Текст книги "Тихая война (ЛП)"

Автор книги: Джеймс Сваллоу

Соавторы: Энтони Рейнольдс,Крис Райт,Ник Кайм,Джон Френч,Роб Сандерс,Кристиан Данн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

– Ну, я же здесь, так? И говорю с тобой.

– И как это возможно? Мёртвые не восстают из могил.

– Ну, я припоминаю что-то на луне Давина, – усмехнулся Торгаддон.

– Да. А я ещё помню, как вытаскивал твой унылый зад из болота, куда тебя утащила горстка мертвецов.

– Вот видишь? В наши дни смерть больше не преграда…

– Прекрати. Я не знаю, что взбесило умерших от чумы. Патоген, может быть мозговой паразит.

– Да ладно, Гарви, ты же и сам в это не веришь. Ты опять начитался старых книг Зиндерманна, а?

– Может быть, – вздохнул Локен. – Но я знаю, что люди с отрубленными головами не встают и не начинают разговаривать со старыми друзьями.

– Да, это загадка, – согласился Тарик.

Локен потянулся к Торгаддону, и схваченная им рука казалась такой же целой и настоящей, как его. Он чувствовал грубую ткань мешковатой одежды, скрытые под ней стальные мускулы… Когда Гарвель отвёл руку, то увидел на ней чёрный пепел и вытер об траву.

– Я всё ещё на Исстваане III? Я тоже умер? Гарро убил меня или я остался один, остался Цербером?

– Цербером?

– Боевое имя, которое я себе взял, – Локен в замешательстве встряхнул головой.

– Страж преисподней, – сказал Торгаддон. – Думаю, что оно вполне подойдёт.

– Я думал, что ты это знаешь.

– Я знаю лишь то, что знаешь ты. А твоя память… скажем так, расколота.

К Локену пришло понимание.

– Так значит ты часть моего воображения? Воспоминание, всплывшее в повреждённом разуме?

– Возможно. Такие чистосердечные люди, как ты, любят терзать себя.

– Терзать?

Торгаддон кивнул и склонился вперёд. Локен ощутил гнилую кровь брата, удушливую пыль расколотых домов, химическую вонь взрывчатки и запах горелого метала. Он задохнулся, вспоминая, как очнулся под тысячами тонн обломков и поразился, осознав, что он ещё жив.

– Зачем ещё ты бы стал думать обо мне? – спросил Торгаддон, заглядывая ему прямо в душу. – Ты позволил мне умереть. Ты видел, как Аксиманд отрубил мне голову, и не остановил его. Он убил твоего ближайшего боевого брата, а ты не выследил его за это и не убил. Как ты можешь называть себя моим другом, пока жив этот вероломный ублюдок?

Локен тяжело поднялся и подошёл к краю водопада, глядя на падающую с сорокаметровой высоты воду. Падение могло бы и не убить, но скалы, выглядящие, словно острые клыки всплывшего левиафана, точно переломают кости. Сколько он будет лежать прежде, чем его найдут? Достаточно долго, чтобы истечь кровью? Достаточно долго, чтобы умереть?

– Я хотел выследить их всех. Я хотел убить их всех до единого, – наконец, заговорил он. – Но… я не мог покинуть Исстваан. Меня окружали мертвецы. Я остался один на мире смерти.

– И мертвецы восстали…

– Я… я потерял счёт времени, – продолжал Локен, словно не слыша Торгаддона. – Я был так поглощён желанием убивать, что забыл, кого я должен убить.

– А затем пришёл Гарро и вернул тебя.

Локен кивнул.

– Он убедил меня, что у меня ещё есть долг, но я не создан для такого боя. Я не могу сражаться в тенях, Тарик. Если мы победим магистра войны, то должны сделать это открыто. Все должны увидеть его поражение и узнать о нём.

Торгаддон поднялся и поправил одежду. Нитка всё ещё свисала с рукава.

– Ты сказал «если» мы победим. Ты думаешь, что это невозможно?

