Текст книги "Безрассудная страсть"

Автор книги: Джейн Эрбор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

– А есть?

Никола не стала отвечать на столь чрезмерно прямой и даже грубоватый вопрос.

– Если бы Диана спросила меня об этом, я бы сказала: «Нет!» – И, посмотрев Курту в глаза, добавила: – Но даже при том, что у меня нет мужчины, которому бы я хранила верность, будь спокоен: я ни с кем из твоих компаньонов не вступлю в связь до тех пор, пока я исполняю роль Дианы.

– Насколько я понимаю, ты абсолютно уверена в себе. Убеждена даже, что и меня можешь держать на расстоянии? – Курт не преминул отпустить колкость.

– Разве не об этом ты меня просил недавно – чтобы я ни с кем не вступала в связь?

– Да, – согласился Курт. – Но тогда я еще не знал, насколько ты владеешь своими чувствами. Наверняка всех предыдущих мужчин – а их у тебя было немало – ты бросала и глазом не моргнув. Никаких шрамов не оставалось? Никаких ран?

– Раны заживают, и шрамы не вечны.

– Видимо, такая логика помогает женщинам заглушить свою совесть, когда они держат палец на курке… Бедняжка в вельветовом пиджаке! Ты посмотрела на него, оценила – и парень лишился надежд! Но какое тебе до него дело?.. Вот и молодой Дурер. Только сунься он – ты сразу поставишь его на место. Какая выдержка! Какое самообладание! Чисто английское хладнокровие! Чему удивляться, что Диана отказалась от желания доверить тебе свою безрассудную страсть?.. Скажи, что – этому обучают вас с пеленок, или, может, в старших классах, или еще где?

Никола была захвачена врасплох таким выводом Курта. Собравшись с мыслями, она ответила:

– Теперь уже ты излишне обобщаешь и делаешь скороспелые выводы… Если у нас, женщин, и есть самообладание, то мы приобретаем его с опытом, в целях самозащиты… И вряд ли среди нас найдется хоть одна, которая могла бы сказать, что она способна справиться с любой ситуацией.

Курт дал знать хозяину, чтобы тот принес счет.

Помогая Николе спуститься с табурета, спросил:

– А лично у тебя хватит выдержки, чтобы справиться с нашей нынешней ситуацией?

– Н-надеюсь, – не вполне твердо ответила она.

По пути на виллу Никола подумала, что этот ее ответ, пусть и не совсем уверенный, станет служить ей своеобразным талисманом. Никола скрестила пальцы на счастье – авось пронесет: она очень боялась, что при каких-то обстоятельствах ей может не хватить хладнокровия. Сидя в машине рядом с Куртом и всем сердцем ощущая его близость и притягательность, Никола задавалась вопросом: куда же делась ее уверенность, которую она, казалось, испытывала всего несколько минут назад?

Глава 3

В следующие несколько дней Никола редко виделась с Куртом – по утрам он работал с секретарем-референтом, а остальное время уходило на телефонные переговоры и долгие заседания во Дворце красоты – центре международных отношений. Если кто-то приезжал на мероприятие накануне вечером, то утром Курт кратко информировал Николу о вновь прибывших. После чего она звонила им в отели, называла себя и предлагала женщинам либо встретиться утром за кофе, либо отправиться на озеро, либо поехать на ближайшие винзаводы и заняться дегустацией в погребках.

Никола неизменно находила теплый отклик. Столь неформальным приемом были особенно восхищены – прямо как дети – американцы. Опасения Курта, что кто-то станет предлагать ей чаевые, не оправдались. Хотя подарков – цветов, духов и тому подобного – было много: щедрость гостей не знала предела. Приглашения посетить Штаты сыпались как из рога изобилия: «Приезжайте, милочка, в любое время – вы всегда встретите у нас радушный прием!»

