Текст книги "Всепоглощающая страсть"
Автор книги: Джейн Энн Кренц
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)
– Возможно, я сумею найти для вас Бенжи.
Женщины облегченно вздохнули.
– Вот и прекрасно, – сказала Андромеда. – Вы с ним поговорите? Попытаетесь вернуть домой?
Макс сжал челюсти.
– Я поговорю с ним от вашего имени, но я ничего не обещаю.
– Мы понимаем, – быстро вставила Клео. Триша смущенно заговорила:
– Я не уверена, что это хорошая идея. Я хочу сказать, я не уверена, что Бенжи поддастся такому нажиму. Что я ему скажу, если Макс его найдет и привезет домой?
– Прежде всего, – сказал Макс, – вы прекратите называть его Бенжи.
Воцарилось неловкое молчание. Клео и все остальные взирали на Макса в безмолвном изумлении. Клео первая очнулась и заговорила.
– Что вы имеете в виду? Его зовут Бенжи. Бенжи Аткинс.
– Только не Бенжи, если он вернется сюда добровольно и возьмет на себя ответственность, – отрезал Макс. – Бели вы хотите, чтобы старина Бенжи стал мужчиной, то прежде всего вы должны с ним обращаться, как с таковым. Начиная с этой минуты его имя Бен.
– Конечно, Макс, я могу пропустить список фамилий через компьютер, – согласился О'Рилли на другом конце линии. – Что же все-таки происходит? Правда, что ты ушел из Международной корпорации «Керзон»?
Голос О'Рилли звучал бодро. О'Рилли был неизменно полон энтузиазма, но Макс один из немногих понимал, что это всего лишь маскировка. Пять лет назад при аварии самолета погибли его любимые жена и дочь, и с тех пор О'Рилли укрылся от внешнего мира в убежище своей души, куда ничто не способно было проникнуть. Макс мог бы ему позавидовать, если бы не знал, что под наигранным оживлением друга таилась неутешная внутренняя боль.
– Я покончил с Керзонами. – Макс зажал трубку между ухом и плечом и потянулся за ручкой. – У меня новая работа.
– А ты не врешь? – спросил О'Рилли. – Ходят разные слухи, но я им не верю. Не сомневался, что после смерти Джексона Керзоны тебе сделают такое предложение, что ты не устоишь.
– Я не принимаю предложений от Керзонов.
Макс поморщился, растирая бедро и откинувшись на спинку кресла. Он смотрел в окно. Ему пришло в голову, что он начинает привыкать к панораме, открывающейся из его комнаты в мансарде.
– Я не удивлюсь, если узнаю, что тебя переманила другая крупная компания. Может, это Всемирная сеть сельских гостиниц? Они уже давно пытаются тебя перетянуть.
– Я не принял ни их, ни какого-либо другого предложения крупных компаний.
Макс рассеянно постукивал ручкой по блокноту на столе. На первой его странице в алфавитном порядке располагался список всех постояльцев гостиницы за последний уик-энд. Рядом с каждым именем Макс проставил адрес и номер телефона.
– Выбрал что-нибудь поменьше? – настаивал О'Рилли. – Что ты задумал? Решил начать новое дело? Купить небольшую гостиницу и затем организовать собственную сеть? Это на тебя похоже. Ты из тех, кто может потягаться с Керзонами. Я буду за тобой следить.
– Это действительно маленькая гостиница на побережье, но я не собираюсь ее покупать, чтобы положить начало новому делу.
О'Рилли рассмеялся.
– Не прикидывайся, Макс, так я и поверю, что ты ограничишься какой-то там заурядной гостиницей на побережье.
– Ты не понимаешь, я вовсе не владелец гостиницы. Я сюда нанялся на работу.
– Что же ты делаешь? – заинтересовался О'Рилли.
– Что подвернется. Прочищаю засорившиеся туалеты, ношу дрова, обслуживаю бар. В настоящий момент у нас возникла проблема с охраной гостиницы, – пояснил Макс. – А теперь прекрати хохотать и проверь список имен, который я только что тебе продиктовал. Или мне обращаться в сыскное бюро Бриндла?
– Нет уж, пожалуйста. Я этим сам займусь. Кому посылать счет?
– Мне.
