Текст книги "Уберечь любовь"

Автор книги: Джейн Харри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Джейн Харри
Уберечь любовь

Пролог

Как быстро прошла жизнь. Мелькнула одним ярким пятном, а сейчас покидает тело. Еще день или два, а потом черная неизвестность. Только там уже не будет боли и страха, отчаяния и надежды. Будет пусто, холодно и спокойно. Скорее бы…

Боль стала привычной и иногда отступала, переставала мучить бедное иссохшее тело. Но даже не боль, а страх за неустроенную жизнь дочери не давал спать даже после сильнодействующих наркотиков Люси Даррел.

Бедная моя девочка, думала она, глядя, как сереет небо, я оставлю тебя одну на земле, и не будет человека, который мог бы выслушать и утешить тебя.

Люси всегда старалась сделать жизнь своей семьи легкой и радостной. Она не отчаивалась в самые тяжелые моменты жизни, потому что у нее был дар благодарить судьбу за любую радость, ей дарованную. Легкая и веселая, она умела делать из каждой мелочи неожиданный праздник. Эмили всегда была самая нарядная из всех детей, самая хорошенькая и неугомонная. А мистер Даррел всегда получал от супруги и добрый совет, и нежность, и беспредельную веру в его совершенства. Их семья могла бы прожить сто лет в мире, радости и любви.

Но Люси не смогла пережить смерть мужа. Он умер в одночасье. Прилег спать после обеда и не проснулся. Тоска и отчаяние поселились в доме, который всегда был открыт для друзей Эмили и соседей. Люси угасала и, когда врачи вынесли приговор, даже не стала этому удивляться.

Это расплата, думала она в предрассветный час, расплата за трусость, за преданную любовь. Всей своей жизнью я так и не заслужила прощения. Я очень старалась. Но разве могла я когда-нибудь забыть…

Люси закрыла глаза, и душа ее унеслась туда, куда всю жизнь стремилось ее тело и сердце. Рай на земле. Тихое озеро в венке из розовых цветов, белоснежный дом, отражающийся в синих водах, разноцветные птицы, поющие свои песни. И он… Единственный, любимый, нежный…

Она так и не смогла всю жизнь объяснить ему, почему так стремительно бежала от своей любви. Он искал ее, писал письма, забрасывал телеграммами, а она снова и снова убегала. Он так и не догнал. Она знала о нем все. Любой его шаг обсуждали газеты. А она, маленькая хозяйка маленького дома, только издали наблюдала за единственным мужчиной своей жизни.

Надо бы рассказать обо всем Эмили. Убедить ее никогда не предавать свою любовь. Не верить даже глазам своим. Идти до конца. Бороться или погибнуть. Она умирает через много лет в страшных мучениях, потому что позволила судьбе пересилить себя.

Надо показать Эмили ключ, который он прислал ей. Ключ от его сердца. Он так написал: «Когда бы ты ни захотела вернуться, возьми этот ключ и приезжай. Это ключ от моего сердца. Какую дверь он открывает, ты знаешь».

Конечно, она знала, что это за дверь. Но никогда бы не смогла сделать этого.

Надо все рассказать Эмили. Она найдет его. Она не будет одинока. Он не оставит ее. Райский сад. Птицы. Цветы. Счастье.

Эмили внезапно проснулась и испуганно посмотрела на мать. Как я могла заснуть?

Лицо Люси было гладким и спокойным, губы улыбались. Эмили нагнулась ниже и заплакала.

1

– Я вот тут подумал как следует, – Боб смотрел прямо перед собой, – и, похоже, знаю, что тебе делать.

– Хочешь, я угадаю? – грустно улыбнулась Эмили. – Ты вот тут подумал как следует и решил, что мне надо выходить замуж… Именно так я и сделаю, осталось только найти кого-нибудь, кто согласится меня терпеть…

– Эми, я говорю серьезно, так что перестань острить! Так вот… полагаю, что нам с тобой следует пожениться. – Боб посмотрел на Эмили честными голубыми глазами.