Это ее трогало, смущало и пугало – поочередно. Она испытывала чувство вины за обман, которое доводило ее до исступления в короткие часы ночи. Но днем Никола должна была появляться в прекрасной форме и играть роль Дианы. «Я просто обязана справиться с этой ролью!» – приказывала себе Никола. И она справлялась! К тому же довольно успешно, особенно когда имела дело с теми гостями, которые раньше не знали Диану. Но с Куртом или с работниками его компании этот номер не прошел бы. Да Никола и в мыслях не допускала, что она когда-либо смогла бы так вжиться в роль Дианы, что те поверили бы ей. Как бы она ни старалась, результат будет один. К тому же и мозг ее не давал покоя. Все время нудил: «Ты – Никола Стерлинг… Англичанка… Ты – чужая, по сути, никто для человека по имени Курт Тезиж. Никто! И он – никто для тебя. Просто нанял тебя на пикантную работу. И больше ничего!» Интересно, почему эта мысль стала причинять боль?

…Стояла прекрасная погода. Солнце светило все сильнее. На фешенебельных курортах, расположившихся вдоль Женевского озера в районе Уши, царило оживление: на террасы выставлены яркие зонтики-грибы; в бассейнах звенели счастливые голоса отдыхающих. Излюбленным курортом Тезижей был мыс Бельрив. Именно сюда и привез Курт Николу, когда однажды у него выдалось свободное время до обеда и ему захотелось поплавать.

Его гости присоединились к ним…

Никола плавала вместе с Гансом Дурером. Сегодня он повторил свое приглашение – попросил ее поужинать с ним.

На этот раз она приняла приглашение.

– С удовольствием, – сказала Никола. – Куда мне приехать? В «Голубое озеро»? – спросила она.

– О, нет. Я возьму машину и заеду за вами. И отправимся куда-нибудь, может в Веве. Вы вроде говорили, что учились там?

– Говорила не я, а, наверное, мой брат. Но я действительно была там года четыре назад.

– Года четыре? Так давно? – с сомнением покачал он головой. – Этого не может быть: вы тогда были еще слишком юная, чтобы закончить школу! – воскликнул Ганс.

Никола засмеялась.

– Тем не менее все было именно так. – И она говорила правду. – Мне было восемнадцать. Чему вы удивляетесь? Я что, выгляжу недорослем?

– Недорослем?! Что вы, мадемуазель?! – Его голубые глаза полезли на лоб от ужаса. Как вы могли подумать?.. Я хотел сделать комплимент. Вы такая юная… чистая, свежая, что я…

Ганс совсем смутился и умолк. Никола отвела взор в сторону, злясь на себя за глупую шутку, которая спровоцировала бурный взрыв чувств. Курт ведь предупреждал ее, чтобы она не возбуждала Ганса, не подавала ему надежды, а ее жеманство сыграло именно такую роль. У Николы отлегло от сердца, когда после минутного молчания Ганс обратился к ней уже значительно спокойнее:

– И с тех пор вы что, чем-то занимались дома или ездили за границу, развлекались?

Она выбрала ту часть вопроса, на которую могла ответить правдиво.

– Да, я за это время побывала в нескольких странах: в Италии, Франции, Шотландии, на Кипре…

– Англию вы тоже наверняка знаете? Вы так хорошо говорите по-английски!

– Вы тоже, – улыбнулась ему Никола.

Ганс был доволен.

– Вы так считаете? Я рад. Потому что, если бы я не владел этим языком, то как же бы мы общались? Мой французский – дело швах, – и он повернул большой палец вниз, – а итальянский и того хуже.

Они сидели на краю бассейна, болтая ногами в воде. Но вдруг Ганс вскочил и протянул Николе руку.

– А не окунуться ли нам еще разок, а потом пройти в бар и выпить чего-нибудь прохладительного?

Она позволила Гансу помочь ей подняться и сняла солнечные очки. Но как только Никола ступила в сторону, чтобы положить их на полотенце, она заметила в нескольких метрах от себя Курта. Он стоял один; большой палец левой руки был засунут за пояс плавок, а правой рукой Курт закрывал глаза от солнца, стремясь кого-то рассмотреть. Ему навстречу шла женщина, театрально раскинув руки.

– Курт! Курт Тезиж! – воскликнула она. Ее низкий голос поразительно походил на мужской. – Сколько же времени мы не виделись?! Помнишь, как мы провели лето на Лазурном берегу, в Антибе? Да конечно, с какой стати тебе помнить? Ты наверняка мгновенно забыл обо мне! – Женщина говорила по-английски, но с каким-то непонятным для Николы акцентом.