– Чего-то я тут не понимаю, – сказал О'Рилли. – Ты уже получил адреса. Что ты еще хочешь от меня?
– Даже не знаю что. – Макс пробежал глазами список. – Выясни, нет ли в списке кого-то, связанного с ультраконсервативными или какими-нибудь заумными религиозными организациями. Заодно проверь, не подвергался ли кто из них аресту за проведение общественных протестов правого толка или демонстраций в защиту морали. Любые подобного рода вещи.
– Ты думаешь, что имеешь дело с каким-то фанатиком, поборником строгой нравственности?
– Похоже на это, – ответил Макс. – Моя хозяйка написала книгу, ее только что опубликовали. А тут нашелся самоучка-цензор, который решил подвергнуть автора собственной литературной критике.
– Насколько я понимаю, у этого типа гайки в голове ослабли?
– Кем бы он ни был, он из тех, кто вылезет вон из кожи, только бы хорошенько пугнуть ни в чем не повинного автора.
– Как тебе известно, Макс, в мире полно людей, готовых подвергнуть цензуре то, что читают другие.
– Я знаю, но мне кажется, список лиц, готовых выслеживать автора с псевдонимом, да еще в придачу посылать ему письма с угрозами, куда короче.
– Я посмотрю, что сумею сделать. Через пару дней у меня уже будет информация.
Макс следил, как над морем собираются тучи.
– Меня интересует еще один вопрос. Мне надо разыскать молодого человека по имени Бенжамин Аткинс.
– Это связано с охраной гостиницы?
– Нет, не думаю. Это отдельная проблема. Он бывший служащий гостиницы. Уехал посреди ночи и не оставил никакого адреса.
– Ясно. И что же он прихватил с собой?
– Вопрос не в том, что он взял с собой, а в том, что оставил после себя, – объяснил Макс.
– Ладно, хочешь говорить загадками? Мне-то что… Расскажи об этом Аткинсе.
Макс перечислил скудные сведения, данные ему Клео. Короткую молодую жизнь Бена можно было изложить в двух словах. Некоторые ее эпизоды напомнили Максу его собственное прошлое. Хотя в двадцать три года он не сделал никакой девушке ребенка, потому что всегда был предельно осторожен.
Эта мысль вызвала другую, мучительно приятную: он представил себе Клео, округлую, спелую, как плод, беременную его ребенком. Изумление, гордость овладели им. Его ребенок. Впервые в жизни он подумал о собственном ребенке.
– Я с тобой свяжусь, как только что-то узнаю, – говорил О'Рилли.
– Спасибо. – Макс запнулся. – Между прочим, ты можешь не торопиться с Аткинсом.
– Объясни, что это значит, черт бы тебя побрал?!
Макс поглаживал левую ногу и смотрел на море.
– Это значит, мне это не к спеху. Ты можешь повременить.
Макс положил трубку.
Он не торопился с розыском Аткинса по одной простой причине: появись Бен, и ему придется выполнять поручение, возложенное на него Клео и остальными женщинами. Макс был абсолютно уверен в провале подобной миссии. Девяносто девять процентов за то, что он не уговорит Аткинса возвратиться в гостиницу и обитающую в ней странную семью.
Да и откуда ему знать, как убедить молодого человека взять на себя ответственность за Тришу и будущего ребенка.
Это был один из тех необычайно редких случаев, когда Макс знал, что почти неизбежно потерпит поражение. Он до глубины души ненавидел неудачи. Цена промаха всегда была очень высока.
А если он не уговорит Аткинса вернуться, то в «Гнездышке малиновки» его вряд ли ждет теплый прием. Люди склонны менять свое отношение к тебе, если ты не выполняешь их желаний. Если ты чужой, тебя любят до тех пор, пока ты приносишь пользу.
Вопрос был чисто практический, безо всяких сантиментов. Если его изгонят из тесной гостиничной семьи, ему будет трудно продолжать дальнейшие поиски картин. А это означает, что необходимо обнаружить картины, прежде чем он отправится на поиски Бена Аткинса.
Макс продолжал массировать ноющее бедро. Ответ напрашивался сам собой. Ему придется соблазнить Клео. Это самый быстрый и самый легкий способ получить ответы на все вопросы.
Клео была ключом к наследству. Она наверняка знала больше, чем показывала. Джейсону незачем было лгать Максу на смертном одре.
