Текст книги "Последний оракул"

Автор книги: Джеймс Роллинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Монк последовал за ними вместе с Петром и Киской. Хотя от диких звуков, издаваемых акустической гранатой, у него заложило уши, он все равно слышал мучительные стоны, которые издавал мальчик. Он прибавил шаг и вскоре оказался на берегу.

Вода бежала по руслу с высокими, крутыми берегами шириной менее четырех метров. Она бурлила и клокотала достаточно громко, чтобы заглушить завывания звуковой бомбы.

Монк махнул рукой Марте и указал рукой вниз по течению. Обезьяна развернулась и двинулась в том направлении. Так они и шли, следуя изгибам реки. После того как они сделали несколько поворотов, жутий вой стал почти совсем не слышен за гребнями холмов.

Первой пришла в себя Киска. Освободившись от руки Монка, она зашагала самостоятельно. Вскоре к ней присоединился и Константин, избавив Марту от необходимости тащить его.

Они все больше удалялись от парализующих звуков, но Монк то и дело оглядывался назад, ожидая в любой момент увидеть пару тигров, крадущихся за ними.

Засмотревшись назад, он налетел на остановившуюся Киску, не удержал равновесия и упал, уронив на землю мальчика. Константин тоже замер на месте рядом с сестрой и придержал Марту. Казалось, что-то напугало их даже больше, чем неумолимо приближавшаяся погоня. Впереди на речной берег выбрался огромный бурый медведь. Он весил не меньше шестисот фунтов и был явно не в духе, растревоженный пронзительными звуками акустических гранат. Поглядев своими черными глазкам на людей, он поднялся на задние лапы, во все свои восемь футов роста, и заревел, обнажив огромные желтые зубы.

Русский гризли.

Символ России-Матушки.

С тем же ревом он опустился на четыре лапы и бросился прямо к ним.

6 часов 03 минуты

Вашингтон, округ Колумбия

Когда пожилой мужчина проснулся, было светло. Свет жалил его глаза, буравил мозг. Он застонал и отвернул голову. К горлу подступила тошнота, рот наполнился горькой слюной. Он с отвращением сглотнул ее.

Мигая от яркого света, мужчина огляделся и выяснил, что привязан к кровати. Хоть и укрытый простыней, он знал, что лежит обнаженный. Комната была белоснежной, стерильной и походила на операционную. Окон не было, только дверь с маленьким зарешеченным окошком. Она была закрыта.

В кресле у кровати, закинув ногу за ногу и положив руки на колени, сидел мужчина в рубашке с закатанными по локоть рукавами. Его пиджак висел на спинке кресла.

– Доброе утро, Юрий,– проговорил он, подавшись вперед. Трент Макбрайд улыбался, но в этой улыбке не было ни грана прежней теплоты.

Юрий посмотрел на свою грудь, а затем огляделся. Он все еще был оглушен и помнил лишь, как в него выстрелили дротиком с транквилизатором.

– Вам ввели противостимулянт,– сообщил Макбрайд.– Нам нужно о многом поговорить, поэтому пришлось привести вас в чувство.

– Как... я...– выдавил Юрий, но договорить не смог: язык распух и едва ворочался во рту.

Макбрайд вздохнул, взял с тумбочки стеклянный стакан с трубочкой и поднес ее к губам Юрия. Тот не стал отказываться.

Теплая вода вдохнула в него жизнь лучше всякой водки. Она отодвинула в сторону нависавшие над ним тени и смыла клейстер с его языка.

– Трент, что все это значит? – Юрий подергал привязанными к кровати руками.– Что вы делаете?

– Заполняю белые пятна.– Макбрайд нажал на кнопку интеркома в изголовье кровати.– Как я уже упоминал, вы были не до конца откровенны и утаили от нас многие аспекты ваших исследований в Челябинске восемьдесят восемь. Мы должны исправить это упущение.

– Что вы имеете в виду?

Юрий прилагал все усилия, чтобы его слова звучали убедительно, но его выдал предательски задрожавший голос. В этот момент он пожалел о своем слабоволии.

– Хм,– промычал Трент, протянул руку и сорвал простыню, которой был укрыт Юрий.– Я думаю, мы можем покончить с неприятной частью и поговорить, как коллега с коллегой..

Юрий опустил взгляд на свое обнаженное тело. Его бледная кожа была испещрена маленькими присосками. К каждой из них было прикреплено какое-то крохотное электронное устройство, а из него, в свою очередь, торчала антенна толщиной с нить. Эти штуки покрывали его ноги от стоп до паха, руки – от кончиков пальцев до плеч, а грудь, утыканная присосками, напоминала шахматную доску.

