Текст книги "Тихая война (ЛП)"

Автор книги: Джеймс Сваллоу

Соавторы: Энтони Рейнольдс,Крис Райт,Ник Кайм,Джон Френч,Роб Сандерс,Кристиан Данн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

– Ты рассказал своему отцу? – тихо спросил Несущий Слово и холод пронзил Сигизмунда, когда он, преодолевая боль, выпрямлялся. – Ты признался ему? Рассказал, почему отринул долг, чтобы вернуться на Терру?

Слова эхом отозвались в нём. Прошло несколько месяцев с тех пор, как он случайно встретился с Киилер на “Фаланге” и она показала ему будущее, после чего он попросил Рогала Дорна о возвращении с ним на Терру.

Он всё время помнил её слова.

Но не говорил о них никому.

– В варпе нет секретов, – продолжил Несущий Слово. – Я вижу твоё сердце и вижу твою судьбу. Я исповедовался, и боги даровали твою смерть в мои руки. Ты не уйдёшь отсюда живым. Ты умрёшь и не увидишь, как твой примарх потерпит поражение. Ты умрёшь и не увидишь, как падёт ложный Империум. Ведьма солгала тебе, Храмовник. Солгала.

Сигизмунд почувствовал, как холод сковывает руки и ноги. Он шагнул вперёд и поднял меч, но клинок больше не был частью его тела, он словно превратился в мёртвую конечность, прикованную цепью к руке. Он услышал далёкий и спокойный голос Киилер, заговоривший с ним из коридоров памяти.

– Вы должны выбрать своё будущее и будущее вашего легиона, Сигизмунд, первый капитан Имперских Кулаков.

Сигизмунд чувствовал, как кровь течёт в венах. Несущий Слово двигался так быстро, что это казалось невозможным. Тень и жирный дым следовали за ним по пятам. Снова вернулись голоса из давно минувшей ночи.

– Долг связывает нас. Поддерживает нас. Направляет нас.

– Клинок – свободен, сын Дорна. Надеть цепи на него – надеть цепи на себя.

Он помнил вопрос, заданный им Киилер на “Фаланге”.

– Что за иной путь?

Сигизмунд вскинул меч, но чёрная булава врезалась ему в грудь.

– Смерть, Сигизмунд. Смерть и жертва.

Кровь и темнота.

Мир вокруг рушился, становясь всё меньше, превращаясь в бездну боли, в которой он тонул.

Он ничего не видел, и только гром гремел в ушах.

Одно сердце остановилось, другое билось, унося жизнь с каждым замедляющимся ударом. Он не чувствовал ни меча в руке, ни пробитые пластины брони.

– Мы существуем, чтобы служить.

– И больше ни для чего?

– Больше ни для чего.

– Неважно к чему он ведёт нас или зачем.

– Но, правда, что его никогда не побеждали, что он не проиграл ни одного поединка и никогда не уступал?

– Правда.

– Но если столпы, на которых стоит твой мир, пошатнутся, если долг направит тебя на путь, где всё под сомнением... Что тогда?

Мир встретил его буйством красок, оглушительными звуками и ослепительной яркостью.

Зрение вернулось.

Над ним возвышался воин, тьма с его брони расползалась в воздухе. Булава мерцала, меняя форму. За спиной Несущего Слово покачивались и кружились существа с содранной кожей на звериных мордах. Стробирующий огонь битвы освещал сводчатый потолок. Воин открыл рот, между белых зубов клубился дым. Его губы пылали, когда он заговорил.

– Мир.

Несущий Слово поднял над головой чёрную булаву.

Сигизмунд сжал рукоять прикованного цепью меча. На его теле виднелись открытые раны. Мышцы непроизвольно сжимались. В груди билось одинокое сердце. Булава взвыла, устремившись вниз.

Сигизмунд нанёс встречный удар.

Острие меча вонзилось чуть ниже нагрудника. Клинок в руке Сигизмунда задрожал, рассекая броню, плоть и кости и входя в силовой ранец на спине Несущего Слово.

С внезапной взрывной силой из рассечённых охладительных труб и силовых кабелей вырвались энергия и вспыхнувшие летучие химикаты. Несущего Слово охватило пламя, заглушив крик удивления или боли. Затем его грудная клетка взорвалась.