Клео знала, где укрыты картины, а Макс знал из ее книги, что она подвержена страсти. Теперь, когда он открыл в ней это пламя, он почти не сомневался, что разожжет в ней страсть к себе.
Макс перестал растирать бедро и налил травяного настоя. Андромеда вручила ему чайник, когда он отправлялся наверх в свою комнату.
– Клео говорит, у вас побаливает нога, – сказала она, занимаясь приготовлением настоя. – Выпейте одну-две чашки и посмотрим, как это на вас подействует.
– Он очень помогает от моего артрита, – вступила в разговор Утренняя Звезда.
– Попробуйте, Макс, – посоветовала Клео. – Андромеда своими чаями особенно хорошо излечивает мигрень и мускульные боли.
Макс решил, что на вкус чай напоминает настойку из сорняков. Однако новизна положения, когда вокруг него суетились Клео и вся ее семья, заставила его покорно подчиниться. Он уже выпил одну полную чашку снадобья. Возможно, это была игра воображения, но боль в ноге немного утихла, как это случилось накануне вечером от массажа Клео. Теперь он налил себе вторую чашку.
Нахлынули жаркие воспоминания прошлого вечера, и вновь разгорелось прежнее желание. Макс медленно пил чай и, больше не сдерживаясь, вспоминал прикосновение губ Клео. Нежных, прохладных и застенчивых.
Чутье подсказывало ему, что ее горячее тело даст ему наслаждение, подобного которому он не знал никогда в жизни. Надо только растопить лед и выпустить на свободу пламя.
Но время истекало. О'Рилли знал свое дело. А Макс, в свою очередь, знал, что, даже если его друг не будет торопиться, он все равно очень скоро ему предоставит нужные ответы. После чего Максу придется охотиться за Аткинсом и уговаривать его вернуться. Он дал Клео слово.
А это означало, что ему следует прежде всего заняться поисками картин и только потом Аткинса. Макс не сомневался, что, стоит ему по-мужски побеседовать с Аткинсом, и его положение в гостинице совершенно переменится. Он опять станет для всех чужаком.
Он готов смириться с их равнодушием. Максу не привыкать быть чужаком. Но он должен заполучить картины Латтрелла.
Два дня спустя Клео забежала на кухню проверить, как идет подготовка к обеду. Утренняя Звезда суетилась над большой кастрюлей, в которой варился фирменный овощной суп Приюта космической гармонии.
– Ты не видела Андромеду? – спросила Клео.
– Она вот-вот появится. – Утренняя Звезда добавила в кастрюлю свежего базилика. – Она задержалась в Приюте.
– Что-нибудь случилось?
Клео вдохнула аппетитный аромат супа.
– Какой-то человек в сером костюме и шелковом галстуке подъехал на машине, как раз когда мы собирались уходить. Он сказал, что хочет переговорить с Андромедой. Я приехала без нее, чтобы начать готовить обед. – Утренняя Звезда добавила в суп молотого перца. – Что-нибудь известно о Бенжи?
Клео вопросительно подняла брови.
– Ты хочешь сказать, о мистере Бене Аткинсе?
Утренняя Звезда рассмеялась.
– Именно так. Мы должны теперь называть мальчика его новым именем, правда?
– Макс пригрозил, что, если мы не будем этого делать, он пальцем о палец не ударит, чтобы вернуть Бена. Что же касается твоего вопроса, то, насколько мне известно, местонахождение беглеца еще не установлено.
– Триша считает, Макс едва ли его разыщет, – продолжала Утренняя Звезда. – А если он все-таки его обнаружит, Бен вряд ли согласится вернуться.
– Это мы еще посмотрим.
Открылась задняя дверь, и Андромеда вошла в комнату. Капли воды сверкали на ее голубой с переливами дождевой накидке.
– На улице потоп. – Андромеда сняла плащ и повесила его в стенной шкаф. – Я думала, никогда не избавлюсь от этого глупого человека. Какая потеря времени. От него невозможно отделаться.
Утренняя Звезда закрыла дверцу духовки.
– Он что – коммивояжер?
– Если хочешь, можешь называть его коммивояжером. – Андромеда наморщила лоб. – За исключением того, что он хотел купить, а не продать. Его имя Гаррисон Спарк.
