алиментов. Мои родители мне тоже не помогали: они хоть и состояли в разводе, но были так увлечены выяснением своих отношений, что даже не обратили особого внимания на то, что я переехала.

А через некоторое время, когда я начала подумывать о том, что в доме не хватает мужчины, он появился: просто подошел к входной двери и нажал на кнопку звонка. Это был высокий, подтянутый, на редкость привлекательный рабочий по имени Кип Янковски. Он пришел по рекомендации агента по недвижимости, чтобы соорудить несколько книжных полок для моей библиотеки. Вскоре я вышла за него замуж.

Догадываюсь, о чем вы подумали: уж не собирается ли автор удивить мир очередной историей об образованной женщине, связавшей свою жизнь с человеком, не знающим даже, кто такая Джойс Кэрол Оутс? Знаю, далеко не все образованные женщины, вышедшие замуж за плотников и косильщиков газонов, счастливы в семейной жизни. Но хочу обратить ваше внимание на то, что хоть Кип и был на шесть лет моложе меня и без высшего образования, наш союз считался удачным. Кип не боялся моего интеллекта. Вместо того чтобы завидовать мне, он поддерживал меня, а это не так уж плохо. К тому же Кип был замечательным плотником, настоящим знатоком своего дела и даже более того – художником. А в дополнение ко всем своим достоинствам, он был неутомимым и страстным любовником, что также являлось серьезным аргументом в его пользу.

Но основную роль сыграла все-таки его способность к общению, умение делиться своими переживаниями. Это делало его достойным кандидатом в мужья. В самом начале нашего знакомства он поразил меня откровенным рассказом о своем конфликте с отцом, желавшим, чтобы сын получил высшее образование, в то время как ему хотелось быть плотником. Кип даже прослезился, говоря об этом, а когда вытер слезы, сообщил, что страдает хроническим диабетом и эмоции берут верх над ним всякий раз, когда он не успевает вовремя поесть. «Замечательно! – подумала я. – Наконец-то я нашла мужчину, владеющего женской речью, мужчину, которого не надо учить».

Поженившись, мы с Кипом сразу стали любимчиками прессы. Пишущей братии нравилось повторять, что муж доктора Виман – это живое наглядное пособие по ее методике. Моя личная жизнь была блистательным подтверждением того, что я проповедовала. После нашей свадьбы журнал «Пипл» написал: «Женщина, знаменитая тем, что открыла для многих своих пациентов мир чувств, вышла замуж за само олицетворение чувствительности». Но лучше всех эту мысль выразила Элизабет Варгас, бравшая у нас интервью для ток-шоу «Мужчина и женщина».

– Линн Виман, – сказала она, глядя прямо в камеру, – вышла замуж за человека, который не боится выражать свои чувства.

Мне везло. За четыре года супружеской жизни я ни разу не слышала от своего мужа страшных слов: «Я не хочу об этом разговаривать». Он сам был большим любителем поговорить, мой Кипстер!

– Наконец-то ты дома, Линн, – сказал он, открывая мне дверь, в тот самый вечер, когда я вернулась с радио. – Уже почти полдесятого. Не ожидал, что ты придешь так поздно. Я начал волноваться. Могла бы и позвонить.

– Зачем? На Брукнере была пробка, только и всего, – ответила я, бросая свою набитую до отказа сумку на диван в гостиной.

– Но я же этого не знал, – заметил Кип. – Я всегда беспокоюсь, когда ты задерживаешься.

– Какой ты милый! – Я поцеловала его.

Кип был в своей обычной одежде – рубашке и синих джинсах – и выглядел при этом таким аккуратным и свежим, будто только что вышел из ванной и оделся во все новое. Впрочем, он действительно вышел из ванной – его вьющиеся волосы еще не высохли, а в ушах осталось мыло. «Совсем мальчишка», – подумала я.

– Ладно, давай поедим, – сказал он. – Ты наверняка умираешь от голода.

Он взял меня за руку и отвел на кухню.

– Сегодня я приготовил лазанью. Ее можно разогреть, от этого она не испортится. Сейчас поставлю ее в микроволновку и принесу нам что-нибудь выпить.

Кип прекрасно готовил, ходил по магазинам и справлялся с прочими домашними делами, на которые у меня не хватало времени. Он никогда не жаловался, не отказывался от работы и не обижался, когда друзья обзывали его домохозяйкой, а незнакомые люди обращались к нему «мистер Виман». Он даже не злился, когда кто-либо решался сравнить его доходы с моими. «Он такой преданный, такой понимающий!» – думала я, радуясь своему везению.

Пока разогревалась лазанья, я пила виски с содовой, а Кип – шардонэ. А потом, за ужином, он попросил меня рассказать ему, как я провела этот день.

– А как прошел твой день? – спросила я, отчитавшись в своих сегодняшних поступках.