Несущий Слово упал на спину, его кровь даже не успевала пролиться на пол, испаряясь в пламени и искрах.

Сигизмунд поднялся, сжал меч второй рукой, меняя захват, и ударил вниз. Клинок вонзился в рот Несущему Слово, пронзил череп и полированные камни пола.

Секунду первый капитан стоял, покачиваясь и пытаясь сосредоточиться, несмотря на боль и кровь. Сражение вокруг затихало. Движения существ стали неуверенными, их руки, ноги и сухожилия дрожали, словно перерезали какую-то поддерживающую жизнь нить. Эфирный ветер закружился по залу, тела упавших тварей вспыхивали зелёным огнём.

Он увидел своих братьев-Храмовников. Немало их лежало грудами изрубленной плоти, но остальные пробивались к нему, стреляя и повергая существ, которые ещё не успели развалиться на части от губительного ветра.

Среди павших в окружении телохранителей шла Морн. Экзоскелет скрипел, женщина хромала, лязгали сломанные механизмы. Она остановилась, чтобы послать энергетический луч в дёргавшееся создание из гладких мышц и наполовину сформировавшихся перьев.

Телохранители устремились к возвышению, взяли каменный ларец и повернули к стоявшему над трупом Несущего Слово Сигизмунду. Воин всё ещё сжимал уродливое чёрное оружие, которое дымило, словно недавно выкованное железо.

– Забрать клинок на десантно-штурмовой корабль, – велела Морн телохранителям. – Остальное сжечь.

Сигизмунд не слушал. Сердце в его груди всё ещё билось в ритме боя, ритме столкновения мечей. Он посмотрел на неподвижно лежащего Ранна, тот тихо стонал, сжимая топор.

Он должен выжить. Должен.

Первый капитан вытащил чёрный меч из черепа Несущего Слово. Клинок выскользнул, обугленная плоть превратилась в золу и закружилась в странном бризе.

– Твой долг исполнен, Храмовник, – произнесла подошедшая Морн.

Его окровавленный табард развевался в воздухе. Цепи вокруг запястья зазвенели, а суставы доспеха отозвались медленным скрипом, когда Сигизмунд поднял меч. Клятвы момента выполнены, и он коснулся клинком лба.

– Нет, – ответил Сигизмунд. – Он никогда не будет исполнен.

Сигизмунд возглавляет атаку на святилище в комете

Роб Сандерс
ДАЛЕКИЕ ОТГОЛОСКИ ДРЕВНЕЙ НОЧИ

– И они назвали его… Смертью, – по открытому вокс-каналу шипела проповедь брата-капеллана Моргакса Мурнау. Прямые черные волосы подобно занавесам обрамляли бледное лицо, не скрывая злобного взгляда. Стоявший среди фиксирующих рам десантной капсулы капеллан сыпал словами в массивную трубку основного вокса, держа под рукой массивный скалящийся череп-шлем. – Живое воплощение Конца. Тьма, перед которой мы трепещем. Избавление, которого мы жаждем. Будущее, которого мы страшимся.

Капеллан Гвардии Смерти шагнул на рампу. Десантная капсула застряла в грязи, похожая на вытянутого, покрытого заклепками клеща. Вокруг него была одна топь. Убедительная речь капеллана отдавалась эхом среди окаменевших железных деревьев, ветер разносил его мрачные слова, подобные сладкозвучному безумию, над пропитанной соком растений трясиной. Проповедь прервал короткий и редкий выхлоп из стабилизирующих двигателей, когда машинный дух десантной капсулы попытался удержать ее вертикально и не позволить погрузиться в болото.

– Он дает вам не больше, чем требует ваша смертность. Мы играем в вечность, но нас создали не для нее. Тепло покинет наши могучие тела. Наши сердца будут биться пустым эхом. Кровь застоится в наших венах, а наша плоть сгниет. Смиритесь с этим.

Мурнау оглядел пузырящееся болото. Земля была пропитана водой и разложением, кишела паразитами, меганожками и вшами. Призрачные тучи комаров роились и кружились над поверхностью болота, наполняя зловонный воздух жужжанием миллиарда крошечных крылышек.