– Так я и знала, – пробормотала Клео. – Наверное, он пытался переманить тебя и остальных в свой ресторан. Ну как – я не ошиблась?
– Не совсем так, дорогая. – Андромеда завязала на талии передник. – Он сказал, что торгует предметами искусства. Он ищет какие-то картины художника по имени Латтрелл.
Клео широко раскрыла глаза.
– Эймос Латтрелл?
– Да, пожалуй, он так его и называл. Кто это такой? Ты слыхала о нем?
– Слыхала. – Клео нахмурилась. – Макс его упоминал.
Андромеда взяла нож и принялась нарезать красный перец.
– Мистер Спарк утверждает, что пять картин этого самого Латгрелла находятся где-то здесь на побережье. Говорит, они стоят целое состояние.
– Состояние это сколько? – спросила Утренняя Звезда.
Андромеда пожала плечами.
– Пятьдесят тысяч долларов.
У Клео удивленно открылся рот.
– Пятьдесят тысяч долларов! Ты шутишь?
Как раз в эту секунду дверь кухни отворилась, и высокая фигура Макса появилась на пороге. Его сопровождал Сэмми с Уточкой в руке.
– Нам нужен еще один поднос с закусками, – сказал Макс.
– С оливками, – очень серьезно добавил Сэмми. – Оливки кончились.
Макс взглянул на мальчика.
– Это ты их все съел.
Сэмми захихикал.
– Это Уточка их съела.
– У меня готов еще один поднос, – сообщила Утренняя Звезда. – Сейчас мы принесем.
Макс посмотрел на Клео.
– Что-нибудь случилось?
– Некто по имени Гаррисон Спарк ищет те самые картины, которые вы упоминали по приезде.
Макс застыл на месте.
– Спарк здесь?
– Нет, – ответила Клео. – Он в Космической гармонии, Андромеда с ним говорила. Макс, мистер Спарк утверждает, что картины стоят пятьдесят тысяч долларов.
– Он лжет, – спокойно произнес Макс. – Они стоят четверть миллиона. А через пять лет и весь миллион.
– Господи! – выдохнула Утренняя Звезда. Клео никак не могла опомниться.
– Четверть миллиона?
– Вы не ошиблись. – Макс перевел взгляд на Андромеду. – Что вы сказали Спарку?
Андромеду явно удивила резкость его тона.
– Я ему сказала, что никогда не слыхала об Эймосе Латгрелле, тем более о его картинах.
– Что происходит, Макс? – сердитым тоном спросила Клео. – Разве можно поверить, что Джейсону принадлежали такие дорогие картины?
Макс встретился глазами с Клео.
– Пожалуй, пришло время открыть кое-какие секреты Джейсона Керзона. Я уже вам говорил, что он был не бедным человеком. Это преуменьшение. Он тот самый Джейсон Керзон, владелец Международной корпорации гостиниц «Керзон».
– Тот самый Керзон? – Клео опешила. – Вы не ошибаетесь?
– Я не могу ошибаться. Я у него работал.
6
– Значит, ваш Джейсон Керзон был одним из знаменитых Керзонов? Главой той самой корпорации? – допрашивала Клео уже спустя несколько часов.
Она сидела на высоком табурете у бара с чашкой травяного чая. Это был обычный спокойный зимний вечер в середине недели. Было уже поздно, и в гостиной шел негромкий неторопливый разговор.
Макс стоял за стойкой и обслуживал посетителей, как настоящий профессионал: казалось, он всю свою жизнь готовил напитки и подавал херес. Он умеет удивительно легко приспосабливаться к обстоятельствам, подумала Клео. Любое поручение Макс выполнял со спокойным, невозмутимым апломбом.
– Вы уже в двадцатый раз задаете мне этот вопрос, – Макс взял вымытый стакан и вытер его белым льняным полотенцем. – В двадцатый раз я вам отвечаю «да».
– Он ни разу об этом словом не обмолвился. – Клео удивленно покачала головой. – Мы всегда знали, что его фамилия Керзон, но никогда бы не догадались, что он из той самой семьи – Видимо, ему нравилось быть у вас рядовым членом, – пояснил Макс. – Он любил забавные выдумки. В них не было вреда.