Прежде чем он успел спросить, что это такое, открылась дверь, и в комнату вошел худой мужчина. Юрий не без труда вспомнил его имя, хотя, казалось, он только что встречался с доктором Джеймсом Ченом. Именно в его кабинете в Институте Уолтера Рида Юрию была назначена встреча.

Дверь бесшумно закрылась.

Чен подошел к ним. В руках он держал ноутбук.

– Мы все настроили,– проговорил он и сел, поставив ноутбук на тумбочку.

Когда Чен раскрыл компьютер, Юрий успел бросить взгляд на экран. Там была изображена стилизованная человеческая фигура с раздвинутыми в стороны конечностями и усеянная светящимися точками.

– Электроакупунктура,– сказал Макбрайд и широким жестом обвел присоски на теле Юрия.– Микроэлектроды введены в основные акупунктурные точки по средним меридианам. Я не претендую на исчерпывающее понимание всего этого. Специалист тут доктор Чен. Благодаря этой технологии он добился впечатляющих успехов в облегчении боли и даже проведении хирургических операций в полевых условиях и без применения общего наркоза. Блестящая работа, потому он и был приглашен в «Ясоны» Затем благодаря разработанной им новаторской технологии использования микроэлектродов я предложил ему принять участие в нашем совместном исследовании. Таких же микроэлектродов, которые вы применяете на своих подопытных субъектах.

Макбрайд щелкнул ногтем по одной из антенн, и Юрий почувствовал укол боли.

– Мы выяснили, что таким способом мы можем не только облегчат i боль, но и усиливать ее.

– Трент! Не надо! – взмолился Юрий.

Не обращая на него внимания, Макбрайд повернулся к Чену и указа и ему на присоску возле колена Юрия и еще на одну, около паха.

Ученый поднял стилус и нарисовал им прямую линию на экране компьютера, как бы соединив между собой две указанные точки.

Ноги Юрия пронзила невыносимая боль. Из его горла вырвался хриплый крик. Ему показалось, будто кто-то острым скальпелем сделал глубокий, до кости, надрез от колена до паха. Боль исчезла так же внезапно, как и пришла.

Задыхаясь, Юрий опустил глаза на свое обнаженное тело, ожидая увидеть хлещущую кровь, но кожа была совершенно целой. Макбрайд снова широким жестом указал на маленькие присоски.

– И мы можем делать то же самое между любыми из этих точек, в любом направлении. Мы можем освежевать вас заживо, не прикоснувшись при этом ни к одному волоску на вашем теле. Виртуальная – и очень болезненная – операция.

– 3-зачто?..

Лицо Макбрайда было бесстрастным, но глаза горели злостью.

– Я получу ответы на свои вопросы? Да или нет? Давайте начнем с того, что вы утаили от нас относительно детей.

– Я не...

Макбрайд повернулся к Чену.

– Нет! – закричал Юрий. Макбрайд снова склонился над ним.

– В таком случае не надо играть со мной в прятки. Нам без труда удалось воспроизвести ваши усилители. Технические схемы, предоставленные вашей командой, были весьма точны и подробны, хотя и не отличались новаторством. Это были всего лишь продвинутые устройства ТЭС. Мы попытались добиться результатов, аналогичных вашим, используя пару аутистов-савантов в Канаде. Увы, результаты экспериментов оказались.. скажем так, неутешительными.

Юрий внутренне сжался. Значит, американцы продвинулись так далеко, как не предполагала даже Савина. Они уже приблизились к пониманию того, насколько уникальна ситуация в Челябинске-88.

– Итак,– продолжал Макбрайд,– что вы держали от нас в секрете? Юрий слишком долго медлил с ответом, и по его груди полоснула нестерпимая боль. Мучительная судорога выгнула его тело дугой, и он закричал так громко, что наружу не вырвалось ни одного звука.

Когда боль отступила, Юрий, дрожа всем телом, ощутил на языке вкус крови. Он больше не собирался играть в партизана. Ну и что, если американцы все узнают? Рано или поздно это все равно произойдет.

– ДНК,– прохрипел он.– Дело в их ДНК. Макбрайд пододвинулся ближе.

– Что конкретно вы имеете в виду? Юрий сглотнул, хватая ртом воздух.

– Весь секрет – в генетике субъекта. Мы сами поняли это только двенадцать лет назад.

