Текст книги "Эксперимент «Ангел»"

Автор книги: Джеймс Паттерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

– И что теперь? – волнуется Газман. – Куда дальше пойдем?

– Подожди, дай подумать, – я обозреваю улицу из начала в конец.

До Школы осталось каких-то десять миль. Можно, конечно, мигом туда долететь, но мне почему-то кажется, что с воздуха подход к ней – не самый лучший. Так что перелет отпадает. Поймать тачку, чтобы нас подвезли, – тоже не вариант. Кто его знает, что за публика здесь разъезжает? Сначала согласятся подвезти, а там, глядишь, и замочат где-нибудь в канаве. И точка. Остается переться туда пешкодралом. Но это долго. К тому же хочешь не хочешь, а нам совершенно необходимо основательно подкрепиться.

– Ладно, – решаюсь я наконец. – Похоже, придется нам…

Мой голос заглушает визг тормозов. Не сговариваясь, отступаем в разросшиеся на задворках парикмахерской кусты. Крутая серая тачка с серебристой навороченной фирменной эмблемой на капоте ревет мотором у банкомата.

Боковое стекло опускается, и из машины несется оглушительная музыка. Прикинутый мужик высовывается по пояс из окна и тянется к банкомату, прижав к уху мобильник.

– Заткнись, идиот! – орет он. – Если бы ты не потерял своей карточки, не надо было бы ехать за баблом!

Он заталкивает карточку в машину и быстро набирает код. Пока нутро машины шелестит купюрами, он продолжает звереть в телефон:

– Доверь тебе что-нибудь после этого. Отблагодарил ты меня, гаденыш. Одеться утром сам не можешь, а туда же!

– Псих, – шепчет мне на ухо Надж, и я полностью с ней согласна.

Банкомат выплевывает в щель зеленые бумажки. Только было мужик их выдернул и начал пересчитывать свою капусту, как из-за поворота выскочил здоровый черный грузовик. Тормознул у банкомата, чуть не смяв серой тачке бампер. Струйки мелкого гравия с треском прыснули из-под его задних колес.

Отползаем поглубже в лес. У меня по спине и по рукам ползут мурашки, а горло сжало нервной судорогой. Ирейзеры! Мой чип! Нас выследили! Надо бежать! Одной? Может, они погонятся за мной и оставят стаю в покое?

– Смотри, мужик сейчас слетит с катушек, – спокойно констатирует Клык.

Красный от злобы, со вздутыми на шее венами, псих снова высовывается из своей тачки и несет на грузовик по матушке от А до Я. Пары слов из его лексикона я никогда не слыхала. Они автоматически откладываются в моем мозгу. На случай – вдруг пригодятся.

Темное стекло грузовика опускается, и я коченею:

– Че, чего ты там несешь, недоносок! – Ари обнажает зубы в зловещей ухмылке.

53

Я напряглась и положила руку на плечо Газзи. Тссс. Тихо.

Псих выпучил глаза, стремительно поднял стекло. Секунда – и он, как сумасшедший, давит на газ, а его тачка с места в карьер бросается вперед.

С диким хохотом Ари газует за ним. Мы и глазом моргнуть не успели, как они уже унеслись по шоссе. Догадаться об их недавнем присутствии можно только по хвосту пыли и по слабым отзвукам рева их моторов.

– Ари здесь, однако, разъездился! – тихо констатирует Клык.

– Он, кажись, волосы покрасил, – удивленно замечаю я. – Кто-нибудь видел, что они у него зеленые?

– Ага, – Надж кивает с необычной для нее краткостью.

Мы все пятеро переглянулись и уставились в банкомат. Точнее, четверо. Игги не в счет. Но, что происходит, он все равно отлично просекает.

Банкомат тихонько попискивает. Его деньговыдавательная сторона повернута в сторону от магазинов. Так что людям там, внутри, ничего не видно.

– Путь свободен, – решаю я, и мы все пятеро бросаемся через парковку к автомату.

Никто из нас, понятное дело, банкоматами никогда не пользовался. Школьные белохалатники не додумались открыть для нас банковские счета и положить туда кругленькие суммы под высокие проценты.

По счастью, эти хреновины рассчитаны на идиотов.

«Не желаете начать следующую операцию?» – вопрошает он нас огромными оранжевыми буквами.

