Текст книги "Почти невеста"
Автор книги: Джейн Фэйзер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)
ГЛАВА 13
Когда месье Кристоф прибыл со свойственной ему пунктуальностью в четыре часа, Арабелла все еще не решила, как ей принять обман мужа.
– Если бы ваша светлость чуть наклонили голову, – бормотал парикмахер, завивая ее волосы горячими щипцами.
Арабелла, сидевшая в свободном пеньюаре, подчинилась, глядя в зеркало, как он манипулирует ее волосами, подстригает и выравнивает их, завивает локоны и помадит.
– Вы прибыли из Парижа, месье Кристоф? – спросила она.
– Ах, mais oui, миледи. Ах, pauvre Paris, – тяжело вздохнул он.
– В самом деле, – согласилась Арабелла с полным сочувствием. – В Лондоне, кажется, много эмигрантов.
– Да, нас немало, миледи, – согласился он с новым вздохом. – Мы пытаемся заработать на жизнь, помогаем друг другу, где и как только можем, но это не всегда легко. Мы вынуждены зависеть от щедрости ваших соотечественников и женщин, ваша светлость.
Арабелла серьезно созерцала его в зеркале:
– Если я могу что-нибудь сделать для вас, месье, вам надо только сказать. Я еще немногих здесь знаю, но, возможно, скоро смогу давать рекомендации. А пока что буду рада оказывать помощь вашим коллегам-художникам.
Парикмахер благодарно улыбнулся ей:
– Ваша светлость слишком добры. Но я буду иметь в виду ваше предложение.
За их спинами отворилась дверь, и появился герцог, одетый в вечернее платье, – в сюртуке сапфирового бархата и жилете, отделанном серебряными кружевами, в штанах до колен и с пеной кружев вокруг шеи и на запястьях. Его волосы были стянуты на затылке синей бархатной лентой. На пальцах блестели кольца с бриллиантами. Серебристое лезвие его рапиры было спрятано в ножны, и она красовалась на боку. В руках он держал шкатулку для драгоценностей.
Он был ослепителен. Лживый, авторитарный, коварный, страстный и все же великолепный. Арабелла смотрела на его отражение в зеркале, когда он приближался к ней сзади с этой улыбкой на полных чувственных губах. Белый локон спускался ему на лоб, что создавало удивительный контраст с его блестящими черными волосами и серыми глазами, оглядывающими и оценивающими ее. Сейчас у них был цвет олова, освещенного закатным солнцем.
– Добрый вечер, ваша светлость, – поспешил парикмахер приветствовать его и отвесил низкий поклон.
Джек кивнул ему и поставил шкатулку на пестро инкрустированный туалетный столик.
– Не будете ли так любезны увенчать этим прическу ее светлости?
Он открыл шкатулку и извлек из нее подковообразную бриллиантовую тиару.
– О да, ваша светлость. Как красиво! – Кристоф почтительно взял в руки драгоценность. – Волосы ее светлости просто вопиют о бриллиантах. Это будет прекрасное обрамление.
– Это бриллианты Сент-Джулзов, – сказал Джек Арабелле, вынимая из шкатулки колье.
Он подошел к ней сзади и застегнул его на ее шее. Колье состояло из изумительно подобранных камней. Оно было тяжелым, и камни холодили грудь.
– Я же еще не одета, – заметила она, не зная, как реагировать на эту роскошь.
– Я хотел посмотреть, пойдут ли они тебе, – ответил Джек. – И вижу, что они к лицу.
Он достал еще бриллиантовые сережки-капельки и вручил ей:
– Надень и их.
Она подчинилась. Капельки засверкали на фоне ее стройной шеи. Месье Кристоф еще несколько минут суетился возле нее, прилаживая тиару. Потом объявил:
– C'est fini. Magnifique, n'est pas [8]8
Сделано. Великолепно, не правда ли (фр.).
[Закрыть], милорд?
Джек кивнул.
– Да, – сказал он просто. – Даже лучше, чем я предполагал.
– О! Леди Арабелла, – зашептала Бекки, стоявшая безмолвной наблюдательницей этой процедуры. – Ооо! Ну разве они не прекрасны?
