Текст книги "Всепоглощающая страсть"

Автор книги: Джейн Энн Кренц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

И, хотя Клео нуждалась в тепле своих друзей, она не страдала из-за отсутствия возлюбленного. Она не считала себя холодной или фригидной, но знала, что частица ее существа где-то в самой глубине погрузилась в спячку. Психотерапевт высказал предположение, что Клео пугает физическая близость из-за жестокости, с какой были разорваны узы, соединявшие ее родителей.

С другой стороны, объяснял врач, Клео жаждала счастливых отношений, которыми наслаждались ее родители, и одновременно страшилась того, что таилось за ними. Лишь во тьме безумия мог Эдвард Роббинс направить револьвер на любимую жену. Клео боялась, что источником страстного чувства может быть не только сильная любовь, но и опасная одержимость.

Но одно Клео знала точно: она может принадлежать мужчине, только если будет его любить так же горячо, как ее мать любила отца. Это должна быть всепоглощающая страсть и ничто другое.

Вот уже несколько месяцев, без особых обязательств, она встречалась с Ноланом Гильдебрандом, но не спала с ним. Она понимала, что им никогда не быть любовниками.

Макс напряженно смотрел на Клео.

– Джейсон знал о Гильдебранде?

Клео удивилась вопросу.

– Я вам говорила, что мы с Ноланом давно встречаемся.

Макс положил на тарелку недоеденную булочку. Он наклонился вперед; его взгляд был суровым.

– Вы хотите сказать, Джейсон делил вас с мэром вашего городка?

– Делил меня? – Клео изумленно заморгала. – О чем вы говорите?

– Вы прекрасно знаете, о чем идет речь. Я знал Джейсона двенадцать лет и уверяю вас, он не из тех мужчин, которые способны делить женщину с другим.

Горячая волна смущения захлестнула Клео.

– Вы сошли с ума. Мы с Джейсоном были друзьями.

– Я знаю.

– Хорошими друзьями, но не любовниками. Ради Бога, Макс, он мне годился в дедушки.

– Ну и что? Вы не первая женщина, связавшаяся со старым мужчиной, чтобы заполучить его деньги.

– Так вот в чем дело. – Гнев победил смущение, – к вашему сведению, Джейсон не был богачом. Он не сумел продать ни одной своей картины. Он был пожилым человеком, который жил на пенсию и пособие.

– А вы не ошибаетесь?

Клео поднялась на ноги.

– Я не верю вашим намекам. Я считала вас другом Джексона. Думала, вы знаете все о нем и о его семье здесь в гостинице.

– Вы утверждаете, что не были любовницей Джейсона?

– Так вот, я вам больше ничего не скажу, мистер Форчун. Прошу меня извинить. Мне надо спешить на свидание с одним из моих многочисленных любовников. Надеюсь, к моему возвращению вы уже покинете гостиницу.

Клео резко повернулась и с гордо поднятой головой вышла из кухни.

Она не позволила себе обернуться хотя бы раз. Но она чувствовала спиной холодный взгляд Макса.

Через пятнадцать минут, все еще кипя после короткой неприятной ссоры на кухне, Клео остановила машину на неасфальтированной стоянке над пляжем. Джип, единственная другая машина на стоянке, принадлежал Нолану Гильдебранду. Мало кто посещал пляж в такое время года.

Холодный порыв ветра с дождем ударил в лицо Клео, когда она вышла из машины. Он растрепал ее небрежно убранные волосы и принялся играть длинными прядями. Над океаном собирался шторм; через час он достигнет берега. К этому времени она должна вернуться в гостиницу.

А Максу Форчуну лучше оттуда убраться. Клео рассерженно потрясла головой, не понимая, как она могла в нем так сильно ошибаться. Обычно она очень верно судила о людях.

Дверь джипа открылась, и из машины вышел Нолан. Он поспешил к ней; воротник его кожаной куртки был поднят, чтобы защитить шею от холода. Свежий ветер ворошил его светло-каштановые волосы, обдувал красивое лицо. Он держал в руке коричневый бумажный пакет.

Клео с симпатией смотрела на Нолана. С самого начала она знала, что ему не стать великой любовью ее жизни. Когда они только познакомились, он сделал несколько настойчивых попыток завлечь Клео в постель, но, когда она отвергла его притязания, он не обиделся.