– Деньги давай, – не задумываясь, отвечает Клык.

– Так-таки и давай, – ехидствую я.

– Вы что там, застыли, шевелитесь, – торопит нас Газман.

Нажимаю на кнопку снятия денег.

«Какую сумму вы желаете снять со счета?»

Я раздумываю. Шестьдесят долларов? На шестьдесят долларов можно много еды накупить.

– Он был полное говно. Давайте его на всю катушку нагреем, – предлагает Клык.

– Это идея! А ты, Клык, оказывается, злодей и мошенник.

Посоображав немного и разобравшись с кнопками балансов, не могу удержаться, чтобы не присвистнуть.

Надж заглядывает мне через плечо:

– Вот это да! Мы, ребята, разбогатели! Щас машину пойдем покупать! – приплясывает она на месте.

Увы, машину не удастся. Ты, вероятно, знаешь, мой многоопытный читатель, что в банкоматах стоит устройство, определяющее лимит однократной выдачи капусты. Ну и хрен с ней, с машиной. Зато мы сейчас оторвем у него двести баксов.

Haдo только еще раз ввести пин-код, подтверждающий владельца карточки.

– Все! – застонала я. – Провалилась наша блестящая затея. Ребята, кто-нибудь видел, что мужик там набирал?

– Я СЛЫШАЛ, – медленно говорит Игги.

– Послушайте, я где-то читал, что если дважды набрать неправильный код, эта хреновина отключается и проглатывает карточку, – предупреждает нас Клык.

– Думаешь, получится? – с надеждой спрашиваю я Игги.

– Мммм… Попробую. – Игги нерешительно кладет руку на клавиатуру. Его чувствительные пальцы ощупывают клавиши.

– Не беспокойся, Иг, – подбадривает его Клык, – как получится, так и получится.

Интересно, почему это Клык вечно кого угодно поддержит, только не меня.

Игги нажимает на пять клавишей. Мы сгрудились вокруг, затаив дыхание.

В выдаче денег отказано. Проверьте пин-код и сделайте новую попытку.

– Постарайся, Игги. У тебя же лучший на свете слух.

Иггины тонкие пальцы еще раз нависают над кнопками. Полностью сконцентрировавшись и, кажется, совсем забыв о нашем существовании, он набирает новую комбинацию.

У меня замирает сердце.

И тут банкомат начинает кряхтеть, шуршать, и наконец из него медленно выползает пачка двадцаток.

– Ййессс! – Клык победоносно выбрасывает вверх сжатую в кулак руку.

– Хватайте деньги и айда! – командую я, и Надж мгновенно рассовывает купюры по карманам. Мы уже готовы бежать, но тут автомат снова запикал.

Спасибо. Не забудьте забрать банковскую карту.

– Вот молодец. Спасибо за напоминание. – Я рывком вытягиваю карточку, и мы бежим обратно в лес. Только нас и видели.

54

Я почему-то совсем не чувствую себя виноватой за то, что мы сперли у мужика деньги. Наверное, это оттого, что он сам был такой говнистый. Робин-гудовская какая-то логика получается. Не знаю, может, она и неправильная, знаю только, что у Эллы и ее мамы я бы не взяла без спросу даже банки варенья. Никогда. Ни за что.

– Жаль, получше обчистить его не получилось, – качает головой Клык, пересчитывая бабло.

– Давайте вернемся на бензоколонку и купим там чего-нибудь, только побольше, – поскуливает голодная Надж.

Я отрицательно качаю головой:

– Нет, нельзя. Там люди нас, наверное, уже видели. Надо отсюда сматываться.

Пока мы отсиживались в лесочке, к магазинам подрулил красный вэн и припарковался на задворках. Из-за руля выскочил молоденький парнишка, разгрузил какие-то коробки и шагнул в будку бензоколонки. Прежде чем за ним закрылась дверь, я успела заметить, как он вставил карточку служащего в автомат, отсчитывающий отработанные часы.

Значит, он теперь останется здесь как минимум на пару часов. А фургон его будет стоять здесь без дела.

Мы с Клыком переглянулись.

– Деньги того дрянца – одно дело, – говорю я, стараясь сама себя убедить, – а тачка обыкновенного парня – другое.

– Мы же только позаимствуем. И всего на пару часов. А потом вернем. – Аргументы Клыка звучат все убедительнее. – А если ты такая честная, мы ему даже денег оставим. За аренду.