Курт вроде бы начал узнавать ее, однако пока ничего не произнес в ответ.

Никола упала коленями на полотенце и распласталась на нем, закрыв лицо руками, – столь велико было желание спрятаться от глаз людских. Страх охватил ее с головы до пят; по спине пробежали мурашки. Эта женщина знает Курта, причем настолько хорошо, что позволяет себе так фамильярно приветствовать его, обращаясь к нему на «ты»! Она, безусловно, знакома и с Дианой – подлинной Дианой… Вот и произошло то, чего опасался Курт. «Как будто он не мог всего этого предвидеть!» В состоянии шока Никола винила Курта во всех смертных грехах.

Она оглянулась через плечо. Ганс стоял у края бассейна, ожидая ее. «Надо исчезнуть, пока ни Курт, ни незнакомка не увидели меня!» – пронеслось в голове у Николы. Она по-пластунски поползла к бассейну, на какой-то краткий миг поднялась на ноги, нырнула и проплыла под водой на другую сторону.

Тут же появился и Ганс.

– Ну что, поплывем за прохладительным? – спросил он.

– Не сейчас! Мне и здесь хорошо! – И Никола уплыла от него к стайке купающихся.

Среди массы качающихся на волнах можно на какое-то время найти спасение. Но конечно же только на какое-то время. Да и это, скорее всего, было самообманом: она же не могла оставаться в бассейне вечно. Рано или поздно придется выйти, и что тогда?

Барахтаясь в воде, Никола оглянулась на тех двоих. Если раньше – против солнца – виден был лишь один силуэт женщины, то теперь ее можно разглядеть как следует. Нечего сказать: высокая, стройная, длинные ноги, красивые руки, плечи; открытый купальник; бронзовый загар, который нельзя было получить в Лозанне и за одну неделю, когда светило весеннее солнце, – а до того здесь и подавно дул пронизывающий северный ветер. Прическа модная – растрепанная; волосы, как и у Курта, – светлые, причем со лба назад идет широкая серебристо-белая прядь. Лицо слегка вытянутое, нос орлиный, губы тонкие. С Куртом она говорила по-английски, но жестикуляция и выражение глаз были чужими. Когда она смеялась, все поворачивались к ней – так необычно звучал ее голос. Курт внимательно слушал ее, не сводя с нее глаз.

Наконец он обернулся, и взгляд его заскользил по террасе, бассейну. «Только бы не меня он искал, только бы не меня!» – взмолилась Никола в отчаянии. Однако дела, кажется, обстояли именно так. Курт уже указывал своей собеседнице на нее и манил к себе пальцем – да как он смел?! – а затем подошел к краю бассейна и стал ждать, пока Никола выберется из него.

Она вышла из воды, обеими руками откинула мокрые волосы назад, не в силах посмотреть на Курта. Никола еле держалась на ногах. Сердце колотилось так, словно вот-вот вырвется из груди. Никола чувствовала, что Ганс где-то сзади нее, но его не было видно. Курт заговорил по-французски, прохладно-сдержанно, правда, вежливо:

– Познакомьтесь! Это Диана, Жезина! – И, повернувшись к Николе, спокойно глядя ей в глаза, продолжил: – Диана! Это мадам Жезина Сильбер! Мы встретились с ней в Антибе, в то лето, что я проводил там. Помнишь? Перед смертью отца. Вы ведь незнакомы, не так ли? Ну, конечно, ты же тогда, кажется, еще училась?

Никола ухватилась за подсказку.

– Да, я была в Веве, – подтвердила она, вспомнив, как Диана говорила, что мсье Тезиж скончался лишь после того, как она закончила учебу; Никола радовалась, что хоть здесь не приходилось врать. Уже улыбаясь, она протянула руку Жезине, одновременно соображая, не стоит ли вежливости ради сказать мадам Сильбер, что часто слышала о ней от Курта. А если не стоит, то что можно, причем так, чтобы Курт одобрил и чтобы это выглядело по-диановски.

От этих мучительных раздумий ее спасла Жезина, приветствовав ее очаровательной улыбкой.