Эмили изо всех сил постаралась сдержать смех. После долгой продолжительной борьбы ей это почти удалось, правда при этом она не удержала в руках бокал мерло и на белоснежной скатерти образовалось пятно темно-вишневого цвета. Любого другого, кто обратился бы к ней с подобным предложением, она просто подняла бы на смех, любого… но не человека, который сидел напротив нее за столиком ресторана «Бургоньез».

Боб был единственным ее другом во всем этом местечке, затерявшемся в лесах Висконсина. Он был директором местной школы и по субботам обычно заходил за ней и вел куда-нибудь выпить. Но в настоящий ресторан Боб сегодня пригласил ее впервые. Теперь понятно почему.

Его предложение застало Эмили врасплох – ничего даже отдаленно напоминающего влечение между ними не было. Да и ни одна девушка во всем Иглтрэпе, даже если бы и была по уши влюблена в Боба, никогда бы не рискнула его поощрять из страха иметь дело с его мамашей.

Мать Боба была пожилой вдовой с постным взглядом и вечно поджатыми губами. Единственного сына она считала своей неотчуждаемой собственностью, и все его робкие попытки завести с кем-либо подобие романа вызывали у нее тяжелейшие истерики, заканчивавшиеся сердечными приступами. Говоря откровенно, пригласив Эмили в ресторан, Боб сейчас совершал тягчайшее преступление перед родной матерью. Эмили сделала глубокий вдох.

– Бобби, дорогой… – мягко сказала она, – не думаю, что…

– Ты просто не представляешь, – поднял руку Боб, не давая ей закончить, – какая жизнь теперь тебя ждет. Без матери тебе придется совсем туго. Эми, милая, ты так мужественно себя вела, пока она болела, что теперь имеешь полное право отдохнуть. Позволь мне заботиться о тебе. Не хочу, чтобы ты приходила в ужас при одной мысли о будущем.

Нельзя не прийти в ужас при одной мысли о том, что придется сидеть за одним столом с этой фурией, его мамашей, подумала Эмили. Да эта старая ведьма просто подсыплет мне в суп крысиного яду! И поможет ей в этом ее лучшая подруга, моя тетушка Рейчел.

Эмили поежилась, вспомнив, какую стену холода и отчуждения воздвигла Рейчел две недели назад на похоронах между собой и единственной племянницей. Терпеливо выслушав соболезнования друзей и соседей, она покинула кладбище, так и не обменявшись ни словом с Эмили.

– Не обращай внимания, дорогая, – ласково шепнула ей миссис Бейкер, соседка, которая раз в неделю приходила убираться в коттедж Даррелов, – горе иногда странно сказывается на некоторых людях.

Однако никаких признаков горя на каменном лице своей тети Эмили обнаружить не могла. Рейчел Бенедикт нечасто заглядывала в коттедж своей младшей сестры в эти последние месяцы, когда та из последних сил боролась со смертельным недугом. И если она сейчас и чувствовала утрату, никто этого заметить не мог. Впрочем, после похорон Эмили ни разу ее не видела.

Эмили тряхнула головой, отгоняя прочь горькие воспоминания и столь же горькие мысли, непослушная прядь иссиня-черных волос упала на ее оливково-смуглый лоб. Она ласково посмотрела на своего неожиданного жениха большими, чуть влажными карими глазами:

– Бобби, не хочешь ли ты сказать, что влюблен в меня? – мягко поинтересовалась она.

– Ну… я тобой беспредельно восхищаюсь, Эми… – Он смущенно вертел в руках пустой бокал. – Ни одну женщину я не уважаю так, как тебя. И ты прекрасно это знаешь. Но что касается всяких там порывов безумной страсти – это не по моей части. – Он робко взглянул на нее и добавил: – И не по твоей, мне кажется. Откровенно говоря, я считаю, что в браке самое главное – это дружба.