Я задумчиво чешу в затылке. Значит, мы не собираемся ее угонять. Одолжим только. С одной стороны, очень неохота становиться в ряды преступных подростковых элементов. Но с другой, дорога каждая минута. И каждая минута может оказаться решающей для спасения Ангела от фанатичных белохалатников, готовых расчленить ее во славу своих генетических исследований.

– Это как ГТА, [6]6
  Grand Theft Auto (сокращённо – GTA) – популярная серия компьютерных и видеоигр.


[Закрыть]– услужливо подсказывает Газман. – Я по телеку видел. Очень популярная передача.

– Если брать, так быстрее. Я, кажется, вертолет слышу, – насторожился Игги.

– Вперед, – принимаю я решение. Мне оно, конечно, еще аукнется, но – была не была!

В кино люди «одалживают» машины, незаметно соединив под приборной панелью какие-то проводочки, надежно скрытые от нескромных глаз внутри тачки.

Должна тебе признаться, мой любознательный читатель, что на самом деле для этого требуется на глазах у изумленной публики залезть под капот с отверткой. Мои личные моральные устои не позволяют мне дать тебе более подробную информацию. Не дай Бог, по Америке прокатится волна автомобильных угонов, устроенных любителями чтения!

Ладно, будет трепаться.

Как бы то ни было, но вдвоем с Игги нам удалось завести мотор. Иг сидел за рулем и жал на газ, а я ковырялась со стартером. Мотор пару раз чихнул и ожил. Я захлопнула капот и прыгнула в фургон. Сердце у меня стучало со скоростью света.

И тут я уставилась на приборную панель.

– Никто из нас никогда не водил машину! – Уж кто-кто, а Клык не мог не оставить без комментария такой несущественной детали.

Не позволяя ему себя смутить, я что есть сил стараюсь придать уверенности своему голосу:

– Я видела по телевизору, как люди водят машину. Вот руль, вот коробка передач, вот тормоза. Не может быть, чтобы это было мне не по силам.

И вот я уже перевожу переключатель скоростей на нейтраль.

Поехали!

55

Ты, мой многоопытный читатель, может, и не знаешь, что тормоза автомобиля приводятся в действие не только ножной педалью. Есть еще один специальный, парковочный тормоз. Называется ручник. В глаза он особенно не бросается, но ехать с опущенным ручником – все равно, что стараться посадить сенбернара в ванну.

Короче, я лично обнаружила его существование минут через двадцать ужасных мучений и езды с чувством, будто управляю здоровенным, неуклюжим диким слоном.

– Полный порядок, ребята, теперь полный порядок, – сказала я, когда наконец нашла и подняла ручник.

Обливаюсь потом, спина, плечи, шея, пальцы – все одеревенело от напряжения. Но я всячески стараюсь сохранять спокойствие и выглядеть уверенно. Ехать, конечно, не так хорошо, как лететь, но все равно много лучше, чем плестись пешком.

Храбро улыбаюсь Клыку, но в ответ встречаю только суровое молчание.

– Ты чего?

– Нельзя ли на поворотах полегче?

– У меня уже лучше получается, – оправдываюсь я, – это дело практики.

– А я не знала, – вставляет Надж, – что вэн может на двух колесах ехать. Так долго.

– Щас я всю эту тачку заблюю. Нехорошо получится. Она же прокатная. Провоняет. – На сей раз это вступает Газман.

Вот свиньи неблагодарные! Сжав зубы, упрямо концентрируюсь на дороге.

– Пятьсот ярдов – и надо свернуть на восток, – бормочу я себе под нос.

Через полмили торможу, останавливаюсь и в изнеможении кладу голову на руль.

– Куда эта чертова дорога подевалась? – я чуть не плачу от расстройства. – Исчезла, как ее и не бывало.

– Ты едешь по внутреннему компасу, – у Клыка железная логика.

– А дороги по твоему компасу никто не строил. Совсем не обязательно, что они окажутся там, где ты их себе представляешь, – подпевает ему Игги столь же резонно.

Боже, как мне хочется им хорошенько накостылять.

Ничего не поделаешь, вздыхаю, разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и, не удержавшись, опять начинаю оправдываться:

– Я просто поехала по менее оптимальному маршруту.