– Так вот она какая – Диана, сестренка Курта! Ничего себе «малышка»!.. Ой, шут с ним, моим французским! Вы не будете возражать, если мы продолжим разговор на английском? – с мольбой во взоре произнесла мадам Сильбер. – Я, собственно, англичанка, а Курт поведал мне, что вы прекрасно говорите по-английски, поэтому он и взял вас с собой, чтобы вы помогли ему в общении с его клиентами.

Эта женщина выглядела настолько эротично, а жесты ее были настолько экзальтированны, что у Николы зародились сомнения – англичанка ли она. Но девушка сумела их скрыть. Жезина Сильбер могла быть кем угодно по национальности. Имя явно не английского происхождения. А что касается фамилии – Сильбер (Серебряная), то ее, по крайней мере, оправдывало обручальное кольцо на руке.

– Да, я действительно говорю по-английски, и несколько лучше, нежели Курт, – продолжила Никола на родном языке. – Вы здесь на отдыхе, мадам? Приехали в Лозанну из Англии? Вы с Куртом, наверное, изрядно удивились этой новой встрече? Ведь прошло уже почти пять лет, как вы расстались в Антибе?

– Что-то в этом роде, – согласилась мадам Сильбер. – Тогда я была еще Жезина Белмонт. И впервые поехала под присмотром мамы на французскую Ривьеру открывать для себя эту прекрасную жемчужину.

– А жемчужиной оказалась ты сама. Ты была просто вне конкуренции, – вставил Курт, правда весьма сухо.

– Ты по-прежнему осуждаешь меня! Как и раньше! Но кого это трогало?! – Жезина хрипло расхохоталась и пожала плечами, полная сарказма.

– Действительно! Тебя, я заметил, едва ли!

– А почему это должно меня волновать? Восемнадцать лет бывает только раз в жизни! И потом – для чего же еще существуют курорты, как не для увеселений? И разве ты не прожигал жизнь в Антибе тем летом, правда, помимо собственной воли? Так какое же ты имеешь право, друг мой, свысока смотреть на меня – прирожденную прожигательницу жизни? – И она вновь расхохоталась, как бы притупляя колкость своих слов. Затем Жезина повернулась к Николе и рассказала ей о себе, словно отвечая на вопросы девушки: – Я прилетела не из Англии – из Бейрута. В Англии бываю, как говорится, наездами… Родилась в Индии. Отец – англичанин с британским паспортом, мать – португалка. С детства я жила где угодно, только не в Англии. Я вдова бизнесмена с еще более смешанной кровью, чем у меня… Нет, я нисколько не удивилась, повстречав Курта в Лозанне, – знала, что он должен быть здесь.

– Вот как? – Никола удивленно взглянула на Курта.

Тот объяснил:

– Да, Жезина, оказывается, занимается тем же делом, что и мы. После Антиба я потерял с ней контакт и не знал, что она имеет отношение к часовой компании «Сильбер и Сильбер»…

– Один из них был моим мужем, а другой – с кем я и приехала сюда – его двоюродный брат, Грегор. Он хочет, чтобы я стала дизайнером ювелирных изделий. Пока я больше опираюсь на интуицию, чем на опыт и знания… Вот так мы и попали сюда. Остановились в отеле «Чудо-побережье». Грегора волнуют последние достижения в часовой промышленности, а меня… что бы ты думал меня интересует? – Жезина опять пристала к Курту.

Он сощурил глаза и оценивающе посмотрел на нее.

– Как и раньше, тебя интересует все, окутанное божественной тайной. И безграничное преклонение перед тобой, которого, признайся, ты добиваешься без малейших усилий!

Только Курт произнес эти слова, как вновь раздался ее громкий смех.

– Без малейших усилий?! – Жезина повернулась к Николе: – Если бы он знал, чего это нам стоит! – И, обратившись к обоим, добавила: – Ну ладно! А сейчас я приглашаю вас поужинать со мной и Грегором сегодня вечером. И никаких «нет» не принимаю.

– Все наоборот, – уверенно произнес Курт. – Вы поужинаете с нами. Восемь тридцать устроит? Диана, позвони, пожалуйста, от моего имени на виллу и распорядись, чтобы супруги Ралли приготовили ужин на четверых.

– На четверых? Но я… – начала было Никола и остановилась.