Арабелла смотрела на свое отражение. Даже в простом пеньюаре она благодаря этим драгоценностям выглядела преобразившейся.
– Я кажусь себе персонажем «Тысячи и одной ночи», – сказала она. – Но не думаю, Джек, что это мне подходит. Они слишком…О, слишком роскошны, не нахожу подходящего слова, а я приземленное существо, и мои вкусы чересчур просты для бриллиантов. Особенно для таких совершенных камней.
– Ты не права, моя дорогая, – вынес он свой приговор тоном, не подлежащим обсуждению. – Они очень тебе идут. А когда ты наденешь платье, сама увидишь, насколько я прав.
– Это так, ваша светлость, – согласился Кристоф, убирая свои инструменты. – Никогда я не видел, чтобы бриллианты так шли леди.
– Вы мне льстите, – сказала Арабелла печально, поднимаясь со стула.
Парикмахер отвесил поклон, выказывая несогласие всем своим видом. Она с улыбкой покачала головой:
– Благодарю вас за труды, месье. И не забывайте о других делах.
– Каких других делах? – спросил Джек.
– Это дела, касающиеся только леди и ее парикмахера, – объявила Арабелла. – Вы столько знаете о женщинах, сэр, и должны понимать, что могут возникнуть особые отношения между дамой и ее куафером.
– Признаю, что проиграл. – Джек пожал плечами, показывая, что желает покончить с этой темой.
Он направился к ее спальне и придержал для нее дверь:
– Идите наденьте платье. Я полон нетерпения – хочу поскорее увидеть, как это выглядит.
Потом последовал за ней. Бекки не отставала ни на шаг. Он остановился у камина спиной к огню, взял из табакерки понюшку табаку и теперь с критическим видом смотрел, как Бекки с мучительными усилиями и невероятными предосторожностями надевает на его жену сначала нижнюю юбку, а потом и платье, стараясь не потревожить украшения на голове и шее Арабеллы и артистически уложенные в прическу волосы.
Декольте было явно не в меру смелым, а сверкание бриллиантов на ее груди усиливало это впечатление. Арабелла, полная сомнения, попыталась запихнуть груди под тонкий шелк и органди. Они оказались едва прикрытыми. Стоило ей пожать плечами, и соски оказались бы на виду.
– Ты привыкнешь, – сказал Джек, угадав ее мысли. – Я предсказываю вам, мадам, ошеломляющий успех.
Он предложил ей руку:
– А теперь пойдем обедать.
В «Ковент-Гарден» они прибыли незадолго до десяти. Ночь была холодная, и Арабелла дрожала. Невесомая накидка прикрывала ее плечи, но ничуть не защищала от ветра, как и длинные белые шелковые перчатки и тонкие чулки, а также легкие атласные туфельки. Она с завистью оглядывала своего спутника, одетого в теплый бархат. Только его лицо подвергалось немилосердному воздействию стихий.
– Обещаю, что внутри тебе будет даже слишком жарко, – сказал он, держа ее под руку, пока они поднимались по ступенькам оперного театра.
Улицы, окружавшие площадь, были запружены народом и оглушали шумом – вокруг сновали шлюхи и уличные торговцы-разносчики, по обыкновению навязывавшие свой товар, толпы подгулявших молодых людей, пьяно шатаясь, переходили из таверны в таверну и из борделя в баню. Элегантно одетые любители оперы нигде заметны не были, если не считать одного или двух, входивших в театр, и Арабелла поняла, что Джек прекрасно рассчитал время их прибытия. Их появление должно было привлечь общее внимание. Она предчувствовала возбуждение публики. Это так резко отличалось от ее дебюта в высшем обществе!
Они миновали фойе, украшенное колоннами. Каблуки ее атласных туфелек простучали по мраморному полу, и лакей повел их по узкому коридору со множеством дверей. Он остановился перед одной из них и открыл ее, а сам посторонился. Арабелла ступила в ложу, щурясь от внезапно затопившего ее ослепительного света. Со сводчатого потолка свисали канделябры, ярко освещавшие сцену и публику. Из многих лож слышалось гудение голосов, как и из партера, где зрители громко разговаривали, не обращая ни малейшего внимания на певцов на сцене и музыкантов в оркестровой яме.