– Тарик, ты был Лунным Волком, – сказал Локен, проведя рукой по лицу, и почувствовал, как его переполняет страшная усталость. – Как и я, ты знаешь, что он самый опасный человек в галактике. Есть причина, по которой магистром войны сделали Гора, а не кого-то другого. Он лучший в своём деле, а дело его – убивать врагов.

– Это значит, что мы не должны сражаться с ним?

– Нет, конечно, ему нужно противостоять, – покачал головой Локен.

– Только не тебе?

– Что ты имеешь в виду?

Торгаддон не обратил на вопрос внимания и развёл руками, словно желая схватить весь сад.

– Гарви, ты создал здесь чудо. Всё так же, как я помню.

– Что?

– Ты действительно не видишь? – Тарик склонил голову на бок и недоуменно посмотрел на него.

– Не вижу что? – проворчал Локен, уставший от постоянных увёрток.

– Это место? Ты не узнаешь, что ты здесь построил?

– Нет.

– Шестьдесят-Три Девятнадцать? – Торгаддон словно выманивал воспоминания, как выманивал бы робкое животное из укрытия мягкими словами и обещанием пищи. Локен посмотрел на сад, словно увидев его впервые: квадратные мелкие пруды, окружённые мощёными тропинками, плакучие деревья и яркие цветы, собранные на краю прудов… Воспоминания вернулись, и Гарвель охнул, с такой силой они ворвались в разбитые синапсы его разума.

Когда он пришёл сюда, ничего этого не было. Закрытый биокупол зарос перепутавшимися растениями, для очищения которых потребовалась бы команда огнемётчиков или разрушителей. Но Локен восстановил купол, вырубил заросли и выбросив их наружу. Днями трудясь в боевом доспехе, Гарвель бился в безнадёжной схватке против бурно разросшихся сорняков и ползучих кустарников, и он вернул сад к жизни. Затем при помощи бурового станка он вырубил в Море Спокойствия огромные плоские камни и притащил их внутрь, чтобы сложить вокруг выкопанных прудов тропинки. Он создал всё, что теперь существовало в куполе, и теперь видел и понимал, почему каждая деталь казалась пугающе знакомой. На глазах Локена проступили слёзы.

– Водный сад. Здесь я принёс клятву Морниваля.

– Ты помнишь, в чём клялся? – спросил Торгаддон, положив на плечо Локена руку. – Служить Императору превыше всех примархов? Защищать истину Империума Человечества, какое бы зло ни грозило ему? Стойко стоять против врагов, как внешних, так и внутренних?

– Я помню… – прошептал Локен.

– Ты поклялся быть верным Морнивалю до конца своей жизни.

– Морниваля больше нет. Об этом позаботились Эйзекиль и Аксиманд.

– Ну, значит идеалам Морниваля.

– Тогда я в последний раз чувствовал, что мы на грани чего-то невероятного.

– Да, так и было. И теперь ты понимаешь, почему не можешь здесь оставаться.

В разуме Локена вспыхивали воспоминания обо всём, что случилось потом: война на Убийце, ошибочное кровопролитие на родине интерексов, ужас Давина, резня Аурейской Технократии и последнее чудовищное предательство на Исстваане III. Он помнил всё, он всегда помнил, но нашёл способ скрыть память в глубинах разума. Сокрушённый приливом воспоминаний Гарвель упал на колени.

– Я помню всё… – прошептал он. – Я не хочу этого. Я пытался забыть, но не могу.

– Это как мёртвые существа на дне моря. Даже если их придавит якорями или булыжниками, со временем преграды рухнут, и они всплывут. И тогда мы увидим то, о чём так долго не догадывались.

Локен посмотрел на протянувшего ему руку Торгаддона.

– Гарви, ты слишком долго прятался и обманывал себя. Пришло время вернуться к войне, где бы тебя не ждали сражения – в тенях или при свете дня. Сейчас у Империума везде враги. Нам предстоит опуститься до самого дна и увидеть, как там темно. Поверь мне, там будет действительно темно.

Локен взял руку Тарика и дал ему поднять себя на ноги.

– Я же говорил тебе, что я не создан для таких битв.

– Ты создан для любых битв. Ты знаешь это, и не думай, что Империум должен лишь защищаться. Ты – Лунный Волк, и нет ничего опаснее загнанного волка.

