Текст книги "Война Калибана"

Автор книги: Джеймс С. А. Кори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 32 страниц)

– Набрали детишек. На хоровой кружок хватит, а на бейсбольную команду маловато, – ответил Амос.

– Мэй здесь, – сказал Пракс. – С ней все хорошо.

– Рада слышать, – сказала Бобби, и в ее голосе сквозь усталость пробилась настоящая радость.

Амос с Праксом вошли в шлюз и поставили тележки у стены, а Бобби осталась снаружи. Пракс проверил индикаторы перевозочных клеток. Воздуха должно было хватить еще на сорок минут.

– Давай, – скомандовал Амос, – мы готовы.

– Включаю аварийный сброс, – отозвалась Бобби, и бронированный скафандр распался. Странное было зрелище: жесткие слои броневых пластин раскрывались, как лепестки цветка, и опадали, обнажая застывшую с закрытыми глазами и открытым ртом женщину. Когда она протянула к Амосу руку, Пракс вспомнил, как подалась к нему из клетки Мэй.

– Давай, док, – сказал Амос.

– Шлюзование, – ответил Пракс.

Он закрыл наружный люк и пустил в камеру свежий воздух. Через десять секунд грудь Бобби заходила ходуном. Через тридцать секунд давление достигло семи восьмых атмосферного.

– Как наши дела, ребята? – спросила Наоми, пока Пракс открывал клетки.

Дети еще спали. Мэй по младенческой привычке засунула в рот два пальца. Пракс опять заметил, как она повзрослела.

– Дела в порядке, – ответил Амос. – Предлагаю убраться отсюда на хрен и застеклить весь шарик.

– Отнюдь не херовое предложение, – поддержала по другому каналу Авасарала.

– Принято, – согласилась и Наоми. – Мы к взлету готовы. Дайте знать, когда устроите новых пассажиров.

Пракс стащил с головы шлем и сел рядом с Бобби. Она, в черной чешуе трико, словно сейчас вышла со спортивной тренировки. Но ему было все равно, кто рядом с ним.

– Рада, что ты вернул дочку, – сказала она.

– Спасибо. Жаль, что ты потеряла скафандр, – сказал он.

Бобби пожала плечами.

– От него все равно один вид остался.

– Шлюзование закончено, Наоми, – сказал Амос. – Мы дома.

Глава 52
Авасарала

– Мы теперь все друзья, – сказал Соутер. Разговор без временного лага был удовольствием, в котором Авасарала не стала себе отказывать. – Если малость примнем свои острые углы, друзьями и останемся. Думаю, и нам и им понадобится не один год, чтобы вернуть флоты к прежнему состоянию.

– А дети?

– Ими занимаются. Мой старший медик держит связь со специалистами по детским иммунным заболеваниям. Осталось только найти их родителей и разослать всех по домам.

– Хорошо, – кивнула Авасарала, – это я и хотела услышать. А те?

Соутер кивнул. При низкой силе тяжести он выглядел моложе. Как и она. Кожа не обвисала, и представлялось возможным увидеть, каким он был в юности.

– Мы получили контрольные коды на сто семьдесят один снаряд. Все они быстро движутся в сторону Солнца, но не ускоряются и не уклоняются от курса. Нам, собственно, остается подождать и подпустить их поближе к Марсу, после чего уничтожить.

– Уверены, что это хорошая мысль?

– Под «поближе» я понимаю «на несколько недель пути» на нынешней скорости. Космос велик.

Последовала пауза, означавшая нечто большее, чем минуту тишины.

– Я хотел бы, чтобы вы вернулись домой на нашем корабле, – заметил Соутер.

– Чтобы застрять здесь с бумагами еще на несколько недель? Не дождетесь! Кроме того, возвращение вместе с Джеймсом Холденом, сержантом Робертой Драпер и Мэй Менг – это очень подходящий символ. Пресса схавает с удовольствием. Земля, Марс, внешние планеты и Джеймс Холден, кого бы он теперь ни представлял.