Арабелла заняла место в переднем ряду ложи и не спеша раскрыла веер. Джек сел с ней рядом, опираясь локтями о бархатный бортик ложи, и оглядел зал. Несколько рук поднялось, приветствуя его, и он кивал в ответ, потом повернулся к сцене.
Арабелла заметила, что гул голосов усилился, по мере того как в руках у присутствующих оказывались бинокли, теперь направленные на ложу Сент-Джулза. Она изо всех сил старалась смотреть только на сцену, неторопливо обмахиваясь веером и пытаясь скрыть большую часть лица от любопытных взглядов, беззастенчиво направленных на нее. До сих пор она не представляла себе, что можно получать удовольствие, став объектом всеобщего внимания и любопытства.
Джек время от времени бросал будто бы случайный взгляд в зрительный зал. К своему удовлетворению, он заметил, что, похоже, все влиятельные люди были здесь. Принц Уэльский, вернувшийся из своего набега на Брунсвик, сидел в королевской ложе с братом герцогом Йоркским, и оба они громко болтали и смеялись в обществе нескольких приятелей. Они весело помахали ему. Граф и графиня Уорт также были в своей ложе. Чарлз Фокс и Джордж Кавена находились в партере с группой своих единомышленников – вигов, и Джек подумал, долго ли Фокс сможет удержаться вдали от игорных столов.
Герцогиня Девонширская в сногсшибательной шляпе, украшенной пятью прекрасными страусовыми перьями, была окружена подругами в таких же потрясающих воображение головных уборах. Ее мужа не было видно, но это Джека не удивило. Герцог редко появлялся на публике вместе с женой, ставшей центром кружка девонширского дома, и там она царила и распоряжалась по своему вкусу. В этом кругу был даже свой особенный язык, абсурдность которого Джек находил смешной, но был вынужден признать, что сама Джорджиана, несмотря на глупую аффектацию, была в своем роде замечательной и умной женщиной, обожаемой Фоксом и остальными членами партии вигов. Разумеется, она была неисправимым игроком, что циники могли бы объяснить в большей или меньшей степени глубокой и нерушимой дружбой с Фоксом.
Прозвучал финальный аккорд, означавший антракт, и занавес опустили. Канделябры в зале уже горели ярче некуда, и мужчины в зрительном зале то и дело поднимались с мест, чтобы нанести визит дамам в ложах.
Джек посмотрел на Арабеллу. Она казалась совершенно спокойной и чувствовала себя непринужденно, легко обмахивалась веером и оглядывала публику с интересом, но без восторга. Дверь ложи отворилась, и вошли первые визитеры. Георг, принц Уэльский, и Фредерик, герцог Йоркский, оказались в тесном пространстве их ложи. Джек тотчас же вскочил на ноги и отвесил поклон. Арабелла тоже поднялась, узнав своего августейшего гостя, и присела в глубочайшем реверансе, что в тесной ложе оказалось достаточно головоломно, но ее выручила простота ее туалета.
– Джек, добро пожаловать в Лондон. Без тебя он был таким скучным, – заявил Георг, направляя лорнет на Арабеллу и бесцеремонно разглядывая ее, к этому моменту уже медленно выпрямлявшуюся и принимавшую вертикальное положение и встретившую улыбкой этот почти дерзкий взгляд. – Я так понимаю, что это твоя молодая жена, – заметил принц.
– Да, сэр. Позвольте мне представить вам ее светлость герцогиню Сент-Джулз, – сказал Джек, беря Арабеллу за руку и выталкивая ее на передний план.
– Я в восторге, мадам.
Оба принца отдали ей поклоны, взглядами пожирая жену своего друга и стараясь рассмотреть ее во всех подробностях. Между братьями был всего год разницы, и они неправдоподобно походили друг на друга: оба румяные и цветущие, с сильно напудренными кудрями в беспорядке и оба склонные к полноте.
– Примите мои комплименты, мадам, – сказал Фредерик. – А ты, Джек, мои поздравления, счастливая ты скотина.