– Что ж, – сказала Эмили, помолчав, – наверное, ты прав. Дружба – это самое главное в браке. – Только не в моем случае, подумала она! Пожалуйста, Господи, пусть в моем случае это будет по-другому.

– Бобби, ты самый добрый человек на всем белом свете. Спасибо тебе огромное за все, что ты сейчас сказал, но я не думаю, что сейчас самое подходящее время решать, как жить дальше. Я еще не пришла в себя после маминых похорон и пока плохо соображаю.

– Конечно, я это прекрасно понимаю! – Он осторожно и боязливо дотронулся до ее руки. – Я ни в коем случае не хочу на тебя давить, клянусь тебе. Единственное, о чем я прошу, – подумай о моем предложении. Обещаешь?

– Обещаю. – Эмили мысленно скрестила пальцы. – Обещаю подумать.

Боже мой! Ведь это мое первое предложение, ну разве можно было представить, что оно будет выглядеть столь прозаично. Для него, видите ли, важнее всего дружба!

Некоторое время Боб молчал, потом нерешительно произнес:

– Если ты все-таки согласишься, то имей в виду – я тебя не тороплю. Когда захочешь тогда и поженимся. Я готов ждать столько, сколько понадобится.

Эми закусила губу и коротко глянула в его добрые светлые глаза.

– Бобби, поверь мне, я этого не заслуживаю. – Она в самом деле так думала.

Четверть часа спустя, глядя из окошка местного автобуса на знакомые с детства улицы родного городка, Эмили всеми силами старалась выкинуть из головы предложение Боба и сосредоточиться на предстоящих делах. В первую очередь надо было срочно решать, что делать дальше.

Когда пару лет назад Эмили приехала домой к матери на летние каникулы, она и представить не могла, что застрянет здесь надолго и ей придется распрощаться с университетом. Она сразу заметила, что мать на себя не похожа, но Люси Даррел была человеком очень скромным и не хотела тревожить единственную дочь своими болезнями. То, что у матери рак, Эмили узнала совершенно случайно. Все эти два года мать и дочь мужественно сражались со смертельным недугом, пока пару недель назад Люси наконец не сдалась.

Похоронив мать, Эмили собралась продать коттедж и уехать из Иглтрэпа, но тут выяснилось, что продавать ей нечего: коттедж, оказывается, не принадлежал семейству Даррелов – они жили в нем на правах бессрочной аренды. Хозяином коттеджа был мистер Бенедикт, муж старшей сестры Люси Рейчел и добрейшей души человек. К сожалению, он покинул этот мир три года назад, и, как объяснил Эмили их поверенный, после его смерти Люси начала платить Рейчел арендную плату, которая повышалась с каждым годом.

Теперь, когда Эмили лишилась пенсии, которую ее мать получала за покойного мужа, и располагала только ненадежными гонорарами за частные уроки французского, ей будет довольно трудно расплачиваться со своей далеко не бедствовавшей теткой.

Откровенно говоря, Эмили не собиралась обосноваться навсегда в Иглтрэпе: в университете она изучала французский, мечтала стать переводчиком-синхронистом, путешествовать с Тони по всему миру… Тони был ее парнем, они познакомились в кампусе еще на первом курсе и с тех пор жили вместе. Когда выяснилось, что мать тяжело больна и все их радужные планы летят к черту, Эмили написала ему. В глубине души она надеялась, что Тони приедет к ней в Иглтрэп, но он и не подумал ничего менять в своей жизни и в прощальном письме сообщил ей, что через неделю отбывает в Европу. Так банально закончилась первая любовь Эмили, любовь, которая, как она была уверена, пребудет с ней навеки.

Единственным утешением служило то, как с грустью говорила она себе, что все произошедшее помогло ей избежать гигантской ошибки – уж лучше, когда тебя бросают дома, в Висконсине, чем остаться одной где-нибудь в центре Африки или даже в дешевой парижской гостинице. Так Эмили дала себе слово не связываться больше с мужчинами, которые ее не любят.