– Знаменитость? – предположил Соутер. – Самостоятельная нация.

– Парень не так уж плох, если отвлечься от его праведности. И я на его корабле, а его корабль может брать разгон уже сейчас, не требуя ремонта. Я наняла его. Теперь ни один хрен не посмеет упрекнуть меня в нецелевом расходовании средств.

– Ну что ж, – сказал Соутер, – тогда увидимся в колодце.

– Увидимся, – ответила она и отключилась.

Встав с места, Авасарала неторопливо проплыла через рубку. Так легко казалось спорхнуть вниз по шахте трапа – словно в детском сне. Искушение было велико. На практике же она предвидела, что либо слишком сильно толкнется и во что-нибудь врежется, либо толкнется так слабо, что сопротивление воздуха остановит ее вне досягаемости до любой опоры. Так что Авасарала воспользовалась зацепами для рук и медленно потянула себя вниз, к камбузу. Переборка открылась перед ней и затворилась позади, тихонько прошипев гидравликой и металлически лязгнув. На жилой палубе слышались голоса, хотя она сначала не разбирала слов, а когда разобрала, людей еще не было видно.

– …Надо закрыть, – говорил Пракс. – То есть теперь для него уже нет оснований. Как ты думаешь, мне не могут предъявить иск?

– Иск всякому могут предъявить, – отвечал Холден, – только вряд ли выиграют дело.

– Но я вовсе не хочу ни с кем судиться. Надо его закрыть.

– Я выставил на сайт уведомление о нынешнем положении дел и запросил подтверждения на право перевода денег.

Авасарала втянула себя в камбуз. Пракс с Холденом парили у кофеварки. Пракс ошалело хлопал глазами, а лицо Холдена выражало некоторое самодовольство. Оба держали в руках по груше с кофе, но Пракс о своей, кажется, позабыл. Глаза у него были совсем круглыми, а челюсть отвисла, вопреки невесомости.

– Кому иск? – спросила Авасарала.

– Теперь, когда мы вернули Мэй, – объяснил Холден, – Пракс хочет, чтобы ему перестали слать деньги.

– Их слишком много, – подхватил ботаник, с надеждой глядя на нее, словно ждал, что Авасарала немедленно поможет.

– Избыточный бюджет? – спросила Авасарала.

– Ну, на то, чтобы бросить работу, ему не хватит, – сказал Холден. – Во всяком случае на роскошную жизнь маловато.

– Но они же твои, – с надеждой обратился к нему Пракс. – Счет открывал ты.

– Плату за «Росинант» я уже снял. Не сомневайся, ты с нами щедро расплатился, – отмахнулся Холден. – Все, что осталось, твое. Ну, ваше с Мэй.

Авасарала недовольно поморщилась. Это немного подрывало ее планы. Она думала, что сейчас самое подходящее время впрячь Пракса в контракт, а Джим Холден снова влез в последний момент и все испортил.

– Поздравляю, – протянула она. – Никто не знает, где Бобби? Мне надо с ней поговорить.

– В последний раз, когда я ее видел, она направлялась к мастерской.

Авасарала поблагодарила и потащилась дальше. Если Праксидик Менг теперь финансово независим, он не так охотно возьмется за работу по восстановлению Ганимеда – во всяком случае, не за деньги. Может, она сумеет воздействовать на его гражданское сознание? Они с дочерью стали воплощением трагедии Ганимеда, и его лицо во главе стола будет значить для людей больше, чем все рассуждения о том, как плохо им придется, если не наладить поставки продовольствия. Возможно, Менг из тех, кто покупается на такое. Надо будет обдумать.

И опять она двигалась так медленно и осторожно, что издалека услышала голоса. Бобби и Амос – оба смеются. Авасарале не верилось, что она застала их в интимную минуту, но в смехе чувствовалось что-то такое. Потом восторженно взвизгнула Мэй, и Авасарала поняла.