С каждой минутой я раздражаюсь все больше и больше. А на самом деле мне просто страшно. Меня мучает неизвестность – жива Ангел или нет. Меня мучает сознание, что с каждой минутой мы все ближе к Школе, где случилось с нами все самое ужасное, что когда-либо с нами случалось. Меня мучает сознание, что и сама еду, и стаю везу на верную гибель. И ехать от этого все труднее и труднее.

Еще один непрошеный поворот. Я снова заехала куда-то не туда. Где мы? Снова пристаю к обочине и изо всех сил молочу руль. Каждый мускул, каждая моя нервная клетка напряжены от волнения и безуспешных попыток укротить машину и дорогу. Вдобавок ужасно разболелась голова. В последнее время меня совсем замучили головные боли.

– Ну хватит, Макс, не надо, – пытается успокоить меня Газман.

– Это она там по рулю лупит? – на всякий случай пытается выяснить Игги.

– Смотри, – говорит Клык, – вон там знак. Если по стрелке ехать, попадем в город. Там поедим и карту настоящую купим, а то так мы долго блуждать будем.

Беннет оказался маленьким и даже симпатичным городишком. Я подтянулась на водительском сиденье и постаралась сделать взрослое лицо. Вдоль дороги – несколько ресторанчиков, выбирай любой. Сворачиваю на парковку, медленно и о-о-очень осторожно пристраиваюсь подальше от остальных машин – лишь бы не задеть никого ненароком.

Я еще не успела выключить мотор, а Газман и Надж уже готовы выпрыгнуть наружу.

– Мы спасены! – радостно вопят они хором.

– Стойте! – По счастью, их вовремя останавливает мой по-настоящему строгий и обеспокоенный голос. – Мы совсем рядом со Школой. Если вы думаете, что здесь полная глушь, то вы сильно ошибаетесь. Здесь любой, я повторяю вам, любой может оказаться ирейзером. И совершенно непредсказуемо, где они могут нам встретиться. Так и знайте. Надо быть исключительно осторожными.

– Нам бы поесть, – Надж очень старается не скулить. Она совершенно права. К тому же с ее метаболизмом она сжигает калории быстрее нас всех.

– Конечно, Надж, – говорю я мягко. – Мы обязательно сейчас пойдем поедим. Я только напоминаю вам, где мы и кто вокруг нас. Всем быть настороже, и в любую минуту будьте готовы бежать. Первый встречный может оказаться ирейзером.

Они кивают. Опускаю зеркало посмотреть, что там у меня с лицом творится, и мне на колени падает какой-то маленький, но тяжелый предмет.

Замираю на месте. Вдруг…

Нет, не граната – кольцо с ключами. И один из них – от нашего минивэна. Тупо смотрю на него, не веря своим глазам.

– Это упрощает ситуацию, – как всегда, спокойно комментирует Клык.

56

– Хорошо бы моя комната пахла вот так, как здесь пахнет! – Игги глубоко вдыхает запахи котлет и жаренной в масле картошки фри.

– Это будет существенное улучшение, – я не могу удержаться от напоминания о вечном свинарнике в его комнате.

Одновременно изучаю меню. В животе бурчит на полную громкость, как будто там установили плохо работающую батарею. От долгого напряжения сил и энергии у меня совсем не осталось, и мне кажется, что я вот-вот рассыплюсь на части.

В ресторане типа «Макдоналдс» полно народу и ужасно шумно. Мы всегда сильно нервничаем среди обычных людей. Пристраиваемся в хвосте очереди, стараясь не выделяться из толпы. Насколько я могу судить, никаких ирейзеров здесь не видно.

Но с другой стороны, кто ж их отличит, ирейзеров-то. Пока не начнут в волков превращаться, чтобы в клочья тебя разодрать, они выглядят как вполне нормальные люди.

– Я больше мяса не ем, – заявляет Надж и, видя мои высоко поднятые в немом вопросе брови, объясняет:

– Это я насмотрелась, как ястребы пожирают кроликов, змей и всяких других мелких птичек. Поэтому я теперь вегетарианка.

Подошла очередь Клыка. Он заказал три чизбургера, шоколадный молочный коктейль, колу (не диетическую, а самую настоящую, с кофеином и с сахаром), три порции картошки фри и три куска яблочного пирога.