Юрий стал рассказывать, то и дело прерываемый вопросами Макбрайда. Он припомнил, как в 1959 году были открыты необычные способности савантов у группы цыганских детей. Они были обусловлены генетической линией, тянувшейся из поколения в поколение, и переходили по наследству. Люди, обладающие ими, назывались шовихани. Втайне от всего мира цыганские племена фактически разводили их, занимаясь инбридингом[8]8
  Инбридинг – близкородственное скрещивание.


[Закрыть], в результате чего происходили различные генетические отклонения. Юрий поведал о том, как русские похитили это генетическое наследие, чтобы использовать его в рамках своих парапсихологических изысканий.

– Но во всем этом не было никакой мистики,– пояснил он.– Дети были всего лишь савантами, хотя и редкостными, обладающими уникальными талантами. Мы пытались расширить и усилить эти способности – сначала путем скрещивания, затем с помощью биоинженерии. Но с годами, по мере того как усовершенствовалась технология проведет я генетических исследований, нам удалось выяснить, что именно делает детей столь уникальными.

Макбрайд весь обратился в слух.

– Причинами аутизма становится комплекс внешних факторов вкупе с набором из примерно десяти генов. Мы обнаружили, что самые сильные саванты, омега-субъекты, обладают тремя специфическими генам. Тремя маркерными генами. Когда они выстроены в нужной последовательности и сопровождаются слабым или умеренным аутизмом, возникают потрясающие способности саванта.

– Которые вы затем стимулируете,– добавил Макбрайд,– создавая «идеальный шторм» из генетики и биоинженерии.

Юрий кивнул.

– Блестяще! Воистину блестяще! Значит, мы поступили очень правильно, использовав Арчибальда Полка для того, чтобы вытащить одного из ваших омега-субъектов. Тем более актуальной становится задача заполучить эту девочку.

Юрий опешил. Страх почти парализовал его.

– Так Саша не у вас?

Макбрайд нахмурил брови и откинулся в кресле.

– Нет, но за последний час нам удалось определить, где ее могут держать. И, судя по всему, та же группа отправила поисковую команду по следам Арчибальда. К счастью, мы успели полностью стереть эти следы.

– Кто... Кто забрал Сашу?

– Вы хотите знать?

Макбрайд смотрел на Юрия сверху вниз. Было ясно, что девочка является наиболее уязвимым местом русского.

– Я покажу вам. Он подал знак Чену. «Нет!»

Грудь Юрия охватил огонь, располосовав ее зигзагом, от точки к точке, и образовав букву. Пылающую греческую букву.

– Недолго им осталось вставлять нам палки в колеса,– проворчал Макбрайд, глядя, как корчится привязанный к кровати Раев.

14 часов 04 минуты

Агра, Индия

Несмотря на восхищение, которое испытывал перед этой страной отец, Элизабет никогда прежде не бывала в Индии. Она смотрела в окно фургона такси, который вез их из аэропорта. Хотя стекла были опущены, дышать от этого легче не становилось. Жара стояла под сорок градусов.

Машина двигалась с черепашьей скоростью, зажатая рикшами – колясками, которые тянули велосипеды и даже один верблюд. Рядом с ними тащилось другое такси, окна которого были также открыты, и Элизабет ощущала запах тонкой сигары, кончик которой пожевывал шофер. Этот запах, словно нож, разрезал царивший на улицах густой дух карри, грязи и подгоревшего жира. Шофер нервничал и нетерпеливо сигналил.

Однако его гудки были едва различимы в какофонии уличного шума, становившегося еще нестерпимее из-за происходившего где-то впереди праздника, сопровождаемого звуками цимбал. Пешеходам не хватало места на тротуарах, и они, выходя на проезжую часть, сновали между едва ползущими автомобилями, велосипедами и мотоциклами.

Элизабет заметила, что ей стало трудно дышать. Грудь сжало, словно обручем, но не от жары и духоты, а из-за обилия людей. Она никогда не страдала клаустрофобией, но нескончаемый шум и сутолока давили на нее кузнечным прессом. Ее руки, лежавшие на коленях, сжались в кулаки.

Наконец, непрерывно сигналя, их водитель все же смог пробить себе путь и добраться до очередного перекрестка, где свернул и выехал на более широкую дорогу, ведущую к центру города.

Элизабет с облегчением вздохнула.

– Наконец-то! – пробасил Ковальски, сидевший рядом с ней и, по-видимому, испытывавший те же эмоции.– Нужно было взять машину напрокат. Я довез бы нас быстрее.

Великан, похоже, почувствовал, что женщине не по себе, и подвинулся вбок, освобождая для нее побольше места. При этом он спрессовал пассажиров слева от себя. Шей Розауро, сидевшая рядом с Ковальски, ткнула его локтем в бок. Ее лицо блестело от пота. Пока они торчали в пробке, она сняла с головы бандану, развернула ее и надела в виде косынки, завязав концы на затылке.