– Так ты думаешь, что мы загнаны в угол?

– Ладно, может, это было не лучшее сравнение, – усмехнулся Торгаддон. – Но ты меня понимаешь. Сильные враги знают, когда ты слаб. Тогда они чувствуют голод и приходят за тобой. Так что тебе нужно поступить?

– Не дать им узнать о своей слабости?

– Или лучше не быть слабым. Быть сильным. Я помню, что магистр войны сказал прежде, чем всё, как ты знаешь, скатилось в дерьмо. Он сказал, что человек может контролировать лишь свои действия, а не их последствия. Контролируй свои действия, Гарви. Помни, что в самые тяжёлые времена ты можешь делать лишь то, что считаешь правильным.

Локен услышал, как на дальней стороне купола лязгнул воздушный шлюз.

– Мне пора идти, – сказал Торгаддон, протягивая руку.

Гарвель посмотрел на него, но руки не пожал.

– Ты действительно здесь или это мой разум убеждает меня в том, как мне следует поступить?

– Я не знаю, – признался Торгаддон. – Любое объяснения звучит невероятно, да и откуда мне знать? Мне голову отрубили.

– Тарик, не шути. Не сейчас.

– Гарви, я не знаю, что тебе ответить, – сказал Тарик, внезапно ставший серьёзным, и это преображение лишь ещё больше встревожило Локена. – У меня нет завязанного в узелок прекрасного объяснения с вишенкой. Хотя я чувствую себя настоящим, мне кажется, что после смерти со мной произошло нечто ужасное.

– После смерти? Что может быть хуже?

– Не знаю. Но думаю, что только ты сможешь это исправить.

Локен слышал шаги, резкий стук бронированных сапог говорил, что приближается другой легионер. Он оглянулся на тропу, увидел на плитках высокую, широкую тень и закрыл глаза. Он хотел, чтобы это было лишь сном, но знал, что это правда, правда слишком ужасная, чтобы её забыть.

Когда он открыл глаза, то Торгаддон исчез, словно его и не было.

Локен выдохнул воздух, который словно вечность был заперт в его груди, и навстречу ему вышел воин в стального цвета доспехах без символики легиона. Яктон Круз, воин, когда-то известный среди Лунных Волков как «Вполуха», а теперь ставший одним из Странствующих Рыцарей Малкадора, уважительно кивнул Локену и поднял руку в знак приветствия.

– Круз, что привело тебя сюда?

– Тебя вызвали, и на сей раз пора дать ответ.

– Кто вызвал меня?

– Малкадор, – ответил Круз так, словно это не мог быть никто другой.

– Тогда я приду.

– Придёшь? – ответ явно удивил Яктона.

– Да, – Локен склонился к краю водопада, чтобы поднять камень. – Дай мне минутку.

Он бросил камень через озеро и довольно улыбнулся, видя, как он падает и взлетает, а затем отскакивает обратно в центр пруда – в отражение драгоценной третьей планеты Солнечной Системы.

Круз с любопытством наблюдал за полётом камня.

– Что это было? – спросил он.

– Торгаддон и я играли так на берегу водного сада. У него никогда не получалось, а я всегда мог забросить камни дальше прочих.

Круз кивнул, явно не понимая, о чём говорит брат.

– А что у тебя на ладони? – спросил Вполуха.

Локен посмотрел на свою руку и улыбнулся, видя, что желтеющий синяк принимает вид горбатой луны.

– Напоминание.

– Напоминание о чём?

– О том, что мне предстоит сделать, – ответил Гарвель Локен.

Гарвель Локен, теперь на службе у Сигиллайта

Джеймс Сваллоу
ТЕРПЕНИЕ

Я не солгу, если скажу, что ожидал найти моего бывшего командира мертвым среди пустошей, в которые мы превратили Нолек Тринус.

Бомбардировка при помощи двадцати тысяч имперских артиллерийских батарей превратила каждый дюйм северного континента в убитую серую землю и кучи щебня, пропаханные недельным артиллерийским дождем. Как сильно должны были пасть нолекиане, чтобы увидеть свое небо черным от вала обрушивающихся снарядов? Мне интересно, осознали ли они, в те короткие секунды перед тем, как первые снаряды коснулись земли, всю глубину своего предательства? Поняли ли они, что это было последствием их выбора?