На ее взгляд, механическая мастерская была самым неподходящим на корабле местом для детских игр, за исключением, разве что, реакторного зала, однако Мэй была здесь: висела в воздухе, размахивая руками и ногами. Черные, отросшие до плеч волосы взметнулись вихрем, не успевая за плавным кувырком тела. Бобби поймала малышку и кинула обратно к Амосу. Авасарала отметила, что у девочки скоро станут меняться молочные зубы, и подумала, много ли она вспомнит об этой истории, когда станет взрослой.

– Вы с ума сошли? – строго спросила она, дождавшись, пока Амос поймает девочку. – Здесь не игровая площадка.

– Да ладно, – ответил Амос, – мы здесь ненадолго. Капитану с доком надо было минутку потолковать спокойно, вот я и увел малышку сюда. Экскурсия по кораблю.

– Может, они и попросили вас поиграть с нею, но не подразумевали, что вы станете использовать ее вместо мяча, – отрезала Авасарала, надвигаясь на механика. – Дайте мне ребенка. Вы все совершенно не умеете обращаться с маленькими девочками. Даже странно, как вы умудрились дожить до своих лет?

– А что такого? – ухмыльнулся Амос, протягивая ей малышку.

– Иди к нянюшке, – сказала Авасарала.

– Что это – «нянюшка»? – спросила девочка.

– Я твоя нянюшка, – ответила Авасарала, принимая девочку на руки. По привычке она хотела подставить бедро, чтобы удержать тяжесть. Странно было взять в руки невесомого ребенка. Приятно, но странно. От Мэй пахло воском и ванилью. – Долго нам еще ждать тяги? Мне ох… ох как несладко болтаться по кораблю на манер воздушного шарика.

– Вот Алекс с Наоми закончат проверку компьютеров – и снимаемся, – сказал Амос.

– А где папа? – спросила Мэй.

– Хорошо, – ответила Амосу Авасарала. – Нас поджимает расписание, а за уроки воздухоплавания я вам не платила. Папа разговаривает с капитаном, Мэй.

– Где? – капризно протянула девочка. – Где он? Хочу к папе!

– Я тебя отведу, крошка, – успокоил Амос, подавая ей широкую лапу, и обернулся к Авасарале. – На пять минут ее хватает, а потом: «Где папа?»

– Хорошо, – кивнула Авасарала. – Они друг друга стоят.

– Угу.

Механик подтянул девочку к своему центру тяжести и толчком направил себя к камбузу. Ему зацепы были ни к чему. Проводив их взглядом, Авасарала обратилась к Бобби. Та плавала, окруженная волнами собственных волос. Авасарала еще не видела ее такой расслабленной. Спокойствие на лице должно было придавать девушке умиротворенный вид, но Авасарале вдруг представилась утопленница.

– Ну что, – спросила Бобби, – ваши техники с Земли ответили?

– Ответили, – кивнула Авасарала, – был очередной всплеск энергии. Сильнее, чем прежние. Пракс не ошибся. Это единая сеть, и, хуже того, они не страдают от задержки сигнала. Венера отозвалась прежде, чем информация о битве могла ее достичь физически.

– Так, – проговорила Бобби. – Это плохо, да?

– Это странно, как лифчик на епископе, но кто бы знал, что это значит? Они рассуждают о спин-связанных сетях, что бы под этим ни подразумевалось. Самая внятная из теорий говорит, что для протомолекулы это вроде всплеска адреналина. Когда одна часть подвергается насилию, остальные настораживаются, пока опасность не минует.

– Ну, значит, она хоть чего-то боится. Приятно слышать, что в чем-то она уязвима.

Минуту обе молчали. Вдалеке что-то звонко рассыпалось, взвизгнула Мэй. Бобби напряглась, Авасарала же и глазом не моргнула. Любопытно, как реагируют на девочку непривычные к детям люди. Они не умеют отличить восторженного визга от плача. Авасарала уже поняла, что на этом корабле только она и Пракс разбираются в детских воплях.

– Я тебя искала, – сказала она.

Бобби пожала плечами.

– Вот я здесь.

– Это плохо?