– Благодарю вас, сэр, – ответил Джек, снова отвесив поклон.
Глаза его блестели.
– Этот новый стиль идет вам, мадам, – возгласил Георг, наконец опустив лорнет.
Его бледно-голубые глаза были слегка налиты кровью.
– Черт меня возьми, если я видел леди, которой новый стиль был бы так к лицу.
– Вы слишком добры, сэр, – пробормотала Арабелла, складывая веер.
– Нет, нет, у моего брата есть все основания так говорить, и он прав, – вмешался Фредерик. – Прежде, мадам, я вас не видел в Лондоне.
В этом утверждении слышался замаскированный вопрос.
«В самом деле не видели, – подумала Арабелла, внутренне забавляясь. – Но Арабелла Лэйси десять лет назад не привлекла бы вашего внимания».
– Где вы скрывались? – спросил Георг. – Где ты ее отыскал, Джек?
Арабелла нашла манеры царственных братьев отвратительными. Они показались ей неотесанными мужланами. Но она ответила им невыразительной улыбкой, не раскрывая рта.
Джек знал, что обоих принцев в последние две недели в Лондоне не было, поэтому они, вероятно, не слышали сплетен о жене Джека Фортескью.
– Моя жена —сводная сестра Фредерика Лэйси, – пояснил он. – Мы были с ней некоторое время знакомы.
Это была искусная ложь, опровергнуть которую было невозможно.
– Сестра Данстона? – спросил Георг, вооружаясь лорнетом, будто эта новая информация могла что-то изменить. – Черт меня возьми!
Оба принца вновь воззрились на нее. В ночь самоубийства Данстона в клубе «Брукс» их не было, но, как и весь свет, они знали эту историю.
Арабелла стоически выдержала пристальные взгляды двух пар бледно-голубых глаз, глядя на них поверх веера и все с той же едва заметной улыбкой в уголках плотно сжатых губ.
– Так, так, – изрек наконец принц Уэльский. – Вы станете самым лучшим камнем в короне общества, мэм. Я это заявляю.
«Ну, это, пожалуй, лучше» – подумала Арабелла, отвечая новым реверансом на комплимент и бормоча слова благодарности.
Они распрощались и ушли, обещая навестить новоиспеченную герцогиню. После этого Арабелла потеряла счет представляемым ей людям, конца которым не было, и перестала различать раскрасневшиеся от жары лица, соответствовавшие этим именам в переполненной ложе под ярким светом канделябров. Но она умудрилась запомнить ближайших друзей Джека, выделив их среди пудреных волос и париков, и особо отметила Джорджа Кавена и Чарлза Фокса. Она сочла Джорджа разумным малым, а что касалось Фокса, то ей было известно, что, несмотря на некоторую эксцентричность, это один из самых светлых умов Англии. Наконец оркестр заигран начальные аккорды второго акта, и люди стали медленно возвращаться на свои места, но это не избавило Арабеллу от пристальных взглядов. Бинокли по-прежнему были нацелены на их ложу, головы склонялись друг к другу, когда мужчины заговаривали со своими дамами и обменивались с ними впечатлениями о новоиспеченной герцогине.
Арабелла чувствовала себя призовой телкой на ярмарке, выставленной на всеобщее обозрение. И попыталась переключить внимание на сцену.
Джек рядом с ней тоже вооружился биноклем и поднес его к глазам. Граф Уорт был одним из посетивших их гостей и теперь вернулся к жене и сидел рядом с ней. Лили склонилась к нему и внимательно слушала. Тонкая морщинка прорезала ее безупречный фарфоровый лоб. Раз она бросила взгляд на ложу Фортескью, потом отвернулась, а Джек продолжал смотреть на нее в бинокль.
Внезапно Арабелла повернулась к нему и, понизив голос, спросила:
– Значит, и твоя любовница сегодня здесь, Джек?
Этот вполне уместный вопрос почему-то настолько удивил его, что он чуть не уронил бинокль.
– Что ты сказала?
В темно-янтарных глазах он прочел вызов, который надлежало принять.
