Текст книги "Возрождение"

Автор книги: Джеймс Паттерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

4

У меня всегда было одно золотое правило: обычные люди не должны видеть, как мы летаем. Чего я только ни делала, чтоб соблюдать эту жизненно необходимую меру предосторожности. Но секрет наш давно уже обнародован, и теперь мы почти не остерегаемся и особо ни от кого не скрываемся.

Потому-то мы и приземлились на парковке прямо на крыши школьных автобусов под приветственные ахи и охи уставившихся на нас круглыми глазами школьников.

Заправляю выбившуюся из джинсов рубашку и расстегиваю свою неизменную ветровку. Звонок еще не прозвенел, перед школой куча народу, и все уставились на нас – глаз не сводят. Начинаю чувствовать себя зверем в зоопарке. Выпрямляюсь и независимо отвожу назад плечи. Мне не впервой иметь дело с людским удивлением, страхом и – не побоюсь этого слова – восхищением.

Только вдруг до меня доходит, что на меня никто не смотрит.

– Дилан! – Какая-то девица отделилась от стада и рванулась к Дилану, чуть не сбив меня с ног.

– Это неописуемо…

– Невообразимо! – перебивает ее еще одна. Глаза у нее горят нескрываемым восторгом.

На них обеих коротющие юбчонки и майки на тонких лямочках. И у обеих длинные, блестящие на солнце волосы. Из открытых носков модных шлепок виден разноцветный, голубой, зеленый и розовый педикюр.

В детали моего прикида лучше не вдаваться.

Если бы со мной рядом был Клык, при виде этих див он бы напрягся, попятился и исчез прежде, чем они поняли бы, в чем дело.

Но рядом не Клык, а Дилан.

– Приветствую вас, девушки, – рассыпается он, и от его белозубой улыбки у них явно перехватывает дыхание. Я и понятия не имела, что можно хлопать ресницами с такой скоростью. Правда, мне вообще невдомек, зачем ресницами хлопать.

– Класс! Даже лучше, чем загоревшийся диван на последней вечеринке у Анди. – К ним подходит третья телка и отточенным жестом откидывает на спину волосы.

– Диван случайно загорелся. – Та, которую зовут Анди, втихомолку оттесняет подружку плечом.

Дилан улыбается еще шире. По-моему, девицы сейчас упадут на колени и начнут разбивать себе лоб об асфальт, благодаря Бога за чудо, ниспосланное им, недостойным.

Однако, по всем признакам, недостойными они себя не считают. Очень даже наоборот. Каждый их жест говорит: «Мы избранные, единственные и неповторимые». И в этой уверенности их, по всей вероятности, ничто никогда не поколеблет.

Первая девица постучала Дилана по плечу ярко накрашенным ногтем. Я засунула руки поглубже в карманы, повернулась и пошла в школу вместе со стаей.

– Ты сегодня на ланч со мной рядом садись, – безапелляционно заявляет Анди.

– И со мной, – присоединяется к ней вторая.

– Со всеми нами, – хором повторяют все трое, наседая на Дилана, и у меня перед глазами встает картинка трех гиен, взявших в кольцо свою жертву.

– Надо бы и мне раздобыть себе крылышки, – бормочет рядом со мной парень, завистливо провожая глазами Дилана и облепивших его девчонок.

– Пересаженные крылья – настоящее несчастье, – ядовито замечаю я сквозь зубы, вспомнив кошмарные крылья моего незадачливого, теперь уже умершего, единокровного брата Ари.

Парень отшатывается, и до меня с запозданием доходит, что он совершенно не собирается пересаживать себе крылья. Увы, в башке у меня намертво засел только один сценарий – неудачные эксперименты по улучшению человеческого рода. Здорово же меня извращенцы от науки задолбали.

– Слоан!