– Не поняла. Что плохо?

– Что ты здесь.

Бобби отвела взгляд, замкнулась. Этого Авасарала и ожидала.

– Ты собиралась умереть, а Вселенная тебя снова надула. Ты победила. Ты выжила. И все проблемы остались.

– Некоторые остались, – признала Бобби. – Хотя и не все. И мы выиграли в вашей игре.

Авасарала расхохоталась так, что ее раскрутило в воздухе. Дотянувшись до стены, она остановила вращение.

– Моя игра! В ней не бывает победы. Просто мы пока не проиграли. Вот Эрринрайт – он проиграл. И Сорен. И Нгайен. Я вывела их из игры, а сама осталась, но что дальше? Эрринрайта с треском выставят в отставку, а мне предложат его работу.

– Вы этого хотите?

– Хочу или не хочу – не важно. Мне ее предложат, потому что, если Пузырь-башка этого не сделает, люди решат, что он мной пренебрегает. А если я не возьмусь, решат, что я уже не так голодна, чтоб меня бояться. Я буду отчитываться непосредственно перед генеральным секретарем. Больше власти, больше ответственности. Больше друзей и больше врагов. Так приходится платить за игру.

– Похоже, должен быть выбор.

– Он есть. Я могу уйти в отставку.

– А почему бы и нет?

– О, я уйду, – ответила Авасарала, – в тот день, когда ко мне вернется сын. А ты? Хочешь уйти?

– Вы спрашиваете, по-прежнему ли я ищу смерти?

– Да, я об этом.

Повисла пауза. Это было хорошо. Значит, Бобби действительно обдумывает ответ.

– Нет, – сказала она, – думаю, нет. Погибнуть в бою – одно дело. Этим можно гордиться. А просто уйти, чтобы уйти, – это не для меня.

– Ты в интересной позиции, – сказала Авасарала. – Подумай, как ее использовать.

– В какой же это позиции? Вольного наемника?

– Предательница своего правительства и герой своей родины. Мученица, оставшаяся в живых. Марсианка, чей лучший и единственный друг вот-вот возглавит правительство Земли.

– Вы не единственный мой друг, – возразила Бобби.

– Чушь. Алекс и Амос не в счет. Оба только и думают, как бы залезть тебе в трусы.

– А вы – нет?

Авасарала снова расхохоталась. Бобби хоть улыбнулась наконец. Она не улыбалась с самого возвращения. Но вздохнула глубоко и тоскливо.

– Все равно меня это преследует, – призналась она. – Я думала, пройдет. Думала, если я встречусь с ним лицом к лицу, это пройдет.

– Это не проходит. Никогда. Но ты научишься.

– Чему?

– Терпеть, – сказала старуха. – Подумай, чем бы ты хотела заняться. Подумай, кем ты хочешь стать. А потом приходи ко мне, и я, если сумею, все исполню.

– Почему? – спросила Бобби. – Серьезно, почему? Я солдат. Я выполняла задание. Да, оно оказалось необычнее и труднее, чем все прежние, но я его выполнила. Потому что надо было выполнить. Вы мне ничем не обязаны.

Авасарала вздернула бровь.

– Политический блат – мой способ выражать симпатию, – объяснила она.

В динамике корабельной связи раздался голос Алекса:

– Ну, люди, мы вернулись и, если никто не возражает, через тридцать секунд даем тягу. Все готовы набрать вес?

– Спасибо за предложение, – сказала Бобби, – но, может, я не стану торопиться его принимать.

– А что будешь делать пока? Дальше?

– Вернусь домой, – сказала Бобби. – Хочу повидать родных. Папу. Думаю, останусь с ними на время. Разберусь, кто я такая. И как начать заново. Вроде того.

– Дверь открыта, Бобби. Когда она тебе понадобится, она будет открыта.