– Конечно, нет, просто трудно поверить, что глава известной корпорации, одной из самых больших в мире, проводит уик-энды в каком-то «Гнездышке малиновки». – Клео состроила гримасу. – Я его тоже заставляла прочищать туалеты. Он помогал Бенжи, простите, я хотела сказать Бену, по водопроводной части.
Макс бросил на нее испытующий взгляд.
– Вы действительно не догадывались, кто он такой?
– Ни во сне, ни наяву. Даже когда миссис Синглтон известила нас письмом о его смерти.
– Роберта Синглтон была его секретаршей. Наверное, он заранее заготовил список людей, которым следовало сообщить, если с ним что-то случится. Это в его характере.
– И он включил нас в этот список. – Клео вспомнила свои долгие разговоры с Джейсоном здесь, в гостиной. – Теперь понятно, почему он давал удачные советы, как вести дело. Благодаря его предложениям, мы в прошлом году почти удвоили прибыль. Именно Джейсон дал нам идею компьютеризировать бухгалтерский учет.
– Джейсон знал, как управлять гостиницей. – Макс начал вытирать следующий стакан. – В гостиничном деле ему не было равных.
– Неудивительно, что вы меня приняли за алчную особу, когда сюда приехали.
– Давайте больше не будем об этом.
– Согласна.
Клео отпила глоток чая и нахмурилась, вспомнив еще одну тему, которую Макс поднял в тот вечер.
– Значит, вы у него работали?
– Да.
Клео изучала его ничего не выражающее лицо; одно-единственное слово «да» могло скрывать за собой очень много.
– Что вы у него делали?
– Выполнял самые разные поручения. Так же, как у вас.
– Почему-то я не могу представить, как вы обслуживаете бар и таскаете чемоданы для Международной корпорации «Керзон», – заметила Клео.
– Почему бы и нет? Ведь здесь я этим занимаюсь.
– Нельзя отрицать, что вы умеете быть полезным. – Клео решила переменить тему. – А как насчет тех картин, которые вы упоминали? Художника Арта Лутфиска или как вы его там называли.
Макс поморщился.
– Его имя Латтрелл. Эймос Латтрелл.
– Верно, Латтрелл. В тот вечер вы высказали предположение, что Джейсон их оставил где-то здесь.
– Он мне так говорил.
Глаза Макса ничего не выражали. По ним нельзя было прочесть его мысли.
Клео склонила голову набок.
– Теперь этот тип Гаррисон Спарк их ищет. Наверное, он тоже считает, что они здесь? Вы знаете Гаррисона Спарка?
– Он владелец художественной галереи в Сиэтле. Одной из первоклассных. Я у него некоторое время работал.
– У него тоже? – Клео приподняла брови. – Вы везде успеваете, правда? Что вы делали у мистера Спарка?
– Упаковывал картины. Перевозил их. Доставлял покупателям. Это был чисто физический труд. Я не особенно долго у него проработал. – Макс полюбовался вытертым до блеска стаканом. – У нас с ним возникли разногласия по нескольким вопросам.
– Каким вопросам?
Макс выдержал взгляд Клео.
– Спарк очень ловкий человек и большой знаток современного искусства. Его не беспокоят такие докучливые незначительные мелочи, как честность и добропорядочность. Если он может незаметно подсунуть клиенту подделку, он на это не раздумывая пойдет.
– Вот как? – удивилась Клео. – Значит, среди торговцев произведениями искусства немало мошенников? Кто бы мог подумать! Это будит воображение.
– У Спарка нет никакой этики. – В голосе Макса зазвучало осуждение. – Вы слышали, что сказала Андромеда. Он утверждает, что картины Латтрелла стоят всего пятьдесят тысяч.
– А вы уверены в том, что они стоят больше?
Рот Макса сжался в узкую полоску.
– Значительно больше.
– И вы уверены, что они ваша собственность?
– Могу дать голову на отсечение, что они принадлежат мне, – негромко, но убежденно произнес Макс.
– Джейсон действительно их вам подарил!
– Да.
– Вот так, ни с того ни с сего, он вдруг преподнес вам пять очень ценных картин? – допрашивала Клео.
– Совершенно верно.
– Вы, видимо, были очень близкими друзьями, – заметила она.
