Текст книги "Последний оракул"

Автор книги: Джеймс Роллинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Помоги мне,– попросил он Константина и нагнулся к бревну, по которому они только что перебрались через широкий ручей.

Совместными усилиями они сумели раскачать его, но столкнуть в воду не смогли. Затем Монк услышал пыхтенье возле своего уха. Повернув голову, он увидел Марту, упершуюся плечом в бревно. Они налегли на него втроем. Бревно плюхнулось в воду, несколько раз перевернулось и поплыло вниз по течению. Монк смотрел, как оно удаляется. Удовлетворенный сделанным, он пошел прочь от ручья.

Константин шел бодро, а вот Киске и Петру приходилось туго. Склон был крутым, и Монк с Мартой были вынуждены помогать младшим детям. Наконец они добрались до вершины холма. Впереди во всех направлениях виднелись другие вершины, в основном поросшие лесом с редкими прогалинами. Слева от них блестело серебристое пятно большого озера.

Туда и двинулся Монк. Рядом с таким озером непременно должны жить люди, у которых можно попросить помощи. Однако Константин схватил его за локоть.

– Мы не можем идти туда,– торопливо проговорил он.– Только смерть живет там.

Другой рукой он сжал прикрепленный к поясу значок, индикатор радиоактивности.

Оказавшись в столь идиллической местности, где все зеленело и благоухало, Монк совсем позабыл об опасности. Он посмотрел на свой значок. Сейчас его поверхность была белой, но по мере того, как уровень радиации будет повышаться, он начнет менять цвет, становясь поочередно розовым, красным, багровым и, наконец, черным. Что-то наподобие теста на беременность, который продается в аптеках.

В его мозгу снова мелькнула вспышка-воспоминание.

Смеющиеся голубые глаза, крошечные пальчики...

А затем – снова пустота.

В его голове пульсировала боль. Через вязаную шапочку он нащупал полоску швов за ухом. Константин смотрел на него сузившимися от беспокойства глазами.

Киска, которая, как выяснил Монк, была сестрой Константина, положила руки на живот.

– Я хочу есть,– жалобно прошептала она, словно боясь быть услышанной и одновременно показаться слабой.

Константин, нахмурившись, посмотрел на сестру. Однако Монк понимал: они действительно должны есть, чтобы поддерживать силы. После панического бегства им было необходимо передохнуть и разработать хотя бы какой-то план дальнейших действий. Монк смотрел в сторону озера, ощупывая пальцами свой значок.

«Только смерть живет там».

Он должен был как следует разобраться в ситуации, в которой они оказались.

– Нужно найти место, где мы сможем укрыться и поесть,– проговорил он.– И побыстрее.

Они стали спускаться в следующую долину. Склон шел уступами, на каждом из которых поблескивал пруд. Здесь было множество мелких водопадов, воздух пах глиной и сыростью. На середине склона возвышался утес с природным карманом, напоминавшим неглубокую пещеру. Монк и его свита вошли внутрь.

Они расселись и открыли рюкзаки. По кругу пошли бутылки с минеральной водой и шоколадные батончики.

Монк осмотрел содержимое своего рюкзака. Оружия там не было, зато он нашел топографическую карту и расстелил ее на земле. Надписи были сделаны кириллицей. К нему подошел Константин, жуя батончик со вкусом орехового масла. Монк указал на обозначение гор, помеченных многочисленными крестиками.

– Шахты,– пояснил мальчик.– Урановые рудники.– Он провел пальцем по строке заголовка.– Южноуральские горы. Челябинская область. Старый центр оружейной промышленности. Очень опасно.

Мальчик постучал пальцем по тем местам на карте, которые были обозначены значками радиационной опасности.

– Много открытых шахт, старых радиохимических заводов и предприятий по производству плутония.

Он махнул рукой, показывая, что все это находится далеко.

– А я-то всего лишь хотел выяснить, где мы сейчас,– пробормотал Монк, качая головой.