Конечно же, все они погибли, как им и надлежало. Последние из нолекиан, те немногие, кому удалось выжить, выбрались из подземных бункеров, расположенных на глубине многих километров под поверхностью, и атаковали нас со всей силой. Мы дали им конец, который они высекли сами. Мы заглушили их крики ненависти нашим оружием.

Это был не первый мир, на котором я стоял, и чье население присоединилось к Архипредателю Гору. И мне горько от того, что он не будет последним.

Мы идем, поднимаясь на то, что осталось от Первого Города Нолека, кучу из щебня и булыжников. Первый Город лучше всего перенес атаку, так как был защищен массивными пустотными щитами, но даже они в конце концов не устояли под железным дождем. Город был уничтожен так же, как и все остальное на континенте, однако, в отличие от других мест, где кучи разбитого камня даже не намекали на что-либо, что стояло там до бомбардировки, здесь даже можно было различить обломки разрушенных зданий.

Я возглавляю отряд. За мной следуют лейтенант и его взвод. Как и я, они выглядят тусклыми в своей броне. Это из-за пыли. Ее слой покрывает все вокруг.

Я бегло оглядываю лейтенанта, рубиновые линзы моего клювоносого шлема сканируют резкие грани его лица. Пыль делает лейтенанта похожим на призрака. Она сглаживает его черты лица, изображая невзрачным. Высохшая кровь из его ран также облеплена пылью, ровно как и окровавленные лица и нагрудники его солдат. Нолекиане очень сильно старались забрать нас с собой в могилу.

Казалось, что из общей серости выделяется лишь крылатый череп на передней части головного убора лейтенанта. Перед тем, как высадиться со мной на этом мире, он выглядел как человек. А до этого, еще перед тем как он заключил ту же сделку, что и я, он выглядел как любой другой солдат Имперской Армии.

Но теперь он и я отличаемся от других. Мы лишились наших цветов, будто истекли кровью. Мы серые. Регент Терры вырвал нас из наших жизней; он выбрал этих людей, сделав их своими Избранными.

А что же я? Для меня не было имени. Падший сын? Сумеречный Рейдер? Лоялист? Гвардеец Смерти? Я одновременно все и ничего из этого. Я всего лишь Хелиг Галлор.

Лейтенант и его солдаты называют меня ‘Странствующий рыцарь’. Этого достаточно.

– Посмотрите туда, – сказала одна из солдат. Она указывала сквозь стелющийся над землей дым. – Руины.

Меня почти позабавили ее слова. Весь этот мир был одними большими руинами. Но затем мое улучшенное зрение различило то, что она увидела, четче и точнее, и я понял. Наперекор всем вероятностям, что-то продолжало стоять. Насторожившись, я поднимаю свой болтер и начинаю приближаться к руинам.

Это не иллюзия. Части некогда величественной базилики действительно уцелели. Подойдя ближе, я даже вижу запачканные стекла в высоких, арочных оконных рамах. Это невозможно, но тем не менее они целы. Стекла покрыты изображениями идолопоклонничества и религиозных образов Императора Человечества за его великими деяниями. Они сделаны очень замысловато, с фанатичной любовью.

Целую жизнь назад эту базилику построили Несущие Слово, во времена, когда набожность Семнадцатого Повелителю Человечества достигала ужасающих высот – еще перед Хуром, Монархией и наказанием их примарха. Я не могу понять, как базилике было позволено стоять после этого. Или же, каким образом эти руины все еще стоят сейчас. Должно быть, это место находилось под центром купола пустотного щита, в самой защищенной части самого защищенного города на Нолек Тринус.

Но это не имеет значения. Теперь это лишь развалины.

Пехотинцы выстраиваются в фалангу за моей спиной. Они хорошо тренированы и мы уже делали это раньше. Лазганы приводятся в боеготовность, и я беззвучно даю им команду при помощи боевого языка жестов. Мы верим, что готовы к любому ужасу, который может нас встретить.