Нолан был приятным собеседником за обедом, к тому же Клео отдавала ему должное как мэру городка. Он уделял немало времени своим обязанностям мэра и одновременно практиковал в небольшой адвокатской фирме, полученной по наследству от отца.

– Я боялся, ты не придешь.

Нолан остановился пред Клео. Он спрятал одну руку в карман куртки и смотрел на Клео тревожным взглядом.

Она почувствовала настоящее беспокойство. Действительно, случилось что-то очень серьезное.

– В чем дело, Нолан?

– Ответь мне на один-единственный вопрос. – Нолан протянул ей бумажный пакет. – Это ты написала?

– Что написала?

Но Клео уже угадала под бумагой знакомую форму книги. У нее замерло сердце.

Она открыла пакет и заглянула внутрь. Перед ней была знакомая белая обложка. Название «Зеркало» выдавлено тоже белыми буквами. Алая полоска внизу обложки была ее единственным цветным украшением.

– О Господи, – пробормотала Клео.

– Это ты написала? – снова повторил Нолан.

– Да… Да, это я написала. Книга вышла больше месяца назад. – Она натянуто улыбнулась. – Знаешь, это моя первая книга.

– Ты опубликовала ее под псевдонимом? – настаивал Нолан, словно выверяя факты.

– Да. – Клео осторожно закрыла пакет. Она откашлялась. – Между прочим, ее считают неплохим образцом женской эротики.

– Ты говоришь эротики?

– Она получила очень положительные отзывы в нескольких литературных журналах и в одном-двух женских.

Нолан, не веря, в ярости смотрел на Клео.

– Это порнография, вот что это такое.

– Ну нет, совсем нет. – Клео прижала пакет с книгой к груди. – Я тебе говорю, эротика. Тут есть большая разница.

– Но только не для газетчиков, черт побери. Только не для журналистов правого толка, которые судят, не нарушаются ли главные моральные принципы. Не для консервативных избирателей нашего маленького городка.

Клео кусала губы.

– Я ничего не понимаю.

– Ради Бога, Клео! – Отчаянным жестом Нолан пригладил растрепанные волосы. – Я только начинаю свою политическую карьеру. Разве ты не понимаешь, что такая вещь значит для меня?

– Это я написала книгу, не ты.

– Неужели не понимаешь? Уже плохо, что мы с тобой встречались. А что, если бы поженились? Да меня бы блюстители морали разодрали на куски как мужа порнописательницы.

Клео в изумлении смотрела на него.

– Но ты никогда не говорил о браке.

Нолан нахмурился.

– Дело в том, что я недавно начал об этом подумывать.

– Это несерьезно, Нолан. Мы не влюблены, и ты это знаешь.

– Я начал подумывать, что из нас получится неплохая команда. – Нолан печально взглянул на Клео. – Ты знаешь, как это важно для политика в наши дни. Газетчики до всего докопаются. А у тебя для жены безупречная биография.

– Ты сказал – безупречная?

– Никаких скандалов, никаких радикальных взглядов и никаких разводов.

– И в придачу хороший доход от гостиницы, – сухо добавила Клео.

– Деньги тут ни при чем, – отрезал Нолан с праведным возмущением. – Меня привлек твой характер. Боже мой, ведь я даже точно знаю, что ты ни с кем не спишь. Меня волновала только одна вещь, это твоя дружба со странными женщинами из Приюта.

– Мои друзья вовсе не странные, – рассердилась Клео. – Ты считаешь, что у меня чистенькое прошлое? А как насчет моих родителей?

– Что еще о них? Известно только, что они умерли.

– Но тебе неизвестно, как они умерли. Я никогда не говорила тебе об этом.

Нолан помрачнел.

– У меня создалось впечатление, что они погибли в автомобильной катастрофе.

– Именно такое впечатление я стараюсь создать у большинства здешних обитателей. Автомобильную катастрофу легче объяснить, чем правду.

Нолан встрепенулся.

– А какова правда?

Клео упрямо вздернула подбородок.

– Говорят, мой отец застрелил мою мать, а потом застрелился сам. Как тебе нравится такой сюрприз? Ты считаешь, что пресса упустит такой лакомый кусочек?