Где-то сзади находился Ганс, и она решила представить его Жезине, прежде чем дала знать Курту, чтобы тот отошел в сторону. Жезина и Ганс разговорились.

– Ганс Дурер попросил меня поужинать с ним сегодня вечером, и я согласилась, – прошептала Никола Курту.

– Скажи, что ты сегодня занята.

– Как же можно? Он же слышал, что ты пригласил Сильберов. Значит, ничем другим я не буду занята, как только ужином с ними!

– Извини, – резко вымолвил Курт, – но для тебя это не просто «ужинать» с ними, а быть хозяйкой дома. С Жезиной и Грегором я надеюсь установить очень хорошие деловые отношения. И здесь, повторяю, ты должна сыграть важную роль – в пределах своей компетенции. Так что беги к телефону и предупреди синьору Ралли, что нас будет четверо. А затем возвратишься и извинишься перед Дурером – скажешь, что не можешь поужинать с ним вечером.

Никола не уходила.

– Я не могу подводить его. Он же знает…

– Чушь! Как бизнесмен, Ганс должен понимать, что бывают форс-мажорные обстоятельства. И он войдет в положение.

– Я не могу ему этого сказать!

Весь в ярости, Курт прошипел сквозь зубы:

– А я-то еще принимал тебя за деловую, хладнокровную англичанку! Думал, ты в панцире, как морская черепаха… Хорошо, выручу тебя. Пока ты будешь звонить на виллу, я переговорю с Дурером как мужчина с мужчиной и объясню ему, в чем дело. А затем приглашу поужинать с нами. Согласна?

Никола вздохнула с облегчением.

– О, Курт, спасибо!

– Тогда скажи Марии Ралли, чтобы готовила на пятерых! – И Курт отошел от Николы.

Грегор Сильбер, светлокожий, плотного телосложения, с елочкой седины в волосах, в свои сорок с гаком лет выглядел преуспевающим бизнесменом. По-французски и английски он говорил с акцентом, хотя и довольно свободно. За ужином беседовали по-английски, поскольку так было удобнее Гансу Дуреру.

За круглым столом, способствовавшим более интимной обстановке, расположились в следующем порядке: по его правую руку сидела Жезина, Ганс – между ней и Николой, оказавшейся напротив Курта, а с ее правой стороны – Грегор Сильбер. Никто из мужчин не говорил о бизнесе.

И Никола поняла, что таков принятый этикет. Приемы подобного рода создают благоприятную почву для ведения серьезных переговоров, которые проходят в более официальной обстановке.

В коротком парчовом золотистого цвета вечернем платье с золотыми украшениями Жезина производила совершенно иное впечатление, нежели днем. Ее светлые волосы с серебристо-белой прядью были гладко зачесаны назад и скреплены шпильками и красивой заколкой. Перед тем как все сели за стол, Курт помог ей снять жакет в тон платья, и его ладони на мгновенье задержались на ее плечах.

Ухоженная и одетая по последнему крику моды, Жезина изменила свой внешний вид, словно хамелеон, если считать, что днем она вообще была почти раздета. Тем не менее, полагала Никола, Жезина ничего не выиграла и не проиграла благодаря этой метаморфозе. Ибо женщинам наподобие Жезины Сильбер достаточно кокетливо склонить голову, слегка улыбнуться или повести бровью, как весь мир будет танцевать под их дудку.

В тот вечер Никола узнала, что Бенну Сильбер, ныне покойный муж Жезины, с которым она прожила менее двух лет, умер абсолютно внезапно. Он был на пять лет старше неженатого Грегора. Переборов депрессию, охватившую ее после кончины Бенну, Жезина проявила талант дизайнера и сейчас консультирует Грегора относительно новых направлений в бижутерии, выпуском которой фирма занимается параллельно с оптовой торговлей дорогими часами.

Говоря о своей работе, Жезина небрежно отозвалась о ней как о хобби, позволившем преодолеть горе. Но Грегор не уставал нахваливать Жезину, и видно было, что он уважает не только ее саму, но и все, что она делает.