Мурнау смотрел, как барахтается в трясине тонущая птица, хлопая липкими крыльями с тщетным неистовством. Ее массивный клюв когда-то стучал по колоссальным стволам железных деревьев, но сейчас он бесполезно молотил по слизи из микроорганизмов, которые уже разрушали драгоценную плоть птицы.

Это место – Алгонкис – когда-то было покрытой зелеными лесами луной, благословенной стаями таких пестрых птиц. Они сидели на вершинах деревьев и наполняли окрестности резкими на слух песнями. Внизу разбросанные группы по заготовке леса и законтрактованные работники вырубали железные деревья промышленными цепными топорами и пилами. Плотная древесина поставлялась на лесопилки, цеха и заводы других миров, где один из самых крепких пиломатериалов в Империуме использовался в неисчислимых целях. Лесистая луна входила в состав суб-сектора, который изобиловал агромирами и был центром пересечения торговых путей, пока регион не навестил фрегат Гвардии Смерти «Жало Барбаруса», карая с орбиты один имперский мир за другим. Мурнау следил, как командир корабля со знанием дела настоящего специалиста выбирал разные виды смертоносного биологического оружия для каждой планеты-жертвы. Искусственно созданные болезни, загрязнители атмосферы и казалось бы давно искорененные галактические эпидемии, воскрешенные изменниками-адептами Механикум под руководством Моритата Форгала.

Урожаи агромира сгнили на огромных полях. Стада тучного скота погибли, пронзенные изнутри спорами свирепствующих грибковых инвазий. Вода чистых богатых растительным и животным миром океанов превратилась в светло-коричневую жижу. Для Алгонкиса Форгал припас настолько разрушительный и прожорливый истребитель экологии, что даже Мурнау был удивлен, как быстро лесистая луна превратилась из вечнозеленого мира изобилия в гниющий шар грязи и разложения. Сухие иглы засыпали лесную почву, а огромные стволы железных деревьев истекли соком, превратив плодородный чернозем в тошнотворную трясину. Агрессивные виды грибков разорвали древесину и кору, свалив множество колоссальных деревьев. Оставшиеся превратились в окаменевший лес из гигантских столбов, которые обвиняюще указывали на небеса. Когда популяции местных насекомых погибли, подпитывая оболочку умирающего мира, плесень и мучнистая роса покрыли все слоем конкурирующих микроорганизмов.

– Послушай меня, Латам, – прорычал капеллан в вокс-трубку. – Ты и твои братья Кулаки уже мертвы, вы просто еще не знаете об этом. Где ступают сыновья Мортариона, там торжествует воля Владыки Смерти. Мы несем голод, чуму, войну и полное уничтожение во многих его формах. Мы несем апокалипсис во имя Мортариона. Мы – Гвардия Смерти, капитан Латам. Мы – Конец всему, – Мурнау позволил злобному выражению растянуться в жестокую улыбку.

– Но, – сказал капеллан, подняв палец, – не облегчай нам задачу. Хотя мы здесь для того, что отправить тебя в самое последнее путешествие, смерть бессмысленна без сладкого сожаления о счастливой жизни. Когда мои уничтожители заберут твою жизнь, а они это сделают, можешь не сомневаться, я хочу, чтобы ты постарался. Чтобы боль утраты отразилась в твоей груди с хрипом последнего вдоха. Ничто так не радует моего повелителя, как семена сомнения, посеянные в сердцах смертных, семена, которые вырастают в сады тьмы и отчаяния, прежде чем его инструменты смерти не вырвут эти сердца из несчастных и отчаявшихся тел. Мы – инструменты, капитан. Знай, что никакие укрепления и защита не спасут тебя. Знай, что помощи не будет. Знай, что твой Император покинул тебя.

Вокс в шлеме Мурнау застрекотал. Он повесил вокс-трубку на встроенный в стену рычаг и надел боевой шлем.

– Мурнау слушает, – прошипел он.

– Моритат Форгал хочет поговорить с тобой, брат-капеллан.

– Переключай.

Мурнау снял со стеллажа болт-пистолет с барабанным магазином и вложил в кобуру на поясе. С большим почтением он взял с подставки символ своей должности – крозиус арканум. Короткий адамантиевый жезл венчала фигура костлявого ангела, его изогнутые крылья соприкасались кончиками, образуя шипастое навершие почтенного оружия.