– Очень опасно, да,– снова сказал Константин. Он вытянул руку в сторону большого озера, которое отсюда не просматривалось.– Озеро Карачай. Хранилище жидких радиоактивных отходов старого химического комбината «Маяк». Проведешь на берегу озера один час и через неделю умрешь. Его нужно обойти стороной.

Константин склонился над картой и указал на центр района, в котором находилось наибольшее скопление рудников и радиационных установок.

– Мы вышли отсюда. Из Муравейника. Раньше там находился подземный город Челябинск восемьдесят восемь, где содержались тысячи заключенных, работавших на рудниках. Таких мест много.

Монк вспомнил постройки промышленного типа, которые он видел в пещере. Очевидно, кто-то нашел для заброшенного подземного города новое применение.

Константин продолжал:

– Мы должны обойти озеро Карачай, не приближаясь к нему.– Он посмотрел на Монка, словно желая удостовериться в том, что тот его понял.– А это значит, что нам придется пересечь топь Асанова, чтобы добраться сюда.

Палец мальчика переместился на карте и теперь указывал на дальний берег озера, где крестиком была отмечена очередная шахта.

Монк ничего не понимал. Разве они не пытаются найти кого-нибудь, кто сможет помочь им?

– А что там? – спросил он, кивком указав на крестик.

– Мы должны остановить их.– Константин взглянул на Петра, который устроился на мягкой подстилке мха в обнимку с Мартой.

– Остановить кого? – Монк вспомнил слова мальчика, обращенные к нему.

«Спаси нас».

Константин повернулся к Монку.

– Именно для этого мы привели тебя сюда.

11 часов 30 минут

Генерал-майор Савина Мартова хмуро глядела на детей, собравшихся в школьном актовом зале. С большого жидкокристаллического экрана за ее спиной на аудиторию смотрела фотография американца.

– Видел ли кто-нибудь из вас сегодня утром этого человека? – спросила она.– Возможно, на нем была больничная одежда.

Дети, сидевшие на деревянных скамейках, смотрели на нее пустыми глазами. Их всех подняли с постелей и выгнали из спален рано утром

Более шестидесяти детей сидели рядами, в соответствии с цветом своих рубашек. Те, у которых рубашки были белыми, расположились сзади. Они имели генетические маркёры, но демонстрировали весьма скромные способности.

В отличие от тех десяти, на переднем ряду.

На них была униформа с черными рубашками. Класс «Омега». Эти избранные обладали исключительными способностями. Они были отобраны для того, чтобы служить ее сыну, Николаю, в тяжелые времена, которые скоро наступят, быть его Верховным Советом, во главе с самой Савиной.

Николай был ее больной мозолью, ее разочарованием. Он родился «белой рубашкой». Генетический сбой. Савина забеременела, искусственно оплодотворив себя семенем одного из представителей первого поколения. Она поторопилась и теперь расплачивалась за это. Во время родов возникли осложнения, и больше у нее не могло быть детей. Но она придумала для Николая другую цель, достижение которой повлечет за собой глубокие и долгоиграющие изменения. После рождения Николая это стало смыслом ее жизни.

И цель уже была так близка!

Она смотрела на ряд черных рубашек.

И на два пустых места в ряду класса «Омега».

Прошлой ночью пропал один ребенок.

Петр.

В то же самое время во время прогулки по зоопарку в Америке пропала его сестра. Савина до сих пор не получила от Юрия никаких новых сообщений о ее судьбе. Он как-то странно замолчал и даже не отвечал на посылаемые ему вызовы по экстренному коду.

Савина нуждалась в ответах. Ее голос зазвучал резче.

– И никто не видел, как Константин, Киска или Петр выходили из своих спален? Никто?

И снова – пустые взгляды.

Ее внимание привлекло движение в задней части аудитории. В дверь вошел человечек с лицом, изрытым оспинами и покрытым шрамами, походивший из-за этого на жабу, и кивнул ей. Ее заместитель, лейтенант Борсаков. Он, как обычно, был одет в серую форму, на голове фуражка с твердым околышем. Судя по всему, он принес какие-то новости. Наконец-то!