– У тебя, сынок, поди, братишек и сестренок много? – ласково спрашивает его продавщица.

– Да, мэдам, – вежливо подтверждает Клык. Где только он вежливости научился?

А у меня откуда-то взялось бездонное терпение, и в ответ на новые закидоны Надж я пытаюсь найти компромисс:

– Ладно, без мяса, так без мяса. Но тебе все равно нужны протеины.

Расплачиваюсь за Игги, который заказал то же самое, что и Клык. А тот дождался, когда всю гору еды поставят на Иггин поднос, и неприметно проводил его к самому отдаленному столику, в стороне от чужих глаз.

Наконец наступила моя очередь.

– Значит, так, мне, пожалуйста, два закрытых бутерброда с жареным цыпленком. Два двойных чизбургера, четыре порции картошки фри, шесть кусков яблочного пирога, два ванильных коктейля и один клубничный. И потом еще три чизбургера, только, пожалуйста, без котлеты.

Надж довольно кивает.

Кажется, я не донесу всю эту гору к нашему столику. На еду хочется наброситься прямо сразу, не отходя от кассы. А рядом со мной, дожидаясь своей очереди, так же нетерпеливо переминается с ноги на ногу Газман.

Прошло столетие, прежде чем мы втроем нагрузили всю нашу снедь на подносы, расплатились и присоединились к Клыку и Игги.

На всякий случай я еще раз оглядываюсь вокруг. Ничего подозрительного: детишки вздувают соломинкой в стаканах булькающие пузыри; мирно беседуют мамаши; без дела болтаются подростки. Устало опускаюсь на скамейку. За мной протискивается Надж и следом за ней Газман.

Я сильная? Я несгибаемая? Я железная? Да, да, и еще раз, да!

А как ты думаешь, дорогой читатель, не разревелась ли я белугой от нескончаемого восторга, откусив здоровенный кусок бутерброда с цыпленком? Зачем дурацкие вопросы задавать? Еще как разревелась!

Надж заталкивает в рот свои булки с сыром, Клык уже работает над вторым чизбургером, рот у Игги забит так, что он едва дышит, а Газман горстями глотает жареную картошку. Со стороны мы, наверное, выглядим, как голодающие сироты. Стоп! Почему только выглядим? Мы и есть самые настоящие голодающие сироты!

Несколько минут над нашим столом раздавалось только отвратительное жадное чавканье.

Передо мной вдруг встала блаженная картинка цивильных домашних обедов с Эллой и ее мамой. На столе крахмальные салфетки, ножи и вилки, и мы разговариваем о нормальных мирных человеческих вещах.

Беспечная, уютная, счастливая сценка из теперь уже далекого прошлого! А в настоящем мы одичало глотаем не жуя.

Не очень уверена, в какую именно минуту это произошло, но внезапно осознаю, что шея моя напряглась. Взглянула на Клыка. Он тоже искоса смотрит на меня, наклонив голову. К несчастью, я это взгляд хорошо знаю.

Обвожу глазами зал ресторана. Пара сидевших рядом семей ушли. Ресторан заполонили молодые дюжие парни. Все как на подбор красавцы. Часть их уже расселась вокруг, а новые все подходят и подходят с улицы. Один другого краше, один другого сильнее.

Господи… что же делать! Сердце у меня ушло в пятки. Прямо-таки упало, как свинцовое.

57

Едва уловимым движением киваю Клыку на запасной выход прямо за его спиной. Он только моргнул, мол, понял и тронул Игги за руку.

– Надж, Газзи, – выдыхаю я, – не поднимайте глаз, не смотрите по сторонам. На счет три перепрыгивайте через Клыка, и – в запасную дверь у него за спиной.

Ни единым жестом они не дали мне понять, что поняли, о чем я говорю. Оба продолжали жевать. Надж отхлебнула молочный коктейль. И вдруг ее словно подбросило вверх невидимой пружиной, она перелетела через стол, через Клыка и в мгновение ока выскочила наружу. Газман следовал за ней как пришитый.

Вот это слаженность, вот это четкость. Как же я ими в этот момент гордилась!

Загремела пожарная сирена, но я тоже уже за дверью. Клык и Игги следуют за мной по пятам. Ирейзеры только еще выскакивали из ресторана, а я уже заводила мотор нашего вэна. Какое счастье, что нашелся ключ зажигания!