– Вы не ошиблись. – Макс расставлял чистые стаканы ровными рядами на стойке. – На смертном одре он сказал… – Внезапно Макс остановился и замолчал, продолжая расставлять посуду. – Не стоит вспоминать.
Волны сильного душевного волнения, казалось, исходили от Макса и захлестывали Клео так, что она с трудом удерживалась на табурете. Она также в равной степени ощущала, скольких усилий и самообладания ему стоило держать себя в руках.
– Макс, – начала Клео осторожно, – что же вам сказал Джейсон?
В глазах Макса теперь была откровенная боль, но голос звучал ровно и спокойно.
– Он сказал что-то вроде того, что я был ему как сын, которого он никогда не имел.
Клео посмотрела на Макса и сразу поняла, что слова Джейсона не смертном одре были для Макса самыми важными словами в жизни.
– Макс…
Он улыбнулся, как бы насмехаясь над собой, но глаза оставались страдальческими.
– В тот момент я подумал, что Джейсон преувеличивает. Я ведь был его служащим, а не родственником. Я это прекрасно понимал.
– Но он назвал вас сыном, значит, вы были ему очень дороги.
Макс больше не улыбался. Он принялся полировать следующий стакан.
– Он умирал. Разговоры на ложе смерти, наверное, всегда несколько мелодраматичны. Я уверен, он не хотел, чтобы я понял его слова в буквальном смысле. – Макс на мгновение остановился, его взгляд стал более жестким. – Но он подарил мне картины Латтрелла. В этом нет никакого сомнения.
Клео догадывалась, что очень долгие годы никто, кроме Джейсона, не говорил Максу, хотя бы намеком, что он, Макс, кому-то дорог. Она вспомнила о беспредельной любви своих родителей, которая связывала их маленькую семью, и острая жалость к Максу, не знавшему этого чувства, возникла у нее в душе.
– Картины Латгрелла не просто необыкновенный подарок, они ваше наследство от Джейсона, – заметила она. – Он хотел, чтобы они перешли к вам.
– Он послал меня сюда, – проговорил Макс прежним бесцветным голосом. – Он сказал, что оставил их у вас.
– Интересно, что он имел в виду. – Клео взглянула на сцены английской охоты, украшавшие стены гостиной. – Джейсон никогда не упомянул о них даже словом.
– Вы говорите правду?
Клео вспыхнула.
– Что вы хотите сказать?
– Ничего. – Макс холодно улыбнулся, на лице появилось задумчивое выражение. – Я хочу понять, что все это значит, только и всего.
– Что касается меня, то у меня нет об этом ни малейшего представления, – проговорила Клео.
Она хотела было продолжить разговор, но заметила, что внимание Макса обращено на дверь гостиной. Клео проследила за его взглядом.
Человек с резкими угловатыми чертами поэта-мученика неторопливой походкой вошел в комнату. На нем был черный свитер, черные джинсы и черные ботинки. Темные волосы были зачесаны назад и висели до плеч. В его полуприкрытых веками глазах угадывался скрытый огонь.
Клео улыбнулась пришельцу.
– Это ваш друг? – спросил Макс.
– Это Адриан Форрестер. – Клео через стойку наклонилась к Максу. – Великий непризнанный писатель нашего города. Он приехал сюда год назад и объявил всем, что пишет, но никто не принимает его рукописи. Он заходит к нам раза два в неделю.
Макс вопросительно поднял брови.
– Надеюсь, вы не рассказали ему о своем успехе?
– Вы шутите? Очень сомневаюсь, что это его обрадует. Скорее, наоборот.
Она откинулась назад, так как к ним приближался Адриан. Писатель подошел к бару и с ленивой грацией влез на табурет рядом с Клео. Он изображал мировую скорбь, что ему удавалось в совершенстве. Пресыщенный лорд Байрон, пожираемый тоской.
– Я решил зайти к вам, чтобы выпить чашечку кофе, – произнес Адриан, растягивая слова. – Весь день напролет я бился над кульминационной сценой своей книги. Сколько ни стараюсь, она у меня никак не получается. Подумал, что кофеин и перемена обстановки пойдут мне на пользу.
– Вы правильно поступили, Адриан, – похвалила его Клео. – Макс делает отличный кофе.
Адриан бросил на Макса беглый взгляд.