Савина повернулась к троим учителям, стоявшим сбоку от нее.

– Разведите их по спальням. И глаз с них не спускать, пока проблема не разрешится!

Савина поднялась по ступенькам и, жестом приказав Борсакову следовать за ней, вышла из аудитории. Лейтенант едва доходил ей до плеча, что вполне устраивало Савину. Ей нравилось, когда мужчины были ниже ее. Однако он был крепко скроен, и иногда Савина замечала в устремленном на нее взгляде нечто похожее на голод.

Они прошли через здание школы к выходу. Снаружи их поджидали двое подчиненных Борсакова. Рядом с одним из них сидело на цепи животное – помесь русского волкодава и сибирского волка. Зверь зарычал и ощерил громадные клыки. Солдат дернул цепь и грубо обругал его.

Мускулистое животное было почти по грудь Борсакову и происходило из их подразделения, где производились эксперименты на животных. Оно получило название Зверинец. Здесь испытывали новые устройства стимуляции, а для опытов использовали высших млекопитающих: собак, кошачьих, свиней, овец, шимпанзе. Зверинец также являлся эдаким мрачным зоопарком для обитателей Муравейника. За годы наблюдений было выявлено благотворное воздействие животных на детей. Их взаимоотношения помогали стабилизировать психическое состояние маленьких обитателей Муравейника.

Впрочем, возможно, это была не просто связь человека с животным, а взаимодействие одного аппарата с другим.

Даже на волке было устройство из хирургической стали.

– Что вам удалось выяснить, лейтенант?

– Детей в пещере нет,– ответил Борсаков. Она остановилась и повернулась к нему.

– Мы обыскали весь поселок, даже заброшенный жилой комплекс, но после того, как зона поиска была расширена, собаки взяли след, ведущий к задней стене пещеры, к одному из люков, выходящих на поверхность.

– Они вышли наружу?

– Да, и, как мы полагаем, вместе с американцем, находившимся в больнице. След детей шел из больницы.

Что ж, по крайней мере, на один вопрос ответ получен. Американец не сбежал, похитив детей. Похоже, дело обстояло иначе. Это дети помогли ему бежать.

Но зачем?

Почему этот человек столь важен?

Этот вопрос не давал ей покоя с того самого момента, когда появился американец.

Два месяца назад российские спецслужбы были подняты по тревоге сообщением о том, что в индонезийских водах подвергся нападению пиратов зачумленный корабль. Его искали разведки всего мира. Савина получила приказ найти корабль с помощью своих подопечных. Это быт экзамен, и они сдали его на «отлично».

Получив исходную информацию, двенадцать омега-субъектов с точностью указали остров, у берегов которого держат корабль. К острову была направлена российская подводная лодка. Она вошла в лагуну как раз в тот момент, когда корабль тонул.

Это уже была победа, но затем Саша принялась рисовать с таким ожесточением, что ее имплантат едва не вышел из строя. На дюжине картинок с дюжины разных точек был изображен тонущий мужчина, которого тянула на дно сеть. Посчитав, что это важно, и желая удовлетворить собственное любопытство, Савина проинформировала об этом российских подводников. Пловцы уже находились в воде. Они моментально нашли утопающего, надели на его лицо дыхательную маску и подняли на борт субмарины.

Полагая, что спасенный представляет собой какую-то особую ценность, Савина приказала доставить мужчину к ней, но, когда тот оказался в Челябинске-88, выяснилось, что это всего лишь один из корабельных электриков. В ходе допросов он не произвел на нее впечатления умного человека.

Этот человек был лыс, виртуозно ругался и не имел кисти левой руки. Никакого интереса не проявила к нему ни Саша, ни другие омега-субъекты.

От американца не приходилось ожидать ничего, кроме неприятностей. Как-то раз его застали выбивающим морзянкой какое-то сообщение по микрочипу, вживленному в его запястье и, очевидно, поддерживавшему связь с отсутствующим протезом руки. Они не знали, какой сигнал он использовал и что передавал, но на всякий случай микрочип из его руки вы резали.