Один за другим ирейзеры высыпали на парковку и уже скалят свои кровожадные волчьи морды.

Жму на газ, быстро сдаю назад, разворачиваюсь. Бах! Задний бампер втыкается во что-то мягкое – одним ирейзером меньше. Дергаю рычаг коробки передач на пятую скорость и через поребрик, подминая аккуратные кустики, выскакиваю с парковки, проношусь сквозь заправку, чуть не врезавшись в пару тачек. Секунда – и наш вэн уже несется по улице. Как могу лавирую между машинами. От моих неимоверных зигзагов повсюду скрипят тормоза, а водилы клаксонят как сумасшедшие.

– Макс! – кричит Надж, но я и сама вижу несущийся мне навстречу трейлер и в последний момент уворачиваюсь от него. Позади меня скрежещет металл: в резко затормозивший грузовик врезалась следующая за ним легковушка.

Господи, ну почему никто заранее не научил меня водить машину! Почему ты не дал нам спереть быстрый, легкий и маневренный порш, а послал этот неуклюжий, неповоротливый фургон.

Резкий поворот, вэн наклоняется и едет на двух колесах. В конце концов он выравнивается, но его тут же подбрасывает в воздух на какой-то колдобине.

В крови у меня пульсирует адреналин, пальцы намертво вцепились в руль.

Выносимся из города. Наконец-то я выбралась из этого машинного столпотворения. Все, пора избавляться от колес.

– Я сейчас остановлюсь, – кричу я ребятам, перекрывая рев мотора, – выпрыгивайте и мигом в воздух!

– Есть! – в один голос откликается стая.

Бросаю взгляд в заднее зеркало. За нами три черные тачки. Они много быстрее нас – вот-вот нагонят. Надо как-то выиграть время!

Скрежеща зубами, резко сворачиваю с дороги прямо в кукурузное поле. Петляю, продираюсь сквозь сухую стерню, отчаянно хлещущую в ветровое стекло. Наконец в отдалении виден просвет. «Только бы дорога, только бы дорога», – твержу я про себя.

Оторвались мы от них или нет? В зеркало заднего обзора ничего не разглядеть, а сухая стерня так громко колотит в металлический кузов, что сквозь этот стук невозможно расслышать шум моторов. Так ли, иначе, но впереди действительно показалась дорога. Отлично! Ништяк!

Вэн тяжело выскакивает на асфальт, подскочив так, что из нас вытрясает все печенку. Почувствовав под колесами твердую почву, прибавляю скорость.

В этот самый момент перед вэном выскакивает легковушка. И я врезаюсь в нее на скорости шестьдесят миль в час…

58

Взять на заметку: в следующей краденой машине сразу избавиться от защитной воздушной подушки.

Дело в том, что у воздушной подушки есть одна особенность. Если врезаться во что-нибудь со скоростью пятьдесят-шестьдесят миль в час, она надувается и с дикой силой, как тряпичную куклу, вжимает тебя в сиденье. И превращает твое лицо в лепешку. Что, собственно, с моим лицом и случилось. К выводу о полной бесполезности воздушной защитной подушки я пришла, стараясь остановить хлещущую из носа кровь.

– Как вы там? – справляюсь я слабым голосом.

– Полный порядок, – откликается Клык. Он сидит рядом со мной на переднем сиденье. Шея у него ободрана до мяса привязным ремнем безопасности. Удивительно, что этот ремень напрочь не снес ему голову.

– Сзади порядок, – с заднего сиденья доносится голос Надж, неожиданно детский и испуганный. Вытягиваю шею посмотреть на нее. Она совершенно бледная, в лице – ни кровинки. Только на лбу от удара о переднее сиденье расцветает огромный синяк. Она в ужасе смотрит на мою окровавленную физиономию.

– Не бойся, это только нос, – успокаиваю я ее. – Из ран на голове всегда особенно много крови. Смотри, кровотечение уже останавливается.

Вранье, конечно… ничего оно не останавливается.

– У меня все болит. Не тело, а мочалка какая-то из нервов, – постанывает Игги.

Газмана вот-вот стошнит. Он корчится, стараясь сдержать рвоту.

Трах!