Возвращение на Луну было вроде занозы в заднице. Семь часов в день Авасарала проводила в кресле-амортизаторе, пересылая и получая сообщения с разнообразной задержкой сигнала. На Земле успешную карьеру Эрринрайта отметили нешумной церемонией, после чего он решил проводить больше времени с семьей на птицеводческой ферме, или чему он там вознамерился посвятить оставшиеся до смерти десятилетия. Чем бы ни занялся, политической власти у него уже не будет.

Расследование на базе Ио продолжалось, и на Земле потихоньку катились головы. Но не на Марсе. Те члены марсианского правительства, кто поддерживал Эрринрайта, легко отделались. Лишившись самого мощного в истории биологического оружия, они спасли свои карьеры. Политика полна такими горькими шутками.

Авасарала издалека выстраивала свой новый кабинет. К тому времени как она в него войдет, он уже месяц будет на ходу. Это было похоже на управление машиной с заднего сиденья, и Авасаралу это страшно злило.

Вдобавок Мэй Менг решила, что с бабушкой весело, и каждый день претендовала на ее внимание. Авасарале некогда было играть с маленькими девочками – но время, конечно, находилось. И она играла. И еще ей требовались тренировки, чтобы не попасть в больницу после возвращения к обычной силе тяжести. От стероидных коктейлей все тело обдавало жаром и засыпать было трудно. Обе ее дочери отпраздновали дни рождения, а она присутствовала только на экране. Один раз с двадцатиминутной задержкой, другой – с четырехминутной.

Когда они обгоняли облако несущихся к Солнцу протомолекулярных монстров, Авасаралу две ночи мучили кошмары, но понемногу отошло. За каждым снарядом следили два правительства, и Эрринрайтова посылка со смертью беззвучно и плавно неслась к собственной гибели.

Авасарале не терпелось попасть домой.

Швартовка на Луне раздразнила, как ломтик яблока, поднесенный к губам изголодавшейся женщины. Мягкая синева и белизна освещенной Солнцем планеты, черная с золотом ночная сторона. Какой прекрасный мир! Такого нет во всей Солнечной системе. Там, внизу, был ее дом. Ее кабинет. Собственная постель.

Но не Арджуна.

Тот встретил ее на посадочной площадке – в новом костюме, с букетом свежей сирени в руке. Он тоже выглядел моложе в низком тяготении, хотя глаза немного покраснели. Идя к нему, Авасарала чувствовала на себе любопытные взгляды Холдена и его команды. Что за мужчина выдержал брак с такой шершавой и жесткой стервой, как Крисьен Авасарала? Кто он ей: господин или жертва? Как такое вообще может быть?

– С возвращением, – тихо сказал Арджуна, когда она склонилась к его плечу.

Он пах самим собой. Она стояла, уткнувшись лицом ему в грудь, и уже не так скучала по Земле.

Она уже была дома.

Глава 53
Холден

– Привет, мама. Мы на Луне!

Задержка сигнала с Луны была крошечной, всего шесть секунд в обе стороны, и все же перед каждым ответом возникала неловкая пауза. Сердце пять раз успело стукнуть, прежде чем лицо матери Элизы в камере ее гостиничного видео осветилось радостью.

– Джимми! Ты спустишься?

Она говорила о спуске в колодец. О возвращении домой. И Холдену до боли хотелось спуститься. Он много лет не заглядывал на родительскую ферму в Монтане. Но сейчас с ним была Наоми, а астерам на Землю ход заказан.

– Нет, мам, в другой раз. Но я прошу вас всех слетать ко мне сюда. Рейс шаттла – подарок от меня. А принимает нас госсекретарь ООН Авасарала, так что номера будут роскошные.

Задержка сигнала располагала к непрерывному потоку слов. В обычном разговоре собеседник неуловимыми сигналами дает понять, что теперь его очередь высказаться. Холден заставил себя остановиться и стал ждать ответа. Элиза смотрела в экран, пережидая паузу. Холден видел, как она постарела со времени его последней побывки. Темно-каштановые, почти черные волосы подернулись сединой, смешливые морщинки у глаз и губ стали глубже. Через пять секунд она безнадежно махнула рукой:

– Ох, Том ни за что не полетит на Луну. Ты же его знаешь, он терпеть не может невесомости. Ты уж спускайся и повидай нас здесь. Устроим праздник. И друзей приводи.