Впоследствии Савина решила, что активность Саши была вызвана обычным детским страхом за человека, который может погибнуть. Закрыв для себя эту тему, она передала американца на попечение ученым Зверинца. Они изучали феномен памяти, и живой человек, на котором можно было проводить опыты, являлся ценным лабораторным материалом, пренебрегать им не стоило.

Савина присутствовала при операции, и воспоминания о ней до сих пор вызывали у нее дрожь.

Что они с ним сотворили!

Но теперь он пропал. Исчез вместе с братом Саши. В какую игру решили поиграть эти детишки?

Этого она не знала и, уже отставая от собственного графика, не имела времени выяснять.

– Каковы будут ваши приказы, товарищ генерал-майор?

– Обыщите поверхность.

– Я возьму всех собак! – прорычал лейтенант, собираясь уходить. Она остановила его.

– И не только собак.

Борсаков смотрел на нее, недоуменно вздернув брови. Однако он понимал суть ее приказа.

– А как же дети, генерал?

Она пошла прочь. Сейчас не время миндальничать. У нее оставалось еще десять детей. Этого хватит.

– Спустите кошек,– подтвердила она свой приказ.

11 часов 45 минут

Петр сидел между ног Марты, а она обнимала его своими сильными и теплыми руками. От ее влажной шерсти исходил резкий сладковатый запах. Мальчик слышал ее глубокое дыхание, спиной чувствовал, как бьется ее большое сердце.

Он знал Марту на протяжении всей своей жизни. Он знал эти добрые мохнатые руки. Ее привели в комнату Петра после первой операции, сделанной ему в пять лет.

Сначала ее большая рука напугала его. Но она оставалась с ним весь день, сидела рядом и, положив голову на краешек кровати, смотрела на него. Наконец мальчик потянулся к ее руке. Его пальцы с любопытством прикасались к ее морщинистой ладони. А она все так же глядела на него влажными, карими, всепонимающими глазами. Ее длинные пальцы нежно сомкнулись на его руке.

Он знал, что это было.

Обещание.

Другие играли с ней, плакали в ее объятиях, проводили с ней долгие ночи... Но в то утро Петр узнал истину. У нее были секреты, известные только ему, а свои секреты он делил с ней.

Прижимаясь к Марте, он смотрел на странные леса. Иногда учителя выводили детей наружу, чтобы те посмотрели на лес, посидели в тишине. Но эта обстановка все еще пугала Петра. В кронах деревьев шептал ветер, раскачивая ветви и осыпая пожелтевшие листья. Он смотрел на них и понимал: что-то должно случиться.

Петр был не таким, как его сестра, но и он кое-что знал. Он еще крепче прижался к Марте, словно ища у нее защиты от падающих листьев. Его сердцебиение участилось, и мир растворился. Исчезло все, кроме листьев. Падающих... Кружащих... Танцующих... Пугающих...

Марта беззвучно просигналила ему об опасности. Что случилось?

Мальчик трясся всем телом, сердце застряло у него в горле, каждым своим ударом предупреждая об опасности. А листья все падали. Он смотрел в просветы между ними. Константин как-то раз рассказал, как ему удается так быстро перемножать в уме числа.

«У каждого числа есть форма... Определенную форму имеют даже самые большие и длинные числа. Поэтому, когда я считаю, я смотрю на пустое место между двумя числами. У этого пробела тоже есть своя форма, образованная границами двух чисел. И этот пробел также является числом. Вот это число и есть ответ».

Петр не до конца понял объяснение. Он не умел считать, как Константин, или разгадывать загадки, как Киска, или видеть за тридевять земель, как его сестра. Зато Петр умел делать то, что было недоступно всем им. Он умел читать сердца. Любые сердца. Добрые и злые.

И вот теперь что-то приближалось. Что-то с темным и голодным сердцем.

Петр вглядывался в падающие листья, а его собственное сердечко билось, словно загнанное. Он заполнял пустоту постепенно, шаг за шагом.