Справа и слева со звоном посыпались окна вэна. Мы автоматически закрыли лица руками, защищая глаза. В ветровое стекло изо всей силы колотит ствол. Сейчас и оно брызнет осколками. Волосатая рука с хищными когтями влезла в разбитое окно с моей стороны и открыла дверь.

Мы не смогли даже пары раз им вдарить. Клыка и меня просто выволокли из вэна и бросили на землю.

– Бегите, – только и успеваю крикнуть я, как на мой многострадальный нос обрушивается еще один удар. Рот заливает кровью.

Краем глаза замечаю, что задняя дверь вэна открыта, а Игги и Газман взмывают в воздух. Молодцы!

Ирейзеры ревут от ярости и начинают палить по мальчишкам. Но те уже высоко – их не достать. Ййесс!

Брыкающуюся и вопящую Надж вытаскивают за ноги с заднего сиденья и с размаху кидают на землю рядом со мной. Вижу, что она плачет и тихонько дотрагиваюсь до ее руки.

Один из ирейзеров с силой бьет меня в бок ногой, обутой в снобский ручной работы итальянский ботинок.

– Конец вам пришел. Сцапали мы вас, – самодовольно бросает Ари, и его прихвостни ржут во все горло, чуть не пританцовывая от дикого возбуждения. – Вы в Школу направлялись, гаврики? Вот мы вас туда сейчас и доставим, на блюдечке с голубой каемочкой, – продолжает он, оскалив острые желтые клыки и брызгая на меня слюной.

Ирейзеров пятеро. Нас трое. Для моего роста и веса силы у меня хоть отбавляй. Но Ари на сто шестьдесят фунтов тяжелее меня, и его ботинок упирается каблуком мне в лоб. Ничего мне больше в жизни не надо – только бы врезать ему в последний раз, пусть даже ценой жизни.

Перехватываю темный без выражения взгляд Клыка. Перевожу глаза на Надж, стараюсь улыбнуться и подбодрить ее. Но, кажется, зрелище моей превращенной в кровавое месиво физиономии вызывает у нее только новый прилив отчаяния.

Спустя минуту в небе разносится тарахтение вертолета и ирейзеры все как один принимаются приветственно орать и размахивать руками.

– Нас ждет светлое будущее, – нагибается ко мне Ари. – Как в добрые старые времена, мы все вместе сейчас поедем домой. В Школу!

59

Ангел была жива. И раз она была жива, все остальное не имело значения. Теперь я готова на что угодно.

Я видела ее: рядом с моей клеткой стояла ее, жалкая и крошечная. Мы обе, как могли далеко, протягивали руки сквозь прутья решетки. Еще немного, всего какой-то инч, – и мы сможем дотронуться друг до друга.

– По крайней мере, они дали тебе большой контейнер, – голос у нее хриплый и слабый. – А у меня только средний.

Горло у меня сжало судорогой. Я потрясена. Она не жалуется. Старается оставаться храброй и сильной. Мне стало стыдно за то, что я так долго сюда добиралась, за то, что допустила, что нас изловили ирейзеры, за свое бессилие…

– Ты не виновата, ты ни в чем не виновата, – как всегда, она читает мои мысли.

Смотреть на нее страшно: глаза глубоко ввалились, и под ними лежат темные, почти черные тени. Вся правая сторона лица – один сплошной синяк, переливающийся по краям зеленым и желтым. Она точно иссохла, как осенний пожухлый лист. От нее остались одна кожа да кости. Перья на крыльях грязные и точно линялые.

Через проход от нас клетки Надж и Клыка. Надж дрожит. Она отчаянно старается взять себя в руки, но по всему видно, эту битву с самой собой ей не выиграть. Клык сидит совершенно неподвижно, обхватив колени руками. Увидев Ангела, он чуть заметно улыбнулся, но тут же лицо его снова приняло холодное и отсутствующее выражение. Он совершенно ушел в себя. Куда же еще уйдешь, сидя в клетке?

– Прости меня, пожалуйста, Макс, – шепчет мне Ангел, – это все я виновата.

– Не говори глупостей, нас просто в конце концов изловили. А Надж и Клыка вообще из-за меня сцапали.

От запаха холодного металла и хлорки никуда не деться. Он бьет в нос, и с каждым вдохом воспоминания о кошмарах четырехлетней давности становятся все ярче и ярче. O тex кошмарах, которые я так старалась похоронить навсегда. Вспышки страха и белого слепящего света операционной боли пульсируют в мозгу и сводят с ума. Голова болит нестерпимо. Перед глазами встают какие-то странные картины – что, уже глюки?