Оборачиваюсь на восторженный вопль Надж и вижу, как по направлению к нам трусит рысцой какой-то чернявый пацан. Его многочисленные дреды [1]1
  Дреды – специально начесанные колтуны (от англ. dreadlocks, дословно «ужасные патлы», сокращенно «дреды»), прическа растаманов.


[Закрыть]слабо схвачены на затылке в хвост. Он ужасно симпатичный. Надж пока крепится, но, боюсь, еще секунда – и она не сдержит восторженного вопля.

– Привет, подружка, – откликается Слоан. Его широченная улыбка сияет всеми тридцатью двумя зубами.

– Сколько ему лет? – прошипела я.

Надж ростом под метр семьдесят пять, но ей только двенадцать. По-моему, она слишком торопится повзрослеть.

– Понятия не имею, – беззаботно откликается она и прибавляет шагу, догоняя парня. На нем куртка Варсити. [2]2
  Куртка Варсити – куртка с командной или клубной символикой колледжа или университета.


[Закрыть]Но клубняк можно носить только с десятого класса. Значит, ему как минимум лет пятнадцать, а то и все шестнадцать будет. Вот черт! О чем она только думает?

Кто-то легко коснулся моей руки. Оборачиваюсь – вплотную ко мне стоит Дилан:

– Увидимся.

Он смотрит на меня, и его синие, как море, глаза пробирают меня до печенок. Я снова вспоминаю, как мы целовались на вершине Триумфальной Арки. И еще в паре разных мест. А теперь на него, будто стадо разъяренных акул, накинулась толпа обезумевших красавиц. Вот и пусть получают его с потрохами. Посмотрим-посмотрим, как он будет барахтаться в этих новых «водах».

Я провожу пальцем по своей руке там, где ладонь Дилана оставила все еще теплый след.

На фиг он мне сдался!

5

– Пора в дорогу, – торопит Клык свою команду. – Нас ждет Сан-Франциско.

– Мы готовы. – Майя легонько похлопала его по ноге и улыбнулась. Ему сразу полегчало – беспокойство куда-то отступило.

– Быстрей, быстрей, быстрей! Вечно ты нас торопишь, – сердито протестует Звезда. – Только сюда прибыли, и снова давай вперед. Черти тебя, что ли, гонят? Дайте мне хотя бы завтрак доесть.

Она завязала хвост и одним махом отправила в рот сразу весь омлет. Глядя на нее, Клык вспомнил, как Газзи, чавкая и причмокивая, мог в одну секунду уничтожить жареного кролика, добела очистив каждую косточку. Но Газзи – это Газзи, а как это получается у Звезды, со всеми ее повадками образцовой ученицы католической школы, у Клыка до сих пор в голове не укладывается.

– Что глазеешь? – окрысилась Звезда на Холдена Сквиба. Он тоже, как завороженный, вылупился на нее из-под громадных очков. – Пора понять, у меня сердце в пять раз быстрее твоего бьется. А где скорость – там и заправка нужна соответствующая.

Холден – самый младший и самый странный в новой клыковской команде. Похоже, его главный талант мгновенного самовосстановления организма страшно Звезду раздражает. И, видимо, не ее одну, в школе его травили так, что только держись.

– Чего тебе Сан-Франциско-то сдался? – Рэчет исподлобья наблюдает за Клыком. С его невероятными экстрасенсорными способностями и с опытом жизни на улице и в бандитской шайке он всяческие неприятности за три версты чует.

– Вот именно. Какого лешего нас туда понесет? – Кейт нервно откидывает упавшую на глаза челку. С такой недюжинной силищей, как у этой красотки, ей бы как мамонт быть спокойной. Чего она вечно психует, Клыку совершенно непонятно.

– Смотрите. – Он открывает крышку лэптопа. – Я все время слежу за международными репортажами. Новая угроза растет с такой скоростью, какая Группе Конца Света и не снилась. Три дня назад о ней было всего пять упоминаний. Два дня назад – пять тысяч. Вчера о ней написали сто тысяч самых разных источников: на сайтах, в газетах, в блогах и т. д. А сегодня вон, видите цифру: число ссылок – больше миллиона.