– Ну же, Джек, – наседала она. – Скажи мне, которая из них твоя любовница. Ты по крайней мере мог бы быть честен со мной… ну хотя бы в этом, – добавила она, снова вспомнив о неотправленном письме в Корнуолл.
Джек нахмурился, размышляя, что она имела в виду, и ответил кратко:
– Ты можешь видеть графиню в четвертой ложе второго яруса справа.
Арабелла взяла бинокль из его руки и направила его на ложи, обводя глазами ярус за ярусом и всего лишь на мгновение задержав взгляд на той, что упомянул Джек. Но этого было достаточно, чтобы увидеть, что леди Уорт так же хороша собой, как элегантна. Арабелла решила, что графиня старше ее, но ненамного.
– Она красива, – сказала Арабелла, возвращая мужу бинокль, и вспомнила, что ее познакомили с графом Уортом, потому что он оказался среди любопытствующих визитеров, посетивших их ложу. – Мне показалось, что ее муж довольно приятный человек.
– Так и есть.
Она подняла бровь:
– И как я понимаю, покладист, что удобно.
Джек ничего не ответил, но мускул на его щеке предательски задергался.
Арабелла слегка пожала плечами и вновь обратила внимание на сцену. Но время от времени она поглядывала на ложу Уортов и прекрасную женщину, сидевшую в ней. Чего она ожидала? Увидеть пугало? Разумеется, любовница Джека должна была быть совершенством, по крайней мере внешне. Как и он сам.
Больше она не произнесла ни слова в течение всего второго акта, который показался ей нескончаемо долгим, несмотря на очарование изящной и легкой музыки и усилия певцов удержать внимание публики. Когда наконец занавес упал, она с живостью поднялась с места.
Джек оправил накидку на ее плечах. По тому, как он это делал, Арабелла поняла, что он раздосадован. Это было видно и по выражению его лица, по тому, как были сжаты его губы и как в глазах время от времени сверкали молнии.
– Я провожу тебя до коляски, – сказал он, открывая дверь ложи. – Сам я отправляюсь в клуб «Брукс», потому что обещал там быть.
Она ничего не ответила, но позволила ему взять себя под руку почтительным жестом, долженствующим свидетельствовать о внимании, и они вышли из ложи, присоединившись к потоку публики, направлявшейся в фойе. Но тут неожиданно возникло препятствие.
– Джек, я настаиваю на том, чтобы ты представил меня своей жене. – Леди средних лет в огромной расписанной шляпе, украшенной страусовыми перьями, замаячила у них на пути.
Она разглядывала Арабеллу с не лишенным дружелюбия любопытством.
Джек склонил голову, прежде чем ответить:
– Ее светлость герцогиня Девонширская, моя дорогая. Моя жена, леди Арабелла, мэм.
Женщины обменялись короткими поклонами, приличествующими дамам одного круга и ранга, потом герцогиня Девонширская улыбнулась и сказала с приветственным жестом:
– Новое лицо всегда желанно в нашем небольшом сообществе, моя дорогая. В следующий раз я пришлю вам приглашение на карточную игру.
Теперь нужно охотно и незамедлительно принять приглашение, лихорадочно соображала Арабелла. Карточные вечера герцогини были известны своими высокими ставками и бешеным риском. Было бы в высшей степени необычно, если бы новичок не проигрался за ее карточными столами в пух и прах.
– Джек, прошу вас представить меня вашей жене.
Джек повернулся к Лили, которая приблизилась к ним, опираясь на руку мужа. Она улыбалась, но достаточно прохладно.
– Моя дорогая леди Уорт.
Он склонился и коснулся губами ее руки.
– Ах, как формально, Джек, – сказала Лили, игриво похлопывая его веером по руке. – Теперь немедленно представьте меня вашей жене.
Арабелла заметила, что гул голосов вокруг них смолк. Она подумала, что они подают прекрасный повод для сплетен. Первая встреча любовницы с молодой женой. Она приветствовала леди Уорт ослепительной улыбкой и протянула ей руку:
– Нет никакого смысла представлять нас друг другу, леди Уорт. Я с нетерпением ждала случая познакомиться с вами.