Он рассказал мне о своем дне: о том, как сооружал подставку для телевизора в гостиной молодоженов, недавно поселившихся на нашей улице, – жена была очень приветлива и гостеприимна, а муж, напротив, казался очень надменным и старался не встречаться с ним взглядом. О том, как покупал продукты для лазаньи и в магазине было слишком много народу. Ему пришлось остановиться посреди дороги, потому что у тележки для продуктов сломалось колесо, и он только позже сообразил, что надо было взять другую тележку вместо того, чтобы у всех на виду мучиться со сломанной. А кассирша в магазине напомнила ему Бритни Спирс.

Я терпеливо, не перебивая его, выслушала весь этот монолог. В отличие от большинства людей, скрывавших друг от друга свои чувства, мы с Кипом всегда делились ими. Иногда мы говорили о важных вещах, иногда – о таких пустяках, как эта история с тележкой.

Когда мы поужинали, я хотела помыть посуду, но Кип настоял на том, чтобы я приняла ванну и немного расслабилась, он сам все уберет. Ну разве не находка такой муж?

Я отправилась в ванную, включила воду и разделась. Подкалывая волосы, я вспомнила, что забыла позвонить Диане, моей ассистентке. Нужно было сказать ей, что завтра я буду на работе не раньше одиннадцати. На утро была назначена встреча с представителями «Си-би-эс» – они хотели сделать меня ведущей дневного ток-шоу на их канале.

Я принесла телефон в ванную и уже собиралась набирать номер, как вдруг услышала в трубке голос Кипа. Вот какую беседу вел наш мистер Общительность:

– Я тоже люблю тебя, – говорил он какой-то другой женщине. – Мне так не хотелось расставаться с тобой сегодня! Я до сих пор ощущаю вкус твоих поцелуев.

Надо сказать, я не сразу поняла, в чем дело. Когда дурная весть застает вас врасплох, вы вначале тщетно пытаетесь вникнуть в суть происходящего и стоите как вкопанный с единственной мыслью в голове: «Тут какая-то ошибка».

– Я тоже хочу быть с тобой, Киппи. Мое тело так тоскует по тебе! – отозвался женский голос. Он звучал приглушенно, будто бы она накрыла чем-то трубку. Кто знает, может быть, так и было?

И что это еще за «Киппи»? Звучит как собачья кличка!

– Слушай, – взволнованно заговорил Кип, – если я не ошибаюсь, она уезжает на следующей неделе на какую-то конференцию лингвистов. Мы будем с тобой вместе все ночи напролет, как в прошлый раз. Она ни о чем не догадается.

Не оставалось никаких сомнений, о ком шла речь. Стало ясно, что человек, с которым я связала свою жизнь, предал меня.

Прежде чем осознать весь ужас происходящего, я ощутила его всем телом. Сердце бешено стучало, щеки пылали от обиды и гнева. Мой муж, само воплощение чуткости, обошелся со мной так жестоко!

Они продолжали обсуждать свои возбужденные гениталии. Оба были так увлечены беседой, что даже не обратили внимания на щелчок, раздавшийся в тот момент, когда я подняла трубку, не слышали моего прерывистого дыхания. Видимо, они вообще забыли о моем существовании, и от этого я чувствовала себя еще хуже. Муж обманывал меня и изменял мне прямо в моем доме, а я ни о чем не догадывалась! Еще в детстве мне внушили, что я очень умна, но стоило одному человеку доказать, что это не так, как все иллюзии улетучились.

Когда они наконец закончили разговор, я повесила трубку. Кип отправился на кухню мыть посуду, а я, раздетая, потрясенная, загипнотизированная журчанием воды, по-прежнему стояла посреди ванной.

Честно говоря, я просто не знала, как мне быть. Схватить халат, ворваться на кухню и бросить обвинения Кипу в лицо? Или, наоборот, залезть в воду, постараться успокоиться и все обдумать? Раньше я твердо знала, что все в моей власти, и никогда не терялась. А теперь мне казалось, что почва уходит из-под ног.

«А что, если Кип по-настоящему влюблен в эту женщину? – думала я. – Вдруг он хочет жениться на ней? Неужели я кончу, как моя мать?» Ведь именно этого я боялась больше всего на свете и по этой причине предпочла болтливого Кипа ворчуну вроде моего отца.

Но тут возникла другая ужасная мысль. Что, если расползутся слухи об измене Кипа и все узнают, что мое семейное счастье – лишь химера? Будут ли люди доверять теории доктора Виман, если станет известно, что ее автор не в состоянии разобраться в отношениях с собственным мужем? И чем я буду зарабатывать себе на жизнь, если из авторитетного ученого превращусь в посмешище?

«Никаких скандалов, – решила я, залезая в воду. – А захлебнуться в собственной ванне, раз и навсегда решив все свои проблемы, я всегда успею».