«Грегор любит ее! – интуитивно поняла Никола. – И Жезина знает это. Она довольна, польщена, но не более, временами уделяет ему внимание – так, между другими поклонниками, порой даже случайными. Сегодня она прямо-таки походя завладела и Куртом, и Гансом, однако под ее чары могло попасть и гораздо больше мужчин…»

Никола мельком посмотрела на Курта, но не встретила его взгляда. Она не виделась с ним с самого утра, а ей нужно было поговорить с Куртом, чтобы узнать – исключительно для того, чтобы лучше сыграть роль Дианы и ни для чего другого, – в каких отношениях он раньше был с Жезиной?

В бассейне Жезина игриво обмолвилась, что в Антибе Курт «осуждал» ее. За что? И в какой близости они состояли, если Жезина позволила себе напомнить ему об этом? Добавив, что его осуждение не трогает ее и – если Никола правильно поняла – никогда не трогало.

Грегор Сильбер – полностью во власти Жезины. Курт тоже? До сих пор?.. Хотя у Николы и были вопросы относительно этой женщины, ответы на которые имели практически важное значение, она знала, что никогда не спросит Курта, любил ли он Жезину в Антибе и любит ли ее сейчас. Просто не осмелится сделать этого… Да ей это и неинтересно!

Ужин близился к концу, когда Курт предложил:

– Диана, не отведешь ли ты Жезину в гостиную? А мы присоединимся к вам, когда подадут кофе. Хорошо?

Он подошел к креслу Жезины, отодвинул его, чтобы та встала. Прежде чем выйти из столовой Николы, Жезина осмотрела сначала ее, а затем, обернувшись, Курта.

– До чего же вы оба разные! – произнесла она. – Курт блондин, а вы шатенка. Можно подумать, злая нянька обменяла ребенка у цыган за приличную сумму золотом. Но кого из вас?

Легкий укол, который мимолетом сделала Жезина, оказался для Николы чрезвычайно болезненным: мадам была недалека от правды. Никола не на шутку встревожилась. С перехваченным дыханием она взглянула на Курта. На его лице не дрогнул ни один мускул.

– Конечно, меня, – серьезным видом заявил он, обращаясь к Жезине. – Разве я тебе не рассказывал? Эта старая ведьма совершила двойную крупную сделку: не только обменяла настоящего Курта Тезижа, но и продала его колыбель. – Повернувшись к Николе, добавил: – По крайней мере, в нашей семье всегда так говорили. Правда ведь, Диана, дорогая? – И поцеловал ее в щечку.

Никола покраснела, дотронувшись кончиками пальцев до того места, куда пришелся поцелуй, смущенно улыбнулась.

– Да, все так, – вымолвила она, – но Курт упустил одну деталь. Этой карге не удалось выпутаться из истории: сославшись на то, что колыбель изъедена древесными жуками, цыгане вернули ее и потребовали назад деньги!

Все залились смехом. Напряжение спало, кризис миновал.

Поздно вечером, перед тем как заснуть, Никола вдруг осознала, что все больше думает о Курте как о человеке… Как о человеке, завладевшем ее мыслями, причем слишком сильно.

Но она для него ничего не значила. В роли брата он позволял себе поцеловать Николу в присутствии других людей, нисколько не заботясь о том, какое это произведет впечатление на нее: удивится она или воспылает к нему чувством; вызовет его холодность обратную реакцию или вся ее жизнь отныне вообще разделится на две части – до встречи с Куртом и после нее. До встречи Никола принадлежала сама себе, и сердце ее было спокойно; а после – в ней вспыхнуло острое желание любить и быть любимой (как сейчас!), и сердце разрывалось между надеждой на будущее и страхом перед ним.

Неужели она влюбилась? Разве можно так быстро полюбить человека, тем более когда он почти ничего не предпринимает для этого? Вероятно, это просто физическое влечение, страсть. Такое с ней в свое время бывало и не оставляло никаких следов. Хорошо бы с подобной же легкостью избавиться от зародившихся чувств к Курту!

Когда визит завершится, то что будет? Не впервые Никола задумывается над этим. Если Диана не подаст признаков своего существования, то это уже будет проблемой семьи Тезиж.

Кроме того, когда гости Курта возвратятся к своим делам, они будут время от времени вспоминать юную «хозяйку дома» в Лозанне. Но сама «хозяйка» так и не откликнется ни на одно приглашение, например радушных американцев. Курт, по-видимому, тем не менее достигнет в бизнесе всего, чего хочет. И его «сестренка на час» получит свое. И скандала удастся избежать.