И тут это дурацкое предложение Боба… Он, между прочим, тоже ни слова не говорил о любви, только о дружбе… Похоже, история повторяется… Еще пару раз мужчины заикнутся ей о дружбе, и у нее разовьется комплекс.

Впрочем, если говорить серьезно, она ни разу не пожалела, что все эти два года фактически не принадлежала себе. Эмили благодарила Бога, что прошла вместе с матерью через весь ад несбыточных надежд на выздоровление, отчаяние и безнадежность больничной палаты, горькое примирение с неизбежным. До самой последней минуты Люси Даррел оставалась таким же светлым и душевно щедрым человеком, каким была всю свою жизнь. Эмили часто ловила себя на мысли, что эти два года подарили ей много бесценных воспоминаний.

Однако, так или иначе, а эта глава ее жизни завершена. Больше ее в Иглтрэпе ничто не удерживает. Вся проблема состояла в том, хватит ли ей крохотного наследства, которое ей достанется после смерти матери, чтобы сняться с места и попытаться начать новую жизнь. Впрочем, после продажи мебели из коттеджа тоже должны появиться кое-какие деньги.

Уж в чем точно можно было не сомневаться – драгоценная тетушка Рейчел не слишком расстроится, когда ее племянница покинет городок.

В глубине души Эмили никогда не понимала, каким образом Господь сотворил двух сестер такими разными. Сколько она себя помнила, ни разу не замечала между ними ничего, даже отдаленно напоминающего родственные чувства. Правда, Рейчел была на одиннадцать лет старше, но все-таки…

– Думаю, Рейч так и не смогла примириться с тем, что мое появление на свет отняло у нее часть родительской любви, – грустно заметила однажды Люси, когда дочь пыталась выяснить у нее причины холодности ее тетки.

– А сама она никогда не хотела подарить кому-нибудь свою родительскую любовь? – продолжала допытываться Эмили.

– Один раз было, – взгляд Люси сделался непроницаемым, она словно ушла в свои воспоминания, – но тогда ничего не получилось… Бедная Рейч… – Мать замолчала, и Эмили поняла, что дальнейшие расспросы ни к чему не приведут.

Умом Эмили понимала, что ее тетка в молодости была довольно красивой женщиной, во всяком случае куда красивей своей младшей сестры. Но в глазах у Рейчел Бенедикт словно навсегда застыло выражение обиды на весь мир, которое придавало ее лицу крайне непривлекательное выражение. Неудивительно, что в глазах окружающих она здорово проигрывала по сравнению со своей пухленькой сестренкой, которая каждого встречного обезоруживала веселым блеском темно-карих глаз и двумя прелестными ямочками на пухлых щечках. Тем не менее мать, как много раз замечала Эмили, совсем не была открытым человеком: иногда взор ее затуманивался и она уходила в свой собственный мир, куда не было доступа даже дочери. При всей своей откровенности Люси умела молчать. Эмили могла только предполагать, что в эти тихие минуты, как называла их сама Люси, она вспоминала своего покойного мужа. Видимо, их спокойный, бедный на внешние события брак был полон затаенной взаимной страсти и мать до конца дней не могла забыть об этом.

Тетушка Рейчел была человеком совсем иного рода. Эмили никогда не могла понять, почему она так всем недовольна. Покойный мистер Бенедикт нежно ее любил и баловал. А был он человеком довольно состоятельным, так что тетя Рейчел никогда не знала денежных и бытовых затруднений. Кроме того, она жила в чудесном особняке середины девятнадцатого века, из-под крыши которого пристально надзирала за деятельностью многочисленных женских организаций Иглтрэпа, наводя на них ужас и оцепенение. Похоже, однако, что даже эта деспотическая власть не помогала ей хоть на минуту почувствовать себя счастливой…