– Ты лучше скажи, что это за опасность. А цифры мы сами видим. – Холден навис над Клыком, посыпая крошками его плечо и клавиатуру лэптопа.

– Они сами зовут себя Апокалиптами. – Клык скользит по ссылкам и наконец открывает главную страницу их собственного сайта. – В народе также известны под названием «Девяносто девять процентов». Я весь Интернет излазал и выяснил, что одна из их базовых точек находится в Сан-Франциско.

– «Девяносто девять процентов». – Звезда вытягивает шею, читая с экрана. – Дурацкое какое-то название. И совершенно безобидное. А «Апокалипты» – и того чище. Я бы так рок-группу назвала.

– Не знаю, не знаю. – Клык повернулся к Звезде и обвел взглядом всю команду. – Напрасно ты их так легко сливаешь. Вы же помните Группу Конца Света?

Команда мрачно закивала в ответ.

– Так вот с Апокалиптами, я уверен, надо забирать выше. Концесветники по сравнению с ними – любительский школьный хор. Как говорится, «то, что вы не допели, мы допоем». Да не просто допоем, но и разовьем до предела. Апокалипты хотят уничтожить девяносто девять процентов населения земного шара, а именно, не оставить ни одного неусовершенствованного.

«Усовершенствованные»… Для Клыка и его стаи любые «усовершенствованные», включая и их самих, всегда были просто мутанты и выродки.

– Совсем все с ума посходили.

Экран отражается в здоровенных темных очках Рэчета, которые он никогда, даже в темноте, не снимает.

– Но мы-то, по крайней мере, в безопасности, – неуверенно начинает Кейт. – Мы-то усовершенствованные. Значит, с нами они ничего делать не собираются. Может, нам… Не знаю даже… Может, нам лучше в эти игры больше не ввязываться. Зачем нам их разыскивать. Вспомните лучше, что в Париже произошло.

Сердце у Клыка снова чуть не остановилось. Кто-кто, а он-то вряд ли забудет, что случилось в Париже. Он резко выпрямился и бросил на Кейт гневный взгляд:

– Не ты ли у нас виган? Не ты ли вечно проповеди читаешь о бедных созданиях, которых на заклание отправляют? Не ты ли вечно твердишь о том, как вместе мы изменим мир к лучшему? Что ж ты теперь, когда ситуация чуток усложнилась, в кусты уйти норовишь?!

– Да я что, я так только… – потупилась Кейт.

– Нам бы о себе побеспокоиться. А твои Девяносто Девять – не наше дело, – вступилась за подругу Звезда.

Эта парочка всегда друг за друга горой стоит. Так еще с их частной школы пошло – они там единственные «усовершенствованные» белые вороны были. Только Звезда похрабрее будет. Потому-то что у Кейт на уме, то у Звезды на языке.

– Что значит «не наше дело»? – Клык чеканит каждый слог. – Ты хоть понимаешь, что здесь речь об Апокалипсисе идет?

– Кончай, Клык. – Звезда расставила ноги и уперла руки в боки. – Ты что, никогда не думал, что миру пошло бы на пользу, если б людей хоть капельку усовершенствовали?

Клык от неожиданности даже отшатнулся. Но Звезду уже понесло:

– Вот хоть Майю возьми. Она все равно что твоя бывшая подружка, только усовершенствованная. Скажем, следующее поколение. Не так ли?

Холден присвистнул.

А у Майи сузились глаза:

– А ну-ка объясни, что ты имеешь в виду?

Звезда спокойно и пренебрежительно пожала плечами:

– А то и имею, что Клыку улучшенная модель потребовалась. Он, видать, на апгрейд пошел. Значит, Клыку можно, а всему миру нельзя. Короче, я с Кейт совершенно согласна, они нам ничем не угрожают.