Если, конечно, – и от этой мысли куда девался долгожданный сон, в который уже погружалась Никола, – если, конечно, Жезина Сильбер вернется в Бейрут со своим кузеном, а не останется с Куртом. Она ведь заявила, что приехала сюда с определенной целью, зная, что вновь встретит здесь Курта. Чего добивается Жезина? И если она останется, как сложится судьба Курта, Дианы, Николы? Все они окажутся в капканах, расставленных самими собой? Или Курт справится с этими проблемами?..

На следующее утро Курт уже собирался уезжать, когда в гостиную спустилась Никола.

– Ты можешь уделить мне несколько минут? – спросила она и села в кресло у окна, спиной к свету.

– Конечно! – сказал Курт и обосновался на подлокотнике, поглядывая на нее сверху вниз. – Сейчас ты призовешь меня к ответу за ту форму комплимента, которую я избрал вчера вечером, да?

– Ты имеешь в виду поцелуй? Я действительно считаю его неуместным.

– Ха! Да это ерунда, пустяк, часть нашей игры… Когда Диане было тринадцать лет или около того и мне хотелось по-братски похвалить ее за что-нибудь, я всегда дергал ее за косички. А сейчас, когда она уже взрослая, я в подобной ситуации целую ее – так же, как поцеловал тебя. Но вчера, признаюсь, я еще хотел, чтобы ты продолжила игру. Ну, ты и отмочила – просто великолепно!

«Так-так, для него все это «часть нашей игры». Хорошо, что догадывалась!» – пронеслось в голове Николы. А вслух, несколько смущаясь, произнесла:

– Просто сработал эффект неожиданности, вот и все!

– Тебе понадобилось «несколько минут», только для того, чтобы сказать мне: «Больше не делай этого, пожалуйста», да?

– Нет. Не только!

– Ну вот и хорошо! Потому что я вовсе не обещаю, что такое не повторится. Подобная форма выражения признательности – самое элементарное явление в наших семьях, столь же обыденное, как и пожатие руки. Ты столкнешься с этим, если выйдешь замуж за кого-либо из нашего круга… Так что или кто тебя еще интересует?

– Мадам Сильбер… Как мне ее называть – она мадам, миссис или кто-то еще?

– Я думаю, она предпочитает, чтобы ее называли «мадам» – так звучит как бы вненационально, что в наибольшей степени соответствует ее происхождению. Но для тебя и для меня она – Жезина… Так что тебя интересует относительно нее? То, что могла знать Диана о происшедшем в Антибе и что известно мне о нынешнем положении Жезины, да?

– Да. Я, например, не поняла, что она имела в виду, когда говорила, что в Антибе ты прожигал жизнь помимо собственной воли…

– Была бы ты Дианой, то, безусловно, знала бы это. В общем, речь идет о том, что отец – до самой своей смерти – обрекал меня на безделье…

– Я помню, Диана рассказывала…

Курт кивнул.

– Мне было почти тридцать. Меня тянуло к крупному бизнесу. Горел желанием проявить себя в «Тезиж». Но поскольку отец исповедовал старые методы, а я – новые, он до последнего дыхания держал меня как можно дальше от дел. Что оставалось мне? Я участвовал в гонках, занимался горными лыжами, посещал игорные дома – короче, бездельничал с тем жаром души, который мог бы отдать компании, если бы отец нашел для меня там место, пусть даже на каком-то заводе… Где я только не перебывал, где не развлекался! В Монте-Карло, Давосе, в странах Карибского бассейна!.. В то лето, накануне смерти отца, отправился в Антиб. Там находилась Жезина.

– На отдыхе?

– Удлиненном. «Целевом»… В качестве «мишени» ее мать – миссис Белмонт – выбрала и меня. Она – португалка, вышедшая в свое время замуж за англичанина, чья компания в Индии в конце концов потерпела крах. Когда муж умер, вдова продала то, что осталось от фирмы, а с помощью вырученных денег – пока они не кончились – попыталась найти дочери богатого жениха. Я сам поддался на это, так что женщину винить ни в чем нельзя. К тому же она знала: в Индии браки по расчету часто бывают удачными, да и никого из португальцев такой подход к замужеству не шокирует. Кроме того, ей нужно было подумать не только о Жезине, но и о себе.