Мурнау спустился с рампы в трясину, о его бронированные колени плескалась похожая на сироп грязная вода. Капеллан чувствовал, как мокрая земля цепляется за его ботинки засасывающей хваткой, хотя мощи его силового доспеха было более чем достаточно, чтобы выдернуть их из болота. Шагая по грязному мелководью, Мурнау вышел из тени посадочной капсулы и направился через окаменевший лес.

– Это Форгал, – затрещал вокс. Голос офицера был далеким, как эхо в гробнице.

– Мой брат в жизни и смерти, – ответил Мурнау, – помехи забивают связь.

– Дело не в ретрансляторе, – сказал ему Форгал. – «Жало Барбаруса» покинуло орбиту.

– Ты уходишь? – спросил Мурнау.

– Сканирование авгурами дальнего действия выявило флотилию-жертву, которая входит в соседнюю систему.

– Грузовые суда?

– Большие зерновозы в сопровождении эскортного крейсера Имперской Армии, – сообщил ему Моритат, – мы собираемся принести им кару примарха.

– А мы псам Дорна на поверхности лесистой луны, – заверил его Мурнау.

Когда Мурнау тащился через трясину, а по воде перекатывалась слабая рябь, он чувствовал, как распадается под подошвами ботинок гнилая масса упавших деревьев. Почерневшие чахлые останки все еще пронзали висевший над водой ядовитый туман. Липкая поверхность боевого доспеха стала ловушкой для неловких мух и комаров, и вскоре броня покрылась умирающими насекомыми.

Он увидел далекую и мгновенную вспышку во мраке леса, за которой последовала тепловая волна, всколыхнувшая дымку и зарегистрированная авточувствами доспеха. За разорванной пеленой тумана показалась цель капеллана. Мурнау смог разглядеть среди изъеденных болезнью деревьев очертания потерпевшего крушение корабля.

Огромная секция была одной из пяти, обнаруженных Гвардией Смерти на болотистой поверхности Алгонкиса. Когда «Жало Барбаруса» столкнулся с фрегатом Имперских Кулаков «Ксанф», который тайно крался через опустошенные агро-миры, Моритат Форгал обрушил на корабль лоялистов весь имеющийся в его распоряжении арсенал. Тот рухнул на зловонную поверхность луны, расколовшись при падении.

Форгал направил капеллана на место катастрофы. Его приказ был однозначным: выживших быть не должно.

– Мурнау, – проскрежетал по воксу Моритата, – Фенестра до сих пор не расшифровал астротелепатическое сообщение, переданное с «Ксанфа».

– Это… печально. Мы должны были спустить шкуру с этого урода, притягивающего неприятности. Мне противно, что наша дальняя связь зависит от такого выродка.

– Но это так, – сказал Форгал. Мурнау услышал, как офицер сделал быстрый хриплый вдох. Это было обычное предвестие какого-то упрека. Мурнау много раз замечал подобный звук, перед тем как Моритат устраивал нагоняй нижестоящему легионеру. – Дело в том, брат Мурнау, что не было бы никакого астротелепатического сообщения, поставь твое отделение врага на колени.

Мурнау сдержал готовое вырваться объяснение. Он не будет оправдываться: он капеллан Гвардии Смерти. Во тьме он был всевидящими глазами Мортариона, в тишине – жгучими словами примарха. Где царила нерешительность, Мурнау гарантировал месть Владыки Смерти… а Мурнау был уверен, что в сердцах Витаса Форгала царила нерешительность, вот почему Моритату нравилось исполнять приказы магистра войны с командного трона.

– Покончи с ними, Моргакс, – проворчал Форгал, – немедленно.

– Какого рода сообщение? – спросил Мурнау, меняя тему разговора.

– Фенестра говорит, что оно зашифровано, – сообщил офицер Гвардии Смерти, – но колдун прежде не встречал такой код у Легионов. Им определенно не пользуются Имперские Кулаки, и он совсем не похож на код Легионес Астартес.

– Пункт назначения?

– Сол, – ответил Форгал, голос Моритата вдруг исказили помехи. Они теряли вокс-сигнал. – Фактический пункт назначения корабля, учитывая его последнюю зарегистрированную траекторию.