– Сделайте мне двойной, дружок. Мне надо встряхнуться.
– Постараюсь, – ответил Макс. – Но предупреждаю: если вы скажете: «Давай по новой, Сэм», я за себя не отвечаю.
– А? – На лбу Адриана от напряжения появились глубокие морщины. – О чем вы?
– Не обращайте внимания.
Макс включил сияющую металлом кофеварку. Зашипел пар.
Адриан развернулся на табурете лицом к Клео. Без особого интереса спросил, кивнув на Макса:
– Взяли нового работника?
– Да.
По опыту, Клео знала, что Адриан любит говорить только о самом себе, поэтому она переменила тему.
– Как дела с издательствами? Адриан красноречиво пожал плечами.
– Я послал письма с предложениями в два самых крупных. От одного скоро надеюсь получить ответ. Они наверняка передерутся между собой. Боюсь, мне придется выбирать между ними. Видимо, я скоро найму литературного агента.
– Это еще один детектив?
– Я его назвал «В тупике». Подлинный классический детективный роман. Без слюней. Чистейший образец жанра, вы знаете, что я имею в виду. В наши дни он удается очень немногим. – Адриан презрительно скривил губы. – Слишком много женщин-писательниц сочиняют романтическую дребедень.
– Вы так думаете? – спросила Клео.
– Они портят жанр, напуская в книги женщин-детективов. Даже если герой мужчина, они все равно его снабжают напарником женского пола. – Адриан недовольно сморщился. – Все заняты описанием взаимоотношений.
– Что же тут плохого? – спросила Клео, вспомни? о весьма романтических взаимоотношениях в ее собственной «Тонкой мести». – Мне нравится, когда в книге есть романтика.
– Послушайте, Клео, романтическая чепуха – это для женщин. А я пишу настоящие книги.
– Уж не намекаете ли вы, что женщинам нравится чтиво? – вежливо поинтересовалась Клео.
Она старалась сдерживаться с Адрианом, но следовало признать, что он был настоящим занудой.
– Я хочу сказать, писательницы погубили современный детективный роман, им важней всего взаимоотношения, а не сюжет и раскрытие преступления, – величественно произнес Адриан. – Кому, к дьяволу, нужны взаимоотношения в детективном романе?
– Может, читательницам? – предположила Клео.
– К черту читательниц. – Адриан бросил на нее мрачный, угрюмый взгляд. – Я сочиняю классические детективные романы. Чистое действие, без сюсюканья. Повествование для мужчин. В моих произведениях есть только самое необходимое.
– Самое необходимое?
– Я создаю нечто важное, вечное, нечто, что нравится критикам. Будь я проклят, если стану потакать вкусам безмозглых читательниц, которые ищут в книгах одни взаимоотношения.
Макс поставил перед Адрианом чашку кофе.
– Я не слишком уверен, что это верный шаг, Форрестер. Люди всегда читали книги скорее из-за героев, а не ради сюжета. Но развитие характера требует описания взаимоотношений.
Клео одобрительно улыбнулась.
Адриан с раздражением посмотрел на Макса.
– Кто вы такой? Какой-нибудь литературный критик?
– Только не сегодня. Сегодня я бармен.
– Тогда вот вам мой совет: занимайтесь только этой работой. Чутье мне подсказывает, что другая работа вам не по плечу.
Адриан взял чашку с черным кофе, сделал большой глоток и тут же закашлялся.
– А-а!
Он почти задохнулся, выплевывая кофе, и схватил салфетку. Обеспокоенная Клео потянулась, чтобы постучать его по спине.
– Как вы себя чувствуете, Адриан?
Адриан с ненавистью воззрился на Макса.
– Чего, черт возьми, вы туда наложили?
– Я использовал сильно поджаренные зерна и удвоил порцию. – Макс был сама невинность. – Вы ведь просили сделать вам покрепче.
– Чтоб вам провалиться, это настоящая отрава, – стонал Адриан.
Макс вежливо улыбнулся.
– Я делаю кофе точно так, как вы пишете детективные романы. Чистое действие, без сюсюканья, вещь для мужчин.
Макс определенно поставил себе целью ее соблазнить. На следующий день после сцены с Адрианом Клео сидела на коврике в просторном и тихом центре медитации Приюта космической гармонии и обдумывала все детали происходящего.