На лбу мальчика выступил пот. Весь мир превратился в опадающие листья и темные пятна между ними – крутящиеся, пенящиеся, тянущиеся к нему. Он услышал, как где-то далеко Константин выкрикивает его имя.

Марта еще крепче обвила его руками. Нет, она не пыталась защитить его от остальных, просто хотела, чтобы он был в безопасности. Она тоже чувствовала его сердце.

Он должен был увидеть.

Выяснить.

Что-то приближалось.

Он заполнил пустое пространство чернилами и тенями, зубами и рычанием, тихой поступью огромных лап по твердой земле. И увидел то, что приближалось.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

8

6 сентября, 12 часов 05 минут

14 ООО метров над Каспийским морем

До посадки осталось два часа.

Грей смотрел в иллюминатор реактивного «Бомбардье глобал экспресс XRS». День быстро подходил к концу. Пока они летели, солнце успело взойти и уже катилось к горизонту позади них. Самолет бизнес-класса был подарен «Сигме» помешанным на воздухоплавании миллиардером Райдером Блантом в благодарность за оказанную ему когда-то помощь. Два пилота американских ВВС, управлявших самолетом, должны были доставить их в Индию к полудню по местному времени.

Грей вернулся к группе своих людей, сидевших за столом из тикового дерева. Он дал им возможность поспать в течение шести часов, но вид у них все равно был измученный. Ковальски все еще спал на откинутом назад кресле, храпя в унисон с двигателями. Грей не видел смысла будить его. У них еще оставалось время, чтобы отдохнуть.

Единственным человеком, в котором не чувствовалось ни капли усталости, была женщина, новичок в их группе. Она была погружена в чтение досье, лежавшего перед ней. Сотрудник «Сигмы», она, как Арчибальд Полк, была специалистом в области неврологии и нейрохимии, поэтому не приходилось удивляться тому, что Пейнтер включил ее в состав группы.

Доктор Шей Розауро была чуть выше среднего роста, с кожей цвета кофе с молоком, в глазах ее светились золотистые искорки и недюжинный ум. Ее черные волосы до плеч, чтобы не лезли в глаза, были забраны под бандану. Раньше она служила в военно-воздушных силах и, если верить ее досье, могла бы сама пилотировать «Бомбардье». На ней даже сейчас была форменная рубашка, широкий пояс, брюки хаки и армейские ботинки.

Грею с ней раньше не приходилось работать, а вот с Ковальски они, похоже, были знакомы. Увидев великана, женщина приветливо улыбнулась, а он радостно оскалился, заключил ее в медвежьи объятия, а затем помог подняться по трапу. Уже оказавшись в самолете, она украдкой бросила на Грея взгляд, в котором читался немой вопрос: «Вы что это, всерьез?»

Когда все отдохнули, Грей созвал команду на совещание. Он хотел, чтобы к тому моменту, когда самолет выпустит шасси, они были полностью готовы к выполнению задания, тем более с учетом того, с кем им придется иметь дело.

– Элизабет, что вы можете нам рассказать о докторе Хейдене Мастерсоне? В качестве кого работал ваш отец с этим профессором из Мумбая?

Она кивнула, подавила зевок и поправила очки на переносице.

– Вообще-то он из Оксфорда. Получил подготовку психолога и физиолога, изучал технику медитации и функции мозга. Последние тридцать лет живет в Индии, изучая тамошних йогов и мистиков.

– Та же линия исследований, что и у вашего отца. Она утвердительно кивнула.

– Я знакома с работами Мастерсона,– с некоторым удивлением в голосе заговорила Розауро.– Он блестящий ученый, но при этом весьма эксцентричен, а некоторые его теории попросту вздорны. Он одним из первых стал отстаивать теорию гибкости человеческого мозга – противоречивую в то время, но повсеместно признанную сегодня.

– Что вы имеете в виду, говоря о гибкости? – уточнил Грей.