– Значит так. Вас здесь, девушки, никто не держит. – Клык чуть не дрожит от ярости. – Можете немедленно убираться восвояси. Когда вам потребовалась защита, я вам эту защиту дал. Я вполне понимаю, что теперь вы в полной безопасности и вам на все и на всех наплевать. Я бы так жить не смог. Но это я, и своей позиции я вам навязывать не собираюсь. Так что валите отсюда на здоровье.

– Эй-йей-йей! Охолонь маленько, – вступает Рэчет, откидывая закрывающий лицо капюшон и наклоняя голову.

– А ты отвали. Я и сама за себя могу постоять! – Звезда отодвигает Рэчета плечом. – Я и не знала, что всем членам команды Клыка положено без разговоров идти за ним, как агнцам на заклание.

– Клык, послушай. – Кейт снова подает голос, пытаясь разрядить накалившуюся ситуацию. – Ты же знаешь, нам тоже этих маньяков остановить важно. Мы просто… после Парижа… никак оправиться не можем. Нам непривычно, что за нами охотятся постоянно.

– Да уж конечно, без роскоши да привилегий частной снобской школы да без родительских мягких диванов вам теперь трудновато приходится, – ледяным голосом отрезала Майя.

Физиономия у Кейт вытянулась, а Звезда, глотнув воздуха, только крикнула:

– Не смей!

– Да заткнетесь вы все наконец? – рявкнул Рэчет, глубоко вздохнул и прислушался. – Кто-то сюда идет.

Клык мгновенно вскочил на ноги. Как бы ни был серьезен их спор, надо его до поры до времени отложить.

– Рэчет, заводи ван, – командует он. – Майя, немедленно в воздух – будешь с высоты за ситуацией следить.

Он глянул на небо и чертыхнулся. Семь часов. Надо было час назад отсюда свалить.

– Да что вы паникуете? – Кейт даже не тронулась с места. – Мы посреди пустыни. Здесь зверья всякого полно. Рэчет, может, услышал, как койот какой-то пробежал или варан прошмыгнул. А вы уже в истерике бьетесь. Давайте лучше обсудим все хорошенько да решение найдем, чтобы…

Рэчет качает головой:

– Что ты думаешь, я лисицу или ящерицу от ЭТОГО не отличу? Этот гад побольше волка или даже медведя будет. И кровищей от него за три версты несет. Слышите, что я говорю, КРО-ВИ-ЩЕЙ!

6

– Я чую КРОООВЬ – передразнивает его Звезда. – Много крови!

Рэчет оскалился:

– Давай, давай, подружка. Ты повтори, а я посмотрю, что с тобой дальше будет. Сказано тебе, я что-то ужасное чую.

– По крайней мере, хоть не Апокалипты, – хихикнула Кейт.

Клык быстро глянул в зеркало заднего вида. Единственное, что они с Майей обнаружили с воздуха, – это коршуны, терзавшие в кустах свою добычу.

– Да уж, конечно, Рэч, – мрачно завывает Звезда. – Варан решил нас всех сожрать. Или крыса-мутантка собралась кормить детенышей сердцами «усовершенствованных».

Холден и Кейт, не сдержавшись, расхохотались. Клык снова вспомнил стаю. Сколько раз они так друг друга подкалывали, сколько раз спорили. Теперь у него новая «стая». Только споры почему-то кажутся жестче, а подколки скорее похожи на злобные склоки.

Стаи с ним рядом нет. Зато есть Майя. Она вздыхает, будто, как и он, чувствует, что команда сама по себе, а они с Клыком совсем другие. Да на то и причин достаточно. Они двое на крыльях могли бы в Сан-Франциско за сорок пять минут оказаться. Но не могут же они одни улететь. Вот и приходится шесть часов со всеми вместе в «одолженном» грузовичке трястись.

Майя положила голову ему на плечо. На сплошном переднем сиденье она прижата к нему практически вплотную.

Близко-близко.