Холден улыбнулся ей:

– Мам, вы мне нужны здесь, потому что я хочу вас кое с кем познакомить. Помнишь, я рассказывал про Наоми Нагату? Я говорил, что на нее засматриваюсь. Так вот, кажется, дело зашло дальше. Собственно, я в этом уверен. А сейчас мы проторчим на Луне, пока разгребают эту груду политического дерьма, и я очень хочу, чтобы вы прилетели. Повидать меня, познакомиться с Наоми.

Было очень трудно уловить, как пять секунд спустя мать чуть вздрогнула. И прикрыла испуг широкой улыбкой.

– Зашло дальше? И что бы это значило? Уж не жениться ли задумал? Никогда не сомневалась, что рано или поздно ты захочешь своих детей… – Она сбилась и выдавила неловкую застывшую улыбку.

– Мама, – сказал Холден, – у землян и астеров получаются отличные дети. Мы же не разные виды.

Через пять секунд она поспешно кивнула.

– Но если твои дети будут оттуда… – Улыбка ее немного поблекла.

– …то окажутся астерами, – согласился Холден. – Уж с этим вам придется смириться.

И снова кивок через пять секунд. И опять слишком поспешный.

– Тогда, наверное, придется нам лететь и знакомиться с женщиной, ради которой ты покидаешь Землю. Наверное, она нечто особенное.

– Да, – сказал Холден, – так и есть.

Элиза беспокойно поерзала, но затем ее улыбка вернулась и стала не такой натужной.

– Я затащу Тома в этот шаттл, даже если его придется волочь за волосы.

– Я люблю тебя, мама, – улыбнулся ей Холден.

Его родители всю жизнь провели на Земле. Людей с внешних планет они знали по злым карикатурам из развлекательных передач. Холден не сердился на старших за въевшиеся предрассудки: знал, что первая же встреча с Наоми рассеет их без следа. Несколько дней в ее обществе – и родители сами в нее влюбятся.

– Да, еще одно. Те данные, что я вам посылал. Придержите их для меня. Не поднимайте шума, но сохраните. Не знаю, как пойдут дела в ближайшие месяцы. Они могут еще пригодиться.

– Мои родители – расисты, – говорил он Наоми в ту же ночь.

Она лежала, свернувшись у него под боком, уткнувшись носом в ухо и закинув длинную смуглую ногу ему на бедро.

– Ну и пусть, – шепнула она.

Номер, в котором их поселили стараниями Авасаралы, оказался бесстыдно роскошен. Матрас был такой мягкий, что в лунном тяготении на нем плавалось, словно на облаке. Воздуховоды накачивали тонкие ароматы, созданные собственным парфюмером отеля. На эту ночь он выбрал «траву под ветром». Холден полагал, что парфюм не слишком похож на запах травы, но все равно он был приятным. С легчайшим землистым привкусом. В общем, Холден подозревал, что названия выбираются наугад. И еще – что отель чуточку завышает содержание в воздухе кислорода. Уж очень хорошо ему было.

– Они боятся, что наши детки вырастут астерами, – сказал он.

– Никаких деток, – шепнула она и, прежде чем Холден спросил, как это следует понимать, засопела ему в ухо.

На другое утро он проснулся раньше Наоми, надел лучший из своих костюмов и вышел на станцию. Оставалось еще одно дело, завершив которое он сможет сказать, что с этой чертовщиной покончено.

Надо было повидать Жюля Мао.

По словам Авасаралы, Мао арестовали по делу Ио в числе нескольких дюжин крупных политиков, генералов и глав корпораций. Но лично Авасарала собиралась встретиться только с ним. И поскольку его застали на станции «Л-5», откуда он лихорадочно пытался перебраться на скоростной корабль к внешним планетам, Мао был недавно доставлен к ней на Луну.