– И Жезина – будущая мадам Сильбер – пустилась во все тяжкие? «Наехала» на тебя?

Курт устремил взгляд в окно.

– Самое неприятное – то, что она всегда держала меня в «подвешенном» состоянии. Одно время я считал, что Жезина ко мне безразлична, потом какой-то период миссис Белмонт давала понять, что я в окончательном списке кандидатов в женихи.

«Так, значит, Курт был влюблен в Жезину!» – с ужасом подумала Никола, и во рту у нее пересохло.

– А как обстояли дела в действительности? – спросила она.

– Вскоре до матушки дошло, что, хотя я обладал достаточными средствами, чтобы вести холостяцкий образ жизни, у меня не было перспектив на будущее, пока жив отец. И она весьма тактично разъяснила мне: «Богатые отцы семейств очень часто лишают наследства тех своих сыновей, которым они не доверяют!» Примерно в то же время я заметил, что Жезина думает аналогично. – Курт перевел взор на Николу. – Ну вот, теперь ты знаешь обо всей этой истории даже больше, чем Диана… Той осенью умер отец. Я стал во главе «Тезиж». Но пока Жезина не подошла ко мне вчера на мысе Бельрив, я ничего не слышал о ней с тех пор.

«Как же мало ты рассказал мне о том, что значила для тебя Жезина тогда и что сейчас!» – огорчилась Никола, а вслух спросила:

– И ты не ведал, что она вышла замуж?

– Да, даже этого не знал. Перед тем как я познакомил вас, она коротко рассказала о себе… Ее мать скоропостижно скончалась через полгода после того, как Жезина вышла замуж за Бенну Сильбера, европейца смешанного происхождения, полностью подходившего на роль мужа как с точки зрения имевшегося богатства, так и с точки зрения перспектив. После того как кузен почил в бозе, Грегор ведет дела Сильберов. У Жезины, конечно, есть своя доля в компании… В Лозанну приехала вместе с Грегором «с определенной целью», как она сказала, – увидеться со мной.

Курт встал, посмотрел на часы.

– Ну, теперь ты знаешь все. Диану я в это не посвящал. Тем не менее интересует ли тебя еще что-либо, чтобы чувствовать себя свободно в общении с Жезиной?

Никола покачала головой.

– Нет! – солгала она.

…Позже телефон верещал трижды. Первым позвонил Ганс Дурер. Он поблагодарил за гостеприимство и выразил надежду, что Николе удастся сдержать слово и они сумеют поужинать вдвоем.

– Я бы очень хотела этого, – ответила она. – Большое спасибо, что вы вчера уступили просьбе Курта. Обещаю, что в другой раз нам не придется отказываться от намеченного.

– Так, может быть, встретимся сегодня вечером? Пусть наша договоренность останется в силе – я заеду за вами на виллу. Хорошо?

Она согласилась, и они повесили трубки.

Второй была Жезина. Сначала она спросила Курта.

– Извините, но он с утра во дворце, – сообщила Никола.

– Ах вон как! Ну, конечно, Грегор тоже там. А мне скучно! Вы сейчас чем-нибудь заняты?

– Ну… в общем-то ничем… Правда, в половине первого я должна быть у парикмахера, а затем буду сопровождать группу гостей в Аванш.

– В Аванш? А что там?

– Нарциссовые плантации в цвету. Прекрасный вид!

– Обеспечиваете полное обслуживание, да? – слегка съехидничала Жезина. – А мне тоже можно посетить нарциссовые плантации?

– Конечно… если вы пожелаете.

Похоже, Жезина зевнула.

– Нет… Благодарю!.. Полуденный отдых – сиеста – святое дело! Я достаточно долго прожила на Востоке, чтобы эта привычка въелась в меня… Но мне скучно без компании. Я, пожалуй, позвоню Грегору во дворец – пусть он пригласит к нам Курта что-нибудь выпить перед ленчем. Приезжайте и вы – перед тем как отправитесь к парикмахеру!