– Интригующе, – сказал Мурнау, – значит «Ксанф» что-то вез. Информацию. Технику. Сырье. Дорн укрепляет позиции, это в его характере. Кулаки уйдут в глухую оборону и постараются выдержать надвигающуюся бурю. Я скажу, пусть попытаются, и пусть Гвардия Смерти покажет им тщетность их безнадежного дела, – он задумался на миг. – Почтенный Моритат, стоит ли нам изменить цели операции, а этот предназначенный для Терры груз обнаружить и доставить стратегам магистра войны?

– Нет, – ответил Форгал, – оставим эту утонченность нашим кузенам из XX Легиона. Это война, а сыны Мортариона имеют дело со смертью, а не сбором бессмысленных деталей. Приказ прежний. Никаких выживших, Моргакс. Ты понял?

– Будет сделано, – заверил его капеллан.

– «Жало Барбаруса» скоро вернется за вами, – сказал Форгал, – затем скука варпа и на луны-заводы Униплекс Минора. Закончи дело и сделай это быстро.

* * *

Когда Мурнау шагал под моросящим дождем по мелководью, он увидел еще одну вспышку. Его доспех зарегистрировал тепловой след энергетического оружия, который исходил из разрушенного фрагмента корпуса. Туман и тучи мошек поредели, и капеллан увидел все величие космической победы Форгала. Останки корабля представляли искореженные развалины. Все, что осталось от «Ксанфа» – артиллерийская секция миделя, готическое великолепие которого по мере затопления одного отсека за другим одним концом уходило под поверхность вскипевшего болота.

Мурнау оценил цель взглядом тактика. В то время как один конец оторванной секции затонул, второй возвышался подобно металлической горе. Капеллан пробежался оптикой по открытым внутренностям корабля, разрушенным пожарами и истекающих различными газами и гидравлическими маслами. Отверстия и дыры в смятой обшивке корпуса предоставили лоялистам амбразуры и возможность не подпускать близко атакующую Гвардию Смерти. Ее подстерегал прерывистый огонь из лазерных карабинов и болтеров.

Пробежав по вокс-каналам, Мурнау нашел сержанта Грулла Горфона, выкрикивающего грубые приказы своему отделению. Гвардия Смерти занимала позиции возле правого борта фрегата. Он получил самые тяжелые повреждения, и Имперские Кулаки проделали впечатляющую работу по укреплению переходных шлюзов и баррикадированию брешей в корпусе на других направлениях.

Капеллан нашел воинов Горфона, когда те передвигались между избитыми болтерными снарядами стволами окаменевших гигантов. Как и Мурнау, они находили зловещее возбуждение в окружающей среде, вокруг них умирал мир, из этой смерти рождалась новая жизнь. Это была скользкая, зловонная, мерзкая форма жизни, но, тем не менее, жизнь. Так как враг укрепился внутри разбитого «Ксанфа» и имел в своем распоряжении все боеприпасы фрегата, Гвардейцы Смерти решили лишить их безопасных укрытий.

Моргакс Мурнау считал, что для каждой работы есть свой идеальный инструмент. На борту «Жала Барбаруса» среди контингента Гвардии Смерти имелся таковой. Грубое и бескомпромиссное средство беспощадного опустошения – отделение уничтожителей Горфона, известное под именем «Могильщики».

Уничтожители привлекали худших из числа Легионес Астартес. Космодесантников, которых офицеры Легиона держали на коротком поводке: бездушных, склонных к разрушению, не знающих пощады, тех, для кого галактика должна пылать. Тем не менее, в случаях крайней необходимости прибегали к исключительным талантам этих воинов. Оружие массового разрушения извлекали из темных недр арсенала, а аппетит уничтожителей к истреблению возбуждался шансом на кровавую и свирепую битву.

Форгал приказал, чтобы выживших не было. И Мурнау вызвал Могильщиков.