Улыбка не исчезла с лица Лили, когда она приняла протянутую руку Арабеллы в свою вялую и безвольную.
– Ваша светлость, – обратилась она к ней с самым формальным приветствием, тотчас выпустив ее руку, – как это очаровательно.
– Надеюсь увидеть вас на Кэвендиш-сквер, – продолжала Арабелла с той же радушной улыбкой.
Она едва слышно рассмеялась:
– Уверена, что между нами окажется много общего.
– Буду ждать вашего приглашения, – ухитрилась пробормотать Лили.
Она поспешила сделать реверанс и удалилась со своим мужем.
– Ты это слышал? – пробормотал Джордж Кавена на ухо Чарлзу Фоксу, стоявшему рядом и слегка похлопывавшему по своему розовому парику, на котором красовалась миниатюрная треуголка.
– Слышал, мой дорогой, слышал. Никогда не думал, что сестра Данстона может быть такой стильной дамой, – отвечал его друг, похожий на макаронину в своем узком костюме.
– Она только наполовину ему сестра, – поправил Джордж. – Я очень опасаюсь, друг мой, что у Джека теперь хлопот полон рот.
– Ему это не повредит, – возразил Фокс. – Но прежде всего мне хотелось бы знать, почему он на ней женился.
– Я и сам недоумевал, но теперь, когда я ее увидел… – Джордж не закончил фразы.
– Да, согласен она весьма необычна. Но ведь это Лэйси. Фортескью и Лэйси всегда были как масло и вода.
– Но нет таких скрижалей, на которых было бы написано, что такое невозможно, – заметил Джордж. – И мне бы хотелось продолжить знакомство с этой леди.
– Интересно, как она играет в карты, – задумчиво сказал Фокс, мысленно возвращаясь к своему наваждению.
– Думаю, как Лэйси, – предположил Джордж, широким жестом снимая шляпу и отвешивая Арабелле, проходившей мимо и опиравшейся на руку мужа, изысканнейший поклон.
Она ответила ему дружеской улыбкой, в которой не было ни тени искусственности. По правде говоря, было трудно предположить, что эта спокойная и безмятежная женщина окажется способной полностью пресечь сплетни. Она ясно дала понять, что ей известно все, что следовало знать о любовнице мужа, но что она мало интересуется его романом, если не равнодушна к нему вообще.
Джек молча проводил жену до экипажа. Форейтор, завидев их, вскочил с места, чтобы открыть для нее дверцу.
– Добрый вечер, ваши светлости… Он спустил для Арабеллы подножку.
Прежде чем сесть в экипаж, она потихоньку спросила Джека:
– Ты уверен, что не хочешь вернуться домой и поскандалить со мной как следует? Для тебя вредно кипеть. Не лучше ли выпустить пар?
– Будьте любезны сесть в экипаж, мэм, – обратился он к ней с преувеличенной учтивостью. – Дует холодный ветер.
Арабелла села, поблагодарив ожидавшего кучера, и была только наполовину удивлена, когда муж последовал за ней и сел напротив.
Он откинулся на спинку сиденья, сложив на груди руки, и с минуту в молчании созерцал ее, прежде чем заговорить. Тон его был обманчиво любезным, и в нем едва слышалось умеренное любопытство.
– Похоже, ты решила провоцировать меня, Арабелла?
Она с безмятежным видом смотрела на него через разделявшее их узкое пространство экипажа.
– Ты сам нарушил правила, Джек. Мы договорились, что наш брак по расчету будет абсолютно прозрачным. Я не стала бы соваться в твои дела, если бы ты не вмешивался в мои. А теперь оказалось, что ты вдруг ожидаешь, что я поведу себя, как какая-нибудь жеманная мисс, чьи нежные уши не могут выдержать разговоров о женщине, которая была твоей любовницей… Как долго, Джек, леди Уорт твоя любовница?
На мгновение Джек прикрыл глаза. Потом открыл их и ответил:
– Три года.
– У вас есть общие дети?
Казалось, любопытство ее было вполне естественным, и в ее тоне он не заметил и намека на ревность. Но разумеется, он и не хотел бы, чтобы она ревновала.