– Ну, вплоть до последнего времени основным постулатом неврологии являлся тезис о том, что человеческий мозг – неподвижный или, говоря техническим языком, жестко замонтированный механизм, это каждый участок мозга выполняет лишь какую-то одну, строго определенную функцию. Один участок – одна функция. Поэтому на протяжении последних двадцати лет основной целью неврологии было определить, какой участок за что отвечает. Какой из них позволяет говорить, какой– слышать, какие нейроны позволяют человеку отличать правую руку от левой или удерживать равновесие при ходьбе...

Грей кивнул.

– Но теперь мы знаем, что мозг не является жесткой структурой, что карты мозга способны меняться, модифицироваться. Иными словами, он обладает гибкостью. Именно это его свойство объясняет, почему так много парализованных, у которых разрушена часть мозга, вновь обретают способность пользоваться конечностями. Мозг перенастраивает себя, обходя поврежденные участки.

Элизабет в знак согласия наклонила голову.

– Доктор Мастерсон распространил исследования в этой области на йогов. Исследуя этих удивительных людей, которые умеют контролировать кровоток и обмен веществ в своем теле, он хотел доказать, что мозг не только способен меняться, но также обучаем и формируем.

Розауро откинулась на спинку кресла.

– Если существует возможность контролировать эту пластичность, перед неврологами открываются перспективы, от которых захватывает дух. Повышение уровня интеллекта, превращение слепых в зрячих, глухих – в слышащих...

Грей вспомнил странное приспособление на черепе. «Глухих – в слышащих...» Это устройство и впрямь чем-то напоминало слуховой аппарат. Он повернулся к Элизабет.

– Доктор Мастерсон не говорил вам о том, когда он в последний раз виделся с вашим отцом?

– Профессор сказал мне, что готов ответить на все мои вопросы, но сначала он хотел бы поговорить с людьми, которые наняли отца. Он был очень напуган, и мне не удалось вытянуть из него практически ничего.

– Наняли?

К разговору присоединился Лука Хирн, последний из их группы. От усталости цыганский акцент в его речи звучал сильнее, нежели обычно.

– Должно быть, он имел в виду нашу общину. Это мы наняли доктора Полка.

Грей повернулся к говорившему. Перед приземлением он намеревался обсудить роль, которую сыграли цыгане в истории доктора Полка. После их бегства из конспиративной квартиры у него накопилось много вопросов, на которые он хотел получить ответы. Например, почему Полк предпочел связаться с Лукой, а не с кем-то еще? Объяснялось ли это обычной паранойей, или профессор считал, что не может довериться никому другому? Впрочем, учитывая то, что после его убийства правительственные агенты устроили глобальную зачистку, возможно, доктор Полк был прав.

– Каким образом завязались отношения между вами и профессором? – спросил Грей.

– Он вышел на нас два года назад. Ему были нужны образцы ДНК тех из нас, кто практикует пен дуккерин.

– Пен... чего?

Грей ответил Ковальски. Он по-прежнему лежал в кресле с закрытыми глазами, но уже не храпел.

– «Дуккерин» означает предсказание судьбы. Ну там, когда гадают по руке, таращатся в хрустальный шар и всякое такое.

– Да,– поддакнул Лука,– это традиционное для нашего народа занятие. Цыгане гадают уже много веков. Но доктору Потку были не нужны те, кто занимается хоккани боро.

– Надувательством,– пояснил Ковальски.– Жулики.

– Доктор Полк знал, что среди нас есть такие, искусство которых мы сами уважаем. Избранные. Настоящие шовихани, обладающие даром. Ему были нужны именно они.

Элизабет выпрямилась в кресле.

– То же самое отец делал с йогами в Индии. Он брал у них образцы ДНК, пытался найти нечто общее между ними и другими людьми, обладающими схожими способностями.

Грей вспомнил досье доктора Полка, в котором говорилось о том, что он искал редкие задокументированные случаи того, как йоги и мистики демонстрировали необычайные способности в области интуиции и инстинктов. Сюда же можно было отнести умение цыган предсказывать судьбу и гадать на картах Таро. Однако генетический аспект подобных способностей... Это было что-то новенькое.