В этот момент Эмили сообразила, что автобус остановился возле ее дома, и пулей выскочила наружу. Стоял теплый октябрьский день, и девушка с удовольствием вдохнула свежего осеннего воздуха. Пока не похолодало, надо будет повозиться в саду, подумала она. Физический труд всегда благотворно на нее действует, и она спокойно может сочетать обдумывание планов на будущее с укутыванием на зиму розовых кустов…

* * *

Она застыла на месте с раскрытым ртом, увидев на калитке своего коттеджа табличку, которой еще утром не было. Надпись на табличке гласила: «Продается». Не веря своим глазам, Эмили прочитала еще раз, но надпись не исчезла. Чуть ниже был написан адрес и контактный телефон местного риелтера.

Это просто ошибка, твердила она себе, пока ноги несли ее последние несколько метров до входной двери. Сейчас она позвонит агенту – и все выяснится.

Она уже собралась войти внутрь, когда ее окликнул знакомый голос: на крыльце своего небольшого домика стояла Мелисса Бейкер, держа за руку своего младшего.

– Ты уже знаешь? – спросила она. Эмили растерянно развела руками.

– Я так и думала, что не знаешь. Когда они пришли, я попыталась устроить скандал, но люди из агентства заявили, что действуют от имени и по поручению владельца вашего коттеджа… – Соседка помолчала и добавила уже гораздо тише: – Она уже там внутри, поджидает тебя. Просто открыла дверь собственным ключом и вошла.

– Господи! – с чувством произнесла Эмили. – Только этого мне не хватало! – Однако не вошла в дом, пока не усмирила свою праведную ярость.

Рейчел Бенедикт стояла в гостиной, повернувшись спиной к погасшему камину, и мрачно разглядывала связку засушенных плодов какого-то тропического растения с непроизносимым названием, которые всегда, сколько Эмили себя помнила, висели на стене в этой, комнате.

Откуда они взялись в домике тихих обитателей неприметного местечка в Новой Англии, было абсолютно непонятно. Несколько раз Эмили робко предлагала выбросить это декоративное украшение, собиравшее пыль со всего дома, но Люси довольно сухо отвечала ей, что это подарок, и уходила в себя, словно переносилась в другой мир.

Самое любопытное состояло в том, что Даррелы, насколько Эмили было известно, никогда не бывали южнее Бостона, а отдыхали обычно в каком-нибудь недорогом кемпинге в районе Великих озер. Да и никаких знакомых, которые бывали бы в тропиках и могли привезти эти фрукты, если это, конечно, были фрукты, у них не было.

Тетя словно почувствовала ее присутствие. Она с трудом оторвалась от созерцания таинственной грозди южных фруктов и отчужденно глянула на племянницу.

– Явилась наконец, – холодно заметила она. – Я тебя здесь с утра дожидаюсь.

– Прости, Рейчел, я не знала, что ты придешь, – столь же холодно ответила Эмили. – Хочешь чаю?

– В этом нет необходимости, я пришла не со светским визитом. – С этими словами тетка уселась в кресло с высокой спинкой, стоявшее перед камином.

Мамино любимое кресло, между прочим, подумала Эмили, стараясь подавить нараставшую волну гнева. Это, разумеется, ее дом, но по-хозяйски рассиживаться на чужих стульях все-таки не очень вежливо!

Рейчел заметила раздражение племянницы, и в глазах ее мелькнуло мстительное удовлетворение:

– Как ты, может быть, заметила, коттедж выставлен на продажу. – Она повела рукой в сторону полок с книгами и небрежным тоном заметила: – Я приказала риелтерам подготовить дом к сделке как можно быстрее, так что потрудись вынести отсюда весь этот хлам. – И прежде чем Эмили успела открыть рот, собираясь возразить, Рейчел снова подняла руку в не допускающем пререканий жесте. – Ты окажешь мне большую любезность, если и сама уберешься отсюда не позже конца октября.