Нолан не мог опомниться.

– Ты не шутишь? Ты должна была мне сказать.

– Почему? Я не обязана всем открывать свои секреты. Кроме того, это не тема для беседы за обедом в ресторане «Свежие креветки».

Клео поправила очки на носу и перевела дыхание.

Она сердилась на себя за то, что Нолан заставил ее открыть болезненную тайну смерти родителей. Она редко с кем говорила об этом.

– Мы как-то еще могли бы смягчить факты, связанные со смертью твоих родителей, хотя нам пришлось бы нелегко. Но мы никогда не сумеем объяснить, почему ты написала проклятую книгу. – В голосе Нолана зазвучала горечь. – Ты сделала из меня идиота.

– Это моя вина. Просто я не знала, что ты прочишь меня на роль жены политического деятеля. Ты мог бы раньше меня предупредить. А я бы тебя познакомила со всеми захватывающими подробностями моего прошлого.

– Со всеми до самой последней?

– До самой последней. – Она широко открыла глаза, насмехаясь над ним. – Ты ведь никогда серьезно не думал, что я соглашусь выйти замуж за политика?

Нолан покраснел.

– Послушай, Клео, я очень сожалею. И о твоих родителях тоже. Обо всем, что случилось. Я понимаю, что веду себя бестактно. Просто чертова книга испортила все дело.

– Ясно.

– Поставь себя на мое место, – просил Нолан. – Мне и в голову не приходило, что ты можешь что-то опубликовать, не рассказав мне, тем более книгу такого рода.

Он посмотрел на бумажный пакет в ее руках, словно в нем пряталась змея.

– Я не сказала тебе о «Зеркале», потому что не хотела, чтобы о ней знал кто-нибудь, кроме членов семьи.

Нолан хмыкнул.

– Нет ничего удивительного.

– Я не стыжусь, – взорвалась Клео. – Эта книга нечто очень личное. Я знала, что меня здесь никто не поймет. Я не хочу, чтобы сопляк, который работает в аптеке, всякий раз усмехался, когда я захожу купить шампунь. Я не желаю, чтобы служащий на бензоколонке бросал мне вслед оскорбительные замечания. Я не собираюсь оправдываться перед Пэгги Лофтинс в парикмахерской.

– Я все прекрасно понимаю. – Нолан смотрел теперь на неспокойный океан. – У Пэгги рот с Большой Каньон.

Клео взглянула на коричневый пакет в своих руках. Нет, она не могла объяснить «Зеркало» кому бы то ни было. Это было нечто сокровенное, часть ее самой тайной сущности. Книге она доверила скрытые мечты и фантазии, обнажила свою глубоко чувственную душу.

Она соединила воедино страсть, спрятанную внутри, и невыносимое одиночество, и тогда родился рассказ о поисках женщиной духовной близости и физического слияния.

Полтора года назад повествование само собой вылилось на бумагу. Книга вышла месяц назад.

Критики в целом весьма хвалебно отозвались о «Зеркале». Одна Клео знала, что никто из них ее по-настоящему не понял. Для них книга было эротикой одинокой личности, женщина-автор в плену собственного воображения и откровенных подробностей, где партнером ее был некий мужской элемент ее натуры.

Они не могли постичь важность мужчины в зеркале.

Работа над книгой была своего рода очищением для Клео. Она осознала, что хочет продолжать писать, хотя никогда больше не создаст книгу, подобную «Зеркалу». Она больше в этом не нуждалась.

– Как бы мне хотелось все тебе объяснить, – сказала Клео. – «Зеркало» для меня единственная и неповторимая книга.

– Я тоже на это надеюсь. Я ее немного почитал вчера вечером и не могу поверить, что ты ее автор. А ты даже отказалась спать со мной. – Он с упреком посмотрел на Клео. – Наверное, это к лучшему. Куда уж мне до тех фантазий, которые ты измыслила в чертовой книге. Да они не под силу никакому мужчине. Женщина в твоей книге занимается любовью сама с собой. Ей ведь не нужен мужчина, правда?

– Нолан, ты опять ничего не понимаешь.

– Нет, понимаю. Теперь я знаю, почему ты отказалась спать со мной. Совсем не потому, что ты такая безгрешная. Ты решила, что обычный мужчина не даст тебе того, что даст твое воображение и хороший вибратор.