В связи с этим в мозгу Грея возник новый вопрос.

– Почему он так резко переключился с йогов на цыган? Какая между ними связь?

Лука посмотрел на него, как на умственно отсталого.

– А откуда, по-вашему, происходят цыгане?

Грей смутился. Он действительно мало что знал об этом кочевом на роде и понятия не имел о его истоках. Лука заметил его смущение.

– Не многие знают нашу историю,– сказал он.– Когда наши племена впервые перебрались в Европу, жители континента считали, что мы пришли из Египта.– Он провел тыльной стороной ладони по смуглой щеке.– Из-за нашей темной кожи и глаз. Нас называли айгиптой или джипси, что означает «египтяне». Вплоть до последнего времени даже мы сами не знали точно о том, откуда взялись. Лишь недавно лингвисты обнаружили, что язык рома имеет общие корни с санскритом.

– Древний язык Индии,– вставил Грей. Он был немного удивлен но теперь в его мозгу все начинало становиться на свои места.

– Да, мы вышли из Индии. Это амаро баро тем, родина наших предков. Говоря точнее, Северная Индия, штат Пенджаб.

– Но почему вы ушли оттуда? – спросила Элизабет.– Насколько мне известно, в Европе вам пришлось несладко.

– Несладко? Нас преследовали, за нами охотились, нас убивали.– В голосе Луки зазвенели нотки гнева.– Мы погибали сотнями тысяч от рук нацистов, которые нашивали нам на спину черный треугольник. Бенгеско ниамсо!

Последнее, вероятно, являлось проклятием в адрес нацистов. Неистовая ярость, с которой говорил Лука, заставила Элизабет отвести глаза в сторону.

Лука потряс головой, пытаясь успокоиться.

– О нашем раннем прошлом мало что известно. Даже историки не могут с точностью сказать, почему племена цыган покинули Индию. Мы знаем лишь, что исход произошел примерно в десятом веке. Они прошли через Персию в Византийскую империю, а затем распространились ia ее пределы. В то время на северо-западе Индии бушевала война, кроме того, в этой стране возникла строгая кастовая система. Те, кто не входил ни в одну из каст, считались неприкасаемыми. В эту категорию входили воры, музыканты, обесчещенные воины, но также и колдуны, способности которых местные религии считали еретическими.

– Ваши шовихани,– выказал свою осведомленность Грей. Лука кивнул.

– Жизнь стала невыносимой, опасной. И тогда неприкасаемые собрались вместе и, образовав племена, покинули Индию и направились на запад, в поисках более гостеприимной земли.– Он горько усмехнулся.– Мы до сих пор ее ищем.

– Давайте вернемся к доктору Полку,– предложил Грей, меняя русло разговора.– Вы откликнулись на просьбу профессора? Предоставили ему образцы, которые он хотел получить?

– Да. Заплатили кровью за помощь, которую он нам оказал. Грей не отрываясь смотрел на цыгана.

– В чем заключалась эта помощь? Голос Луки опять зазвенел.

– Он помог нам отыскать то, что у нас бесцеремонно украли. Самое сердце нашего народа. Мы...

Самолет сильно тряхнуло.

– Пристегните ремни,– раздался из динамика голос пилота.– Через час мы совершим посадку. И еще, коммандер Пирс, с земли вам звонит директор Кроу. Сейчас я переадресую звонок на ваш сотовый телефон.

Грей знаком велел всем занять свои места. Ковальски поднял сиденье и уже застегивал ремень безопасности.

Сам Грей отодвинулся вместе со стулом в сторонку, достал из подлокотника сиденья сотовый телефон и поднес его к уху.

– Коммандер Пирс слушает.

– Грей, я должен сообщить тебе о том, что выяснили Лиза и Maлкольм, исследовав устройство на черепе.