– Насколько мне известно, нет, – ответил он.
Она кивнула, потом сказала самым будничным тоном:
– Это все, что я хотела знать.
– Я в восторге слышать это, – откликнулся он с иронической улыбкой. – Можем мы договориться больше никогда не возвращаться к этой теме?
– О, не думаю, что могу это пообещать, – ответила она, задумчиво хмурясь. – Кто знает, что может случиться.
Она подалась вперед и положила свою руку в перчатке поверх его руки.
– Но обещаю, Джек, что я всегда буду сама любезность и дружелюбие по отношению к леди Уорт.
– Это как раз то, чего я опасался, – заметил он и посмотрел на нее, прищурившись. – Позвольте мне сказать вам, мадам жена, что вы полны сюрпризов, как змеиное гнездо, и эта ваша невинная улыбка и ваши обещания ни на минуту не ввели меня в заблуждение.
– У меня нет намерения заставить вас обманываться на мой счет, – запротестовала она. – Я просто хочу расставить точки над i и дать вам понять, что правила не изменились. Вы обещали мне, что Лондон станет моим пристанищем, и я собираюсь его сделать таковым.
Она принялась загибать пальцы один за другим.
– Кстати, ваши друзья мне нравятся. Оба они, мистер Фокс и лорд Кавена, обещали завтра же навестить меня. Принцы не произвели на меня ни малейшего впечатления, но терпеть их можно.
– Должно, – заметил он с суховатой улыбкой, теперь глядя на нее в каком-то гипнотическом оцепенении.
– Думаю, герцогине Девонширской следовало бы быть чуть цивилизованнее.
При этих словах он рассмеялся:
– Моя дорогая, герцогиня Девонширская, вне всякого сомнения, самая влиятельная и достойная особа в Лондоне. И если будет на то ее воля, может приобщить тебя к цивилизации, но, поверь мне, не стоит заблуждаться на ее счет.
– В самом деле? – спросила Арабелла со слабой улыбкой.
Потом вдруг атаковала его:
– Тебе не кажется странным, что родные моей матери из Корнуолла так и не ответили на мое письмо? Я писала им в августе, а нынче январь. – Она пожала плечами. – Конечно, теперь мне их ответ не важен. По правде говоря, я чуть не забыла, что написала им, но вдруг подумала, живы ли они. Как ты считаешь, уж не стерла ли их с лица земли какая-нибудь эпидемия?
– Понятия не имею, – ответил Джек.
Он протянул руку себе за спину и постучал в перегородку, отделявшую их от кучера. Экипаж остановился.
– Здесь я должен тебя покинуть. От Пиккадилли до клуба «Брукс» дойду пешком.
Он склонился к ней, запечатлел на ее лбу подчеркнуто холодный поцелуй и открыл дверцу коляски.
Арабелла откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза. Она чувствовала себя вконец измотанной. Когда она их снова открыла, экипаж остановился возле дома. Она вышла на улицу и поднялась по ступенькам к парадной двери. Холодный воздух вернул ее к жизни. У дверей ее ожидал ночной швейцар.
– Вам что-нибудь еще понадобится сегодня вечером, ваша светлость? – спросил он, закрывая за ней парадную дверь и запирая ее на засов.
– Нет, благодарю вас, Сайлас. Мне ничего не нужно. Не знаю, когда вернется его светлость.
– Едва ли до рассвета, мадам, – ответил лакей с многозначительным кивком.
Конечно, ему это известно, размышляла Арабелла. Он уже много лет в услужении у герцога и прекрасно знаком с его привычками. Она с улыбкой пожелала ему доброй ночи и направилась вверх по лестнице в библиотеку. Две свечи горели в настенных подсвечниках по обе стороны камина и неярко освещали эту часть комнаты, но стены, обшитые темными панелями, с рядами книг, утопали в тени. Она закрыла за собой дверь и с минуту постояла, прислонясь к ней, взвешивая последствия того, что собиралась сделать.