А он вдыхает ее запах, и оба они совершенно забыли о возне на заднем сиденье. Между ними полное молчаливое понимание. Но не только крылья отделяют их от остальной команды. Им неловко с ребятами, потому что так легко и просто друг с другом.

Все совсем как с Макс…

Но додумать эту неприятную мысль Клык не успел. Майя вдруг выпрямилась и нахмурилась:

– Что это там за облако на дороге?

Клык прищурился. Впереди шоссе как будто преградило какое-то плотное марево.

– Рэчет?

– Чо Рэчет-то? Вы же мне больше не верите.

Клык тяжело вздохнул. Как же они достали его со своим вечным гонором да выпендрежем. Сначала девицы, а теперь еще и Рэчет.

– Рэчет, пожалуйста…

Рэчет надвинул поглубже солнечные очки и, пристально всматриваясь в ветровое стекло, вытянул шею у Клыка из-за плеча. Когда он заговорил, голос у него сел и осип:

– Похоже, нас поджидают. Транспортный конвой загородил обе полосы.

Клык мгновенно нажал на тормоз, поставив ван на дыбы. Резко развернулся на сто восемьдесят градусов и дал газ в обратном направлении.

– Простите, если кого тряхонуло. Не думаю, что нам имеет смысл готовить приветственные речи, – бросает Клык через плечо и снова всматривается в дорогу в поисках недавно промелькнувшего поворота.

Есть, конечно, некоторый шанс, что он перегнул палку. Что это дальнобойщики перекурить решили или что-нибудь в этом роде. Но по всему видать, что шанс этот в лучшем случае равен одной сотой процента.

Он еще наддал газу. Мотор начинает чихать. На внедорожник их тачка точно не тянет. В зеркало заднего обзора ему хорошо видно несущееся на них пыльное облако. Клык чувствует рядом с собой напряжение Майи, чувствует, как чуть позади переплелись их крылья. Вот бы оторваться от всех, взлететь и… Нет, об этом нельзя даже думать. Они ребят одних не оставят.

Вот она, та дорога, которую он ищет. Чуть впереди он увидел тонкую уходящую влево полоску. Сейчас они повернут, и можно будет бросить ван и драпануть в лес. А уж там, что бы ни случилось, будет легче.

У него вырвался вздох облегчения:

– Мы почти у цели.

Еще полмили… осталась пара секунд…

Бабах!

7

От удара ван с оглушительным скрежетом бросило на другую сторону дороги. Левую дверь смяло и напрочь заклинило, все стекла повылетали. Кейт визжит. Рэчет грязно ругается. В них на полном ходу врезался трак, вылетевший с той самой грунтовой дороги, на которую собирался сворачивать Клык.

Клык посмотрел направо. При виде кровавой раны, безвольно открытого рта и ее помутневших закатившихся глаз сердце у него сжалось.

– Майя? – трясет он ее за руку.

– Ничего-ничего. Все в порядке. – Майя медленно открыла, закрыла и снова открыла глаза. Так же медленно поднесла руку к виску и удивленно вытерла текущую тонкой струйкой кровь. – Не страшно – это просто шишка.

Клык быстро кивнул и полез в дыру от вылетевшего ветрового стекла, на всякий случай протягивая Майе руку. Чего он нервничает? Она и сама о себе позаботится.

– Выбирайтесь из вана и срочно врассыпную! – командует он своим. Ребята быстро очухались и один за другим стали вылезать с правой стороны, кто в дверь, а кто прямо в разбитые окна. Клык взлетел на крышу. Круговой обзор мгновенно дал ему полную и весьма удручающую картину: два здоровых трака наглухо блокировали боковую дорогу, еще четыре такие же громадины закрыли дорогу вперед. А конвою, летевшему за ними по пятам, осталось всего четверть мили.

Они окружены.

Клык оглядел команду. Рэчет сжимает стальной домкрат, Холден стоит в боевой стойке. Кейт и Звезда, скорость и мощь, тоже готовы за себя постоять. А Майя… Он видел ее в бою и знает, на что она способна. На нее он полагается как на самого себя.