Шлепая по трясине среди всплесков болтерных снарядов, Мурнау подошел к Зорраку – одному их специалистов тяжелого вооружения Могильщиков. Его броня была неокрашенной, но забрызгана грязью в качестве подходящего камуфляжа. Прижавшись ранцем к гниющему стволу окаменевшего железного дерева, уничтожитель прижимал к груди громоздкую ракетную установку. Зоррак кивнул, приветствуя проходящего мимо капеллана, от чего разошлись темные спутанные волосы, открыв под собой кровоточащую маску. На покрытом шрамами лице уничтожителя горели маниакальным возбуждением белки глаз, а покрытые струпьями губы изогнулись в дьявольской улыбке. На поясе Зоррака бряцали запасные боеприпасы со специальным снаряжением.

Это были разработанные терранцами кошмары, ужасное оружие из тьмы генетических войн Древней Ночи. Боеголовки, оснащенные сырьем из списанных ядерных реакторов, были настолько радиоактивными, что Зоррак только каким-то чудом не светился в темноте. Вместо этого он и его товарищи платили ужасную цену за применение такого страшного оружия – ожоги и шрамы, нанесенные их рожденным войной телам.

Капеллан отклонился, когда лазерный луч пронзил покрытую грибком кору у плеча Зоррака. Уничтожитель оскалился блестящими белыми зубами, после чего наклонился к пусковой установке и прицелился в разбитый фрегат. Из дергающейся установки вылетели одна за другой ракеты и разорвались в корпусе фрегата, окутав корабль слепящим сиянием. Некоторые превратили отверстия и искореженные вмятины в еще большие бреши для ожидающей Гвардии Смерти. Другие вызвали цепь внутренних взрывов, которые пробежались по кораблю, наполнив внутренние помещения чрезвычайно токсичными радиоактивными веществами и вынудив сервов Легиона покинуть свои посты.

Капеллан шагал под прикрытием самых больших железных деревьев, трясина цеплялась в каждый его шаг. Попадавшиеся навстречу уничтожители приветствовали Мурнау безумными взглядами и изъеденными язвами усмешками. У всех воинов отделения Горфона были радиационные ожоги и болезненный отталкивающий вид, характерный для их специализации. Вооруженные массивными болт-пистолетами, они перебежками от дерева к дереву приближались к остову, останавливаясь только, чтобы бросить в него радиационные гранаты. Гвардейцы Смерти периодически осыпали тонущую секцию очередями крупнокалиберных снарядов, ревя с мрачным весельем в ответ на попытки лоялистов сразить их.

Со стороны остова «Ксанфа» раздался грохот запирающего механизма орудийного станка. Мурнау узнал звук. Вокс-канал наполнился какофонией предостережений.

– Выстрел! – услышал он крик сержанта Горфона, адресуемый его людям.

Капеллан навел оптику на смятый борт фрегата. Из темноты искореженной амбразуры появился массивный ствол единственного орудия. Каким-то образом капитан Латам ввел в действие одну из оставшихся пушек, а выжившие передвинули ее на позицию на поврежденном лафете.

Мурнау нигде не мог укрыться от плазменного выстрела, свидетельством тому были открытое пространство и тлеющие огрызки железных деревьев. Орудие обладало опустошительной мощностью, но без откалиброванного прицела было неэффективным. По возвышению гигантского ствола Мурнау определил, что траектория выстрела в лучшем случае была настильной. Импровизированный расчет за чудовищем не собирался тратить впустую выстрел, и капеллан предположил, что лоялисты скорее возьмут прицел выше, чем выстрелят без всякой пользы в болото.

– Делай, что хочешь, – прошипел Мурнау сквозь зубы. Он невозмутимо опустился на колени в воду и склонил череп-шлем. – Я не боюсь смерти…

Все вокруг стало белым.

Рев орудия, предназначенного для боя между космическими кораблями, встряхнул его до самых костей. Авточувства доспеха мгновенно отключились, а слякоть вокруг него выкипела в пелену грязного пара.

Мурнау с мрачной самодовольной усмешкой вскочил на ноги прежде, чем восстановилось его зрение. Как он и предугадал, плазменный луч прошел над их позицией и выжег просеку в окаменевшем лесу. Ствол огромного орудия исчез, отброшенный на свой колоссальный лафет, но Мурнау почувствовал, что через открытый орудийный порт на него смотрят разочарованные глаза.