– Немедленно замолчи. – Клео невольно отступила назад. – Я не желаю слышать больше ни одного слова. Повторяю, ты ничего не понял.

– Зато я понял, как эта книга мне навредит на выборах в законодательные органы штата следующей осенью. Она сделает из меня посмешище для всей прессы.

Клео была сыта по горло.

– Успокойся, ты спасен. Что до меня, то я не хочу тебя никогда больше видеть. Разве только мы столкнемся тележками в супермаркете.

– Господи, Клео, я не хотел, чтобы все так кончилось. Просто я начал очень серьезно относиться к нашей дружбе.

– Не терзайся. У тебя хватило здравого смысла прервать наши отношения, прежде чем я испорчу твою блестящую политическую карьеру.

– Дело не только в этом, Клео, – пробормотал он. – Ты мне нравилась. Я хочу сказать, ты мне по-настоящему нравилась.

Клео вздохнула.

– И ты мне тоже нравился, Нолан. Хочешь верь, хочешь нет, но ты мне продолжаешь нравиться. Пожалуй, я даже буду голосовать за тебя на выборах осенью.

– Спасибо. – Он не знал, что еще добавить. – Послушай, я ничего никому не скажу о книге.

– Очень тебе благодарна.

– Тогда, наверное, все. Ну как, никаких обид?

– Ну конечно. Никаких обид.

Клео повернулась и направилась к машине. На полпути остановилась, настигнутая внезапной мыслью, и пошла обратно.

– У меня к тебе один вопрос, Нолан.

– Какой?

– Как ты узнал насчет книги?

Он сжал губы.

– Кто-то положил ее в мой почтовый ящик вместе с запиской.

Клео вздрогнула.

– Ты говоришь, с запиской?

– Да, я тебе ее отдал вместе с книгой.

Клео кивнула и вернулась к машине. Некоторое время она сидела за рулем, наблюдая, как Нолан завел мотор и тронулся по узкой дороге к городу.

Когда его машина скрылась из виду, Клео медленно открыла бумажный пакет. Она долго смотрела на обложку «Зеркала», затем открыла книгу и вытащила из нее листок бумаги. Записка была короткой, но по существу.

«Царица Нила – это Царица Разврата. Человек с большим будущим не имеет права встречаться со шлюхой».

Тон записки будил неприятные воспоминания. Он был удивительно схож с анонимным письмом, полученным Клео в прошлом месяце.

После первоначального шока Клео попыталась забыть о письме. В конце концов, письмо ей переслали через издательство, и Клео убеждала себя, что отправитель не знает ее настоящего имени.

Но теперь она не сомневалась, что кто-то, он или она, не только знал ее как автора «Зеркала», но и решил наказать за написание книги. И этот человек знал, кто она и где живет.

Дрожащей рукой Клео повернула ключ в замке зажигания. Она торопилась как можно скорее укрыться за спасительными стенами гостиницы.

3

Макс остановился у дверей гостиной. Участники семинара заполняли комнату, меблированную в непонятном стиле. К ним обращался человек с седыми, аккуратно уложенными волосами, массивными золотыми часами и большим кольцом с бриллиантом. На нем был модный пиджак и кожаные ботинки ручной работы, которые стоили по меньшей мере столько же, сколько и ботинки Макса. Макс сделал вывод, что семинарские занятия определенно приносят значительный доход.

– Мое имя Герберт Т. Валенс, и знаете что? Мне нет равных. – Валенс излучал энергию, он почти подпрыгивал, окидывая слушателей возбужденным взором. – Я единственный в своем роде. Я могу достичь чего угодно. И знаете что? Вы тоже можете достичь чего угодно. Повторяйте за мной все, все до одного. Я единственный в своем роде.

– Я единственный в своем роде, – повторила аудитория в один голос.

– Мне нет равных, – провозгласил Валенс. Похоже было, что он вот-вот задохнется от восторга и энтузиазма.

– Мне нет равных, – подхватила аудитория.

– Я могу достичь чего угодно, – подсказал Валенс.

– Я могу достичь чего угодно.

– Сила позитивного мышления нисходит к нам с неба, – объявил Валенс, сияя победной улыбкой. – Это чистая энергия. Чистое горючее для заливки в ваши творческие моторы.