Не прошло и пары секунд, как конвой, заскрежетав тормозами, остановился вплотную к их искореженному вану.

«Начинается», – подумал Клык и почувствовал, как вздулся каждый его мускул. Он готов к неизбежному.

Вдруг наступила мертвая тишина.

– Да вылезайте же, гады. Посмотрим, кому я первому башку проломлю, – слышит Клык, как чертыхнулся сквозь зубы Рэчет.

Дверь одного из траков медленно открывается. Что теперь? Пули? Клык готов к пулеметной очереди. Но то, что он увидел в следующую секунду, оказалось куда круче. Челюсть у него отвисла, а глаза вылезли из орбит.

– Привет, Клычок! – рыкнул Ари.

Ари, злобный (по большей части) кровный брат Макс, усовершенствованный волчьей ДНК, как и все остальные ирейзеры. Тот самый Ари, который дважды умирал на глазах у Клыка и которого Клык вместе со стаей хоронил. Но теперь этот самый Ари стоит перед ним, балансируя на накачанном плече направленный на Клыка гранатомет.

– Ари, – только и выдавил из себя Клык.

– Ходят слухи, что ты первым в ящик сыграешь, – говорит Ари, и удивленный голос никак не вяжется с диким хищным блеском его глаз. Клык поежился, вспоминая зловещее предсказание Ангела. – Не хотелось пропустить погребальные почести. – Ари как следует нацелил гранатомет Клыку в голову и улыбнулся, обнажив длинные желтые зубы. – Ну что, ты уже приготовился помирать? – Он наклонил голову и глянул в прицел.

Впервые в жизни Клык понял, что значит совершенно оцепенеть.

8

– Идите сюда!

Дилан, плотно зажатый между психичкой номер один и помешанной номер два, машет мне, Газзи, Игги и Надж из-за столика, где обедает школьный крутняк.

Я нацелилась было пристроиться в сторонке, вместе с остальными белыми воронами и серенькими мышками, но Надж радостно взвизгнула, побежала вприпрыжку к Дилану и уверенно втиснулась между девчонок, явно не проявивших никакого восторга по поводу ее появления.

Это решило дело.

– Прикрой меня, – бросила я Игги и повернула вслед за Надж.

– Не беспокойся, тылы прочны.

– До скорого, пока. – Газзи круто повернулся на пятках и пошел, чтобы сесть с ребятами из его класса.

Я его понимаю. Мне бы тоже компания третьеклашек доставила куда больше радости, чем размалеванные дивы, выкаблучивающиеся перед Диланом.

– Макс! Иди скорей, – снова махнул мне Дилан. – Сара, подвинься немножко, пожалуйста.

Сара скроила такую физиономию, будто ей лучше лягушку проглотить, чем для меня место освободить. Но Дилан одарил ее своей неотразимой улыбкой, и ей ничего не осталось, как сдвинуться с места. Она даже похлопала по скамейке, мол, не стесняйся, присаживайся.

На эффект, который Дилан производит на девиц, даже смотреть страшно. Слава богу, ему самому это не понятно. Я уселась, поставила на стол свою до отказа наполненную тарелку, и за столиком воцарилось гробовое молчание. Дилан его даже не заметил – сидит и продолжает радостно стрекотать с Надж.

– Ты, наверно… голодная? – осторожно намекает девица, которую, по-моему, зовут Бетан.

Я не собираюсь особо распространяться по поводу наших потребностей в калориях, улыбаюсь и коротко отвечаю:

– Мне просто за весом следить не надо.

Что, получили?

Надж открывает бутылку сока:

– Вы вчера вечером видели на Табите те брючки капри, что в программе «Смени свой имидж»? Скажите, они на тарелку с фруктовым салатом похожи?

Все головы дружно повернулись к ней и радостно закивали.