Пройдя через вязкую топь, Мурнау обнаружил довольного сержанта Горфона, который ждал его. Двое Могильщиков – покрытые многочисленными шрамами братья Кхургул и Гхолик – выкрикивали возле омертвевших стволов деревьев непотребные ругательства в сторону тонущего корабля, подзуживая Имперских Кулаков. Они стреляли в открытые и более уязвимые места остова из огромных пистолетов и швыряли связки гранат. Их взрывы окутывали болото радиоактивным туманом, убивавшим насекомых, и из-за которого мерцал разбитый корпус «Ксанфа». Через несколько минут Мурнау почувствовал фоновый треск радиации, отфильтрованной боевым доспехом. Броня сказала ему то, что он уже знал – смерть в одной из своих бесчисленных форм нависла тяжелым саваном над всем районом.

– Вдохновляет, капеллан, – сказал сержант уничтожителей, когда Мурнау проделал последние тяжелые шаги по воде, которую тревожили лазерные лучи. Как и его воины Грулл Горфон представлял ужасное сочетание шрамов и ожогов от воздействия радиации. Его бритая голова была похожа на потрескавшуюся коросту, из язв на его худые щеки стекала мерзкая жидкость. А потрескивающий силовой кулак еще больше подчеркивал жуткий вид сержанта, он выглядел кривым, почти горбатым.

– Докладывай о ситуации, сержант, – капеллан говорил подчеркнуто резко, но если его тон и встревожил Горфона, то уничтожитель это никак не показал.

– Кулаки прикрывают этот обломок крепче, чем задницу Дорна, – грубо поведал сержант. – Баррикады и переборки заварены. Большое количество сервов – думаю, около сорока – держат под огнем подходы, и они ввели в действие пушку правого борта. Все этого произошло до того, как настоящая проблема в виде Ориэля Латама и четырех его ветеранов скрылась там.

– Наши потери? – спросил Мурнау.

– Трое, – ответил ему Горфон с небрежным смирением. – Это чертово орудие убило Рорка с первого выстрела. Латам и его ублюдочные братья сняли Урз-кала и Ортага, когда они проводили разведку незащищенных входов. Хорошая новость в том, что у Латама заканчивается время. Этот обломок тонет и чем больше он принимает болотной воды, тем быстрее погружается. Думаю, после того как мои уничтожители проделали между палубами радиоактивную дыру, герой Латам скоро отступит внутрь.

Мурнау обратил обжигающие линзы черепа-шлема на Горфона.

– Боюсь, эти новости не достаточно хороши, сержант, – прошипел капеллан, в его голос частично вернулась прежняя маниакальная болезненность. – Форгал ускорил наш график. Моритат отправил верных псов Дорна долгой дорогой смерти, но именно нам выпало проводить их до конца пути. У нас немного времени до эвакуации. Ты слышишь меня, Горфон?

Сержант медленно кивнул, но не сдержал безумной усмешки, растянувшей покрытые струпьями губы.

– Мы можем взять «Ксанф», – сказал он, – но это будет стоить крови. Наши потери будут высокими.

Капеллан кивнул.

– Думаешь, Владыка Смерти хочет, чтобы ты сопровождал его вечно?

Невольная усмешка превратилась в мрачный смешок двух воинов.

– Думаешь, это не касается всех нас? – добавил Мурнау, как себе, так и Горфону и его ужасным уничтожителям. – Собирай отделение, сержант, для прямого штурма вражеского корабля. Мы проделаем собственный вход и возьмем боем Латама и его Кулаков.

– Да, брат-капеллан, – заверил его Горфон, после чего вернулся к воксу доспеха. – Могильщики, – обратился по связи сержант уничтожителей, – немедленно отходите к моей позиции. Отдан приказ – абордаж. Зоррак и Хадар-Гул обеспечивают прикрытие. Заградительный огонь. По всему фронту.

Мурнау вытащил пистолет и ждал среди железных деревьев, пока оставшиеся Могильщики направлялись через лазерный огонь по мелководью к позиции сержанта. Как и было приказано Зоррак и Хадар-Гул вели по «Ксанфу» беспрерывный и ослепляющий огонь радиационными ракетами. Уничтожители крались по грязи, как крабы. Мурнау показалось, как корабль тряхнуло от серии взрывов. Под таким опустошительным отвлекающим огнем у Кулаков, их сервов и матросов было мало шансов помешать врагу.