Кражей это не могло быть, потому что она собиралась забрать то, что принадлежало ей. Конечно, Джек будет возмущен тем, что она открыла его сейф и рылась в его личных бумагах. Но если она не будет ничего смотреть, а только возьмет свое письмо и снова запрет сейф, это будет значить, что она не хотела копаться в его секретах. Конечно, может статься, что он ничего и не заметит. Возможно, он даже не помнит, что у него хранится ее письмо. Если он не собирался его отправлять, то ему было незачем держать его при себе.
Арабелла подошла к письменному столу, едва слышно ступая, будто крадучись, хотя была в комнате одна, и единственным, кто бодрствовал, был ночной привратник, а он не мог оставить свой пост. Она присела к письменному столу и открыла ящик, где, как однажды видела, Джек держал ключ от сейфа. Она не сразу его нашла и принялась перебирать бумаги, пока ее пальцы не нащупали маленького выступа в дальнем конце ящика. Арабелла нажала на этот выступ, внутренняя пружина отделения подалась, и оно открылось. Ключ был в нем.
Она склонилась над столом, пытаясь открыть нижний ящик, где Джек держал сейф, вытащила маленький окованный железом сундучок и осторожно поставила его на стол. Ключ подошел и мягко повернулся в замке. Она подняла крышку и заглянула внутрь – там лежала пачка бумаг. Днем ее письмо лежало наверху, но сейчас его там не было, и ее пальцы неуверенно перебирали содержимое сейфа. Она не хотела трогать ничего, что не принадлежало ей.
Потом начала решительно вынимать бумаги одну задругой, раскладывая их точно в таком же порядке, как прежде, и тщательно стараясь не смотреть, что на них написано.
В середине ящика она обнаружила свое письмо. Со вздохом облегчения она вынула его и педантично сложила все остальные документы. Когда она закрывала крышку сейфа, на первый взгляд там было все как раньше. Арабелла заперла ящик и вернула сейф и ключ на прежние места.
Захватив письмо, она вышла из библиотеки и направилась в свою спальню, где Бекки дремала у камина в ожидании госпожи.
Перед рассветом Джек покинул игорное заведение. Он в первый раз после возвращения в Лондон с Арабеллой провел за игрой целую ночь. Он и не собирался проводить всю ночь за игрой в фараон. В предрассветных сумерках он окликнул наемный экипаж.
Почему это ни с того ни с сего Арабелла заговорила о своих корнуэльских родственниках? Он, собственно говоря, давно забыл об этом неотправленном письме.
Джек хмурился в темноте экипажа, в то время как тот несся по улицам в предрассветной тишине.
Он сожжет его нынче утром, а вместе с ним исчезнут угрызения совести.
Двадцатью минутами позже он сидел за своим письменным столом, снова и снова перебирая бумаги в яшике-сей-фе. Потом откинулся на спинку стула и уставился в потолок. Нет, он не пропустил письмо, когда перебирал бумаги в первый раз, – его там не было. Так куда же оно подевалось?
Он стремительно выпрямился на стуле. По-видимому, оно у Арабеллы, но как она, черт возьми, его обнаружила? И что теперь ему делать? Он отставил сейф, поднялся на ноги и тихо вышел из библиотеки. Мальчик-поваренок с совком, полным угля, вжался в стену, чтобы пропустить его, когда герцог появился в холле. Джек едва заметил его и не обратил внимания на взошедшее солнце. Парадная дверь была открыта, и горничная, стоя на коленях, скребла ступеньки крыльца, щедро расплескивая воду из ведра. В дом проникали звуки пробуждающегося города.
Джек на мгновение задержался на нижней ступеньке широкой подковообразной лестницы. Арабелла поставила его перед немыслимым выбором. Если он уличит ее в том, что она проникла в его сейф, он будет вынужден признаться в своем обмане. Но не скажи он ничего, то угодит в приготовленную для него ловушку.
А он отлично знал, что представители семейства Лэйси были мастерами ставить капкан.
Он неторопливо поднимался в свою спальню. Почва, на которой зиждился его брак, оказалась предательской. Это не был простой и прагматичный брак по расчету. Его жена ему не доверяла, а теперь и он не знал, сможет ли доверять ей. Внезапно они оказались в разных и враждебных друг другу лагерях. И как, черт возьми, такое случилось?