Встречу назначили на этот день. Холден попросил у Авасаралы разрешения присутствовать и ожидал отказа. Вместо этого старуха долго и весело смеялась.

– Холден, я просто не способна придумать ничего более унизительного для этого типа, чем твое присутствие. Хрен с тобой, приходи.

Итак, Холден поспешно вышел из отеля на улицу Ловелл-сити. Движущийся тротуар быстро доставил его к станции «трубы», и через двадцать минут он шагнул из вагона в комплекс Новой Гааги. Щеголеватый юный посыльный встретил Холдена у входа и провел по лабиринту коридоров к двери с табличкой «Конференц-зал № 34».

– Вы можете подождать там, сэр, – прощебетал посыльный.

– Нет уж, – Холден похлопал паренька по плечу, – я лучше здесь постою.

Парень чуть кивнул и юркнул в коридор, уже считывая с терминала новое задание. Холден прислонился к стене и стал ждать. В низкой гравитации стоять было не труднее, чем сидеть, а ему очень хотелось посмотреть, как Мао конвоируют по коридору.

Терминал прогудел, приняв сообщение от Авасаралы: «Он идет».

Не прошло и пяти минут, как Мао шагнул из лифта. Его сопровождали необыкновенно рослые полицейские. Руки его были скованы впереди наручниками. Даже в тюремном тренировочном костюме, в наручниках, под конвоем Мао умудрился сохранить надменность и самообладание. Когда они приблизились, Холден выпрямился и шагнул от стены. Один из охранников придержал Мао за локоть и кивнул Холдену. Кивок словно говорил: «От этого парня я жду чего угодно». Холдену представилось, что, если он прямо сейчас выхватит из кармана пистолет и пристрелит Мао на месте, обоих полицейских на эту минуту поразит внезапная слепота и они ничего не заметят.

Но Холден не собирался стрелять в Мао. Он, как всегда в подобных случаях, хотел понять: зачем?

– Дело того стоило?

Мужчины были одного роста, но Мао сумел глянуть на Холдена сверху вниз.

– А вы?..

– О, бросьте, – ухмыльнулся Холден, – вы меня знаете. Я – Джеймс Холден. Я помогал покончить с вашими дружками из «Протогена», а теперь собираюсь покончить с вами. И я же нашел вашу дочь, после того как ее убила протомолекула. И я повторяю вопрос: дело того стоило?

Мао не отвечал.

– Гибель дочери; рухнувшая компания; убийство миллионов человек; мир и стабильность Солнечной системы подорваны, возможно, навсегда. Это того стоило?

– Зачем вы здесь? – наконец отозвался Мао. Он стал меньше ростом при этих словах. И отвел глаза.

– Я был там, в комнате, где Дрезден получил свое, и вашего ручного адмирала убил я. Мне просто показалась, что симметрия требует моего присутствия, когда свое получите и вы тоже.

– Энтони Дрезден, – сказал Мао, – был убит тремя пулями в голову, расстрелян в упор. Это у вас сходит за правосудие?

Холден рассмеялся.

– О, не думаю, чтобы Крисьен Авасарала стала стрелять вам в лицо. Полагаете, то, что ждет вас, будет лучше?

Не дождавшись ответа, Холден повернулся к полицейским и кивнул в сторону двери. Кажется, когда они втолкнули Мао в зал и стали пристегивать его к стулу, на их лицах мелькнуло разочарование.

– Мы будем ждать здесь на случай, если понадобимся, – сказал более крупный из охранников. Оба заняли посты у двери.

Холден вошел и сел в кресло, но с Мао больше не разговаривал. Через несколько минут Авасарала появилась в дверях, не прерывая беседы с кем-то по ручному терминалу.

– Мне насрать, чей там день рождения! Вы все закончите до моего прихода, или я ваши жопы вместо пресс-папье приспособлю!