А затем я вижу его.

Живым. Он стоял там, такой же серый, как и мы, бледный и холодный, подобно пеплу вокруг него. Я видел статуи более живые, чем он. Распоротый плащ коротко похрустывает, когда ветер трепещет его, весь сожженный и изорванный, как немое свидетельство тяжелой битвы. Шрамы, покрывающие его броню, рассказывали безмолвную историю, а тусклое золото орла на кирасе отличало его боевое оснащение от моего. Он опирается на огромный меч, покрытый кровью чудовищ.

Я знаю, что он слышит, как мы приближаемся. Я догадываюсь, что он услышал, что мы появились задолго до того, как мы увидели его. Его голова была обнажена, и он прислушивался. Я не уверен к чему, до тех пор, пока дым не поднимается подобно занавесу, и взгляду не предстает полная картина происходящего.

Избранные Малкадора – это закаленные души, храбрые мужчины и женщины, отобранные из наиболее жестоких зон боевых действий в галактике.

И тем не менее, все до единого они замирают как вкопанные, когда видят это.

Я не нахожу слов, чтобы описать это существо. Я бы назвал это драконом, потому что это имя, наводящее ужас, которое я помню из легенд старины. Но это не отразит того, что я вижу. Никакая логика эволюции или причудливая фантазия не смогли бы породить что-либо столь гротескное, абсолютно искаженное и отвратительное. Оно является мешаниной когтей и крыльев, глаз и зубов, чешуи и шерсти. Сотканное из миллиона ночных кошмаров, это существо не должно было существовать. Но, к счастью, оно выглядит вполне мертвым.

Драконоподобное нечто лежит в озере собственного ихора, и на основе мириада резаных ран в плоти чудовища, я делаю вывод, что его прикончили мечом.

Я уже видел подобные вещи раньше. И мне горько от того, что эта не будет последней.

Я продвигаюсь вперед, кивком головы предупреждая лейтенанта оставаться позади. Я обращаюсь к воину, которого мы пришли найти.

– Мой повелитель боевой капитан…

Он не дает мне закончить.

– Терпение. – Слово наставление. Он говорит его тоном из тех, коими наставник говорит новичку, как сделать следующий шаг. Он вдыхает воздух. Это слабая улыбка на его губах?

Вопреки себе, я колеблюсь. Перевожу дыхание. Я начинаю снова.

– Капитан Гарро. Я Галлор, Сигиллит отправил меня установить ваш статус. Мы не получали от вас вестей уже много дней. Почему вы не отвечали по своему воксу, мой повелитель?

Гарро не отрывает взгляд от мертвого монстра.

– Поврежден. Яд демона разъедает словно кислота. Он разрушил мой шлем, и мне пришлось его выбросить. – Одна из закованных в перчатки рук покидает навершие меча. Он подзывает меня. – Я не мог вернуться. Еще нет.

– Мой повелитель? Я не понимаю.

Меня не было там, когда дракон впервые появился, прорывая свой путь через визжащую дыру в реальности, но я был наслышан о реакции Капитана Гарро. О том, как он в одиночку телепортировался сюда с корабля на орбите, прямо во время бомбардировки, чтобы найти и уничтожить это. Он не планировал выжить, и артиллерийскую канонаду не собирались останавливать из-за единственного Легионес Астартес, даже если он был агентом примус Малкадора.

Я пришел сюда из долга, в поисках доказательств его смерти, отчасти, потому что мы оба были Странствующими Рыцарями, но также и потому, что нас связывает нечто большее. Мы Гвард… Мы были Гвардией Смерти. Сыны Мортариона, отпрыски XIV Легиона в лучшие дни. Я думал, это достойно. Сейчас он заставляет меня чувствовать себя глупцом за такую надменность.

Я начинаю хмуриться. Для подобных размышлений нет времени. Идет война, и у нас больше нет причин оставаться здесь. Я шагаю к Гарро и хватаю его руку.

– Капитан. Наша работа на Нолек Тринус завершена. Воля Малкадора была исполнена. Нам нужно уходить.