Грей, расположившийся впереди, наклонился к водителю и указал на что-то впереди. Индус кивнул, после чего Грей снова откинулся на сиденье.

Последний член их группы, Лука Хирн, сидел позади всех. Его лицо было непроницаемым, но темные глаза подмечали все происходившее вокруг. Перед тем как самолет совершил посадку, Лука, возвращаясь на родину предков, сунул в закрепленные на запястьях ножны два кинжала.

Грей повернулся на сиденье.

– Через десять минут мы будем в отеле,– сообщил он своим спутникам.

Такси быстро ехало по дороге, которая упиралась в реку Джамна. В ярких лучах солнца вода блестела, как обоюдоострый клинок из голубом стали. Вдоль берегов росли пальмы. Слева возвышалась крепость из красного песчаника, с высокими брустверами и толстыми стенами. Достигнув Джамны, они свернули в сторону форта и поехали вдоль реки, следуя ее изгибам. Из-за плотного движения их скорость снова упала, но лишь на несколько минут. Вскоре взорам путешественников открылся огромный парк из лугов, садов, прудов, в которых отражалось небо, и небольших заплаток леса. Этот зеленый пояс тянулся вдоль самого берега реки, но подлинное чудо, казалось, парило над ним – облако белого мрамора на фоне ослепительно голубого неба. Тадж-Махал.

Мавзолей представлял собой чудо архитектурного искусства, но сейчас он казался замком из сна, сияющим и плывущим в небесах. Построенный более трех веков назад по приказу султана Шах-Джахана, правителя империи Великих Моголов, он должен был стать местом последнего упокоения его любимой супруги Мумтаз-Махал и символом вечной любви.

Но не это было конечным пунктом их путешествия.

Такси свернуло к обочине и остановилось у белого пятиэтажного здания с большими арочными окнами. Отель «Дидар-и-Тадж». Именно здесь они должны были встретиться с доктором Хейденом Мастерсоном.

– Ресторан находится на верхнем этаже,– сказала Элизабет, когда они выгружались из такси, и посмотрела на часы.

Они опаздывали уже на полчаса. Грей расплатился с шофером, и все приехавшие прошли мимо танцующего фонтана в вестибюль отеля, где – о, счастье! – работал кондиционер.

– Ковальски,– заговорил Грей,– вы с Лукой стерегите наши комнаты, а мы,– он кивнул на Элизабет и Розауро,– поднимемся наверх.

Здоровяк тяжело вздохнул и пробубнил что-то про холодный душ. Улучив момент, когда Грей повернулся в сторону лифтов, он подобрался и поближе к Элизабет.

– Вы в порядке? – спросил он ее.

– Я?

– Ну да. Там, в такси, мне показалось, что вы... того...– Он пожал и плечами.

– Это просто жара,– смутилась женщина.– И наверное, нервы...

– А у меня кое-что есть.– Ковальски с видом заговорщика наклонился к ней и оттопырил полу пиджака – так, чтобы стали видны две сигары, торчащие из внутреннего кармана.– Кубинские. Из магазина беспошлинной торговли в аэропорту.

Элизабет улыбнулась. Она была почти готова расцеловать его, но тут позади нее открылись двери лифта, и Грей велел поторапливаться.

Ковальски выпрямился и запахнул пиджак, а затем подмигнул ей и отвернулся. Вот так, взял и подмигнул! Когда Элизабет подошла к лифгу, где ее уже ждали Грей и Розауро, она все еще улыбалась.

Грей втащил ее в кабину лифта и нажал на кнопку верхнего этажа.

– Можете ли вы сообщить нам о докторе Мастерсоне что-нибудь еще, что нам следовало бы знать? – спросил он ее.

– Я не упомянула разве что про «Манчестер юнайтед»,– пробормотала она.

– Про футбольную команду?

– Доверьтесь мне, или вы не услышите от него ни слова ни о моем отце, ни о его исследованиях. И не давите на него. Пусть он сам заговорит на эту тему.

Двери лифта открылись, и их взглядам предстал расположенный на верхнем этаже ресторан, почти пустой в этот час. В воздухе витал густой аромат карри и чеснока. Однако необычным было то, что весь ресторан медленно вращался. Отсюда, не вставая из-за столика, можно было обозревать весь город, включая Тадж-Махал.

За столиком у окна сидел высокий мужчина. Увидев их, он поднял руку, а затем опустил ее и постучал пальцем по часам на запястье.