Макс с интересом наблюдал, как Валенс, словно на крыльях, перелетел через комнату к развешенным на стене схемам.

– Я пришел, чтобы открыть вам тайну обладания всем, что является основой жизни, – поучал Валенс. – Деньги, власть, успех, вера в свои силы, всем этим вы будете обладать, следуя моей простой программе из пяти пунктов. Вы хотите носить такую одежду, как я? Вы хотите ездить на «порше»? По окончании обучения все это будет в вашем распоряжении. Даю вам слово.

Макс потерял интерес к Герберту Т. Валенсу и направился в вестибюль. Он остановился перед первым из серии морских пейзажей, украшавших стены, и некоторое время его разглядывал.

В картине не было ничего заслуживающего внимания. Техника никудышная, композиция статичная, а цвета невыразительные. Все свидетельствовало о том, что перед вами работа любителя. Джейсон не ошибался, называя себя бесталанным художником.

– Вот вы где, Макс. Я вас искала. – Сильвия Гордон помахала ему рукой из дверей офиса. – Вам тут звонили несколько минут назад. Я вызывала вашу комнату, но никто не ответил. Я записала, что вам передать.

Макс оторвался от созерцания морского пейзажа и подошел к конторке.

– Я вам очень благодарен.

– Не за что, – улыбнулась Сильвия. – Жаль, я вас не нашла. – Она протянула Максу листок бумаги. – Во всяком случае, звонившая очень хотела с вами связаться.

Макс прочел послание. Звонила Кимберли. Просит как можно скорее позвонить ей. Очень важно. «Очень» было подчеркнуто три раза.

– Обычные дела, – сказал Макс. – Нет никакой спешки.

Он смял записку и бросил ее в мусорную корзину так же, как выбросил прежде с десяток других неотложных посланий, полученных за последний месяц от Кимберли Керзон. Он задумался над тем, как она сумела его разыскать на побережье.

– Клео вернулась? – спросил он.

– Нет.

Сильвия посмотрела на мусорную корзину, в которой исчезла записка. Когда она вновь подняла глаза на Макса, ее взгляд выражал недоумение.

– Я жду ее с минуты на минуту, она вот-вот вернется. Нам надо размещать приезжих.

Раскаты грома заставили Макса взглянуть в окно. Снаружи уже стемнело. Яростные порывы ветра ударяли в стены дома, в любую секунду на землю готов был обрушиться дождь. Вспышка молнии осветила небо.

– Опять буря.

Сильвия пожала плечами.

– Такое уж время года. Знаете, я вас хотела поблагодарить за то, что вы вчера отыскали утенка Сэмми. Он очень любит эту игрушку.

– Ну что вы, это пустяки.

– Сэмми очень дорожит утенком, он получил его в подарок от Джейсона. – Сильвия смущенно улыбнулась. – Сэмми в таком возрасте, когда ищут пример для подражания. Вы меня понимаете.

– Сэмми сказал, что его отец потерялся. Он говорит, отец отправился искать себя.

Сильвия поморщилась.

– Детям свойственно толковать все буквально. Но он недалек от истины. Дуглас, мой муж, как-то вернулся домой с работы и объявил, что больше не может нести ответственность за судьбу жены и сына. Он сказал, что наш брак был ужасной ошибкой, собрал вещи и уехал. Сэмми тогда только исполнился год.

– Насколько я понимаю, ваш бывший муж не навещает Сэмми?

Сильвия кивнула.

– Дуглас вернулся к себе в восточные штаты, где в конце концов решил, что все-таки способен быть ответственным человеком. Я слышала, он снова женился и завел детей. Он никогда не связывался напрямую со мной и Сэмми, только через адвоката. Иногда он нам присылает немного денег.

Свет погас вместе со следующей молнией, пронзившей темное небо.

– Господи! – воскликнула Сильвия. – Опять погас свет. Надо надеяться, это всего лишь предохранитель. Недавно на провода рухнуло дерево, и мы целый день сидели без электричества.

Макс воспользовался случаем.

– Хотите, я проверю предохранители?

– Спасибо. Подождите секунду. – Сильвия вытащила из ящика стола большой электрический фонарь. – Мы всегда его держим наготове. Здесь часто не бывает света.