Эмили беспомощно поглядела на тетку – слов у нее не было.

– А ты что, ожидала чего-то другого? – Взгляд Рейчел Бенедикт был жесток и непроницаем, слова звучали резко и отчетливо. – Мой муж предоставил этот коттедж твоей матери в ее пожизненное пользование, про тебя в этом договоре ни одного слова нет, так что ты наверняка не предполагала жить здесь после ее смерти.

– Я не предполагала жить здесь после ее смерти, как ты, Рейчел, деликатно выразилась, – заметила Эмили еще более сухо и резко, чем ее тетка, – но я предполагала, что ты дашь мне возможность хотя бы прийти в себя…

– Полагаю, у тебя хватит на это времени до конца октября. – Рейчел оставалась неподвижной как статуя. – Не забывай, что с точки зрения закона ты сейчас осуществляешь самовольный захват не принадлежащей тебе недвижимости. Ты легко найдешь себе комнатку в пансионе…

Эмили почувствовала, что сейчас совершит жестокое и преднамеренное убийство… С огромным трудом ей удалось взять себя в руки. И тут ее осенило: Боб наверняка знал о планах тети Рейчел, мать не могла ему не сказать. Так что его дружеским предложением руки и сердца она тоже обязана своей драгоценной родственнице. Стало быть, он просто пытался не оставить ее без крыши над головой.

Все-таки мужчины бывают редкостными идиотами! Нет чтобы просто сообщить ей о коварных замыслах Рейчел – вместо этого он решил разыграть из себя благородного рыцаря.

Эмили несколько раз глубоко вздохнула и гигантским усилием воли заставила себя говорить спокойно:

– Часть мебели в коттедже была куплена моими родителями и теперь принадлежит мне. Я бы хотела вывезти ее отсюда вместе с книгами и личными вещами мамы.

Тут она заметила, что взгляд Рейчел снова устремился на связку засушенных тропических плодов. Заинтригованная столь пристальным интересом тетки к такому незначительному предмету, Эмили нерешительно произнесла:

– Я не спросила… может быть, ты хочешь что-нибудь из маминых вещей оставить себе на память. Например, вот эти сушеные овощи, которые тебе так нравятся.

– Если мне понадобится пылесборник, я заведу себе что-нибудь попригляднее, – ехидно заметила тетка. Помолчав, она с силой добавила: – Не хочу, чтобы здесь остался хоть какой-то след Люсиль.

Эмили уставилась на нее, потрясенная сдержанной яростью и неожиданной горечью ее тона.

– Бога ради, тетя Рейчел, за что ты ее так ненавидишь?

– О чем ты?! Как можно ненавидеть Люси, эту прекраснейшую из сестер! – Первый раз в жизни Эмили услышала, как ее тетка смеется. – Глупость какая… Да никому на свете не позволено было ненавидеть ее. Что бы она ни вытворяла, как велик ни был бы грех, ей все всегда прощалось и она оставалась любимой и единственной. И так было всегда и со всеми.

– Ее больше нет, тетя Рейчел, – против воли голос Эмили задрожал. – Если когда-нибудь она причинила тебе боль, уверена, что она сделала это нечаянно. Так или иначе, она больше не сможет обидеть тебя.

– Ошибаешься. – Рейчел надменно вздернула подбородок. – Она никогда и не смогла бы ничего мне сделать. Знаешь почему? Потому что я никогда не заблуждалась на ее счет… Меня никогда не могли сбить с толку ее повадки воплощенной невинности и простодушия. И, когда пришло время, я убедилась в том, насколько была права. – Тетка внезапно замолчала. Потом решительно поднялась с кресла и сказала: – Впрочем, все это в прошлом, а думать имеет смысл только о будущем. И для начала надо продать этот дом. Полагаю, тебе прежде всего следует нанять контейнер для этого барахла, а может, выставить все на распродажу… Не знаю… решать тебе… Но я настаиваю, что к приходу первых покупателей дом должен быть свободен. – Тут она подошла к стене и, ни слова не говоря, сорвала связку фруктов из тропиков. Швырнув их себе под ноги, Рейчел с наслаждением пару раз прошлась по ним каблуками.