Макс ясно показывал, что хочет с ней спать.
Это была весьма тонкая форма обольщения. С того самого единственного поцелуя в солярии Макс не предпринимал никаких открытых шагов. Но, когда бы он ни оказывался с ней в одной комнате, она ощущала исходившие от него волны сильнейшего желания. Оно окутывало ее, как густой туман, подавляя волю.
Обычно Клео посещала центр медитации после одного из своих беспокойных снов, но сегодня она пришла сюда, чтобы подумать о Максе.
Она созерцала большой желтый кристалл, единственный предмет в комнате, и постепенно все явственнее сознавала, что достигла поворотной точки в своей жизни.
Кристалл отражал бледные лучи облачного дня и сиял мягким теплым золотистым светом. Клео смотрела в его янтарные глубины и раздумывала о своем прошлом и будущем.
Она никогда не сомневалась, что стоит избраннику появиться в ее жизни, как он немедленно полюбит ее, как и она его. Она была уверена, что с самого момента встречи их свяжут неразрывные узы.
Но Макс Форчун очень мало знал о любви и, наверное, еще меньше полагался на чувства.
Однако он отлично представлял, что такое желание.
Очень, очень скоро ей придется сделать выбор. Она должна будет или подчиниться этому мощному чувственному потоку страсти, исходившему от Макса, или уйти в безопасный внутренний мир.
Она может спрятаться и выждать.
Но ждать чего? Она не встретит другого такого мужчину, как Макс. Макс был тем самым мужчиной в зеркале.
Но ведь это она, Клео, создала зеркало, напомнила она себе. Видения в зеркале были творением ее собственного воображения.
Когда бы она ни заглядывала в зеркало своей души и сердца, никогда не видела там ясного изображения человека, которого ждала. И тем не менее она знала, что, именно Макс является ее избранником.
Сегодня утром она впервые пришла к выводу, что, вероятно, полюбила Макса.
Эпизод, открывший ей истину, был незначительным, но произвел на Клео огромное впечатление. Она поняла, что пути назад уже больше нет.
Все произошло очень просто. Когда пришло время Сильвии забирать Сэмми из детского сада, оказалось, что она занята, и Макс предложил свои услуги. Клео присоединилась к нему, потому что хотела сделать кое-какие покупки в аптеке.
Они с Максом подъехали к детскому саду на «ягуаре»и ждали в машине, когда детей отпустят домой.
– Кто-нибудь из нас обязательно приезжает за Сэмми пораньше, – объяснила Клео. – Он пугается, если мы опаздываем.
– Понятно.
Макс сидел, положив руки на руль, и следил за выходом.
Наконец дверь открылась, и шумный поток малышей в плащах с капюшонами высыпал на. тротуар. Клео увидела желтую блестящую накидку Сэмми. Мальчик оглядывал вереницу автомобилей в поисках машины матери или знакомой красной «тойоты» Клео. Он не сразу заметил зеленый «ягуар». На его лице появилась тревога.
– Он нас не видит, – забеспокоилась Клео и потянулась к ручке двери.
– Я скажу ему, что мы приехали.
Макс вышел из машины.
Сэмми тут же его увидел и радостно, с облегчением улыбнулся. Он бросился к «ягуару», шлепая прямо по лужам. Макс открыл заднюю дверь.
– Привет, Макс. Привет, Клео.
Сэмми влез на заднее сиденье.
– Привет, малыш. – Клео повернулась к нему. – Как дела с учебой?
– Все в порядке. – Сэмми открыл свой ранец. – Мы рисовали. Я нарисовал для тебя картинку, Макс. Смотри.
Он вытащил карандашный рисунок и протянул Максу.
Клео задержала дыхание. Она поняла, что наступил тот самый решающий момент: если Макс не выразит восхищения картинкой Сэмми, он не тот человек, которого она ждала. Только и всего.
Макс не торопясь устроился за рулем и закрыл свою дверь. Он взял рисунок и долго молча его разглядывал.
В машине воцарилась тишина.
Затем Макс поднял голову; его лицо было необычайно серьезным. Он повернулся к Сэмми.
– Я никогда в жизни не видел такой красивой картинки. Спасибо, Сэмми.