Герберт Т. Валенс выбежал из гостиной как раз в тот миг, когда Сильвия передавала Максу фонарь. Чрезмерный энтузиазм на его лице теперь сменился выражением чрезмерного беспокойства.

– Что тут происходит? – потребовал ответа Валенс. – Я хочу включить видео. Почему нет электричества?

– Сейчас я все проверю, – пообещал Макс. Он взял фонарь у Сильвии. Валенс нахмурился.

– Давайте поторопимся, хорошо? Мне надо проводить семинар. Я обязан заботиться о своей репутации. Я не могу работать без аудиовизуальной аппаратуры.

– Пробудите в себе творческое начало, – посоветовал Макс. – Мыслите позитивно. Помните, позитивное мышление – это горючее для творческого мотора.

Сильвия отвернулась, но Макс успел заметить, что она кусает губы, чтобы не рассмеяться. Валенс побелел от бешенства.

– Это что – шутка? – высокомерно спросил он.

– Я просто повторяю ваши собственные советы. – Макс обошел Валенса кругом и направился к лестнице в подвальный этаж. – Я даже не возьму с вас за это денег.

– Послушайте, – взорвался Валенс, – я не потерплю подобную грубость.

Как раз в этот момент отворилась дверь и растрепанная и промокшая Клео быстро вошла в вестибюль.

Под мышкой Клео держала коричневый бумажный пакет, защищая его от дождя. Макс заметил напряженное выражение ее лица. Видимо, свидание с Гильдебрандом не увенчалось успехом.

– Боже мой. – Клео захлопнула дверь и пальцами пригладила мокрые волосы. – На улице настоящий потоп. У нас все в порядке, Сильвия?

– Наоборот, в беспорядке, – отозвался Валенс, прежде чем Сильвия успела ответить. – Свет погас. Я требую, чтобы его немедленно включили. Я пытаюсь проводить семинар, и, как вам прекрасно известно, мисс Роббинс, у меня в этой области безупречная репутация, но я не могу работать при отсутствии электричества.

Макс почувствовал, что Клео призвала на помощь всю свою выдержку.

– Конечно же, мистер Валенс. Мы немедленно займемся починкой.

– Я как раз собираюсь к ней приступить.

Макс поднял вверх фонарь. Взгляд Клео уперся в его лицо.

– Я думала, вас здесь уже нет.

– Откуда у вас такие сведения? Вы ведь только недавно меня наняли.

Клео хотела было ответить, но сдержалась в присутствии Валенса.

– И чем же вы занимаетесь?

– Иду вниз, в подвал, чтобы проверить предохранители. Вы не против?

Макс вежливо подождал ответа. Клео стиснула зубы.

– Я пойду с вами.

– Мне кажется, я сам сумею справиться, – заметил Макс.

– Я сказала, что иду с вами. – Клео любезно улыбнулась Валенсу. – Немного терпения, мистер Валенс. Не сомневайтесь, мы скоро все починим.

– Очень надеюсь, – пробормотал Валенс. – Я дорожу каждой минутой своего времени. Я не могу себе позволить попусту его растрачивать, ожидая, когда включат электричество.

Он еще раз со злостью посмотрел на Макса и направился обратно в гостиную.

Макс проследил за ним взглядом.

– Вам известно, что ему нет равных? – спросил Макс, обращаясь к Клео. – А также, что он единственный в своем роде?

– О чем это вы? Дайте-ка мне фонарь. – Она выхватила у него из рук фонарь и поспешила к лестнице в подвал. – Так почему вы все-таки не уехали?

– По целому ряду причин. – Макс открыл дверь и заглянул в темноту огромного подвала. – Например, я не успел извиниться перед вами за небольшое недопонимание, возникшее между нами за завтраком.

– Вы называете это небольшим недопониманием? – Клео начала спускаться вниз по лестнице, освещая путь фонарем; она по-прежнему держала под вышкой бумажный пакет. – Вы вели себя грубо, неприлично и оскорбительно.

– Наверное, вы правы. – Трость Макса тихо постукивала на каждой ступени. – Как бы там ни было, я хочу воспользоваться случаем и попросить у вас прощения за то, что принял вас за любовницу Джейсона.