– Завершена ли? – Он в первый раз переводит на меня взгляд. – Хелиг Галлор. Мантия Странствующего отлично подходит тебе. Прошло много времени с тех пор как мы говорили. Полагаю, это было перед побегом с Истваана.

– Так точно. – На самом деле, прошло гораздо больше.

За время моей службы в Седьмой Роте Гвардии Смерти под командованием Гарро, я мало что сделал, чтобы привлечь внимание боевого капитана. То, что я попал на борт фрегата ”Эйзенштейн”, когда Воитель явил свое предательство, было случайностью. И в то время, как я каждый день благодарен за то, что был среди тех семидесяти душ , спасшихся из того безумия, это всегда выглядело как причуда судьбы, которая устроила это.

Он не выбирал меня. Я оказался там, потому что был лояльным.

И сейчас я здесь по той же причине.

Гарро был рожден на Терре, я же был ребенком Барбаруса, нашего родного мира, что принял Мортариона. Это было то, что разделяло нас, то, что однажды было скрыто единством Легиона. С тех пор, как мы лишились Легиона, и между нами не осталось никакой связи, кроме грозово-серой брони, я чувствую, что все меньше могу игнорировать наше неравенство.

– Мы не покинем это место, еще нет. – говорит он. – Гвардия Смерти всегда была терпеливой, брат. Прояви немного этого терпения и сейчас.

Мой гнев поднимается. Я говорю спокойно, но с холодными нотками.

– Сейчас я понимаю, что перестал быть Гвардейцем Смерти когда нас бросили на Луне. Когда наш Империум объявил нас ненадежными и сделал нас пленниками во всем, кроме названия. Тебя не было там, чтобы увидеть это, Капитан Гарро. Не всех Малкадор одарил своим благословением.

– Ты был пленником, – отвечает он прохладно. – Через некоторое время Регент нашел тебя подходящим.– По тону его голоса можно было предположить, что сам он не придерживался такого мнения.

И тут мое терпение наконец лопается. Я поворачиваюсь к лейтенанту и рублю воздух мечом в своей руке.

– Нарушь вокс тишину и свяжись с судном. Дай им координаты нашего местоположения для ”Грозовой Птицы”. Мы нашли то, что искали. – Я оборачиваюсь и пристально смотрю на Гарро. – Пора покидать это место.

Лейтенант не отвечает мне. Он смотрит в сторону, прямо в дымчатую мглу. В то время, как я вижу шок, ползущий по окровавленным, отмеченным битвами лицам пехотинцев за ним, до меня доносится звук массивных легких, делающих тяжелое, дрожащее дыхание.

Гарро двигается, отступая назад, его огромный меч поднимается так, как будто ничего не весит.

– Терпение вознаграждено. – говорит он, скорее самому себе.

Я поворачиваюсь. Драконоподобное нечто возвращается к жизни.

Оно было мертво, а теперь нет. Я уверен в этом так же, как был уверен, что оно мертво мгновением ранее.

Мои руки в напряжении сжимают болтер. Раньше они бы затряслись при виде подобной вещи.

Раньше. Не сейчас. Не после всего того, что я видел.

Оно поднимается, стряхивая пыль. Щупальца вылезают из скрытых запекшимися нечистотами отверстий, щелкают мандибулы, и слезящиеся глаза начинают мигать. Кнутоподобный змеиный язык выходит на воздух, пробуя его.

– Оно пирует кровью, – объясняет Гарро, наставляя меня еще раз. – Но оно прожорливое. Одной жизни не хватит чтобы утолить его голод.

Он показывает Избранным, что сопровождают меня, чтобы они выстроились в боевой порядок и приготовили свое оружие.

– Оно полностью пробудится только если рядом есть достаточное количество добычи, которая привлечет его.

Я понимаю. Одного космического десантника недостаточно, чтобы соблазнить сущность демона проявить себя, но двух десантников и когорты запачканных кровью Избранных достаточно. Я вижу воинскую жажду битвы в глазах Гарро.

– Присоединяйся ко мне, – говорит он. Это был не приказ, а приглашение равному.

Я киваю ему.

И вместе мы наконец уничтожаем чудовище в последний раз.