Она опустилась в кресло через стол от Мао. На Холдена не взглянула, словно не заметила. Он подозревал, что на записи его присутствие в зале тоже не отразится. Поставив терминал на стол, Авасарала откинулась на спинку кресла и выдержала напряженную паузу. А когда заговорила, обратилась к Холдену, все так же не глядя на него:

– Вам заплатили за мою доставку?

– Счет оплачен, – заверил Холден.

– Хорошо. Я хочу предложить вам долговременный контракт. По гражданскому ведомству, разумеется, но…

Мао громко откашлялся. Авасарала улыбнулась ему.

– Я знаю, что вы здесь. Сейчас и вами займусь.

– Я уже подписал контракт, – ответил Холден. – Мы сопровождаем первую флотилию, направленную на восстановление Ганимеда. И думаю, потом нам предложат продолжить эту работу. Многие хотели бы застраховаться от встречи с пиратами.

– Уверены?

Мао побледнел от унижения. Холден позволил себе насладиться этим зрелищем.

– Я больше не работаю на власти, – сказал он. – Такие подряды для меня плохо кончаются.

– Да что вы говорите! Вы работали на АВП. Альянс – не правительство, а команда регбистов с длинным счетом. Да, Жюль, что такое? На горшочек приспичило?

– Это недостойно вас, – прошипел Мао. – Я здесь не для того, чтобы терпеть издевательства.

Авасарала так и засияла улыбкой.

– Уверены? А помните, что я сказала при нашей первой встрече?

– Вы просили рассказать вам о любом участии в проекте «Протогена».

– Нет, – возразила Авасарала. – То есть да, я просила. Но сейчас хотела напомнить о другом. Вы мне лгали. Ваше участие в обеспечении проекта «Протогена» вполне доказано, и тот вопрос не важнее, чем «Какого цвета вторник?». Не о том думаете.

– Давайте к делу, – сказал Мао. – Я мог бы…

– Нет, – перебила Авасарала. – Вам бы сейчас вспомнить, что я сказала, когда вы уходили.

Мао тупо уставился на нее.

– Вижу, придется напомнить. Я сказала, что если узнаю, что вы что-то скрывали, то буду очень недовольна.

– Если совсем точно, – ухмыльнулся Мао, – вы сказали: «Я не из тех, кого стоит злить».

– Значит, помните, – кивнула Авасарала без тени улыбки в голосе. – Хорошо. А сейчас вы узнаете, что это значило.

– Я располагаю дополнительной информацией, которая может послужить…

– Заткни глотку. – В голосе Авасаралы впервые прорвался гнев. – Если еще раз услышу твой голос, велю этим здоровякам вытащить тебя в коридор и избить стулом. Ты меня понял?

Мао промолчал, подтверждая тем самым, что понял.

– Вы не представляете, как дорого мне обошлись. Я получила повышение. Совет экономического планирования? Теперь я во главе. Служба общественного здравоохранения? Я никогда о ней не думала, это была морока для Эрринрайта. Теперь моя. Комитет финансового регулирования? Мой. Вы на два десятилетия испоганили мне календарь. Я не торгуюсь, – продолжала Авасарала, – я торжествую. Я намерена запихнуть вас в такую дыру, что даже жена забудет о вашем существовании. Я собираюсь воспользоваться позицией, которую занимал Эрринрайт, чтобы разнести в клочки и развеять по ветру все, что вы строили. И позабочусь, чтобы вы видели, как это происходит. Единственное, что будет в вашей дыре, – это круглосуточные новости. А поскольку мы с вами никогда больше не встретимся, я позабочусь, чтобы вы вспоминали мое имя всякий раз, когда я уничтожу то, что вы хотели оставить после себя. Я вас сотру.

Мао упорно не отводил взгляда, но Холден видел – это только оболочка. Авасарала точно знала, куда бить. Потому что такие, как он, живут ради наследства, которое оставят после себя. Они видят в себе архитекторов будущего. То, что сулила ему Авасарала, казалось хуже смерти.

Мао бросил взгляд на Холдена, словно говоря: «Я готов принять три пули в лицо – пожалуйста».

Холден улыбнулся ему.