– Да еще алчную любовницу.

Клео осветила фонарем загроможденный вещами подвал.

– Хорошо, – терпеливо вздохнул Макс. – Я прошу у вас прощения за то, что принял вас за алчную любовницу Джейсона.

– Что ж, я вас прощаю. А теперь уходите.

Макс крепко сжал в руках набалдашник своей трости. Она так легко от него не отделается. Пять картин Эймоса Латгрелла были спрятаны где-то в этом доме.

– Боюсь, я пока не могу уехать.

Клео подошла к щитку с предохранителями.

– Почему?

– Я вам все объяснил вчера. Меня устраивает ваше предложение. У меня нет другой работы.

Она открыла дверцу щитка.

Макс уловил колебание в ее тоне. Он сменил тактику.

– Что там с Гильдебрандом?

Клео включила один из предохранителей, и на потолке вспыхнул свет. Она мрачно улыбнулась.

– Нолан сделал те же выводы, что и вы. Он считает меня падшей женщиной. И как начинающий политик, который мечтает о Белом доме, он не может общаться с подобными мне особами.

Макс удивился, почувствовав, что в нем вспыхнула злость против Нолана. Он посмотрел на серьезное лицо Клео.

– Для вас это было неожиданностью?

– Как гром среди ясного неба.

– И какова же была причина?

– Не могу себе вообразить. – Клео закрыла дверцу щитка и погасила фонарь. – Прошу меня извинить, у меня много дел, а у вас впереди долгий путь.

Макс преградил ей дорогу.

– Подождите, Клео. Я искренне просил у вас прощения. Я сожалею об ошибке, и мне некуда деваться. Позвольте мне на немного остаться здесь. Я отработаю.

Клео явно колебалась. Он прочел неуверенность в ее глазах.

– Послушайте, я вам сочувствую, но я не могу взять вас на тех же условиях, что и Джейсона. Особенно после того, что вы наговорили утром.

– Джейсон был вашим другом, – примирительно сказал Макс. – Он был также и моим другом. Что я мог подумать, когда он упоминал некую таинственную женщину по имени Клео? Он был на смертном одре. У него не оставалось сил, чтобы подробно мне объяснить, какое место вы занимали в его жизни. Я знал только то, – Макс остановился в поисках подходящего слова, – что он был к вам привязан.

Лицо Клео смягчилось. Она опустила глаза и некоторое время молчала. Наконец она встретилась взглядом с Максом.

– Хорошо. Ради нашей общей дружбы с Джейсоном, я вас оставляю.

– Спасибо.

Все прошло легче, чем он ожидал. На нее явно действовали слезливые истории.

– Но только на следующие три дня, – добавила Клео, словно прочтя его мысли и догадавшись, что он ее обвел вокруг пальца. – Бенжи так и не появился, а в субботу и воскресенье мне особенно нужны лишние руки. Но во вторник я вас прошу покинуть гостиницу. Понятно?

– Понятно.

«Целях три дня, такой долгий срок», – подумал Макс. За это время многое может перемениться. За три дня он заключал и разрывал контракты на миллионы долларов. Меньше чем за три дня он сумел организовать выкуп и спасти жизнь целому десятку директоров компании «Керзон», похищенных террористами. Если ему повезет, то за три дня он найдет картины Латтрелла.

Если же нет, он сумеет продлить свое пребывание в «Гнездышке малиновки».

Герберт Т. Валенс был прав. Главное – это мыслить позитивно.

Около девяти вечера Клео заглянула в гостиную. Макс и Сильвия подавали гостям кофе и херес. В камине горел огонь, создавая уютную домашнюю обстановку. Негромкий разговор слышался отовсюду.

Весь день Клео выговаривала себе за мягкотелость. Ей следовало немедленно прогнать Макса, как только она вернулась после свидания с Ноланом. Ведь она клялась себе, что тут же выставит его за дверь. Но непонятным образом Макс сумел ее разжалобить.

Она чувствовала, что он ее обманул.

– Ты должна признать, Макс умеет создать определенную атмосферу, – заметила Сильвия, оказавшись рядом с Клео. – У Джейсона был такой же аристократический вид, когда он разливал кофе и херес. Людям это нравится.