Элизабет улыбнулась и, взойдя на вращающуюся платформу, направилась к нему. Остальные, лавируя между пустующими столиками, двинулись следом за ней. Несколько официантов в расшитых золотом жилетах приветливо кивали новым гостям.

Прошло уже несколько лет с того момента, когда Элизабет в последний раз виделась с доктором Мастерсоном. На нем, как всегда, был строгий белый костюм колониального фасона, неизменная панама с широкими полями лежала на соседнем столе. К нему же была прислонена трость с изогнутой ручкой из слоновой кости в виде белого журавля. Такими же белыми были его длинные, до плеч, волосы, которыми, как подозревала Элизабет, он весьма гордился. Лицо профессора было угловатым, туго обтянутым кожей и загоревшим до бронзового цвета. Загар, по всей видимости, никогда не сходил с него.

Элизабет представила своих спутников. Шей Розауро заверила доктора в том, что знакомство с ним – большая честь для нее. После этого раздраженное выражение на его лице уступило место гримасе, которую при большом желании можно было счесть доброжелательной. Женщины были слабостью Хейдена, особенно такие длинноногие и гибкие, как доктор Розауро. Отец Элизабет как-то намекнул на то, почему профессор остался в университете Мумбая, вместо того чтобы работать в Оксфорде или Кембридже. Похоже, он попал в какую-то скверную историю, связанную с соблазнением несовершеннолетней студентки.

Хейден предложил им садиться, позаботившись о том, чтобы доктор Розауро оказалась рядом с ним. К тому моменту, когда все расселись, ресторан повернулся таким образом, что им открылся вид на Тадж-Махал, от которого захватывало дух.

От Хейдена не укрылись их восхищенные взгляды.

– Мавзолей Мумтаз-Махал, супруги Шах-Джахана! – громогласно объявил он.– Эта любимая жена перед смертью взяла с муженька четыре обещания.– Профессор принялся загибать пальцы.– Первое, разумеется, построить для нее надгробный памятник, каких еще не было. Второе – чтобы он никогда больше не женился. Вот это женушка! Третье – чтобы он всегда был добр к их детям. И наконец, Шах-Джахан должен был навещать могилу жены каждый год в день ее смерти. Что он и делал вплоть до того дня, когда сам был похоронен в Тадж-Махале рядом со своей драгоценной супругой.

– Вот что значит настоящая любовь! – проговорила Розауро, любуясь изумительной красотой мавзолея.

– Но разве бывает любовь без кровопролития? – Хейден похлопал ладонью по руке Розауро и оставил ее на ней.– Говорят, что после того, как Тадж-Махал был построен, султан приказал отрубить руки всем мастерам, чтобы они никогда больше не смогли возвести подобное чудо.

Грей, сидевший по другую сторону от ученого, принялся ерзать на стуле. Ему не терпелось перейти к тому, ради чего они пересекли половину земного шара. Заметив это, Элизабет пнула его ногой под столом, предостерегая от поспешных действий.

Их глаза встретились.

«Не давите на него!» – предупредил его взгляд женщины.

Она повернулась к Хейдену в тот самый момент, когда его правое ухо отлетело в сторону, словно отрезанное ножом, выбросив наружу фонтан крови, а в следующий момент послышалось отчетливое «дзинь», будто где-то рядом разбился бокал.

Грей и Розауро пришли в движение одновременно, а Элизабет продолжала сидеть как под гипнозом. Розауро повалила Хейдена на пол, Грей вцепился в Элизабет. Она успела заметить идеально ровное отверстие в окне, напротив которого только что сидел профессор. От него паутинками разбегались тонкие трещины.

Пока она падала, в окне появилось еще несколько таких же отверстий, сопровождаемых все тем же звуком, а ютом Элизабет оказалась на полу, а на ней лежал Грей.

– Не шевелитесь!

Она замерла. На ресторан обрушился шквал автоматного огня. Го всей видимости, стрелок засел на одной из соседних крыш. Окно разлетелось вдребезги, один из официантов завертелся волчком и упал. Пол, выложенный плиткой, обагрился кровью.

Грей приказал всем ползти, но Элизабет была слишком напугана, чтобы пошевелиться. Снайпер не сможет застрелить ее, если она останется там, где находится.

В чувство ее привел Грей.

– Он пытается пришпилить нас! – крикнул он, обращаясь одновременно к Элизабет и Хейдену, которого тоже парализовал страх.– Он хочет удержать нас здесь!

Элизабет поняла, что он имел в виду, и, оттолкнувшись от пола, встала на четвереньки. Им было необходимо двигаться. Немедленно.

Но их поджидали другие стрелки.