– Тетя, что ты делаешь?! – задохнулась от возмущения Эмили. – Это же не твое!

– Много ты знаешь, – проворчала тетка, немного успокоившись.

– Что бы там ни было, ты не имела права.

– А я никогда и ни на что не имела права. – В голосе Рейчел снова прозвучала застарелая обида и горечь. – Только твоя драгоценная мамаша имела право на все… Этот дом принадлежит мне, и я имею право делать в нем все, что хочу!.. В конце недели я зайду проверить, как выполняются мои распоряжения. Если ты не очистишь дом, я займусь этим сама. – Рейчел устремилась к выходу, и через мгновение раздался стук входной двери.

Эмили осталась одна. Чувствовала она себя так, словно ее переехал поезд.

– Ты в порядке? – В дверях появилось встревоженное личико Мелиссы Бейкер. – Я увидела, как твоя тетя выходила, и зашла убедиться, что с тобой все в порядке.

– Со мной все в порядке, – заверила ее Эмили, – но тетка, похоже, сошла с ума. Посмотрите, что она натворила! – Она помолчала, потом задумчиво добавила: – Никогда бы не подумала, что тетя способна на такое бурное проявление чувств. Ну чем ей не угодили эти безобидные фрукты?! Теперь я так и не узнаю, как они называются… И почему все, что касалось моей мамы, вызывает у нее такое раздражение?

– Возможно, не только она в этом виновата, – пожала плечами Мелисса. – Моя мама рассказывала, что Рейчел была прелестной малышкой и твои дедушка с бабушкой нарадоваться на нее не могли… А потом родилась твоя мама – и все внимание родители сосредоточили на ней… Она стала их единственным светом в окошке. Вряд ли двенадцатилетней девочке это могло понравиться. Так что, скорее всего, тут обычная детская ревность.

– Принцессу из королевского дворца переместили в отдаленный замок, – словно вслух размышляла Эмили. – Наверное, доля истины в этом есть… Однако я чувствую, что здесь что-то еще имеется…

– А если учесть, что ты точная копия Люси в молодости, – продолжала миссис Бейкер, – то все только усложняется. Впрочем, ты, наверное, права – тут не все так просто. Моя мама говорила, что когда-то сестры были очень близки между собой: вместе проводили каникулы и все такое… – Мелисса поставила чайник на огонь и присела к столу. – Ты уже решила, что будешь делать дальше?

– Буду искать себе квартиру без мебели, – криво усмехнулась Эмили.

– Может, лучше снять небольшой домик? – предложила Мелисса. – Тебе будет не хватать сада… А мне будет не хватать тебя!..

– Но я ведь не завтра переезжаю, – заставила себя улыбнуться Эмили. – Хотя, конечно, бедной изгнанной принцессе следует подумать о постоянном убежище.

– А вдруг прекрасный рыцарь на белом коне увидит принцессу и, пораженный ее красотой и добродетелью, захочет ее спасти? – лукаво улыбнулась Мелисса.

– Принцесса не уверена, что мечтает быть спасенной, – сухо заметила Эмили. – Она больше всего сейчас озабочена поисками контейнера для мебели, ибо не хочет ничего оставлять злой мачехе, то бишь злой тетке.

– О контейнере не беспокойся: мой Сид (речь шла о старшем сыне Мелиссы) подгонит завтра свой грузовик и отвезет твои вещи на склад… Пусть пока побудут там.

– Ох, Мелл, я так вам благодарна!

Миссис Бейкер застенчиво опустила глаза, взгляд ее упал на связку злополучных фруктов, сиротливо валявшуюся посреди гостиной.