Переведя пистолеты на автоматический режим, Кхургул и Гхолик вышли из укрытия и открыли огонь, прикрывая Горфона. Силовой кулак сержанта уничтожителей зашипел темной энергией, когда космодесантник сомкнул огромные металлические пальцы и ударил по стволу железного дерева костяшками. Он бил снова и снова, кромсая почерневшую древесную массу и разрушая основание гиганта лесистой луны. Древнее колоссальное дерево подалось с пронзительным треском, и Гвардейцы Смерти проводили глазами его окаменевшую крону, которая свалилась на корабль. Верхушка тяжелого металлического ствола пробила изувеченную секцию корпуса и остановилась в новой, зияющей бреши.

– Ко мне, Могильщики! – заревел Горфон. Мурнау воздел крозиус арканум над сержантом, что уничтожитель воспринял, как благословение их стараний. Поклонившись, сержант перелез через расколотый ствол и перешел на тяжелый бег по скату, устроенному упавшим деревом.

Могильщики последовали один за другим. Каждый Гвардеец Смерти вернул один из пистолетов в кобуру и вынул клинок. Цепные мечи уничтожителей были короткими, широкими, в форме фальчиона, подходящее оружие, чтобы рубить на куски вражеских воинов, скрывающихся в замкнутых пространствах и тенях упавшего корабля.

Когда керамитовые ботинки Мурнау давили омертвевшую кору упавшего дерева, капеллан почувствовал удары болтерные снаряды Кулаков по нижней части ствола.

К то времени как капеллан добрался до корпуса «Ксанфа», Горфон и его уничтожители были уже внутри. Выставив пистолет и используя крозиус, чтобы убирать в сторону завесы из электрокабелей и протекающих гидропроводов, Мурнау следовал за быстрым продвижением отделения уничтожителей Легиона.

Ему доставляло радость находить одних мертвецов на их извилистом пути. Оторванная секция представляла собой изматывающий лабиринт наклонных коридоров, разрушенных отсеков и искореженных надстроек. Повсюду были тела – останки сервов, которым не повезло выжить после ужасного падения и изувечившего лес удара. Лампы слабо мигали гаснущим электричеством, а полумрак был насыщен радиоактивным туманом. Внутри корабля все было покрыто порошкообразными осадками страшного обстрела. Они осели на темном доспехе пробиравшегося в темноте капеллана.

Мурнау шагнул через рваную дыру в переборке. Металл стекал вниз, здесь уничтожители использовали мельта-бомбы, чтобы пробиться в изолированный отсек. Пройдя через струйки застывающего металла, Мурнау оказался посреди бойни.

Здесь были новые трупы, у большинства отсутствовали конечности. Тела были изувечены рваными дырами, разбросаны по сторонам в диком натиске абордажа. Все члены экипажа и сервы Имперских Кулаков были мертвы или же умирали. Многие сжимали лазерные карабины и пистолеты. Капеллан мог представить стаккато светового спектакля из лучей и лазерных импульсов, который встретил уничтожителей и осветил темноту между палубами.

Как только начался рукопашный бой, смертные матросы, по-видимому, совсем не оказали сопротивления. Они были слишком больными, слишком слабыми. Они сделали то, что им приказали хозяева из Легиона и удерживали силы магистра войны на расстоянии, но они сделали это на коленях, моля о смерти. Страдания и муки, пережитые на борту «Ксанфа», были почти осязаемы. Мурнау понял, что улыбается под личиной шлема.

Палуба была скользкой от рвоты и телесных жидкостей, включая растущие лужи пролитой крови, а многие тела лежали с повязками на сломанных руках и ногах, и вокруг лысеющих голов. Повсюду были ужасающие свидетельства воздействия арсенала уничтожителей. Радиация отравляла. Вызывала язвы, волдыри. Под давно сброшенными из-за сильного жара одеждами кровоточила плоть. Даже если бы Могильщики не прорубили своими руками дорогу через корабль, сервы фрегата все равно бы умерли. Горфон был прав: у выживших истекало время. Сыны Мортариона просто предоставили благословенное освобождение и облегчили их страдания визжащими клинками и болтерными снарядами.