– Никогда более кошмарных штанов не видела, – соглашается Сара.

А я между тем занялась мясным рулетом. Все равно в их разговоре мне ничего не понятно. Штаны – понятно. Фруктовый салат – понятно. Даже про Капри я слыхала, что это такой остров. Но как это все вместе сложить, убей меня бог не пойму. И тут до меня доходит: Надж и вправду вполне в этот мир вписывается. Она и сама мне об этом сто раз говорила. Но лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

А теперь я и увидела, и услышала, как она треплется с нормальными девчонками на нормальные темы, на нормальном общем языке. Единственное, что не вписывается в общую картину, – это ее крылья.

– Как прошло утро? – повернулся ко мне Дилан, игнорируя разгоревшееся вокруг нас обсуждение «смены имиджа».

Я не спеша проглотила рулет, наслаждаясь изобилием у меня на тарелке. Если кто считает, что в школьной столовке есть невозможно, рекомендую месяцок попитаться из помоек. Сразу все на свои места встанет, и школьные фрикадельки в нектар и амброзию превратятся.

– Школа как школа, – пожала я плечами, купаясь в его восхищенных синих глазах. – А ты, похоже, на коне. – Я многозначительно скосила глаза на девиц.

Он усмехнулся:

– Все как всегда, все как всегда.

– Вот-вот. Поди, трудновато, когда все девчонки перед тобой так и падают и сами собой в штабеля складываются.

Он тронул меня за коленку:

– Так-таки уж и все?

По всему видно, он страшно собой доволен. Вот дура, что я опять ляпнула. Смутившись, я занялась соком, но, набравшись храбрости, подняла глаза:

– Не знаю-не знаю. Может, только избранные.

Он радостно мне улыбнулся, и у меня по спине, как всегда, побежали мурашки. Я знаю, что играю с огнем. Но до чего же затягивает эта веселая игривая перепалка. Флирт, оказывается, дело весьма увлекательное.

– Я прямо ушам своим не поверила, когда Терри сказала, что оранжевый – это новый черный, – тарахтит рядом со мной Надж.

– Вот именно, – соглашается с ней предполагаемая Мелинда. – Новый черный – это черный.

Надж решительно рубанула воздух:

– И я говорю, нечего новый черный искать. Черный всегда останется черным. Не старым, не новым, – вечным черным.

Наш столик одобрительно загудел. Что за галиматью они такую несут? Старый черный? Новый черный? Фигня какая-то да и только.

– А я считаю, что новый черный – это слепой, – вступает вдруг в разговор Игги, явно решив слегка сменить тему разговора.

– Что-что? – оторопело переспрашивает девчонка, которую все называют Медисон.

– Я имею в виду, что никогда бы не подумал, что здесь так много слепых учится – в этой школе, похоже, только черное и видят.

Молчание. Надж поджала губы: и кто только просил Игги в разговор встревать – все так хорошо до сих пор шло.

Я усердно принялась за пирожное.

– Мммм… – мычит Бетани.

– Я-то, понятно, слепой, – не смущается Игги, – а вам-то что все только черное да черное? – И он помахал в воздухе рукой, «случайно» опрокинув на соседок миску с зеленым горошком. Надж покраснела до ушей и с отчаянием смотрит на меня, мол, останови его немедленно.

Ладно, останови так останови. Попробую.

Игги поворачивается к Медисон:

– Это у тебя врожденное или несчастный случай?

Народ за столиком переглядывается в неловком молчании.

– Я зрячая, – отзывается Медисон.

Игги притворяется, что он совсем сбит с толку, а потом на его лице складывается мина заботливого соучастия:

– Знаешь, лучше все-таки смотреть правде в лицо. Зачем отрицать свою слепоту? Это не недостаток и не слабость – это твое «я».

– Да говорю же, я не слепая. – Медисон совсем опешила.

Надж только зубами скрипнула и уставилась в тарелку.

Ай да мы – здорово народ повеселили!