– Да… Тяжелая рука у миссис Бенедикт, ничего не скажешь! – Мелисса попыталась осторожно приподнять связку. – Ой, смотри, что я нашла! – Один из плодов треснул, и из него, словно в волшебной сказке, выпал ключик. Ключик, правда, был не золотой, а самый обыкновенный, если бы к нему не была привязана стальная бирка с надписью: «72, Беринге, П.-Луи». – Ну вот, теперь хотя бы понятно, откуда эти штуки взялись в твоей гостиной.

– Лично мне ничего не понятно, – абсолютно искренне заметила Эмили, разглядывая находку.

– Полагаю, тебе стоит спросить об этом у самого мистера Берингса, которого, скорее всего, зовут Пьер-Луи.

– В первый раз о таком слышу, – отозвалась Эмили. – Меня другое интересует: положить туда этот ключ могла только моя мама… Возникает вопрос: почему она ничего не рассказала об этом мне? Боюсь, ответ очевиден – потому что это меня не касается…

– А тебе не приходит в голову, что она собиралась рассказать, но просто забыла – в последнее время ей было не до того.

Эмили в сомнении покачала головой.

– Не могла она забыть – голова у нее до последнего дня была абсолютно ясная. Нет, просто это был ее секрет. А я-то думала, что знаю о своей маме все! – Эмили невесело улыбнулась. – Думаю, мне не стоит ничего выяснять, раз она не посчитала нужным сказать мне сама.

– Ерунда, – ласково потрепала ее по плечу соседка, – этот ключ просто ждал здесь своего часа. – С этими словами Мелисса встала и поспешила распрощаться, почувствовав, что Эмили хочет остаться одна.

* * *

Эмили не без основания полагала, что у нее на ладони лежит ключ от ящика Пандоры. В отличие от простодушной миссис Бейкер она сразу поняла, что никакого Пьера-Луи Берингса на свете не существует и найденный ключ открывает ячейку № 72 в британском банке «Берингс & Берингс», а таинственный П.Луи – просто название места, в котором находится отделение банка… Скорее всего, это город… Например, Порт-Луи?

Эмили встала с дивана, подошла к книжным полкам и отыскала нужный том энциклопедии «Британика»: Порт-Артур, Порт-Вила, Портсмут… Вот… «Порт-Луи, административный центр государства Маврикий», прочла она потрясенно. Маврикий – это остров в Индийском океане. Ни разу Эмили не слышала, что мама когда-нибудь там была.

Интересно, как этот самый Порт-Луи выглядит, подумала Эмили. Собственно говоря, никто не мешает ей туда отправиться, зайти в этот самый банк и открыть ячейку. Инстинкт самосохранения говорил ей: самое лучшее, что она может сделать, – это забыть про таинственный ключ как можно скорее, распродать ненужную мебель и отправиться в какой-нибудь город вроде Чикаго или Нью-Йорка. Найти там работу и постараться наладить жизнь заново, выкинув из головы таинственные и романтические истории про далекие тропические острова и волшебные ключи… Но какая женщина будет прислушиваться к голосу разума, когда ее разбирает любопытство…

В конце концов, она свободна как ветер, никто и ничто не держит ее в Иглтрэпе и не лучше ли покончить со всеми скелетами в шкафу, прежде чем начинать новую честную жизнь? – нашептывал ей змей-искуситель… Чем остров Маврикий хуже любого другого места на земле? Немножко денег она скопила, а младшая сестра милой Мелиссы Бейкер работает туроператором в агентстве. Она вполне может помочь организовать эту поездку. Эмили почувствовала, как у нее холодеет затылок от страха и предвкушения удивительных приключений…

Спокойно, одернула она себя: скорее всего она прилетит в Порт-Луи, зайдет в банк и обнаружит, что ячейка № 72 пустует много лет… И потом, кто знает, может, «Берингс & Берингс» давно закрыл свой филиал на острове Маврикий? Она просто поедет отдохнуть… Видит Бог, она бесконечно устала за последние два года…