– Макс, я должна тебе что-то сказать, – Ангел расплакалась.

– Тихо. Успокойся. Новости твои подождут. Постарайся расслабиться, отдохнуть и набраться сил.

– Нет, Макс, это очень важно…

Дверь открылась, и по линолеуму затопали тяжелые шаги. Паника исказила маленькое личико Ангела, а мной овладела безграничная ярость. Эти мерзавцы до смерти напугали мою девочку!

Я им еще покажу! Им мало не покажется! Они у меня еще пожалеют обо всем, что учинили над Ангелом. Они у меня еще маму родную проклинать будут!

Руки сами собой сжимаются в кулаки. Чувствую, как глаза сузились, а мускулы напряглись. Кто бы ни открыл сейчас мою клетку, искусаю, исцарапаю, разорву на куски. А если это гад Ари, то …

Ангел в своей клетке совсем скукожилась, съежилась и тихо плачет. Что они такое с ней сделали? Адреналин ударил мне в голову. Я совершенно крезанулась.

Мужские ноги остановились рядом с моей клеткой. Мне видны только полы белого халата, едва прикрывающие брюки на коленях.

Белохалатник наклонился и заглянул в мою клетку. Вплотную ко мне стоит мягкое, виноватое лицо. Сердце у меня остановилось, и я чуть было не потеряла сознания.

– Максимум Райд, – говорит Джеб Батчелдер, – как же я по тебе соскучился!

60

Первое, что пришло мне в голову, – это то, что у меня начались глюки. Конечно, сколько можно метелить мою бедную голову?

Я больше ничего не видела. Ни Ангела в клетке рядом, ни Клыка, ни Надж напротив. Только прутья моей решетки и за ними улыбающееся лицо Джеба.

Джеб был мне и за мать, и за отца. Четыре года назад он украл нас из Школы. Вытащил из этого вонючего научного клоповника и спрятал в горах в нашем доме. Научил нас летать. Крылья-то у нас были, но никогда не было возможности или просто места их раскинуть. Так что мы даже не знали, зачем они нам нужны. Он нас кормил и поил, одевал и обувал. Он учил нас драться и выживать. Он учил нас читать и писать. Он шутил с нами и давал играть в компьютерные игры. Он подтыкал нам на ночь одеяло и перед сном читал нам книжки вслух. Если мне становилось страшно, все мои ужасы отступали при одной только мысли, что Джеб здесь рядом, что он защитит.

Но два года назад он пропал.

Мы всегда знали – его убили. Мы знали, что он скорее умрет, чем выдаст наше убежище. Свято верили, что он погиб, защищая нас. Боль утраты не унималась все эти два года, и нам до слез его не хватало. Как если бы умер отец или мать. Вдруг не вернулся домой – и все. А ты ждешь и ждешь. Мы так и не смирились с тем, что никогда больше его не увидим.

И все эти годы, живой или мертвый, он был моим героем. Каждый день, каждый час.

А теперь все во мне кричало: он с ними! Он один из них! Он ВСЕГДА был такой же, как они! И все, что я про него знала, все, что я про него думала, – это все была только ложь! Одна сплошная ЛОЖЬ!

Все вдруг встало на свои места: слова Ангела, ее страх, ее слезы. Она знала…

Как бы мне хотелось взглянуть сейчас на нее, на Клыка, на Надж, увидеть, что написано теперь на их лицах.

Во мне как будто захлопнулась тяжелая дубовая дверь. И вся моя любовь, все мое доверие к Джебу осталось там, за дверью, за семью замками. А на месте любви и тепла росла всеобъемлющая ненависть такой небывалой силы, что я и сама ее испугалась.

И это притом, что я не из пугливых.

– Я тебя удивил? – Джеб с улыбкой открывает мою клетку и протягивает мне руку. – Пойдем, мне надо с тобой поговорить.

Неожиданно понимаю, что у меня уже готов план: ничего не предпринимать. Смотреть и слушать. Впитывать в себя все, до малейших подробностей. И не выдать ни одной своей мысли. План мой, конечно, не Бог весть что, и водородной бомбы я пока не изобрела, но с чего-то начинать надо.