– Он ведет себя, как хозяин, – ответила Клео. – Только посмотри на него. Ну прямо вылитый английский лорд.

– Поставь такого человека, как Макс, рыть канаву, и он будет выглядеть не только владельцем канавы, но еще и тысячи акров вокруг.

– Может, он и есть такой владелец, – пожала плечами Клео. – Он ездит на «ягуаре», а костюмы покупает явно не на распродаже.

– Согласись, он старается услужить, – прервала Сильвия. – Сегодня он выполнил все твои указания. Даже натаскал дров для камина, что для него не так уж легко с его тростью.

Клео почувствовала угрызения совести. Она искренне сожалела, что заставила Макса носить дрова. Она забыла о его больной ноге, когда отдавала это распоряжение. С Максом можно было позабыть о его трости и больной ноге. Он совсем не походил на инвалида.

– Что-то в нем мне не нравится, – пожаловалась Клео.

– Что же?

– Точно не знаю, – призналась Клео. Она запнулась, затем продолжала:

– Он думал, я любовница Джейсона.

Сильвия удивленно взглянула на нее, потом рассмеялась.

– А ты не шутишь?

– Это не смешно.

– Как раз наоборот. Ты знаешь, что с тобой? Ты в ужасном настроении с тех пор, как вернулась после свидания с Ноланом.

– Нолан считает меня порнокоролевой.

– Что-что?

– Он узнал, что я автор «Зеркала».

Сильвия неверяще смотрела на нее.

– Но никто, кроме членов семьи, не знает, что ты написала книгу. Я не проговорилась ни душе, клянусь тебе, Клео. Ни за что не поверю, что это сделал кто-то из нас.

– Я тоже. Не надо беспокоиться. Наверное, нашу тайну рано или поздно все равно бы раскрыли. Сильвия нахмурилась.

– Я знаю, как важно было сохранить твою анонимность.

– «Зеркало» очень личная вещь, – продолжала Клео. – Я не стану скрывать, что написала «Тонкую месть». Но в «Зеркале» слишком много меня самой.

– Я все понимаю, – сочувственно проговорила Сильвия.

Клео нервно поежилась.

– Я сказала Нолану, что не желаю выслушивать едкие замечания людей, но главное, я не хочу быть объектом их беззастенчивого любопытства. Я это уже испытала в полной мере после смерти родителей. Люди мне задавали ужасно оскорбительные вопросы, например, что я чувствовала, когда увидела… – Клео смолкла. – Неизвестно, какие вопросы они будут задавать о «Зеркале».

Сильвия ласково обняла Клео.

– Не волнуйся. Возьми себя в руки. Самый главный вопрос сейчас: кто сказал Нолану?

– Не знаю, – повторила Клео. – Кто-то положил книгу и записку, что я ее автор, ему в почтовый ящик. В записке также говорится, что я неподходящая жена для человека с политическими амбициями.

– Господи, вот уж действительно странно. Неудивительно, что ты весь день не находишь себе места. Что еще сказал Нолан?

– Он сказал, я больше не могу претендовать на роль миссис Нолан Гильдебранд. Что мое порнографическое прошлое может серьезно навредить его политической карьере. Он выразил надежду, что я пойму, почему он со мной расстается.

– Как он посмел, слизняк, – возмутилась Сильвия. – Ты, конечно, послала его куда подальше?

– Какой смысл, теперь это не важно. Я никогда не придавала большого значения своим отношениям с Ноланом. – Клео поймала обеспокоенный взгляд Сильвии. – Я не хочу, чтобы еще кто-то в семье узнал о записке. Им незачем волноваться.

Сильвия кивнула.

– Хорошо. Я никому не скажу. А как насчет Нолана? Если он всем разболтает, что ты автор книги?

Клео горько улыбнулась.

– Очень сомневаюсь. Он боится, что кто-то узнает о его связи с женщиной сомнительной репутации.

– Не обижайся, Клео, я знаю, что он тебе нравился, но ведь он псих. Хотя, возможно, и сделает блестящую политическую карьеру.

Клео собралась ответить, но смолкла, увидев, что к ним бежит Сэмми. Малыш был в пижаме. В кулачке он держал Уточку-шуточку.

– Почему ты не в кровати, милый? – удивилась Сильвия. – Тебе давно пора спать.