Директор говорил о микроэлектродах, аутистах-савантах, а Грей смотрел в иллюминатор. Он видел, как на западе садится солнце, а самолет тем временем несся на восток. Он представлял себе хрупкую девочку, ее невинное личико.

По крайней мере, сейчас ей ничто не угрожало.

Но один вопрос не давал Грею покоя.

«Существуют ли другие? Такие же, как она?»

12 часов 22 минуты

Южноуральские горы

Монк, держа Петра на руках, бежал вдоль ручья. Первой, отталкиваясь от земли всеми четырьмя конечностями, скакала Марта, за ней едва поспевала Киска. Константин держался рядом с Монком. Петр крепко прижимался к плечу взрослого мужчины. Его взгляд все еще был отсутствующим, а лицо – мокрым от пота и слез.

– Откуда нам знать, что увиденное Петром – правда? – спросил Монк у Константина.– Тигры! Может, ему просто привиделся кошмарный сон?

Мальчик на бегу стащил вязаную шапку и отвел назад волосы. За сто ухом блеснула стальная полоска.

– Ты был не единственный, кто подвергся операции.– Он снова натянул шапку и кивнул на Петра.– То, что он увидел, не сон.

Монк силился хоть что-то понять. Константин уже объяснил ему, каким образом он попал в Муравейник, будучи спасенным с тонущего корабля благодаря рисункам сестры Петра. Все это казалось ему полной бессмыслицей.

Может быть, это ему снится все происходящее?

– В Зверинце живут два дальневосточных тигра,– продолжал Константин.– Аркадий и Захар. Солдаты иногда уходят с ними глубоко в леса, чтобы поохотиться на медведя или лося. Это очень умные звери. Их трудно обмануть.

– Как далеко от нас они находятся? – спросил Монк. Константин заговорил с младшим мальчиком по-русски. Петр стал отвечать ему на том же языке. По мере того как он говорил, его голос звучал все тверже. Малыш выходил из ступора. Наконец Константин кивнул и сообщил Монку:

– Этого он не знает. Знает только, что они приближаются, и даже ощущает их голод.

Они добежали до того места, где ручей впадал в широкую реку. Если бы только им удалось перебраться через нее!

Внезапно раздался громкий звук. Высоко над ними и позади них кто-то кричал, плакал, звал, как мифические сирены. У Монка от этого звука свело зубы и заныли все кости. Дети плашмя упали на землю, заткнули уши и стали кататься, извиваясь, словно в агонии. Марта заухала и, подскочив, растопырила над ними руки, пытаясь защитить от невидимой опасности.

Обернувшись в ту сторону, откуда раздавался звук, Монк посмотрел в просвет между ветвями и увидел, как в небе над дальним концом долины на маленьком красном парашюте спускается что-то наподобие осветительной ракеты. Но это было нечто совсем другое. К парашюту был прикреплен предмет размером с бейсбольный мяч. Пронзительные звуки исходили именно из него. Сверху скинули какую-то разновидность акустической гранаты. В отдалении Монк увидел еще несколько красных парашютов и тоже упал на землю.

Преследователи беспорядочно выстреливали звуковые гранаты во всех направлениях.

На противоположном берегу ручья послышался треск ветвей. Кто-то яростно ломился сквозь чащу.

Монк увидел, как за деревьями мелькнула рыжевато-коричневая шкура.

Тигр!

К счастью, он ошибся. Из чащи вскочили две косули и унеслись прочь.

Немного оправившись от испуга, Монк поднялся на ноги и подбежал к детям. Они лежали без движения. Преследователи знали о сверхчувствительности детей и пытались парализовать их.

Подхватив Петра своей увечной рукой, Монк перекинул его через плечо, а затем обхватил за талию Киску и поставил ее на ноги. После этого, таща на себе сразу двоих малышей, подошел к Константину, намереваясь и его заставить подняться.

Они не должны останавливаться.

Помощь пришла, откуда он ее не ждал. Марта подскочила к Константину, закинула его руку себе за спину и, заставив встать, буквально поволокла мальчика по направлению к реке. Его ноги безвольно тащились по земле.